Текст книги "Ключ от этой тайны (СИ)"

Автор книги: Александр Гребёнкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

  Пилипчук строго посмотрел на Василия Борисовича.

  – Ну, добро...

  Он сел к клеёнчатому столу взял авторучку и бумагу и стал старательно, ровным почерком переписывать «шапку» из предложенного Ярмишом образца.

  ***

  А спустя два дня он уже сидел в городском кабинете Ярмиша и давал показания.

  – Напрасно вы меня подозреваете, гражданин следователь. Я просто подвёз Андрея Кронша к Троянам, как и он просил. Высадил его и всё...

  – И всё? И вы даже не спросили вашего друга куда он так поздно направляется?

  – Он говорил, что мол дочка пропала, надо отыскать. Ну я и подумал, что может она в Трояны уехала с хахалем каким-нибудь...

  – А почему он вас попросил?

  – У него старенькая машина, сломалась...

  – В котором часу вы его подвезли до Троянов?

  – Было примерно половина десятого вечера.

  – Где вы его оставили?

  – Ну...У указателя «Трояны», где же ещё.

  – Ну, мало ли... Может в само село заехали... Высадили и сразу уехали?

  – Да. Мне же отсыпаться надо, на дежурство. Вот и уехал домой. Меня даже тормознуло ГАИ на въезде в город.

  – Хорошо, проверим. А вы что, домой возвращались через город?

  – Да, так удобнее... чем в круговую добираться.

  – Ну ладно. Хотя подозрительно как-то. Кронш друг ваш – а не поделился с вами своими проблемами, – заметил Ярмиш.

  – Да какой он друг... Так приятели. Когда-то давно дружили, а сейчас... Царство ему небесное...

  – Вы не знаете, были ли у Кронша недоброжелатели?

  – Мне даже трудно представить.

  – Вы тут говорили, что помогли парню, Феликсу.

  – Ну да, было. Вижу, плохо парню. Помогать ближнему – это же святое.

  Ярмиш внимательно посмотрел в глаза Пилипчуку и достал папку.

  – А мне кажется, что вы лучше знали Кронша, чем говорите. И этого парня Феликса, послали не просто так...

  Василий Борисович вынул из папки документ и прочитал:

   «Очень интересный молодой человек. Владеет „нойвшеком“. Не будет ли он полезен нашему делу?». Стюард.

  – Ваша записка?

  – Чушь какая-то! Нет!

  – Экспертиза показала – почерк ваш, Стюард.

  Василий Борисович подвинул документ к Пилипчуку и наблюдал за его побелевшим лицом, как тот дрожащими пальцами берёт записку в руки.

  ***

  Домкрат привёз Рыжего в загородный дом Коршуна, от которого ему были доверены ключи и приковал цепью к железной решётке у окна.

  – Ты девок на цепь садишь, сука, теперь сам посидишь, – процедил сквозь зубы Домкрат.

  Коршуна не было – уехал в ГДР за товаром. В последнее время они решили временно завязать с угоном машин, чтобы не «дразнить гусей» (то есть милицию) и приторговывали заграничными шмотками.

  Домкрат осмотрел отобранный пакет. В футляре находилось несколько драгоценных камней. Тщательно обработанные, они светились, играли огнями – малахитовые изумруды, алые рубины, голубовато-синие сапфиры, а также чудесные александриты – они меняли окраску в зависимости от типа освещения. Про все эти камни Домкрат вычитал в специальной книге, найденной им в доме.

  Поначалу в доме было сыро и холодно. Ломая ветки и разрывая бумагу, Домкрат долго растапливал изразцовую печь – накурил и надымил.

  – Ты, идиот, не так всё делаешь, – послышался голос Рыжего. – Так замёрзнем как суслики. Давай я растоплю.

  – Давай, если такой умный выискался.

  Рыжий оскалился, а когда Домкрат отцепил его, он ловко разжёг печь дровами.

  – Где это ты так настропалялся? – спросил Домкрат, протягивая руки к теплу.

  – Тётка научила. Меня тётка воспитывала, – ответил Рыжий, постепенно отходя от огня.

  – Плохо воспитывала, – констатировал Домкрат.

  И вдруг Рыжий бросился бежать вниз по лестнице. Но, не тут-то было – Домкрат швырнул ему в спину полено, а когда бежавший упал – умело скрутил его.

