Текст книги "Практика в академии (СИ)"

Автор книги: Александра Чиликина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 28 страниц)

И я смотрю… смотрю… и ничего не вижу. Но надо, надо суметь! Я не справлюсь сама!

Глаза в глаза… несколько мгновений…

Я мало что понимаю в этом их принципе объединения источников, но любовь, доверие, уважение, желание – всё это должно помогать, но в нашем случае отчего-то не помогает. Может, потому что этого и нет?

Я смотрю на своего принца, принца из сказок, из детских грёз. Такого красивого, сильного, вспыльчивого и безрассудного, такого живого. Умного и благородного, несмотря на все его глупости. Я давно не злюсь на него, давно перестала ждать чего-то, что он дать не может. Приняла его таким, какой он есть.

Но я до сих пор его не знаю. Он до сих для меня чужой.

Что было в моей влюбленности в него? Желание во что бы то ни стало получить кусочек сказки, отправить жизнь по ее, казалось, наилучшему сценарию или реальная необходимость в этом человеке?

Люблю ли я тебя, Эрик? Любила ли когда-нибудь? Или ты был просто очередной вдохновляющей на свершения мечтой, которая внезапно исполнилась, и теперь я не знаю, что с ней делать?

Отражение собственных мыслей я вижу в его глазах. Давно пора признать – мы вцепились друг в друга как два брошенных ребенка, которым не хватало любви. И оба не поняли, что далеко не всегда пара твоей мечты действительно тот, кого ты можешь полюбить.

– Ты справишься, Амели, справишься сама, – тихо прошептал принц. В реве ветра я читала по губам. – Я верю в тебя.

– Веришь?.. – прошептала в ответ в изумлении.

Разве не он буквально месяц назад назвал меня слабой?

– Верю, – принц уверенно кивнул, – прости меня, милая, я ошибался. Ты – самая сильная девочка из всех, кого я знаю, – тепло улыбнулся, погладив меня по щеке.

Даже если он врет… это были самые правильные слова, что нужны мне сейчас.

Вера в меня.

Доверие.

Поддержка.

То, чего так не хватало, то к чему я так стремилась. От человека, который так долго был для меня едва ли не идолом.

И я вдруг почувствовала то, чего не чувствовала никогда – веру в саму себя. Всю свою жизнь я не верила в свои успехи, принижала свои идеи, постоянно считала себя самозванкой, лишь по счастливой случайности вытащившей счастливый билет. Каждый день я боялась, что вот-вот обман раскроется и все поймут, какая я на самом деле никчемная и ни на что не способная. Но сейчас я вдруг поняла – никакого обмана нет. Я та, кто я есть.

И даже, если я ошибусь – это не страшно.

Заклинание, захватившее мое тело, вдруг показалось почти невесомым. Оно больше не поглощало сознание целиком и полностью, больше не казалось могущественнее меня.

Страх не справиться ставит рамки в нашей голове, принижает нашу истинную силу. А когда страх исчезает, даже могущественные заклятия перестают казаться непосильными.

Я чувствовала его, поняла его суть. И нашла путь повернуть его вспять.

Из последних сил сосредоточившись, выкладываясь на пределе возможностей, я распускала сложные нити, лишала их питания, следила за каждой гаснущей линией, обрубала узлы, рушила, но не обрушала, чтобы эта сила не выплеснулась смертельной волной, не убила те тысячи жизней, что его питают. Работа настолько сложная, настолько невыносимо напряженная, что не будь среди Призраков моей мамы и Маркуса, наверное, я бы бросила ее, сдавшись. Тело горело, хотелось кричать от муки, но я держала, держала и держала, отпуская постепенно, возвращая каждому пленнику ровно столько, чтобы не нарушить баланс, но и не позволяя энергии выплескиваться в пространство.

В последнюю секунду оборачивающегося вспять заклинания я почувствовала его смысл, его путь создания. Я могла бы его повторить. И как только эта мысль вспыхнула в моем сознании, последний столп чистой энергии все же сорвался с моих пальцев, выстреливая в небо, рассыпая вокруг меня разряды молний, гремя свой прощальный грохот.

И всё стихло.

