Текст книги "Практика в академии (СИ)"
Автор книги: Александра Чиликина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 28 страниц)
– Не выйду, – осторожно отвечаю, судорожно стараясь удержать все в пределах шутки, – у вас репутация мужа сложилась не очень.
– Будешь смеяться, но в первом браке я со своей женой не спал, – выдал король неожиданное, – не подумай, Эрик, конечно, мой сын, но именно в том плане, чтобы спать вместе в одной кровати – нет. Так что, милая, в этой сфере моя репутация совершенно чиста.
– Почему? – Задала один единственный вопрос.
– Все было очень сложно, Лучик.
Молчу, сгорая от любопытства и не решаясь расспрашивать. То, каким был его первый брак, интересовало меня уже очень давно, сначала со стороны интересов Эрика, а сейчас… сейчас уже по другому поводу.
– Хочешь узнать? – голос короля полон серьезной грусти.
– Хочу, – тихо призналась.
Арейн тяжело вздохнул.
– Не самая красящая меня история. Честно говоря, я бы не хотел, чтобы ты когда-либо ее услышала, но… не хочу быть в твоих глазах трусом. И мало ли каких ужасов ужасных ты там сама додумаешь, – судя по голосу, король улыбнулся, а потом прижал меня к себе покрепче и начал рассказ: – так сложилось, что женщины и девушки всех возрастов влюблялись в меня с завидной регулярностью, и Верена, моя первая жена, не стала исключением. Вот только в отличие от многих других, она была принцессой, дочерью короля Третьего Королевства, а потому ее планы на меня были вполне осуществимыми. В юношеском возрасте мы довольно часто встречались во дворце, и я прекрасно видел, что она в меня влюблена, но не обращал на это особого внимания. Сам я к ней никакой симпатии не испытывал да и в принципе в тот период меня отношения, мягко говоря, не интересовали. На мою удачу, отец связывать меня узами брака в столь раннем возрасте не желал, а потому моя рука и тем более сердце пребывали в относительной безопасности. Всё изменилось, когда отец умер. Несмотря на то, что освободить страну от его тиранства было моей заветной мечтой и главной целью, приходить к власти в восемнадцать я был совершенно точно не готов. Отец оставил после себя много грязи, войн и проблем, положение нашего рода было шатко как никогда – империя, погруженная в междоусобные войны, не хотела видеть на троне неопытного мальчишку. Внезапная помощь пришла со стороны Третьего Королевства, содержащего на тот момент самую сильную армию на Континенте. Его король предложил мне сделку – брак в обмен на военную поддержку. Предложение казалось идеальным, тем более, что из рода я остался один и мне срочно нужен был наследник, но… наверное, я был слишком юн и глуп, но насмотревшись на твоих родителей, я всегда считал, что в жены возьму если не любимую, то хотя бы близкую мне по духу девушку. Верена же была совершенно не такой. Тихая, домашняя, не слишком умная и ни на что не претендующая. Кроме меня. – Король усмехнулся. – Впрочем, не могу не отметить, она была фантастически красива. Мы, в общем-то, еще могли поспорить, у кого из нас в копилке больше разбитых сердец. Но, повторюсь, меня она не интересовала.
– Да почему?! – не выдержала я. – Любящая, красивая, во всем вас слушающая женщина! Что вам еще надо было?!
– А может я ждал тебя? – улыбнулся король, легонько щелкнув меня по носу.
Я лишь презрительно фыркнула в ответ.
– У нее был один весьма весомый недостаток, – король снова вернулся к рассказу, – она была невероятно избалована. В очередной раз вернувшись из императорского дворца, она устроила отцу настоящий спектакль с выпрыгиванием из окна и требованием немедленно преподнести ей меня на блюдечке. Хорошо хоть не в жертву. Нет, я не спорю, – поднял он руку, останавливая мой начавшийся протест, – может она действительно собиралась прыгнуть. Но факт остается фактом, ее отец пообещал дочери все, что она пожелает. Вот только обещать меня он не имел никакого права.
Король немного помолчал, а затем продолжил.
