Текст книги "Практика в академии (СИ)"
Автор книги: Александра Чиликина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 28 страниц)
– Да так… – неопределенно ответила, но осознав, что ругать меня, похоже, не собираются, не выдержала: – Ты вправду думаешь, что Эрик откажется от прав наследования?
Папа тяжело вздохнул и присел на край узкой кровати. Я с готовностью подвинулась, чтобы ему было удобнее.
– Эрик – заносчивый мальчишка, который считает себя мужчиной, – задумчиво проговорил, – но он не плохой. И прекрасно понимает, что от его решения, как бы он эту ситуацию не ненавидел, зависит судьба и Империи, и его отца. Так что в сложившейся ситуации – нет. Захотел бы – уже ушел и Арейна не спрашивал.
– Кажется, он и в этот раз его не спрашивал, а просто ставил перед фактом, – с сомнением протянула.
– Не соглашусь. Ты же знаешь нашего принца, разве стал бы он пытаться что-то доказывать или даже предупреждать, если бы действительно твердо решил? – Отец криво улыбнулся.
– Нет, – понимающе улыбнулась в ответ, вспомнив нашу «помолвку». – Но если король все же найдет выход? Ты думаешь, Эрик уйдет?
– Арейну будет трудно найти выход… – Отец снова задумался. – …кхм, но, пожалуй, неправильно обсуждать это с тобой.
В глубине души я была согласна и даже понимала, но то было очень глубоко.
– Почему трудно, если для зачатия наследника достаточно симпатии между супругами? Арейн сам мне об этом говорил!
Брови отца взлетели вверх.
– «Арейн»? – Иронично переспросил.
Смутилась.
Ужасно смутилась.
Сама не понимаю, с каких пор стала называть короля по имени, да еще и не просто в мыслях, но и вслух.
– Ну… ты сам его так часто называешь, вот я и…
– Ясно, – судя по тону, папе «ясно» стало что-то совсем не то. И отвечать он не собирался, лишь изучал мое лицо, чуть хитро прищурившись.
– Так почему трудно? – Рискнула переспросить.
– Ами, давай не со мной…
– Ну пап, – жалостливо протянула. Освоила этот прием совсем недавно – работает пока безотказно.
Родитель показательно закатил глаза, но, как я и думала, начал рассказывать:
– Для зачатия наследника престола достаточно не столько, кхм, симпатии, сколько страсти между супругами. И чем сильнее эта страсть, тем больше шансов зачать истинного представителя древнего рода. Если же эта страсть сопровождается еще и эмоциональной связью, то точно родится универсал, причем, чем сильнее эмоциональная составляющая – доверие, желание быть рядом, душевная близость – тем крепче переплетаются магические источники, и тем сильнее проявляются способности у ребенка.
Но все это верно только для первенца рода. Ты никогда не задумывалась, почему в императорской семье всегда так мало детей? Один-два, не больше. Все дело в том, что без сильной эмоциональной связи все последующие дети рождаются обычными магами, а значит, являются скорее мишенью, чем возможностью укрепить власть.
– Получается, чтобы заменить Эрика…
– Как бы пафосно не звучало, но нужна сильная взаимная любовь, да.
– Но ведь и Эрик тоже обычный маг, зачем…
– Так посмотри на него, Ами. Всю жизнь он чувствует себя неполноценным, слабым. Когда был помладше, в период бурного подросткового роста, он часто называл себя выродком, паршивой овцой. Раз за разом кидал эти слова в лицо отцу, подсознательно отчаянно ища опровержения.
– И не находил? – Поневоле начинаю снова сочувствовать.
– Ну как сказать… Арейн никогда не считал его выродком, но ведь вы, дети, сначала доведете до белого каления, а потом вам слова любви и одобрения подавай. – Отец иронично хмыкнул. – Причем, вы в этот момент будете пинаться и плеваться, чтобы ни в коем случае не выдать, как на самом деле, для вас это важно.
Промолчала. Эти проблемы обошли меня стороной ввиду наличия куда более важных.
