Текст книги "Чужой клад"

Автор книги: Александра Девиль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 29 страниц)

– Что вы, сударь, зачем, – пробовала протестовать Полина, но у нее это получалось довольно вяло.

– Наверное, вас смущает, что мы с вами не представлены друг другу? – спросил новый сосед и, щелкнув каблуками, слегка поклонившись, объявил: – Позвольте отрекомендоваться: Киприан Юлианович Худоярский, дворянин, новый владелец сего заброшенного поместья. А вы, вероятно, обитаете где-то по соседству?

– Да, в Лучистом. Моя бабушка – Анастасия Михайловна Томская.

– О, я слыхал об этой почтенной даме. Но позвольте узнать ваше имя?

– Полина Евгеньевна Ромина.

– Значит, мы с вами соседи и, стало быть, должны помогать друг другу, – улыбнулся Худоярский. – До Лучистого вам ехать далековато, а мой дом тут рядом, за рощицей, и в нем хозяйничает экономка Василиса – старая знахарка, она осмотрит вашу ногу и сразу определит, нет ли трещины в кости. А уж потом я отвезу вас на коляске домой, а мой кучер Федот позаботится о вашей лошади. Уверяю вас, мадемуазель, другого выхода все равно нет.

– Подайте, пожалуйста, мою шляпу, – вместо ответа сказала Полина. – Это из-за нее я спрыгнула с лошади и поскользнулась.

– Вот она – виновница всех бед, – пошутил Худоярский, отряхивая шляпку и галантным жестом протягивая ее Полине. – Впрочем, я даже рад, что этот внезапный случай позволил мне познакомиться с вами.

Полина ничего не ответила, только бросила быстрый, внимательный взгляд на соседа, успев отметить его стройную фигуру и красивое лицо. «Киприан… какое редкое и звучное имя», – пронеслось у нее в голове.

Киприан велел Федоту отвести во двор лошадь Полины, а сам занял место возницы и, оглянувшись на девушку, тронул поводья. Коляска плавно покатила к имению Худоярских. Скоро из-за деревьев показался дом – двухэтажный, довольно обширный, с полуготическими башенками по краям, но старый и запущенный, окруженный бурьяном. Остановившись у крыльца, Худоярский снова поднял девушку на руки и, тяжело ступая, пронес ее по скрипучим ступеням, войдя в такую же скрипучую дверь, услужливо распахнутую перед ним Федотом.

Внутри дом оказался не менее запущенным, чем снаружи. Облезлые стены, старая мебель, выщербленный пол, покривившиеся рамы на окнах – все свидетельствовало о бедности и безразличии прежнего хозяина, доживавшего здесь последние дни.

Киприан усадил Полину в кресло и, заметив, что она обводит взглядом комнату, со вздохом кивнул:

– Да, вы правы, здесь все очень убого.

– Я этого не говорила! – живо откликнулась девушка.

– Но вы так подумали, я заметил это по вашему критическому взгляду. Мне и самому этот дом не нравится. Мой дядя в последние годы своей жизни запустил все хозяйство, а выжига-управляющий ограбил его и сбежал. Ну, ничего, скоро я приведу это поместье в порядок, чтобы можно было его продать хотя бы с некоторой выгодой.

– Вы собираетесь продать Худояровку? – не удержалась от вопроса Полина.

– Да, у меня было такое намерение. – Киприан бросил на собеседницу пристальный взгляд и слегка улыбнулся. – Но, знаете ли, сейчас я заколебался в этом решении. Все-таки Худояровка – мое родовое поместье. Хоть о нем и ходят зловещие слухи, но, может быть, стоит здесь пожить какое-то время? Тем более что вокруг обитают весьма приятные соседи.

Полина не нашлась что ответить на это утверждение и невольно отвела взгляд от смеющихся глаз Киприана, которые словно пронизывали ее насквозь.

В комнату вошла пожилая, опрятно одетая толстуха, и Худоярский тотчас представил ее своей гостье:

– Вот и Василиса – наша знатная лекарка. Посмотри-ка, Василиса Лукинична, что у барышни с ногой, нет ли серьезных повреждений.

