Текст книги "Ключ от этой тайны (СИ)"

Автор книги: Александр Гребёнкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

  Они прошлись по парку.

  Феликс пробовал разговорить девушку на разные темы, но та отвечала неохотно и односложно, иногда с колкостями. Тогда, в желании прервать очередную молчанку, он вдруг поведал ей историю с кинжалом в книге.

  Они сидели в зелёной беседке возле цветника.

  Виктория слушала внимательно. Её чёрные глаза за стёклами очков были напряжённо – красивыми. Время от времени она опускала взор к блокноту и делала зарисовки.

  Феликс закончил рассказ и мельком глянул на часы.

  В это время Виктория что-то чиркала в блокноте.

  – Это ты мне интересную историю рассказал, – промолвила она. – Спасибо, тебе, Феликс.

  Она первый раз назвала его по имени. А потом протянула блокнот.

  – Смотри. Похоже?

  На листе была изображена старинная тяжёлая книга, в которой торчит верхушка кинжала, такого, каким его представляла девушка.

  Рисунок был очень хорош.

  – А что – замечательно! – похвалил Феликс. – Конечно, кинжалы ты рисовать не умеешь.

  Это он так решил её подколоть!

  – Вот покажешь мне настоящий – нарисую как следует.

  Девушка что-то ещё подправляла в рисунке, а потом вырвала рисунок из блокнота ы протянула Феликсу.

  – На память!

  – Спасибо!

  Она наблюдала, как Феликс аккуратно складывает и прячет рисунок.

  – Хочешь я тебе погадаю.

  Она взяла его ладонь.

  – Итак, линия жизни. Вот она, длинная... Хм... Будет у тебя служба далеко отсюда. Но всё будет хорошо. Вернёшься домой, поступишь в институт. Ведь ты об этом мечтал?

  Феликс забрал ладошку.

  – Да... Странное гадание.

  – На самом деле, я говорила наугад, – сказала она и вдруг рассмеялась. Она смеялась впервые, задорно, весело. И это ей было к лицу, она казалась более симпатичной. Сняла очки и внимательно посмотрела Феликсу в глаза. Такой и запомнил её Феликс, стоявшей напротив берёзы, постепенно теряющей листву.

  – Ладно, пойдём в кино...

  ***

  Как и было договорено, в четыре дня они уже были на квартире по данному капитаном адресу. Перед этим заехали на вокзал за чемоданом.

  Капитан Дмитренко встретил их тепло.

  – Ну как, нагулялись? Устали, наверное? Витушка, доченька моя.

  Он обнимал и целовал дочь, пока Феликс освобождался от шинели.

  – Ну, передохните, помойте руки, – сказал Дмитренко.

  В комнате был накрыт стол, и Феликс был приглашён. Пока все суетились, он осматривал скромно обставленную комнату со свежими обоями. Такое впечатление, что уборка после ремонта закончилась сегодня. На стенах висели живописные работы Виктории. Вышла Вика в оранжевом платье и в лёгкой кофточке на плечах. Молча села на стул.

   Капитан открыл бутылку шампанского.

  – Ну, как тебе прогулка? – спросил он дочь.

  – Всё хорошо, – ровным и холодным голосом ответила Вика.

  Дмитренко разлил шампанское по фужерам.

  – Как вёл себя провожатый? – спросил он с усмешкой.

  – Отлично вёл, – также ровно сказала Вика.

  – Ну и прекрасно. Берите бокалы...

  ...Через полчаса Феликс решил прощаться.

  Он воспользовался моментом, когда Виктория вышла и обратился к хозяину дома:

  – Товарищ капитан. Разрешите отбыть к месту назначения. Скоро электричка.

  – Знаю, – немного нахмурился Дмитренко. – Ну что же, собирайся...Пойдём.

  Включив свет в прихожей, капитан сказал:

  – Феликс, я тебя благодарю за всё, за эту прогулку, за то что дочь мою приветил, не обидел. А с Викой... Я хочу чтобы вы подружились.

  Феликс пожал плечами и улыбнулся.

  – Понимаешь, отвезти тебя сам не могу, дочь приехала, – сказал капитан. – Это редко бывает. Пойми меня, как отца...Ну ведь солдат, доберёшься. Преодолевай все тяготы и лишения службы! Кстати, вот ещё деньги. Давай, шагом марш. Удачи тебе.

