Текст книги "Чужой клад"
Автор книги: Александра Девиль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 29 страниц)
Удалившись от Киприана, Полина поискала глазами Наташу, но не нашла ее. Зато рядом оказалась бабушка, которая взяла внучку за руку и властным голосом сказала:
– Довольно на сегодня танцев, отдохни, не то больную ногу натрудишь.
Полина села возле бабушки, оказавшись в окружении пожилых дам; большинство здесь вовсе не танцевало, а чинно беседовало, наблюдая за танцующими парами.
Краем глаза Полина заметила справа от себя Киприана, которого тут же поймал за рукав Наташин дед Иван Александрович и принялся беседовать с ним об устройстве английского сада.
А рядом с Полиной дамы оживленно обсуждали местную новость – скорый приезд богатой помещицы Екатерины Павловны Дугановой, которая якобы должна прибыть в деревню со дня на день. Эта знатная барыня давно не посещала свое подмосковное имение Погожино, и ее приезда ждали с интересом – тем более что о судьбе и крутом нраве почтенной вдовы, как и о ее сыне Алексее, ходили разные слухи. Впрочем, Полину уездные сплетни не интересовали, и она больше прислушивалась к беседе Киприана с Иваном Александровичем. Старый барин в этот момент от английского сада перешел к своей излюбленной теме – опасностям, связанным с продвижением по Европе «корсиканца-узурпатора». Скосив глаза на Киприана, Полина с удивлением заметила, что у него встревоженный и какой-то бегающий взгляд. «Неужели он испугался слухов о Бонапарте? – мельком подумала она. – Нет, такие мужчины, как Худоярский, не боятся разговоров о войне. Наверное, он просто чем-то обеспокоен». Не без тайной гордости девушка предположила, что Киприана сейчас больше всего беспокоит неопределенность его отношений с ней.
Вскоре Анастасия Михайловна пожаловалась на головную боль и стала прощаться с хозяевами. Внучку, разумеется, огорчило нежелание бабушки досидеть до конца вечера, но возражать она не могла. Выходя под руку с Анастасией Михайловной из залы, Полина украдкой оглянулась – и встретила взгляд Киприана, глазами провожавшего ее до выхода. Сердце девушки радостно встрепенулось, и она тут же решила, что послезавтра не станет осторожничать, а непременно пойдет на свидание с Киприаном.
В карете бабушка какое-то время молчала, а потом вдруг без всякого вступления объявила внучке:
– Теперь уж я не сомневаюсь, что тебя заинтересовал этот вертопрах. Во всяком случае, тебе льстит его внимание. Конечно, я понимаю: ты молодая девушка и хочешь нравиться, это естественно. Однако веди себя осторожней.
– А разве я сделала что-то не так? – слегка растерялась Полина.
– Пока нет, но боюсь, что до этого недалеко.
– И все потому, что ты считаешь Худоярского легкомысленным франтом и повесой, – натянуто улыбнулась Полина. – Старшие часто так думают о молодых.
– Если бы только легкомысленным – это бы куда ни шло, – пробормотала Томская. – Но не забывай, что его отцом был бесчестный мошенник и убийца. И мне кажется, этот Куприян многое унаследовал от Ульяна.
– Бабушка, да ты просто предубеждена против Киприана, вот тебе и чудятся всякие опасности на моем пути.
– Хотела бы я в этом ошибаться, – вздохнула Анастасия Михайловна.
Больше они не возвращались к разговору о Худоярских, и вскоре опасения бабушки выветрились из головы Полины, занятой лишь волнующими мыслями о Киприане.
На следующий день у Полины все валилось из рук, она переходила от книг к фортепиано, потом к одиноким прогулкам у пруда, где мысленно готовилась к предстоящему свиданию, которое сама же отсрочила на целые сутки, а теперь не могла дождаться, когда они пройдут.
Вернувшись с прогулки, Полина застала бабушку за чтением письма от дяди Владимира. Узнав, что письмо из Криничек, Полина живо поинтересовалась:
– Ну, что нового на твоей отчине? Здоров ли дядюшка? А как там моя маленькая кузиночка?
– Пока, слава Богу, все здоровы, – сказала бабушка, снимая очки. – Приглашают нас в гости.
– В гости?.. – растерялась Полина, которой совсем не хотелось уезжать из имения. – Что, прямо сейчас?