Василиса вопросительно уставилась на несколько смущенную Полину, и та поспешила пояснить:

– Я неловко спрыгнула с лошади и сильно подвернула ногу.

Молчаливая Василиса присела возле барышни, приподняла ей юбку и стала своими сильными, но осторожными пальцами ощупывать распухшую стопу девушки. В этот момент Полина заметила, что Киприан не сводит глаз с ее обнаженной ноги; перехватив взгляд девушки, он с улыбкой отвернулся и вышел в соседнюю комнату.

– Слава Богу, кость цела, только растяжка и сильный ушиб, – объявила Василиса. – Сейчас перевяжу, ходить будет легче. А ногу несколько дней надо поберечь.

Лекарка намазала пострадавшую стопу девушки прохладным бальзамом и крепко перевязала лентой тугого полотна.

Тут же в комнате вновь появился Киприан и бодрым голосом спросил:

– Ну что, приговор благоприятный? Василиса в таких делах не ошибается, у нее отец был костоправом.

– Благодарю вас, сударь, и знахарке вашей спасибо. Бабушка пришлет ей материи для перевязок.

– Какие пустяки, даже слушать не хочу о благодарности, – запротестовал Худоярский. – Это я должен благодарить за удовольствие видеть в своем доме такую гостью. Сейчас нам подадут чай.

Но Полина, взглянув в окно, тотчас возразила:

– Нет, благодарю, но не могу задерживаться у вас. Собирается гроза, и, если я не вернусь домой до ее начала, бабушка будет волноваться. Она и так не хотела отпускать меня на эту прогулку, а уж если я еще и задержусь…

– Я вижу, бабушка воспитывает вас в строгости, – заметил Киприан с тонкой улыбкой. – Наверное, она настоящая суровая барыня старых времен.

– Нет, моя бабушка просвещенная женщина, а не какая-нибудь барыня-самодурка, – немедленно возразила Полина. – Бабушка – мой лучший друг. Но я не хочу, чтобы она волновалась: это повредит ее здоровью. Поэтому мне надо вернуться домой как можно быстрее.

– Что ж, не смею вам возражать, – слегка наклонил голову Худоярский. – Но хочу быть уверен, что вы доедете благополучно, а потому сам отвезу вас до дома.

Он снова хотел поднять Полину на руки, но тут уж она решительным образом воспротивилась, заявив, что с обвязанной стопой вполне может передвигаться и сама. Но все-таки идти ей пришлось, опираясь на руку Киприана. Он усадил ее в коляску, на этот раз крытую, сам сел рядом и велел кучеру Федоту ехать побыстрей, а груму приказал доставить в Лучистое лошадь Полины.

Дорога прошла в непрерывных разговорах. Прежде всего Киприан спросил Полину:

– Вы гостите у бабушки или живете здесь постоянно?

– Живу постоянно уже восемь лет.

– А ваши родители?

– Умерли.

– Простите. Мои тоже умерли, так что у нас с вами похожие судьбы. А не скучно вам жить в деревне?

– Нет, мне даже нравится такая жизнь. Здесь очень красивые места.

– Да, я это заметил. Вот только, увы, наше родовое поместье имеет такую дурную славу, что и селиться в нем не хочется.

– А вы верите слухам о старинном проклятии?

– А вы не верите? – Он слегка улыбнулся, заглядывая ей в глаза.

– Нет, я не хочу уподобляться суеверным кумушкам.

– Это похвально. Я, пожалуй, тоже не суеверен, но с Худояровкой у меня связаны плохие воспоминания. Прежде всего там навеки рассорились мои отец и дядя. Потом, когда я вырос, дядюшке наговорили на меня, будто бы я веду разгульную жизнь, вместо того чтобы нести военную службу. Мне, правда, не нравится тупая казарменная жизнь, но, даю слово, я служил отечеству не менее преданно, чем какой-нибудь недалекий вояка, который только и умеет, что маршировать и муштровать.

– Вы были… вы выполняли секретные поручения? – быстро спросила Полина.

– Гм… я не хотел бы об этом говорить… да и не могу, не должен. Но, поверьте, дядюшка зря на меня обижался. Я стал жертвой клеветы злопыхателей, которых всегда немало найдется у честного человека. Но потом, в конце жизни, дядя все-таки поверил мне и простил.

