Текст книги "Ключ от этой тайны (СИ)"

Автор книги: Александр Гребёнкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

  Туман постепенно рассеивался, серо-голубое небо нависло над ещё сонным городом. Улица была мокрой от подтаявшего снега, редкие автомобили давили сохранившиеся сугробы, оставляя следы колёс и снежную кашицу.

  Вдали показалась фигурка – это шёл фонарщик, тушивший фонари.

  Феликсу показалось, что такая сказочная умиротворённая картина никогда больше не повторится.

  Домой он шагал гордый, будто победитель. За ночь ушло детское и юношеское, прохожие видели молодого красивого и сильного мужчину.

  ***

  Он ходил на работу независимый и неприступный. Он перестал стесняться душа и с удовольствием плескался в кабинке, а неподалёку, весело переговаривались, фыркали голые мужики. И шёл домой, глядя как на заснеженные черепичные крыши постепенно опускается розовый холодный вечер, как блестят огни, и думал, о том, какие встречи ему предстоят с Марией.

  Поэтому телефонный звонок с тревожным известием выбил его из колеи совершенно.

  Говорил Андрей Анатольевич Кронш.

  – Послушайте, Феликс, вы не в курсе, где сейчас Мария? Я знаю, что вы достаточно тесно общались в последнее время...поэтому решил позвонить.

  – Ну... я не знаю, – немного растерялся Феликс. – Она не со мной, это точно. Все последние дни я был на работе... А что случилось?

  – Да вот пропала куда-то. Три дня уже нет. Очень волнуюсь.

  – А может она уехала к родственникам?

  – Исключено. Проверял...

  – А Катаржинка где?

  – Со мной.

  – А не могла Мария уехать в Прагу?

  – Увы, это тоже практически невозможно. Да и она бы мне сообщила, пойми...

  – Тогда нужно обратиться в милицию, – сказал Феликс, сглотнув слюну.

  – Пока ещё рано. Три дня отсутствия – это ещё не повод объявлять человека в розыск. Ладно, я понял.

  Сухо попрощавшись, Кронш повесил трубку.

  Феликс только успел попросить «держите меня в курсе поисков», как трубку бросили.

  Весь вечер Феликс был сам не свой. А бессонной суматошной ночью стал себя успокаивать:

  "Ничего, найдётся. Человек не иголка. Но где она может быть? Близких подруг у неё вроде нет. Ага, есть Вася, берейтор. А ещё она к своим стариканам ездит. Надо было спросить про машину, на месте ли она? Хотя она говорила, что машина сломалась. Вряд ли в такую погоду она пойдёт по домам к нищим и старикам. Сейчас всё замёрзло. А она ещё любит гулять. Тот сквер. Надо будет пройтись по её путям, поспрашивать.

  ***

  Васю Дедушкина, берейтора, Феликс нашёл в конюшне, где тот чистил лошадь специальной щёткой. Но Вася не мог объяснить точно, где Мария, он не видел её уже больше месяца.

  От него Феликс шагал какой-то пришибленный, волна переживаний захлестнула его...

  В это время снег повалил крупными хлопьями и настолько густо, что видно было плохо. Пласты тяжёлого снега налипали на скатах крыши красной башенки, на елях и старом разлапистом дереве.

  Наверное приходить в тот сквер, где Мария кормила белку, не было острой необходимости, но Феликс добрался и туда. Он стоял на том самом месте, где девушка в красном пальто кормила белку. Снег оседал на шапке, делал тяжёлой куртку, он весь заполонил собою мир. На бровях и щеках таял и стекал снег, смешиваясь с горькими слезами Феликса. С трудом справившись с рыданиями, Феликс побрёл назад, то и дело залипая в сугробах.

  И вдруг он ясно вспомнил лето и путевого обходчика, который его, больного, отпаивал чаем. Почему он вспомнился? Быть может встретился похожий человек? Да, точно, в шапке – ушанке, на которой горка снега. Взгляд, именно очень похожий взгляд! Этот человек прошёл мимо.

  Но путевой обходчик Пилипчук в это время как раз находился далеко от Феликса, хотя и думал о нём.

  В это самое время Андрей Анатольевич Кронш задумчиво вертел в руках загадочную записку. Сегодня утром он, наладив машину, объездил все места, где жили те, кому помогала Мария. Но поездка была безрезультатной. Возвращаясь, он заметил в круглых дырочках почтового ящика конверт.

