Текст книги "Чужой клад"
Автор книги: Александра Девиль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 29 страниц)
Глава двенадцатая
Развязка
Поцелуй был прерван стуком входной двери. Полина непроизвольно вздрогнула и, оглянувшись, тут же вскочила с места. Алексей тоже встал, увидев, что на пороге появились давно ожидаемые лица – пристав Федюнин с помощником в сопровождении кучера Прошки. Все трое были слегка навеселе, но Алексею некогда было это замечать, он только успел бегло поприветствовать чиновников и тут же объявил приставу:
– Сейчас нам всем придется ехать на постоялый двор в Косино, там надо задержать преступника.
– А мы, признаюсь, продрогли на сыром ветру. – Пристав потер руки и поежился. – Хотели сперва чаю горячего откушать, а уж потом…
– Хорошо, сейчас вам подадут чай, – отрывисто сказал Алексей. – Но медлить нельзя, преступник может скрыться.
– А в чем его преступление-то? – спросил Федюнин, усевшись за стол и явно не собираясь проявлять служебного рвения.
Алексей дождался, когда слуга, подавший приставам чай, удалится, и кратко изложил суть дела:
– Два месяца назад в Москве он убил мещанку Василису Чашкину. Моя жена стала случайной свидетельницей преступления. Убийца хотел и с нею расправиться, но ей удалось убежать. И вот сегодня этот человек появился в нашем доме, и она его узнала. Я, конечно, сам бы мог его задержать, но решил послать за вами, чтобы было по закону. Тем более что, к сожалению, он мой родственник, – добавил Алексей хмуро.
– Ну а он вашу барыню сегодня видел? – поинтересовался пристав, допивая чай.
– Видел мельком. Мне удалось отвести его подозрения, я сказал, что это какая-то незнакомая барыня, которая следует на постоялый двор. Но скоро он убедится, что его обманули, и тогда подастся в бега. Теперь вы понимаете, что надо спешить? – Алексей шагнул к двери и жестом позвал. приставов за собой. – Все, задерживаться нельзя ни минуты!
Полина, уже успевшая облачиться в плащ и накинуть на голову покрывало, с решительным видом подошла к Алексею, давая понять, что не намерена оставаться дома.
– Барыня тоже с нами поедет? – оглянулся на нее пристав.
– Конечно, я ведь свидетельница! – заявила Полина.
Никто не стал возражать, и скоро хозяева дома вместе с приезжими чиновниками катили в карете по дороге к постоялому двору.
Сумерки уже опустились на землю, первые звезды заблестели в просветах между облаками, которые ветер гнал к истлевшему закату. Полине, томимой мрачными предчувствиями, сейчас все вокруг казалось тревожным: и этот порывистый ветер, и рваные тучи, и далекий крик ночной птицы.
Когда подъезжали к постоялому двору, внезапно где-то за горизонтом вспыхнула зарница, на мгновение охватившая местность призрачным светом. Полина невольно вздрогнула, а пристав рассудительно заметил:
– Гроза где-то начинается. Как бы до нас не докатилась.
– Нет, должно быть, стороной пройдет, – предположил его помощник.
Косинский постоялый двор считался самым большим в округе. Двухэтажный дом для гостей крыльцом выходил прямо к воротам, возле которых горел фонарь. Несколько окон в доме тоже были тускло освещены.
Пристав, подойдя первым к калитке, взялся за кольцо и постучал. Тут же раздались торопливые шаги и басовитый голос:
– Терентий, ты?
– Это не Терентий, а окружной пристав Никанор Федюнин, – суровым тоном отрекомендовался представитель власти. – Открывай, Емельян.
Емельян Щапов, хозяин постоялого двора, тут же распахнул калитку и с почтением поклонился важным гостям. Он хорошо знал пристава и умел ему услужить, благодаря чему Федюнин не раз закрывал глаза на некоторые подозрительные истории и сделки, в которых молва обвиняла заведение Щаповых. Поговаривали, например, что на постоялом дворе в Косино находят приют скупщики краденого, а то и сами воры. Да и богатые постояльцы, отъехав от двора и протрезвев, бывало, недосчитывались денег в своих карманах. Впрочем, разбоя и кровопролития на косинском дворе никогда не творилось, а воровство у любителей покутить, как и мошенничество, сам хозяин не считал большим грехом и умел откупиться от власть предержащих.