– Вот видите, значит, Яков Валерьянович завещал вам Худояровку не с озлобленным сердцем, а потому… – Полина не докончила фразы, опасаясь, что Киприан усмотрит в ее словах желание отговорить его от отъезда из Худояровки.

– Да, вы правы. Прощение дяди даже обязывает меня не покидать поместье, а, напротив, обустроить его. Именно этим я и займусь в ближайшее время. Скоро вы не узнаете наш старый дом. А после того как я его обновлю, мне уже не стыдно будет пригласить вас в гости.

Коляску сильно качнуло на ухабе, и Киприан, прижавшись к Полине, словно ненароком обнял девушку за плечи, а у нее не было никакой возможности отодвинуться. Она чуть подалась вперед и кивнула на дорогу, ведущую прямо к ее дому:

– Кажется, мы успели вовремя, дождь польет с минуты на минуту.

Худоярский выглянул из экипажа и огорченно заметил:

– Увы, дождя не будет: туча прошла стороной.

– Почему «увы»?

– Потому что, если бы хлынул дождь, я мог бы рассчитывать на гостеприимство вашей бабушки… на время дождя, – с улыбкой пояснил Киприан.

Полина замешкалась с ответом, но тут коляска остановилась у крыльца и Худоярский, ловко спрыгнув с подножки, подал руку своей спутнице. Она вышла из экипажа, в некотором смущении оглядываясь вокруг. Ей сразу же бросилось в глаза строгое и встревоженное лицо бабушки, стоявшей на крыльце.

– Что это значит, милая? – спросила Анастасия Михайловна, недовольно поджимая губы. – Уехала на своей лошади, а возвращаешься в чужом экипаже? Да ты, кажется, хромаешь! Что с ногой?

Бабушка кинулась навстречу внучке, переводя беспокойный взгляд с нее на Киприана.

– Здравствуйте, сударыня, – с учтивым поклоном обратился к ней Худоярский. – Мадемуазель Полина подвернула ногу и не могла вернуться домой верхом.

– Да, я неловко спрыгнула с лошади, – пробормотала Полина, чувствуя на себе строгие взоры бабушки и любопытные поглядывания конюха Ермолая, который вышел принять лошадь у грума. – К счастью, поблизости оказался наш новый сосед Киприан Юлианович Худоярский.

– Вот как? – Анастасия Михайловна посмотрела на Худоярского внимательно и, как показалось Полине, немного скептически. – Значит, вы племянник покойного Якова Валерьяновича? Благодарю вас за помощь, оказанную моей внучке. Пожалуйте к нам в дом выпить чаю.

– Охотно, – тут же согласился Киприан. – Тем более что Полине Евгеньевне сейчас трудно подняться по ступеням одной, и я помогу ей.

Томская неодобрительно смотрела, как внучка входит в дом, опираясь на руку нового соседа. Пожилой даме что-то не понравилось в этом красивом и любезном молодом человеке.

– Воронковы уже уехали? – быстро спросила Полина, которой вовсе не хотелось, чтобы старые сплетники увидели ее в обществе нового соседа.

– Уехали, слава Богу, не задержались, – вполголоса ответила бабушка, понимавшая опасения внучки.

В гостиной Полина при поддержке Киприана уселась в кресло. Гостю же Анастасия Михайловна указала на стул возле стола, сама села напротив него и велела горничной Глаше принести чаю с булками. Полина чувствовала, что бабушку отнюдь не обрадовало появление нежданного гостя, и, чтобы сгладить неловкость ее холодноватого приема, девушка стала с преувеличенной бодростью рассказывать о своем маленьком приключении, которое закончилось благополучно благодаря любезности соседа и лекарским навыкам Василисы.

– Значит, Василиса никуда не уехала, осталась в Худояровке? – вдруг спросила Томская, обращаясь к Киприану.

– Да. А почему же ей не остаться? – Он пожал плечами. – Думаю, она уедет только после того, как я продам имение.

– Вы собираетесь продать Худояровку? – уточнила Анастасия Михайловна. – Пожалуй, это правильное решение: ведь вы не привыкли жить в деревне и заниматься хозяйством.

