Текст книги "Чужой клад"
Автор книги: Александра Девиль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 29 страниц)
– Кстати, об опере, – недовольно поморщился Теплов и взглянул на синьора Валлоне. – Неужели вы надеялись с помощью ваших авантюрьеров и вот этого недоученного капельмейстера сыграть перед гетманом итальянскую оперу?
– Простите, ваше сиятельство, я ведь не думал, что так получится, – смутился Шалыгин. – Да у меня времени не было…
– Однако чем же ты теперь заменишь отдеру, несчастный? – поджал губы Теплов.
– У нас есть прекрасные певцы и танцоры, – скромно заметил Иван Леонтьевич.
Его тотчас поддержала Наталья Демьяновна:
– Это будет даже лучше, чем опера! Наших малороссийских певцов и в Петербурге любят посильнее итальянских!
– Но Кирилл Григорьевич… – начал было Теплов.
– Я объясню ему все как есть! – заверила Наталья Демьяновна. – Мои сыны не чураются казацких песен и танцев. Однако что-то мне тут стало жарковато от споров. – Розумиха принялась быстро обмахиваться веером. – Пойду-ка я выйду во двор. Сделаем перерыв, потом поглядим остальное.
Наталья Демьяновна в сопровождении компаньонки важно выплыла из зала, а вслед за ней двинулись, не переставая обсуждать будущее представление, Теплов с Шалыгиным.
– А где моя Настя? – забеспокоилась Татьяна Степановна. – Я хочу немедленно с ней поговорить!
– Сейчас я ее приведу, – вызвался Денис и тут же с завидной резвостью устремился за кулисы.
– Какой славный, почтительный молодой человек, – заметила Татьяна Степановна, глядя ему вслед. – Когда я мечтала о сыне, то представляла его именно таким.
– Ах, не всегда он бывает таким почтительным и милым, – улыбнулась Елена Никитична.
– По-моему, вы к нему слишком строги.
– А по-моему, это вы чересчур строги к своей дочери.
Тем временем Денис отыскал Настю, схватил ее за руки и, пристально глядя ей в глаза, объяснил:
– Там, в зале, сидят наши матери. Каким-то образом они познакомились в дороге и, по-моему, успели подружиться. О Боровичах всем уже объявлено. Татьяна Степановна называет меня твоим спасителем. Кажется, я ей понравился. Теперь твоя очередь пустить в ход свои чары. Думаю, у тебя это получится без труда. Еще несколько минут – и родительское благословение нам обеспечено. Иди, твоя матушка тебя зовет.
– Родительское благословение? – вскинулась Настя. – Да о чем ты говоришь? Ты разве уже сделал мне предложение и получил мое согласие?
– А разве нет?
Денис попытался ее обнять, но Настя ловко увернулась и стремительно понеслась из-за кулис в зрительный зал, лишь мелькнуло ее причудливое сценическое платье из розовой тафты. Денис посмотрел ей вслед и вздохнул с мечтательной улыбкой. Он был почти уверен в ее ответе, но маленький холодок сомнения все же оставался и тревожил ему душу.
Да и Настино сердце билось тревогой, когда она предстала пред очи Елены Никитичны и своей матери, которая тотчас набросилась на девушку с упреками:
– Ну как же ты могла скрыть от меня, что здесь такие дела творятся? Почему не написала мне? Ведь чуяло мое сердце, что с тобой неладно…
– Погодите, мама, – смущенно остановила ее Настя, взглянув на Елену Никитичну.
– Да, конечно… – опомнилась Татьяна Степановна. – Вот, любезная сударыня Елена Никитична, позвольте представить вам мою своенравную дочь Анастасию. Ведь говорила же я ей, чтобы не ехала в Глухов играть в театре. Мыслимое ли дело для девушки дворянского сословия выступать на сцене рядом с мещанками и поселянками? А она мне начала доказывать, что нынче другие времена, искусства и науки важнее происхождения. Ну и Боровичи, конечно, меня тоже в этом убеждали. Теперь понятно, какой у них был интерес… Вернее, совсем не понятно, зачем они на тебя охотились. Ведь имение-то наше невелико и небогато. И о каком золоте говорила Гликерия?.. Можешь ты мне ответить, своевольница?