  Письмо было напечатано на машинке и не подписано.

  Если хочешь получить дочь живой – отдай то, что тебе не принадлежит – нойвшек. Хоть ты и не достоин никакого сострадания за свои мерзкие грехи – дочь твою отпустим в целости и сохранности – она ни в чём не виновата. И твою внучку мы не тронем. Отвечать будешь только ты.

  Мы даём тебе время до завтрашнего вечера.

  Завтра мы ждём тебя за городом на повороте у посёлка Трояны. Время – 22.00. То, что нам нужно, должно быть с тобой. Ты должен стоять на обочине дороги у леса совершенно один. Не вздумай обращаться в органы, это может закончиться очень плохо. Если всё будет как договорено, в 22.30. Мария будет дома в твоей квартире.

  Пальцы Кронша дрожали.

  «Мерзавцы! Подлецы! Уничтожил бы всех! Но кто они? Соперники из другой организации? Оберег видите ли им нужен! Если Мария через полчаса после встречи будет дома, значит у них есть переговорное устройство. И Марию держат где-то в городе. Но где?»

  Спустя десять минут гнев стал уходить, и Кронш стал трезво соображать.

  Он решил посоветоваться со «стюардом» Пилипчуком.

  – «Великому мастеру» звонить не стоит, – говорил Пилипчук. – Может погибнуть твоя дочь. Нойвшек у этого юноши, Феликса, которого я послал к тебе. Ты его прикормил, пригрел. Но вот теперь настало время. Не знаю, как ты добудешь нож, каким путём. В крайнем случае у тебя есть яд.

  – Этот парень... Феликс... Он влюблён в Марию, – тихо сказал Кронш.

  – Даже так? Можешь этим воспользоваться. Вплети его в наше кружево, и он отдаст нойвшек.

  Помолчав, Кронш сказал:

  – И ещё «Стюард»...Ты мне будешь нужен с машиной. Завтра вечером.

  ***

  Феликс уже собрался ложиться. Он стоял у окна, и глядел на замерший под луною холодный белый мир. Он думал, как завтра будет добираться до неведомого железнодорожника, как вдруг в комнату вошла мама.

  – Сын, там к тебе... какой-то мужчина.

  В прихожей, сжимая шапку с перчатками в руке стоял Андрей Анатольевич Кронш.

  – Я прошу извинения за поздний визит. Но дело неотложное.

  – Что произошло? Какие-то новые сведения о Марии? – спросил нервно Феликс.

  – Кое-что. Нужно срочно поговорить.

  – Мы можем присутствовать при разговоре? – спросил подошедший отец, бросая газету на столик.

  – Мне бы хотелось переговорить с вашим сыном с глазу на глаз.

  Феликс Вадимович и Анна Петровна молча впились глазами в мужчину.

  – Вы не переживайте. Всё нормально.

  – Да не волнуйтесь вы так, – сказал Феликс родителям. – Мы поговорим с Андреем Анатольевичем. Я вам о нём рассказывал – это мастер игрушек.

  – Да, я занимаюсь игрушками. А сейчас у меня пропала дочь. И только Феликс может её спасти, – откровенно сказал Кронш.

  Он сел в комнате Феликса на самый краешек кресла. Посмотрел на дверь, и Анна Петровна, заметив его встревоженный взгляд, закрыла её.

  – Феликс, я вот по какому вопросу, – шёпотом, еле слышно, задыхаясь, сказал Кронш.

  – Что с Марией?

  – Её похитили.

  Феликс оторопел.

  – Да, да...Я получил письмо. Какие-то люди, странные и опасные...

  – Подождите, Мария похищена...А девочка где? Катаржинка?

  – Катаржинка сейчас в Тополинове у бабушки гостит, всё в порядке. А вот Мария...Это страшные люди. Они требуют за неё необычный выкуп.

  – Какой? – нахмурился Феликс.

  – Артефакт. Редкий артефакт. По намёку я понял, что он у тебя, да, именно у тебя!– горячо зашептал Кронш.

  – Какой артефакт, говорите яснее.

  Вдруг, подхватившись, Кронш схватил Феликса за рукав.

  – Пойми, они убьёт её, если ты не согласишься.