– Да, я склоняюсь к решению о продаже, – заявил Худоярский, бросив быстрый взгляд на Полину. – Только, боюсь, не просто будет найти покупателя на поместье, о котором ходят дурные слухи.

– Покупателя можно найти на любой товар, – возразила Томская. – А Худояровка – обширное поместье с хорошей землей и лесом. Если вы к тому же еще и обновите запущенный дом, то, я уверена, покупатели найдутся.

Полине почему-то стало досадно, что бабушка настраивает Худоярского на продажу имения, но вмешиваться в этот разговор она не стала.

Подали чай, и Киприан тут же придвинул к столу кресло, в котором сидела Полина. Гость был сама любезность, но Анастасия Михайловна все равно невольно хмурилась, глядя на него.

За чаепитием велись общие разговоры: о погоде, о хозяйстве, о военных кампаниях. Полина не столько говорила, сколько слушала, украдкой бросая пристальные взгляды на соседа. «И отчего мне вчера почудилось в нем что-то роковое, словно из зловещего сна? – мысленно задавала она вопрос самой себе. – Право, ни в его характере, ни в наружности нет ничего демонического. Разве что эти иссиня-черные волосы и нос с горбинкой… да еще взгляд такой пронзительный…»

Киприан быстро повернул голову к Полине и встретился с ней глазами. Девушка, невольно смутившись, тут же отвела взгляд в сторону окна. Худоярский посмотрел туда же и обратил внимание на стоявшее у окна фортепьяно. Это был, правда, не рояль, но хороших размеров пианино, изящно отделанное.

– У вас прекрасный инструмент, – заметил Худоярский. – Я уверен, мадемуазель, что вы отличная музыкантша.

– Отличной меня нельзя назвать, но музыку я люблю, – ответила Полина.

– Мне бы очень хотелось вас послушать, – сказал гость.

Полина сделала движение в сторону фортепьяно, но бабушка тут же накрыла ее руку своей и строго объявила:

– Только не сегодня. Какая может быть игра с больной ногой?

– Но я надеюсь, что еще буду иметь удовольствие услышать игру мадемуазель Полины, – тонко намекнул на приглашение Киприан. – Я и сам очень люблю музыку, но Бог не дал мне особого таланта. Правда, я немного пою. Могу принести вам ноты модных романсов.

Анастасия Михайловна ничего не сказала, а Полина, натолкнувшись на ее строгий взгляд, не взяла на себя смелость пригласить Киприана еще раз посетить их дом, чтобы вместе помузицировать. Она лишь пробормотала что-то невнятное и, глотнув чая, закашлялась.

Разговор явно затухал, и гость, почувствовав неловкость, встал, чтобы откланяться. Томская простилась с ним любезно, но несколько церемонно. Киприан перед уходом поцеловал руки ей и Полине. Взгляд, который он, прощаясь, бросил на девушку, показался ей загадочным и еще более усилил впечатление, произведенное на нее новым знакомцем.

После ухода нежданного гостя Анастасия Михайловна, ни к кому не обращаясь, проворчала:

– Ворон в павлиньих перьях.

– Бабушка, ну зачем ты так? – упрекнула ее Полина. – Киприан Юлианович помог мне и показался таким учтивым джентльменом…

– «Киприан Юлианович»! – передразнила Томская. – Скажите, как претенциозно звучит! Да Куприян Ульянович он! С виду, конечно, весьма любезный барин, но чувствуется фальшь в блестящей упаковке.

– По-моему, ты ошибаешься. – Полина слегка улыбнулась. – Помнится, ты рассказывала, что и дедушка тебе при первой встрече не понравился, показался чуть ли не злодеем.

– Это неподходящее сравнение, – покачала головой Анастасия Михайловна. – Твой дедушка мне как раз потому сразу не понравился, что очень даже понравился, а я упрямая была и не хотела сама себе признаться, что он покорил меня с первого взгляда. А вот Худоярский – совсем другое дело. Не знаю почему, но я не верю этому человеку.

