Текст книги "Меч, палач и Дракон"

Автор книги: Александр Рау

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 29 страниц)

Глава 9

На следующий день сводный отряд из камоэнсцев и далатцев выступил по направлению к Мапаяну. Раненых отправили на безопасные корабли. Лагерь и недостроенный форт бросили без охраны. Шли по следам бежавших турубара. Шли чтобы победить, твердо веря в свой спех, подогревая себя мечтами о богатой добыче.

Джунгли, путь через которые непривычным камоэнсцам давался тяжело, закончились через пять-шесть лиг. Бывшие здесь ранее далацийцы с помощью проводников из пленных вывели отряд на дорогу, ведущую к Мапаяну.

По обеим сторонам от тракта, мощенного светлыми булыжниками, раскинулись обрабатываемые поля. У камоэнсцев кружилась голова от обилия незнакомых растений и деревьев, от неведомых ароматов, от яркости красок этого Нового Мира, от его пьянящих ароматов.

Дисциплина не могла удержать солдат, то один то другой покидал строй, чтобы попробовать новые фрукты. Дикари, обрабатывавшие поля, разбегались, при виде грозной колонны конкистадоров. Полуголые, хилые, они ни чем не напоминали своих грозных сородичей, что прошлым днем здорово напугали пришельцев.

– Мир везде одинаков. Есть те, кто сражается, и те, кто работает в поле, – изрек по этому поводу Луис де Кордова, – Тем лучше для нас. Мы разобьем воинов и подчиним себе крестьян.

Гийом еще раз подумал, каким разным может быть человек, любовный поэт быстро вошел в роль завоевателя.

Колонна споро двигалась по обезлюдевшему тракту. Офицеры и сержанты сумели восстановить порядок, напомнив о возможных засадах и ловушках.

Чародей, шагавший во главе отряда, отметил для себя, что турубары не такие уж дикари. Строительство и поддержание в порядке обширной сети дорог – на их пути встретилось несколько перекрестков – свидетельствовало о развитом государстве.

По пути солдаты осмотрели несколько селений, спешно брошенных жителями. В убогих хижинах они не нашли ничего стоящего. Только свернули головы пойманным гусям. Камоэнсцы удивлялись тому, что в хозяйстве турубар не было ни лошадей, ни коров, ни овец.

Разведчики, высланные вперед, захватили и ограбили караван носильщиков. Купцы и их слуги попадали на землю, закрывая головы руками. Сопротивление оказали лишь немногочисленные охранники с бронзовым оружием.

Добыча оказалась богатой: тонкие и грубые ткани – белые и цветные; разрисованные горшки; слитки меди и олова; а так же золото и серебро в виде украшений. Последняя находка вызвала настоящий ажиотаж. Конкистадоры увидели то, ради чего они отправились в неведомые земли.

Караванщиков не тронули, оставили им все кроме драгоценных украшений. Ужас в глазах торговцев сменился удивлением. Отпущенные на свободу они даже не пытались убежать, лишь смотрели вслед уходящей колонне.

Вскоре после ограбления каравана камоэнсцы увидели языческий храм – мрачную громаду из неотесанных каменных блоков.

– Не трогайте чужих Богов, – маг предостерег Луиса и Марка, что хотели уже отправить туда отряд разведчиков, проверить насчет золота, – По крайней мере, до тех пор, пока не решите заметить их своими.

Турубара напали ближе к вечеру, когда стены города уже показались на горизонте. Около сотни пестро вооруженных воинов – часть бежавших после вчерашней битвы – внезапно напали на колонну из высоких зарослей маиса.

Как рассказывал Илия Кобаго, местные не знали хлеба, и это растение, обильное початками богатыми семенами, заменяло им его. Стебли и стол служили кормом для маленьких шестипалых животных, судя по запаху, местному аналогу свиней.

Безумная атака дикарей провалилась, их быстро окружили и перебили. Турубары дрались до последнего, пытаясь хоть на чуть-чуть, но задержать конкистадоров.