– Ну, не браните свою милую дочь, – вступилась Елена Никитична. – Видите, девушка и без того растеряна. А что до игры на сцене, так ничего зазорного в том нет. Я вот даже обрадовалась, когда увидела, как славно мой Денис играет.
– Но он мужчина, ему позволительно, – заметила Татьяна Степановна. – А вот Анастасия, баламутка…
– Полно вам, дорогая, – улыбнулась Томская. – Я бы только радовалась, если бы имела такую дочь.
Настя с искренней благодарностью взглянула на Елену Никитичну, а за ее спиной вдруг раздался бодрый голос Дениса:
– Матушка, вы вполне можете иметь Настю своей дочерью, если посватаете ее за меня.
Все три женщины воззрились на Дениса не то удивленно, не то обрадованно. Но никто ничего не успел ответить, потому что в зал вдруг вихрем ворвались Вера и Остап Борисович. За время, пока шла репетиция, они, естественно, успели узнать о приезде благородных вдов и, едва дождавшись, когда из дворца выйдут Теплое и Розумиха, тотчас кинулись засвидетельствовать приезжим свое почтение. Увидев рядом с матерями их детей, авторы ревнивых эпистол в первое мгновение растерялись, но ничто не могло остановить их наступательного порыва. Новохатько, подлетев к Татьяне Степановне, старательно расшаркался и тут же что-то зашептал ей в ухо, искоса поглядывая на Дениса. Со стороны можно было расслышать его особенно настойчиво повторяемые слова: «Это же тот самый!» Вера, чмокнув в щеку Елену Никитичну, взяла ее под локоть и, стараясь увести подальше от Насти, зашептала: «Это же она, та самая…»
Между тем Татьяна Степановна, отбиваясь от Новохатько, с досадой ему говорила:
– Как вам не совестно, Остап Борисович, возводить этакую напраслину! Да ведь Денис Томский спас мою Настю! Полно вам наговаривать, я своим глазам верю больше, чем вашим измышлениям!
Чуть поодаль от нее Елена Никитична столь же решительно отвечала Вере:
– Негоже тебе было писать такое письмо! Ты все-таки Денису свояченица и должна желать ему добра. А кто может быть лучше для него, чем такая девушка, как Анастасия? Она мне сразу понравилась, а ведь я, как известно, людей насквозь вижу.
Вера и Остап Борисович еще не успели понять до конца, что их партия проиграна, как вдруг в зале появился Шалыгин и срывающимся от волнения голосом прокричал:
– Боровичи бежали! Ускользнули из-под носа у наших казаков, вскочили на лошадей и поскакали неизвестно куда!
– Значит, все-таки они… – простонала Татьяна Степановна, которая до этого последнего доказательства все еще таила надежду на невиновность племянника.
– Я знаю, куда они ускакали, – сказала Настя. – В свое имение. Там Заруцкий с его разбойниками помогут им скрыться.
– Их надо догнать! – Денис рванулся к выходу.
– Но за ними уже гонятся казаки и пристав! – крикнул Шалыгин.
Настя кинулась к Денису и, преградив ему дорогу, горячо зашептала:
– Не надо, прошу тебя, умоляю, не гонись за ними! Я не хочу, чтобы ты ловил моих родичей, вступал с ними в перестрелку! Пусть это делают те, кто должен по закону.
– Но Настя… – пытался возразить Денис, отодвигая девушку в сторону.
– Нет-нет! – Она невольно сорвалась на крик. – Пожалуйста, не надо! Не омрачай день нашей помолвки!..
Услышав такие слова, Денис остановился и на виду у всех заключил Настю в объятия.
– Ну вот, они все решили за нас, – с улыбкой вздохнула Татьяна Степановна.
– Нам остается только их благословить, – откликнулась Елена Никитична.