Пустота наполнила пространство.

А затем кромешная тьма, многие столетия окутывавшая Долину, начала рассеиваться. Словно черный туман оседал ядовитой росой на землю.

«Арейн» – как вспышка в голове.

Резко закрутилась на месте, стараясь рассмотреть, увидеть. Но первым я увидела не любимого, а тело архимага, распластанное посреди Пустоши. Арейн стоял рядом с ним, с его меча стекали кровавые потеки, а глаза неотрывно смотрели на меня.

Нет, не на меня.

На меня и Эрика.

Крупные капли вдруг начали падать на мое лицо, шею, плечи.

– Ами, ты как? – Эрик с размаху меня обнял. – Это было здорово!

Арейн всё смотрел и смотрел на нас. А до меня заторможено начало доходить… Он не видел, что происходило здесь между нами, а последнее, что слышал перед тем, как удалось остановить заклинание, был крик Ди Вальта об объединении источников.

Главное условие которого – любовь.

Вырвалась из победных объятий Эрика, но было уже поздно – Арейн развернулся и быстро зашагал в противоположную от нас сторону.

– Арейн!! – кричу, но он не слышит.

Бегу за ним, но ослабевшее тело не слушается.

А над Проклятой Равниной впервые за несколько тысячелетий шел дождь. Крупные капли стекали по спине удаляющегося мужчины, звонко шлёпались в набухающие лужи и не оставляли ни единого шанса прокричать самую важную в моей жизни мысль:

– Мой любимый цвет – жёлтый! – Не хочу больше жить мечтами, не хочу выбирать себе идеал, хочу быть честной с самой собой!

Ноги вязли в чёрной липкой каше из простой грязи и покрывавшей всё вокруг мерзкой слизи, хотелось сдаться, упасть на землю, отдышаться, но я чувствовала – не догоню его сейчас, произойдет что-то непоправимое.

– Да стой же, прошу! – кричала вслед исчезающему в пелене дождя королю, но тот меня совсем не слышал.

Окончательно обессилев, я упала на четвереньки, сразу безнадёжно перепачкавшись, и, с трудом переставляя руки и ноги, поползла.

– Я люблю тебя… – шептала, чувствуя, как за шиворот текут холодные потоки, а беспощадные струи дождя отбирают последние силы.

Нельзя дать выйти ему за пределы Пустоши, там сработает его портал, нужно успеть…

Но я не успела. Разгоревшийся вдалеке костёр портальной арки выдавил из меня хриплый крик отчаяния и отрезал всякие шансы объясниться.

Он ушёл.

Ушёл, не оставив никакой возможности последовать за ним.

Глотая то ли дождь, то ли слёзы, я лежала в грязи и размышляла о том, как можно было так долго упускать из виду столь простой факт как любимый цвет.

И любимый мужчина.

– Ами! – Эрик нагнал меня сразу, как только увидел, что Арейн ушел. – Черт с ним, Ами, пойдем узнавать, что с Призраками!

Хмуро смотрю на него снизу вверх. Принц если мне и сочувствовал, то тайна Призраков его волновала несравненно больше, чем побег своего отца. Отвернулась от него. Настроение было лежать и плакать, а если и есть там какие-то очнувшиеся Призраки, то пусть они сами ко мне приходят, если им надо.

Но энергии принца сопротивляться было невозможно. Не слишком бережно подхватив меня на руки, он перекинул мое вялое тельце через плечо и понес в сторону оставленного лагеря.

У нас в деревне так мешки с картошкой таскали.

Люблю Эрика, не могу.

И как я могла собираться за него замуж?

Но постепенно трагичность ситуации с королем и апатия отступали. Ну подумаешь, психанул, если и правда любит, то дождется. Заработают порталы – уже через день буду в столице, не заработают, так меньше чем через год можно будет своим ходом через горы добраться. Не так уж и много времени… А если не дождется и женится на первой встречной… Не знаю, что с ним сделаю!