К Мапаяну колонна вышла ближе к вечеру. Ворота города оказались закрыты. Туземцы галдели с невысоких стен и пускали слабые стрелы. Командиры посовещались и решили брать город штурмом, не дожидаясь темноты, пока турубары напуганы и растеряны.

Низкие стены из серого крошащегося камня представляли собой жалкое зрелище. Пара катапульт с опытными расчетами проделала бы в них брешь за пару дней. Новомодная бомбарда – за день. Далацийцы хвастливо смеялись, что будь у них длинные осадные лестницы, город продержался бы ровно столько времени, сколько занял бы путь до стен.

Но у конкистадоров не было ни лестниц, ни подходящего бревна для тарана, ни времени для изготовления всего этого.

Луис де Кордова взглянул на Гийома и радостно подумал, что чем бы ни руководствовался Хорхе Третий отсылая мага из Камоэнса, он сделал экспедиции поистине королевский подарок.

Гийом, чувствуя на себе сотни глаз, взял у одного из мечников большой щит и, прикрываясь им, побежал к воротам. Его ожидания не обманулись. Массивные деревянные створки были укреплены медными платинами.

Турубар с выжженным на лбу ягуаром понял, что белокожий пришелец, под крепостными воротами затевает что-то опасное. Он махнул рукой и двое воинов с бронзовыми топориками, кряхтя, подтащили большой котел с кипятком. Ягуар сплюнул три раза, выражая свой гнев, но смолчал.

Не время для пустых слов. Воин должен драться, а не говорить. Боги вручили ему судьбу этого города, и он должен отбить набег белокожих убийц. И он отразит его, несмотря на то, что большинство его братьев из Дома Ягуара погибло, а городская стража слаба.

Он побеждал золоченых орехонов – убийц с севера не ведающих боли, он вырвал из их ушей огромные серьги, оттягивающие мочки. Он – сотник в войске халач-виника Фрсики – победит и сейчас.

Когда стражники подтащили котел к бойнице, ягуар в одиночку поднял его, краснея от непомерной тяжести, и вылил на чужеземца у ворот.

Гийом слышал шум приготовлений и был готов к неприятностям. Он отпрыгнул в последний момент, успев исполнить задуманное. Турубары со стен осмеяли его бегство.

– Приготовьтесь, – коротко бросил маг, вернувшись к своим.

Марк де Мена вместо ответа закрыл забрало шлема. Арбалетчики, уперев оружие в землю, стали крутить вороты, взводя тетивы. Алебардщики и мечники перестроились узким фронтом. Далацийцы в пластинчатых бригантинах и обвязанных цветными платками головах обнажили кривые сабли и кинжалы, щитов они не признавали.

Гийом повернулся лицом к воротам, закрыл глаза и хлопнул в ладоши, отпуская натянутую до придела нить заклятия.

– Вперед! – скомандовал он. Штурм начался.

Когда Марк де Мена в числе первых достиг ворот, дерево на створках стало мягко осыпаться, будто бы разом постарело на полтысячи лет.

Лейтенант пнул ворота – сапог пробил дыру в трухлявой древесине. Марк отступил, давая место солдатам. Те дружно ударили плечами и выбили створки. Стальная змея ворвалась в беззащитное поселение. Каждый воин-зуб из ее пасти предвкушал богатую добычу.

Золото – владыка всех металлов. Повелитель государей, король королей. Нет ничего, что не было ему подвластно. Отблеск его манит, затмевая разум. Люди забывают о боли и смерти, о совести и вере.

Луис де Кордова знал об этом, идя на штурм. Он справедливо полагал, что перед алчностью солдат и моряков ничто не устоит. Забыл лишь об одном: о доблести защитников, в чей дом ворвались его ландскнехты.

Бронза против стали; лук против арбалета; храбрость и отчаянная доблесть мирных жителей против опытных, холодных сердцем солдат, для которых убийство – работа.

