Текст книги "Чужой клад"
Автор книги: Александра Девиль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 29 страниц)
– А карета запряжена двумя гнедыми лошадьми? И кучер в зеленом кафтане? – уточнил Панас.
– Так! Значит, ты их видел?
– Видел, когда под вечер возвращался на мельницу. Они у меня спросили, по какой дороге ехать в Ромен. Ну, я им и подсказал, что дорога, мол, тут прямая, не собьешься. Так что ищите своих панов в Ромене.
– Мы уже искали, их там нет, – внезапно обозвался другой мужской голос, более тонкий и казавшийся немного странным.
– Значит, плохо искали, – не растерялся мельник. – Ромен – это вам не хутор, там человека сразу не найдешь. А я точно видел, как они въезжали в город.
Путники попросили воды, и хозяин подал им ковшик прямо через забор. Настя, стоявшая за спиной Дениса, тщетно пыталась хоть что-то высмотреть за окном.
– Сейчас уедут, и мы не узнаем, кто это, – пробормотал Денис и вдруг стал поспешно натягивать сапоги.
– Ты куда? – забеспокоилась Настя. – Хочешь с ними заговорить? Не надо, это опасно! Ведь Сковорода предупреждал, что мы должны быть осторожны!..
– А я и буду осторожен, – с улыбкой заверил ее Денис. – Но должен ведь я узнать, кто нас преследует! Должен разгадать, кто угрожает моей невесте!
– Но в темноте ты все равно их не увидишь! А вдруг они набросятся на тебя? Ведь это, может быть, отъявленные разбойники! А если их там много?
– Не бойся, я не стану себя обнаруживать, а только прослежу за ними. Должно быть, эти двое – просто мелкие воришки, но действуют по приказу кого-то крупного. Вот к нему-то они меня и приведут.
– Я поеду с тобой! – заявила девушка.
– Нет, нас двоих они скорее заметят. Не задерживай меня, Настя, я могу не успеть. Видишь, они напились воды и уже отъехали от ворот.
Денис быстро пристегнул шпагу, заткнул за пояс пистолет и, повернувшись к Насте, сказал ей с ободряющей улыбкой:
– Не тревожься, любимая, я всегда буду с тобой.
Она незаметно вышла вслед за ним на крыльцо и услышала, как Денис приказал мельнику:
– Скорее, дай мне оседланного коня, я должен проследить за этими ночными странниками.
Когда Денис выехал за ворота, Настя вернулась в дом и, накинув на плечи платок, присела у окна. Сон ее теперь уж вовсе улетучился. Ночная тишина казалась девушке нестерпимой и даже зловещей. Лишь соловьиные трели, порой доносившиеся из леса, немного оживляли ей душу. Чтобы хоть как-то погасить тревогу, она подошла к образам в углу и стала горячо молиться.
Летняя ночь была коротка, и скоро уже небо посветлело перед зарей, соловья сменил жаворонок, и мир с каждой минутой стал делаться ярче, обретая краски тихого солнечного утра.
Не дожидаясь полного рассвета, Настя оделась, взяла кувшин для умывания и вышла во двор, чтобы освежить лицо прохладной водой. Обитатели хутора еще спали, и во дворе она была одна.
С тревожным чувством девушка посмотрела на ворота и мысленно произнесла самую любимую свою молитву. И словно кто-то в небесах услышал ее: через минуту со стороны леса раздался негромкий топот копыт и сквозь неплотный забор девушка увидела знакомого всадника, что приближался к хутору. Еще через минуту Настя и Денис уже были рядом и, не думая о возможных свидетелях нежной сцены, бросились в объятия друг друга.
– Слава Богу, вернулся… – прошептала Настя и, слегка отстранившись, окинула его внимательным взглядом. – Ты не ранен?