– А зачем откладывать? Пора уж мне их навестить. Я ведь младшую внучку с рождения не видела, а у них скоро будет второй ребенок.
– Ну, так пусть они сюда приезжают.
– Это с малыми-то детьми? Нет, Поленька, это мне надо поехать в Кринички, посетить родные места. И тебе там полезно будет побывать.
– Но ведь ты не очень здорова, у тебя голова часто болит и сердце. Тебе бы надо сперва подлечиться, а потом ехать. Да и у меня нога еще побаливает.
– А плясать на балу нога тебе не мешала? – бабушка с лукавой усмешкой погрозила пальцем. – Что же до моего здоровья, так оно пока еще сносно, но с каждым месяцем, с каждым днем может становиться хуже. Если сейчас буду тянуть с поездкой, так потом могу и не успеть.
– Ну что ты, бабушка, даже не говори так! – Полина порывисто обняла Анастасию Михайловну.
– Все мы, внученька, не вечные…
– И слышать о том не хочу! Я же без тебя, бабушка, полная сирота.
– Но я все-таки надеюсь дожить до того дня, когда ты выйдешь замуж за хорошего человека, который будет тебе опорой в жизни, – улыбнулась Анастасия Михайловна.
– Ладно, не надо об этом, – вздохнула Полина, понимая, что под «хорошим человеком» бабушка подразумевает отнюдь не Киприана. – А когда ты решила отъезжать? Неужели прямо завтра?
– Нет, конечно. Дня два-три надо, чтобы подготовиться к поездке, да и по Лучистому отдать все распоряжения.
– А надолго ли мы уезжаем?
– Ну, меньше месяца мы там, наверное, не пробудем. Однако и на дорогу туда и обратно уйдет недели две. Мы же с тобой не можем двигаться с кавалерийской скоростью.
«Значит, почти два месяца я его не увижу…» – пронеслось в голове у Полины, и ей стоило больших трудов скрыть от бабушки свою досаду.
Остаток дня прошел в хлопотах и подготовке к отъезду. Ночью Полина многое передумала и наутро уже готова была бежать на свидание к Киприану, но следовало дождаться вечера, как было условлено. А тут еще, к ее большей досаде, вдруг явилась в Лучистое нежданная гостья – та самая Екатерина Павловна Дуганова, о которой вспоминали гости на балу.
Екатерина Павловна была лет на пятнадцать моложе Анастасии Михайловны, но этих двух женщин связывало что-то вроде дружбы или, вернее, взаимного дружеского уважения. Виделись они редко, потому что Дуганова жила то в одной, то в другой столице, а в свое подмосковное поместье почти не приезжала, доверив управление им чете пожилых бездетных бедных родственников, в честности которых могла не сомневаться. Впрочем, когда-то Екатерина Павловна бывала в своем Погожине чаще – и именно в те годы успела познакомиться с Томской и проникнуться к ней уважением. Полина не раз слышала, как бабушка отзывалась о Дугановой: «Эта барыня с головой. Из всех наших соседей она самая умная и образованная, но с крутым характером».
Полина запомнила Екатерину Павловну пышной осанистой дамой с величавой походкой и властным лицом. Теперь же девушка была несколько удивлена, увидев, как похудела и даже слегка ссутулилась эта далеко еще не старая женщина. Дуганова пояснила, что болеет и врачи посоветовали ей сменить нездоровый климат северной столицы на чистый лесной воздух подмосковной деревни.
– И правильно, и слава Богу, что вы послушались добрых советов, – заверила ее Анастасия Михайловна. – Здесь, на природе, любая хворь проходит быстрей. Да и скучно вам не будет, сюда на лето съезжается много людей, общество иногда собирается весьма интересное. Вот вчера у Шубиных был званый вечер. Кстати, там о вас вспоминали в связи с вашим приездом.
– Э, какое мне дело до общества, – махнула рукой Екатерина Павловна и бросила благосклонный взгляд на Полину, скромно сидевшую у окна с книгой в руках. – Вы с внучкой здесь живете – и этого мне достаточно для общения. Ну, еще Шубины, пожалуй. А остальные-то соседи – все сплошь дураки и сплетники. Да мне-то они безразличны. Своих забот хватает.