Поэт Луис мечтал об открытиях, он открыл для себя кошмар городской бойни.

Солдаты и моряки захватили площадь за стенами и расстреляли из длинных луков и тяжелых арбалетов защитников, не успевших спуститься вниз. Перебили их, словно голубей на охотничьей забаве. После чего конкистадоры устремились к храму, чья золотая крыша притягивала их как магнит железо.

Почти безоружные турубары бросились на защиту святыни. Прямо на стену пик и алебард, под убийственные залпы арбалетов. Раненные и умирающие устлали землю, скрыв ее от небесного взора. Ноги конкистадоров скользили в крови их жертв.

Захватив храм камоэнсцы укрепились в нем и разделившись на отряды, продолжили бой за город, наметив своей главной целью цитадель на возвышенности – предполагаемую резиденцию местного владыки.

Турубары дрались за каждую улицу, стреляли из луков, метали камни с крыш. Мужчины, женщины, дети-подростки. Камоэнсцам наступали, штурмуя дома, убивая всех, кто вставал на их пути, не останавливаясь не на миг. Стоило малочисленным отрядам остановиться – и они бы тут оказались зажаты в людском море. Туземцев было в двадцать раз больше.

Конкистадоры шли вперед, не считаясь с потерями, понимая, что город нужно взять до темноты. Они убивали в бою; убивали, мстя за товарищей; убивали, чтобы нагнать страху; убивали, потому что сами боялись.

У резиденции местного владыки завязалась особо жестокая, даже по меркам этого кровавого дня, схватка. Здесь укрепились ягуары-топорники, враги умелые и опасные.

Трижды Луис де Кордова водил солдат в атаку, и трижды они отступали, оставляя на каменных ступенях убитых и раненных. Страшные идолы-животные, взиравшие на битву со стен резиденции, защищали своих детей.

– Убей их! Обрати в пыль! Изничтожь! – прокричал на ухо подоспевшему Гийому оглохший от криков поэт.

Маг – помогавший то одному штурмовому отряду, то другому – не стал спрашивать, кого тот имеет ввиду. Отдышался – давно так не бегал – и приступил к делу.

Грохот рушащейся стены с идолами заглушил и крики ягуаров, гибнущих под каменными блоками(их здесь не скрепляли раствором), и мучительный кашель Гийома, харкающего кровью на пыльную землю.

Он – боевой маг – лучшей в своем ремесле, привыкший останавливать войны малой кровью, был в тот день мясником, руки которого устали от топора.

– За Камоэнс! За Белое и Синее! За мной! – истошно завопил Луис, подбадривая своих воинов, и стал карабкаться вверх по лестнице заваленной рухнувшей стеной.

Во внутреннем дворике его встретили последние защитники Мапаяна. Восемь израненных бойцов.

Луис сразу выделил из них одного – высокого в трофейном камоэнском доспехе. Пластинчатые латы воина были иссечены, шлем потерян, бритая голова с татуировкой, вся в крови.

Де Кордова бросился на него. За убийство вражеского вождя в древнем Камоэнсе награждали мечом из рук короля. Он – советник финансов, поэт и знатный гранд – когда пришло время, быстро вспомнил науку убивать, которой его обучили в юности. Радость от победы, от вида сраженного врага оказалась не меньше той, что даровали поцелуи любимой и удачно сложенные сонеты.

Луис рассчитывал на легкую победу. Туземец, пусть даже ягуар, не мог сравниться с настоящим рыцарем. Алый с белым плюмаж на шлеме конкистадора гордо топорщился, предвещая ему победу.

Вождь ловко увернулся от его рубящего удара, шагнул вперед и вбок, и с такой силой ударил поэта своим топором под правую руку, что латы треснули. Де Кордова упал на колени, от боли у него потемнело в глазах. Добить его вождю не дали. Воины с обоих сторон вмешались в поединок.