– Заводить еще одного ребенка, означает, обречь еще одного человечка на моральную неполноценность, что скорее всего закончится тем же, что есть сейчас происходит с Эриком. К тому же Арейну может попросту не хватить моральных сил. Большинство аристократов в высших кругах, в том числе, и в рядах оппозиции осведомлены о том, что императорский род обладает всеми направлениями магии. А те, кто не знает точно, как минимум, о чем-то таком догадываются. Если это устрашение уйдет, слабый наследник либо погибнет от очередного покушения, либо его попросту съедят более сильные соперники. Поэтому Эрика король воспитывал сурово, без поблажек, требуя порой невозможного. Но это только кажется, что легко заставить рыдающего от жажды и усталости ребенка выдать еще по пять магических импульсов за раз. На самом деле, трудно сказать, кому в этот момент тяжелее: тебе видеть мучения своего ребенка или ребенку страдать. Насколько я знаю, Арейн категорически не хочет проходить через это снова.
А мне вдруг вспомнилось та сцена, что невольно возникла в голове Эрика три года назад, когда мы пытались пробудить мои ментальные способности. Тогда я увидела короля впервые, и он показался мне ужасным человеком. Как много же я тогда не знала…
– Но почему король не может найти себе кого-то? Кого угодно, ведь свадьба не обязательна?
– Обязательна. Ритуал венчания – первый шаг к объединению источников.
– Ну, хорошо, круг сужается до аристократок, но на Континенте их множество, а он ведь даже не пытался…
– Откуда ты знаешь, что не пытался? – Внезапный вопрос сбил с толку.
– Но… – Неужели пытался?
– В любом случае, сейчас ему пытаться уже поздно, – в глазах отца снова заплясали веселые искорки.
– Почему? – Спросила без задней мысли.
– Потому что в кого влюбиться он таки нашел, но очень сильно промахнулся.
Пауза.
Стремительно, крайне стремительно краснею. Отец, недолго понаблюдав за мной с ехидной улыбочкой, сжалился и продолжил:
– В общем, отпускать сейчас Эрика для Арейна крайне нежелательный вариант. Хотя, если честно, Эрику действительно не стоит занимать трон. И вовсе не потому, что сейчас он творит глупости, нет. Это лечится. Но вот желание отдать себя королевской службе с потолка обычно не сваливается. Мы уже не раз получали императоров, которые ненавидели свои обязанности и жизнь в золотой клетке. Ничем хорошим для страны это не заканчивалось.
– Но ведь Эрик молод, уверена, король тоже далеко не сразу стал интересоваться политикой и…
– Кто? Арейн? – отец рассмеялся, – О, Амели, ты даже не представляешь, каким заучкой он был! Бывали времена, когда мы с Сьюзи силой укладывали двенадцатилетнего паршивца в постель… С самых юных лет Рей грезил идеями процветания Империи. И дело не только в том, что он хотел быть лучше своего отца-тирана, а еще и в том, что его бесконечно вдохновляло желание делать мир для людей лучше. В этом вы, кстати, похожи. – Отец бросил на меня быстрый насмешливый взгляд. Да сколько можно! И вовсе мы с королем не похожи! Ну подумаешь порой могли просиживать до утра, обсуждая очередную идею, так ведь это просто… просто… ну просто!
Но нельзя отрицать одного:
– Эрик совсем другой.
– Да. И всегда был другим.
Мы немного помолчали. А потом я вдруг импульсивно перебралась к отцу, просунув голову ему под руку и уютно устроившись на груди. Папа, кажется, сильно удивился, но тут же прижал меня к себе, замерев, и даже дыша с заметной осторожностью.
А мне было хорошо. Просто хорошо.
– Неужели среди всех тех женщин, что побывали в его постели так и не отыскалась нужная? – Помучившись немного, спросила.
– Эм… Ами, давай проясним – Арейн никогда не был бабником. Во времена учебы девушки не интересовали его в принципе, потом он женился и… там сложно все было. Но Арейн никогда не был неразборчив в связях.
– Подожди, ты же сам говорил, когда я только собиралась ехать во дворец… – возмущенно приподнялась.
Отец легонько сжал руку, заставив лечь обратно.