  – Да что же? – спросил Феликс, невольно отшатнувшись.

  – Нож у тебя есть. Редкий. Кинжал. Нойвшек называется.

  – Как?

  – Нойвшек. Кинжал такой. Маленький совсем.

  Феликс, сглотнув, кивнул.

  – Нет, – вдруг неожиданно для себя сказал он.

  Он представил, как расстаётся с кинжалом из книги и ему стало больно. Но, сжав кулаки, он пересилил себя.

  – Да, я знаю. Есть у меня такой.

  – Значит ты владелец? Пожертвуй.

  – Хорошо, – сказал Феликс. – Он мне достался...как-то неожиданно. Я обязательно. Ради Марии... Хорошо. Но... зачем он им?

  – А кто знает, – шептал Кронш, глядя безумным взглядом. – Может дорогой он какой. Продать ходят. Или для ритуалов каких.

  Феликс кивнул, задумавшись.

  – Как он вообще оказался у тебя?

  Феликс хотел рассказать о коллекционере Якове Ароновиче, об обмене книг, об Иосифе, но, почему-то, решил ответить кратко:

  – Да так...От одного человека.

  ***

  Поздним вечером Феликс стоял у дома с часами и поглядывал на тёмные провалы окон. Он специально отпросился сегодня пораньше с вечерней смены. В бледно – розовом сумраке Феликс различал стрелки часов – скоро одиннадцать. По уверению Кронша, уже в десять вечера где-то за городом он должен был передать кинжал этим мерзавцам – похитителям. Быть может что-то пошло не так? Удалось ли Кроншу добраться до места?

  Волнение Феликса достигло предела, когда стрелка показала одиннадцать. Он пытался взять себя в руки – очень хотелось закурить. В кармане нашлись спички, надо было стрельнуть сигарету.

  Заметив в синеватой мгле силуэт на остановке, он зашагал туда в надежде на доброту случайного прохожего.

  – Бросал ты курить, сынок, к добру это не приводит, – сказал человек в пальто и шляпе, тем не менее доставая портсигар. На его одежде не было заметно ни одной снежинки, настолько он был чист и элегантен, а выбритые щёки в свете фонаря отливали синевой.

  – Да я и не курю вовсе, – сказал Феликс, беря дрожащей рукой сигарету. – Это – так...

  – Волнуешься? Ждёшь?

  – Жду, – сказал Феликс, чиркая спичкой, освещая лицо.

  – А вовремя ничего не бывает, – заметил человек в пальто. – Таков закон. Всё всегда происходит внезапно, вдруг...

  Кивнув, Феликс пошёл обратно, но на пути вдруг заметил, как в окнах второго

  этажа мелькнул огонёк.

  Бросив сигарету, он ринулся в подъезд. Бегом поднялся по ступеням.

  Заметил рыжего парня, выходившего из квартиры. Тот блеснул в свету лампы злым глазом и как-то криво ухмыльнулся. Знать, что этот тип мучал, держал в неволе Марию было невыносимо! Рыжий скользнул мимо к ступенькам, когда вдруг Феликс охватил его плечи и стал валить на кафельный пол.

  Сильным ударом локтя рыжий оттолкнул Феликса, но тот уцепился за болоньевую куртку – та затрещала. Развернувшись, рыжий стал работать руками. Поднырнув, Феликс охватил тело соперника и стал сдавливать его, что было сил. Он чувствовал удары в голову, в ухо, в лицо, потекла кровь, но продолжал давить. Они барахтались на площадке. Оказавшись сверху, рыжий стал наносить удары, а потом острыми пальцами пытался повредить Феликсу глаза, тот еле удерживал его руки.

  И вдруг незнакомец обмяк, зазвенело стекло. Рыжий мешком повалился на Феликса.

  Кое-как выбравшись, юноша огляделся.

  Мария держала в руке разбитую бутылку.

  Феликс сорвал с себя шарф.

  – Вяжем ему руки! – крикнул он.

  Они туго стянули руки рыжего – действовали молча и сосредоточенно.

  Наконец Феликс поднялся. Мария смотрела на него, и тут же они упали друг другу в объятия.

  Феликс прижал к себе девушку, а она положила голову на его плечо и волосы ласкали его щёку.

  Она, почувствовав что-то липкое, осмотрела его лицо:

  – Да ты весь в крови. Ах ты мой боец! Пойдём в дом, у меня есть специальная мазь для заживления ран. Импортная.

