Текст книги "Меч, палач и Дракон"

Автор книги: Александр Рау

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 29 страниц)

Он освободил зависимых крестьян, отдал им землю, сумев не рассориться при этом с немногочисленным дворянством. Одновременно провел реформу законов – понизил и упростил налоги. В Кардесе было много земли, но мало людей. Де Вега стал принимать у себя беженцев со всех Благословенных земель, в основном еретиков и сектантов. Шли к нему люди тертые, умеющие держать оружие в руках. Он наделял их землей. Пятнадцать лет назад в графстве было тысяч тридцать жителей – сейчас пятьдесят. Все взрослые мужчины объединены в хорошо обученную милицию – что опасней расхваленных скайских и лагрских наемников. Риккардо унаследовал отцовский талант полководца. Над ним смеялись, а он сделал из крестьян воинов. Треть офицеров и сержантов ордонансных рот короля – кардесцы, прошедшие школу Риккардо де Вега и не потерявшие связь с домом.

Лагрцы, скайцы и прочие переселенцы – уже одна общность, что скоро станет народом. Их объединяют одна цель – счастье для себя и детей. Потому здесь нет вражды. Те, кого жгли и пытали за Веру, терпимей к чувствам и воззрениям других.

– Это все очень интересно, но зачем ты мне все это рассказал? – поинтересовалась Ангела.

– Потому, что это наши возможные союзники, моя королева. Те, кто уже однажды бил клевретов герцога Гальбы и войска короля.

Ангела задумалась, одинокая морщинка исказила ее лоб, больно ранив мага.

Королева хотела войны. Минувшей ночью они окончательно решили этот вопрос.

– Ты любишь море, Гела? – спросил Гийом, когда они умиротворенные лежали, обнявшись после горячих ласк, впервые за долгое время оказавшись так близко друг к другу.

Сердечко принцессы билось очень быстро, ни как не могло успокоиться. Маг про себя звал ее «моя принцесса», королевский титул в его голове не вязался с это нежной беззащитной девочкой.

Свечи были погашены, Ангела любила ночь. Ставни закрыты, назойливые луны не могли забраться в комнату. Дверь в коридорчик, ведущий к гостиной, открыта – было жарко.

– Море? Люблю, хотя и была на нем всего два раза. Оно теплое, мягкое, необъятное, – веки Гийома были опущены. Но он чувствовал – она улыбнулась, – Ты хочешь увезти меня на море? – резко без перехода спросила она.

Чародей вздрогнул.

– Да. Я хочу, чтобы ты была в безопасности. Хочу счастья для нас с тобой. Для меня дом у моря – один из символов его.

– Я не хочу бежать. Камоэнс мой дом, – твердо сказал Ангела, повернулась на спину.

– Но ты же была готова следовать за мной прочь из этого дома, спасаясь от женитьбы с Марком Далацийским. Что изменилось?

– Все. Я опозорена. Бежала не сама – меня выгнали из собственного дома. Из моей, по праву моей страны. Гальба-убийца на троне. Я же, из милости спрятанная Патрицией, прячу имя свое от мелких торговцев,

– Не из милости. Из дружбы. Из верности. Она многим рискует, – поправил ее Гийом, – Гальба не вечен – он умрет. Ты вернешься. Если захочешь. Подумай, хорошо, подумай, любовь моя, стоит ли это королевство того, чтобы за него умереть? Или того, чтобы за него умирали другие? Главный враг – Кербон – мертв. Гальба потерял сына – пожинает плоды собственной гордыни и алчности. Я не хочу драться с ним. Я устал убивать. Я нашел тебя, сейчас обнимаю крепко-крепко, потому что боюсь потерять.

Ангела молчала.

– Уедем, уедем туда, где сможем быть счастливы. Короли – они не знают нашей любви. Был ли счастлив твой дядя? Нет. Хочешь, вернемся на мою родину – За Море. У меня там есть верный друг Готье, он увел у меня жену, ты помнишь эту историю. Но благодаря тебе, я на него не сержусь. Наоборот. Все, что пожелаешь, Ангела. Только оставь войну тем, кто алчет ее. Мы так долго шли к нашему счастью – не будем губить его.

Черный потолок, кажущийся небом, впитал его речь.