– Я предупреждал, что в него влюбляются все женщины подряд. Но ничего не говорил о его поведении, заметь.
Снова возмущенно приподнялась и… не нашлась, что возразить. Он действительно не говорил, да и мои собственные наблюдения, если подумать, это подтверждают. Именно женщины увивались за королем, а не он за ними. И если не брать в расчет ту сцену, когда мы с Эриком практически ворвались к королю ночью, повышенного интереса к женщинам, если не считать меня, я никогда не наблюдала. Ни на балах, ни на приемах, ни на прочих публичных мероприятиях.
Некоторое время обдумывала это открытие.
– Ами, надеюсь, ты понимаешь, что я бы не стал ничего из этого говорить, если бы не ваши с Арейном… неопределенные взаимоотношения. Я ни в коем случае не хочу лезть в твою личную жизнь, но все же мне бы хотелось, чтобы в твоей голове не было предрассудков и обманчивых впечатлений. По моей вине ты росла, не зная, как правильно строить отношения, что такое семья и любовь. Мне очень больно это осознавать, но еще больнее думать, что ты из-за этого ты можешь очень сильно и безвозвратно ошибиться.
Слова отца что-то задели внутри.
– Я знала, что такое семья и любовь, – хмуро проговорила.
– Да, я знаю, что после побега из приюта, тебя приютила бездетная семья стариков, но это не совсем то…
– Они были самые лучшие и самые любящие, – невольно начала повышать голос, зазвеневший негодованием.
Об этом периоде своей жизни я вспоминала с неизменной теплотой и жгучей болью. Тетушка Анет и дядюшка Рош действительно подобрали меня в буквальном смысле на улице, когда я вместе с другими бедняками сидела на паперти у одного из храмов местных богов. Это был всего лишь второй день моего пребывания «на воле», и тогда я еще не успела осознать, какую глупость сделала, сбежав из приюта в никуда, искать погибшую семью. Вряд ли я осознавала, что денег на паперти так просто не заработаешь, а то, что заработаешь, отнимут более сильные.
К счастью, мне в очередной раз повезло столкнуться с добрыми людьми. Дядюшка и тетушка жили довольно бедно, но очень дружно. Боги не дали им своих детей, и они давно думали взять кого-то из приюта, а увидев меня, продрогшую и худющую, не раздумывали ни мгновения, буквально силой утащив с собой. Лишь со временем я поняла, какую услугу они на самом деле мне тогда оказали. Останься я там хотя бы на ночь… думать страшно, что могло случиться.
Кто знает, покинула бы я их, если бы не та страшная гроза… До сих пор я иногда ощущаю густой запах яблок, духоту позднего лета, детский смех, переросший в крик, когда от начавшегося пожара сгорела почти вся деревня. Помню, как так и не вернулся ушедший закрыть теплицу дядюшка, как быстро угасла сильно пострадавшая тетушка, узнав о его смерти. А еще помню жгучее бессилие, сжигающий изнутри огонь от невозможности защитить своих близких. Как много людей тогда осталось без крова, без родных.
Но те дни запомнились мне не только горем, но и надеждой. Именно тогда на помощь деревне были посланы несколько сильных магов, один из них и сказал мне о том, что стоит попробовать пойти на поступление в академию. Он увидел во мне магию.
Мой мир тогда перевернулся. Я загадала – если стану магом, то брошу все силы на то, чтобы защищать вот таких вот людей. Стану той, кто сможет позаботиться о том, чтобы ничьи близкие больше никогда не умирали, не дождавшись помощи.
А яблоки я с тех пор не ем. До сих стоит перед глазами та чудом уцелевшая, наполненная спелыми плодами корзинка, собранными тем, кто никогда больше не вернется, чтобы их попробовать.
Не сразу заметила, как теплая ладонь ласково утирает бегущие по щекам слезы.
– Я очень рад, что они были в твоей жизни, Лучик, – тихонько проговорил папа, – очень рад, что они сохранили тебя такой, какая ты есть, не позволили жестокой жизни беспризорника погасить в тебе твой свет. Но это не совсем то, что я имел в виду.