– В случае отказа он пригрозил присоединить свою армию к оппозиции. Скорее всего, для меня и Империи это стало бы фатальным событием. Несколько раз я разговаривал и с королем, и даже с самой Вереной с просьбой одуматься, не вмешиваться сейчас, обещал, что потом, наведя порядок, я обязательно обдумаю перспективы нашего брака. Но все было тщетно. Король Третьего Королевства продолжал грозить мне войной. И… я сдался, Лучик. Не стал бороться. Не смог пойти на очередную войну. Мне было тошно от мысли, сколько крови бы пролилось от каприза одной вздорной девчонки и моего не самого объективного упрямства.
– Насколько я помню, отец Верены погиб меньше чем через год после вашей свадьбы. Это ведь не совпадение? – тихонько спросила я.
– Как сказать. Мой дорогой тесть несколько переоценил свои возможности старого интригана и угодил в собственные же ловушки. Я попросту не стал его из них вытаскивать.
– А Верена?
– Верена… Я возненавидел ее, Амели. За свою слабость, за ее покорность и малодушие. Она ведь знала о планах отца. Знала, как много людей могло погибнуть из-за одной ее прихоти. Мог ли я уважать такую королеву? К тому же не такой уж загнанной овечкой она была. Видела бы ты, с каким удовольствием и воодушевлением она гоняла слуг и придворных. А уж как любила спускать мои деньги на бесконечные наряды и украшения! Впрочем, и светской леди из нее не получилось. Она легко верила людям, совершенно не умела плести интриги и в принципе не способна была достойно играть роль королевы. Она раздражала меня так сильно, что узнав о ее беременности, я просто запер ее в восточном крыле и не пускал к ней никого кроме слуг. Жестоко? Да. Но это было лучшим решением на тот момент. Не хватало мне только, чтобы ее отравили под шумок. Да и она не сильно возражала. Она в принципе никогда мне не возражала.
– Героическая женщина! – не удержалась я.
Король улыбнулся так, словно другого ответа от меня и не ждал.
– И что было дальше?
– Дальше? Однажды она прорвалась ко мне в покои, несмотря на мой приказ. Знаешь, трудно отказать простому стражнику глубоко беременной королеве. Она уже не пыталась вызвать у меня чувства к себе, нет. Она пыталась вызвать мои чувства к нашему будущему ребенку. И тогда-то я вдруг с ужасом понял, что отношение к матери я перенес и на ребенка, не почувствовав к нему ничего, кроме неприязни. Тогда же мне впервые пришла в голову мысль о том, что магия могла не передаться наследнику. При всем желании я не смог пробудить в себе хоть каплю приязни к жене, кажется, я презирал ее настолько, что нашим магическим источникам попросту не за что было зацепиться. Мысль тогда напугала до чертиков. Шла война, поддержки не было никакой и слабый наследник… это худшее, что могло случиться. И это случилось.
Король остановился, погрузившись в мрачные воспоминания.
– Как только Эрик стал отдельной от своей матери личностью, я больше не испытывал к нему неприязни. Но и любви к нему тоже не появилось, только желание защитить, сделать достаточно сильным, чтобы он смог справляться со всеми трудностями своей непростой жизни слабого императора.
– А Верена умерла, – осторожно напомнила об одной существенной пропущенной им детали.
– Да. Она просто покончила с собой, когда я заявил, что общаться с ней после рождения наследника не собираюсь и что в пятилетие Эрика подам на развод. Кажется, она и не собиралась умирать, просто поскользнулась, разыгрывая трагичный спектакль одного актера. К счастью, это не повлекло за собой нового витка войны, что позволило в последующие пару лет окончательно навести порядок в Империи и плотно заняться воспитанием юного принца. Я был очень строг к нему, Ами, из страха, что он не справится, что его убьют те, кого ему еще только предстоит встретить на своем пути. Которым он однажды может пойти без меня. Только много лет спустя, когда твой отец достаточно оправился от потери твоей мамы и смог присоединиться ко мне в воспитании принца, я понял, что в своем стремлении дать Эрику лучшее, забыл дать самое главное – любовь и поддержку. Я пробовал что-то изменить, найти в себе силы на отцовскую любовь, но… наверное, только сегодня, четко вдруг осознав, что сейчас его потеряю, я понял, что в моей жизни никогда не было ничего дороже сына. Кроме тебя. – Король замолчал.