– Не могу, Ги, – прошептала она, прижавшись щекой к его плечу, – Это мой дом, мое место и мой долг. Будь со мной. Я знаю, ты устал, ты ранен, но не оставляй меня! Ты хочешь счастья и покоя, я жду мести и бури. Но только пройдя через бурю, корабль может достичь спасительного причала.

– В этом море нет причала. За одной бурей идет другая.

– Я тоже боюсь потерять тебя, Ги. Потому, что люблю тебя: сильного, доброго и преданного, как добрый рыцарь из детской сказки. Идеал – каких не бывает. Я раню тебя, несу страдания и тяготы. Опять принуждаю к бою, к крови и ранам. Мне больно, но я не могу иначе. Не могу забыть, кем была. Жить, зная, что место мое занято. Если бы мы сбежали – все было бы иначе. То был бы мой побег, мой решение покинуть родину. А так… Я должна вернуть себе трон.

Ты обиженно сопишь, словно большой верный пес, старания которого не замечает хозяйка. Прости. Прости меня, Ги. Я не держу тебя, мой верный герой. Подло и грязно использовать твою любовь. Ни в одной сказке нет такой неблагодарной холодной принцессы, как я. Забудь меня, мой чародей. Забудь, выкинь из головы дурную девчонку, что ломает твою жизнь. Прости и оставь… Вернись к морю… За Море… К друзьям… – голос принцессы дрожал, она дышала глубоко и громко.

На плечо Гийома – чувствительную кожицу затянувшейся раны – упали первые тяжелые капли.

– Ангела, – простонал он и стал покрывать ее лицо поцелуями, слизывая соленую влагу, словно пытаясь вместе с ней убрать боль принцессы, ее последние слова.

– Ги, оставь. Прости. Ги, – она пыталась оттолкнуть его, но руки ослабли.

– Никогда. Слышишь! Никогда. Любовь моя, – горячо повторял он, как обезумевший, лобзая ее лицо, шею, руки, груди.

Руки принцессы соединились за его спиной. Время остановилось. Все сразу потеряло свое цену и место в этой жизни. Все кроме их любви.

– Я не покину тебя, не брошу, не уйду, – нескоро, очень не скоро повторил Гийом эти слова, – Ты хочешь вернуться. Воскреснуть для Камоэнса?

– Да. Хочу, – уверенно отвечал Ангела.

– Мы вернемся. Я сделаю тебя королевой, клянусь нашей любовью. Ты станешь ею.

Принцесса мягко поцеловала его, утихшую страсть сменило глубокое чувство нежности. Один поцелуй как возмещение войны за корону. Гийому – любовнику и магу – этого было достаточно.

Когда Ангела уснула, он еще долго смотрел в потолок, хмурясь и морща брови, вспоминая имена, должности, привычки офицеров; расположение регулярных войск и места сбора дворянских ополчений; названия крепостей, количество солдат в гарнизонах; число рыцарских «копий», выставляемое той, или иной провинцией; цены скайских наемников.

Боевой маг, шесть лет защищавший Камоэнс от внутренних и внешних врагов, собирался принести в него войну.

– Прости, Хорхе, – прошептал он под утро, смыкая воспаленные глаза.

Глава 22

– Полюбуйся, – Антонио Гальба, регент-хранитель короны, швырнул Агриппе д'Обинье листовку плотной бумаги.

Он принимал маршала в старом кабинете Хорхе. Здесь ничего не изменилось с тех пор, как покойный король советовался и пил вино вместе с магом Гийомом. Камоэнсцы предпочитали преемственность и стабильность. Таким же кабинет был и во времена брата Гальбы.

Маршал с интересом взглянул на то, что так рассердило герцога.

Бумага была изрядно затерта, краска местами слезла, но рисунок был вполне ясен. Принцесса Ангела, объявленная умершей, грозно смотрела на маршала, ее чело украшала королевская корона. Подпись была лаконичной.

«За королеву! Смерть Гальбе – убийце принца!».

– Хорошее качество, – Агриппа вернул листовку, – Только личико у принцессы было полнее – здесь она слишком худая. Уже знаешь, кто мутит воду?

– Знаю, – буркнул Гальба.

– И кто же? Мачадо, или кто-то из западных графов?