– Ладно, проехали, – нарочито бодро проговорила, уже самостоятельно утирая слезы, желая поскорее закрыть эту тему. – Лучше расскажи мне, что там с прорывом, вы все залатали? Мел в порядке?
– Да, все в порядке. Живого там, конечно, ничего не осталось, кроме вас троих, но вы не слишком пострадали. В общем-то, пострадала только ты – принца успели защитить в последний момент, Мел кто-то из вас укрыл общим щитом, и только ты осталась без дополнительной защиты. Но и тебя лекари уже успели, образно говоря, поставить на ноги. Ты же хорошо себя чувствуешь?
Прислушалась к себе. Вроде ничего не болит, и даже слабости как таковой нет.
– Да все хорошо.
– Ну и отлично. Ты проспала всего часа три, до того, как эта сумасшедшая семейка тебя разбудила, так что, думаю, тебе стоит поспать еще.
Кивнула, совершенно не желая оставаться одной, не желая думать о том, что произошло до того, как сработало заклинание чистки. Что если Призраки снова начнут мне сниться? Что они собираются показать на этот раз? Несмотря на некоторую долю любопытства, перспектива скорее пугала и вызывала подсознательное желание сбежать подальше.
Но спать хотелось, а потому, наплевав на всякие там сны, я устроилась на груди отца поудобнее и закрыла глаза, тут же погрузившись в глубокий здоровый сон.
– Иди к нам, иди… – шелестел шепот на грани сознания, – …мы покажем тебе… покажем…
Не в силах противиться, я шла, не разбирая дороги. Все вокруг было покрыто туманом, и лишь узкая тропка, подсвеченная потусторонней магией, вела меня сквозь тьму.
Граница. Я стою перед последним и главным оплотом защиты нашего мира от Пустоши. И не могу сделать последний шаг.
– Иди же к нам… нужна… так нужна…
Я им нужна, значит, нужно идти. Странно, что меня не волнует, кто они и зачем я могу быть нужна. В моем сознании нет этих вопросов, только твердая уверенность, что раз нужна, значит, так надо. Вдохнув поглубже, делаю тот последний шаг и оказываюсь по ту сторону защиты.
Тьма, густая удушающая тьма окутывает меня. Здесь так жарко, что нечем дышать. Пахнет гнилью, а ноги утопают по щиколотки в чем-то липком, по консистенции напоминающем слизь.
Прямо передо мной в узком луче белого света, берущегося, казалось, из ниоткуда стоит ребенок. Впрочем, это создание с бледной кожей трупа, полностью черными белками глаз и растрепанными редкими волосами, настолько грязными, что невозможно угадать их цвет, трудно назвать ребенком, но если бы мне пришлось как-то его охарактеризовать, то «ребенок» наиболее близкое слово. Макушкой это существо едва доставало мне до груди. Тонкое, неестественно тонкое тело, к которому цеплялись какие-то полуразложившиеся тряпки, видимо, когда-то бывшие одеждой, стояло на земле удивительно твердо, без единого движения. Словно оно вросло в эту землю.
– Ты пришла, – констатировало оно тонким хриплым голосом.
Краем глаза замечаю, как вокруг нас полукругом выстраиваются еще более мерзкие и пугающие создания. Кажется, их называют… Призраки. Да, точно. Но мысли в голове работают так топорно, что я никак не могу схватить воспоминания об этих существах за хвост.
– Что ты хотела показать мне? – Спросила удивительно слабым голосом, тщетно пытаясь сосредоточиться.
– Это, – девочка махнула рукой куда-то в сторону, но повсюду здесь распространялась лишь тьма.
– Я не вижу, – сообщила очевидное, но в тот момент, как я это произнесла, еще один луч белого света вдруг прочертил мне путь до какого-то заплывшего слизью возвышения.
– Иди же, – голос ребенка был требователен, с оттенком едва сдерживаемой злости.
И снова стоило мне понять, что Она этого хочет, как ноги уже несли меня по предложенному пути. Конечности заплетались в грязи и слизи, я несколько раз упала, изгваздавшись так, что сама наверняка стала напоминать Призрака, но все же дошла. Забраться на возвышение, больше напоминающее постамент, удалось не сразу – я то и дело поскальзывалась на скользкой слизи, но с пятой или шестой попытки забраться наверх все же получилось.