Вот это история. Хотя чего-то подобного я и ожидала. Как оказывается в Эрике много от его матери – упрямство, эгоцентричность, склонность к патетике. Но все же принц, как мне сейчас казалось, больше похож на отца. Эрик, при всем его отсутствующем к людям интересе, никогда бы не пошел по головам. Никогда не пошел бы на подлость или шантаж. А еще Эрик сильный. Очень сильный.
– Надеюсь, ты не стала думать обо мне хуже, чем и так думала, – за шутливым тоном короля снова скрывалась тревога.
Стала ли я думать о нем хуже? Конечно же, нет, скорее, для меня все наконец встало на свои места. Но ему я об этом не скажу.
– Давайте спать, Ваше Величество, – предложила и, устроившись в его объятиях поудобнее, мгновенно погрузилась в сон.
***
Проснулась от того, что что-то щекотное прикасается к моей щеке. Смачно пришлепнула это «что-то»,
решив, что в нашу с девочками палатку снова пробрались вездесущие тараканы.
– Ай! – Воскликнул… таракан. Нет, здесь что-то не складывается.
Открыла глаза.
– Ты всегда такая агрессивная по утрам? – Обиженно спросил у меня растрепанный Арейн, демонстративно растирающий пальцы на правой руке.
– В этот раз я хотя бы тебя в стену не запулила, – ворчливо заметила, против воли улыбаясь. Таракан оказался на редкость привлекательным с утра.
– Действительно удачно, глядишь, так рано или поздно и до поцелуев дойдем, – скептично протянули.
– Как твоя рана? – тут же спросила, сделав вид, что ничего не слышала.
Король досадливо поморщился.
– Болит, – печально признался.
– На тебе же обезболивающе, – непонимающе уточнила.
– Это фантомные боли, – глаза напротив были полны вселенской скорби.
– Да-а-а? – Протянула, догадавшись, что кто-то тут разыгрывает сцену, чтобы снова раскрутить меня на нежности. – Тогда пойду позову лекаря, он обновит заклинание. – Хитро произнесла, соскочив с кровати и сделав пару шагов к выходу.
– Нет-нет-нет! – Арейн тут же рванул за мной, забывшись, и со стоном рухнул обратно. Дар лекаря интуитивно подсказал, что в этот раз он не претворяется. Кинулась обратно, приложив руку к его лбу, пытаясь унять источник боли.
– Ты зачем вскакиваешь? – встревожено произнесла.
– Хотел сказать, что лекарь уже заходил, – доверительно сообщили мне слабым голосом, как-то незаметно усаживая и устраивая голову у меня на коленях.
– И что сказал? – во мне закипала злость. То есть посторонний человек просто так видел, как мы с королем спим вместе? Хотя с учетом того, что весь лагерь видел, как я кинулась ему на шею, а потом всю ночь одна находилась в его палатке…
Ой-ой-ой!
– Сказал, что мне нужно поесть. И тебе, кстати, тоже.
– Про меня тоже лекарь сказал? – Скептично уточнила.
– Нет, это уже я добавил, – весело покаялся, – еда на тумбочке.
Обернулась и действительно обнаружила пару ароматных тарелочек в стазисе. А нас так не кормили!
– Подать? – уточнила.
– А как же я буду есть, я же ранен? – резонно-грустное.
Мученически вздохнула. Я могла бы предложить с десяток вариантов, но смысл? Он же все равно добьется своего. А потому, вместо того чтобы спорить, помогла этому немощному сесть и облокотиться о спинку кровати.
– Удобно? – Уточнила.
– Более чем, – довольно ответили мне с улыбкой.
Снова мученически вздохнула, а потом взяла в руки ложку с чашкой, зачерпнула чего-то ароматно пахнущего, похожего на мясное рагу, и поднесла к губам короля.
Арейн, несмотря на то, что цвет его лица при смене положения сравнялся с цветом салата в одной из чашек, предложенное охотно проглотил.