  В квартире она посадила его на диван и смазала его раны. А потом прижала его голову к себе, и они молча застыли молча, казалось был даже слышно поскрёбывание снега о стекло.

  Откуда-то донёсся шорох и топот ног.

  Феликс вздрогнул.

  – Мы забыли дверь входную закрыть, – сказала Мария.

  Они вышли. На кафельном полу площадки , среди блестевших под светом осколков, тёмно-синей змеёй лежал шарф.

  – А пленник-то наш сбежал, – констатировала Мария.

  ***

  Следователь очень аккуратно и тщательно заполнял какой-то бланк. Феликс посматривал в серое, занавешенное окно, в которое были видны крыши с сосульками и сползавшим снегом. На ветке прыгали два воробья и снегирь, сбрасывая порошок снега. Они прицеливались к кормушке, которую кто-то заботливо вывесил за окном. Там был какой-то корм.

  "Кто же его посыпал? Неужели сам хозяин этого кабинета? – думал Феликс, оглядывая уже немолодого, но на вид ещё крепкого, чуть полноватого мужчину.

  Как хорошо, что сегодня допрос ведёт он, а не тот молодой в форме, с быстрыми и наглыми глазами, который так решительно наседал на Марию и на Феликса. Но, как понял Феликс, то был лишь период предварительного следствия, а теперь следователь назначен новый, вот этот никуда не спешащий медлительный мужчина в штатском. Он не повышал голос, не требовал, не угрожал, а просто будто беседу вёл.

  Пока он писал, за это время Феликс успокоился и собрался с мыслями.

  Закончив писать, Василий Борисович Ярмиш поскрёб подбородок, не спеша перечитал написанное, а потом велел прочесть Феликсу, написать внизу «с моих слов записано верно» и расписаться.

  – Теперь можешь...идти, – сказал Ярмиш, вручая пропуск. – Из города пока не уезжай, можешь понадобиться, вызовем.

  – Да куда же я уеду, – сказал Феликс. – У нас же практика на заводе от училища продолжается.

  – Ну, мало ли, – сказал Василий Борисович, и поднялся, складывая папки.

  – Хмуро как-то сегодня, – сказал он как бы сам себе. И спросил Феликса, стоявшего уже в дверях.

  – А ты куда сейчас едешь?

  – Домой на Фестивальный проспект.

  – Могу подвезти, я на колёсах.

  – Да нет, что вы, не надо. Доберусь сам. Транспорт работает исправно.

  – Да давай я довезу. По дороге поговорим.

  Василий Борисович сказал так уверенно, что Феликс решил повиноваться.

  Ярмиш сложил папки в сейф, закрыл его, и они вышли вместе.

  Хмурая и стылая погода вернула Феликсу печаль, опять вспомнились недавние жуткие события – страшная и нелепая гибель Андрея Анатольевича Кронша, который так и не вернулся из своей поездки за город. Его нашли повешенным на дереве, причём откуда он взял верёвку было непонятно.

  Особенно потрясена была Мария, утверждавшая на следствии, что её отец был совершенно нормален психически, здоров физически, в ихних отношениях всё было в порядке и кончать жизнь самоубийством да ещё за городом он явно не собирался.

  Отгремел похоронный оркестр, и земля укрыла гроб. Остались лишь слёзы и неотвратное горе Марии...

  Феликс утешал её в этом горе и помогал расследованию. Но что знала сама Мария?

  Её попросили сесть в какую-то «Волгу» вишнёвого цвета. Тип с бородой, усами и в очках уверял, что у отца сердечный приступ и нужно срочно ехать. В машине она была схвачена и скована наручниками. Во рту оказался кляп, лицо закрыли чулком. Её держали в какой-то квартире прикованной к батарее центрального отопления, под которой лежал матрац и стояла бутылка с водой. Ходила за ней какая-то девушка в полумаске, подручным у неё был тот самый рыжий парень, которого Феликс позже пытался задержать.

  В разговоры с ней похитители не вступали, только уверили, что с ней ничего не случится, если отец выполнит необходимые требования.

  На вопрос если отец не выполнит требований, что будет тогда, женщина бросила резко:

  – Он умрёт как предатель родины!

  На все дальнейшие возражения Марии и требования объясниться ответов не было.

