Текст книги "Меч, палач и Дракон"

Автор книги: Александр Рау

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 29 страниц)

– В сторону! Быстрей за весла, парни! Заворачиваем! – закричал он, но было уже поздно.

Окованный медью нос галеры разломил хрупкий баркас как щепку, раздавив нескольких моряков.

Штурман, изрядно хлебнувший воды, вынырнул, надеясь, что это ошибка. Все сомнения развеял арбалетный болт, что разом угомонил барахтающегося рядом матроса. Штурман набрал в грудь побольше воздуха и нырнул, сопровождаемый криками гибнущих товарищей.

Луис де Кордова – поэт и советник министерства Финансов – очнулся от боли в ломаемых пальцах правой руки. Услышав его стон, маг разжал свою узкую ладонь, и стал массировать затекшую до синевы кисть.

– Вот так, вот Луис, – сказал он грустно, – Запомните эти строчки: Но есть и тот, кто плывет чрез невзгоды. В светлый новый загадочный мир – Человек!

Глава 5

К особняку Марии де Тавора – признанной светской львицы – съезжались кареты. Вот уже целую неделю она с блеском справляла свое двадцати семилетие, не скупясь на расходы, тратя целое состояние.

Многие шестнадцатилетние девушки, впервые попавшие на осенние балы, могли позавидовать чистоте и здоровью ее кожи, румяному лицу, ослепительной белоснежной улыбке и стройному стану.

Покойный герцог, что был старше ее на сорок лет, умер вскоре после свадьбы, и Мария зажила в свое удовольствие, став звездой королевского двора. Богатая, красивая, своевольная, она в тонкости познала куртуазную науку. Поэты посвящали ей стихи, дворяне дрались на дуэлях из-за ее улыбки.

Гийом ее не любил, и чувство это было взаимным. Когда-то их связывал короткий роман. Покровители герцогини желали узнать о нем побольше, а сама Мария надеялась подчинить себе самовольного королевского мага. Но ничего из этого не вышло, цепь интриг породила кровь, что заставляла их холодно улыбаться друг другу при встрече, искать подвох и опасность в каждом слове. Потому-то Гийом и был приглашен на вечер поэзии, что решила провести герцогиня.

Особняк владетелей Таворских был убран и обставлен с поистине варварской роскошью: фигурные вазы и бесстыжие обнаженные статуи времен легендарной панцайской империи, высокие и мягкие алькасарские ковры, шкуры редких зверей из лагрских лесов, редкие картины, золоченые кожаные обои из Остии, хрустальные люстры. Воздух наполнен дорогими ароматами наурских благовоний.

Гийом скучал во втором ряду зрителей, что широким полукругом обступили хозяйку дома и поэта де Кордова. Оба улыбались. Мария де Тавора тонко и хитро, поэт широко и открыто.

– Что-то вы стали редко бывать у меня, Луис, а ведь когда-то клялись в любви?

– Реку времени не запрудить, прекрасная Мария, мне не удалось сорвать для себя вашу розу. Я отчаялся, в пал во мрак и забвение, откуда меня вывела новая любовь – моя Изабель, – он чуть повернул голову и с нежностью посмотрел на жену.

– Предатель! – согласно незримому плану неписанного спектакля рассердилась герцогиня.

– Вовсе нет. Я искуплю сейчас мою вину. Вот мой сонет. Лучший за последний год. Для вас написан он. Внимайте: Вы мой, свет, не отразимы, потому-то ангел мой, против воли вы любимы, всеми, в том числе и мной. В вашей воле, дорогая, никого не полюбить, но любить вас больше рая, вы не в силах запретить. И, пускай, неумолимы, вы, но с вашей красотой, вы пребудете любимы, всеми, в том числе и мной.

– Браво! – воскликнул Рамон Мачадо – граф, министр Финансов и любовник прелестной вдовы.

Выглядел он немногим старше Гийома. Король Хорхе не любил стариков на службе у государства. Как он говорил, им не хватает энергии, какие мысли, когда кости ломит и почечуй мучает.

Рамон Мачадо не был ни красавцем, ни образцом рыцаря: невысокий, толстоватый, краснолицый. Женщин привлекла явственная аура власти и силы, исходившая от неказистого министра. Гордыни и амбиций Мачадо хватило бы на троих чародеев.

Мария де Тавора любила близость сильных мира сего. Прежним ее любовником был Агриппа д'Обинье – маршал и министр Меча, к несчастью женатый. Супруга маршала не давала развод и так упорно боролась за него, что прославленный полководец, как это часто бывает, капитулировал перед ней, опять став примерным семьянином. Немалую роль в этом сыграл разговор Луизы д'Обинье с герцогом Гальбой – давним другом и наставником маршала.

– Присоединяюсь, – поклонился в пояс Мигель Клосто – дипломат и скандальный весельчак. Поклонился и заметно покачнулся, – Вы сказали за всех, Луис.

Вина гостям в этом доме не жалели.

Луис раскланялся гостям и вышел из полукруга. Изабелла – рыжеволосая красавица в платье любимого ей изумрудного цвета – сжала руку мужа.