– Теперь себе, – строго возразил, когда я поднесла к нему следующую ложку.
– Не могу объедать раненого, – невесело улыбнулась.
– Лучик, ты когда в последний раз ела?
Задумалась.
– Вот именно. Так что давай ешь!
Ну ладно. Рагу выглядело невыразимо вкусно, и было совершенно непонятно, когда удастся так вкусно покушать в следующий раз.
Ем. Одну ложку себе, другую Арейну. Вот как ему удалось совершенно простое действие превратить во что-то очень интимное, личное? Есть с ним с одной посуды было как-то… странно волнительно. И приятно. Очень приятно.
Арейн, под предлогом того, что содержимое ложки может расплескаться, наклонялся все ближе и ближе ко мне, пока в какой момент его лицо не оказалось вдруг очень близко от моего. Так близко, что я ощутила тепло его дыхания.
– Спасибо, очень вкусно, – прошептал почти в губы.
Меня окутало его аурой, разум затянуло розовым туманом. Его губы всё ближе и ближе… может поддаться?
Резкий всплеск адреналина от осознания этой мысли привел голову в порядок. Нет! Всё должно быть не так! А как же Эрик? Я же должна была выйти замуж за Эрика и жить с ним долго и счастливо. Если сейчас принять поцелуй короля, то пути назад не будет, а значит… значит с Эриком будет окончательный разрыв?
Мысль напугала так, что я дернулась назад, резко выставив между нами руку.
Король с непроницаемым выражением лица откинулся обратно на подушки, а я отставила тарелку обратно на тумбочку. Хотелось сбежать, я не могла понять саму себя. Мне не нужен Эрик, я даже не уточнила, как он себя чувствует, но отчего-то было очень страшно его отпустить. Отпустить свою незыблемую мысль о жизни с ним.
– Ами, – вдруг произнес Арейн, глядя куда-то в потолок, – какой у тебя любимый цвет?
Ошарашено молчу.
– Ответь, пожалуйста, – все так же глядя в потолок.
– Голубой, – нечего не понимая, ответила.
– Голубой? – Король хмыкнул, по-прежнему не глядя на меня. – Сказала девушка, одетая в желтую тунику, выбирающая в качестве украшений исключительно желтые сапфиры, и стол этой девушки всегда можно найти, попросту определив, на каком из них лежат исключительно желтые папки.
– Я… – запнулась, – …просто желтый… он… меня радует, но любимый у меня голубой! И причем тут это вообще?
– Мне просто любопытно, когда ты решила, что тебе нравится голубой?
– Что значит решила? – Возмутилась. – Он просто мне нравится!
– Так когда? – Король не успокаивался.
– Не знаю, наверное, в детстве…
– Неужели в твоей жизни не изменилось ничего с твоего детства?
Я совершенно не понимала, что происходит, и к чему он клонит. Чувство неловкости и смятения, от затронутого чего-то глубоко внутри, достигло апогея.
– Я… не знаю… прости, но я пойду. – Резко встала и выбежала из палатки.
***
Сижу за одним из свободных столов в шатре следователей и хмуро смотрю на закрытую папку в своих руках. Желтую папку.
– Маркус пока в порядке. Физическом порядке. – Вырвал меня из размышлений голос одного из коллег. – Следим за ним круглосуточно, точно не знаем, догадался он о наших подозрениях или нет, на всякий случай пока держим в отдельном отсеке. Никого, кроме лекаря, к нему не пускают.
– Спасибо, – рефлекторно ответила, хотя ни о чем не спрашивала. Стоило выйти из палатки, как я почувствовала незримое изменение отношения к себе. То ли благодаря моим идеям, то ли благодаря тому, что меня теперь все считали невестой короля, а не принца, но даже состояние дел мне докладывали, как какой-то большой начальнице.
Вопреки логике, было как-то все равно.
Но нужно заняться Маркусом. Если наш преступник воздействует на разум жертв, то никто кроме менталиста этот след не выявит, а менталистов у Пустоши не держат – здесь они бессмысленны, более того находиться здесь из-за тяжелого ментального поля нам настоятельно не рекомендуется.