  Весь следующий день она была практически одна, лишь дважды показывалась девушка в полумаске. Вечером появился рыжий парень. Отчего-то злобно выругавшись, освободил её, велел одеваться, сковал обе руки «браслетами» и, грубо толкнув в спину, велел идти.

  Так она очутилась дома, где была освобождена от оков. Телефонный провод рыжий перерезал. На вопрос, где её отец и дочь, парень что-то сердито промямлил. Можно было только понять слово «ждите».

  – Пожалуйста, вы объясните, где мои родные! – воскликнула Мария и тут же, получив сильный удар в живот, упала на диван.

  Хлопнув дверь, парень вышел. Потом она услышала возню и стоны на лестничной площадке. Феликс, появившийся как в сказке, пытался задержать рыжего похитителя, но, в результате, тот всё равно бежал...

  ***

  ...Василий Борисович не спеша готовил машину, ударил носком ботинка по колесу, протёр лобовое стекло.

  Наконец они отъехали, сделали круг у площади, выбрались на главную дорогу и поплыли в потоке машин.

  – Ну, что... Я вижу ты парень наблюдательный, умный, давай попытается составить общую картину. Итак, кончает с собой Кронш. Перед этим похищают его дочь, требуют, чтобы он отдал этот самый кинжал – нойвшек. Но почему просто не прийти домой и не потребовать, колись, мол, где нож... Зачем обставлять всё так сложно – ехать за город, практически ночью.

  – Мне кажется нож и прошлое Андрея Анатольевича как-то связаны.

  – Верно. А теперь смотри сюда – столько совпадений. Ты попадаешь в квартиру некоего книголюба. Обмениваешь свои книги на его. Тебе попадается загадочная книга с тайничком, в которой скрыт кинжал. Через какое-то время ты знакомишься с человеком от которого будут требовать этот же кинжал какие-то неведомые преступники. И дочь этого человека они похитят для шантажа. К тому же, как я понимаю, у тебя завязывается роман с его дочерью.

  – Да, – Феликс покраснел, но посчитал, что в мелькании предвечерних огней это незаметно.

  – Не думаешь ли ты, Феликс, что всё это нарочно подстроено?

  – Что? Знакомство, игрушки?

  – Ну да, это тоже...И любовный роман с девушкой старше тебя.

  – Нет... Ни в коему случае, – запротестовал Феликс. – Это исключено. Это дикая фантазия какая-то. Это я точно знаю.

  – Ну, хорошо, допустим всё вышло само собой. Но должна же быть в этой истории хоть какая-то отправная точка, с чего всё началось. Вот, например, как ты вышел на этого Кронша, как познакомился с ним?

  Феликс замер. Он начал припоминать.

  – Есть. Есть отправная точка. Железнодорожник.

  – Какой железнодорожник?

  – Ну, не знаю, кто он, может обходчик, ремонтник какой-нибудь. Такой крепкий. коренастый дядька. Волосы ещё зачёсаны назад, как по старой моде. Именно он подобрал меня больного, когда я шёл с совхоза.

  – Ты больной шёл с совхоза?

  – Мы на яблоки ездили. Собирали их. Жили в холодном помещении, вот я и заболел... Меня отпустили домой. На электричку опоздал, попёрся пешком домой. Да тут идти-то...

  – Ничего себе! – перебил следователь. – Это откуда?

  – С Костричного!

  – Ого! Да это далеко! Молодцом, однако. Хорошо ходишь...

  – Да что вы!

  – А что у тебя было?

  – Простуда. Так вот, я упал... Ну, вроде ... потерял сознание... Температура была, жар, горячка...А когда пришёл в себя, то увидел комнату, где был этот железнодорожник. Он меня травами отпоил. На электричку посадил и попросил, отдать пакет с травами своему знакомому. Телефон дал. Ну вот, я его просьбу и выполнил. Так познакомился с Андреем Анатольевичем и с Марией.

  – От дома железнодорожника до платформы долго шли?

  – Нет, минут пять – шесть не больше.

  – А с какой платформы ты ехал?

  – Кажется – «Грибки». Да, «Грибки»!

  – Он только пакет с травами передал?

  Феликс задумался.