– Рамон верен, я держу его за горло. А те старые бунтовщики дальше разговоров не идут – растеряли азарт и бесстрашие. Листовка отпечатана в типографии Кардеса.

Маршал вскочил от удивления. Лицо его исказила гневная гримаса, кулаки сжались.

– Опять?! Это не просто вызов – это плевок в лицо! Проблему «возвращенцев» нужно решать. Эти еретики сознательно приближают свой конец.

Герцог покачал головой. Он слишком спокойно отнесся к предложению Агриппы, хотя Маракойя была его головной болью и вечным напоминанием о поражении.

– Это не просто подстрекательский листок. Де Вега мертв – провинция спокойна. Мне донесли, что в Осбене появилась девушка похожая на Ангелу.

Агриппа хоть что-то сказать, но так и замер с открытым ртом.

– Вместе с ней замечен Гийом. И знаешь, – голос герцога-регента сделался непривычно тихим и доверительным, – Я верю, что это действительно принцесса.

– Она же погибла вместе с Гийомом и Гонсало!

– Не все так просто. Свидетель мог и ошибаться. Достоверных свидетельств нет. Много загадок. С той погони не вернулся еще один мой…э-э слуга – Гюрза.

– Слышал, – Агриппа сморщился, словно увидел перед собой кучу нечистот.

– Так нет ни тела его, ни известий. Марк де Мена, до этого контролировавший Гюрзу, исчез из дома своей любовницы этой ночью. Вещи на месте – его нет. Потаскуха Ирмана сошла с ума – молчит и трясется. Слишком много совпадений.

Агриппа некоторое время переваривал град новостей. Выпил бокал вина. Заговорил.

– Чертовщина! Что будем делать, Антонио? С Гийомом шутки плохи, Ангела слушается его. Тем более, после всех перипетий, в которых она показала себя смелой и деятельной особой. Есть опасность гражданской войны. Все недовольные прежним королем и тобой присоединятся к принцессе.

– Так и есть. Маг на свое золото нанял скайцев. Ангела шлет письма. Первые мы перехватили, но будут другие.

Маршал вспомнил события двухлетней давности: пограничная война с Алькасаром и восстание Пяти Графов. Ангела против Гальбы – все прежнее покажется мелкими трудностями. Обязательно вмешаются соседи.

– Попробуй договориться. Лучше с принцессой, – быстро уточнил Агриппа, мысль о торге с Гийомом – вероятным убийце принца и Феррейры, была для него не переносима, – Пойди на любые уступки, но примирись.

– Я уже принял такое решение. Рамон в эту минуту трясется по дороге на Кардес. У него огромные полномочия. Основная цель его миссии – склонить к нам Ангелу. Другая, не менее важная – убить Гийома. По исполнении второй и первая не так важна. Я буду молиться о счастливом исходе, – Гальба достал из-под рубашки нательный знак песочных часов, – «Да будет все смерено и взвешенно по делам нашим и мыслям. Да не минет никто Судьи Небесного. Да сгинет зло!», – закончил он фразой из молитвы.

– Да сгинет, – негромко повторил маршал, – Я выезжаю на границу – проверить крепости и провести смотры наемников и рыцарских ополчений. Близится осень – хлеб созреет – лучшее время для набега. Лазутчики Архенасолы пишут, что султан Хамди не знает на какую страну указать ятаганом. На нас или на Тронто. В свете последних новостей… Я забираю набранных тобой наемников: лагрцев и имперцев из Хальцеда.

– Нет. Усиль границу тысячью гвардии, наемников не трогай. Рамон может провалиться.

«А бунты надежнее подавлять чужаками», – продолжил про себя его мысль Агриппа, отчетливо почуяв в воздухе запахи свежей крови и дыма от горящих деревень. Впрочем, Ангела с Гийомом так же опираются на скайские пики.

– Хорошо.

Прощаться не стали. Подходя к двери, маршал обернулся.

– Скажи, Антонио, ты ни как не причастен к убийству принца? Пусть даже случайно.

– НЕТ! – прокричал-прорычал регент. Он сильно постарел за последние месяцы, волосы поседели, морщины изрезали лицо, только взгляд остался прежним – холодным, жестким буравящим насквозь.

– А твои тайные помощники и союзники?