– Клянусь, твой герой цел и невредим, – заявил Денис, с шутливо-бравым видом выпятив грудь. – Мне даже не пришлось вступать в смертельную схватку с врагом. Я только проводил наших преследователей до Ромена и оставил их там, на улице. Правда, в последний момент они, кажется, заметили слежку, но не решились пуститься за мной вдогонку.
– Ты их рассмотрел? Услышал, о чем они говорят? – нетерпеливо спросила Настя.
– Только один раз мне удалось их подслушать. На въезде в город они остановились, чтобы размяться. А я спрятался в придорожных зарослях и услышал, как молодой сказал бородачу: «Все, больше у меня нет времени, мне надо возвращаться. Передай пану, что мы их потеряли из виду. А вдруг они вообще едут не в усадьбу?» Бородатый ответил: «Ладно, передам. Может, хозяин что-нибудь придумает». И больше я ничего не услышал. Они насторожились, словно что-то почуяли, и двинулись дальше.
– А лицо молодого ты разглядел?
– Очень плохо, ведь было темно. Кажется, он такой… чернявый, усатый и стройный.
– Совсем как тот, что сманил бедную Раину, – прошептала Настя. – А ты нигде его раньше не видел?
Тут на крыльцо вышел мельник и, поприветствовав «пана и пани», кинулся к лошади. Убедившись, что после ночной вылазки его скотинка не пострадала, да еще и получив от Дениса вознаграждение за помощь, мельник успокоился и стал любезно спрашивать необычных постояльцев, когда им будет угодно отправиться в путь и собираются ли они завтракать.
Денис весьма охотно отвлекся на беседу с мельником, и Насте даже показалось, что он избегает ее настойчивых расспросов о преследователях. Мысль, что он чего-то недоговаривает, мелькнула у нее в голове, но тут же улетучилась от прилива радости, оттого, что беспокойная и опасная ночь сменилась ясным и полным надежд рассветом.
Глава двенадцатая
Тайна погибшего садовника
Вторая часть дороги была для Насти куда веселей и спокойней первой. После признаний взаимной любви, когда исчез последний холодок сомнения, сердце Насти словно ожило и запело, не боясь грядущих невзгод. Теперь они с Денисом ехали не как попутчики, связанные неопределенными отношениями, а как жених и невеста. Они уже не играли словами и не подтрунивали друг над другом, а говорили откровенно, горячо, без конца прерывая свои речи поцелуями.
На пути им больше не попадались подозрительные брички и возницы; то ли преследователи искали их на другой дороге, то ли по каким-то причинам повернули обратно. Денис незаметно уходил от разговоров о своей ночной слежке, и скоро Настя перестала его расспрашивать. Приближаясь к Криничкам, они уже почти позабыли о цели своего путешествия, а все их разговоры были о том, как Денис попросит у Татьяны Степановны руки ее дочери, а потом повезет Настю знакомиться с Еленой Никитичной.
Но в Криничках, куда они приехали под вечер, их ждало разочарование: оказалось, что Татьяна Степановна рано утром отправилась в Глухов. Это означало, что Настя с Денисом, которые ехали не по основной дороге, попросту разминулись с вдовой Криничной.
– Вот уж досада, – сетовал Денис. – Я так настроился на серьезный разговор с твоей матушкой, а тут… Не люблю, когда осуществление моей мечты откладывается.
Настя, которая была уверена в доброте своей матери, способной уважать выбор дочки, переживала не столько из-за несостоявшегося разговора Дениса с Татьяной Степановной, сколько из-за того, что ей в отсутствие матери придется самой принимать в доме молодого мужчину. Конечно, рядом были слуги, да и отдельные комнаты для гостей в доме имелись, но все равно без Татьяны Степановны общение Насти с человеком, который ей пока еще не жених, в глазах деревенских сплетников могло выглядеть предосудительным.
Впрочем, девушка недолго об этом сокрушалась, памятуя о других, более важных заботах, которые, собственно, и были целью ее приезда в Кринички.