– Смотри, – тем же требовательным тоном произнесла девочка, все это время тенью следовавшая за мной. Как и Призраки, которых собралось столько, что невозможно сосчитать.
Заозиралась, пытаясь понять, куда смотреть на этот раз, и почти сразу заметила нечто, что когда-то было столом. Он был такой же заплывший слизью, как и все вокруг, но на его поверхности отчетливо виднелся какой-то предмет.
– Возьми, – тон девочки стал еще властнее, – возьми же, возьми!
– Я не могу, – слабо прошептала, испытывая какой-то подсознательный животный страх при виде непонятного предмета.
– Возьми!! – Послышался нестройный хор требовательных голосов.
– Возьми, только ты можешь!! Возьми!!
– Нет, – прошептала, отступая, – нет…
– Ты же хочешь помочь! – Голос ребенка звенел в голове, причиняя почти физическую боль. – Так возьми!!
Я хочу помочь… хочу…
Изо всех сил сосредоточившись, я пыталась принять решение, но ноги, как и на протяжении большей части сна, меня больше не слушались.
Против воли, ничего не понимая, я подошла к столу, протянув руку, замерев в последнюю секунду.
– ВОЗЬМИ! ВОЗЬМИ!!
Медальон.
В моей руке оказался медальон.
***
– Амели!! – Крики родных голосов ворвались в сознание, заглушая ослепляющую боль в черепной коробке.
– Ами, что с тобой? Ами, ты слышишь?! – Кажется, это голос Джейн.
– Отойди, отойди!
Что-то холодное и мокрое плеснулось мне в лицо. Я знаю эти методы…
– Мел? – Приоткрыла тяжелые веки.
– О, смотри-ка, она узнает тебя с первого всплеска. Как это мило… – Голос Майка.
Что они тут делают? И что я тут делаю? И где мы вообще все это делаем?
– И как давно ты лунатишь? – А вот это уже голос Эрика.
– Луначу? – переспросила, ничего не понимая. Сознание постепенно прояснялось, как и местность перед глазами. Похоже, мы были далеко за пределами лагеря, но никого из старших рядом не было – только друзья.
– Эрик пытался навестить тебя, но в палатке было пусто. Он рванул к нам с Мел, но мы тоже тебя не видели. Тогда мы сразу предположили, что ты отправилась к Пустоши, но будить никого не стали. Подумали, что еще одна такая выходка и нас попросту выставят отсюда экстренными порталами, поэтому мы решили сначала попробовать разыскать тебя самим. Майк присоединился в процессе. – Быстро рассказала Джейн.
– А с чего вы взяли, что я луначу? – Спросила, тяжело поднимаясь с земли, на которой не помнила, как оказалась.
– Мы некоторое время видели, как ты идешь с закрытыми глазами в сторону лагеря. Честно говоря, выглядело жутковато.
– Что ты помнишь? – Требовательно спросил принц.
Требовательность. Кто-то тоже от меня совсем недавно что-то требовал…
И тут я вспомнила свой сон и задохнулась ужасом.
– Ами, что? – Тут же заохали вокруг меня.
– Мне снилась Пустошь, – прошептала непослушными губами.
– Опять история? – Мел подалась вперед.
– Что за история? – Тут же вклинился Майк.
Я покачала головой.
– А что? – Эрик схватил меня за плечи, явно борясь с желанием хорошенько встряхнуть.
Смотрю в его охваченные огнем упрямства и одержимости глаза.
– Не помню, – твердо произнесла, добавив в голос ментальный импульс искренности.
Своих ошибок я не повторяю.
***
В этот раз, на удивление, нашего отсутствия никто не заметил. Все же лагерь, как и Граница, рассчитан на защиту от проникновения извне, а не наоборот. Но как бы то ни было на завтрак мы пришли немного дерганные и напряженные, здорово пугаясь перспективы снова нарваться на жесткую выволочку. Эрика и вовсе могут отправить домой.