Когда Луис, вытащенный из схватки, пришел в себя, то увидел, что вождь остался в одиночестве. Ландскнехты избегали его, вращавшего длинным трофейным мечом, в котором раненный узнал свое оружие. Причиной боязни были шесть их товарищей бьющихся в агонии на каменном полу.

– Де Кордова, мы взяли этот город! – Марк де Мена в потемневшем от крови доспехе, большой, злой, страшный, вскарабкался по лестнице, позади него стоял Гийом.

– Что вы здесь застряли?! – спросил Марк, потом повернул голову и увидел ответ на свой вопрос.

Бой был закончен, город взят. Солдаты, прибывшие с виконтом, успели осознать это, и под такой смертоносный меч лезть не желали, как и воины Луиса.

– Нашего полководца подранили, – констатировал Марк, – Говорил я вам, Луис, не задавайтесь, это вам не дружеская тренировка. Убейте его, Гийом!

– Нет, – услышал он спокойный голос мага.

– ЧТО?!

– Не вы приказывайте мне, Марк, и не Луис. Вы забыли об этом! – невозмутимо ответил Гийом, – мне уже надоело убивать по вашим просьбам. Скучно, однообразно, похоже на бойню.

Де Мена сплюнул. Маг закапризничал, ну и пусть. Он справиться сам.

– Что, дикарь? Ты приготовился к смерти?

Турубара вместо ответа лишь взмахнул мечом. Неловко так взмахнул, из-под его доспеха обильно текла кровь. Марк шагнул к нему навстречу. Схватка была скоротечной. Опытным бойцам не требуется много ударов.

Вождь уже давно истекал кровью, воинов Луиса он отбрасывал и убивал на той ярости, что дает сердце в предчувствии смерти. Пауза отняла у него эти силы, вернула боль и слабость.

Лейтенант де Мена мощным ударом подрубил вождю ногу чуть ниже колена. Турубар упал. Марк подскочил к нему и с силой ударил сверху вниз, пробивая доспех, пронзая поверженное тело. Турубар судорожно дернулся, приподнялся на локтях и упал.

Марк уперся ногой в тело и рывком освободил оружие. Наклонился, внимательно осматривая лицо вождя, было уже достаточно темно.

– Он не местный. Светлая кожа. Я сразу понял, увидев, то, как он дрался.

Глаза вождя открылись. Губы шевельнулись и замерли, теперь уже навсегда.

– Он назвал меня ублюдком! – изумленно воскликнул Марк.

– Именно ублюдком? Ты, что уже понимаешь их наречие? А-аа, черт! – застонал Луис.

Его – освобожденного от доспехов – осматривал Гийом. Неосторожное движение мага вызвало страшную боль.

– Нет, я не знаю, их языка. Зато прилично владею остиякским, тронтским и немного далатским. Я понял, что он назвал меня ублюдком, но не помню на каком.

– За Жаркий Берег плавают остияки и далацийцы, может это один из них? – предположил подошедший Фредерико Альберти.

– Марк, вы забыли еще один язык знакомый вам – родной камоэнский, – не оборачиваясь, добавил Гийом.

– Черт, так может случиться, что вы убили нашего соотечественника, потерпевшего кораблекрушение и чудом оставшегося в живых? – ранение пошло Луису на пользу, разом освежило голову. Вернуло способность думать и рассуждать.

– Я убил врага. Пособника туземцев-дикарей. Одного из них. Пусть еще и помнящего, как держать в руках настоящий меч, – резко ответил Марк, он не любил долго быть в растерянности, предпочитал действовать.

Когда вожди экспедиции вернулись к храму с золотой крышей – ставшему их твердыней из-за своего обособленного, отдаленного положения от прочих построек – в нем уже вовсю кипела работа под чутким руководством Илии Кобаго.

Одни солдаты и моряки складировали добычу: золото, серебро и все возможные каменья. К ценностям из ободранного святилища прибавились сокровища резиденции и награбленное у жителей.