А это значит, что никто кроме меня, короля и Эрика Маркусу помочь не может.
Эрик и король сейчас не в том состоянии, остаюсь только я.
Через силу встала и попросила проводить меня к другу. Маркуса держали в одном из подземных отсеков, служащих неким аналогом тюрьмы или защищенных лабораторий – по необходимости.
Шла, настроенная на долгую и кропотливую работу, но оказалось, что я снова опоздала.
Бледный до предела друг лежал на полу комнаты, не подавая признаков жизни.
– Маркус! – Воскликнула, почувствовав, как все сжимается внутри.
Нет, стоп, собраться! Собраться, Амели, собраться!
Первым делом пустить два импульса – в разум и в тело, ментальным и лекарским дарами. Невероятно сложное действие на эмоциях удалось провернуть не задумываясь. Жив – приходит ответ от лекарского дара, жив – приходит ответ от ментального, но вместе с последним приходит и понимание, что еще секунда, и разум умрет.
Опустилась на колени перед другом, судорожно пытаясь отыскать тот самый канал, по которому утекает магия и жизнь парня.
– Пожалуйста-пожалуйста… – шептала, сосредоточенно ища лазейку. Не могу! Не могу! Не могу! Я чувствую след преступника, он тоже менталист, но опытнее, значительно опытнее меня. Все, что удается сделать – это лишь слегка приглушить отток, но уже поздно. Слишком поздно. Что бы я сейчас ни сделала – это лишь оттянет неизбежный финал.
Решение пришло внезапно. Еще секунда ушла на то, чтобы признать себя сумасшедшей и окончательно решиться.
– Помогите мне, подхватите его магией, – резко крикнула приведшему меня сюда магу.
Я и так держала сейчас разум Маркуса, держать его тело было бы уже за гранью моих возможностей.
Маг среагировал мгновенно. Подхватил парня магией и рванул за мной к выходу.
Мы бежали на пределе человеческих возможностей. Использовать одновременно ментальный дар и следить за дорогой не получалось, я то и дело падала, натыкалась на что-то, больно ударялась, но было все равно.
Успеть! Только бы успеть!
– Нельзя покидать территорию лагеря! – Кричит мне маг, тем не менее, следуя за мной.
– Нам можно! – Кричу в ответ. Где-то за спиной слышатся окрики других магов, но я никого не слушаю и никому не позволяю себя остановить.
Нужно успеть!
Граница казалась как никогда далекой, сознание все больше уплывало в туман от перенапряжения, перед глазами то и дело темнело. Магическая стена приближалась рывками от волнообразной потери зрения.
Надо держаться!
Стену не должны были успеть залатать по-хорошему, наверняка еще остались слабые места от бывших пробоин. Надо найти, надо просто их найти!
Я бежала вдоль стены, не жалея ног, то и дело теряя на краткий миг сознание прямо на бегу. Голова раскалывалась от боли, но я чувствовала, что меня услышали, что незримые тени движутся по ту сторону вслед за мной.
Очередная удушливая волна перенапряжения накатила сильнее, чем все остальные, и я упала, прочертив на пыльной дороге длинную колею, обдирая себе всё, что можно, но не чувствуя сейчас боли. Сознание цеплялось за окружающий мир из последних сил.
– Амели! – Крик отца где-то далеко позади.
Нужно успеть!
– Помогите мне, – прошептала, чувствуя во рту солоноватый привкус крови, прислоняя руку к магической завесе, разрывая нити, ощущая, как по ту сторону нити рвутся с не меньшей скоростью.
– Отпусти Маркуса и уходи как можно дальше! – прокричала следовавшему все это время за мной магу. Тот, почти настолько же бледный, как и Маркус, тут же с видимым облегчением выполнил указание и исчез.
Снова чувствуя набегающие волны темноты, почти не ощущая рук и ног, тащу тело друга к Границе. Если бы Призраки решили напасть, я бы этого, кажется, даже не заметила.
Только бы не было поздно, только бы им удалось.
– Помогите, – прошептала в никуда, не видя ничего перед собой. И тут почувствовала, как острые как бритва ледяные когти легко касаются моих пальцев, и тело друга выскальзывает из моих объятий.