– Просто ты, бабушка, решила, что Худоярский мне понравился, и в тебе заговорила ревность, потому что старшие всегда невольно ревнуют своих детей и внуков.

– Ишь, какой ты знаток душевных тонкостей! – усмехнулась Анастасия Михайловна. – Нет, дружочек, дело не в моей стариковской ревности, а в моем природном чутье. Оно мне почему-то подсказывает не доверять Куприяну. Впрочем, будем надеяться, что первое впечатление оказалось обманчивым и этот джентльмен совсем не плох. Наружность у него недурная, обхождение учтивое… Кстати, а он действительно тебе понравился?

– Да, но не в том смысле, в котором ты, наверное, подумала, – ответила Полина, чувствуя, что краснеет. – Просто мне показалось, что Киприан Ульянович – порядочный человек. Он рассказывал, что злопыхатели оклеветали его перед дядей, и потому он долгое время не приезжал в Худояровку. И знаешь, его рассказ звучит вполне убедительно.

Анастасия Михайловна молча прошлась по комнате, потом села рядом с Полиной, осмотрела ее перевязанную ногу и спросила:

– Значит, Василиса Лукинична уверена, что это не перелом?

– Да. А ты разве знаешь худояровскую лекарку? – слегка удивилась Полина.

– И ты бы ее могла знать, если бы имела привычку внимательнее смотреть на простых людей.

– Вообще-то я припоминаю, что, кажется, пару раз видела эту Василису в церкви. Но странно, что к такой знахарке не ходит лечиться вся округа.

– Василиса живет в Худояровке не так давно – лет пять, не более. Яков Валерьяныч тогда серьезно заболел, дали себя знать старые раны, и он позвал в имение своего давнего знакомого – бывшего полкового лекаря. Тот приехал вместе с сестрой, и они скоро поставили Худоярского на ноги. Но лекарь надолго остаться не мог, он служил у одного знатного барина, а вот его вдовая сестра Василиса с тех пор и поселилась в Худояровке. Яков Валерьяныч ее жаловал, она у него была вроде невенчанной жены. За пределы имения Василиса редко выезжала, а вот к ней туда многие захаживали, когда узнали ее таланты. Говорят, она и травница, и костоправ, и повивальная бабка.

– Странно, что я о ней никогда раньше не слышала.

– Может, и слышала, да пропускала мимо ушей, не вникала. Ты ведь, внученька, пока еще живешь не на земле, а в своем выдуманном мире красивых фантазий.

– Удивительно, как вы с Наташей совершенно по-разному оцениваете мою скромную персону, – усмехнулась Полина. – Наташа считает меня слишком прозаичной, а ты, напротив, – оторванной от жизни глупой фантазеркой.

– Я вовсе не считаю тебя глупой. Просто мне хочется, чтобы ты познала счастье не только в мечтах, но и в жизни, чтобы ты не оказалась разочарованной. А для этого тебе нужно внимательнее приглядываться к людям, разбираться в них.

Анастасия Михайловна погладила каштановую головку внучки, прижала ее к своему плечу. Полине показалось, что бабушка, говоря о возможном разочаровании, имеет в виду Худоярского. Девушка решила вслух не возражать и не защищать своего нового знакомца, но про себя была совершенно не согласна с бабушкиным мнением о Киприане.

Глава вторая
Продолжение знакомства

Теперь из-за больной ноги Полина не могла посетить имение Шубиных в ближайшие дни, как обещала Наташе, а потому через Ермолая передала подруге записку, в которой несколькими фразами обрисовала свое маленькое приключение, постаравшись придать рассказу юмористическую окраску.

Как и ожидала Полина, Наташа сама примчалась к ней сразу же после прочтения записки и, едва сдерживая любопытство, принялась расспрашивать о «неожиданном спасителе», как полушутя стала называть Киприана Худоярского.

– Выходит, он не такой уж развязный наглец, как нам показалось, – заметила Наташа, узнав о происшествии во всех подробностях. – Или, может, просто притворился джентльменом, чтобы понравиться тебе и твоей бабушке.

– Да зачем ему это нужно? – пожала плечами Полина, изображая спокойствие и небрежность.

– Зачем? Ну а если предположить, что ты ему понравилась и он хочет произвести на тебя благоприятное впечатление?