Так как Настя и Денис приехали в усадьбу поздно вечером, то все расспросы слуг и соседей им пришлось отложить до утра. Даже посмотреть место, где был убит несчастный садовник, уже нельзя было из-за темноты.
Первыми встретили панночку с неожиданным гостем управитель Фома и старая нянька Прися, которая в отсутствие хозяйки следила за порядком в доме и командовала женской частью прислуги, состоявшей из двух горничных, двух прачек, кухарки и швеи. Прися, хоть и была тучной женщиной шестидесяти лет, отличалась удивительной быстротой и подвижностью. Увидев свою «дытыну», или «зироньку», как называла она Настю, рядом со статным молодым незнакомцем, она только всплеснула руками и чуть укоризненно покачала головой, но ничего не стала говорить, ожидая объяснений Насти. Девушка заметила, с каким любопытством няня уставилась на Дениса, и поспешила пояснить и ей, и Фоме:
– Денис Андреевич Томский, ученый из Санкт-Петербурга. Он приехал в наши края, чтобы осматривать древности.
– Это какие же у нас древности? – недоуменно скривившись, пробормотал Фома. – Даже церковь Вознесения – и та не очень старая, при гетмане Самойловнче была построена.
Однако Настя не растерялась:
– А Кривая могила? Это, по-вашему, не древности? Пан ученый как раз и приехал, чтобы осматривать степные курганы.
Фома и Прися не нашли что возразить. Но, обнимая девушку, старая нянька все-таки ухитрилась недовольно проворчать ей на ухо:
– Чего это ты приезжаешь с молодым паном, когда мамы дома нет?
– Но я ведь не знала, что мама уехала, – быстро ответила Настя.
– Уехала, да еще так неожиданно, – вздохнула Прися. – Вот как письмо получила, так сразу и собралась в дорогу.
– Письмо? Какое письмо? – забеспокоилась Настя.
– А Бог его знает. Она ж мне не сказала, а я читать не умею. Но почтовый сказывал, что письмо из Глухова.
– Из Глухова? Странно… – удивилась Настя, однако долго раздумывать над этим ей было некогда.
Во время ужина Настя обратила внимание на одну из девушек, прислуживавших за столом. Эту молодую особу Татьяна Степановна не так давно взяла в дом из бедной крестьянской семьи, вменив ей в обязанность убирать в комнатах и помогать старшей горничной. Настя заметила, что у молодой служанки глаза на мокром месте и все валится из рук. Вспомнив имя девушки, Настя тут же к ней обратилась:
– Ты почему такая грустная, Галя? Тебя кто-нибудь в доме обижает?
Галя молча помотала головой и, прикрывшись рукавом, выбежала из комнаты.
– Что это с ней? – спросила Настя у няни.
– Не знаю. Дурь, наверное, – пожала плечами Прися. – Я вот велю ее выдрать, если такое будет продолжаться. Наверное, какой-нибудь проезжий молодец ее бросил, она и плачет.
Насте показалось, что Прися нарочно старается отшутиться, чтобы не озаботить панночку. Впрочем, скоро Настя и сама забыла о плаксивой служанке, потому что все ее мысли занимала предстоящая ночь. Вновь они с Денисом будут спать в одном доме, хотя уже в разных комнатах. Под взглядом бдительной няньки Денис и Настя даже на минуту не могли остаться наедине, чтобы поцеловаться на ночь. Прися велела старому домашнему слуге Евсею отвести пана Томского в комнату для гостей, а сама, как верный страж, пошла вслед за Настей в ее опочивальню. Влюбленные смогли только пожелать друг другу спокойной ночи и обменяться выразительными взглядами. Впрочем, глаза сказали им больше, чем слова.
Погружаясь в сон, Настя успела подумать, что это даже хорошо – вот так, не имея выбора, быть прочно отделенной от Дениса, опасная близость с которым могла свести на нет все внушенные ей правила строгой морали.