Другие носили к лекарям раненных, и готовили ужин из найденных в домах припасов. Офицеры пытались определить точные потери.

Число убитых, пропавших без вести и умирающих, перевалило за сотню. Раненных было вдвое больше. Утром лишь триста – триста пятьдесят человек смогут держать в руках оружие.

Марк де Мена проявил себя воистину железным человеком. На него не действовала усталость. Tго товарищи и подчиненные валились с ног, он же продолжал кипучую деятельность: распоряжался обустройством лагеря в храме и вокруг него.

К стонам раненных, раздиравшим ночное небо, добавлялись крики пытаемых. Илия Кобаго, осунувшийся, но довольный, продолжал пользоваться советом де Мена, знакомя туземцев с каленым железом.

У далатов – старых пиратов – имелся богатый опыт выбивания спрятанных сокровищ из пленников всех национальностей. Им не требовалось доскональное знание языка.

– Хорошая добыча, сэноры! – восклицал Илия, не сводя довольных глаз с добычи.

К дележу еще не приступали, предполагалось провести его на берегу, по возвращении в старый лагерь.

– Отличная, – согласился Марк, – А вы – далатцы – в бою, оказывается, сущие дьяволы! Хорошо, что у нас с вами дружба.

Смуглый, почти черный Илия и светлый Марк в свете факелов казались братьями. Если у Марка взгляд от природы был неприятным, пугающим; то Илия наводил страх тем демоном, что таился в его душе, и теперь был выпущен на свободу.

– Я хорошо расспросил пленников. Очень хорошо, – хищно улыбался Кобаго, – Они сначала кривлялись, делая вид, что не понимают меня; но потом все, все заговорили.

Так вот, сэноры, турубары – большой народ. У них еще двадцать или тридцать городов и побольше, и поменьше этого. Сейчас они воюют с орехонами – дословно «ушастыми». Орехоны успешно атакуют, турубары потеряли много земель. Поэтому они напали на нас таким небольшим по их меркам отрядом.

– Здесь поблизости еще есть ягуары? – спросил Марк.

Когда все необходимые приготовления были сделаны, он – убивший сегодня свыше ста человек – позволил себе присесть. И сейчас слушал Илию, закрыв глаза.

– Нет. В том то и удача, что нет, – радостно объявил Кобаго, – И рядом есть не менее богатые города.

– Мы должны найти союзников. Наших солдат для большой войны не хватит, – с трудом проговорил Луис де Кордова, он, несмотря на помощь Гийома, держался из последних сил. Все плыло перед глазами, тело горело как одна большая рана.

– Если каждый город будет браться как этот, у нас не будет союзников. Вы недостаточно сильны, сэноры, – передразнил маг далацийца, – чтобы быть такими жестокими.

– Сэнор, боевой маг, жалеет маленьких турубар? – усмехнулся Илия.

– Сэнор боевой маг пытается вдолбить в пустые головы, думающие только о грабеже, что еще пара-тройка таких штурмов, и мы все останемся здесь гнить. Точнее, вы останетесь, – поправился Гийом, – Я-то – скотина живучая – так глупо не умру.

– Значит, будем искать союзников, – попытался замять конфликт Луис, – Этих орехонов. Нужно вступить с ними в переговоры.

– Для начала их нужно просто найти, – хмуро заметил Марк.

– Илия, отправь пару каравелл к орехонам, ты же теперь знаешь, где их искать, – продолжил де Кордова.

– Отправлю, – кивнул далациец, – И к орехонам, и к Хорхе. Нам нужны солдаты и оружие для завоевания этого края. Да и золото нужно отвести в надежное место. Нам оно здесь только в обузу.

– Только ты не думай, что повезешь его лично, – предупредил Илию Марк де Мена, – Останешься с нами. А на каравеллы мы посадим достаточно солдат, чтобы твои капитаны не вздумали переменить курс, например, в Далат.