– Спасибо, – шепчу, теряя сознание.
– Мы ждем тебя… – слышу вымораживающий шепот, – ждем…
И я потеряла сознание окончательно.
***
– …дочь догнать не смог, серьезно?! – похоже просыпаться под ссоры с участием Арейна стало у меня традицией.
– Я не был с ней, когда она пошла к Маркусу, – глухой голос отца.
– А где ты был?! Где ты вообще всё это время был?!
– Я… Рей, ты же знаешь…
– Что ты узнал о том, что Сьюзен могла стать Призраком? Знаю, но это не повод допускать, чтобы ваша дочь пошла по ее стопам!
– Ну хватит, – слабо прошептала, на этот раз решив вмешаться.
Голоса тут же смолкли.
– Детка, ты как? – встревоженный голос отца теперь звучал совсем рядом.
– Жива. – Лаконично ответила, чувствуя себя, на собственный субъективный взгляд, не лучше, чем Призраки в Пустоши. – Что с Маркусом?
– Его забрали. Теперь он почти наверняка станет Призраком, благодаря твоим стараниям. – Холодный тон короля намекал, что если меня еще не отшлепали, то только потому, что я была без сознания.
– Нужно срочно в штаб расследования, – произнесла и наконец открыла глаза, резко поднявшись. Затошнило и потемнело в глазах, но нужно, нужно идти!
– Никуда ты не пойдешь! – воскликнули сразу два голоса.
– Вы не понимаете, – с трудом сфокусировала взгляд на двух мужчинах, стоящих рядом все с той же многострадальной кроватью, на которой мы с королем спали еще пару часов назад, – у преступника теперь есть все дары! Если он добудет медальон, то станет неуязвимым! С его знаниями и опытом этого чересчур талантливого мага вряд ли остановишь даже ты, Арейн! И Призраки, если завершить заклинание, скорее всего все погибнут!
– Потрясающая новость, давайте не будет ничего делать, – голос короля был полон язвительной злости. Но реакции отца на эти слова не ожидала даже не менее разозлившаяся я. Ди Вальт в одно мгновение подскочил к королю и схватил того за грудки, встряхнув с такой силой, что стало немного страшно за раненого Арейна. Хотя, судя по внешнему виду, не такой он уже и раненый.
– Если там Сьюзи, – прошипел отец в жгучей ярости, – если там моя Сьюзи, я тебя лично закопаю заживо, если ты нарочно допустишь ситуацию, когда они умрут.
– Воу, друг, давай полегче, мы все хотим вернуть Сьюзи, но объективно: сколько шансов ты дашь на то, что они проснуться живыми и адекватными? Что вообще проснуться? Джонас, включи голову, куда милосерднее просто дать им уже умереть.
Слова короля были разумны, но верить им не хотелось.
Там моя мама…
Там Маркус, которого я своими руками отдала Призракам сегодня. И ради чего? Чтобы даже не попытаться бороться за него?
– Отведите меня в штаб, – твердо произнесла, – я хочу услышать мнение всех.
***
В штабе царил бардак. Обсуждения ситуации начинались все по новому и новому кругу, но никто так и не смог прийти к решению, которое устроило бы всех. Голоса разделились примерно поровну: кто-то был за то, чтобы позволить преступнику убить Призраков, считая, что с всесильным, но одним безумцем бороться проще, чем с целой ордой тварей, которых ненавидели и боялись веками. Вторые, в основном те, у кого среди Призраков могли быть близкие, считали, что мы обязаны попытаться спасти тех, кто стал монстром не по своей вине, а значит, нужно немедленно ловить преступника.
Знать бы еще, как его поймать.
Наше появление встретили напряженным молчанием. И хотя споры почти сразу возобновились, все то и дело поглядывали то на меня, то на короля.
– Я конечно наслышан о твоем фееричном выступлении здесь, но не знал, что ты произвела настолько яркое впечатление, что смотрят теперь все исключительно на тебя, – шепнул мне Арейн, от удивления даже ненадолго позабывший о своих со мной разногласиях. Но я ничего не ответила, набираясь решимости на самый безрассудный шаг в своей жизни. А еще раздумывая, как его провернуть так, чтобы меня не отправили куда-нибудь посидеть в тишине, покое и под семью замками.