  – Ты куда лыжи навострил?

  Тот заорал и завизжал, как пойманный зверёк.

  – Зачем я тебе?! Тебе за эти камни голову оторвут!

  – Не оторвут. Вот денежки получу, тогда и отпущу, и камни отдам. Ты кому их вёз?

  – Не твоё дело!

  – Нет, моё! Это очень важно, дорогой, – говорил Домкрат снова сажая Рыжего на цепь. – Ты мне номерок телефона дай, я позвоню, а когда я получу свои деньги – ты гуляешь, как вольный ветер!

  Рыжий ругался, плевался, получил по морде, а потом сказал:

  – Ладно, записывай телефон.

  Когда Домкрат позвонил на том конце долго кто-то недоумевал. Затем послышалась возмущение, перешедшее в негодование и требование немедленно освободить курьера и вернуть камни.

  – Верну, конечно, но – за денежки, бесплатно только птички поют. У вашей шайке – лейке адвокат имеется, значит бабки водятся. Привозите деньги завтра.

  Домкрат назвал сумму и место в городе, где можно встретиться. Он считал, что вход в парк Славы самое подходящее место.

  На том конце послышались угрозы, но Домкрат уже бросил трубку.

  Шерман, к вечеру вернувшийся из поездки с бутылками пива. был удивлён и потрясён.

  – На хрена это? – спросил он, кивая на Рыжего прикованного за ногу и спящего на коврике. – Мы что, типа, эти, гангстеры, что ли, мафия?

  Но когда Домкрат показал ему бриллианты, он присвистнул:

  – Слушай, те башли, которые должны заплатить эти уроды, фуфло в сравнении с тем, сколько это стоит реально.

  – А как ты думаешь можно реализовать эти камни?

  – Ну, типа Коршун приедет и всё сделает. Коршун знает каналы, соображает!

  – Ага! И все денежки себе загребёт! – воскликнул Домкрат. – Знаю я его. Нет, это нам шанс в руки, мы и воспользуемся.

  – Ну гляди! Как бы от Коршуна не влетело!

  – Да он и не узнает, приедет не скоро, – сказал Домкрат. – Ладно, я домой хочу смотаться, а то батя уже волнуется, бушует, а ты смотри за этим типом, глаз не спускай. А завтра с утра я буду.

  Ночь накрыла чёрным покрывалом город с красными черепичными крышами.

  Уснули площади, парки и сады, дворцы и дороги. Лишь памятники, казалось, оживают во тьме, двигают головами и руками и всматриваются зорко, пронзая очами пространство, перебирая жёлтый жемчуг горящих во мгле фонарей.

  Вот по небу неторопливо едет луна, будто старая повозка. Как могильные плиты потянулись по небу каменные облака, то и дело скрывая её лик.

  Вот луна, наконец-то выехав из-за стены облаков заглядывает в окно, освещая на стене постеры рок-групп и увеличенную фотографию актёра Чарльза Бронсона.

  Под ним на кровати спит Толик Веселовский, по прозвищу Домкрат. Заснул он сегодня с трудом – пришлось ему выслушать долгие тирады отца, военного человека, привыкшего к дисциплине и порядку. Отцу есть из-за чего тревожиться, сын совсем отбился от рук, его почти никогда не бывает дома. Своё обещание сын вроде бы выполнил, закончил училище, но монтажником не поработал ни дня, шатается по городу где ни попадя, уверяя, что занимается автосервисом. Не раз он приходил домой и от него разило спиртным, не раз отец швырял на пол пакеты и кричал, откуда у нас эти буржуазные шмотки? Толик как-то отбивался, но сейчас ему снится совсем иное, не то, что отцу. Снится ему светловолосая босоногая девушка в тёмно-синем платье украшенном белыми цветами. Она наблюдает за рыжей кошкой, нюхающей цветы, в её загорелой руке соломенная шляпка, украшенная розовым бутоном.

  К ней, к этой богине, ему удалось съездить всего лишь раз, но он так мечтает о новой встрече... Во сне она сладко обнимает и целует его.

  А в загородном доме на диванчике уснул Шерман. Он спит беспокойно, шевелясь, двигая во сне руками, как будто мчится на автомобиле по жёлтой раскалённой пустыни на сафари всё дальше и дальше.