– Боги! – голос Эрика, фонтанирующий эмоциями, отвлекает от кровожадных размышлений. Похоже, мы добрались до лагеря. Принц ставит меня на ноги, я тут же прокручиваюсь в его руках и тоже замираю от шока. Несмотря на то, что чего-то подобного и стоило ждать, картина вдалеке потрясает воображение. Тысячи тел лежат на земле, покрывая собой как территорию лагеря, так и немалую часть пространства за его пределами. Настолько большую, что взгляд не может охватить границы. Грязные, окровавленные, живые и мертвые. Кто-то еле шевелится, не в силах подняться, кто-то полусидит, единицы бесцельно бродят в пространстве, пробираются куда-то, кажется, сами не понимают куда. Между ними снуют королевские маги: кто-то выискивает своих, кто-то старается оказать первую помощь выжившим. Мешанина тел, мешанина магов.

В этом хаосе меня интересует только одно. Кидаюсь в толпу, спотыкаясь о тела, то и дело чувствуя, как цепляются за мои ноги дезориентированные люди.

– Все хорошо, вы в безопасности, скоро вам помогут, – произношу без остановки, раскидывая вокруг ментальные импульсы успокоения. Я должна помогать наравне с остальными, но не могу найти в себе силы. Отец исчез в ту же секунду, как разрушилось заклинание, он наверняка давно уже здесь, а потому я ищу сразу по двум приметам: силуэт отца и яркие рыжие волосы мамы.

В груди холодеет от того, как много вокруг трупов. Сейчас уже отчетливо видно, что живых здесь от силы треть, а те, что живы вовсе не выглядят разумными. Но есть и те, кто даже может говорить, что-то отвечать подбегающим к ним магам, двигаться.

Мама, пожалуйста, я знаю, ты сможешь!

Тел слишком много, рыжие макушки то и дело мелькают, и сердце каждый раз сжимается от страха, но нет, черты этих людей мне не знакомы. Разум терзает мысль – а узнаю ли я ее, если увижу? Где-то давно потерялся Эрик, а на глаза уже наворачиваются слезы. Многих живых к тому времени отнесли в лагерь, если мамы до сих пор не видно, может…

И вдруг на периферии зрения в лучах закатного солнца блеснула рыжая копна волос. Не первая в этой толпе, но такого знакомого оттенка… нет, не моего. Как у того мага из сна.

В следующую секунду взгляд выхватывает склонившегося над телом отца. Сердце останавливается.

Нет-нет-нет…

Нет, не для этого я сражалась там за них, это несправедливо!

Слезы брызжут из глаз, расталкивая людей локтями, я пробираюсь к стоящему на коленях отцу, сжимающему в объятиях тело рыжей девушки.

– Проснись, Сьюзи, проснись, моя хорошая… – слышу, как шепчет отец, а по его щекам текут слезы.

Несколько мгновений мне не хватало мужества пустить импульс простейшего сканирования организма, но… хватит на сегодня страха, я приму любой исход. Папу только очень жалко.

Маленькая зеленая искорка сорвалась с моих пальцев, устремившись к телу мамы. Внезапный, сокрушительный ответ подогнул колени, я медленно осела на землю, закрыв лицо руками.

Жива. Мама жива.

А со всем остальным мы справимся. Надо будет – по кусочкам ее разум соберу.

– Ами? – отец заметил меня. – Почему она не приходит в себя? Она же?..

– Жива, – шепчу, подползая на коленях к ним, усаживаясь по другую сторону от мамы.

Кладу ладонь ей на лоб, пускаю простейшее заклинание восстановления сил, отдавая, кажется, последнее, что осталось во мне самой. Перед глазами темнеет, но заклинание не окончено.

– Детка, остановись, не надо, – папа вмешался, – если это не вопрос жизни и смерти, то…

Мама слабо застонала, дернувшись.

А заклинание я завершила.

И тут же рухнула на бок, изо всех сил держа глаза открытыми. Нет, нет и нет, нет! Я не пропущу этот момент, ни за что!

Вокруг плакали, кричали, бурно радовались люди. А моя мама открыла глаза. Такие красивые, зеленые. Глубокие. Они с трудом сфокусировались на едва дышащем Ди Вальте.

– Сьюзи… – прошептал он неверяще.