  Феликс легко спустился вниз по ступенькам.

  Постоял у подъезда – он был свободен!

  – Эй, подожди! – послышался крик. Феликс обернулся.

  По ступенькам скатилась Вика. Она набросила на платье свою синюю курточку.

  – Ты что же ушёл не попрощавшись?

  Феликс не нашёлся, что сказать.

  – Вот это да! – С упрёком сказала Вика. – А ещё друг! Пойдём, я тебя до троллейбусной остановки провожу.

  Она обернулась на окно третьего этажа и шутя погрозила кулачком отцу. Он махал рукой.

  Они зашли за старый дом с колонами, где у тротуара была остановка троллейбуса.

  Пока ожидали троллейбус, Вика сказала:

  – Мне было хорошо с тобой, Феликс. Вот правда. Спасибо тебе. Полевую почту узнаю, напишу.

  – И для меня этот день был необычным, – сказал Феликс.

  Они стояли и смотрели друг на друга. Девушка улыбалась.

  Когда подъехал троллейбус, она вдруг всем телом приникла к нему.

  Удивительно, Феликсу никогда не нравилась эта девица, но руки сами обняли её.

  – Всё, давай!

  Он стоял на задней площадке и видел, как она машет вслед. И уходит.

  ***

  Но в тот день до вокзала Феликс так и не добрался. В троллейбусе познакомился с местными парнями, ехавшими на концерт рок-группы «Карнавал». Они с жаром рассказывали ему, какая это отличная группа, поэтому у Феликса возникло желание пойти на концерт, тем более имелся лишний билет.

  Концерт группы «Карнавал» ошеломил Феликса! Яркое сценическое шоу, отличная работа всех музыкантов, ритмичные и мелодичные песни в стиле модной «новой волны» и «регги», активная поддержка публики, которая раскачивалась и подпевала вслед за музыкантами. В конце концерта музыкантов забросали цветами.

  Когда Феликс вышел из зала, стоял поздний вечер. Быстро стемнело.

  – Не печалься, служивый! – говорил один из парней. – Тебе до Канюково? Так это считай рядом! На троллейбусе – до конечной, а потом выйдешь на трассу и по ней! Попутку словить – не фиг делать! За пятёрку довезут!

  – А то можно и пехом дойти, – говорил другой. – К середине ночи доберёшься!

  Они тепло прощались, каждый выходил на своей остановке.

  Феликс ехал до конца.

   Выйдя на трассу, Феликс остался совсем один среди полей и перелесков, в царящей вокруг темноте. В небе подрагивали крупные тёплые звёзды.

  Феликс рассчитывал поймать попутку – идти пешком по незнакомой местности несколько километров желания не было. Да и устал за целый день.

  На дороге пахло остывающим асфальтом и духом полей. Машины проскакивали мимо. Никто не хотел подбирать одинокого путника в военной форме.

  Бросив голосовать, Феликс побрёл по трассе. Дорога освещалась полосами мелькающих огней и звёздным светом.

  Оглянувшись, Феликс в очередной раз махнул рукой автомобилю, и тот резко тормознул. То была черная «Волга». Водитель – крепкий мужчина в очках был одет в белую рубашку и тёмный полувер. Он то и дело прикладывался к большой пластиковой бутылке с пивом, курил сигарету, из-за чего в салоне несмотря на открытые окна, стоял такой дух, как в курилке.

  Водитель оказался человеком любопытным и разговорчивым. Он охотно расспрашивал Феликса о службе в армии и на всё находил примеры из собственной жизни.

  Звёздное небо заволоклось тучами и, первые капли дождя начали стучать в стекло, залетать в открытые окна салона автомобиля.

  Вскоре хлынул дождь. Потоки заливали машину, а «дворники» не справлялись с таким объемом воды. Автомобиль мчался вперед, фары освещали только кусок асфальта, полосующий дождем. Различить что – либо вдали или по сторонам было невозможно. Даже встречных машин стало попадаться мало.

  Водитель сообщил о повороте к Канюково.

  Машина съехала с автострады на боковую дорогу. Сначала дорога была относительно хорошей, но затем стали попадаться рытвины, ямы, ставшие лужами, и автомобиль с усилиями пробирался по дороге. Водитель ругался, крутя баранку, успевая потягивать пиво маленькими глотками. Машину трясло. В конце концов, они въехали в такую грязь, что остановились.