Немного озадаченный появлением приставов и незнакомого барина в сопровождении закутанной в вуаль барыни, Емельян своим басовитым голосом пророкотал:
– А я думал, это Терентий, брат мой, из города воротился, ему уже пора. Он за товаром ездил.
Полина вспомнила рассказ Воронковых о худояровском ключнике Терентии, который переселился к двоюродному брату на постоялый двор после того, как Киприан прогнал его из имения.
– Ты вот что, Емелька, говори потише, у нас дело опасное, тут осторожность надо соблюдать, – строго объявил пристав, входя в сени и оглядываясь по сторонам.
Навстречу гостям вышла хозяйка – жена Емельяна, и служанка. Они начали было приветствовать приезжих, но пристав, а за ним и Емельян, цыкнули на баб, приказав молчать.
– Скажи, Емеля, к тебе только что заезжал барин лет пятидесяти, важный, осанистый, с бородой? – вполголоса спросил пристав.
– Как же-с, приехал, он и сейчас здесь, снял комнату на втором этаже, – сообщил хозяин.
– А перед ним не приезжали ль в карете молодой барин и барыня? – продолжал допрашивать пристав.
– Приезжали-с, мы им тоже комнату дали на втором этаже, там у нас комнаты для важных господ. Барин молодой, в офицерском мундире, а у барыни на лице покрывало – вот как у них. – Щапов кивнул на Полину. – И тот барин, который с бородой, тоже меня спрашивал об этой паре: в какой комнате они остановились, да как их зовут. Но мы-то имен у постояльцев не спрашиваем – разве что они сами захотят назваться. Но эти не назвались. И даже еды никакой не попросили, сразу в комнату пошли.
– Наверное, в дороге поели, – предположила хозяйка.
Но тут, словно опровергая ее слова, наверху лестницы появился молодой постоялец и объявил:
– Эй, любезные, принесите-ка нам с барыней пирогов и вина.
Увидев приезжих, юноша слегка смутился и с легким поклоном невнятно их поприветствовал. На вид ему было лет двадцать с небольшим. Венгерка, наброшенная на плечи поверх рубашки, указывала на его принадлежность к военному сословию. Он был невысок ростом и наружность имел довольно неприметную, но, вместе с тем, в его простом и открытом лице было что-то весьма располагающее.
– А позвольте, сударь, поинтересоваться, – выступил вперед пристав, – каково ваше имя и звание, откуда вы родом?
Молодой человек немного растерялся от неожиданного допроса, но, видимо, привычка к дисциплине и почтение к официальным лицам были у него в крови, а потому он без всяких препирательств ответил:
– Зовут меня Николай Егорович Чашкин, мой отец был полковым лекарем, а я служу…
Но договорить он не успел: наверху вдруг раздался пронзительный женский крик. Юноша бросился к комнатам второго этажа так стремительно, что Полина даже не успела удивиться тому, что он – Николай Чашкин, племянник Василисы. А через несколько секунд наверху прогремел выстрел и почти одновременно с ним послышался стук в ворота. Приставы и Алексей, а следом и Емельян, тут же устремились вверх по лестнице. Перепуганные хозяйка и служанка подняли было крик, но Емельян, оглянувшись на них, приказал:
– Молчите, глупые бабы, всех постояльцев всполошите! Ступайте открыть ворота, слышите – стучат.
Полина на пару мгновений замерла в растерянности, а потом тоже побежала к месту происшествия.
Картина, открывшаяся взору во второй от лестницы комнате, была ужасна. На полу возле стола, неловко вывернувшись, лежала женщина, которую, несмотря на ее залитое кровью лицо, Полина без труда узнала: то была Иллария. Последняя не шевелилась, не издавала ни звука и, судя по всему, была уже бездыханна. На полу и возле стола поблескивали осколки разбитого зеркала. А возле самого порога стонал и пытался ползти бородатый убийца, чей зловещий образ преследовал Полину уже два месяца. Он был еще жив, несмотря на огнестрельное ранение в грудь. Его пальцы свело судорогой, и потому он не мог выпустить из руки окровавленный нож, которым, судя по всему, и была убита Иллария. А Николай Чашкин, выстреливший в убийцу, готов был сделать это еще не раз, но приставы держали его за руки, а Алексей пытался образумить:
– Пойми, парень: если ты его сейчас убьешь, мы так и не узнаем о нем всей правды. И себя подведешь под арест. Первый выстрел ты сделал, защищая женщину, а дальнейшие твои выстрелы уже не простятся.