Маркуса, единственного, кто по каким-то причинам был не в курсе нашей вчерашней незапланированной вылазки, мы решили ни во что не посвящать. Если что – у него будет честный повод сказать, что он тут ни при чём и ничего не знал.
Ситуация с друзьями, которым может по-настоящему влететь в случае моего рассказа о ночных похождениях, здорово осложнила размышления о том, стоит ли говорить что-либо старшим. С одной стороны, такие вот хождения во сне это уже не шутки. Вряд ли я в самом деле перемещалась в Пустошь, это уже как-то совсем нереально, но вот то, что я чуть не подошла к Границе поистине пугало. Это уже точно не влияние тревожного ментального поля вокруг, да и Призраки проявляют ко мне вполне очевидный интерес и без всяких снов. Но пока, никто кроме меня и друзей об это даже не догадывался. А если догадаются, то вне всяких сомнений отправят вместе с Эриком куда подальше, желательно во дворец.
Но я не хочу уезжать. Я чувствую, что нужна здесь как никто.
– Привет, – вывел меня из размышлений бодрый голос Маркуса.
– Привет, – ответили почти хором, старательно делая вид, что ничего не происходит. Мне эта затея с «нормальным поведением» с самого начала казалась слабой – уж мы то знаем друг друга как облупленных, Маркус точно сразу догадается, что мы что-то скрываем. Но нет. Он спокойно присел рядом с Джейн, явно ничего не заподозрив.
– Кто что будет? – дежурно спросил Майк – сегодня его очередь таскать еду. В последние дни, в честь приближающегося дня рождения монарха, который по иронии сам попал под раздачу этой ежегодной традиции, в нашем ежедневном меню даже появилось разнообразие.
– Все как вчера, – лениво ответила за всех, потянувшись и сладко зевнув. Сна, нормального сна, катастрофически не хватало.
Майк, мотивируя тем, что в наших рядах пострадавшие, выпросил на раздаче настоящий пир по местным меркам, кажется, заполучив вообще все, что сегодня приготовили.
– Мы же это все не съедим! – Воскликнула Джейн, тем не менее, довольно облизываясь.
– Еще как съедим, – поддержала Майка, ощущая буквально зверский голод после всего вчерашнего, – тем более, вам сегодня в патруль, нужно набраться сил.
– Если мы все это съедим, то достигнем скорее обратного эффекта – сил не хватит даже встать.
– А ты идешь в патруль, Ами? – Обратился ко мне Майк, отвлекая от себя внимание Джейн.
– Не пускают, – поморщилась.
– Меня тоже пытались не пустить, как и Мел, – хмыкнул принц, – но мы были настойчивы, а людей не хватает.
– То есть не иду только я одна? – искренне расстроилась.
– Не переживай, зато сможешь нормально выспаться.
Ну ладно. Тем более, что с несравненно мягкой после обычного матраса кровати короля меня еще пока никто не выгонял…
Какое-то время я не замечала ничего, кроме божественного вкуса еды, от которой воротила нос еще буквально месяц назад, пользуясь тем, что в замке нас кормили превосходно. Сейчас же простая рыба на гриле, пара кусочков утки и нормального вида каша грели сердце как ничто, и наесться все никак не получалось. Похоже, мой организм действительно задался целью как можно скорее восполнить все энергетические потери.
– Маркус, – обратилась к другу, решив немного поторговаться, – предлагаю обмен: я забираю у тебя рыбу, а ты получаешь дополнительную порцию компота на обед, – обмен был более чем равноценным, ибо рыбу Маркус ненавидел как ничто. Но запоздало обернувшись к другу, я с удивлением обнаружила, что его тарелка с персональной порцией рыбы съедена подчистую.
– Э-эм, – протянула в недоумении.
– Извини, Амели, свою порцию я уже съел, – вежливо ответил Маркус. Назвав меня полным именем.
– Ты же ненавидишь рыбу…
– На природе и с голодовки и рыбу можно полюбить, – улыбнулся друг.
Маркус, который полюбил рыбу? Чего только рядом с Пустошью не встретишь.