– Ну, Екатерина Павловна, голубушка, вы уж слишком строги к соседям, – слегка улыбнулась Томская. – И я такой была, но потом научилась прощать людям их слабости. А что до нас с Полиной, так рады мы безмерно вашему приезду, но сами не сегодня завтра уезжаем месяца на два.
– И далеко? – спросила явно огорченная соседка.
– В мое родовое имение на Полтавщине, к старшему сыну. Надо же мне наконец с внучкой познакомиться, понянчиться, пока я еще жива. А в июле вернемся обратно. А на зиму, даст Бог, поедем с Поленькой в Петербург, к моему младшему сыну.
– Видела я вашего Дмитрия Денисовича в Петербурге, – сообщила Дуганова. – Весь в своего покойного отца пошел. И такой же ученый. И семья его мне понравилась. Жена, детки – все очень милы. А я, наверное, так и не дождусь внуков… – Екатерина Павловна тяжело вздохнула. – Оставил мне Бог единственного сына, который даже не стремится устроить свою судьбу…
– Рано вы печалитесь, голубушка моя, ваш Алеша еще молод, успеет и жениться и внуками вас наградить, – сказала Анастасия Михайловна. – И потом, он ведь служит, а военные все не спешат обзаводиться семьями. – Вот и мой Владимир поздно женился. Ничего, всему свое время.
– Да Алексей-то мой не мальчик, двадцать семь уже, – заметила Дуганова. – Но я бы не тревожилась, если бы он просто гулял, кутил, как другие гусары; я бы думала тогда: ничего, придет время, он остепенится и женится на хорошей девушке. Но ведь все не так, все куда сложнее.
– А в чем сложность? – участливо спросила Анастасия Михайловна.
– Не всем я об этом рассказываю, но от вас не буду скрывать. – Дуганова немного помолчала, сурово сдвинув брови и поджав губы. – Болит у меня душа за Алексея, нескладная у него жизнь. Уже несколько лет таскается он за одной фам фаталь и, кажется, влюблен в нее намертво. А эта роковая дама вначале была замужем за богатым стариком, потом овдовела, Алеша в то время был в полку. Прослышав о ее вдовстве, он, конечно, обрадовался, готов был подать в отставку и мчаться к ней с предложением руки и сердца. Но, когда он с ней встретился, оказалось, что она уже снова замужем. Как, почему, что ее к этому толкнуло? Кто ее новый муж? Какое у нее отношение к Алеше? Может, она просто хищница, которая тянет деньги из мужчин? Ничего мне о ней не известно, Алексей все от меня скрывает. Трудно мне, вдове, справиться с сыном. Но я буду не я, если сама обо всем не дознаюсь и не выведу на чистую воду эту авантюрную особу. Вот только дал бы Бог выдюжить, побороть свою хворь…
Полина слушала беседу бабушки с гостьей невнимательно, думая о своем. История сына соседской помещицы была ей мало интересна. Полина почти не помнила Алексея Дуганова, которого видела много лет назад, когда пятилетним ребенком приезжала в Лучистое с родителями. Из рассеянности девушку вывел обращенный к ней прямой вопрос Екатерины Павловны:
– А как твои дела, Поленька? Есть ли у тебя жених?
От неожиданности Полина слегка смутилась, но не подала виду и ответила шутливо:
– Боюсь, что мой жених еще не родился. Или, наоборот, остался в прошлых веках.
– Вот ты какая независимая остроумница, – с улыбкой заметила Дуганова. – Значит, пренебрегаешь современными молодыми людьми? А вдруг где-нибудь среди них, да еще совсем близко, бродит твоя судьба?
«Это уж точно: моя судьба близко, да только обстоятельства разводят нас в разные стороны», – пронеслось в голове у Полины, и сердце ее учащенно забилось от предчувствия скорой встречи с Киприаном.
– Молода она еще и жизнь знает лишь по книгам, – вздохнула бабушка.
– Молода, но для замужества вполне созрела, – прямолинейно заявила Дуганова. – Ведь вашей барышне Роминой уже восемнадцать, верно? По всем статьям невеста: красавица, умница, благородного нрава и происхождения. Повезет кому-то взять такую в жены.
– Не смущайте меня излишними похвалами. – Полина слегка нахмурилась, уловив в словах гостьи плохо скрытый намек на желание видеть «барышню Ромину» своей невесткой.