– Что, влюбился с первого взгляда? Опять ты со своими романтическими выдумками, Наташа.

Полина смеялась и шутила, стараясь представить все в таком комическом свете, чтобы Наталье даже не пришло в голову, насколько глубоко и серьезно затронула душу Полины встреча с Киприаном.

– Но, право же, как обидно, что ты подвернула ногу, – со вздохом заметила Наташа. – Значит, не сможешь танцевать у нас на вечере.

– Вы собираетесь устроить бал?

– Бал в деревне – это звучит претенциозно. Нет, просто званый вечер с танцами. Кстати, приедет мой жених, так что познакомишься с ним.

– А когда состоится этот вечер?

– В следующее воскресенье.

– Ну, до следующего воскресенья еще почти десять дней, моя нога успеет излечиться. А если даже нет – не страшно: я просто не приму участия в танцах, посижу на стуле рядом с пожилыми дамами.

– Меня радует твое веселое настроение. Кстати, если за эти дни дедушка с бабушкой успеют познакомиться с Худоярским, то они и его пригласят на вечер. Ведь ты же не против потанцевать со своим спасителем? – Наташа лукаво подмигнула.

– Смотря каким он окажется танцором: а вдруг отдавит мне ногу? – смеясь, отвечала Наташа. – И вообще, «спаситель» – это слишком громко сказано, лучше не повторяй такое прозвище, а то кумушки его быстро подхватят.

Подруги еще немного поболтали, потом Наташа, заявив, что у нее много хлопот по устройству званого вечера, расцеловалась с Полиной и уехала.

Но после ее ухода Полине недолго пришлось скучать: прибыл человек из Худояровки и принес хозяйкам Лучистого записку от Киприана. Полине хотелось бы первой прочесть это послание, но в комнате как раз находилась Анастасия Михайловна, которая и приняла от посыльного записку и, развернув ее, тут же прочитала, но не вслух.

– Что там? – невольно вырвалось у Полины.

– Господин Худоярский просит разрешения навестить нас, чтобы передать тебе лекарство, приготовленное Василисой, а у меня спросить совета по хозяйственным делам, – ответила бабушка, бросив внимательный взгляд на внучку.

– И что, ты не против его визита? – с деланной небрежностью спросила Полина.

– Было бы невежливо ему отказать, – пожала плечами Анастасия Михайловна и повернулась к посыльному: – Передай барину, что мы ждем его завтра утром.

Полина, будь ее воля, не дожидалась бы утра, а приняла гостя уже сегодня вечером, но она не могла выказать бабушке, что ей не терпится поскорей его увидеть.

Разумеется, на следующий день Полина, едва проснувшись, уже стала готовиться к встрече с Киприаном. Платьем и прической она занималась особенно тщательно, в сторону окна поглядывала чаще обычного и непроизвольно поворачивала голову на любой звук шагов.

Но время завтрака миновало, а гость не появлялся, и девушка немного приуныла, решив, что какие-то важные дела помешали ему приехать. Бабушка с неудовольствием замечала беспокойство внучки, но ничего ей не говорила, даже не вспоминала о возможном визите соседа.

Ближе к полудню Анастасия Михайловна отправилась с приказчиком проследить за постройкой нового амбара, а внучке велела сидеть или лежать на диване и никуда не выходить, чтобы не тревожить ногу. Впрочем, опухоль от ушиба уже почти прошла, нога болела только при слишком резких движениях, и Полина могла осторожно передвигаться по комнате, что она и делала, время от времени выглядывая в окно. Наконец, устав от беспокойного ожидания, девушка села за пианино и стала рассеянно наигрывать недавно выученную сонату.

А через несколько минут дверь в гостиную распахнулась и без доклада вошел Киприан. На лице Полины непроизвольно отразилась радость, и Худоярский, по всей видимости, это заметил; он подошел к девушке с улыбкой уверенного в себе человека и задержал ее руку для поцелуя дольше, чем позволял этикет. Затем, опершись на край фортепиано и смущая Полину пристальным взглядом своих оливковых глаз, Киприан бархатным голосом произнес:

– Вы прекрасная музыкантша. Впрочем, я в этом не сомневался.