  – Нет, не только. Там ещё конверт был. Да, точно помню, был конверт с нарисованной чайкой. Он был запечатан, подписан обычной шариковой ручкой, а сверху этот железнодорожник дописал ещё карандашиком телефон.

  – То есть письмо было приготовлено загодя, – заключил Василий Борисович. – Конверт был без обратного адреса?

  – Да. Только имя. Но, если нужно, я могу показать, где этот железнодорожник живёт.

  – Ладно, потом нарисуешь, – задумчиво сказал Василий Борисович.

  Он затормозил у светофора и молчал, крепко сжимая руками руль.

  – А вы спросили у этого Якова Ароновича откуда у него книга с кинжалом?

  – Да спрашивали, – тяжело вздохнул Василий Борисович. – Он говорит, что и понятия не имеет, откуда этот нож в книге. А книгу у кого-то купил... В общем – тёмная история.

  – А что говорят эксперты о том, как погиб Андрей Анатольевич? – полюбопытствовал Феликс, пользуясь обстановкой дружеской и откровенной беседы.

  Следователь Ярмиш поджал губы и слегка приподнял плечи в недоумении.

  – Да ничего особенного. Просто поехал человек за город на чьей-то машине. Кто его подвозил неизвестно. Сейчас опрашиваем таксистов. Попросил остановиться. Верёвка, наверное, была собой, может за пазухой, в кармане – не знаю. В лесу, недалеко от дороги выбрал удобное место – толстая ветка, пень, на который можно стать. Ну, далее... оттолкнулся ногами от пня...

  – Может его насильно повесили?

  – Следов насилия никаких. Деньги, ценные вещи – не взяли. Часы при нём.

  – А есть какие-то следы на почве, так сказать?

  – Там обнаружены следы (по крайней мере) двух человек. Эти следы обрываются. Но там недалеко тропа. Люди идут из дачного посёлка по лесной тропинке к трассе, ловят машину... Так, что пока ясности мало.

  ***

  Пустота и громада квартиры ломалась, опускалась сверху, окутывала, растворяла в себе. Лишённые сна глаза смотрели в серую пелену, в синюю мглу, на белёсые уборы деревьев, на небесные острова облаков, повисших над домом, над вселенной, над миром.

  Мария крепко спала, растворившись в ночи, отдыхая от пережитого. Такую же свободу испытывал и Феликс, радуясь ощущению тела Марии, кончиков её грудей, припавших к его груди. Одновременно где-то в глубине души он чувствовал какую-то хрупкость всего окружающего.

  Немного отойдя от пережитого, Мария много вспоминала, и жажда мести за унижение, попытка разгадать загадку гибели отца охватывала её.

  Она много говорила с Феликсом об этом, пытаясь осмыслить пережитое ею, понять, что произошло. Горе от трагедии постепенно уступило место рациональному.

  – Вот тебя насильно увезли, – говорил Феликс, как-то сидя за чаем, вспоминая читанные им книги о великих детективах прошлого. – Напряги память. Каждая деталь может иметь значение.

  – Ну помню везли меня. Их вроде было двое – мужчина и женщина. Чувствовался запах сигарет, а потом он исчез. Связанная я лежала на заднем сидении в мешке. Они не разрешали мне вставать. Потом запаха табака уже не было. Он растворился исчез, легко пахло духами и бензином, ещё чем-то неприятным. Ну да, запах мешковины.

  – Значит один из похитителей остался, а везли тебя только двое, – резюмировал Феликс. – Сколько ехали?

  Мария задумалась.

  – Может, минут пятнадцать, от силы – двадцать.

  – Значит в пределах города, – сказал Феликс. – А в той квартире, где ты находилась, что было особенного?

  Мария задумалась, и её лоб собрался в симпатичные складочки.

  – Знаешь, такое ощущение, что там ... не живут. Какая-то ... съёмная квартира.

  Шкаф пустой, кресло... Я лежала на матрасе у самой батареи, прикованная к ней наручниками. Не было ни дивана, ни кровати...

  – Может диван в другой комнате... А какой это мог быть этаж?

  – Мм... Ну, от силы – второй.

  – Почему так считаешь?

  – Ну, помню что по лестнице мы поднимались недолго. Потом повернули налево – щелчок замка, вошли в квартиру... Запах прихожей ... какой-то пыльный что ли... Что ещё? Потолки высокие, прихожая широкая – дом очень старый. И обои старые, уже кое-где облупленные. Ага, в окно била какая-то реклама. Рекламные неоновые огни. Я видела это вечером, ночью. Мигал красный и, кажется, синий свет.