– Нет, – Гальба успокоился, – я клялся Хорхе защищать его сына. Принц был мне близок. Когда Педро пропал в море, я привык считать его и своим наследником тоже. Зря я разрешил дурочке Ангеле увести его из дворца, – на миг Агриппе показалось, что перед ним чужой старик – оправдывать и сожалеть было не обычае герцога.

– Я верю, что ты невиновен. Но чем больше думаешь, тем больше кажется, что Гийом этого не делал. Не в его обычае воевать с детьми. Зачем он возвращается? Ангела весьма умна – раскусила бы его обман.

Агриппа знал, что герцог не говорит всей правды. Кто-то подделал его подпись и выпустил государственных преступников из Седого Замка, чьи тела нашли рядом с Феррейра.

* * *

– Ха! Знаменитый колдун! Вот мы видеться опять! – медвежья лапа сдавила ладонь чародея.

Гийом даже и не думал сопротивляться – можно было руку сломать.

– Как видишь, я самый. А ты все так же шляешься по свету?

– Прошлый зима уйти от Хорхе. Он мало платить и не воевать. Ты платить и воевать – я с тобой! – громовой бас скайца разносился по всей резиденции графов Кардес.

– Для этого я и попросил графиню организовать нашу встречу. Мне нужны солдаты.

– Солдаты? Ха! Мы есть лучшие солдаты. Пикейщик. Арбалетчик. Купи нас за золото, и мы твой! – грубое лицо скайца, украшенное шрамом от сабли, тряслось от смеха. Война для Ханрика Оланса была наивеселейшим занятием. Роскошная черная борода, давно не знавшая расческу, довершала разбойничий облик.

– Условия оплаты просты: три золотых в месяц пикейщику и шесть арбалетчику. На найме выдача аванса за два месяца, – чародей предложил справедливую цену.

Меняя остиякские и далцийские веселя на золото, Гийом выгреб казну Патриции, купцы Осбена так же приняли активное участие в этой операции. На срочном обмене маг потерял тридцать процентов, но все же собрал огромную сумму – почти двести тысяч золотых. Заплатив наемникам сполна, маг становился нищим.

– Нет, – скаец решил поторговаться, – Пять пикейщику и девять арбалетчику.

– За кого ты меня принимаешь, Оланс? – возмутился Гийом.

– Ты думаешь большое дело, да колдун? – скаец улыбнулся радостно и свирепо, – Будет много кровь. Ты нуждать верный солдат. Мы есть самый верный. Я хорошо служить Рикхардо. Ты знать. Мы – лутший солдат.

– Хорошо. Сколько ты можешь набрать воинов? – сдался маг.

Выбора у него не было. Скайцы были единственными доступными наемниками. Община Оланса, чьи земли граничили с Кардесом, пользовалась особым уважением даже среди скайцев.

– Пика – до шести тысяч зольдат. Арбалет – полторы. Тебе везти. Контрактов мало – солдат дома. Мы быть здесь через две недели.

– По рукам, – согласился маг.

* * *

– Я хочу вернуть себе корону отца, – объявила Ангела Патриции и ее маршалу Франческо.

– Разреши использовать Кардес, как базу для сбора войск, – попросил следом Гийом.

Патриция вздохнула и ответила спокойно:

– Я была готова услышать эти слова, Ангела. Ты не из тех, кто легко сдается и уступает врагам, прощая обиды. Гийом, ты настоящий рыцарь, как бы на тебя не клеветали.

Ее речь перебила скомканная ввиду женщин ругань Франческо. Но даже в этом виде тирад заслуживала восхищения.

«Графиня, зачем нам рисковать головой – вмешиваясь в эту грызню за корону?», – таков был ее общий смысл.

– Вы забыли один важный момент, Франческо, – возразил ему чародей, – Наш враг «по грызне за корону» герцог Антонио Гальба – истовый ратофолк. Подумайте, как скоро он навестит вас, если укрепиться на троне. Совет епископов в Мендоре давно жаждет или пересвятить маракойцев, наложив тяжелую пятину; или же истребить вовсе.

Старый рыцарь побагровел.

– Пусть только попробуют! Мы уже били их вместе с Риккардо, видать забыли урок!

– Против всего Камоэнса вам не устоять. Да и мало найдется желающих в одиночку воевать со всем королевством, – Гийом был не умолим, – Помочь Ангеле сейчас – ваш единственный шанс.