– Джонас… – отвечает мама таким слабым, но очень красивым голосом. А внутри что-то дергается, словно вспоминает… и я знаю, что была слишком маленькой, но я помню, как этот голос пел мне тихие, мягкие колыбельные.

И становится так хорошо, так правильно…

И они, мои родители, такие красивые сейчас оба в лучах заходящего солнца, и папа так смотрит на маму, держит ее в своих объятиях и мама смотрит на него так… как только папа на нее смотрит, и всё так щемящее нежно, и в груди разливается счастье и я понимаю, что всё было не зря и…

Рука мамы вдруг взметается вверх и дарит щеке отца смачную пощечину.

Оу. Я даже прилив сил почувствовала от неожиданности.

А папа вдруг рассмеялся. Так легко-легко и очень счастливо.

– За всё? – нежно уточнил.

Мама слабо кивнула.

– Ты меня бросил, – обвиняюще шепчет. Но почти сразу ее мутные глаза распахиваются шире, тело выгибается в попытке приподняться. Мы с отцом подскакиваем одновременно, он требовательно смотрит на меня, но я не чувствую в ее состоянии никаких ухудшений.

– Амели, – вдруг выдыхает она прерывистым шепотом, почти задыхаясь, – где Амели?! Где наша дочь? Она в порядке?!

Ну как сказать… Лучше поинтересоваться этим вопросом, когда я отосплюсь, конечно. Суток так через трое.

Смотрю на отца, в попытке посоветоваться. Стоит ли сейчас показываться ей на глаза или сначала выясним, в курсе ли она, сколько лет прошло?

Папа едва заметно пожимает плечами.

– С ней всё хорошо, – осторожно отвечает, косясь на меня.

– Ты нашел ее? – мама явно едва держится в сознании, цепляется непослушными пальцами за лацканы папиной военной формы, как утопающий за соломинку. – Ты забрал ее?

– Нашел, забрал, – папа явно щадит чьи-то чувства. Нашел он меня, ага. Скорее уж я его нашла.

– Она не здесь? – мама всё не успокаивается. В мыслях я ворчу, чтобы не захлебнуться в эмоциях, но на самом деле, слезы из глаз катятся непрерывным потоком.

– Здесь, – неожиданно для самой себя произношу.

Мама вздрагивает всем телом, прокручивается в руках отца так резко, что тот едва успевает ее перехватить и не уронить, впивается в меня невидящим взглядом.

Кажется, этот рывок забрал у нее последние силы. Я точно знаю, я же их и вкладывала.

Ее губы раскрываются в немом изумлении, на глаза наворачиваются слезы, она смотрит на меня так цепко, словно пытается изучить каждую черточку. Тянет ко мне подрагивающую от усилия руку.

И я тут же тяну в ответ свою. Наши пальцы соприкасаются и я внезапно узнаю это прикосновение. Тогда, тот Призрак, что коснулся меня. Это была моя мама. Наверное, подумай я тогда об этом хоть на секундочку, сошла бы с ума, но сейчас это казалось очевидным. И правильным.

– Амели… – Шепчет она. – Амели…

Не в силах больше сдерживаться, сжимаю ее руку в своих ладонях, целую холодные пальчики, прижимаю к своей щеке. Вижу, как отец с другой стороны делает то же самое. Мама смотрит на нас в неверии и по ее щекам катятся слезы…

Глава 13

Год спустя

– Знаешь, что мне до сих пор непонятно? – спрашивает у меня активно жующий морковку Майк. Не то чтобы Майк любит морковку, но жевать кроме морковки в нашем лагере вот уже месяц как нечего.

– Прошел год, а тебе до сих пор что-то непонятно? – фыркаю, жуя… морковку, да.

– Эй, материалы дела рассекретили только три недели назад! – возмущается друг, который еще пару морковок спустя может официально называться кроликом. – Вот смотри, понятно, что магию архимаг откачивал далеко не один день, но почему никто вокруг ничего не замечал? И почему менялось поведение людей, он что, вселялся в их разум?

– Нет, – смеюсь, представляя, как наш преступник с небольшим чемоданчиком деловито вселяется в мозг жертв, – просто магия – ключевой фактор формирования нашей личности. Забирая у людей по крупицам саму их суть, архимаг провоцировал неизбежные изменения в характере и поведении, а также некоторую спутанность сознания жертвы. А почему не замечали… А как заметить без специальных тестов? Кому пришло бы в голову проверять уровень способностей мага в повседневной жизни?