Однако двое в зале были явно раздосадованы таким поворотом событий.
– Только невоспитанная дочь поморского купчины могла согласиться на подобную партию, – прошипела Вера и, взмахнув пышными юбками, повернулась уходить.
За ней двинулся и Новохатько, ворча себе под нос:
– Чего еще ждать от дикой молдаванки с казацкого хутора.
Вдовы повернулись вслед разгневанным «доброжелателям» и сказали почти одновременно:
– А в письмах-то выражали такое почтение!
Глава шестнадцатая
Праздничные заботы
– Что же, выходит, ты не французскую комедию поставил, а английскую? Смело, брат, смело! Этакое новшество и в Петербурге не увидишь! – Кирилл Григорьевич подбоченился, с усмешкой поглядывая на смущенного служителя театральной музы.
– Так ведь это великий Шекспир, как не прельститься такой пиесой, – отвечал Иван Леонтьевич, краснея. – Да и актеры уж больно хороши, подходят для своих ролей так, что грех было и не поставить комедию.
– Кто же эти твои актеры? – поинтересовался гетман. – Из местных или ты где-то нашел иностранцев?
– Героиня из местных. Девица казацко-дворянского рода. А герой… вы его знаете, ясновельможный. Это адъюнкт вашей Академии, дворянин Денис Андреевич Томский.
– Значит, Денис Томский здесь? – Кирилл Григорьевич сделал вид, что удивился, хотя наверняка уже знал о Денисе от Теплова. – А я думал, что наш историк теперь у запорожцев, объезжает тамошние курганы. А позови-ка мне сюда этих… гм, актеров. Хотя, впрочем, поговорю с ними после спектакля. Они небось волнуются?
– Да, ваше сиятельство. После таких событий, как здесь были…
Кирилл Григорьевич уже слышал об убийствах возле лесного озера. Теплов, доложивший ему об этом, постарался, как мог, приукрасить свою роль в поимке преступников. А роль его заключалась только в том, что он послал солдат вдогонку за Боровичами. Погоня, однако, вышла неудачной, – в том смысле, что преступников не удалось доставить живыми и пригодными для допроса и суда.
Подробности ужасной истории сейчас обсуждали все жители Глухова – от знатных дворян до нищих оборванцев. В погоне участвовали и казаки, и солдаты, и приставы, – и, разумеется, при таком числе преследователей никакая тайна бы не сохранилась. Все уже знали, что перед большим оврагом возле речки Есмани лошадь Ильи была подстрелена кем-то из казаков, и тяжеловесный пан Борович так неудачно рухнул на землю, что сразу же лишился чувств от боли. Гликерия, оглянувшись на мужа, отчаянно крикнула и выстрелила в преследователей, но останавливаться не стала, помчалась дальше. Выстрел ее, однако, не пропал даром: пристав получил рану в плечо. Эта рана удвоила рвение служителей правосудия, и они еще быстрей помчались за отважной злодейкой. Возле речки Гликерия спешилась и вскочила в воду. На другом берегу были густые заросли камыша и ивняка, за ними начинался лес и, если бы беглянка благополучно переплыла речку, то скрыться от погони ей было бы нетрудно. Как только Гликерия очутилась в реке, загремели выстрелы, и вода вокруг беглянки вспенилась маленькими фонтанчиками. Наверное, один из выстрелов достиг цели, потому что голова преступницы исчезла под водой. Когда рассеялся дымок от выстрелов, преследователи стали осматривать все пространство вдоль берега, нырять, шарить по дну. Течение в этом месте было быстрым, дно речки – илистым и темным, а потому обнаружить тело Гликерии не удалось. Это породило слухи о том, что злодейка могла спастись и уйти от правосудия с помощью своего отца. Были посланы гонцы в имение Боровичей, но Заруцкого там не оказалось; Харитон Карпович вместе с его сообщником Василем исчезли в неизвестном направлении.