– Что мне жизнь, что мне свобода без нее?.. – со слезами отчаяния проговорил Чашкин и опустился на колени возле тела Илларии.
Помощник пристава, осмотрев убитую, заметил:
– Прямо ножом в затылок попал, злодей, под кость черепа. Самый что ни на есть разбойный удар. Удивительно, как она еще закричать успела. Наверное, в последний момент увидела его в зеркале.
И тут раздался хрип раненого убийцы:
– Я не хотел убивать эту женщину. Она сидела спиной к двери, и в темноте я ее принял за другую. А потом, когда разобрался, то и сам оторопел…
Полина, повинуясь внезапному порыву, выступила вперед, откинула с лица покрывало и спросила:
– А за кого ты ее принял? Уж не за меня ли?
Убийца зарычал и, казалось, потерял сознание, но уже в следующий миг, собрав силы, стал умолять:
– Христа ради, перевяжите рану, остановите кровь… лекарство приложите… Спасите, а там пусть меня судят.
– Некому тебя спасти, я во врачевании не силен, – сказал Емельян. – Вот ежели бы брат мой Терентий был дома, то он бы помог. Он, когда у Худоярских служил, набрался премудростей от лекарки Василисы.
– Василису Чашкину тоже убил этот человек, – объявила Полина, указывая на раненого, и, повернувшись к молодому человеку, добавила: – Слышите, Николай? Перед вами – убийца вашей тетушки.
– Да кто ж он, этот злодей?! – вскричал юноша и в ярости снова хотел накинуться на преступника, но Алексей и приставы его удержали.
– Успокойтесь, остыньте, сударь, мы сами его допросим… если успеем, – сказал Федюнин и оглянулся на Алексея: – Может, здесь кто-то знает его имя?
И вдруг со стороны коридора раздался голос:
– Я знаю. Это Ульян Худоярский. А говорили, что он на каторге помер…
Все разом повернулись к двери. На пороге стоял крепенький мужичок со светильником в руке. Из-за его спины выглядывали любопытные лица хозяйки, служанки и нескольких постояльцев.
– А вот и брат мой вернулся! – обрадовался Емельян. – Ну, он вам тут поможет, а я пока успокою людей.
Он пропустил в комнату Терентия, а сам вышел в коридор, затворив за собою дверь.
– Ульян Худоярский?! – воскликнул Алексей. – А я боялся, что мне придется отдать под суд своего родственника. Ведь этот негодяй назвался моим дядей Галактионом, которого я давно не видел и забыл, как он выглядит. Но ты, Терентий, точно уверен, что это Ульян?
Терентий поднес светильник к лицу раненого и утвердительно кивнул:
– Точнее, сударь, не бывает. Я же у Якова Валерьяныча двадцать лет служил, пока вот ейный сынок Куприян меня не прогнал. Я ж хорошо помню время, когда Яков Валерьяныч с братцем этим разругались и выставили его из дому с проклятием.
Федюнин наклонился к преступнику с вопросом:
– Вы подтверждаете, что ваше имя – Ульян Худоярский? И вы сбежали с каторги?
– Подтверждаю… – прохрипел раненый. – Спасите меня, ведь умру…
– Сам умирать боишься, а как женщин убивать!.. – снова подскочил к нему Чашкин. – Злодей поганый!..
– Погодите, юноша, – остановил его Алексей. – Это хорошо, что злодей боится умереть. Значит, мы заставим его говорить. – Он повернулся к Худоярскому. – Вот что, Ульян. Тебе не окажут помощи, пока ты не расскажешь всей правды. Говори, как у тебя оказались бумаги моего дяди.
– Я не могу говорить, у меня нет сил… перевяжите, я теряю кровь, – стонал раненый.
– Ничего, у тебя хватит сил рассказать, что ты сделал с Галактионом Дугановым, – заявил Алексей. – Ты убил его?