Утром, однако, влюбленным все же удалось на несколько мгновений ускользнуть из-под бдительного ока Приси. Нянька задержалась где-то на кухне, в то время как Настя и Денис, выйдя почти одновременно из своих комнат на длинное крыльцо, что опоясывало полдома, спрятались за широкий крылечный столб и крепко поцеловались. Их никто не видел; впрочем, оглянувшись, Настя успела заметить Галю, что, спотыкаясь, шла по двору мимо крыльца.
Снова невольно вспомнив об этой девушке, Настя еще раз расспросила о ней Присю, и нянька не смогла скрыть правды. Грустно подперев щеку рукой, она сообщила:
– Помнишь того садовника, Осипа, которого перед твоим отъездом нашли мертвого? Так вот, сдается мне, Галя с ним любилась. А может, просто он ей голову крутил, не знаю. Только очень уж она плакала, когда его хоронили. Я еще подумала, что это неспроста. Потом вроде она успокоилась, а вот сейчас опять стала сама не своя, даже похудела.
Настя и Денис, выслушав Присю, переглянулись и незаметно кивнули друг другу. Теперь им было ясно, что начинать расспросы надо с плачущей служанки. После завтрака они пошли прогуляться к Кривой могиле и по дороге встретили Галю. Девушка сидела на пеньке возле маленького пруда и с обреченным видом смотрела на воду.
– Ты что, Галя? – окликнула ее Настя. – Сидишь здесь, словно собралась топиться.
Служанка вздрогнула, вскочила, поклонилась панночке, – и вдруг слезы горохом покатились у нее из глаз.
– Поговори с ней ласково, – шепнул Денис и быстро отошел в сторону.
Настя взяла Галю за локоть и, заглядывая в ее полные слез глаза, спросила:
– У тебя какое-то горе? Расскажи мне, не таись. Хозяйка ведь должна не только командовать слугами, но и заботиться о них. Я помогу тебе, это мой долг перед Богом. Если же у тебя на сердце есть какая-то тайна, так можешь смело мне довериться, я тебя не выдам.
– Ох, панночка, – зарыдала Галя, – я ведь даже родителям не могу довериться, а уж вам…
– Я знаю, ты из бедной селянской семьи, у тебя суровые родители. Но я не буду суровой, какой бы грех ты ни совершила. Я заступлюсь за тебя перед своей матерью. Мы поможем тебе, только ты должна рассказать всю правду. Ну, говори! Ты любила садовника Осипа?
– Да… – всхлипнула Галя. – Наверное, любила… Он был добрый, не то что другие мужики… Никогда не дрался, дарил мне мониста и медовые пряники…
– Он сманил тебя, обещал жениться? Ты спала с ним?
Галя молчала, опустив голову, и ее дрожащие руки были красноречивей всяких слов.
– Ну, полно тебе, не плачь. – Настя погладила ее по голове. – Пойдешь к попу, покаешься. Или ты горюешь только потому, что тебе жалко Осипа? Наверное, ты крепко его любила, если до сих пор плачешь без остановки.
– Конечно, я любила Осипа, но я о нем уже отгоревала. Теперь плачу оттого, что мой грех не замолишь, не спрячешь. Скоро все будет видно… – И Галя зарыдала пуще прежнего.
– Ты беременна? – Настя взяла девушку за плечи и заглянула ей в глаза.
– Да… – прошептала Галя и вдруг повалилась Насте в ноги. – Спасите меня, добрая панночка, увезите меня куда-нибудь от моего позора! Я не хочу быть покриткой! Отец меня прибьет, а мать проклянет!
– Ну, хватит тебе, – сказала Настя, поднимая девушку и смущенно оглядываясь в сторону Дениса. – Конечно, я помогу тебе, как обещала. Увезу из Криничек в город, где тебя никто не знает. И ребенка твоего мы не бросим. Мы с мамой скажем, что тебе дали на воспитание сироту, которого родила твоя подруга. Мы что-нибудь придумаем.