– Конечно, я останусь здесь, – согласился Кобаго, – Я не дурак, чтобы покинуть вас в предвкушении великого дела. Мы будем королями, сэноры! Золота и земель хватит на всех!

– Вице-королями, в лучшем случае. Мы служим королю Хоре Третьему – властителю Камоэнса, – поправил далатца маг.

* * *

– Госссподь Милосссердный! – прошипел сквозь зубы Луис, выгибаясь дугой на узком деревянном ложе, когда Гийом в очередной раз коснулся его раздробленных ребер. Чары, наложенные чародеем, не могли заглушить боль до конца.

Процесс врачевания проходил в маленькой тесной каморке, в которой до приходы конкистадоров хранили священные жреческие регалии и облачения. Маг чертыхался и богохульствовал, пытаясь срастить ребра поэта, пострадавшие от топора белокожего турубара. В комнате было душно и темно, чадившие факелы почти не давали света. Гийом скрипел зубами, но не сил на магический шар не тратил, он чувствовал себя выжатым словно губка.

– Гийом, сегодня мы вошли в историю! – прошептал Луис, когда маг дал ему маленькую передышку. Кожа поэта блестела от пота, – Мы – герои, завоевавшие новое царство.

– Не преувеличивай, – Гийом вытер лоб чистой тряпкой, – Мы – обыкновенные пираты, что с налету взяли прибрежный городок. Мы – хорошие воины, и не более того. Гордиться особо не чем.

– Скептик. Мы разбили язычников и утвердили власть Камоэнса. Мы – первопроходцы! Мы – покорители Нового Мира. Наши имена будут учить дети в школах!

– В школах Камоэнса если повезет. А вот для турубар мы – убийцы, насильники и мародеры. Приготовься, осталось еще чуть-чуть! На закуси деревяшку.

– Убери ее.

– Мое дело предложить, – хмыкнул Гийом.

Его пальцы надавили на раненный бок, Луис закричал во весь голос, вцепившись руками в ложе.

– Уф. Все! – Гийом плюхнулся на пол.

– Ты не прав, – поэт быстро пришел в себе, – нельзя сравнивать дикарей, язычников, не знающих железа и нормальных людей.

– Двойные стандарты, – Маг зевнул во весь рот, – Отсталость понятие относительное. Когда я переплыл Великий океан, в вашей части мира тоже не знали боевой магии. Но это не значит, что я лучше, чем ты, выше тебя.

Будь честен с самим собой. Делай грязную работу, но не восхищайся ей. Иначе уподобишься алькасарам, что считают себя избранника Вечного Пламени, и ждут Дракона, чтобы покорить весь мир.

– К чему ты это, Гийом?

– К сегодняшней бойне. Мы убили тысяч пять-семь туземцев, половина из них женщины и дети. Я привык действовать стилетом, а не мясницким топором. Так мы новое царство не построим. Подумай над этим. Ведь ты наш предводитель, твое слово решающее.

Ладно, хватит разговоров. Я иду спать, – отдыхай.

Он поднялся и вышел в соседнюю каморку, где прилег на коврик, плетеный из тростника. Убожество ложа мага нисколько не смутило, он умел одинаково сносить как роскошь, так и лишения.

* * *

Утром патрули обошли залитые кровью улицы Мапаяна, заняли городские ворота, выставили дозорных на стены. Илия Кобаго отыскал среди пленных бывшего правителя города – виника.

В глазах низенького толстого человечка в рваной грязной накидке, брошенного к ногам Луиса де Кордова, Гийом видел закономерный страх, но не ужас. Туземцев учиненная бойня испугала, но не сломила. Крови и смерти – судя по барельефам на стенах городского Дома Закона впечатлившим даже бывалых ландскнехтов – они не боялись.

Луис полулежал-полусидел, чувствовал он себя по-прежнему неважно. Здешний влажный воздух мешал заживлению ран. Он спрашивал, турубар отвечал, далатец переводил как мог.

– Имя?

– Хунак. Виник Мапаяна.