– Я хочу пойти в Пустошь, – наконец громко заявила, так ничего и не придумав.
– Что?! – отец.
– Ты с ума сошла?! – Арейн.
– Они зовут меня, зовут методично и настойчиво. Не знаю, почему, но видимо, я единственная, кто может взять медальон, раз они так упорно показывали мне это во сне. Кроме того, кажется, я могу общаться с ними и при этом не сходить с ума, как остальные. Я знаю, чувствую, что они, как минимум, не причинят мне вреда.
– Нет, – последовало королевское безоговорочное.
Обернулась к отцу.
– Это может помочь спасти маму, – тихо произнесла.
Папа сглотнул.
– Ами, я уже ее потерял. Я не готов ради призрачной надежды потерять и тебя. Нет, детка.
Смотрю на них обоих.
– Я королевский маг, – напоминаю, вкладывая в голос всю силу, которую только могу в себе найти, – я никогда не была и не стану послушной и разумной девочкой, которая потакает вашим страхам. Я хочу делать свою работу, делать правильно и с максимальной отдачей. Глупо спорить, что пойти сейчас туда мне – самое разумное и правильное из всех возможных решений. И это не прямой путь в самоубийство, нет. Это просто. Моя. Работа. Да, с некоторой вероятностью погибнуть, но не смейте мне запрещать! Ты не для этого воспитывал меня эти три года, отец. Ты не для этого учил меня быть собой и верить в свои силы, Арейн. Я имею право сама отвечать за свою жизнь. И это мое решение.
Я не стала дожидаться их реакции. Просто прошла мимо них к выходу, ощущая, как тихо стало за моей спиной. Наверное, кто-то считает меня сумасшедшей или самоубийцей. Наверное, кто-то негодует, что какая-то пигалица так разговаривает с сильнейшими мира сего.
Но мне все равно.
Я больше не боюсь быть собой.
И больше не боюсь делать то, что считаю правильным.
***
Стою вплотную к Границе и, как и тогда во сне, не могу решиться сделать последний шаг. Не знаю, правда ли приснилось мне посещение Пустоши в прошлый раз или то была реальность, но тьма по ту сторону пугала.
Но мне нужен медальон.
Нужен, чтобы придумать, как его уничтожить.
Позади меня собрался практически весь лагерь. Смотрят на меня, верят в меня. Или не верят. Не знаю.
Нужно шевелиться, пока отец с Арейном не отошли от шока и не направились оттаскивать меня силой. Пора.
Запретив себе думать, шагнула в неизвестность.
Тьма оказалась такой же густой и душной, какой я ее помнила. Передо мной, как и во сне, в белом луче света стояла мертвая девочка. Сейчас я уже понимала, кто передо мной, догадаться было не сложно.
– Это ведь ты показывала мне историю Пустоши, Люси? Ты менталистка? – хрипло спросила. – И… ты и есть дочка того мага, что проводил эксперимент?
Девочка, пристально глядя в глаза, медленно кивнула. Против воли меня передернуло от какой-то хищной неестественности этого жеста.
– Ты показала ровно то, что сама знала, верно? Постаралась рассказать как можно больше? – вопросы помогали оттянуть момент объединения сознаний, которого они так добивались. Было попросту страшно.
А девочка вновь кивнула.
– Почему среди Призраков нет твоего отца, самого создателя? – нервно спросила.
Вместо ответа девочка протянула ко мне руку, настаивая на мысленном ответе.
Нет, не хочу, только не это!
– Он погиб? Не смог стать Призраком? – предполагаю, стараясь удержать разговор в привычном способе общения.
Но девочка уже не отвечала, только стояла с протянутой костлявой рукой, обтянутой серой кожей.
– Хорошо, но ответь мне на один вопрос, – облизнула губы от нервов, – я могу слышать тебя потому, что мы родственницы? Потому что твой отец… мой дальний предок?