– Спасибо вам, панночка, пусть вас Бог благословит! – воскликнула Галя, порываясь поцеловать Насте руку.
– Ладно уж, успокойся и вытри слезы, – сказала Настя, протянув служанке свой платок. – Я тебе помогу, но только уж и ты, будь добра, помоги мне.
– Да что же я могу, панночка? – удивилась служанка. – Я бы рада все для вас сделать, но что я могу?
– Ты можешь рассказать мне и пану Томскому все, что знаешь о гибели Осипа. Нам это очень важно знать.
– Про Осипа хотите знать? – Галя растерянно захлопала глазами. – Так все говорили, что он спьяну упал и ударился головой.
– А ты сама в это веришь?
Галя замялась, а Настя тут же подозвала Дениса. Втроем они пошли к ближайшей посадке, уселись на ствол поваленного дерева. Галя растерянно переводила взгляд с Насти на Дениса, не понимая, чего ждут от нее эти молодые красивые господа!
Так ты веришь, что Осип погиб оттого, что упал и ударился головой? – повторила свой вопрос Настя. – Ты не думаешь, что его могли убить?
– Убить?.. – вздрогнула Галя. – Кто бы мог его убить?
– А разве у твоего Осипа не было врагов? – спросил Денис стараясь не выглядеть строгим, чтобы не напугать служанку. – Подумай хорошенько, кому он мог мешать? Или, может, кто– то на него был зол? Может, он с кем-то дрался? Не могли кто-то побить его из-за тебя?
– Из-за меня? Упаси Бог! – Галя перекрестилась. – Нет, мы с ним скрытно встречались, никто и не знал. Вот, может, только Прися догадывалась. Нет, из-за меня его никто не бил. А враги у него, может, и были, да только я их не видела. Осип – человек приезжий, из Чугуева. В Криничках его почти никто не знал.
– Так уж и никто? С кем-то же он все-таки водился, с кем-то выпивал в шинке. Или нет?
– Правда ваша, пан, выпивал иногда. Но не так, чтобы часто. Он деньги зря не разбрасывал, бережливый был, прижимистый.
– А родные, родичи у него были?
– Говорил, в Чугуеве вроде брат и сестра живут. Но он с ними за целый год так и не встретился.
– А в последние дни перед своей гибелью чем он занимался? Может, ты замечала за ним что-то необычное?
Галя задумалась, наморщив лоб и пожимая плечами. Наконец, видимо, в ее памяти что-то прояснилось, и она неуверенным голосом сказала:
– Ну, помнится, за день до смерти он ездил в Будищу к лихварю Исааку. Вернулся веселый и подарил мне шелковый платок.
Денис посмотрел на Настю и спросил:
– А вы знакомы с этим ростовщиком?
– Сама я никогда не имела с ним дел, но, конечно, знаю, где его лавка. И видела его несколько раз. Он один такой ростовщик на всю округу.
Денис немного помолчал, раздумывая, потом обратился к Гале:
– Так, может, Осип взял у Исаака деньги под залог, а какие-то воры подсмотрели и убили парня? Такого не могло быть, как думаешь?
– Не знаю… – Галя с испуганным видом пожала плечами. – Мы в тот вечер сговаривались с Осипом встретиться возле пруда, а он не пришел.
Служанка переминалась с ноги на ногу и, как видно, не могла дождаться, когда собеседники ее отпустят. Насте показалось, что Галя чего-то недоговаривает. Понимая, что служанка напугана, да и по природе своей весьма боязлива, Настя ласково к ней обратилась:
– Не бойся рассказать нам всю правду. Мы желаем тебе добра и никому тебя не выдадим. А вот если что-то скроешь от нас – этим могут воспользоваться лихие люди. Ты не должна утаивать ни одной мелочи.
– Та то такое дело… – Галя, опустив голову, затеребила дрожащими пальцами фартук. Может, мне оно показалось… Я тогда все-таки осмелилась немного подойти к Осиповой хатке. Но услышала, что он с кем-то ругается, и тут же повернула обратно. Не хотела, чтобы кто-то знал, что я к Осипу хожу.