  Неподалёку прикорнул Рыжий, прикованный, словно раб. Душа его омрачена страшным грехом, совершённым не так давно, когда он, старшеклассник, пошёл гулять с девушкой в лес и стал домогаться её, взял её силой, а когда очнулся – мертва была эта девушка, лежала под дубом, словно сорванный и растоптанный цветок. Испугался тогда Рыжий, сбросил её в глубокую лесную яму, забросал листьями и ветками, а когда несчастные родные и милиция искали её, он, с невинным лицом, даже помогал в поисках. И посадили за это преступление совсем невинного человека, бывшего уголовника. Оттого мучается душа его, стонет, взлететь он хочет во сне, но грехи тянут его к земле. Знает об этом один человек на Земле – адвокат, оттого и трудится теперь на адвоката Рыжий, вместе со своей подругой Полиной они на посылках.

  В предутренний час, когда луна уходит, уступая место ранней заре, встаёт только один человек – Василий Борисович, который выходит на балкон подышать воздухом. Он любуется розовой зарёй, наблюдая как мир меняет цвета, как просыпаются дома и люди.

  ***

  Утро умыло город свежестью крепкого ветра, пахнущего льдом, талым снегом и ветками. С крыши вокзала с грохотом обрушивались ледяные дворцы сосулек и разбивались о чёрный асфальт.

   Феликс провожал Марию в Тополинов. Девушка прижалась к его груди и горько плакала.

  – Я бы на месте следователя Ярмиша тебя бы не отпускал, – говорил Феликс, целуя девушку и держа её руки в своих.

  Мария с нежностью смотрела на него.

  – Так жалко расставаться, но мне нужно побыть с мамой. Там Катаржинка, уже в садик пошла. Здесь я уже не так нужна... Адрес я и телефон я оставила... Пойми, Феликс, я скучаю по дочери, каждый день её во сне вижу. Она протягивает ко мне ручонки: «Где ты, мама?» Я просыпаюсь и плачу. Мне страшно одиноко в квартире отца.

  – Ну хочешь я переселюсь к тебе?

  – А что скажут твои папа и мама? Переселился к какой-то великовозрастной девице, да ещё и с ребёнком.

  – Да пусть бы говорили, мне то что?

  – Нет, это не то... К тому же... До сих пор всё перед глазами стоит...Да и мама просит приехать.

  – Возвращалась бы побыстрей, привозила бы сюда Катаржинку.

   – Ну, пока не знаю. Надо от всего отойти. Да и дочь не брошу – одна она там. Она так привыкла к дедушке. Как я буду объяснять, что его уже нет...

  И плечи её тряслись от рыданий.

  Проводница пригласила садиться. Люди заходили в вагон и занимали места.

  – Девушка, вы едите?

  – Да, да, конечно, – заторопилась Мария.

  Она обняла и крепко поцеловала.

  – Феликс, родной мой, спасибо тебе за всё. Если будут вести какие – сообщи.

  Феликс пообещал.

  Он видел как в окне мелькнула светлая прядь волос и помахала тонкая рука.

  Так он остался один.

  ***

  – Давай готовь машину, – сказал Домкрат, выбрасывая пустые консервные банки из-под тушёнки в мусорный бак. – Скоро за нашими деньгами ехать будем. Ты этому рыжему что-то поесть давал? Чтобы он совсем не окочурился... А то скажут – не товарный вид.

  И его смех зазвенел по дому.

  – Да жрал уже он, – бросил Шерман, которому не нравилась вся эта затея обмена камни на деньги. – Мы что его будем с собой тащить?

  – Так обещал же. Камни и Рыжего на деньги. Придётся...

  – Забрали бы деньги, а потом бы... Ну, типа, отпустили бы его на свободу. А пока пусть бы тут перекантовался. Ладно...

  Шерман вышел во двор.

  Мартовское небо было затянуто серой свинцовой пеленой. С крыш падала звонкая капель. Тающий снег на дороге за забором превратился в грязное месиво. Постояв немного у ворот, Шерман открыл засов, а потом пошёл к гаражу.

  Взяв лопату, Шерман отбросил от дверей гаража подтаявший снег и вывел машину.

  Собираясь почистить капот, он прихватил из гаража щётку и тряпку и вдруг замер – во двор решительным шагом вошли трое мужчин. Они были похожи друг на друга – в серых шляпах и такого цвета плащах.

  Шерман присел. Гости, не приметив его, направлялись по дорожке к крыльцу.

  «А это ещё кто?» – подумал Шерман. – «На ментов – не похоже. Но...типа решительные дяди... Серьёзные...»

  Он задумчиво стал протирать капот, как вдруг его пронзила мысль:

  – «А что если это те... Ну, типа, за бриллиантами, которые... Но как они нас нашли?»

  Едва успел он это подумать, как в доме послышалась возня и хлопнул выстрел.

  Шерман присел. Швырнув тряпку, нырнул в гараж и схватил тяжёлую монтировку.

  Но едва он выбежал, как услышал свист и крик:

  – Заводи! Быстро!

  Шерман увидел вылезающего из окна второго этажа Домкрата. Его руки ухватились за водосточную трубу. Он поставил ноги на узкий карниз и захлопнул за собой окно. Затем начал спускаться. Достигнув карниза, прыгнул.

  Его ноги глубоко вгрузли в снег, а тело упало на руки. Поднявшись с болью и ужасом в глазах, он в несколько прыжков достиг гаража.

  – Ну что же ты! Давай!

  Шерман прыгнул за руль и повернул ключ в замке зажигания. Мотор запустился не сразу, но всё же машина тронулась с места.

  – Давай быстрее со двора! Поехали! – командовал Домкрат, отряхивая брюки от снега.

  Домкрат выскочил, чтобы отворить ворота, как тут раскатисто щёлкнул ещё один выстрел.

  На пороге нарисовались суровые типы в шляпах.

  «Жигули» вырвались на дорогу, и, миновав чью-то «Волгу» (скорее всего принадлежавшую суровым типам), разбрызгивая снежную грязь, помчались по дороге.

  – Кто это? – спросил Шерман.

  – Судя по всему это та банда. За камнями явились. А вот эти камни... Фигушки!

  И Домкрат похлопал себя по груди.

  – Ты их успел прихватить! Ну, ты мужик! – похвалил Шерман.

  – Они у меня лежали под подушкой наверху. Ну, когда они стали требовать «давай камни сюда», я одного из них оттолкнул и бегом наверх в комнату. Быстро заперся, куртку накинул, схватил камни и дёру! Через окно... Ну, они давай стрелять, двери ломать...

  – Как же ты их прозевал, когда они в дом вошли?

  – Музыка громко играла!

  – А Рыжий?

  – А что, Рыжий? Там остался...Ты хотел бы, чтобы я и его с собой прихватил?

  – Да хрен с ним! Главное камни ты увёз! Коршун, конечно, с нас голову снимет.

  – Ничего, мы ему камни покажем – простит! – уверенно сказал Домкрат.

  – Но как они нас вычислили?

  – А хрен его знает! По телефону, наверное. Я же им звонил. А они узнали – откуда звонили. Эх я, болван, не допёр! Жаль, что только ствол в доме остался – не успел взять...

  – А кто стрелял?

  – Кто-то из них, когда я бежал...

  Тут Шерман заметил, что «Волга» их догоняет.

  – Давай быстрее, а то они нас достанут, – обернувшись назад промолвил Домкрат!

  – Ага, так уж и достанут!

  Шерман нарочно выбрал для того, чтобы оторваться от погони, маленькие боковые улочки, стараясь не выезжать на большие дороги с плотным движением транспорта, светофорами и гаишниками.

  «Жигули», прыгая по неровной дороге, иногда проваливаясь в ямки разбитого асфальта, разбрызгивая колёсами талую воду, время от времени увиливала от ям и редкого встречного транспорта, разбивая бело-серые жирные сугробы.

  Ловко вертя руль, Шерман заворачивал в переулки, мчался, шурша гравием по бездорожью, внезапно вылетал на хорошо мощёные, но узкие улицы, а потом заворачивал куда-то в тупики. Один раз им даже пришлось давать задний ход и искать другой путь, а потом пришлось проехать по чьему-то огороду. Чуть не загрузнув, но, сломав деревянный заборчик, они трудно и тяжело съехали с холма на какую-то заброшенную улицу.

  «Волга» отстала. Беглецы остановили свой автомобиль на отшибе, радуясь и вздыхая, когда на грунтовке вновь замаячила знакомая им «Волга».

  – Чёрт возьми! Откуда они здесь? – воскликнул поражённый Шерман.

  – А главное как они пробрались сюда? – удивился Домкрат.

  – Ну, не через грядки же... Ну, типа, по какой-то другой боковой улочке!

  – Жми, догоняют! – крикнул Домкрат.

  «Волга» пользуясь ровной и прямой дорогой, дала полный газ и повисла на боку, стремясь обогнать «Жигули». Щёлкнул выстрел, второй, что-то лопнуло, машина дёрнулась и зашуршала одним колесом.

  – Баллон пробили, – только и успел сказать Домкрат, как «Жигули» запетляли и поехали куда-то вбок.

  Испуганный Домкрат ухватился за руль, заметив, что Шерман как-то поник.

  Крик «Шерман, что с тобой» смешался с вылетом машины на обочину.

  Из спины Шермана сочилась кровь и голова его бессильно ударилась о руль.

  – А-а– а– а! – во всю глотку закричал Домкрат, пытаясь со своего места рулить, но мотор в машине заглох. Она катилась по жухлой прошлогодней траве с островками снега, куда-то вниз, к какой-то низине с деревьями, за которыми просматривался овраг, постепенно теряя скорость.

  Домкрат пытался найти педаль тормоза и это ему наконец-то удалось.

  Выскочив из машины, он подбежал к дверце водителя, и стал вытаскивать окровавленного Шермана, уже не обращая внимания на подходивших одетых с иголочки типов в одинаковых плащах и шляпах.

  Он только положил Шермана на влажную траву, как один из мужчин в шляпе, надев перчатку, со всей силы ударил Домкрата в челюсть.

  Тот хотел что-то сказать, но кровь заполнила рот. Выплюнув выбитый зуб, Домкрат сжал кулаки, но получил ещё один сильный удар – теперь уже в живот.

  Его согнуло, он вновь пытался что-то крикнуть, закашлялся, а третий удар окончательно свалил его.

  Он упал на полосу снега и лежал там, корчась от боли, когда безжалостные руки, уже лишённые перчаток, нащупали у него под курткой замшевый мешочек. Мужчина открыл, осмотрел содержимое, завязал и сунул себе в карман.

  – Щенок, – сказал человек. – Пацан... Нашёл с кем тягаться. Вон отсюдова, червь, чтобы я тебя больше не видел и не слышал! Заройся в землю поглубже, иначе убью, понял?

  Домкрат лежал на снегу не шевелясь. И только губы его бессильно прошептали:

  – За Шермана – убью...

  – Этого, в машину, – распорядился тип в чёрных очках, показав на Шермана.

  Вскоре «Волга», заурчав, развернулась и медленно поехала в город.

  Домкрат долго лежал на снегу, ощущая боль и подступающий холод.

  Над ним на высоких голых тополях кричали галки и развернулись сине-лиловые облака.

  Собравшись с силами, он поднял голову, пару раз пытался встать, каждый раз со стоном падая. Наконец-то ему это удалось.

  Домкрат осмотрелся. Стояла тишина. Мощные стволы деревьев, подпиравшие небо, казались колоннами в каком-то торжественном храме. Играла музыка, непонятно было – на самом деле она звучала, или это лишь шумело в его голове. Мирная торжественная картина как будто открыла что-то в Домкрате.

  Он пошарил за пазухой и достал маленькую коробочку. Открыл, увидел перстень с зелёным камнем. Усмехнулся окровавленным ртом, механически надел перстень на палец, полюбовался, а коробочку зашвырнул далеко. Глянул на стоявшую машину со спущенным колесом, закрыл дверцы и побрёл по обочине, то и дело проваливаясь в снег.

  ***

  Вечером городская автоинспекция обнаружила брошенный автомобиль.

  А ещё день спустя, в квартире подполковника Веселовского раздался долгий заливистый звонок. Хозяин открыл дверь. Носатый, хорошо одетый человек вежливо попросил разрешения увидеться с его сыном Анатолием.

  Это был Коршун. Войдя в комнату он, проследив, чтобы отец закрыл дверь, сердито зашептал:

  – Ты что, рехнулся! Кто тебе дал право брать мою машину? Что вообще происходило в моём доме? Там кавардак и пуля в стене.

  Домкрат сумрачно молчал. Он сидел на диване, опустив голову.

  – Я понял. Захотелось своё дело начать за моей спиной. И столкнулся с серьёзными людьми. Ну что, умыли тебя? По полной умыли. Когда-то за такие дела наказывали жёстче. Была одна такая история...

  Домкрат безучастно смотрел в сторону и по-прежнему мрачно молчал.

   – Хотя ладно, – нахмурился Коршун. – Времени нет у меня на разговоры. Надеюсь меня хоть не подставил, сам рассчитался с теми людьми.

  Он постоял, всё ещё ожидая ответа, но Домкрат молчал.

  – Ты со мной больше не работаешь, – объявил, наконец, Коршун. – И ты, и твой дружок Шерман, который сейчас в реанимации при смерти. Такие люди мне в моих делах не нужны. Всё, дорогу к моему дому забудьте.

  Махнув рукой, Коршун покинул комнату.

  Подполковник Веселовский, смотревший телевизор в другой комнате, поднялся с кресла, чтобы проводить гостя.

  -Что он там ещё натворил? – внушительно спросил Веселовский – старший. – Можете объяснить искренне и по-человечески. Я же ничего не понимаю!

  – Да угнал мою машину, – хмуро ответил Коршун.

  – Да вы что! – насупился отец.

  – Ударил её, поцарапал, шину пробил...Гаишников пришлось умасливать.

  Отец мрачно достал из висевшего пиджака портмоне и вынул купюру.

  – Этого хватит, чтобы покрыть расходы?

  Коршун ловко принял деньги двумя пальцами, холодно кивнул и покинул дом.

  На следующий день подполковник Веселовский встретился со своим старым другом, ныне военным комиссаром полковником Твердохлебом. Веселовский откровенно рассказал ему про сына.

  – Говоришь, совсем от рук отбился? Паша, поверь, лучшего средства чем армия – нет, – говорил Твердохлеб. – Давай я его заберу – весенний призыв уже начался. Пройдёт комиссию, в ракетчики его определим. Увидишь, армия сделает с него другого человека, сразу дурь с головы выбьет!

  – А давай! Давно думал об этом! Только может не в ракетчики..., – сказал Веселовский.

  – Ну, куда угодно, хоть в стройбат. Вернется другим!

  – Договорились!

  Глава 11. Ира Крижанич. Давняя история

  С помощью мамы и бабушки для Иры было изготовлено очень лёгкое, ниспадающее книзу свободное белое платье, которое было сжато на талии пояском. Именно в нём Ира выступила накануне старого Нового года городском Дворце культуры. Сам танец Ира увидела на дне рождения у Лены Шерстнёвой. Родители Лены, часто посещавшие ГДР и Югославию, привезли редкую новинку – видеомагнитофон и несколько кассет.

  Лена поставила кассету, и Ира просто влюбилась в «Танец колокольчиков». Позже она зарисовала его детали и записала музыку композитора Франка на аудиокассету. Помогла поставить танец Клавдия Семёновна Шорина, опытный балетмейстер, у которой Ира одно время училась.

  Танец имел успех. Спустя месяц он был повторен в фабричном клубе, а затем и – в музыкально– драматическом театре, на концерте, посвящённом восьмому марта....

  ...Переодевшись, Ира сидела у окна. Чувства её были смешаны.

  Потом вышла из грим-уборной, прихватив с собой цветы, которые кто-то положил на сцену.

  На пороге театра, вдохнув морозную свежесть, она почувствовала себя легче, и пошла в сиянии ночных огней. На душе у неё было тепло.

  ***

  Когда город начал плыть по весенней воде, Ира гуляла немного. Боялась промочить ноги и простудиться, что с ней случалось часто. Но в этот день после работы она увидела выходившего из универмага Феликса Степанского и обрадовалась – ведь не видела его, казалось, сто лет, и день дальше закрутился по своим законам.

  Девушка показала купленный в киоске «Союзпечати» номер «Новин кіноекрану». Там в красной водолазке, тесно охватывающей горло, с гитарой в руках застыл красавец Дин Рид. Ира обожала этого певца и киноактёра.

  – О, Дин Рид! – воскликнул Феликс. – У меня есть его пластинка.

  – А ты видел фильмы с его участием?

  – Да, «Певец», недавно по телевидению показывали. Там про Чили, в общем – судьба Виктора Хара...

  – А я пропустила! Жаль, – скорбно произнесла Ира.

  – Сложный и трагический фильм. Его пиночетовцы убивают во время переворота в Чили.

   – А я «Братья по крови» люблю, классный фильм! Вестерн! Его часто повторяют. А как он поёт в фильме «Улыбнись, ровесник!». Просто чудо!

  Феликс улыбался, кивая. Он тоже дважды смотрел фильм «Братья по крови» и вообще был рад встрече. От Иры всегда шла волна какой-то необъяснимой теплоты.

   – А у меня скоро будет новый его диск, – решила похвастаться Ира. – Он уже вышел на «Мелодии». Я заказала его Ленке Шерстнёвой, у неё есть знакомые в сфере пластинок. Должны привезти.

  – Класс! Я обязательно перепишу на кассету! – воскликнул Феликс.

  – Конечно, переписывай. Помнишь, как он пел: «O bella ciao, bella ciao, bella ciao, ciao, ciao!»

  Ира так весело напела, что Феликс не удержался и стал припевать, а потом сказал:

  – А из «Братьев по крови»! Классная вещь! «Люби брата своего!» Как там он кричит: « Love your brother, but hate your enemy!».

  И Феликс стал петь и изображать руками игру на гитаре.

  Ира рассмеялась. Дальше они стали делиться своими впечатлениями от приезда Дина Рида в Союз, как он пел на телевидении, как бывал на БАМе.

  Они вошли в парк, болтая, радуясь, что хмурое небо превратилось в голубое, что оседая, тает снег, текут журчащие ручьи-реки впадая в лужи, как в моря, а на лица и за шиворот, обжигая, падают капельки с веток деревьев, что ожили птицы, что воздух наполнен непередаваемым разнообразием запахов.

  Ира вспомнила об аресте Анжелы Девис и Дина Рида.

  – А наш класс писал письмо с призывом «Свободу Анджеле Дэвис!»

  – А вот я чего-то не помню, подписывал ли я подобное письмо, – сказал Феликс, наморщив лоб.

  – Ты просто забыл! Наверняка, подписывал! Подписывали все!

  – А вот Дина мне так хотелось освободить от ареста, – сказал Феликс. – Придумывал всякие способы... Даже смешно...

  – И я думала об этом! – воскликнула Ира. Её глаза загорелись, делая девушку ещё более очаровательной.

   – Думала – спрячусь в багажнике автомашины. Главное через границу переехать! А уж из Европы я до Америки доберусь. Так я считала тогда. Наивная! Думала попрошу начальника тюрьмы, чтобы он передал Дину книгу, а внутри будет маленький кинжальчик, и он, во время следственного эксперимента, сбежит...

  – Кинжал в книге? – вздрогнул Феликс. – Откуда у тебя такая идея?

  Он внимательно посмотрел на Иру.

  – Да был же фильм детский, видела по телевизору, – стала объяснять Ира. – Там, про пионеров – героев. Ну как они арестованному советскому разведчику или партизану, не помню, книжку передали какую-то старинную, молитвенник, что ли, а он из себя верующего изображал. Комендант разрешил, а книжка была с секретом. В ней – маленький кинжал. Не смотрел? Его везут в лес, чтобы он показал какой-то тайник, или может парашют там был зарыт, а он – раз – кинжалом одного охранника, раз – другого, забрал автомат и бежать! Так ему удалось спастись.

  – Хм, интересный сюжет, но немного невероятный, – заключил Феликс.

  – Ну да! Вероятный! – иронично заметила Ира. – Писательница Ольга Ракитина говорила перед фильмом, что в основу повести положен реальный случай.

  – Да? А что и книга есть? Надо будет почитать!

  – Ну, книга детская, не знаю, будет ли интересно сейчас...

  – Почему? – возразил Феликс. – Я люблю всякие приключенческие книги. Про войну тоже. А как она называется?

  – Как и фильм. «Красные молнии» в тылу врага".

  – Хорошо, запомню. Автор кто?

  – Ольга Ракитина. Она в Крыму живёт, в Феодосии. Там её и снимали на плёнку. Был документальный фильм перед сеансом...Хочешь, я найду тебе эту книгу.

  – Согласен!

  Книгу Ира передала Феликсу в ближайшую субботу. Это была обычная малоформатная книжка из серии «Юные герои». На тёмно-синей обложке были изображены мальчик и девочка в лесу, а рядом с ними бородатый партизан, глядящий в бинокль. За плечами у него была винтовка.

  И подпись: Ольга Ракитина, «Красные молнии» в тылу врага".

  Книгу Феликс одолел в два вечера. Ничего особенного в ней не было – вполне добротная приключенческая книга для детей. История брата и сестры у которых при бомбёжке погибли мама и бабушка, а сами дети, с помощью родного дяди, попадают в партизанский отряд под названием «Красные молнии». Постепенно они осваиваются в лесу, бойцы отряда их мягко опекают, допускают к выполнению небольших боевых операций.

  Одним из центральных эпизодов книги является тот момент, когда арестованному подпольщику Андрею брат и сестра передают библию, внутри которой спрятан маленький кинжал. Андрею удается бежать в лес, избавившись от охранников.

  Написало было лёгким и простым языком увлекательно и интересно.

  В предисловии было коротко сказано, что автор, писатель и журналист Ольга Валентиновна Ракитина, живёт в Феодосии. Одно время была сотрудником музея боевой славы, позже преподавала в школе и руководила кружком юных следопытов.

  ***

   Море плескалось – тёмно – синее, с белыми венчиками... Прибой то неистово грохотал, то шептал таинственно и плавно, легко дыша. Ира радовалась свежей весенней погоде, ласковому солнцу, ветру, несущему запахи моря. Девушка кормила чаек, как впрочем, и других птиц. Кого только не было здесь: лебеди, утки, лысухи, и, конечно же, вездесущие голуби с воробьями. Но самые ловкие были чайки. Большой стаей они подлетали к тому месту, где Ира кидала хлеб и, в потоках встречного ветра, на некоторое время зависали в воздухе, чтобы схватить на лету свой кусочек корма. После чего чайки совершали круговой полёт, для новой попытки получить лёгкую добычу...

  Ира любила смотреть в бесконечность холодной воды. Глаз упирался в горизонт и можно было поверить в вечность.

  Ира часто приезжала к бабушке весной. Несмотря на её трудный характер, который напоминал ей отца (Платона Пупыша), весенние школьные каникулы любила проводить здесь. Весной здесь было полупусто и можно было радоваться жизни. А вот на летних каникулах Ира бывала меньше – бабушка вечно сдавала комнаты приезжим отдыхающим. Этими же отдыхающими забиты были улицы и пляжи...

  У Иры с далёкого детства была в Феодосии и подруга, но после окончания школы та вдруг внезапно вышла замуж и уехала с мужем учиться в Симферополь.

  Мужчина, стоявший у самого берега, чуть не потерял шляпу. Она взлетела будто птица, а он, повернувшись, ловко поймал её на ветру. Это был уже немолодой худощавый человек со строгими тёмными глазами и усами. Лицо его было морщинистое и напоминало чей-то облик, то ли писателя, то ли композитора.

  И когда Ира уже трудилась в продуваемом ветрами бабушкином саду, грабля прошлогодние ветки в мусорные кучки, она вдруг поняла, что этот незнакомец очень похож на писателя Грина в книжке «Блистающий мир», которая у неё была.

  "Я ведь собиралась навестить в дом – музей Грина, – подумала Ира. – «Надо будет обязательно сходить».

  В этот день чувствовался лёгкий бриз с моря. Он принёс свежий влажный воздух. Деревья скрипели под ветром. Слышен был гудок парохода.

  Ира постояла перед музеем, поражённая носом корабля, выступавшим на углу дома. Полюбовавшись большим якорем, она вошла в музей и сразу погрузилась в мир Александра Грина, прекрасно оформленный художником Бродским. Это был мир пламенных мужественных героев и нежных героинь, таинственных городов, прекрасных парусников, фотографий и книг.

  Побродив по музею, она приобрела брошюру – путеводитель, значок с изображением алого парусника и книгу редких рассказов Грина. А потом спросила у продавщицы не знакома ли ей Ольга Ракитина?

  – Вы про Ольгу Валентиновну? Конечно, знаю, – сказала продавщица. – Это же наша писательница, её часто у нас публикуют. Она и в нашем музее побывала, большой и прекрасный отзыв оставила.

  – А как мне найти её? – спросила Ира и пояснила: – Мне необходимо с ней поговорить. Читала, что она вроде бы работает в музее боевой славы.