– Так вышло… случай был такой, – задыхаясь, пробормотал Худоярский. – Я, когда с каторги сбежал, встретил Галактиона в придорожном трактире… возле Оренбурга… Мы с ним сели в карты играть. Я его обыграл, потом он напился… а дальше не помню… нет силы вспомнить…
– Ну, так я тебе скажу, теперь мне все понятно. – Алексей придвинул скамью и сел возле раненого, внимательно глядя ему в лицо. – Ты украл бумаги Галактиона, предварительно расспросив его о родственниках и знакомых. Когда он напился, ты увез его из трактира, по дороге поменялся с ним одеждой, потом убил его и, наверное, изуродовал ему лицо, чтобы несчастного не узнали и приняли за тебя. Так было дело? Я спрашиваю: так?
Худоярский, избегая прямого взгляда Алексея, молча кивнул.
– А ко мне в дом ты проник, чтобы меня обворовать, а может, даже и убить? – продолжал допрашивать Алексей. – Ты ведь, наверное, хотел отомстить мне за дуэль с твоим сыном?
Но раненый вместо ответа прикрыл глаза и замер, словно лишившись чувств.
– Ну что, барин, прикажете перевязать его? – спросил Терентий. – А то ведь, похоже, скоро околеет.
– Перевязывай, – равнодушно махнул рукой Алексей.
– А допрос об убийстве Пашкиной? – напомнил помощник пристава.
– Ладно, после допросим, – решил Федюнин. – От этого дела он не отопрется, тут свидетель есть.
– А мне уже и без допроса ясно, почему он убил Василису, – сказала Полина. – Бедная женщина узнала его. Ведь она видела Ульяна в Худояровке.
Терентий позвал служанку и с ее помощью и под наблюдением приставов принялся перевязывать раненого.
Полина с Алексеем, взяв под руки Пашкина, который, чуть отойдя от гнева и отчаяния, впал в прострацию, прошли вместе с ним в другую комнату, чтобы там без помех поговорить.
Алексей велел хозяйке принести вина и заставил юношу выпить полкружки, чтобы он хоть немного взбодрился. Усадив Пашкина возле стола, Алексей и Полина сами сели напротив него и, переглянувшись, кивнули друг другу.
– Николай Егорович, с вашей помощью мы хотим разобраться в преступлениях Худоярского, – начал Алексей.
– Но чем я могу помочь?.. – пробормотал Пашкин. – Я сегодня впервые увидел этого злодея и ничего не знаю о нем.
– Но, может быть, после моего рассказа вы о чем-нибудь догадаетесь, – сказала Полина. – Я была у вашей тетушки в тот день, когда вошел этот страшный посетитель. Меня он не заметил, поскольку я стояла за ширмой, и начал требовать у Василисы какую-то карту, на которой будто бы указано место, где спрятан клад. Василиса еще спросила: «Так ты тот самый, который Гридина погубил?» Разбойник угрожал ей ножом, и она отдала ему карту. Он стал рассматривать, подошел к свету, и тогда Василиса вскрикнула: «Так это вы! Я вас узнала, хоть вы и бороду отрастили!» Он кинулся к ней, начал душить, я попыталась ей помочь, но он успел ударить ее ножом, а потом и меня едва не зарезал, я чудом спаслась.
Выслушав рассказ Полины, Николай Чашкин несколько секунд сидел неподвижно, с напряженным лицом, потом хлопнул себя по лбу и пробормотал:
– Вот оно что… вот, значит, кто он такой… Да, этот человек – сущий дьявол. Мне отец о нем рассказывал. И об этой карте тоже, лучше б ее не было… Тетушка не зря говорила: «Чужое добро до добра не доведет». А клад-то этот – чужой, хоть и хозяина у него нет.
– Вы слышали о Худоярском от своего отца? – уточнил Алексей.
– Да, только настоящего имени злодея мой батюшка не знал. Незадолго до своей смерти отец приезжал ко мне в полк и рассказывал о человеке, который погубил Матвея Гридина и сына Матвеева Лавра. Но это такая длинная история…
– А вы изложите ее коротко, только самое главное, – предложила Полина.
Чашкин сбивчиво поведал о человеке, принесшем несчастье семье Гридиных, а также о старинном кладе и двух картах – настоящей и фальшивой. Выслушав его, Алексей заметил:
– Что ж, по крайней мере настоящая карта не попала в руки преступника и клад он искал там, где его нет.