– Ты хочешь остаться главой города, э-э, Хунак? Нам нужны помощники, мы щедро наградим их.

Пленник, стоявший на коленях, поднял глаза и три раза мотнул головой. Перевода не требовалось.

– Переведи, что я прикажу отрубить ему руки и ноги, а после беспомощного медленно утоплю в нужнике, – зло отреагировал Луис.

Кобаго перевел, и – судя по жесткой улыбке – еще что-то добавил от себя. Туземец побледнел, закусил толстые пухлые губы, опустил взгляд, по жирной коже побежали струйки пота. Далатец довольно рассмеялся.

– Я давно говорил, сэноры, что боль и страх – лучшие переводчики.

Хунака – виника Мапаяна – била крупная дрожь. Пот его лился так обильно, что когда он оторвал ладони от камня, раздался чавкающий звук. Грязный, воняющий, униженный дикарь, вызывавший брезгливую смесь презрения и жалости, вдруг заговорил громко, четко и вызывающе.

Кобаго начал было переводить, но тут же остановился и схватился за кинжал.

– Оставь его, Илия, – с ленцой вмешался Марк де Мена, – я и так все понял. Наш туземец крепкий парень, здесь таких много. Он мне нравится, хоть и дрожит, так что, кажется, сейчас обгадится от страха. Дрожит, но дерзит. Повесить его, храбрость нужно уважать!

Двое ландскнехтов рывком подняли Хунака на ноги.

– Оставьте, – вмешался Гийом, – Дайте я попробую.

Он встал, подошел к бывшему правителю Мапаяна и уставился ему в глаза.

– Ты готов умереть. Но я не убью тебя. Ты будешь жить, виник, а люди твои умрут. И город умрет. Мы разрушим все дома и храмы. На улицах будут поля. Богатые поля, удобренные трупами. Ты будешь жить, и увидишь все это своими глазами, – маг говорил как всегда размеренно и спокойно, словно речь шла о мелочах, не стоящих потраченного на них времени.

Холодные серые Гийома глаза смотрели с сочувствием, без угрозы. Переводчик не потребовался. Турубар заговорил, едва Гийом закончил свою речь. Он ответил магу с тем же пылом и злость, что и Луису де Кордова. В довершение еще и харкнул чародею под ноги. Илия Кобаго витиевато выругался.

– Ничего не разобрал. Но смысл, думаю, тот же. Можете смело вешать.

Лицо мага – белое до уродства по сравнению с прочими загорелыми и просто бронзовыми – украсила слабая улыбка.

– Отставить. Хунак будет нам служить. Служить до тех пор, пока не придет законный повелитель – халач-виник Фапло – и не вскроет нам черепа, чтобы скормить наши гнилые мозги храмовым обезьянам. Но до его победы он будет нам верен, как и прочие советники и жители.

– Ты знаешь их язык?! – возмутился Кобаго.

– Замечательно, как тебе это удалось, Гийом? – от удивления Луис забыл о боли.

– Я не знаю их языка, сеньоры, но могу сказать так, что поймут. И уловлю смысл ответа. Основы магии, – Гийом повернулся лицом к товарищам по экспедиции, – Дальше справитесь без меня, я пойду, посмотрю местные храмы. У турубары весьма интересная культура. Представляете, за единицу времени они берут время необходимое, что бы сварить земляной овощ – «картфель».

Офицеры недоуменно переглянулись. Маг все время радовал их новыми прихотями.

– Это очень интересно, но у меня есть информация поважнее, – перебил его Кобаго, – В городской тюрьме мы нашли с полсотни бандитов, ожидающих казни. Они будут верно служить нам, спасаясь от отрубания рук, ног, или головы.

– Предлагаю вооружить их легким оружием и использовать как разведчиков, – продолжил де Мена, – нам нужны солдаты.

– Делайте то, что считаете нужным, – одобрил их Луис.

Гийом смотрел на оживающий город со стены над восстановленными воротами.