  Вокруг была почти непроглядная темень. Дождь не прекращался. Водитель вылез оглядеться, а когда залез обратно – его рубашка была мокрой и облепила тело.

  Они буксовали. Феликс вышел помочь подтолкнуть машину. Они были недалеко от села. К счастью дождь стал утихать, стали видны редкие огоньки. Водитель утверждал, что они сейчас находятся недалеко от колхозных мастерских.

  Феликс с водителем, исследуя местность, наткнулись в темноте на брошенный трактор, рядом с которым обнаружились бревна. Их бросили в грязь, и наконец – то, автомобиль выбрался из болота.

  Дождь кончился и они спокойно поехали по старой дороге, постепенно разгоняясь.

  Таким образом к старой школе, где отдыхал взвод, Феликс добрался глухой ночью.

  О подробностях своей поездки он рассказал только Серёже Журову.

  ***

  В один из дней октября сержант Феликс Степанский ожидал поезда на пересыльном пункте в Бресте.

  Осень была сухая, небо акварельное, листва опадала, как будто плакала из-за расставания. Феликс вспоминал, как он сдал последние экзамены и получил, наконец-то, звание сержанта. Но особенно тяжело было прощаться с теми, кто за этот короткий срок стал ему другом. Щемило сердце, когда прощался Серёжей Журовым. Ему дали младшего сержанта и отправляли куда-то на восток. Ещё раньше забежал попрощаться из соседнего батальона Лёша Горелкин. Сержанту Горелкину выпало служить где-то на севере, он уже должен был срочно отбывать по месту назначения. Сам Феликс не знал, куда занесёт его судьба. Лёша обратил внимание на то, что Феликсу выдали новенькие яловые сапоги, вместо кирзовых и такой же новый кожаный ремень.

  – О, в загранку поедешь. Это точно.

  «Неужели в Афганистан?» – подумалось тогда Феликсу.

  Пожал ему руку сержант Ткаченко, так поддерживающий его все эти полгода.

  Заглянул в казарму и капитан Дмитренко.

  Его чёрные глаза светились печалью.

  – Уезжаешь? Привязался я к тебе, Феликс Степанский. Жаль расставаться...

  – И мне, товарищ капитан, – промолвил Феликс. – Вот только не знаю что предстоит... В Афган?

  – Нет, – покачал головой Дмитренко. – Я всех знаю, кто в Афган. Тебя в списках не было. Узнаешь позже. Но, служи так, чтобы родину не опозорить. Честь и достоинство не роняй.

  И добавил тихонько:

  – Вика тебе передаёт привет.

  Он вынул из кармана кителя сложенный листок бумаги. Феликс развернул и увидел своё собственное изображение, сделанное карандашом.

  – Вот, это, значит, Вика, тебе...

  – Спасибо! – удивился Феликс. – Когда она успела?

  – По памяти... Она у меня знаешь какая талантливая! Память у неё что надо...

  ...По небу на юг летели птицы... На пересыльном пункте прозвучала команда на построение.

  – Внимание, бойцы, – сказал толстый майор. – Едем через Польшу. Там обстановка сложная. С наступлением темноты свет в вагонах не включаем – могут быть всякие провокации. Могут выстрелить, бросить что-то в окно и тому подобное. Прошу вас быть осторожными.

  Несмотря на предупреждение, какого-либо проявления враждебности на территории Польши Феликс не заметил. Зато ночной вокзал Варшавы поразил его своей красотой!

  Ранним холодным утром их встретила германская земля.

  «Вот я и приехал туда, где служил мой отец», – подумал Феликс.

  Воинская часть маленького немецкого городка приютила их.

  Почти полгода пробыл Феликс на строительстве важного для ГСВГ инженерного объекта. Потом его, как сержанта, вызвали для работы с молодыми бойцами в карантине. И тут комбат предложил ему службу на контрольно-пропускном пункте. Феликса перевели во взвод обслуги. Сутки на КПП дежурил Феликс с напарником, а сутки – другие военнослужащие.

  Несколько раз часть поднимали по тревоге и отправляли вооружённых в никуда, в ночную темень. И всякий раз привозили обратно и объявляли, что тревога была учебной. Поговаривали, что готовили для заброски в Польшу. Но судьба оберегла Феликса от такой миссии.