– Ну, хорошо, с этим понятно, – Майк, прищурившись как заправский следователь, тычет в меня морковкой, – а зачем было устраивать тот прорыв, где наша группа чуть не погибла?

– Он пытался скрыть смерть Маркуса, не дать нам повод посчитать, что он собирает все магические дары.

– А зачем ему были нужны принц и король?

– Для подстраховки, скорее всего, – пожала плечами. Тут мы могли только предполагать. – Преступник не знал, что Эрик не унаследовал магию рода, а потому хотел захватить кого-то из них двоих на случай, если объединить отдельные дары всё же не выйдет. Этакий план «Б».

– А…

– Вот вы где! – послышался жизнерадостный голос мамы.

Эрик сполз под длинный стол с такой скоростью, что Ди Вальт бы им гордился. Не то чтобы мою маму тут не любили, очень даже любили, но каждый в лагере за прошедший год успел прочувствовать на себе выражение Арейна: «Сьюзи я предпочитаю любить исключительно на расстоянии».

Рыжая бестия, иначе маму не называли. Яркая, безумно красивая, с безграничным запасом сумасшедшей энергии, она светила ярче солнца, затмевая своей аурой всё вокруг. Неугомонная и смешливая, мама физически неспособна была сидеть на одном месте.

Поначалу я обижалась на папу, когда он говорил:

– Слава богу, ты скорее моя дочь!

Но глядя на то, как он с упорством осла вытаскивает маму из очередной передряги, в которую та попала по совершенной случайности, внутренне с ним все-таки соглашалась.

Мама… это мама.

Удивительно, как при всей ее детской непосредственности, жизнелюбии и легкости характера, она так нежно и предано любила папу.

И меня.

Не сразу, совсем не сразу, но в какой-то момент на ее глаза перестали наворачиваться слезы при виде взрослой меня, и тогда я буквально утонула в ее любви и ласке. Практически захлебывалась в какие-то моменты, но папа целенаправленно спасал.

– А у нас закончился очередной урок адаптации, – мама, исполнив изящное па, присела рядом со мной, тряхнув рыжей гривой длиной до поясницы. Ей-богу, она такая красавица, что я уже всерьез начинаю комплексовать.

– Уже адаптировалась? – лукаво улыбаюсь, точно зная, что урок еще идет – сама же принимала участие в его разработке. Так как у нас вдруг оказалось больше тысячи выживших существ, живших в самые разные временные периоды, пришлось придумывать целый курс по знакомству с новым миром. Впрочем, всё было не так плохо, как мы опасались – в основном пришли в себя те маги, что подпали под заклятие недавно. В их числе оказались и Маркус, и отец Мелиссы, которая позабыв обо всем, не отходила от вновь обретенного отца ни на шаг, светясь от счастья. А тех, кто принимал участие в изначальном эксперименте, набралось всего-то около семидесяти человек.

– Ами, я пропустила двадцать лет, а не двадцать веков жизни, единственное, к чему мне нужно адаптироваться так это к взрослой дочери рядом. – Плечи мамы поникли. История моего детства и сам факт моего без нее взросления очень сильно гложил маму. Настолько, что даже ее неуемная солнечная энергия гасла при мысли об этом.

Но я давно не злилась. Я просто хотела, чтобы она была счастлива.

– Родите еще парочку, адаптация пройдет проще, – пожала плечами, мечтательно зажмурившись. Это же настоящие братья и сестры! Родные! У меня, сироты!

– Ну уж нет, в этот раз он на мне сначала женится, – хитро произнесла мама. Вообще-то, жениться на ней папа пытается вот уже год (начальник лагеря имеет все полномочия их обвенчать). И вот уже год как получает один безоговорочный отказ за другим. Мама мстит и мстя ее жестока.

И хотя я полностью на стороне мамы, измучившегося папу уже жалко, а потому в тайне от мамы у нас назревает коварный план окольцевания по приезде в столицу, куда мы выдвигаемся со дня на день всей дружной компанией.