Теперь в руках правосудия оказался только Илья, да и тот был без сознания. Теплов приказал везти его в Нежин, дабы не вызывать лишних кривотолков в Глухове.
К приезду гетмана в его столице был наведен внешний порядок, но слухи и всеобщее возбуждение унять было невозможно.
Услышав обо всем лишь в самом кратком изложении, Кирилл Григорьевич не стал подробно разбираться в происшествии, отложил это дело до окончания праздника, устроенного в честь его приезда.
Гетман выглядел веселым, и, казалось, всецело был поглощен театральным представлением. Только Наталья Демьяновна, да Теплое, знавший Кирилла Григорьевича с отроческих лет, догадывались, что за внешней веселостью скрываются неотступные и, может быть, тяжкие раздумья. Улыбка гетмана порой становилась натянутой, взгляд – неподвижным, а рука, небрежно свисавшая с подлокотника кресла, вдруг сжималась в кулак. Этот вельможа в напудренном парике, в модном вышитом камзоле с кружевными манжетами, казался залетной райской птицей в краю, где был рожден двадцать семь лет тому назад. Но в душе его сохранилась привязанность к родным корням, внушенная то ли матерью и старшим братом, то ли самим духом земли, на которой жили его предки.
Увезенный с Украины в детском возрасте, Кирилл Разумовский обучался в университетах Германии и Франции, после чего получил должность президента Российской академии наук, имея от роду восемнадцать лет. Но, несмотря на столь юный возраст, бывший казак взялся задело старательно. С годами он приобрел в суждениях уверенность и твердость, требуя от ученых практических результатов работы. Как некогда Петр I, Кирилл Разумовский утверждал, что за словами ученых о неограниченном поиске истины и свободе дискуссий скрывается «желание получать побольше денег, но поменьше работать».
Столь же практично подошел он и к своим обязанностям гетмана. Получив указ Сената о подчинении Запорожского Коша гетману, старался разумно управлять Сечью, не допустив ее перехода под власть крымского хана. Двадцатитысячное казацкое войско распорядился реорганизовать, упорядочить обучение казаков военному делу, ввести унифицированную форму и вооружение. Также он заботился об образовании во вверенном ему крае: наметил открыть в Батурине университет с девятью кафедрами, охватить начальным образованием всех казацких сынов.
Теперь же его мысли занимала судебная реформа, которую он поручил разрабатывать своим советникам во главе с ученейшим юристом Федором Чуйкевичем. Понимая, что общество в Гетманщине стало слишком сложным для того, чтобы им могла по-прежнему руководить военная старшина, Кирилл Григорьевич задумал организовать отдельную систему гражданского судопроизводства.
Но, заботясь о нуждах общественных, ученый гетман прежде всего стремился обеспечить собственное благополучие. Близость к царскому престолу позволила ему стать одним из богатейших вельмож империи. Он владел обширными плодородными землями, более ста тысячами крепостных, десятью дворцами, редкостным собранием картин.
Несмотря на молодость, Кирилл Григорьевич хорошо разбирался в тонкостях придворных интриг и понимал, что благоденствие его, как и относительная самостоятельность Гетманщины, могут оказаться недолговечными. Собственно, самим своим возвышением Разумовские были обязаны предмету столь капризному и эфемерному, как любовь царственной девицы. Когда цесаревна Елизавета, руки которой искали французский король, португальский инфант, курляндский герцог, саксонский граф и даже персидский шах, вдруг отдала свое сердце придворному певцу из черниговских казаков, мало кто поверил, что это надолго. Однако чувства Елизаветы всегда были глубже, чем могло показаться со стороны, потому что внешнее легкомыслие сочеталось в ней с глубокой религиозностью. Потому и стал Алексей Григорьевич для нее не кратковременным фаворитом, а супругом, к которому она сохранила привязанность даже после того, как страсть ее прошла. Но в последнее время Елизавета Петровна стала все более склоняться к новому любимцу Ивану Шувалову, который своей образованностью и светской утонченностью выгодно отличался от казака Алексея Розума, любившего по-простому выпить и пошуметь. Хорошо еще, что Шувалов был также лишен спеси, как и Алексей Григорьевич, а вдруг к императрице приблизится кто-нибудь другой – Из тех вельмож, что называют братьев Разумовских «черкасски ми выскочками»? Да и здоровье Елизаветы Петровны заметно ухудшается, а ее преемники вряд ли будут благосклонны к фамилии Разумовских и к гетманату.