Настя бросила выразительный взгляд на Дениса и снова обратилась к служанке:
– Значит, говоришь, тебе показалось, что Осип с кем-то спорит. А не узнала ли ты голос того человека?
– Нет, панна, не узнала, я ж близко не подходила.
– А голос был мужской или женский?
– Да вроде мужской.
– А какие-нибудь слова ты расслышала?
– Не знаю… мне вроде почудилось, будто тот разбойник обозвал Осипа вором.
– А почему ты думаешь, что там был разбойник? – уточнила Настя.
– А кто ж еще будет идти к человеку на ночь глядя и ругаться?
– Занятный логический вывод, – усмехнулся Денис. – Почему же ты, Галя, никому об этом раньше не рассказала?
– Боялась, – вздохнула девушка. – Думала: а вдруг тот разбойник где-то близко, услышит мои слова, да и прирежет меня из-за угла.
– Но мне ведь ты могла признаться, – заметила Настя.
– Но вы же тогда, панночка, ни о чем меня и не расспрашивали…
Настя действительно мало интересовалась жизнью своих слуг, и сейчас ей вдруг стало неловко за это свое безразличие. Она подумала, что слишком уж полагалась в домашних делах на мать, а ведь мама нездорова… Тут же Насте пришло в голову, что надо бы поговорить с доктором Гурием Викуловичем, который смотрел Татьяну Степановну как раз перед Настиным отъездом.
Еще раз успокоив испуганную Галю и пообещав ей всяческую помощь, Денис и Настя с ней расстались. Затем, посовещавшись, наметили порядок действий. Они решили прежде всего отправиться к ростовщику Исааку и узнать, по какому делу приходил к нему садовник незадолго до своей странной кончины.
Дом Исаака располагался за несколько верст от Криничек, в городке Будища, и для поездки туда потребовались дрожки. Возницей Настя хотела взять все того же Еремея, но строгая Прися заявила, что отправит панночку в дорогу только с кучером из имения – старым Охримом. Свои строгости нянька объяснила тем, что, дескать, соседи, увидев панночку с двумя незнакомыми мужчинами, станут сплетничать и обсуждать девушку. При этом нянька даже не подумала о том, что некоторые соседи уже могли видеть Настю, приехавшую в карете с чужими людьми. У Приси имелись твердые убеждения насчет того, как воспитывать панночку, и спорить с нею было бесполезно.
Не прошло и часа, как Настя с Денисом подъехали к приземистому дому, окруженному множеством пристроек и сарайчиков. Именно здесь обитал старый ростовщик и шинкарь Исаак. Место для своего жилища он выбрал бойкое – как раз на перекрестке дорог, в окружении сел и казацких слободок.
Оглядевшись, Настя сказала Денису:
– Вероятно, Осип ходил сюда пешком, чтобы не привлекать внимания к своим отлучкам из имения. Работа садовника, да и его уединенная хата позволяли Осипу по целым дням быть не на виду.
Денис наклонился к Насте и с улыбкой прошептал:
– В который раз убеждаюсь в твоем уме.
Она стрельнула в него глазами, но ничего не сказала, только улыбнулась. Между Настей и Денисом уже установились такие отношения, при которых люди понимают друг друга без слов и боятся только одного – чтобы какое-нибудь происшествие не поссорило и не разлучило их.
В лавке ростовщика было тесно и пахло сыростью. Исаак был на редкость прижимист – вероятно, копил деньги, чтобы когда-нибудь выехать из Будиши в большой город. Поговаривали, что у него уже куплен дом не то в Киеве, не то в Харькове.