Это мысль пришла мне в голову давно. Как еще объяснить то, что сны снились именно мне? И то, что, по всей видимости, только я могу уничтожить созданное проклятие? Да и рыжий цвет волос… давно перестал казаться совпадением. К тому же девочка вряд ли просто так показала мне момент, где упоминается беременная жена мага, не принимавшая участие в эксперименте и не подпавшая под проклятие Пустоши.
Кивком Люси все же подтвердила мою догадку.
– Но почему тогда я? Почему не мама? Почему вы убили ее?
Девочка начала терять терпение.
Ладно. Боги, помогите мне. Глубоко вдохнув, коснулась ледяных пальцев ребенка.
Боль и холод впились в мой разум острыми иглами. Против воли я начала закрываться, отгораживаться от этого потустороннего, искореженного разума, но он держал крепко.
– Не сопротивляйся, – послышался далекий шепот прямо у меня в голове, – так будет больнее… пусти меня…
А если это ловушка – панически мелькнуло в воспаленном мозгу, но разум уже брал эмоции в железные тиски и вместе мы сломили последнее сопротивление подсознания.
И в голову хлынули воспоминания!
О том, как маг-экспериментатор так и не стал Призраком, а просто растворился в темной жиже. А том, как я, Люси, тоже превратилась во что-то, что совсем не похоже на всех, кто был вокруг. Помню жажду и непонимание. Помню бесконечную боль. А еще ненависть. Лютую ненависть к той штуковине, над которой колдовал папа. Уничтожить, ее надо уничтожить! Но наши призрачные руки слишком слабы, чтобы причинить реальный вред тому, чья незавершенность дает нам всем жизнь. А медальон все тянет и тянет магию, каждая капля, что появляется в истерзанных телах, тут же утекает в него. Он не дает ни шанса восстановиться, но не дает и умереть тоже. Для смерти, для того, чтобы забрать последнее, заклинание нужно завершить, а папа, испугавшись за меня, не смог сделать ничего. Ни закончить заклинание, ни разрушить его. Папу я однажды тоже возненавидела.
Вижу, как приходят с течением веков папины потомки. Их слишком мало, их было всего семеро, и никто из них не был менталистом. Никто из них не смог бы понять…
Сознание проясняется на краткий миг, когда в воспоминаниях Люси я вижу свою маму. Живую, яркую, такую солнечную. Если я – лучик, то мама – солнце. Но она не справилась, полезла туда, где контролировать себя Призраки не в силах… я вижу, что она стала одной из них.
Снова тону в сознании девочки.
Борьба… борьба… борьба…
За право быть людьми, даже если мы самые страшные на свете монстры.
Я чувствую щемящую надежду, когда вижу рыжую девушку-менталистку в воспоминаниях того, с кем пытались поговорить мои братья и сестры. Мы должны привести ее сюда, показать…
Я вижу и еще одного монстра, но в человеческом обличье. Он не боится нас, он нашел способ нас сдерживать. Он хочет завершить заклинание. Он ходит здесь, он умнее, чем они… он почти нашел способ…
Нужно уничтожить медальон.
Уничтожь.
Медальон.
Меня выбрасывает из сознания девочки так же резко, как она вторглась в мое. Я лежу на земле, вся измазанная черной жижей, и судорожно дышу. На ту краткую минуту, что Люси владела моим сознанием, она совершенно забыла о том, что моему человеческому телу нужен воздух.
Дышу.
Медальон. Нужно забрать медальон.
Медленно поднимаюсь, пошатываясь. Я помню, где он. Помню, как его достать.
Взбираюсь, оскальзываясь, на тот самый постамент, с которого началось всеобщее проклятье. Столько жизней… столько невинных жизней, что в прошлом, что в настоящем поломало одно малодушное решение положиться на удачу.
Подхожу, хотя скорее подползаю, к каменному столу. Медальон лежит ровно в том же месте, где я видела его во сне. Протягиваю руку и вытаскиваю старое украшение из слизи. Медальон довольно массивный и тяжелый. Старинный, даже по меркам тех времен. Я даже могла бы счесть его красивым, если бы не слой черной слизи и его проклятая история.