  ***

  До дембеля оставалось полгода, когда в один из летних дней, во время дежурства на КПП, помощник окликнул Феликса.

  – Там какая-то девушка пришла.

  Он лукаво усмехнулся и подмигнул.

  Феликс подумал о Марте или о ком другом – эти немецкие девушки на велосипедах, держа путь на фермы, иногда останавливались на несколько минут поболтать с военными, построить глазки.

  Феликс вышел за пределы пропускного пункта на трассу. Неподалёку стоял автомобиль «Шкода».

  – А вот и наш возмужавший Ахиллес! – послышался знакомый голос.

  Феликс резко обернулся.

  Перед ним стояла высокая девушка. Феликс не зразу узнал Викторию.

  – Вот это сюрприз! – воскликнул Феликс! – Откуда ты здесь взялась?

  – Оттуда, – улыбнулась Вика, указывая на автомобиль. – Мы с папой приехали!

  – О, отлично! Слушай, ты так изменилась!

  – Подурнела или похорошела?

  – Похорошела, конечно. И.... где же твои очки?

  Она показала на свои чёрные глаза:

  – Контактные линзы. Папа достал. Гораздо удобнее. И ты, конечно, очень изменился, Феликс. Какая форма! Сержант, повязка на рукаве! Ты дежуришь?

  – Да, в наряде здесь, на КПП.

  От машины к ним уже шагал Дмитренко.

  – Товарищ капитан, здравия желаю! Разрешите доложить?

  – Что, несёте боевое дежурство? На передовых рубежах? – улыбаясь спросил капитан Дмитренко.

  – Так точно! – Феликс встал по стойке смирно.

  Дмитренко пожал Феликсу руку.

  – Ну, здравствуй, Феликс. А мы вот путешествуем с Викой. Дела тут у меня, в ГСВГ. Вот, зная что ты в этой части, решили навестить.

  – И правильно сделали, товарищ капитан. Я вам очень рад.

  – Называй меня Константином Сергеевичем.

  – Хорошо, Константин Сергеевич.

  Они сели на зелёной скамейке у входа в часть.

  – Ну, как служба? Как жизнь? Рассказывай, – попросила улыбающаяся Вика.

  Феликс коротко рассказал о себе. Но говорили они не больше десяти минут – Феликс не мог надолго оставить КПП.

  – Извините, я ведь в наряде...

  – Понимаю, – кивнул капитан. – Погоди, тут мы тебе подарки приготовили.

  Пока он ходил к машине и обратно, Феликс и Вика смущённо молчали.

  – Вот, папа что-то несёт, – тихо промолвила Вика.

  – Смотри, Феликс, вот тут печенье, конфеты, колбаса сухая, кофе и прочее. Угощайся.

  – Вот здорово! Я и помощника сейчас угощу, замечательный парень из Самбора. Спасибо вам!

  – Это ещё не всё! – строго сказала Вика.

  Она взяла со скамейки продолговатый пакет, развязала шпагат и развернула упаковочную бумагу.

  – Вот, смотри. Это тебе.

  Феликс от изумления открыл рот.

  – Вот это красота! Настоящая! Это твоя работа?

  В его руках была небольшая картина: натюрморт с яблоками, апельсинами и цветами в вазе. Сделано было восхитительно.

  – Ну чья же ещё? – иронично усмехнулась Вика. – Нет, купила по случаю... Да я над ней столько сидела! И сделаю вот как...Эту картину я отправлю к тебе домой, в Дахов. Не хочу чтобы она пропала, пока ты будешь служить. Хочу, чтобы у тебя была память обо мне. Дашь мне адрес?

  Они попрощались. Капитан Дмитренко, сказав добрые пожелания, первым зашагал к автомашине.

  Когда он доставал ключи и повернулся спиной, Вика, глянув, не смотрит ли отец, быстро дотронулась к щеке Феликса скользящим поцелуем.

  Глава 14. Все герои. Люди и их судьбы

  1.

  Осенью 1981 года из военного госпиталя в Днепропетровске выписался молодой человек. Он был худ, строен, в гражданской одежде, но выправка военная.

  У входа его встретил крепкий мужчина, который забрал у молодого человека вещмешок и вручил ему в качестве подарка трость, велев бросить ту инвалидную палку, которую ему дали в госпитале. Молодому человеку трость понравилась: она была ручной работы и навершие её было в виде головы беркута. Он сдержанно улыбнулся, но впоследствии оставался серьёзным и холодным.