А Полина, быстро связав в уме несколько разрозненных обстоятельств, воскликнула:
– Я догадываюсь, как было дело! Помнится, Воронковы рассказывали о том, что к Киприану приезжал гость – будто бы покупатель поместья, и садовник Воронковых видел, как Киприан со своим гостем что-то копали на краю Худояровки. Соседи даже заподозрили убийство. Но теперь-то понятно, что Худоярские не труп закапывали, а искали клад. Наверное, Егор Лукич нарочно указал на фальшивой карте проклятое поместье.
– Тогда и дальше все ясно, – продолжил мысль жены Алексей. – Не найдя клада, Худоярские поняли, что карта была фальшивой, а настоящая может находиться у наследника – Николая Чашкина. Они решили познакомиться с ним, выведать всю правду о кладе и, пользуясь неопытностью юноши, ограбить его. Для этой цели более всего подходила Иллария; видимо, она сама и вызвалась завлечь молодого человека в свои сети.
– Иллария?.. – Чашкин растерянно заморгал. – Она-то какое отношение имеет к Худоярским?
– Иллария была не то женой, не то любовницей Киприана Худоярского, а Киприан – сын Ульяна, – пояснил Алексей.
– Как же это?.. – испуганно вскинулся Николай. – Выходит, Ульян зарезал свою сноху?
– Но он ведь не знал, что это она, он принял ее за меня, – сказала Полина. – Похоже, что после смерти Киприана Ульян с Илларией действовали разрозненно, не договариваясь и не доверяя друг другу. Потому все так и получилось.
– А когда вы познакомились с Илларией, Николай Егорович? – уточнил Алексей.
– Примерно месяц назад в Москве. Я тогда продавал свой дом купцу Щетинину. Не хотелось мне оставаться в доме, связанном с такими тяжелыми воспоминаниями. Да и батюшка мне советовал продать дом и переселиться куда-нибудь подальше, чтобы никто моего нового адреса не знал. Видимо, боялся отец того страшного человека, которого я сегодня… который оказался Ульяном Худоярским… Да, так вот, мы с купцом уже ударили по рукам, и я собирался вскорости съехать в другое место. И тут вдруг в дом вошла она… Иллария. Она сказала, что ищет лекарку Василису. Я сообщил, что тетушка погибла, Иллария мне посочувствовала. Уж не помню, о чем еще мы говорили, я-то не столько говорил, сколько смотрел на нее. Через три дня после нашего знакомства я уже сделал ей предложение, но она со слезами пояснила, что не может выйти за меня, что жестокий опекун выдал ее за страшного человека и теперь, чтобы получить развод, ей нужны большие деньги. Я сказал, что скоро, наверное, стану богат и тогда смогу купить для нее свободу. Но сперва мне надо было поехать в полк, договориться об отпуске.
– Но хоть карту Иллария у вас не выманила? – спросил Алексей.
– Карту я к тому времени спрятал в надежном месте и ничего не говорил о ней Илларии. Но не потому, что не доверял ей, а просто боялся, что карта может попасть в руки ее мужа или опекуна. А с Илларией мы условились встретиться через месяц.
– И встретились? – уточнил Алексей. – Встретились и поехали вместе за кладом? А в пути она попросила вас завернуть в некую усадьбу, узнать дорогу на постоялый двор? И еще попросить флакон нюхательной соли, чтобы унять головную боль? Так ведь было дело?
– Именно так, – подтвердил Чашкин. – Откуда вы знаете?
– Я многое об этой женщине знаю, – криво усмехнулся Алексей. – Поверьте, юноша, вам еще повезло, что все окончилось именно так. Если бы Иллария не погибла, то погибнуть могли бы вы. Во всяком случае, очень скоро вы бы оказались выброшенным на обочину жизни – ограбленный, опустошенный, осмеянный и с разбитым сердцем.
– Почему вы так говорите о ней? – возмутился Чашкин. – Разве она виновата, что попала во власть таких страшных людей, как Ульян и Киприан?
– Не заблуждайтесь, ни под чью власть она не попадала, – возразил Алексей. – Иллария и Киприан жили в полном согласии друг с другом и с той моралью, которую они исповедовали. Что же касается Ульяна, то он возник в их жизни лишь после того, как приехал в Худояровку искать клад. А до этого он скитался по разным злачным местам под чужим именем и вряд ли искал встречи с сыном.