Точнее, не всей.

Эрик и Мел остаются в Пустоши.

Об этом решении я узнала давно, хоть и до последнего в него не верила. Эрик все-таки принц, а Мел – студентка. Но это их решение, и его принял даже Ди Вальт.

За несколько дней до отъезда мы с Эриком наконец нормально поговорили.

– Ты точно решил? – спрашиваю максимально серьезно.

– Да. Это не мое, Амели, я не такой как вы с отцом. Мне все равно к чему приведет новый налог, каковы будут последствия засухи и сколько людей недополучают минимальный установленный доход. В этом мире столько неоткрытых чудес и тайн, что я не хочу тратить свою жизнь на жизнь других, как бы эгоистично это ни звучало.

– Уверен, что это не желание пойти в пику отцу? – не могла не спросить.

Принц невесело рассмеялся.

– Может, когда-то так и было, Ами, но не сейчас. Сейчас я точно знаю, чего хочу. И это однозначно не дворцовая клетка.

– И всё же Империя останется без наследника, даже такого непутевого как ты, – игриво толкнула его плечом. За время совместного решения проблем по расселению и адаптации бывших Призраков мы успели стать хорошими друзьями. Пожалуй, сейчас наши отношения были даже ближе, чем когда мы считались женихом и невестой.

– Вот и родите с отцом настоящего наследника или наследницу, – Эрик лукаво улыбнулся, – Мне кажется, на двоих у вас получится лучше. Да и у нового принца или принцессы будут помимо строгого отца еще и любящая, самая лучшая на свете мама, неугомонная бабушка и рассудительный дедушка, который при желании и папе может по загривку съездить.

Я лишь немного смутилась. За время пребывания в лагере я уже привыкла к подобного рода разговорам, ведь после моего фееричного кидания на шею короля все считали меня именно его невестой, а вовсе не невестой Эрика. А то почему всё было объявлено именно так, объясняли очередным поворотом интриг по сохранению тайны личной жизни императорской семьи. В стране, где о рождении наследника престола узнавали лишь несколько лет спустя и то только день рождения, но не год, подобные повороты особо не удивляли.

– Эрик… – начала неловко.

– Нет, Ами, не надо. Знаешь, у нас бы все равно с тобой ничего не вышло, даже без вмешательства отца. Я видел в тебе девочку-мечту – скромную, красивую, нежную, слабую. Еще и сиротка, которую так хочется защитить, обогреть, дать дом. А ты оказалась куда как глубже, сильнее, независимее тех моих представлений. Я восхищаюсь тобой, наша героиня. Я очень тобой горжусь. Но любви бы у нас не вышло. Ты ведь тоже так считаешь.

Киваю со слезящимися глазами.

– Эй, ну не плачь, – принц со смехом притягивает меня к себе и крепко обнимает, – обещаю почаще приезжать в гости.

Шмыгаю носом.

– Эрик, – шепчу ему в рубашку, – я хочу, чтобы ты знал – у тебя всегда есть и будет дом. Дом, где тебя всегда будут любить и ждать, что бы ни было. А если у нас с королем родятся дети, – сейчас даже думать о таком было немыслимо, но все же, – они будут знать, что у них есть самый лучший на свете старший братик.

Эрик рассмеялся, обнимая меня крепче.

Семь дней спустя Эрик и Мел провожали грустными улыбками наш огромный караван. Расставаться с друзьями было невыносимо, но их ждали приключения, неизведанные уголки гор по ту сторону Пустоши, героические зачистки местности от прочих неприятных созданий, что здесь развелось навалом, исследования самой Пустоши… много, очень много дел, которые однажды войдут в историю. Здорово, наверное, вот так знать, что каждый твой поступок здесь будет много столетий рассказываться потомкам на школьных уроках. Иногда меня даже брала зависть, но я понимала – здесь я уже сделала всё, что могла. Меня ждет возвращение в академию и… надеюсь, что Арейн ждет тоже.

Отъезжая от долины, что дала мне так много, не смогла сдержать слез. Здесь я обрела не просто маму, здесь я обрела саму себя.