– Я клянусь, что, взойдя на трон, уровняю в правах всех жителей Камоэнса, не взирая на различия в верованиях! – торжественно заявила Ангела.

Слова ее пришлись весьма кстати.

– Это смелый шаг, девочка, – голос Патриции де Вега резко изменился, стал очень серьезным. Она была всего лишь на четыре года старше Ангелы, но слова ее не казались нелепым, – Если ты официально объявишь об этом, как законная королева – вся Маракойя будет на твоей стороне.

– Клянусь. Так и будет, – повторила принцесса.

Франческо встал и неуклюже поклонился, тряся большим животом, – вставать на колени здесь не привыкли.

– Простите меня за грубость, моя королева.

Первый шаг был сделан.

Этим же вечером Патриция собрала в резиденции дворян, богатых и влиятельных горожан, священников трех городских храмов, двух сельских старост, оказавшихся в Осбене, офицеров милиции Кардеса, и нескольких паасинов.

Графиня представила им королеву Камоэнса, которую некоторые уже могли видеть на улицах. Ангела выступила с речью, рассказав о подлом убийстве принца Хорхе и мерзком герцоге Гальбе, занявшем трон. О том, как покушались на нее саму. Призвала верных подданных помочь в восстановлении справедливости. Повторила клятву, данную ранее Патриции и Франческо. Пообещала достойно наградить всех, кто не оставит ее в этот трудно время.

Ее сменил Гийом. Он простым и понятным языком описал перспективы правления Гальбы, угрозу все-камоэнского Похода Веры. Объявил о наборе войска, и жалование будущим солдатам.

Собрание взволнованно шумело до самой ночи. Неожиданно для себя кардесцы – еретики из глухой провинции – стали вершителями судеб всего государства. Сама королева просила у них помощи против общего заклятого врага. Коварство Гальбы потрясло этих простых и честных людей. Посовещавшись, собрание торжественно присягнуло юной королеве, обещая помощь людьми и деньгами.

Гийома здесь не любили, помня его прошлые деяния, но уважали, как достойного противника. История его любви к принцессе вызвала неподдельное сочувствие. Кардесцы были мягки к сословным барьерам. Дворяне здесь занимались торговлей и разработкой шахт, роднились с купцами. А сами графы де Вега были знамениты еще и тем, что всегда женились только по любви.

Утром доверенные гонцы отправились по соседним графствам, неся волнующую новость, созывая графов на большой совет. Ангела, не покладая рук, писала письма всем шестидесяти трем грандам Камоэнса. Разъясняя правду, опровергая лживые слухи, объявляя о своем скором возвращении. В перерывах она встречалась с людьми не зависимо от положения, узнавая свой народ.

Гийом тоже написал письмо – скайской общине, что давала наемных солдат покойному Риккардо. Патриция отдала ему все атласы и карты своего мужа. Чародей планировал путь будущей армии, размышлял над ответным действиями Агриппы д'Обинье.

Из всех обитателей деревянного замка де Вега только Кармен Феррейра не разделяла общего возбуждения.

– Она все-таки уговорила тебя вернуться.

– Да. Я не смог ей отказать, – он неловко пожал плечами, будто извиняясь.

– Осторожней, Гийом. Помни наш прошлый разговор. Береги себя и постарайся, что бы твою Ангелу не сменила холодная Королева.

Глава 23

Великие дела удавались тем, кто находил в себе силы вставать раньше соперников. Рамон Мачадо – Министр Монеты – прочно уяснил себе эту простую истину. Он, любивший роскошь и удобства, всегда просыпался засветло; был первым, кому открывал дверь привратник казначейства. После бессонной ночи он обычно не ложился вовсе. Гранд по происхождению, Рамон всегда считал себя достойным высших постов, верил в свою судьбу, и не жалел ни пота, ни крови, ни интриг, для достижения поставленных целей.

Ни один золотой в Камоэнсе не проходил мимо его рук. Умение создавать деньги из воздуха обеспечивало благосклонность короля. Мачадо был инициатором реформы, что отобрала у грандов половину привилегий, переведя золотые потоки в казну государства. Знать, обескровленная и разбитая в неудачных бунтах и волнениях, даже не пыталась сопротивляться.