Бабушка, быстро взглянув на внучку, угадала ее невольный внутренний протест и поспешила перевести разговор на другую тему:
– А вы не сокрушайтесь из-за сына, дорогая моя. Нынче дети вообще не слушаются своих родителей. Мы и то были вольнодумны, а они куда поболе нас. Мой старший сын тоже вот выбрал жену, меня не спросясь.
– Но хоть невестка ваша не из бывших крепостных? И то слава Богу, – живо откликнулась Дуганова. – А то ведь нынче всего можно ожидать от молодого поколения. Вон, граф Шереметев женился на своей крепостной девке Параше, родословную ей придумал.
– Ну, Параша Жемчугова по крайней мере артистка, и, говорят, талантливая, – заметила Томская.
– Э, милая моя, вы слишком снисходительны к артистам, – покачала головой гостья. – Наверное, потому, что очень любите театр. Знаю, что в юности вы и сами баловались актерством при дворе Кирилла Разумовского. Но одно дело, когда девушка благородного происхождения увлекается искусством, а совсем другое – когда холопка через сцену и барскую постель впрыгивает в дворянское сословие. Простите, что говорю это при молодой девице, но мне кажется, ей тоже полезно знать о падении нынешних нравов. И откуда пошло это безбожное вольнодумство, отрицание порядка, смешение сословий? Должно быть, от французов или от франкмасонов. Чему удивляться, если там нынче этот выскочка Буонапарте назначает генералами мужиков, сам женился на креолке сомнительного поведения, а теперь еще возложил императорскую корону на себя и на нее. И ведь подобная зараза безнравственности проникает повсюду, и к нам уже проникла. Вначале дети не слушаются своих родителей, холопы – господ, потом подданные – государя и так далее. К чему это приведет? К такому же разгрому, какой случился во Франции. Выходит, зря наша матушка-императрица восхищалась Вольтером. Ни к чему хорошему его идеи не привели.
– А по-моему, дорогая, вы напрасно обвиняете Вольтера. Он то как раз предупреждал французских дворян о последствиях их легкомыслия и невнимания к народным нуждам. Вот послушайте его прозрачные намеки из «Царевны вавилонской». – Анастасия Михайловна подошла к книжной полке и, взяв томик Вольтера, нашла нужное место и стала зачитывать:
Приятное общество, веселье, легкомыслие были единственным, что их увлекало. Ими управляли, словно детьми, которым дарят игрушки, лишь бы они не капризничали. Когда им рассказывали о бедствиях, опустошавших их родину два века назад, о тех временах, когда одна половина населения вырезала другую из-за пустяков, они соглашались, что это действительно дурно, но затем снова принимались смеяться и петь куплеты. Чем любезнее были эти праздные люди, тем резче выступало различие между ними и людьми занятыми. Среди этих занятых или как бы занятых людей была толпа мрачных фанатиков, отчасти вздорных, отчасти плутов… которые, не задумываясь, разрушили бы весь мир, только бы добиться хоть некоторого влияния. Но, приплясывая и распевая, праздный народ заставлял людей труда скрываться в пещерах, подобно тому, как птицы заставляют серых сов укрываться в развалинах… Упадок вызван был той легкостью, которая мешала работать тщательно, а также пресыщенностью прекрасным и влечением к извращенному… Тщеславие, преследуя истинные таланты, вынуждало их покидать родину. Трутни изгнали пчел.
– Ну скажите, разве Вольтер не пророк? Ведь он в точности предсказал и упадок морали, и появление мрачных, жаждущих власти революционеров, и легкомысленное расточительство дворян, которые все веселились, все прыгали – и допрыгались до гильотины. – Помолчав, Анастасия Михайловна тихо добавила: – Так будет и с нашими, если ни о чем не задумаются.
– Может, Вольтер и пророк, но, вместе с тем, он породил безбожное вольнодумство, которое и привело к появлению разрушителей, – упрямо повторила Дуганова.
– Нет, он не призывал к революции, а предупреждал о ней, – возразила Томская. – А что до появления разрушителей… так ведь они всегда были, во все времена. Разрушители нравственности, порядка, государств. Есть люди – разрушители, а есть – созидатели. И вот, когда в обществе количество разрушителей перейдет определенную границу, начинаются всякого рода перевороты, бедствия.