  Двое спутников добрались до железнодорожного вокзала и пересели на поезд. По дороге разговор не клеился, хотя ехавшие были явно родственниками. Сидевший рядом инженер из Киева отметил это по разговорам. Это был диалог отца с сыном. Ясно было, что молодой человек воевал в Афганистане, комиссован по ранению. Говорил он с отцом неохотно, чаще резко, будто выжимая, цедя из себя слова. Из-за ранения он спал внизу, отец разместился на верхней полке. Казалось, что до утра они будут отдыхать друг от друга. Но проснувшийся ночью от стука палки инженер заметил, как молодой человек заботливо накрыл спящего отца шерстяным одеялом – было достаточно холодно. А потом затворил купейное окно. Сам молодой человек вероятно не сомкнул глаз ночью. Он крутился, вертелся, временами включал маленький свет, читал «Красную звезду» или «Советский экран» – что попадало под руку.

  Когда подъезжали к Дахову отношения сына и отца несколько потеплели. Об этом свидетельствовала проснувшаяся затаённая, вырвавшаяся наружу опека сына над отцом, слово «батя», которое он произносил ласково и нежно.

  ***

  Дома полдня сын отсыпался. За это время отец сходил в магазин и потом что-то готовил на кухне. Вечером сын брился и мылся, а отец накрывал на стол. Появились гости, и свет в их квартире горел почти до полуночи.

  Поздно вечером, оставив гостей, сын появился на балконе, долго стоял, курил и кашлял, глядя на звёзды. А потом ушёл спать. И снилась ему этой ночью светловолосая босоногая девушка в тёмно-синем платье. Она наблюдала за игривой рыжей кошкой, нюхающей цветы, в её загорелой руке была соломенная шляпка...

  Хмурый день с редким дождиком не изменил планы молодого человека. Он побывал на кладбище и недолго простоял у какой-то могилы, затем, совершенно грустный, совершил ещё четыре визита. Перед каждым он звонил из автомата, улыбался, что-то радостно говорил, потом шёл, опираясь на трость, к остановке общественного транспорта. Возвращался домой он уже с каким-то чёрным пакетом.

  Следующий день у молодого человека прошёл в отдыхе, помощи отцу по закупке продуктов и в нескольких телефонных звонках. А вечером ему предстоял путь. Поезд медленно продвигался среди южных степей.

  К обеду поезд прибыл в город у моря. Молодой человек долго стоял на самом высоком месте городского парка, любуясь морем и расстилавшимся внизу городом. Месть кровавыми щенками светилась в его глазах. И тут он услышал тихий и тонкий свист. Из-за кустов тамариска к молодому человеку подошёл черноволосый, цыганского вида парень. После долгой беседы, во время которой черноволосый живо размахивал руками, оба скрылись в неизвестном направлении.

  ***

  В ресторане лабухи старались вовсю. Десятки глаз были прикованы к красавице, жгучей брюнетке, которая танцевала так лихо, что казалось в зал залетел вихрь.

  Ну что сказать, ну что сказать,

  Устроены так люди,

  Желают знать, желают знать,

  Желают знать, что будет.

  Шелест аплодисментов вплетался в шорох прибоя далеко за окном. Брюнетка вернулась за столик к своему кавалеру – крепкому мужчине лет пятидесяти в белой рубашке с погончиками. Только седой метрдотель ресторана и усатый официант вина знали этого человека. Это был известный адвокат Войтенко. У него был неподалёку на берегу домик, увитый плющом. Войтенка всегда кто-то сопровождал. Сегодня он был с красавицей, смуглой брюнеткой. Рядом с ним сидел молодой блондин, ворковавший с рыжей девицей явно лёгкого поведения.

  Седой метрдотель и усатый официант хорошо знали его. Это был помощник адвоката Григорий. Рыжая девица тоже была известной особой, а вот жгучую брюнетку они видели впервые. Войтенко её хвалил и в очередной раз предложил тост за талант Рамоны.

  Сам пригубил вино и закусил твёрдым сыром.

  Спустя час, приобняв Рамону, он сказал:

  – Слушай, девочка моя...У меня рядом небольшое бунгало. Десять минут езды. Давай проведём время в романтической обстановке. Тихо, море рядом...

  – А ты будешь себя хорошо вести? – спросила Рамона, кладя в рот кусочек шоколада «Чайка».

  – Конечно. Я же ангел. Посмотри мне в глаза...Заметь, я почти не пью, – ухмылялся Войтенко.

  – О, да. В отличие от друга!

  Рамона показала глазом на изрядно охмелевшего Григория.

  – Ну, что поделаешь. Нализался наш Грегори..., – промолвил Войтенко. – Всегда умел пить, а сегодня, наверное, попал под власть Амура... Эй, ты, машину вести как будешь?

  Григорий глядел на шефа осоловелыми глазами.

  Рамона наклонилась и сказала адвокату на ухо:

  – Да, брось ты его. Поехали вдвоём. Будет романтическая прогулка!

  Она встала и взяла сумочку.

  – Сейчас... Схожу, приведу себя в порядок...

  – А он?

  – Доберётся к утру как – нибудь. Ты же говоришь – ехать десять минут!

  Когда Рамона вернулась, Войтенко расплачивался с официантом.

  Увидев, что адвокат собирается уходить, Григорий сделал неуклюжую попытку встать, чем вызвал смех рыжей девицы.

  – Да ладно уж, сиди, гуляй, – бросил Войтенко. – Присмотри за ним.

  Последние слова адвоката адресовались рыжей девице. Одновременно взгляд Войтенко пробежал по залу и встретился с глазами седого метрдотеля. Тот едва заметно кивнул.

  Внезапно упавшая тягучая чёрная ночь скрыла горизонт, море, пальмы и окрестные скалы. Лучи фонарей разрезали тьму возле стоянки автомобилей. «Волга» ГАЗ-3102 неспешно тронулась с места.

  Вращая руль, Войтенко подмигнул спутнице и спросил:

  – А ты и в правду цыганка?

  – Нет, – ответила Рамона. – По национальности я румынка, но род мой из Молдавии.

  – Ага! А выглядишь и танцуешь, как настоящая цыганка.

  Рамона рассмеялась, обнажив белые зубы на смуглом лице. Она внимательно всматривалась в бегущий впереди свет от фар.

  Если бы подвыпивший Войтенко пригляделся, то заметил бы, что девушку выдают руки, нервно сжимающие сиденье.

  – Не свалимся ли мы в пропасть?

  – Да ты что. Я эту дорогу... как свои пять пальцев... Да и ехать тут...Ты мне дома станцуешь ещё?

  – Ну, если будет подходящее настроение! – задорно сказала девушка.

  – Оно будет! – заверил Войтенко.

  Автомобиль выскочил на узкую дорогу под горой, фары освещали темноту ночи.

  Внезапный хлопок... Автомобиль стал неуправляем, его стало заносить.

  Войтенко затормозил.

  – Что? Что-то случилось? – удивлённо спросила Рамона.

  – А, чёрт! Да шину, наверное, прокололи! Этого ещё не хватало! – с досадой ответил адвокат.

  – Точно? Может бортом ударились о что-то?

  – Да нет! Но посмотреть надо. Ты не волнуйся, девочка. Отсюда уже не так далеко. Посиди немного...Я сейчас...

  Ворча, адвокат достал из бардачка фонарик, пощёлкал кнопкой, проверяя свет и тяжело выбрался из машины.

  Осветил переднее колесо, ударил по нему, шагнул к заднему.

   Рамона сидела потупившись. Вокруг неё непроницаемой стеной стояла тьма. Свет от фар освещал высокую траву на обочине и терялся в жуткой чернильной мгле.

  Подождав минут десять, девушка открыла дверцу.

  В ночи гремели цикады и далеко плескалось море.

  Рамона обошла машину, держась за её тёплые бока. Войтенко словно бы растворился в ночи.

  Вскоре на дороге показался свет, стал различим треск мотоцикла.

  Рамона закрылась рукой от света фары. Мотоцикл «Ява» заглох рядом.

  – Ну что, помощь нужна? – спросил улыбчивый молодой человек в мотоциклетной каске. В темноте блеснули золотой зуб и серьга. Он походил на цыгана.

  – Ещё как нужна, Карим. Может всё же оставить машину?

  – Не... Давай не будем менять планы. Ты уже ощипала этого гуся?

  – Всё готово!

  – Тогда переодевайся и тронулись. Не будем тянуть кота за хвост. Нас ждёт катер и звёзды в морской воде.

  Он протянул ей пакет. Пока она переодевалась, Керим приступил к снятию колеса.

  Рамона переоделась. Она помогала Кериму, любуясь, как он ловко работает домкратом, достаёт и ставит запасное колесо.

  Затянув болты, Керим убрал инструменты, вытер руки и сказал:

  – Готово!

  Без лишних слов она взяла протянутый шлем.

  – Ну, тогда гони...

  Керим обнял и поцеловал девушку.

  Мотоцикл взревел и вскоре исчез на дороге.

  Керим сжал в руке амулет, висевший у него на шее и приложил к груди. Потом сел за руль «Волги».

  ***

   В это время прибывший в этот город молодой человек с тростью стоял над морем на невысокой скале. Ночь была тихой, не было ничего слышно, кроме прибоя. На высоком небе постепенно расходились тучи и рисовались звёзды. В чёрной, будто смола, воде возникали белые и фиолетовые вспышки. Море светилось... На песке были аккуратно сложены джинсы и белая рубашка с погончиками. Складывалось впечатление, что-то кто-то решил искупаться этой ночью. Заплыл в море и не вернулся.

  В глазах у молодого человека стояла картина поединка.

  «Что же, месть наконец-то, свершилась», – подумал он. – «Но, почему-то, над трупом своего врага радости не испытаешь».

  Более здесь нельзя было находиться. Молодой человек включил фонарик и, хромая, стал спускаться по тропинке и вскоре исчез за старым олеандром, будто слился с ним.

  Дня два спустя он уже был в родном городе и вновь посетил кладбище. На ветру шелестела ива, а высоко в небе покрикивали пролетающие птицы.

   Пришедший зарыл перстень з зелёным камнем в могилу.

  – Прощай, друг Шерман, – сказал Толик Веселовский по прозвищу Домкрат. – Спи себе спокойно, корешок. Быть может тебе там лучше, чем мне.

  Юность отзвенела, как майская ночь в степи. Пора было начинать новую жизнь.

  ***

  Спустя неделю Толик, по прозвищу Домкрат, приехал в Харьков. Стоял тёплый осенний вечер. После лёгких дождей город был свеж и чист. Парки шумели под ветром, пахло первой опавшей листвой.

  Веселовский долго искал нужный дом и нашёл. Это была пятиэтажка, а рядом росли каштаны. Здесь, после развода с Сабинским, тихо и одиноко жила Арина.

  Вскоре он переступил порог маленькой однокомнатной квартирки.

  – Ой, Домкрат! Живой! – бросилась Арина на шею Веселовскому.

  – Домкрата уже нет. Есть просто Толя...

  Арина рассмеялась.

  – Правильно! Надо расставаться с прошлым... Легко и быстро...

  Толик передал ей букет роз, засиявший в полутёмной прихожей.

  – Тебе!

  – Ой, спасибо!

  Её лицо утонуло в цветах.

  – Какая ты красивая!

  – Тише, Оленька спит. Разбудишь. Уже ведь десятый час. Пойдём на кухню.

  Толь, почему так мало писал?

  – Письма из пекла? Как ты себе это представляешь? – мягко ответил Толик, проходя на ярко освещённую кухню.

  – Ну вот написал бы, что вернулся, приедешь, я бы приготовила что-нибудь, оделась бы, как подобает, – скала Арина.

  – Хотел сюрприз сделать. Ты и в этом халатике здорово хороша.

  – А ты так возмужал, красивый. А знаешь, эта хромота тебе даже идёт. Ты как Овод! Видел сериал с Харитоновым в главной роли?

  – Я книжку читал.

  Они сидели долго, даже тогда, когда полночь раскинулась над спящим городом. Всё не могли наговориться.

  Тут он, выбрав момент, достал из кармана золотое кольцо с гранатом.

  – Ариш, выходи за меня замуж. Ты извини что я так по-простому. Я знаю, тебя тревожит моё прошлое. Но к нему возврата уже нет. Я все свои счета закрыл. Стал другим человеком.

  Она улыбалась.

  – Толь, но я же не одна. Нас двое.

  – А я принимаю вас обеих. Оля дочерью будет.

  Арина улыбалась и краснела. Она достала перстень и надела на палец. Камень заблистал винно-вишнёвым светом.

  2.

  Теперь Лиля могла гордиться! Она летала в облаках, поднялась к самому солнцу! Ещё зимой, под руководством и при поддержке профессора Скуловского, её отрывок из «Цитадели» Экзюпери, напечатанный в университетском сборнике и появившийся на выставке в Париже, получил высокую оценку французских коллег и одобрение младшей сестры знаменитого лётчика – Габриэлы.

  Лиля выбрала для литературного перевода непростую историю о пленной танцовщице. Новелла была очень сложной и для понимания, и для перевода.

  Лиля сидит в самолёте, а губы шепчут давно заученные слова:

  «Конечно, танцовщица, схваченная стражниками моей империи, была, прежде всего очень красива. Красива и загадочно одета. Мне казалось, познав её, я могу познать богатство земли, спокойствие равнин, ночи в горах и переходы через пустыню во время горячего ветра самум».

  Лиле нравилось сидеть возле иллюминатора. Облака, будто снеговые горы, а внизу аккуратно возделанная человеком земля – узкие стрелы дорог, поля, похожие на шахматную доску, тёмные массивы лесов, разноцветные кубики городов.

  Она вспоминает с каким удивлением (а быть может и тайной завистью) было встречено на курсе объявление, что она летит в Париж! Пусть только на день, но всё же...

  Первым, кому она сообщила новость, был Феликс, который разделил с ней эту радость. И, конечно же, Олег Рощин. В последнее время он стал для неё близким человеком, старшим другом. Нет, она больше не выполняла сложных заданий, ведь и Бобов, и Пирог, и их сподручные уже были осуждены. Но, получилось так, что по жизни они с Олегом так привязались друг к другу, что не могли друг без друга обходиться. Их связало прошлое и настоящее, они мечтали о будущем. Экзюпери писал:

  "Прошлое – это медленное рождение тебя. Поэтому не нужно о нем сожалеть...

  Будущее необходимо строить устраивая сегодняшнее. Оно и есть путь к будущему..."

  Париж ошеломил своим простором, красотой, нежностью и притягательной силой. Попав под власть этого города, заворожённый его красотой, уносишь его с собою в сердце навсегда. Необыкновенно небо над дневным Парижем, сказочно сияние света Парижа вечернего... Острый шпиль Эйфелевой башни, подпирающий небо, многообразный Лувр, запахи цветов, духов и вина, колебание водорослей в медлительной Сене, пиршество красок импрессионистов, снующие такси, широкие площади, маленькие кафе, музыка шансон, уют кинотеатров, тенистые скверы – всё это Париж!

  Лиля имела беседы с издателем – круглолицым человеком с блестящей лысиной и филологом – длинноусым, носатым, крупным специалистом по творчеству Экзюпери. Их интересовали детали – её подход к переводу, трудности, которые она испытала, передача языковых и стилистических особенностей. Обо всём Лиля охотно рассказывала, немного тяготясь присутствием партийного чиновника за своей спиной.

  Но всё это было преодолимо! Главное ведь было не это!

  К сожалению, не было никого из родственников писателя, не было прихворнувшей Габриэлы, хотя Лиля хотела бы их увидеть.

  День промелькнул быстро, даже осмотреть всё не успели. В магазины конечно зашли и кое-что приобрели. Но разве вещи главное? Основное – это ощущение полёта, которое увозит с собою Лиля. Да ещё несколько подаренных французских изданий знаменитого лётчика – писателя.

  Как там он писал?

  «Небо, чистое, как вода, вымыло и высветило звезды. Потом настала ночь. Сахара, дюна за дюной, разворачивалась под луной... Солнце завершало свой круговорот, и снова наступал день».

  3.

  Он шагал по городу и ощущал, как яблоневым цветом брызжет его душа.

  В городе ничего не изменилось, только девочки стали взрослыми девушками.

  Улицы и переулки вдруг уменьшились, а сам себе Феликс казался мужчиной высоким и сильным.

  Такими же маленькими, постаревшими показались ему папа и мама. Феликс Вадимович слушал рассказы сына о службе, покуривая трубочку, вставляя время от времени «угу» и добавляя назидания, а Анна Петровна одним ухом слушала сына, другим – присушивалась к кухне, одним глазом смотрела армейские фото в дембельском альбоме, другим – следила за плитой, где что-то готовилось.