– Неужели она была со мной только ради денег, чтобы ограбить?.. – прошептал Николай и, обхватив голову руками, покачал ею из стороны в сторону. – Как после этого жить, кому верить?.. Я ведь ее так полюбил, готов был ради нее на все…
– Не отчаивайтесь, – попыталась успокоить его Полина. – Считайте, что вы переболели тяжелой болезнью. Да, вам еще больно, зато вы теперь набрались опыта и, может быть, станете лучше разбираться в людях.
Алексей похлопал Чашкина по плечу и сказал:
– Мой вам совет, Николай: поезжайте за своим кладом и, если этот клад окажется не мифическим, покупайте себе поместье с домом, женитесь на хорошей девушке, будьте счастливым семьянином и добрым хозяином. Если же вы пока не чувствуете склонности к семейной жизни, то продолжайте служить, добивайтесь славы и чинов. Но, в любом случае, не забывайте военных навыков, они всем нам могут скоро пригодиться. И поверьте, через несколько лет приключение с Илларией будет казаться вам дурным сном.
Чашкин поднял голову. Взгляд его прояснился, лицо немного посветлело. Похоже было, что слова Алексея подействовали на юношу ободряюще.
В этот момент дверь распахнулась и на пороге комнаты появился Емельян со сбивчивым сообщением:
– Там… этот… душегубец отходит. Приставы велели вас позвать.
Алексей, Полина и Николай тут же поднялись с места.
В комнате, которую они недавно покинули, тело Илларии было уже перенесено на скамью и накрыто простыней. А на лежанке корчился в предсмертной судороге Ульян Худоярский. Терентий, хлопотавший возле умирающего, объявил:
– Тут перевязка и бальзамы уже не помогут. Пуля в груди застряла. Я сразу понял, что он не жилец… Кажется, все… Скончался.
На несколько секунд в комнате повисло молчание. Потом Чашкин сдавленным голосом пробормотал:
– Значит, я убил его…
– Сама судьба вас к этому привела, – тихо сказала Полина. – Вы отомстили за гибель своей тетушки.
Почувствовав дурноту от зрелища смерти, она отвернулась, спрятав голову на плече Алексея. Он обнял ее, вывел в коридор и попросил хозяйку принести барыне мятного отвара.
Через полчаса супруги Дугановы уже ехали с постоялого двора к себе домой. Приставы, получив от Алексея плату за хлопоты, остались ночевать в Косино. Николай Чашкин, которого Полина и Алексей звали в Погожино, не принял их приглашения, заявив, что хочет сам похоронить Илларию, которой он, несмотря ни на что, был благодарен за несколько дней счастья.
Потрясение, пережитое Полиной, вначале сделало ее молчаливой, но под конец пути она вдруг пришла в какое-то возбужденно-нервическое состояние.
– Алеша, Алеша, – повторяла она, – ведь мы сегодня могли умереть! Ульян собирался тебя убить, Иллария хотела отравить меня. И все-таки мы живы! Значит, Бог нас хранил?
– Скорее, Бог подсказал нам быть умнее тех, кто нас ненавидит, – улыбнулся Алексей.
– А за что такие люди, как Худоярские, ненавидят таких, как мы?
– Наверное, за то, что мы на них не похожи. Они чувствуют другую породу. Ненавидят тех, кто им не поддался, и мстят тем, кто не дал себя обмануть. – Он привлек ее к себе. – Успокойся, родная, все уже позади. Сейчас будем дома, ты отдохнешь, отоспишься, а утром…
– Да разве у меня получится уснуть? – воскликнула Полина. – Нет, я чувствую, что даже дома не смогу успокоиться и буду говорить, говорить до утра…
Она не ошиблась: дома действительно ей предстоял долгий и основательный разговор, ибо в Погожино приехала Анастасия Михайловна.