Понимая все это, Кирилл Григорьевич спешил закрепить и свое собственное благополучие и права Гетманщины. Однако даже при нынешнем милостивом правлении ему не удавалось осуществить многие свои задумки. Он просил у императрицы дозволения самому устанавливать дипломатические отношения с европейскими дворами, но эта его петиция была отклонена. Также Кирилл Григорьевич добивался права свободно распределять земли на Левобережье, но ему было объявлено, что это право имеет лишь императрица. А еще высочайшим повелением были упразднены внутренние таможни.
Молодой гетман почувствовал, что ему указали его место и пределы его свободы. Как придворный вельможа, он все трезво понимал и готов был не без ловкости лавировать в рамках дозволенного. Но как потомственный казак, в крови которого еще не угасла искра степной вольницы, он не мог унять бунт в своей душе. Потому-то и становился порой беспричинно задумчив и хмур.
Но в характере Кирилла Григорьевича была одна счастливая особенность – он мог стряхивать груз тяжких забот на время праздника и в короткий срок полностью восстанавливать душевное равновесие. Эта природная жизнестойкость казацкого сына не раз спасала его и от болезненного уныния, и от опрометчивых или отчаянных поступков.
Вот и теперь, все более погружаясь в мир шекспировской комедии, гетман постепенно отвлекся от тягостных мыслей, и уже ко второму действию был едва ли не самым веселым зрителем в зале.
Настя и Денис были особенно отмечены гетманом и его гостями. После окончания спектакля Кирилл Григорьевич позвал в свою ложу главных исполнителей.
Настя впервые в жизни увидела перед собой правителя Гетманщины. Кирилл Григорьевич был молод – лишь на год старше Дениса. Красивое лицо гетмана казалось добродушным, но острый взгляд и морщины между бровями выдавали в нем скрытую силу и жесткость. Этот европейски образованный вельможа умел быть решительным и напористым, но умел и обуздывать свои порывы, если понимал, что они напрасны.
Несмотря на молодость, гетман уже был отцом троих детей, и семейство его вновь готовилось к пополнению, о чем свидетельствовал выпирающий живот его супруги. Екатерина Разумовская, урожденная Нарышкина, легко переносила свое положение и была в меру весела и любезна. Сдержанно похвалив спектакль, она удалилась в сопровождении двух дам, приехавших с ней из Петербурга. Кирилл Григорьевич глянул вслед супруге, потом жестом подозвал к себе Теплова и Шалыгина и обратился к Денису:
– Недаром я приглашал тебя в гетманскую столицу. Ты, выходит, не только в науках силен, а и в изящных искусствах. Порадовали вы меня сегодня своей игрой, господа актеры, давно я так не веселился.
Денис отвесил поклон, Настя присела в реверансе. Гетман посмотрел на девушку более внимательно, потом перевел взгляд на Теплова и спросил:
– Значит, убийцы охотились за этой милой панночкой? Чем же она им помешала?
– Я пока не знаю, – был ответ. – Это вот господин Томский занимался раскрытием злодейства, у него и спрашивайте.
– Наслышан я, Денис, о твоих подвигах, – усмехнулся гетман. – Ну, рассказывай, в чем там дело.
Денис заколебался, не зная, должен ли раскрывать Настину тайну, но девушка вдруг сама выпалила:
– Родичи хотели меня убить, чтоб завладеть моим наследством! Они случайно узнали, что на землях моей матери зарыто древнее золото.
– Золото? – брови гетмана поползли вверх. – И кто же его зарыл? Неужели твои предки?