Разоренный Мапаян постепенно оживал. Пожаров при штурме не было, жилища турубар из раскрашенных глиняных кирпичей и дерева не пострадали от огня.

Посланцы короля Хорхе, или конкистадоры – завоеватели, решили укрепиться в Мапаяне всерьез и надолго. По-прежнему больной Луис развел кипучую деятельность. С помощью переводчика и толстого виника Хунака он вникал в дела города и местные порядки, особое внимание уделяя налогам и управлению.

Солдаты Марка с помощью новоявленных надсмотрщиков – бандитов, выпущенных Кобаго – собрали разбежавшихся жителей Мапаяна и запугали окрестные деревни, ни где не встретив сопротивления.

Мага, в отличие от Луиса, не обманывала покорность турубар. Они склонили шеи лишь потому, что погибли все стражники и воины-ягуары, а виник подчинился белым пришельцам.

Туземцы затихли, ожидая скорого прихода великого халач-виника Фапло. Как только он объявиться, горожане сразу же ударят конкистадорам в спину.

Турубары боялись Гийома больше прочих пришельцев. Стоило ему появиться, как они бросали все дела и убегали, прятались. Их жрецы много говорили о своей близости к богам, но такой силы над стихией не имели. Толстый Хунак – виник Мапаяна – был единственным из туземцев, кто общался со страшным колдуном.

– У белых много, таких как ты? – как-то спросил он, выбрав удобный момент.

Может, говорил турубар не столь прямо и гораздо вежливее, но заклятие, наложенное Гийомом, открывало лишь смысл сказанных слов, отметая пустую обертку.

– Нет, очень мало. Меньше, чем пальцев на руке, – честно ответил маг.

На лице виника появилась довольная улыбка.

– У Фапло много воинов. Тысячи, тысячи ягуаров. Он великий боец. Он бьет орехонов – проклятых небом порождений гремучей змеи – длинноухих убийц. Сейчас он убивает орехонов. Много убивает: тысяча, десять тысяч, двадцать тысяч. Но скоро придет сюда и сдерет с вас шкуры. Берегись белый колдун! Пади на колени и – может быть тогда – он пощадит тебя. Из жалости. Ведь вы похожи.

– Что? – перепросил маг.

– Фапло тоже урод – бледный от рождения, – уловил Гийом в ответ.

Боги турубара были и страшны, и притягательны своим уродством и схожестью с животными. Самым ярким и заметным был Ягуар – покровитель воинов. Новоявленные «союзники конкистадоров» – грабители, выпущенные Кобаго из городской тюрьмы и обученные солдатами де Мена, – с боязнью смотрели на разоренный храм Бога Войны. Воином у турубар мог стать только достойный.

Гийом был единственным из конкистадоров, кто проводил дни, праздно гуляя по городу, беседуя с напуганными жителями, заходя в дома, рассматривая интересные вещи. Турубары постепенно привыкли к белому колдуну, смертный ужас исчез из их глаз, сменившись опаской и удивлением. Странный пришелец ничего не отбирал, лишь разглядывал и отдавал назад, или покупал за щедрую плату. Очень часто в их речах, обращенных к Гийому, проскакивало имя Фапло.

Отличительной чертой турубаров было то, что» Вы» они говорили только старикам. Даже к Богам и то, обращались на «ты», именовать иначе – оскорбить, обвинить в немощи.

Маг все больше убеждался в том, что конкистадоры надкусили кусок больше, чем могут проглотить. Турубары были дружным народом, сплоченным частыми войнами с беспокойными соседями.

Дикарями их мог продолжать обзывать только Илия Кобаго. Туземцы имели свою письменность, примитивную – значковую, но письменность. Знали многие ремесла.

Гийом подметил интересный факт. Железных изделий в домах жителей и в мастерских ремесленников попадалось крайне редко – в основном одна бронза. Железным было только оружие гвардейцев-ягуаров. Значит, секрет его получения открыли совсем недавно.