– Ну, наконец-то явились, голубчики! – воскликнула бабушка не то с радостью, не то с упреком и поочередно обняла Полину и Алексея. – Ты что же, внучка, думаешь: отправила бабке письмо почти две недели назад – да и дело с концом? Она, старая, дескать, и так должна быть довольна. А то, что до меня дошли слухи о дуэли и смерти Куприяна, – это, по-вашему, не повод, чтобы я за вас разволновалась? А вы вернулись из своего охотничьего домика и даже записочки мне не прислали. Но, если гора не идет к Магомету, то я, как старый Магомет, сама явилась к молодым горам. А тут слуги говорят, что вы куда-то поехали с приставами и дядей Галактионом. Что это еще за история и куда дядюшка подевался? Или, может, приставы приезжали из-за той злосчастной дуэли? Это чем-нибудь грозит?
– Нет, успокойся, бабушка! – остановила поток взволнованной речи Полина. – Ничего нам не грозит. Наоборот, мы с Алешей сегодня избежали многих опасностей.
Полина посмотрела на Алексея, и он обнял ее за плечи. Бабушка, окинув их внимательным взглядом и словно догадавшись о чем-то важном, приумолкла и чуть заметно улыбнулась.
– Замечательно, что вы к нам приехали, Анастасия Михайловна, – сказал Алексей. – Нам нужно многое вам рассказать.
– Так рассказывайте прямо сейчас, я не дотерплю до утра! – заявила бабушка.
– Так и быть. Распоряжусь, чтобы подали чаю, а для вас приготовили комнату. – Алексей вышел из гостиной, на минуту оставив бабушку и внучку наедине.
Анастасия Михайловна взяла Полину за руку и, глядя ей в глаза, заметила:
– Что-то ты, внученька, сияешь, несмотря на все пережитые опасности. Признавайся, какая радость тебя посетила?
– Бабушка, а ты не догадываешься? – улыбнулась Полина. – Сегодня я впервые в жизни почувствовала себя счастливой. По-настояшему.
– Ты полюбила Алешу? – обрадовалась Анастасия Михайловна.
– Да. Но самое главное – он тоже любит меня! Ведь это чудо, правда?
– Слава Богу, у него хватило разума понять, какое ты сокровище.
– Бабушка, это для тебя я сокровище, а на самом деле – я обыкновенная девушка, я…
– Ладно уж тебе скромничать. И запомни: когда люди любят по-настоящему, они кажутся друг другу самыми необыкновенными на свете.
В гостиную вернулся Алексей, и скоро все трое, сидя за столом, вели оживленный и взволнованный разговор о событиях последних дней. Полина боялась, что ужасные новости испугают бабушку, но Анастасия Михайловна все выслушала со стоическим спокойствием, не выказывая страха.
– Слава Богу, что ты не имеешь привычки охать и причитать, как другие барыни. – Полина погладила бабушку по руке. – Ты у меня настоящая казачка.
– Причитать я не буду, а вот тебя, внучка, следует пожурить за то, что два месяца назад не рассказала мне всей правды об убийстве Василисы, – заметила Анастасия Михайловна. – Ну да ладно, все хорошо, что хорошо кончается. А еще не перестаю удивляться поворотам судьбы. Вот ведь как вышло: матерого волка Ульяна остановил неопытный юноша Николай, защищавший порочную женщину Илларию. При этом юноша не догадывался, что мстит злодею, который убил его тетушку, испортил жизнь его отцу и погубил отцова благодетеля Гридина. Ну разве не рука провидения вела к такой развязке? Это ли не подтверждение пословицы «не было бы счастья, да несчастье помогло»?
– Да… иногда, чтобы счастье познать, надо пройти через несчастье, – заметила Полина и, переглянувшись с Алексеем, подумала: «Не обожгись я на Киприане, а он – на Илларии, кто знает, нашли бы мы друг друга?»
– Вот и я о вас подумала, – улыбнулась Анастасия Михайловна. – Смотрю – и любуюсь. Прекрасно, когда достойных людей соединяет не только долг, но и любовь. Какие бы бури ни случились впереди, а вы – вместе, и мне теперь даже умереть не страшно.
– Бабушка, да тебе еще жить и жить! – воскликнула Полина, обнимая Анастасию Михайловну.
– Ладно, поживу, дождусь правнуков. А когда умру, на том свете расскажу о вас Денису Андреевичу. Да он и так, поди, с небес-то все видит и вас благословляет.
И Анастасия Михайловна вдруг на какое-то мгновение ощутила тот светлый душевный подъем, что когда-то охватил их с Денисом под звуки салюта и навсегда сроднился в памяти с прекрасной птицей Вечностью из пророчества степного мудреца.