Король был весьма доволен. Его финансы укреплялись без увеличения налогов на крестьян и горожан. Доверие к золотой и серебряной монете Камоэнса росло. Мачадо – влиятельный и разбогатевший – отвечал презрительными усмешками на обвинения обнищавших графов. Он мог себе это позволить.

Мачадо никогда не брал взяток – сделав неподкупность своим знаменем. Хорхе ценил министра, несмотря на его политические амбиции, закрывал глаза на маленькие вольности с государственными деньгами. Рамон был верен королю и желал быть первым из его вельмож.

Смерть Хорхе подрубила стремительно растущее дерево Мачадо. Фамильный Дуб на гербе стал крениться, грозя пасть навсегда. Только грандиозная интрига могла восстановить прежнее благосостояние. Граф Рамон морщил большой лоб, ведя расчеты всю дорогу до Осбена. Он знал, что ставкой будет жизнь, но невообразимый выигрыш в случае удачи толкал на риск.

Конвой посла подъезжал к Осбену, время близилось к обеду. Дорогу, плавно переползающую с одного невысокого холма на другой, окружали поля высокой спелой пшеницы. Огненно желтой, налившейся силой, зовущей серп жнеца. Лето заканчивалось, уступая силу осени, но еще не сдавалось, даруя напоследок адскую жару.

Все живое, спряталось, пережидая в тени полуденное пекло. Только стаи толстых мух вились в воздухе, рядом был большой лагерь скайцев – шумное беспорядочное сборище разноцветных палаток. На соседнем поле лугу паслись лошади из их многочисленного обоза.

Свитские Рамона, измученные долгой дорогой и краткими ночевками, удивлялись выдержке сеньора, как физической, так и душевной.

Мачадо старательно сохранял невозмутимость. Лениво зевал, прикрывая рот ладонь в тонкой перчатке. Казалось, ничто нем могло удивить его. Но мысленно он уже оценивал силы наемников пять-шесть тысяч. На пути попадались конные отряды, королева собирала рыцарей. Она была готова к войне.

У ворот города путь конвою преградил большой отряд конных латников и арбалетчиков. Несмотря на жару, они были в полных доспехах, поверх которых был нацеплены белые плащи с красным ястребом. Всадники были готовы к бою.

– Кто вы такие? – грозно спросил старший из них, хотя сам, конечно, знал от предыдущих застав, кто направляется в город.

Его вопрос подкрепили поднятые арбалеты и наставленные копья. Спутники министра схватились за мечи. Многие из них с дрожью и ненависть вспоминали алого ястреба на плащах кардесцев.

– Граф Рамон Мачадо – министр Монеты – везу послание Ангеле, дочери короля Карлоса, принцессе Камоэнса и наследнице престола от герцога Антонио Гальбы – регента, – на одном дыхании выдал министр. Он против инструкций регента именовал Ангелу наследницей, и теперь ждал результат своего опасного, но хорошо продуманного поступка.

Его ожидания оправдались. Ангела изъявила желание немедленно увидеть Мачадо. Графу не дали времени на подготовку, сразу же отконвоировали в резиденцию де Вега, обещав позаботиться о свите.

Деревянные полы тихо поскрипывали под ногами. Рамон был крепок, но широк в кости и невысок, поэтому чувствовал себя очень неудобно, окруженный высокими стражами. Прохлада и сумрак замка хранили опасность. Кто знает, как изменилась Ангела? Что задумал холодный, злопамятный и хитрым Гийом?

Стражи распахнули обе створки двери. Рамон чуть зажмурился – зала была наполнена светом. Ангела сидела на неком подобии трона – резном жестком кресле с высокой спинкой. Лоб ее украшал золотой обруч с рубинами и изумрудами. Лицо было непривычное – властное и серьезное. Принцесса подурнела с момента их последней встречи – осунулась и потеряла прежнюю веселую беззаботность. Больше в зале никого не было. Отсутствие мага обрадовало посла.

– Принцесса! – Рамон, остановился в трех шагах и опустился на одно колено.

– Встаньте, граф. Мы не во дворце. Церемонии ни к чему. Вы посол врага.

– Я?! – возмутился министр, – Что вы? Я всегда был вашим другом и поклонником! Ничто, даже мрак последнего лета не может нарушить мою преданность вам!