***
В штабе расследования царило уныние. Следов преступника найти не удавалось, никаких намеков на его возможные намерения тоже не появилось. Закрадывалось подозрение, что рванув сюда, мы только потеряли драгоценное время.
– Ами, поможешь сделать карту маршрутов? – обратился ко мне один из следователей.
– Да, конечно, – сидеть без дела, когда вся твоя группа в патруле, невыносимо. К тому же за время поездки я успела отдохнуть от нагрузки во дворце, и каждое новое задание больше не вызывало во мне желание умереть.
Так, выверяя маршруты, отмечая слабые места, записывая предложения по изменению путей и обдумывая риски, я коротала часы до возвращения ребят. Может быть из-за того, что рядом лежал тайный блокнотик с моими личными заметками по делу, из головы не выходило странное поведение Маркуса за завтраком и до него. Вчера он не присоединился к Майку, который отправился узнать, что происходит. Утром не смог поймать нас на нехитрой лжи. А эта подчеркнутая вежливость и изменения во вкусах?
Кажется, у меня развивается паранойя, но тревожное чувство все сильнее стискивало грудь. Всё, решено! Сегодня же вытаскиваю папу и Арейна на откровенный разговор. Давно пора было это сделать. Высмеют и высмеют, не растаю от падения самооценки.
Но, похоже, я опоздала.
– НА ПОМОЩЬ!! – Раздался над лагерем усиленный магией крик.
Сердце сжалось. Почему так, почему не через маячки?! Что случилось?!
Выскочила из палатки вместе со всеми. Краем глаза заметила, как из центрального шатра выбежали король и Ди Вальт.
– Ваше величество!! – в поле зрения появился взмыленный, окровавленный задыхающийся мужчина. Кажется, он один из тех, кто входит в пересекающийся с нашим патруль, – Там Его Высочество… там…
Арейн вмиг сравнялся цветом со своей белой рубашкой.
– Что? – Прорычал, стремительно приближаясь, хватая мага за грудки, не позволяя ему упасть.
– Кажется… кажется, был прорыв и… мы потеряли часть территории… – Не знаю, как у Арейна, а у меня ноги подкосились от этих слов. – Его Высочество остался там… Мы не смогли их отбить…
В глазах потемнело.
***
Двадцать три минуты и двадцать две секунды прошло с тех пор, как Арейн ушел из лагеря, запретив кому бы то ни было следовать за ним. Всё вокруг было погружено в звенящее молчание. Каждый здесь чувствовал свою долю вины, но тяжелее всего было следователям: в этот раз прорыв был вызван целенаправленной атакой на защитную стену, причем атакой такой мощи, какой не обладает никто в лагере. Даже королю вряд ли бы хватило навыков и опыта, а значит, это был наш преступник. Которого мы, следователи, не поймали.
Разрушенной частью стены плохие новости не ограничились – связь между лагерями и группами тоже пропала, но самое страшное то, что каким-то образом пропала и возможность использовать экстренные порталы. Теперь к лагерю можно было добраться только напрямую, своим ходом. И никто не представлял, что с этим делать.
По всем правилам и незыблемым законам Границы надо пускать массовое заклинание Чистки, а затем отправляться заделывать дыру немедленно, пока вся стена, как разрушенная вязь, не расползлась окончательно.
Но мы ждем.
И ждем.
Потому что король решил во что бы то ни стало попытаться вытащить пропавшую группу, в которую входил его сын. Наследник престола.
Я, как и многие сейчас, сидела у костра, будучи не в силах находится одной и не в силах с кем-то разговаривать. Каждая секунда отмерянного королем времени отдавалась эхом в моем теле, прошибая от макушки до пяток своей неумолимостью.
Его нет. Никто точно не знал почему, но у Арейна у единственного осталась способность пользоваться экстренным порталом, но в то, что он ею воспользуется, я не верю. Ведь для этого нужно бросить остальных.
Рядом как зверь в клетке метается Ди Вальт. Звук его скрипящих сапог при соприкосновении с гравием такой громкий, что я почти не слышу секунды в своей голове. Почти.
Если король не вернется, отца я тоже потеряю – пришла вдруг на удивление ясная мысль. Он себе не простит. Не простит, что отпустил, что поддался приказу.