  – Да, немного, – задумчиво сказал Феликс, прикусывая губу. – Может какие-то звуки характерные вспомнишь?

  Мария замыслилась.

  – Помню, что играла музыка в тот момент, когда мы вышли из машины. Песня Пугачёвой... Она так не вязалась с моим состоянием. У меня был шок!

  – Музыка была в доме? – спросил Феликс.

  – Нет. Музыка была за спиной, а в доме её стало совсем не слышно. А вот, когда я уже была в квартире, прикованная, то музыку вновь было слышно, но уже очень слабо.

  – Радио? Или какой-то любитель прокручивает пласты в соседнем доме?

  – Не знаю. Но не радио это точно.

  – Репродуктор где-то на площади?

  – Нет, звук другой. Колонки!

  – Хорошо! Что ты ещё помнишь?

  – Ну что? Обычные звуки в квартирах, вода, стуки – не в счёт. Да, вспомнила! Время от времени ночью проходили тяжелогружёные поезда. Товарняки. Этот звук я хорошо знаю. Я уже когда-то жила в доме рядом с железной дорогой.

  – Железнодорожная ветка в пределах города? Странно!

  – Так у нас же станция «Дахов – грузовая» в городе.

  – Интересно посмотреть на карте, – сказал Феликс.

  – Да, ещё вспомнила. Время от времени очень далеко слышался такой звон колокола – «бам – бам».

  – Значит недалеко церковь. Какой-то храм. Да, о многом могут сказать звуки.

  – Сейчас, – сказала Мария, выдвинула ящичек письменного стола, достала бумаги, щёлкнула кнопкой шариковой ручки.

  – Хочешь подвести итог? – спросил Феликс, садясь на стул.

  – Да, хотя бы предварительно. Итак, что мы имеем?

  Мария стала рисовать кружочки, ставить цифры и делать надписи.

  1. Ехать недалеко.

  2. Старый дом.

  3. Магазин с неоновой рекламой.

  4. Часто играет музыка.

  5. Железнодорожная ветка проходит недалеко.

  6. В окрестностях – храм.

  Вроде бы всё?

  – Да, – теперь неплохо бы взглянуть на план города. Так сразу и не вспомнишь.

  ***

  За планом пришлось поехать в магазин «Союзпечати».

  Чтобы спастись от густого и мокрого снега они захватили зонтики, которые быстро стали тяжёлыми от налипших лиловых хлопьев. Они дождались трамвая, который подошёл, светясь алым цветом сквозь снежную пелену.

  Купив план, вышли из магазина под снежный занавес. Аллея неподалёку, ограждённая металлическим заборчиком, вела к старинному двухэтажному дому с чердачным окном и давно потухшим дымарём. Дом утыкался в башню из красного кирпича, острый шпиль которой был увенчан флюгером в виде совы.

  По дорожке, ссутулившись, шёл старый человек с палочкой.

  – А давай пойдём в Совиную башню, – предложила Мария, – а то размокнем.

  В кафе было уютно, пахло жжёным кофе. Заказав себе по чашке, они стряхнули с зонтиков снег, потекший ручейками.

  План развернули на столе. Сначала долго искали свой район и дом.

  – Так, теперь ищем храм, – сказала Мария, шаря глазами по карте.

  – Вот, например, церковь есть, – показал Феликс, ткнув в карту пальцем.

  – Нет, это что-то чересчур далеко, – произнесла Мария, – Туда явно не двадцать минут ехать. Это же Бунчужный район.

  – Да, далековато, согласен, – промолвил Феликс, прикидывая путь растопыренными пальцами. – Давай поищем что-то поближе.

  Они какое-то время водили пальцем по карте, не обращая внимания официантку, которая поставила с подноса на блестящий столик дымящиеся чашечки.

  – Давай ориентироваться по железке. Смотри, вот на плане станция «Дахов – грузовая». Вот идёт ветка, – сказала Мария. – Где-то не так далеко от путей должен быть храм.

  – Вот есть. Церковь святого Франциска!

  – О, точно! Не так далеко от железной дороги! Здесь действительно старинный район. Дома, магазины.