– Нет, играю я посредственно. Просто соната сама по себе очень хороша.

– Это Гайдн?

– Нет, Моцарт, – ответила Полина, слегка удивленная его ошибкой.

– Простите мое невежество, – с шутливо-сокрушенным видом сказал Киприан. – Надеюсь, с вашей помощью я усовершенствую свое музыкальное образование.

– Боюсь, из меня не выйдет учительница музыки, – усмехнулась Полина.

– Музыка – это только предлог, чтобы общаться с вами, – заявил Киприан, и веселость в его глазах сменилась серьезным и даже немного грустным выражением. – Но я догадываюсь, что ваша бабушка пока не прониклась ко мне доверием и вряд ли будет часто меня приглашать. Подскажите же, где я могу вас увидеть?

– Я бы приняла ваши слова за светскую любезность, – тихо сказала она, – но мне бы этого не хотелось. Я предпочла бы встретить в вас человека искреннего.

– О, поверьте, так оно и есть!

– Знаете… в следующее воскресенье у Шубиных будет вечер с танцами. Наташа, их внучка, – моя подруга. А вы не знакомы с Шубиными?

– Нет, но постараюсь в ближайшее время с ними познакомиться. Ради того, чтобы увидеть вас на этом балу…

Полине почудилось, что и голос, и взгляд его выдают то, что можно было бы назвать затаенной страстью. Ей хотелось, чтобы он продолжал так же пристально смотреть на нее, говорить таким же волнующим голосом и стоять так же близко, почти касаясь своими руками ее рук…

Но внезапно очарование этой минуты было прервано появлением бабушки. Анастасия Михайловна вошла в комнату решительным шагом и с неудовольствием взглянула на соседа, поведение которого считала фамильярным. Киприан тотчас отошел от Полины и, поцеловав руку Томской, поприветствовал ее с подчеркнутой любезностью. Анастасия Михайловна предложила ему сесть, сама села напротив и выжидательно посмотрела на гостя.

– Я принес мазь, приготовленную Василисой, – поспешно сказал Киприан. – Это целебное средство поможет Полине Евгеньевне поскорей вылечить ногу.

– Очень благодарны вам и Василисе, – кивнула Томская. – Но у вас ко мне еще, кажется, есть какое-то дело?

– Да, хотел с вами посоветоваться. Я ведь не очень сведущ в хозяйственных делах, да и местных условий не знаю. Хочу отремонтировать дядюшкин дом, а сад вокруг дома упорядочить на английский манер. Как вы думаете, что выгодней: поставить на эти работы худояровских мужиков или нанять подрядчиков?

– Свои мужики, конечно, дешевле обойдутся, – ответила Анастасия Михайловна с несколько ироническим выражением лица. – Но руководить работами по ремонту должен человек, сведущий в строительном деле. Могу порекомендовать вам такого, он живет в соседнем уезде. Что же касается английского сада, то тут я не советчик. По этому вопросу вам лучше обратиться к Шубиным – они в наших краях первые англоманы.

– Шубины? – переспросил Киприан и быстро переглянулся с Полиной. – Да, я давно хотел познакомиться с этими помещиками. Но кто бы меня им представил? Может быть, вы, Анастасия Михайловна?

– Почему бы и нет? – согласилась Томская. – Завтра я увижу их в церкви, могу и вас им представить.

Теперь Полина не сомневалась, что Киприан будет на балу.

После его ухода девушка сразу же начала готовиться к предстоящему событию, хотя никому в этом не признавалась. Решая, что надеть, она остановила свой выбор на недавно сшитом платье из бледно-лилового шелка с серебристым кантом. Она еще не выходила в нем на люди, и теперь был как раз удобный случай показаться в обновке, удачно оттенявшей ей волосы и глаза. Этот наряд также наилучшим образом сочетался с ее любимым жемчужным ожерельем и жемчужными сережками в серебряной оправе. Прическу она решила перевить серебристой лентой.

Впрочем, удовольствие от танцев и встречи с Киприаном могло быть испорчено болью в ноге, и Полина несколько раз надень смазывала стопу Василисиным бальзамом и стягивала полосой ткани. Лечение возымело действие, и в день бала Полина уже ступала свободно, не прихрамывая, и могла обойтись без повязки.