Секунда... Секунда... Секунда...
Осталось ровно две тысячи семьсот тринадцать секунд до того момента, как положенное по регламенту заклинание чистки будет запущено, чтобы убить всех, кто ещё может быть жив. Никакие щиты на этот раз не помогут. В прошлый раз по нам с Эриком и Мел ударила лишь остаточная волна запущенного заклинания, из самой зоны очистки мы успели сбежать. Те, кто сейчас там, убежать не смогут. Некуда будет бежать.
Секунда... Секунда... Секунда...
Вернись, Арейн, пожалуйста...
От чудовищной нагрузки стена может вот-вот рухнуть, оставить нас один на один с Пустошью. Но никто не решился возразить королю, попросившему дать ему полтора часа на попытку вытащить ребят.
И сейчас его нет уже две тысячи восемьсот восемьдесят секунд.
На моих коленях лежит папка. Я рефлекторно открываю ее, вглядываюсь в аккуратно выведенные строчки. Это мой почерк, но я ничего не понимаю.
Маркус. Маркус вел себя странно сегодня. Как и все они, чья судьба расписана в этой папке.
Почему Маркус? Почему все они?
Никакой логической цепочки, которая могла бы объединить все жертвы в одно целое. Никакой общей детали. Ничего.
Но, может, мы изначально ошибаемся, пытаясь объединить их в одно целое? Человек, совершавший кровавые ритуалы только ради того, чтобы попасть в подземелье замка, вряд ли отличается особым милосердием. И вряд ли бы позволил раскрыть свои планы. А что если не все обнаруженные нами убийства были ему необходимы?
Холодные пальцы сами собой перебирают анкеты, распределяют фотографии жертв на три кучки: немаги, слабые и средние маги, маги, обладающие выдающейся силой. Если способ убийства схож с эманациями Пустоши, то по аналогии с Призраками, убийцу должны интересовать только сильные маги.
Откладываю остальных. Итак, что у нас остается?
Два стихийника – один охранник принцессы, другой обычный боевик.
Три пространственника – все убиты разом в придорожной таверне задолго до начала расследования. Их дело тоже со временем перешло к нам благодаря вниманию короля к местечковым тюрьмам.
Погибшая принцесса была магом времени. Редкий дар, но не уникальный.
Лекарь, что занималась ее телом, тоже входит в список сильнейших жертв.
Молодой артефактор, чья мать пришла к нам, был одним из самых сильных выпускников академии.
Два эмпата, тела которых нашли в разное время в разных местах. Их смерть мы уже наблюдали лично.
Один менталист, близкий друг принцессы, тоже погиб в ту серию массового истребления, после которой было принято решение отправляться в Пустошь.
Маг жизни, коллега Джейн. В какой-то момент выяснилось, что он пропал из дворца, но по крупицам сведений следователям все же удалось восстановить, что никуда он не пропадал, а его высушенное тело нашлось в мимолётном воспоминании какой-то придворной дамы, посчитавшей смутное пятно на полу частью реквизита к проходившему тогда маскараду.
И наконец некромант, который тоже занимался телами погибших.
Ничего.
Жертв не объединяло вообще ничего! Ни время смерти, ни ее обстоятельства, ни социальное положение, ни личные связи. Ни-че-го!
Или…?
Мозг цепляется за одну деталь.
Из тринадцати жертв только трое обладали вторым, более слабым магическим даром, все остальные являлись магами одного направления. Удивительное совпадение на самом деле – с учётом их силы, будь это простая случайность, хотя бы у половины должен быть второй дар. Сильные маги зачастую имеют хотя бы одно дополнительное, пусть даже слабое направление.
Что если это и есть то самое, что их объединяет?
Итак, десять магов, обладавших только одним сильным даром, и являвшихся представителями девяти направлений магии. Из десяти возможных. Кого-то не хватает?
Сердце сжалось.
Иллюзионистов!
Здесь. Нет. Иллюзионистов.
Пальцы задрожали. Нет, среди более слабых жертв были и иллюзионисты тоже, но среди сильных магов их не было.