  – Тьфу, как я сразу не догадался... Вон магазин. Не очень далеко. Он «Грампластинки» называется! – воскликнул Феликс. – Я туда иногда за пластинками езжу, если в нашем универмаге их не найти. Я ещё два диска там покупал – Энди Уильямса и Александра Зацепина. Правда давно это было!

  – Тише...Может быть. Этаж совпадает. Там буквы горят неоном на высоте второго этажа! – сказала Мария.

  – И музыку они включают для привлечения покупателей! Она и на улице слышна!

  – А теперь будем смотреть дома напротив этого магазина.

  – Можно даже поехать и прикинуть, куда может бить реклама, в какие окна. Лучше всего поехать вечером.

  ***

  С металлической площадки, ведущей на чердак старинного дома, был виден почти весь район: уже обветшавшие красно-коричневые дома в четыре – пять этажей с дымоходами и чердаками, с железными и черепичными крышами, с которых сползал бело-лиловый снег, крепкие высокие деревья, вознесшие свои голые чёрные припорошенные ветки выше крыш. Мария и Феликс забрались сюда по металлической обмёрзшей лестнице и теперь осматривали мир с высокой точки.

   Здесь пересекались переулочек Проездной, где темнело несколько гаражей с улицей Ветвей. Именно на этой в жёлтом здании располагался магазин грампластинок. Улица Ветвей упиралась проспект Второго оркестра. Далеко, за коробками домов и каскадом убелённых крыш, виднелся католический собор святого Франциска. Феликс и Мария уже побывали в соборе и полюбовались фреской самого святого, в окружении птиц.

  Ещё дальше проходила железная дорога.

  Они прошлись по улице Ветвей мимо припаркованных машин и долго осматривали окна магазина «Грампластинки» и окна четырёхэтажного дома номер пять, пока их не окликнула дворничиха.

  – Вы кого-то ищете молодые люди?

  Феликс не растерялся.

  – Мы слышали, что здесь квартиру можно снять, – он указал рукой на ближайший подъезд (всего их было два).

  – И желательно этаж первый – второй, – добавила Мария.

  – У нас квартиры сдаются нечасто, – блеклым голосом ответила дворничиха, начавшая ломиком раскалывать затвердевший наст снега. – Вроде сдавали на втором шестнадцатую не знаю, сейчас выбрались они иль нет.

  – А нельзя как-то более точно узнать? – спросил Феликс.

  Обратитесь в двадцать четвёртую, там женщина может знать.

  – А что хозяева квартиры не здесь живут? – спросила Мария.

  – Да нет! Они уж лет десять, как новую квартиру получили. А эту держат для внука.

  – Понятно.

  Они уже стояли на пороге подъезда, тяжёлую крышу которого поддерживали две кариатиды, как вдруг из магазина напротив донеслась песня:

  У природы нет плохой погоды,

  Каждая погода благодать.

  Дождь ли снег любое время года

  Надо благодарно принимать...

  На площадке второго этажа квартира номер шестнадцать располагалась с левой стороны.

  – С расположением квартиры ты угадала, – сказал Феликс, осматриваясь.

  – Да, слышишь... Здесь, хоть и отдалённо, но всё же слышна песня. Между прочим, когда я была здесь эта и другая песня из «Служебного романа» игрались. Помнишь – «В моей душе покоя нет, весь день я жду кого-то». Кажется не так давно вышла пластинка с этими песнями. Вот её и крутят. Ну что, ломиться в закрытую квартиру не будем.

  – Поищем двадцать четвёртую.

  Дверь открыла уже немолодая женщина в бигуди.

  – Что вы хотели? – спросила она недовольным голосом.

  – Мы насчёт шестнадцатой квартиры, – сказал Феликс.

  – Снять хотели?

  – Ну да.

  – Да там вроде бы жили..., – неопределённо промолвила женщина.

  – То есть она занята?

  Женщина махнула рукой:

  – Сложно сказать! Узнавать надо! И да, и нет. Бывали там какие-то странные люди. Вот такие же как вы парень и девушка. То придут, то уйдут – толком и не жили.

  – Какой парень? Не рыжий ли такой? – спросила Мария. – Может с нашего факультета?

  – Да рыжий такой, острый зуб торчит, когда улыбается.

  – Он, – шепнул Феликс. – А девушка?

  Но женщина прервала его на полуслове: