Текст книги "Fly (СИ)"

Автор книги: Александр Шуваев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 33 страниц)

Значит, – идём на посадочку

А внизу, как и там, ни проблеска

Ну, – ни малейшего лучика

Видать, такова уж манерочка

Действительного советчика…

И машина села впритирочку

Как пилотов учили в школочке

Будто солнце яркое – что ли

Заливало лётное поле.

И всё в той же манере, только машина стала, как на землю уже был опущен трап, и в проёме возникли тёмные фигуры.

– Господин Реортах? Я вас сопровождаю…

Пожилой сосед Дубтаха неторопливо поднялся, потянулся, и, слегка косолапя, направился к выходу. Пред креслом позади, там, где весь рейс проспал какой– то блондин в цветастой жилетке, с суровым, осуждающим видом, ожидая, когда тот проморгается спросонок, стоял человек в надвинутом на глаза берете.

– А вот пройдёмте со мной, а вот мы, – необыкновенно ехидным голосом проговорил встречающий, – сейчас вы-ыясним вашу личность и что вы тут делаете…

– Я… Тьфу, чёрт! Деметрий!? – Он стремительно вскочил и обнял встречающего. – Ну а кто, как не он, и шутки всё такие же дурацкие, и сам всё такой же дурак… Только вот загорел, как чёрт…

И, оживлённо переговариваясь, они дружно забрали поклажу и дружно вышли из машины под тёмное небо. Дубтах с завистью проводил парочку глазами, и тут, – дождался-таки, – подошли и к нему. Здоровенный лоб с совершенно круглым жёлтым лицом, короткой шеей, громадным, громоздким, не весьма поджарым туловищем, с толстенными короткопалыми руками, он как-то сразу не вызвал у Дубтаха особенных симпатий. Даже и не подумав помочь, он нетерпеливо переминался с ноги на ногу, пока подопечный отцеплял– собирал упорядочивал свою, с городской предусмотрительностью собранную и оттого немалую кладь.

– В геликоптер!

Дубтах, покачиваясь, спустился с трапа и направился туда, где метрах в ста пятидесяти урчал на нейтральном ходу "В – 8", чуть ли не самая массовая из винтокрылых машин Конфедерации. Сделав шагов пятьдесят, он остановился чтобы перехватить поклажу поудобнее, и тогда сопровождающий с силой пхнул его в спину.

– Рысью!!!

А вот это он зря. Дубтах поставил сумки и неторопливо повернулся к любителю покомандовать:

– Олешкам скажешь, – любезно проговорил он, – и вообще, мороженое мясо, почему бы тебе не свалить отсюда в свою тундру и трахнуть там какую-нибудь важенку? Поди, ни одна нормальная девка и близко не подпускает? Даже за деньги, а?

Юхт возвышался над ним, как гора, и Дубтаху пришлось задрать голову, чтобы со своей фирменной, неимоверно гнусной улыбкой заглянуть ему в глаза, а они и без того узкие и длинные, от бешенства сузились и еще сильнее, мужчины стояли так близко, что Дубтах мог ощущать смрад от дыхания этого чудища. Он поморщился:

– Знаешь, дружок, если можно – отодвинься, у тебя из пасти несет, как из помойки…

И тут юхт ударил. . Ну! С таким замахом – пилота? Две мосластые руки его бичами хлестнули драчуна сразу по обоим ушам, одновременно блокировав тяжеленный кулак, и тут же, чуть придержав голову соперника руками, Дубтах прыгнул, в прыжке саданув юхта головой в подбородок. Удар этот имеет то свойство, что валит с ног любого идиота, имевшего глупость под него угодить, какой бы здоровенной тушей он ни был. Остальное было делом техники: когда поверженный опрометчиво опирался на руку, Дубтах пинком подбивал её так, что соискатель снова валился стремительно распухающей мордой вниз, когда на ногу, – его пинали под сгиб колена или же попросту – в рожу, заставляя прятать глаза и снова падать. Рожей – о бетон! Плечом – о бетон! Задницей – о бетон! А теперь – рожей и плечом одновременно! Костлявым кулаком – в глаз! А теперь – в другой! Он вошёл в ритм и работал, как метроном, нанося удары приблизительно с одним периодом и варьируя только место их приложения. А юхт весьма сильно смахивал на перевёрнутого жука, совершенно неспособного подняться, был предельно вывалян по бетону, ничего не видел, почти ничего не соображал и только глухо рычал от злости.

Когда, наконец, кто-то подошёл, дабы разобраться в причинах задержки, научный советник второго ранга несколько вспотел и запыхался, но в прочем был бодр, весел, и полон готовности продолжать.

– А ну – прекратить! Что здесь вообще происходит?!

Господин Айодибентах моментально остановился, остыл, и, вызвав на лицо улыбку, попытался даже пригладить взлохмаченные волосы.

– Да, вообще говоря, ничего особенного. Просто этот господин, – он указал большим пальцем через плечо, туда, где медленно, трудно, по частям поднимался его незадачливый провожатый, – видимо, принял меня за кого-то другого и попробовал устроить мне марш– бросок с полной, понимаете ли, выкладкой… И проявил недовольство моей природной прытью.

– Ай-яй-яй, – худощавый человек в бледно-голубой униформе компании но со знаками различия мейстер-пилота сразу же всё понял, – господин Тылку, как же это вы, при вашем-то опыте?

Тот запалённо дышал, сплёвывал на бетон кровавую слюну и всё пробовал утереть текущие по безнадежно ободранной физиономии кровавые же сопли.

– Нет, ты опять за своё?! Опять за своё, тварь? Да сколько ж это можно то, а? Когда это всё кончится, не скажешь? Тебе что сказали делать? Отвечай!

– Встретить…

– А ты чего сделал? Скажи спасибо, что не доброго человека наткнулся, не на офицера какого– нибудь… Ладно, бери поклажу господина учёного и тащи в машину, да аккуратнее там, понял?

Только вообразив, какими чувствами обуреваем сейчас новоявленный носильщик, Дубтах, хоть и не был склонен к злорадству, почувствовал себя почти счастливым.

– Надеюсь, вы не станете придавать слишком большого значения этому маленькому недоразумению?

– Напротив. Буду. И не из мстительности, а сугубо прагматически: этот человек должен находиться как можно дальше от любых мыслимых мест, где могу находиться я. Лучше всего будет, если его, – или меня, – сразу же переведут в другую провинцию. У меня капрал был из юхтов, так что я эту публику хорошо знаю…

Задумчиво поглядев в спину подошедшего к машине Тылку, пилот кивнул:

– Да, это и впрямь тяжёлый народ.

Когда под геликоптером, трясясь и заваливаясь порой набок, поползла тёмная, с редкими огнями равнина, мысли, забытые за прибытием и дракой, снова потекли в его голове.

Юхты и впрямь были, мягко говоря, тяжёлым народом. Можно сказать, – вообще уникальным явлением в новой истории с её сложившимся статус– кво. Лет сто пятьдесят назад на паршивом, никому не нужном, богом забытом северном краю континента кочевали оленьи люди – юхты. В те поры они кое-где ещё пользовались при нужде даже каменными орудиями и с окружающим миром почти не знались. Первыми, надо отдать им должное, сообразили имперцы, – как раз наступила эпоха пара, и они в два счёта понастроили на севере баз для обслуживания флота, военных городков и тому подобных штук, обретя полный контроль над коротким путём между океанами. Действовал он только летом, но за это время успевал принести такие выгоды в военном и хозяйственном отношении, что с трудом достигнутое к этому времени континентальное равновесие затрещало по всем швам. Королевство Светегунд, опомнившись, стало предъявлять претензии на эту территорию, но было поздно. Дабы сохранить хотя бы видимость справедливости, имперские дипломаты сдуру предложили обратиться к аборигенам, пусть-де они сами скажут, чья это земля. А Кьяйле Зыкыу, ихний представитель, как будто бы не понимая, что мнение его спрашивают только для порядка и чисто формально, возьми, да брякни: "Наша!" Вождь-шаман первобытными своими мозгами сообразил-таки, что теперь, когда нашла коса на камень, пришла, наконец, пора как следует поторговаться. Королевство потребовало внести это заявление в протокол, пообещав, в случае чего, поддержать суверенитет юхтов оружием, а Кьяйле – враз заключил с королём оборонительный союз. Имперцы в некотором замешательстве предложили кочевникам продать побережье, – не вышло. Грязные, вонючие, засаленные дикари согласились только на аренду, только уже занятой части побережья, и только за приемлемую, но отнюдь не символическую плату. Туземцев попробовали выморить, но вождь-шаман официально заявил, что торговля спиртным на территории суверенной страны в местах, не подпадающих под действие договора об аренде, будет караться смертью. Подданным пьянство тоже было запрещено под страхом смертной казни. И казнил, ежели что, неукоснительно. Первые же деньги, полученные из арендной платы, были вложены в покупку сейнеров с наёмной или смешанной командой. И ещё – в распространение бурых водорослей вдоль всего северного берега. Следом за водорослью распространилась и пельха – гигантский травоядный зверь-ластоног. Следом было куплено современное оружие. Через тридцать лет, без голодовок, число юхтов утроилось. Похоже, вождь-шаман мужик был – камень, и народ оказался ему под стать. Тех, кто подходил, – отправляли в Империю учиться на казённый счёт, вот тогда-то цивилизованный мир и познакомился впервые с этими громадными, желтокожими, толсторукими варварами с раскосыми, бесцветнымиглазами, напоминающими осколки льда. Ещё через десять лет около половины юхтов осело в посёлках и городках, на редкость толково спроектированных отчасти уже и своими инженерами. В тундре нашли никель, молибден, металлы платиновой группы, медь и, что было в прошлом веке особенно важным, – антрацит. Когда договор об аренде закончился, продлять его, к удивлению арендаторов, отказались. При попытке силового решения проблемы юхты немедленно обратились к только что сложившемуся Четырёхстороннему Соглашению, этому ядру будущей Конфедерации. А те, идиоты, были рады-счастливы нагадить Империи… Нота протеста, базы были оставлены и перешли под контроль туземцев заодно с кратчайшим путём из океана в океан. Ещё они заложили одну-единственную верфь, на которой они перво– наперво построили два первых в мире ледокола, а потом – четыре паровых фрегата. Крейсера они купили позднее, когда через два года после наступления нового века удивительно кстати нашли целую нефтегазоносную провинцию, из которой, в счёт покупки кораблей, оружия, хлеба и промышленного оборудования продавали нефть и газ странам соглашения. А кроме нефти – рыбу и мясо, а ещё – витаминные концентраты, а потом – цветные металлы в слитках. А когда началась война, юхты разом перекрыли все поставки и, громадные, страшные, в закованных касками ушанках, оторвали на гусеничных вездеходах, аэросанях и высоких верховых оленях северные провинции двух государств Соглашения… Война и вообще дело бесконечно жестокое, утверждают однако же, что творимое на захваченных территориях юхтами, было всёже чем-то особенным. За семьдесят без малого лет дикари не издали ни единой фальшивой ноты! Но, как говорят на Востоке: "Колесо неуклонно поворачивается", к Четырёхстороннему Соглашению присоединилось ещё пять небольших, но вполне благополучных государств, после чего на южный, сравнительно слабо защищённый фланг Империи обрушился опаснейший удар. И – нашёлся заокеанский союзник. Разгромить Империю, понятное дело, было совершенно немыслимо, но сделать так, чтобы там во всяком случае предпочли мир – удалось. И после подписания этого мира пришлось ещё два года вести тяжёлую, неприятную, кровопролитную войну с народом, который семьдесят лет тому назад был стопроцентно неграмотным. В итоге удалось добиться только того, что правительство там было свергнуто какой-то подозрительной оппозицией, а Директория Саамаа стала полноправным членом Конфедерации. Однажды проколовшись, юхты стали много осторожнее и некоторое время сидели тихо. Лет же пятьдесят тому назад, не соблазнившись лёгкими деньгами от традиционных статей дохода, они сделали ставку на точное машиностроение, фармацевтику и оптику. Сейчас, соответственно, небольшие и сравнительно многочисленные заводы самого северного члена Конфедерации делали авионику, комплектующие для электроники и оптроники, ряд популярных марок компьютеров собственной разработки, генно-инженерные белки, ферменты и полипептиды. Из четырёх выпускаемых марок суперкомпьютеров одна, – и вполне конкурентоспособная, – делалась как раз в Директории… Разумеется, машинами и оборудованием для полярных зон они снабжали весь мир, практически контролируя рынок этого рода продукции. Юхты охотно служили в армии Конфедерации, занимая десятую часть офицерских и восьмую – унтер-офицерских должностей. Их отчасти даже подводило характернейшее для них неизбывное властолюбие, стремление повелевать окружающими, управлять их поведением. Будь это стремление менее очевидным, они добились бы, пожалуй, большего, а так – с ними при прочих равных условиях старались не иметь дела, а до высоких должностей просто не очень допускали. Первая же встреча юхта с человеком почти неизменно сопровождалась попыткой сесть ему на шею, вообще поставить в подчинённое положение. Любое хамство по отношению к иноплеменникам во всяком случае не считалось грехом. Только самые хитрые как-то ещё контролировали своё чудовищное властолюбие, хотя это никого не обманывало. Впрочем – нечего грешить, народ был для Конфедерации полезный и с тем, что не удастся заграбастать всё – смирившийся. Всё-таки восемь процентов населения Конфедерации – это не так уж много.

Натужно стрекоча, вертолёт завис над освещённой его собственными фарами, волнами разбегающейся травой, и, наконец, коснулся твёрдой земли. Метрах в пятидесяти виднелся первый, сторожевой ряд обманчиво– хрупких с виду деревьев высотой метра три. За ним виднелись и ещё ряды. Даже в сумраке, даже в сбивающем свете фар глаз специалиста моментально узнал двухлетние поливные плантации Резиновой Акации. В этой прозрачной живой изгороди была вырезана словно бы ниша, в которой белели стены каких– то одноэтажных строений.

– Пойдёмте, господин Айодибентах, я сам помогу вам с поклажей, от греха…

И с этими словами он подхватил сумки с книгами, дискетами, кристаллоблоками и кое– какими инструментами.

– Где мы находимся, ежели не секрет?

– Ничуть. Это местечко называется Зуп Нара-Скъяпа, что в переводе со старобургутского обозначает что-то вроде "Стан Старого Рудника", эти домики – лаборатории и жилища персонала. Для вас, как руководителя проблемной сменной группы, зарезервирована половина коттеджа, с отдельным входом, кухонькой, санузлом и двумя комнатами. Ещё – за вами закреплён автомобиль "круахан– турбо", он ваш и только ваш. Завтра вас ещё отвезут, но после этого по понятным причинам вы будете ездить сами. Даже ваш завтрашний шофёр – не случайный шофёр, потому что в нашем деле лишние люди являются особенно лишними… Отдыхайте.

Завалившись на убирающуюся, незнакомо пахнущую кровать, он думал, что – не уснёт, потом мужественно, целеустремлённо пытался мыслить на протяжении аж полутора минут, а потом самым прозаическим образом заснул, лёжа на брюхе и обняв подушку.

VII

" Попечителю Двора Посланников, Визирю, восседающему по Правую Руку Его Величества Насишштха, Владыки Страны Машшарат, Покровителя Семи Тысяч Островов, Избранному Из Многих Министру, Султану Прангхи.

Ваше Высочество!

С сожалением вынуждены констатировать, что гарантированная Его Величеством согласно Мараххского Договора свобода судоходства, предпринимательства и торговли между Тремя Берегами становится все более фиктивной. Злоумышленники, по истинно правдивым свидетельствам находящие свое убежище на островах архипелагов Кашшан и Ламмару, составляющих коренные земли Страны Машшарат, осмеливаются нападать на купеческие и прогулочные корабли Конфедерации и третьих стран, облагают незаконными поборами рыболовов и иных промышляющих в море, требуют мзды за пользование свободными, согласно Договору, проливами, осмеливаясь даже посягать на саму жизнь людей Договора. Зная Вашу высокую добродетель, неусыпную зоркость, с коей Вы взыскуете сами ростки зла, а также блистательное рвение в преследовании скверны, рассчитываем на неукоснительное с Вашей стороны расследование и скорейшее наказание злодеев, оскверняющих собой все три мира. Вы можете вполне рассчитывать на полное понимание и надлежащую со стороны нашей помощь в осуществлении этого общеполезного и угодного Небу дела. Остаюсь почтительнейшим Вашего Высочества слугой,

Ответственный секретарь

Совета Глав Субъектов

Конфедерации

Рорк Дайре Роертах."

– Да, но это по форме – почти оскорбление!

– Горе побежденному, – Роертах мимолетно усмехнулся, – во– первых, – мы с Его Высочеством хорошо знакомы. Во-вторых, – в данном случае на существо ответа не повлияло бы даже и прямое оскорбление.

– А зачем тогда мы все это пишем?

– Потому что все положено делать, как положено.

Ответ последовал незамедлительно и гласил, если отбросить шапку и титулование, следующее:

" Драгоценный брат мой!

Возможно, прочитав это послание, ты не станешь дожидаться официального ответа. Прежде всего позволь униженно поблагодарить за то, что мудрое послание Твое было адресовано Твоему недостойному слуге, а не прямо Его Величеству. Воистину, – не следует расстраивать его столь мелкими и низменными вещами, для рассмотрения и усердного исполнения каковых у Его Величества есть преданные слуги. По существу же Твоего послания осмелюсь сообщить следующее: разбойники моря и берега действительно имеют свои пристанища, эти истинные гнезда скверны и порока, в малодоступных, хорошо скрытых местностях Семи Тысяч Островов.

Условиями же Мараххского Договора в руках Его Величества оставлено весьма мало средств для искоренения скверны, тогда как разбойники моря и берега, злокозненно нарушая договор, увеличили флот свой до размеров, кои я не буду называть, из опасения вызвать недоверие Ваше.

Касательно же помощи Вашей, под которой, как позволяет себе предполагать раб Твой, скрытое столь присущей моему господину вежливостью, подразумевается действие кораблей с оружием и морскими солдатами, то не думаю, что Его Величество стало бы проявлять недовольство. Но, если будет мне, недостойному, дозволено освежить в памяти Твоей некоторые незначительные обстоятельства, Машшарат состоит из множества султанатов, покорность которых воле Его Величества претерпела значительный ущерб после заключения высокосправедливого Договора, продиктованного Стране Машшарат странами-победительницами в городе Маррахе. Именно исходя из этого прискорбного обстоятельства мы вряд ли сможем поручиться за приветливое и благоразумное поведение вассалов Его Величества. Не сомневаюсь, что, выбивая опору страны, победители, со свойственной Им Высокой Мудростью, не желали падения всего жилища целиком. Дозволь пожелать семи радостей – пяти восторгов Тебе, всем Твоим родственникам и господину Твоему."

– Образованный, мерзавец, – проговорил адмирал, потрясая листком с факсом послания, написанного прямо на средне-джуттском диалекте, – интересно, где он учился?

– В Дэмлотском Универсальном, – пробурчал Роертах, – пять иностранных языков, две диссертации по международному праву, и все такое…

– Учили же меня в Академии, чтобы в бой без разведки не ввязывался. Впредь нам, дуракам, наука…

– Ну и страшного, надо сказать, тоже ничего не произошло… Ну, – нахамил по всем правилам, отвел душеньку, – дальше-то что? Ответ оказался тот, которого мы ждали, а какими словами он составлен, – не так уж существенно. В прошлый раз атташе Империи, хорошо тебе известный Орест Рогульник…

– Он теперь атташе у нас?!! Этот волк?!!

– Да, не перебивай ты… Так вот, этот твой знакомый, внимательно меня выслушав, сказал, что, согласно его данным, Империи тоже есть чего сказать по этому поводу, но лично он, пока, – не будет. Как ты сам догадываешься, "пока" – это до получения инструкций из Роруга. Запрошу, – говорит, – прям сразу…

– Ну?

– Секретарь передал: звонил, просит связаться, как освобожусь…

– А ты освободился?

Роертах задумчиво покачал головой:

– Знаешь, пожалуй – еще нет. Ежели он подождет еще пятьдесят три минуты, выйдет как раз именно то, что нужно.

Проговорив, прокурив, продумав все это, несколько меньшее часа, время, они сочли себя подготовленными к предстоящему разговору, и Роертах отдал по селектору приказ об установлении связи. Очевидно, – тот умело ждал вызова, потому что через скрупулезно отмерянные пять минут в кабинете раздалось басовитое:

– Здравствуйте, господин Ответственный Секретарь. Относительно интересующей вас темы я запросил соответствующие инструкции, и она признана интересующей руководство страны.

– Здравствуйте, Ваше Превосходительство. Не будете ли любезны объяснить… Характер вашего интереса?

– Не моего, Роертах, – басовитый голос хихикнул, – интереса Империи.

– Наш интерес к подробностям от этого не меняется.

– Я, разумеется, всецело доверяю защите ваших линий, но ведь кто-то же вас контролирует? Полученная мной инструкция однозначно и определенно требует, чтобы имеющаяся у нас для вашей стороны информация носила пока сугубо неофициальный характер.

– Понимаю, и черт бы побрал ваши непостижимые бюрократические соображения. Сказать так, чтобы никаких следов сказанного и в любой момент можно было бы откреститься. Слушай, Рогульник, – давай видеоканал включим? Терпеть не могу разговаривать, не видя собеседника…

– Спасибо, – нет. Что-то не хочется. Предлагаю встретиться, так сказать, лицом к лицу в консульстве. В ближайшее удобное для вас время.

– Сейчас. А почему это – в консульстве? Никаких других мест нет?

– Ох… Да потому что вам-то ведь все равно! Ну, – запишу, ну, – отчитаюсь, – вам-то какая разница?

– А что, – Роертах, невидимый собеседником, по привычке пожал плечами, – такого ты можешь записать, если мы ничего сверхъестественного не собираемся говорить?

– А, так ты там не один?

– Не один. Со мной Его Высокопревосходительство адмирал Тэннейре. Вы, к сожалению, незнакомы…

– О, господи! Святая заступница Гривастожская! Ты что, – предупредить не мог?!! Этот… Этот… Позвольте вас поприветствовать, господин адмирал!

– Здравствуй, дружок, – медовым голосом отозвался Тэннейре, – как твое драгоценное здоровье?

– Роертах, вы совершенно уверены, что участие господина адмирала в беседе является совершенно необходимым?

– Сожалею, – оч-чень официальным тоном ответствовал Ответственный Секретарь, – дело прямо относится к ведению господина адмирала уже в силу своего характера.

– Что ж… Видимо, судьбу обмануть действительно нельзя, – замогильным голосом проговорил атташе, – жду…

Полчаса спустя военный атташе Империи Орест Селивановичич Рогульник, расхаживая по комнате, размеренно разглагольствовал:

– Выяснилось, что суть стоящих перед нами проблем чрезвычайно близка. В самое последнее время откровенному рэкету подверглась компания "Ляпун и Дульник"…

– Океанская нефтедобыча.

– Совершенно верно… Далее, – "Вурц – Восход", занимающаяся железо-марганцевыми конкрециями, и, наконец, – "Ти-Талла"

– Та, которая копает титан под Святой Марой.

– Опять-таки верно, но при этом нет ровно никакой необходимости тыкать мне в нос свою осведомленность… Это просто– напросто ваша профессиональная обязанность…

– А почему тогда такая идиотская секретность?

– Потому что у нас нет привычки широко извещать мир о своих неприятностях. Никак не могу взять в толк, – почему, но у Империи в мире существует довольно много недоброжелателей. Так зачем расстраивать друзей и радовать врагов, оставляя равнодушными – равнодушных?

– На-адо же! – Вслух восхитился Тэннейре. – Какое афористическое, философическое, идейно выдержанное, законченное обоснование цензуры! Ей-богу, – оно кажется абсолютно непробиваемым! Мои поздравления, атташе!

– Бросьте. Зато у вас тут такая пресса, что можно вовсе не тратиться на агентов! Вот попомните: погубит, погубит вас когда-нибудь эта распущенность!

– Не могу оспорить, хотя и очень сильно сомневаюсь… А каков общий ущерб? Включая таковой от спада и невложения?

Рогульник назвал. Роертах присвистнул.

– Так это значит, что по сравнению с вами у нас, можно сказать, проблем и вовсе нет?

– Очень может быть. Только я бы, на вашем месте, не обольщался: у нас говорят: "Лиха беда – начало" – так что вполне можете догнать. Но самое интересное даже не это…

– Слушаю.

– Из хорошо информированных источников нам стало известно, что ряд компаний, имеющих центральные офисы в Республике Рифат озадачены весьма сходными же проблемами. В тех же районах океана. Среди них есть даже компании со значительной долей казенных денег.

– Как и у вас?

– У нас – в значительно меньшей степени. И вы это отлично знаете…

– Что можно сказать, – нагловатые ребята! Так ведь и нарваться можно!

– Если хотите знать мое мнение, то, пожалуй, наоборот… Да, они играют на грани фола, но, должен сказать, исключительно точно… Не тонко, заметьте, а именно точно. С очень правильным пониманием того, что из заинтересованных сторон каждая в данном случае напоминает парализованного гиганта: Конвенция, Договор, собственные бюрократии, – и в итоге мы совершенно бессильны. И еще это усугубляется тем, что страны Большой Тройки наблюдают друг за другом ревностно, руки друг друга держат, – в дружеском, разумеется, рукопожатии, и, при случае, друг другу не то, чтобы гадят, а…

– Да, вы правы, для действий такого рода адекватных терминов ни в одном языке просто нет…

– Предлагаю оперативно решить, что бы мы хотели видеть в идеальном случае.

– Совместную санитарную операцию флотов Большой Тройки либо же двух любых стран с согласия третьей.

Адмирал хмыкнул, вмешиваясь в разговор после длительного перерыва:

– Господин Рогульник, Ваше Превосходительство, ну вы же, в отличие от этого штафирки, когда-то – умели! Когда эти вшивые, безмозглые дикари потопили "Кранах", я сразу же узнал почерк, а потом еще и подтверждение получил… Объясните вы ему, что это даже в чисто– военном отношении – крайне сложная задача! Если взять Океанскую Войну, интенсивность боевых действий снизить раз в семь, а длительность – раза в четыре увеличить, как раз и получится то, чего лично я ожидаю. И нет никаких гарантий, что вся эта гадость не кончится, как обычно, наказанием невиновных, награждением непричастных и отстрелом свидетелей…

– А даже за срок, равный половине Океанской Войны, общественность нас раздерет в кровавые клочья и сожрет. Я – прямо-таки вижу многотысячные демонстрации, а перед ними – пламенных трибунов от оппозиции, которые все понимают, но гадят просто власти для взыскуя…

– Ага. "Плата кр-ровью за игры грязных политиканов…" – да: "Готовы отдать жизни наших сыновей за корыстные интересы толстосумов…"

– Ладно вам, господа! Для нас это все настолько очевидно, что и говорить не о чем… Мой учитель говорил: "Первое, что бросается в глаза профессионалу, столкнувшемуся со сложной проблемой, – это явные, каждому дураку известные, отчетливые причины ее принципиальной неразрешимости."

– Это не тот случай, потому что здесь решение есть, причем самое что ни на есть простое: мы, все трое, прямо сейчас решаем на все на это плюнуть, ничего предпринимать не будем, а господин Рогульник сотрет записи.

– Ага. А мои дорогие коллеги немедленно донесут по начальству, что я беседовал с контрагентами без свидетелей и без записи. Изменить хотел наверное. А этот ваш скандалист и склочник Ваззон показывает те самые картинки по телевидению, на всю вашу Конфедерацию, и хрен вы это дело как прикроете…

– Тогда чуть сложнее: создадим комитет по борьбе с пиратством, придумаем ему какое-нибудь веселенькое, – лучше в цветочек, – название, будем "изучать вопрос", писать отчеты, и все будут довольны.

– А пираты?

– Как и положено в случае комитетской деятельности. Не испытают никаких неудобств. Может быть, даже и не узнают.

– Это – более зрело. Но вот только что будет, если в состав комитета, – с названием в цветочек, – глупые люди, не понимающие, что по-настоящему комитеты создаются именно для того, чтобы ничего не делать, введут нас? А на господина примат-капитана О.С.Рогульника аналогичная ответственность будет возложена, к примеру, именным рескриптом Его Императорского Величества? Тогда что?

– Вот тогда-то мы как раз и скажем, что изучаем вопрос.

– Предлагаю прекратить этот поток пустословия. Я знаю, что вы все циники, но я знаю также его границы, и вы, старые, испорченные, хитрые люди сами себя измучаете, если по вашей вине не будет сделано ничего конкретного… А что касается изучения вопроса, то почему бы нам не начать изучение прямо сейчас? Своим правительствам порекомендуем создать узкую рабочую группу международного состава, а там, чем черт не шутит, вдруг что-нибудь прояснится настолько, что можно будет действовать.

– Если где-нибудь на побережии Конфедерации, то эту группу можно оснастить суперкомпьютером со среднеразвившейся Базовой с Безусловным Основанием.

– Чтобы за нас думала, – поморщился атташе, – граф Данило Корец сожрет меня с потрохами, если оборудование будет чисто вашим… У него достаточно дикие представления о государственном престиже…

– Так ведь нет же у вас Малоусловных! Только идеи да мечтанья смутные.

– А мы сделаем так: вы просите предоставить в распоряжение комиссии "Киклас– 6" и тогда уже фаршируете ее чем угодно. Граф будет счастлив и горд, как павлин в брачную пору.

– Что– то я не слыхал про такую марку.

– Удивительно было бы, если бы слыхали…

– Ничего хоть? – Безнадежно спросил адмирал. – Работать– то будет?

– Не богохульствуйте. Отец машинки, – между прочим, небезызвестный вам Богорат Накитка, – клянется, что это шедевр по идее, по исполнению, по проработке, по удобству. Даже не рекламировали.

– Ладно, может быть, наконец, у вас вышло что– то приличное. Но срав…

– Господин Роертах, я, конечно, не эксперт, но то, что ни в одном вычислительном устройстве Конфедерации не используется принцип Интегрального Поля, я знаю достоверно. Накитка сказал, что в связи с этим нововведением понятие "быстродействие" в обычном его понимании к данной модели попросту неприменимо… А потом сказал, что принцип Малоусловности созданный… У вас, короче, чуть ли не специально создан для его детища, начал ныть, что у нас совершенно выродилась чистая математика, потом без переходов спросил, чем у нас, собственно, занята разведка, если не может спереть хотя бы идею, а там бы он сам, хотя, строго говоря, это и не его дело, потому что математик он только постольку-поскольку и т.д.

– Ладно, мы отвлеклись. Короче, – решено начать с квалифицированной разведки. Кто из нас возьмет на себя связь с Рифат?

– Пожалуй, удобнее будет нашей стороне. Есть определенный задел…