Анастасия Михайловна бросила быстрый взгляд на Полину, и той вдруг подумалось, что к «разрушителям» бабушка причисляет и Киприана. Девушке был неприятен этот намек, и она нахмурилась, считая предубеждение бабушки против Худоярского беспочвенным и несправедливым.
Между тем приближалось время свидания, и Полина, воспользовавшись паузой в разговоре, встала и с вежливой улыбкой объявила:
– Простите, но разговоры о политике, на мой взгляд, слишком сложны, и у меня разболелась голова. Пойду немного прогуляюсь. К тому же мне надо еще написать письмо подруге.
Сделав легкий реверанс, Полина вышла из комнаты, сопровождаемая благожелательной улыбкой гостьи и внимательным взглядом бабушки. Когда девушка уже оказалась за дверью, до нее долетел приглушенный, но все равно достаточно звучный голос Екатерины Павловны:
– Ваша внучка была бы превосходной невестой для моего Алексея. Но, увы, об этом можно только мечтать.
Полина иронически улыбнулась и заспешила из дому, боясь, чтобы какое-то неожиданное препятствие не помешало столь желанному для нее свиданию.
Глава третья
Прерванное свидание
Полина не стала брать лошадь, а отправилась к условленному месту пешком, чтобы меньше привлекать внимания к своей прогулке. Она шла осторожно, поглядывая по сторонам и стараясь петлять между деревьями.
Киприан уже ждал ее в роще, на границе Лучистого и Худояровки. Увидев девушку издали, он бросился к ней навстречу и, прежде чем она успела опомниться, заключил ее в объятия. Губы его приблизились к ее губам, но Полина, не решившись на столь быстрое развитие отношений, слегка отстранилась и ломким голосом произнесла:
– Бабушка весь день за мной следит, и, если бы к ней не пришла гостья, мне бы не удалось ускользнуть из дому.
– Спасибо этой гостье. Я так счастлив, что вы здесь. – Киприан смотрел девушке в глаза, не выпуская ее руки из своих. – Как жаль, что ваша бабушка настроена против меня. Но надеюсь переломить ее отношение, когда познакомлюсь с ней поближе.
– Вряд ли это удастся сделать в ближайшее время, – вздохнула Полина. – Мы с бабушкой послезавтра уезжаем к дяде в Полтавскую губернию.
– Уезжаете? – В его глазах отразилась растерянность. – И надолго?
– Месяца на два.
– И отказаться от этой поездки никак нельзя?
– Увы, нельзя. Бабушку мне не убедить. Уже все подготовлено к отъезду.
– Какое разочарование… – пробормотал Киприан и, словно невзначай приобняв девушку, увлек ее за собой: – Пойдемте сядем, так удобней будет говорить.
Полина не сопротивлялась и позволила ему увести себя под сень густой липы, где незаметно приютилась маленькая, но удобная скамья со спинкой.
– Я не могу здесь долго быть, бабушка хватится меня, – сказала Полина. – Но я рада, что мы встретились и я успела предупредить вас о моем отъезде.
– Не знаю, как я выдержу разлуку, что буду делать… – Киприан вплотную придвинулся к Полине и положил руку ей на плечо.
– У вас будет чем заняться, – поспешно сказала она, внутренне напрягаясь от опасной близости мужчины, который так сильно ее волновал. – Вы ведь собираетесь обустраивать свой дом, свое поместье.
– Да, это единственное, что отвлечет меня от тоски и скоротает время ожидания. Постараюсь устроить дом как можно лучше, чтобы не стыдно было пригласить вас и вашу бабушку. А вдруг, увидев мои старания, Анастасия Михайловна изменит свое ко мне отношение? Или, может, она уже все решила наперед и выбрала вам жениха, а на других мужчин даже запрещает смотреть? Уж не везет ли она вас знакомиться с вашим будущим мужем?
– Что вы? С чего вы взяли? Мы едем навестить близких родственников – и более ничего. Да бабушка не станет насильно навязывать мне мужа.
– Кто знает… Старые барыни часто бывают весьма деспотичны… – пробормотал Киприан себе под нос.
Полину так позабавили эти ревнивые предположения, что она не удержалась и решила немного подразнить собеседника.
– Моя бабушка строга, но не деспотична, она даже подруге откажет, если та будет сватать меня за своего родственника, а мне он придется не по вкусу. – Полина улыбнулась, искоса взглянув на Киприана. – Кстати, сейчас у бабушки в гостях одна важная барыня, которая прозрачно намекает, что хотела бы видеть меня женой своего сына.
– Вот как?.. – вскинулся Киприан. – А что это за барчук, который подсылает к вам свою маменьку? Вы его знаете?
– Нельзя сказать, что мы с ним знакомы. Виделись пару раз еще в детстве, и я его даже не помню. Он свою маменьку не подсылает, она действует по собственному усмотрению. А он уже много лет служит в полку.
– Офицер? – Киприан скептически усмехнулся. – И кто же сей бравый вояка? Улан или, может, гм… гренадер?
– Право, не интересовалась. Но, кажется, он гусар.
– Да? Значит, хвастун с молодецкими замашками. Все гусары почему-то считают, что неотразимы. Наши дамы и барышни прямо-таки теряют головы от них. Особенно в уездных городах.
– И вы причисляете меня к недалеким уездным барышням?
– Совсем наоборот. Я считаю, что вы слишком умны для всех этих тупых солдафонов, которые двух слов не свяжут, а только и умеют, что крутить усы и звякать шпорами.
– Однако вы суровы к военному сословию, – усмехнулась Полина. – Но ведь среди офицеров немало людей благородных. А сами вы разве не служили?
– Не будем говорить о моей службе. – Киприан слегка сжал плечо Полины. – Да, благородные люди есть везде. Но этот ваш… гм, предполагаемый жених вряд ли отличается благородством. Если за него даже в делах женитьбы все решает маменька, а сам он чуть ли не с детства причислен к полку, – так этот герой сродни Митрофанушке из «Недоросля». И кругозор у него не более широк, чем у недоросля.
Полина не удержалась от смеха, и Киприан засмеялся вместе с ней.
– Как быстро вы приписали сына нашей соседки мне в женихи, – сказала она, шутливо погрозив пальцем. – Но я уверяю вас, что до этого дело не дойдет. Да и потом, его матушка – женщина образованная и вовсе не похожа на героиню Фонвизина. Надеюсь, что и ее сын не похож на Митрофанушку.
– Значит, он сын вашей соседки? – уточнил Киприан. – И кто же это, если не секрет?
– Алексей Дуганов. Слыхали о таком?
– Дуганов? – Худоярский нахмурился. – Кажется, он богатый наследник. А раз так – у меня нет надежды. Ведь даже самый большой болван и тупица покажется привлекательным, если его украшают деньги.
Полина обратилась к собеседнику с напускной строгостью:
– Что вы себе нафантазировали, Киприан Ульянович? Значит, считаете меня жадной и корыстной дурой, которая охотится за богатыми женихами? Жаль, что я не взяла с собой веер и мне сейчас нечем вас побить за такие слова. Впрочем…
Полина весьма ощутительно ударила кулачком по его руке и вскочила со скамейки. Худоярский тут же поднялся следом и, преградив ей дорогу, с довольным видом зашептал:
– Буду счастлив, даже если ты меня побьешь – лишь бы только убедиться, что тебе не нужен другой мужчина.
– А разве мы уже на «ты»? – удивилась Полина, изо всех сил сдерживая улыбку.
– Если перейдем на «ты», то станем ближе друг другу, – заявил он и, шагнув к девушке, взял ее за руку.
Но в этот момент где-то совсем рядом послышались шаги, и Полина тотчас отпрыгнула от Киприана. Из-за кустов, закрывавших тропинку, появилась Василиса с корзиной трав в руке. Увидев Полину и Киприана, стоявших в двух шагах друг от друга, лекарка степенно поклонилась и произнесла:
– Здравия вам, барышня.
В пристальном взгляде Василисы девушке почудилось осуждение. Растерявшись и чувствуя, как румянец заливает щеки, Полина в ответ на приветствие смогла выдавить из себя лишь что-то невнятное.
Зато Киприан ничуть не смутился и резким голосом отчеканил:
– И ты не хворай, Василиса. Иди, куда шла.
Полине показалось, что худояровская знахарка что-то хочет ей сказать. Но, видимо, встретив суровый взгляд хозяина, женщина не решилась обратиться к барышне и, еще раз поклонившись, молча пошла дальше по тропинке, ведущей в усадьбу.
Когда Василиса скрылась из виду, Полина обхватила руками пылающее лицо и сокрушенно пробормотала:
– Боже мой, она ведь теперь все расскажет бабушке…
Киприан осторожно развел ее руки в стороны и вкрадчивым голосом заметил:
– Вряд ли она успеет рассказать, ведь вы с бабушкой послезавтра уедете.
– Да… может, бабушке и не успеет, но другим соседям или хотя бы вашей челяди – это уж непременно расскажет, не утерпит. И сплетни пойдут гулять…
– А ты так боишься сплетен? – улыбнулся Киприан. – Тебе ли, просвещенной девушке, обращать внимание на пересуды мелких людишек? Впрочем, могу тебя успокоить: Василиса, во-первых, женщина молчаливая, а во-вторых, она на следующей неделе уедет из Худояровки, так что никому ничего не успеет рассказать.
– Так Василиса уже не будет жить в Худояровке?
– Не будет. Брат у нее – вдовец, теперь заболел и зовет Василису к себе в Москву, чтобы она жила в его доме и вела хозяйство. А ее ведь в Худояровке ничто не держит: дядя умер, отца моего она терпеть не могла, а заодно с ним и меня недолюбливает. А я ее и не держу, пусть едет, она же не крепостная.
– Мне показалось, что Василиса посмотрела на меня с осуждением…
– А это для тебя имеет важность? – Киприан взял девушку за плечи и заглянул ей в глаза. – Но разве мы с тобой делаем что-то предосудительное? И разве мы кому-то должны давать отчет? Как странно, что ты опасаешься пошлой молвы. Словно запуганная боярышня старых времен, которая всю жизнь провела в тереме в окружении мамок и нянек.
– Ты разочарован во мне? – вскинула голову Полина, не заметив, что тоже перешла на «ты». – Наверное, думаешь: вот смешная жеманная провинциалка, которая на каждом шагу бережет свою драгоценную репутацию. Но, поверь, это совсем не так, и мнение толпы для меня ничего не значит. Просто я волнуюсь за бабушку, за ее здоровье, ведь она самый близкий для меня человек.
– Черт возьми, мне это нравится, – пробормотал Киприан, и глаза его сверкнули, приблизившись к ее липу.
– Что нравится? – Полина слегка отстранилась, выгнувшись назад. – То, что бабушка для меня – самый близкий человек?
– Нет, то, что ты назвала меня на «ты»! И теперь я надеюсь скоро стать самым близким для тебя человеком.
Его взгляд показался Полине раздевающим, а улыбка – немного хищной. Но это не оттолкнуло девушку, а скорее наоборот, привлекло и взволновало, показавшись проявлением страстной натуры. В следующую секунду, преодолев уже совсем не упорное сопротивление Полины, Киприан сжал ее в объятиях и поцеловал крепким, долгим поцелуем. Она почувствовала, как горячая волна, начиная от губ, прошла по всему ее телу. Впервые в жизни девушка, знавшая любовь лишь по романам, ощутила свое женское естество.
– Это уж слишком, – сказала она, слегка задохнувшись. – На первом же свидании… Вы посчитаете меня легкомысленной…
– Не «вы», а «ты», – поправил он с улыбкой. – И я не посчитаю тебя легкомысленной, а посчитаю глубокой, сильной натурой, способной на искренние чувства. Поверь, я бы не осмелился поцеловать тебя на первом же свидании, если бы нам не предстояла скорая разлука. Только из-за этого я так несдержан. Ведь невмоготу сознавать, что ты на днях уедешь и можешь меня забыть…
– Этого не случится! – невольно вырвалось у Полины. – Разлука ничего не значит, если… если…
– Если чувства настоящие? – подсказал Киприан. – Да, да! Тысячу раз правда! Это только начало нашей любви, а после разлуки будет продолжение! Но я хочу, чтобы ты еще лучше меня запомнила, а для этого…
Полина ничего не успела сказать, как он снова обнял ее и смял ей губы страстным поцелуем.
Теперь девушка испугалась не только возможных свидетелей тайного свидания, но также и самой себя. Почувствовав, что голова начинает кружиться, она призвала на помощь всю свою волю и, с силой оттолкнув Киприана, прошептала:
– Нет, достаточно, больше не надо… Мы не должны так поступать до того, как…
Она хотела добавить: «до того, как станем женихом и невестой», но не решилась, посчитав, что это прозвучит как намек с ее стороны, а Полина не раз слышала и читала, что мужчинам не нравится, когда женщины намекают им на женитьбу.
Киприан протянул к ней руки, снова собираясь заключить девушку в объятия, но она увернулась от него и скороговоркой произнесла:
– Нет, будем прощаться, мне пора домой. До свидания, Киприан!
– Постой, Полина!..
– Нет, пожалуйста, не иди за мной, я приказываю!
– Но хотя бы пообещай, что будешь думать обо мне!
Она уже на бегу оглянулась и, сверкнув глазами на Киприана, прошептала:
– Обещаю. А ты?
– Клянусь! – ответил он со странной улыбкой.
Больше Полина не оглядывалась и, стремительно повернув к роще, скрылась за деревьями.
Домой она прибежала взволнованная, запыхавшаяся, с пунцовыми щеками. Судя по отсутствию экипажа Дугановой, гостья уехала, что обрадовало Полину. Бабушка, вероятно, уже беспокоилась из-за долгого отсутствия внучки, а Полине не хотелось сразу показываться бабушке на глаза, и она прошлась по саду, стараясь выровнять дыхание и охладить под вечерним ветерком свое пылающее лицо. Подойдя к беседке, она услышала совсем рядом строгий голос Анастасии Михайловны:
– Долго же ты прогуливалась. Но хоть голова-то перестала болеть?
– Да… то есть… то есть не совсем, – запинаясь, пробормотала Полина. – Пойду прилягу.
– Вначале поужинаем.
– Нет, я не хочу есть. Пусть Дуня принесет чай мне в комнату, а больше ничего не надо.
– Где ты была? – прямо спросила Анастасия Михайловна. – Изволь объяснить, голубушка!
Но Полина, отводя взгляд от сурово-пытливых глаз бабушки, попросила:
– Пожалуйста, давай отложим объяснения до завтра, мне надо собраться с мыслями. И, поверь, ничего предосудительного я не совершала.
Чмокнув бабушку в щеку, Полина чуть ли не бегом устремилась к дому.
Когда горничная Дуня принесла ей чай и помогла раздеться, Полина почувствовала наконец расслабление после душевных тревог прошедшего дня. Закрыв дверь за Дуней, она бросилась на кровать и несколько минут лежала неподвижно, глядя в прямоугольник окна, открывавший вечернее небо, на котором уже проблескивали первые звезды.
Впечатления переполняли девушку: ведь сегодня ей почти объяснился в любви мужчина, которого она знала так мало, но который уже успел глубоко затронуть ее душу. Внешность Киприана, его загадочность, его страстные порывы, готовые сломать ограду условностей, и даже те зловещие слухи, что окружали его фамилию, – все давало пищу богатому воображению девушки, воспитанной на романах и не имеющей обширного круга знакомств. Полина и сама понимала, что ей недостает опыта, умения выбирать и сравнивать, но критический взгляд на саму себя все же не мог охладить ее чувств к Киприану.
Сегодня девушку впервые в жизни по-настоящему поцеловал мужчина. Ведь нельзя же было, в самом деле, считать настоящим поцелуем тот, происшедший прошлым летом на званом вечере у московских знакомых Анастасии Михайловны. Тогда один молоденький корнет, танцевавший с Полиной, подстерег барышню в укромном уголке террасы и, схватив в объятия, прижался губами к ее губам. Поцелуй получился неловким, хотя корнет и старался показать себя бывали молодцом и волокитой. Полина угадала скрытую робость неопытного мальчишки, а потому даже не рассердилась на него, а лишь со смехом оттолкнула и, погрозив пальцем, убежала прочь. В тот день она поняла, что ей не нравятся желторотые юнцы, особенно если они прикрывают свою неловкость бахвальством. Куда больше ее волновали зрелые, познавшие жизнь мужчины, которые ничего не стремились доказывать, ибо их опытность и уверенность говорили сами за себя. А вскоре после того вечера пришло известие о смерти отца, и Полина на год затворилась в трауре, решив никуда не выезжать из деревни. И вот, после года уединения, судьба послала ей неожиданную встречу – и как раз с таким мужчиной, которого она ждала.