– Нет; оказалось, что на наших землях есть скифский курган, – ответила Настя. – Об этом никто не догадывался, а старый холм все называли Кривой могилой.
Гетман вопросительно посмотрел на Дениса, и тот кивнул:
– Это действительно так, ваше сиятельство. Подтверждаю, как историк.
Возникло всеобщее замешательство. Теплов, Шалыгин и все, кто прислушивался к разговору, застыли в удивлении. Кирилл Григорьевич спросил Дениса:
– Ты намеревался искать курганы далеко на юге, а нашел гораздо ближе? Значит, бывает такое везение?
– Иногда бывает, – невольно улыбнулся Денис. – Я нашел здесь также то, что для меня дороже всякого золота, – невесту себе по сердцу.
Гетман окинул Настю и Дениса оценивающим взглядом и после некоторого молчания изрек:
– Ну что ж, пара хоть куда. И приданое у твоей невесты редкое.
Настя заметила, как тень скользнула по лицу Дениса, и поспешила обратиться к гетману:
– Нет, ясновельможный, то золото, которое зарыто в нашей земле, принадлежит не нам с матерью, а стране, в которой мы живем. И только вы, как наш правитель, можете им распоряжаться.
– Какая умная девушка! – удивился гетман. – Как верно все понимает и знает законы!.. Право, ты, Денис, выбрал себе невесту весьма удачно и вовремя. Я непременно хочу, чтобы вы с ней обвенчались здесь, в Глухове. Я вам устрою славный праздник!
– Спасибо, буду счастлив, – поклонился Денис. – Наши матери нас уже благословили.
Настя молчала, и Кирилл Григорьевич спросил у нее с некоторым удивлением:
– А ты почему не радуешься? Тебя что-то тревожит?
– Мне печально, что убийцами оказались мои родственники, – вздохнула Настя.
Внезапно и гетман помрачнел, отвел взгляд куда-то в сторону. Потом тихо сказал, ни к кому не обращаясь:
– Да, это то, что и целую страну может погубить, – зависть и жадность. Если даже кровные родичи становятся опаснее врагов… – Кирилл Григорьевич не договорил и, согнав со своего лица хмурое выражение, с улыбкой обратился к Денису: – А скажи-ка мне, ученый человек, сколько нужно праведников, чтобы спасти город или целый народ?
– По Святому Писанию Бог требовал, чтобы праведников в городе было не менее десяти.
– И встречал ты в наших краях столько праведников?
– Да. И даже встретил одного пророка. Я думаю, что это именно он помог нам с Настей. – Денис посмотрел на девушку, и она серьезно ему кивнула.
– И как же звали этого пророка? – спросил гетман слегка рассеянно, явно перейдя мыслями на другой предмет.
Дослушать ответ Дениса Кирилл Григорьевич не успел, потому что его отвлекла делегация полковников, явившихся в Глухов из разных городов засвидетельствовать почтение гетману.
В большой зале Настя и Денис смешались с толпой гостей, но все равно чувствовали себя уединенно.
– Повтори, что любишь меня, – попросил он, обнимая ее за талию. – Ты так упорно от меня бегала, что я еще не насытился твоими признаниями. И не будь такой задумчивой, ведь нынче наш день.
– Люблю тебя и повторю это многократно, – улыбнулась Настя. – Но я еще не отошла ото всего, что на меня свалилось. И немного боюсь будущего…
– Не надо ничего бояться. Наше озеро страха уже позади. Все поправимо, когда есть любовь. Кажется, я понял теперь, что хотел сказать нам с тобой тот мудрец Сковорода…
– И я поняла! – подхватила Настя. – Прекрасная птица Вечность, за которой тщетно гонится суетный мир, – это наша любовь. Ничья зависть и злоба ее не одолеет.
– Виват! – весело воскликнул Денис.
В следующий миг за окнами дворца началась пушечная пальба и фейерверки: это горожане приветствовали гетмана. Настя и Денис рассмеялись такому совпадению и сказали друг другу, что этот салют – в честь их любви.