Горячность Мачадо чуть ослабила тон принцессы, именующей себя королевой.

– Рада слышать. Зачем вы здесь, Рамон? Чего хочет Гальба: голову Гийома и мою рабскую покорность? – ее голос был спокоен, но опытный придворный интриган Мачадо заметил волнение, мелькнувшее в карих глазах.

– Вы почти угадали, – вздохнул он, – позиция герцога жестка, – А где сам Гийом? Такой важный вопрос следует обсуждать вместе с ним.

– Его сейчас нет. Будет позже. Говорите, – приказала Ангела, – Или вы считаете свою королеву глупой дурочкой, которой крутит и вертит злой чародей?

– Нет, моя принцесса. Я всегда уважал вас за ум, – Рамон, так и не вставший с колен, но подошедший ближе, взглянул ей в глаза, – Ум, присущий, простите меня за грубость, совсем не женщине, а государственному мужу – правителю.

Ангела не оскорбилась, улыбка на миг посетила ее губы.

– Герцог настроен решительно. Чудом спасшуюся от злого мага принцессу он еще потерпит. Королеву же нет. Вас объявят самозванкой. Агриппа д'Обинье, прозванный мечом Камоэнса, поддерживает Гальбу. Вы несете раскол и войну, маршал приложит все усилия, чтобы сохранить страну. Вдобавок ко всему, Гийом – его кровный враг. Истинная подоплека гибели Филиппа д'Обинье вам известна.

– Гальба уже начал войну. По его приказу убит принц, – Ангела лукавила, зная правду, – Я успокоюсь, лишь увидев его труп, – заявила она и выжидательно посмотрела на Мачадо, чувствуя, что этот амбициозный краснолицый министр, хочет сказать что-то важное.

– В гибели принца много темных пятен. Герцог готов войне. Он нанял около десяти тысяч наемников – страна живет под его тиранией, любое сопротивление будет подавлено жестоко в назидание другим. Вы не боитесь смерти, принцесса? – Рамон внезапно взглянул ей в глаза.

Ангела отпрянула назад.

– Гийом вас не спасет. Сил у него не хватит. Самозванку схватят и казнят. Медленно и мучительно, – Мачадо тихо растягивал эти слова, – Палачам все равно, кого пытать. Вы признаетесь во всем. В обмане, в пособничестве Гийому, в убийстве принца, в заговоре с Остией. Только бы убрали щипцы от грудей, да раскаленное железо от ног.

– Вы меня не испугаете, – в ее голосе появилась неуверенность.

– И не пытаюсь. Просто говорю правду. Погибнут все ваши друзья и подруги. Все, кто может опознать вас. Кто от рук палачей. А кто от тайных убийств. Но самое страшное – вас скорей всего оставят в живых. Гальба проявит милосердие, вы – его родственная кровь. Ангела, представьте себе долгие годы в подземелье: мрак, холод, голод, крысы. Умереть вам не дадут.

– Хватит! – остановила его девушка, – Герцог вас хорошо проинструктировал. Довольно.

Низкорослый, толстоватый министр умел быть страшным, на пути к своей должности он уничтожил не одного человека.

– Хорошо. Но есть и другая перспектива: почет, уважение и право на свободу в разумных приделах. Вы даже станете королевой – выйдя замуж за достойного кандидата. Вероятней всего, за Агриппу.

– Эта ваша речь сладка настолько же, как прежняя была горька.

– Да. Гальба не вечен. Подумайте о перспективе. Агриппа – благородный человек. Он будет уважать вас, как женщину, и как королеву.

– И что же хочет герцог взамен?

Рамон Мачадо ответил.

– Никогда! Слышите, никогда! – закричала Ангела.

Министр погрустнел, отвел взгляд.

– Я боюсь за вас, принцесса, – тихо сказал он, – я не выдержу вашей гибели.

– Что вы сказали?

Мачадо не ответил, он по-прежнему стоял перед ней на коленях, не замечая усталости в ногах.

– Я всегда помогу вам, Ангела. Но силы мои ограничены. Подумайте хорошо обо всем, ничего не отвергая, – он вновь взглянул ей в глаза, поднялся, поцеловал руку и вышел, не оборачиваясь.

Принцесса замерла и не решилась его окликнуть, или остановить.