Служанка, впустившая Настю и Дениса в лавку, тут же куда– то исчезла, а из боковой двери выкатился маленький толстенький Исаак и, увидев хорошо одетых посетителей, приветливо захлопотал:
– Что угодно, Панове? Панна Криничная, если не ошибаюсь? А вы, пан… то есть господин, вы, вероятно, родственник панны? Или, может, вы друг пана Ильи Боровича? Старый Исаак хорошо знает все знатные семейства в округе. Всегда рад служить благородным людям. Желаете что-то купить или заложить?
Настя прервала поток его многословия:
– Нет, мы пришли не за этим. Нам требуется кое-что узнать.
– Узнать? – Ростовщик хитровато прищурил один глаз. – Почему вы думаете, что старый Исаак собирает новости и сплетни? Конечно, ко мне заходят разные люди, но я…
– А не заходил ли к тебе наш садовник Осип? – напрямик спросила Настя.
– Осип? Конечно, заходил. Я запомнил, потому что дня через два после того ваш бедный садовник был найден мертвым. Жалко, очень жалко человека, он был еще такой молодой…
– А ты можешь припомнить во всех подробностях, зачем являлся к тебе Осип? – вступил в разговор Денис.
Ростовщик, вероятно, сразу смекнул, что у посетителей в этом деле есть особый интерес, и, почесав голову, стал тянуть с ответом:
– Память у меня уже не та… В молодости, бывало, я помнил каждое слово, что мне говорили, и кто во что был одет и из какого кошеля доставал деньги… а теперь не помню, представляете? А вы, господин, наверное, знакомец этого Осипа? На родственника или друга вроде не похожи, вы ведь человек благородного сословия…
– Осип когда-то у меня служил, – заявил Денис. – В Чугуеве у него есть брат. Прослышав, что я еду в Кринички, он попросил меня узнать о последних днях Осипа. Он даже передал немного денег для человека, который что-нибудь расскажет о бедняге. – И Денис вытащил из кармана несколько монет.
Этот жест, видимо, освежил память Исаака, и ростовщик стал неторопливо выкладывать подробности:
– Осип ко мне приходил, чтобы взять денег под залог старинной золотой монеты. То есть это даже не монета, а какая-то бляшка, но золото настоящее, тут уж я могу поручиться. Я еще подумал: откуда у простого садовника такая вещь? Но Осип сказал, что это старинное украшение его покойной матери, которое он вынужден продать, чтобы выкупить из долговой тюрьмы своего брата. Не этот ли брат живет в Чугуеве? – Исаак снова хитровато прищурил один глаз.
– И что же, после смерти Осипа ты выгодно продал его монету? – с небрежным видом поинтересовался Денис.
– Я пока ее не продал. Вот на днях должен приехать человек от знакомого ювелира, которому я продаю золотые монеты…
– Так она еще у тебя? – уточнил Денис. – Любопытно было бы взглянуть. Я люблю старинные вещи.
– Почему ж не показать пану? Сейчас покажу. – Ростовщик юркнул за дверь и через полминуты появился с маленькой шкатулкой в руках. – Вот, прошу, смотрите. Золото хорошее, но сделана эта вещица грубо, да еще с дыркой посередине. Только для переплавки и годится.
Денис взял золотую бляшку, представлявшую собой треугольник с рядами выпуклостей, и стал внимательно осматривать ее со всех сторон. По особенному блеску в его глазах Настя поняла, что вещица не просто заинтересовала, но и весьма удивила Дениса.
– Сколько ты хочешь за эту бляшку? – спросил он ростовщика как бы между прочим.
– Зачем господину такое старье? – пожал плечами Исаак. – Это может пригодиться только ювелиру.
– И все-таки?
– Ну, что в ней интересного? – удивился ростовщик. – Вот и пан Борович спрашивал. Правда, покупать не стал, но рассматривал долго.
– Илья? – уточнила Настя. – Это когда же он был здесь?
– А в тот день, что и садовник, – пояснил Исаак. – Пан пришел после Осипа. Я как раз рассматривал эту вещицу и даже спросил пана: «Интересно, откуда у садовника вашей тетушки бляха из чистого золота?» Так пан Борович ее тоже долго рассматривал и спрашивал о цене.