А Эрик и Мел, держащиеся за руки, машущие нам вслед, стали для меня символом нового века освобожденной Пустоши, которой скоро снова предстоит стать Прекрасной Долиной.

***

Чем ближе столица, тем сильнее подрагивают мои руки. Уверенность в чувствах Арейна таяла как прошлогодний снег в горах. Что если он понял, что всё это было лишь легкой влюбленностью? Мы знали то друг друга всего четыре месяца, разве можно за такой короткий срок полюбить на всю жизнь? Хотя у меня, кажется, получилось.

– Хватит трястись, – мама, сидящая рядом, сжала мои ладони, – если этот недоросток…

– Сьюзи, – предупреждающе одернул сидящий по другую сторону папа, – ты говоришь о своем императоре!

Я же закатила глаза. Сказать, что у мамы отношение к Арейну было еще неоднозначнее, чем у самого Арейна к ней, это ничего не сказать.

– А что Сьюзи? Если этот там вдруг женился без тебя, так я ему быстро…

– Сьюзи!

Так мы и ехали.

Под конец я все же не выдержала и переместилась в компанию к печальным друзьям. Всем четверым трудно было принять тот факт, что теперь нам предстоит учиться без Мел и остальных наших ребят, не попавших на практику. Вернувшись, мы присоединяемся к потоку года младше. Впрочем, вполне вероятно, что без Ди Вальта наш факультет поддерживать необходимый уровень подготовки всё же не смог, и сейчас наш строгий декан, проведя ревизию, быстренько и бескомпромиссненько оставит всех на второй год.

Очень даже вероятно.

– Вы сразу в академию? – спрашиваю ребят, чтобы отвлечься.

– Мы с Майком сначала к родителям, – улыбается Джейн, – хотим официально объявить о помолвке.

– Я тоже отпросился побыть немного с семьей, – грустно улыбается мне Маркус, болезненнее всех воспринявший новость об отчислении Мелиссы, – как-то вдруг осознал, насколько мало я на самом деле проводил времени с теми, кого люблю. Раньше младшие братья и домашняя суета раздражали, а сейчас не терпится всех обнять.

Значит, в академию мы все вернемся только к началу учебного года, то есть через неделю. Было даже немного страшно расставаться, столько времени мы провели вместе. Наш мирок в Долине хоть и здорово разросся, но все же был таким уютно-ограниченным, и в большой мир сейчас возвращаться страшно.

Но мне точно не время бояться – я вроде как невеста короля и вроде бы герой, одна отвечаю за весь караван бывших Призраков. Вообще-то эту обязанность должен был взять на себя папа, но все дружно посчитали, что это моя роль. Мое мнение в расчеты не брали, разумеется.

Хоть это и было ожидаемо, но огромная толпа людей, встречавшая нас при въезде в столицу, все же оглушила своей внезапностью. Нас встречали как героев. В глубине души эти крики, поздравления и чествования были приятны, но все же толпа скорее пугала, напоминая, как такая же толпа однажды превратилась в Пустошь.

С этим страхом теперь тоже придется бороться.

Справлюсь.

До дворца наши кареты несли едва ли не на руках, даже согнанная для поддержания порядка гвардия не могла угомонить счастливых людей, дорвавшихся до чествования новообретенных победителей. А потому пришлось нам всем ехать, не останавливаясь, под защиту крепостной стены замка, чтобы счастливая толпа не разорвала своих героев по молекулам на сувениры.

Встречал нас весь королевский двор, от стара до млада, от конюха до герцога. Даже парочка королевских семей стояла на балконах замка, якобы случайно именно в эти дни решив посетить столицу.

А вот сам император нас не встречал.

Плохой знак. Или наоборот хороший? Думает, я приехала с Эриком?

– Леди Ди Вальт! – окликают меня подопечные. – Куда нам дальше?

О том, куда им дальше, я собиралась переговорить с королем, которого нет! Нет, официальное письмо с уведомлением обо всем произошедшем и текущем положении дел мы отправляли с посыльными сразу, как только появилась возможность пересечь горы, но ответ до нас дойти не успел. Если он вообще был.