Большинство гостей на званом вечере было Полине знакомо, поскольку Шубины пригласили всех своих ближайших соседей. Впрочем, мелькнуло и несколько новых лиц, среди которых был и Наташин жених, тут же представленный Полине. Он не показался ей хорош собой и интересен, как его описывала Наташа, зато держался весьма надменно и, видимо, чувствовал себя столичным светским львом среди провинциалов.

К удовольствию Полины, среди гостей не было записных сплетников Воронковых; Наташа сообщила, что ей пришлось прибегнуть к героическим уловкам, дабы дедушка и бабушка их не пригласили.

Осматривая нарядную толпу гостей, Полина искала глазами того, кто единственный был ей здесь интересен. Но Киприан возник рядом с ней неожиданно, так что она даже вздрогнула при его появлении. И сразу же уездный праздник заблистал перед ней яркими красками и показался значительнее любого великосветского бала.

За столом Киприан сидел почти напротив Полины, и она не без удовольствия переглядывалась с ним, стараясь, однако, не выдать своего особого к нему отношения. Когда начались танцы, Киприан сразу же подошел к Полине. Наташа танцевала первый танец со своим женихом, а на втором подруги обменялись кавалерами.

Как часто бывает на деревенских балах, мужчин для танцев не хватало, но Полина этого даже не заметила, так как присутствие Киприана отвлекало ее от всего остального. Впрочем, другие кавалеры тоже не обходили Полину вниманием, и она охотно танцевала с ними, ловила на себе мужские взгляды и чувствовала, что приподнятое настроение придает ее облику особую яркость.

Киприан тоже танцевал и с другими дамами, но Полина была уверена, что он это делает только ради соблюдения приличий, дабы не давать повода для сплетен.

Полина давно не ощущала такого радостного подъема, такой легкости во всем своем существе. И лишь строгие взгляды бабушки, порой мелькавшие сквозь пеструю толпу, немного смущали девушку, заставляя быть осторожной и не выказывать своих душевных порывов.

Между вальсом и мазуркой Наташа отозвала Полинуй в сторону и, взяв ее под руку, с улыбкой заметила:

– А ведь мое предположение верное: Худоярский к тебе неравнодушен. Сегодня я в этом убедилась.

– Неужели это так заметно? – слегка обеспокоилась Полина. – Не хотелось бы давать пищу для разговоров нашим уездным кумушкам.

– Нет, он ведет себя вполне осмотрительно, а ты – тем паче. Но ведь я догадывалась о его чувствах, а потому кое-что заметила.

– Надеюсь, другие этого не заметят.

– Кстати, еще я обратила внимание, что местные барышни и их маменьки поглядывают на Худоярского с особым интересом. Наверное, видят в этом франте подходящего жениха. Да, он им определенно нравится. Он ведь недурен собой, хотя и не в моем вкусе. А тебе он нравится?

– Ну, как сказать… – слегка замялась Полина.

– Ладно, мы это еще обсудим.

После разговора с Наташей Полина внимательней пригляделась к окружающим и тоже заметила, что дамы и девицы поглядывают на Киприана с явным интересом. В какую-то минуту Полина даже ощутила прилив чисто женского тщеславия из-за того, что лучший в этом зале кавалер отдает предпочтение именно ей, а с другими дамами общается лишь для отвода глаз. И, словно в подтверждение этого, Худоярский снова подошел к ней и пригласил на очередной танец, во время которого успел шепнуть:

– Завтра ближе к вечеру буду ждать вас в роще на границе наших владений.

– Завтра не могу, это будет слишком заметно, бабушка догадается, – быстро ответила Полина.

– Тогда послезавтра.

– Не знаю… я подумаю.

Он вздохнул, и Полина почувствовала на себе его пристальный взгляд. Сама же она решилась взглянуть на Киприана лишь в конце танца, когда партнеры обменивались поклонами. Присев в легком реверансе, она шепнула:

– Больше не приглашайте меня, танцуйте с другими.

– Что ж, как прикажете, – прошептал он в ответ.