– Послушай, Исаак, – внушительным тоном сказал Денис, – положи-ка эту бляху подальше и не вздумай никому продавать. Может статься, она краденая и скоро за ней явится настоящий владелец.
– Что пан говорит?.. – вздрогнул Исаак. – Чтобы я торговал крадеными вещами? Да никогда такого…
– Тебя никто не обвиняет, – прервал его причитания Денис. – Тебе даже вернут залог, который ты давал Осипу. Но вещицу эту покуда никому не показывай. И о нашем разговоре молчи, если не хочешь, чтобы в следующий раз за тобой явились с приставом.
Покинув дом напуганного ростовщика, Настя и Денис не сразу сели в свою пролетку, а некоторое время прохаживались по улице, обсуждая новые сведения.
– Я по твоим глазам поняла, что ты уже о чем-то догадался, заявила Настя. – Объясни мне поскорей, я сгораю от нетерпения.
– Видишь ли, Настя… – слегка нахмурился Денис, – я почти уверен, что этой золотой бляшке не одна тысяча лет.
– Неужели Осип откопал какой-нибудь старинный клад? Тогда вполне вероятно, что его убили грабители. Вот только как это может помочь нам решить загадку зловещего озера?
– Тут вопрос в том, где именно Осип нашел этот старинный клад. – Денис вздохнул и внимательно посмотрел на Настю. – У меня есть подозрение, что золото спрятано где-то недалеко от хижины садовника.
– Ты думаешь, оно еще на месте? Наверняка его уже забрали грабители, убившие Осипа.
– Я так не думаю. Однако пора нам возвращаться в Кринички и продолжать наши изыскания.
На обратном пути Денис был куда менее говорлив, чем обычно. Столь явный упадок его настроения удивлял Настю, но в присутствии кучера Охрима она не имела возможности приступить к Денису с расспросами.
По приезде в усадьбу Томский сразу же, не пожелав отдохнуть и пообедать, отправился к хижине садовника. Настя, разумеется, не стала от него отставать. Прися только глянула им вслед с сокрушенным видом и покачала головой.
Домик, в котором уже больше месяца никто не жил, был неказистым снаружи и заброшенным внутри. Толстый слой пыли покрывал стол, два стула и пустой старый сундук в углу. Лежанка была застелена какой-то ветхой дерюгой.
– Вряд ли в таких хоромах можно отыскать клад, – усмехнулась Настя и, посмотрев под ноги, добавила: – Разве что он спрятан в этом муравейнике.
Посреди земляного пола хаты основали свое жилище деятельные рыжие насекомые. Денис тоже смотрел некоторое время на муравьев, потом задумчиво произнес:
– Земля. Клад надо искать в земле. Он еще там, вот в чем разгадка.
– В земле? Ты считаешь, что садовник, вскапывая землю, наткнулся на старинное золото? Почему же ты думаешь, что он его там оставил?
– Это не просто старинное золото, – хмуро заметил Денис. – Это золото из скифского кургана и извлечь его оттуда не так-то просто, требуется время.
– Что?.. – Настя невольно рассмеялась. – Значит, Осип тоже знаток древностей, вроде тебя? Кто бы мог подумать! И где ж, интересно, он набрел на скифский курган?
– Пойдем. – Он взял Настю за руку и вывел из полутемной хижины. – Я думаю, что этот курган недалеко. Пожалуй, совсем рядом.
Они остановились на дорожке, ведущей из домика в сад. Денис молчал, и удивленная Настя проследила за направлением его взгляда. Он пристально смотрел на горизонт, который с правой стороны домика был скрыт невысоким холмом, скошенным к западу. Склон холма зарос травой, а внизу, у подножия, были посажены кусты смородины.
– Кривая могила, – тихо сказала Настя. – Так это она и есть – скифский курган?
– Да, – почему-то с грустью ответил Денис.