– Юстав! – окликаю незаметно подоспевшего главного дворецкого, заранее безошибочно нашедшего меня в толпе. – Нам нужно разместить около восьми сотен человек хотя бы на первое время. – Отдаю приказ таким тоном, будто действительно имею на это право, хотя на самом деле отношения к императорской семье и замку уже не имею никакого.

– Слушаюсь, леди Ди Вальт, – поклонился мне слуга, – Его Величество уже отдал соответствующий приказ, но мы предполагали, что гостей будет больше.

Значит, хотя бы письмо он прочитал и меры принял.

– Не все спасенные готовы остаться в замке, у многих есть свои дома и семьи, – отвечаю, а взгляд всё бродит по окнам замка, силясь вычислить, где скрывается его негостеприимный хозяин.

Оказалось, Арейна потеряла не только я.

– Мог бы и встретить, двадцать лет ведь мертвой считал, – бурчит рядом обиженная мама.

– Может, он еще не смирился, – меланхолично отвечает ей папа.

Пока мама убивала папу, я, быстренько попрощавшись с друзьями и убедившись, что моя помощь никому срочно не требуется, накинула на себя заклинание отведения внимания и шмыгнула во дворец.

Бегу по успевшим стать родными коридорам, чувствуя, как бешено колотится сердце, все наращивая и наращивая ритм. Как же хочется его обнять, зарыться пальцами в шелк волос, услышать родной голос, заглянуть в любимые смешливые глаза. Хочется так сильно, что кончики пальцев начинает покалывать от нетерпения и от того, что еще немного, и я смогу к нему прикоснуться.

Только бы он не начудил, только бы ждал меня как прежде!

В приемную короля влетаю на скорости, совершенно недопустимой для дочери герцога и уж тем более бывшей невесты принца.

– Леди Амели? – удивленно приподнимает брови один из знакомых секретарей, пока гвардейцы у дверей сконфуженно переглядываются. Так же переглядывались и те, что встретились мне по пути сюда.

Решив не обращать внимания, киваю, и прохожу приемную насквозь, едва ли не подпрыгивая от нетерпения.

– Простите, но вам не назначено, – останавливает меня еще один секретарь, преграждая дорогу.

– С каких пор мне должно быть назначено? – стараюсь держаться уверенно, но сердце в груди сжалось.

– С тех пор, как вы здесь более не работаете.

– Это личный приказ короля или ваша инициатива? – уточняю, замирая в ожидании ответа.

– Мне не полагается отвечать на такие вопросы, – невозмутимый ответ.

Потрясающе.

– Так доложите, пожалуйста, – скрещиваю руки на груди.

– У Его Величества сейчас свободное от работы время.

В два часа дня?! Да он даже обедает без отрыва от работы!

– Доложите, – начинаю злиться.

– Увы, не могу, – секретарь упрям и непоколебим, как фонарный столб.

Вот так значит, да?

Секретаря на меня натравил?

Кажется, кто-то забыл, что я не девочка с улицы, которую можно вот так просто не пускать, я королевский маг!

Бух!

Парочка комбинированных заклинаний мягко (или не очень) отшвыривает секретаря от двери и на несколько секунд оглушает дернувшихся гвардейцев. Этого времени хватает, чтобы прошмыгнуть за дверь.

В родном до боли кабинете ровным счетом ничего не изменилось, даже стол, за которым я шуршала своими бумажками, все еще стоит в углу, сиротливо чистый.

Арейн сидит за на своем месте, низко склонившись над бумагами, и мое бедное, получившее сегодня тройную нагрузку сердце, сначала замирает, а потом заходится в груди как бешеное.

Король изменился. Заметно похудел и осунулся, у виска появились пару седых прядей. А ведь он совсем молод для мага! Но осанка, разворот плеч, сосредоточенный взгляд остались неизменными. С трудом давлю в себе желание кинуться к нему через весь кабинет, прижаться всем телом и ни за что больше не отпускать.

А этот гад даже голову в мою сторону не поднимает.

В кабинет влетают потрепанные гвардейцы.

– Ваше Величество, всё в порядке?!

Король ме-е-едленно поднимает взгляд на свою стражу.

– А вы как думаете? – спокойно уточняет.