На потолке в спальне, отведенной королеве и магу, неизвестный мастер изобразил красивый пейзаж – радугу, встающую над замком, залитым ярким солнцем. Ночью это изображение было не доступно человеческому глазу, поэтому Гийом представлял на черном потолке звезды. Много-много звезд. Он любил чистое небо, после захода солнца.

Магу не спалось, несмотря на тяжелый день, проведенный в дороге – он ездил в лес к паасинам, договариваться о помощи. Ему удалось вырвать у Лойала обещание дать хотя бы пятьсот стрелков, вместо желаемых полутора тысяч. Старейшины лесного народа не хотели рисковать, вмешиваясь в схватку гигантов. Только просьба Патриции решила вопрос. Паасины встали под знамена Ангелы не как верные подданные, а так же, как и скайцы – наемниками.

Разговор с Мачадо прошел без него, но все и так было ясно – министр приехал, как разведчик. Цель – запутать, обмануть, внести разлад, узнать силы, потянуть время. Ангела, спавшая на руке чародея, ворочалась во сне. Ловкий политик Мачадо сумел заронить в нее зерно беспокойства. Девушка боялась войны, надеясь в душе на чудо. Этой ночью она отвергла ласки Гийома, тяжелые мысли в голове давили все прочие желания.

Гийом смотрел на потолок, где перед его взором вспыхивали и гасли звездочки, он их считал. Дурное предчувствие тревожило мага. Странная апатия мешала действовать.

Тысяча двадцать. Тысяча двадцать одна. Тысяч двадцать две…

Неожиданно все огни погасли разом, и небо упало на мага. Он закричал, но звука не было слышно. Хотел двинуть рукой, но тело не повиновалось. И не на кровати он лежал, а падал в бесконечную пустоту.

Маг летел вниз, тщетно открывая рот, страх охватил его душу. Вверху загорелись два огромных желтых глаза. Их огонь не давал света. После Гийом увидел руки – руки, тянущиеся к его шее, он не видел лица, но знал хозяина – Гальбу. Сильные пальцы, согнутые крюком, еще не достигли его, но Гийом уже начал задыхаться, что-то лезло под кожу, давило.

– Гийом! – дружеский голос дал надежду.

Падение остановилось. Риккардо де Вега ступал по мраку, как по снегу, проваливаясь по колено. Властитель Кардеса был одет просто – рубашка и штаны, да черный наруч на левой деснице, на нем смирно сидел красный ястреб.

– Будь осторожней с просьбами, друг. Их всегда слышат, – ястреб взмыл вверх, алые отблески крыльев разогнали тьму. Исчезли руки и желтые глаза.

Де Вега исчез, грустно улыбнувшись напоследок. Ястреб приземлись на землю рядом с магом. Обратился крепким бородатым мужчиной с суровыми, но добрыми глазами. Толкнул мага.

– Вставай, дурак! Нашел, где лежать.

Гийом оттолкнулся локтями. Проснулся.

Ощутил что-то острое на горле. Сглотнул. Задумчивая Ангела с силой водила пальчиком по его шее. Маленький ноготок царапал кожу. Она не гладила мага, словно резала.

Маг перехватил руку, перевернулся на бок, поцеловал. Ее губы были очень горячие.

– Что с тобой?

Молчание. Вопрос, поставивший в тупик.

– Я уже не такая привлекательная как раньше, Ги? Ответь честно.

– Нет, что ты? Ты самая красивая женщина на свете, любовь моя! – чародей понял, что Ангела не хочет с ним говорить.

– Докажи! – звонко потребовала она.

Поцелуи ее были такими горячими, как и тело, Ангела болела, но Гийом не чувствовал очага нездоровья. Причина таилась не в проблемах со самочувствием, она была здорова физически. В другом… И его боль за любимую не могли заглушить ей неожиданные ласки.

Наследующий день Рамона Мачадо опять вызвали к принцессе, стража сказала: «к королеве». Та же зала. Почти то же время. Только Ангела была не одна. Рядом с троном стоял Гийом – худой, бледный и пугающий – сумевший уничтожить лучших людей герцога, обойти все ловушки, провести принцессу незамеченной через все королевство. Сторожевой зверь, равнодушный к гостям и безжалостный к врагам.