Маг посмотрел на них, и подумал, что эта девушка удивительной, почти кукольной красоты, могла бы быть его; но не было бы тогда в ее глазах ни радости, ни любви.

– Гийом, ваша очередь! – нарушил его отвлеченность необычайно приветливый голосок Марии де Тавора.

– Я не поэт, – ответил он.

– И не важно, – встрял Мигель Клосто, – Читай чужие, все равно, мы в этот вечер славим герцогиню!

– Стих мой короток: всего четыре строфы, – нехорошо улыбнулся Гийом.

Взгляд его против приличий нагло уперся в глубокое декольте герцогини.

 
Губы ее – пламя,
Трепет – ее стан.
Пусть никто ее не ласкает,
Не целует никто в уста.
 

Читал он медленно, четко, словно рубя фразы. Стих звучал, как проклятье, притом, что читал его маг. Зал замер в шоке. Герцогиня побледнела, ее любовник потерял дар речи.

Гийом лишь на миг упредил взрыв, добавив строчку:

 
Никто, кроме меня.
 

Первым захохатал все тот же Мигель.

– Ай да, Гийом. Вот какие у нас маги! – он громко зааплодировал.

Вслед за ним облегченно рассмеялся весь зал. Гийом поклонился и вышел из круга. Ему надоело это развлечение, захотелось выйти на воздух.

На террасе его догнал Мигель.

– Опять вы? – раздраженно спросил маг, – советую на сегодня отказаться от вина.

Небо над ними было усыпано яркими звездами, так густо, что дух завораживало, и совершенно не хотелось ни о чем говорить. Только стоять и смотреть вверх.

– Пятую строчку вы придумали сами, – сказал внезапно Мигель, – опасная шутка.

– А вы, вижу, пьяны не больше, чем я, – оглядел его Гийом, – Я хорошо отношусь к вам, Мигель, поэтому, не стоит так больше поступать, поссоримся. Играйте в наблюдателя с другими.

– Будьте осторожны, – предупредил его дипломат, – Я слышал, как герцогиня обмолвилась Рамону Мачадо: «Мне обещали, что сегодня Гийом получит хороший урок».

– Спасибо, друг.

Танцы – венец любого вечера, где есть и мужчины, и женщины. Карты и разговоры надоедают всем, даже старикам, что на время оставляют все прочие дела, дабы понаблюдать за парами.

– Гийом, вы не нашли себе дамы? – милая женщина – Кармен.

Бывшая любовница графа Риккардо де Вега – фактически жена, бывшая ему одновременно и помощницей, и советчицей, почти старшей сестрой. А с недавних пор супруга Бласа Феррейра, честного гвардейца нисколько не смущало ее прежнее положение. Кармен – высокую, стройную обладательницу темно-русых вьющихся волос – нельзя было не заметить.

Маг близко познакомился с ней на похоронах мятежного графа, сдержавшего слово, данное королю, и покончившего с собой через полгода после провала восстания.

– И не искал, – Гийом никогда не танцевал.

– От чего же? Вы красивый и интересный мужчина, – Кармен Феррейра с интересом смотрела на него.

Блас, державший ее за руку, терпеливо ждал. У него в этой жизни было всего три священные привязанности: Мария, Хорхе, Камоэнс.

Злые языки, во множестве водившиеся при дворе, обходили молчанием капитана гвардии и его жену. Смертельно опасно задирать лучший меч Камоэнса. Тем более что сам король был гостем на его свадьбе.

– Не люблю, не хочу, не умею, – маг вежливо улыбнулся, – Веселитесь, Кармен, пользуйтесь моментом. Разговор со мной скучен.

Сидеть остались только желчные старики, да несколько картежников. За столиком в темном углу пара профессионалов обыгрывала молодого белокурого паренька провинциального вида. Он то краснел, то бледнел, но из игры не выходил. Судя по аккуратным стопкам монет на столе, он уже спустил немало золота, и теперь ставил на кон один из своих перстней с ярко-желтым камнем.

Гийом знал, что после полуночи парень спустит все и подпишет не одну расписку.

Музыканты вдруг замолчали, отложив инструменты. Гости засуетились, вскоре выяснилась причина внезапного оживления.

Лучезарно улыбаясь, в праздничную залу ступила принцесса Ангела. Рядом с ней, бережно сжимая царственную ручку, гордо шествовал Гонсало де Агиляр – первый из учеников Бледного Гийома, гранд Камоэнса по происхождению.

Они смотрелись очень красиво. Принцесса в национальном платье с обнаженной шеей и плечами, глубоким декольте и длинными рукавами, через разрезы в которых мелькали белоснежные руки. Ее прелестные каштановые локоны струились по плечам и спине, распущенные тем способом, что требует подготовки большей, чем иная прическа.

Молодой чародей в золотистом халате, подпоясанном широким алым шарфом, в высоких сапожках, светился от счастья. Золотой обруч на лбу с большим рубином посредине приятно оттенял его темные волосы.

– Принцесса, для меня это большая честь! – в голосе хозяйки слышалась неподдельная радость, Ангела никогда не была ее соперницей.

Герцогиня относилась к открытой и предельно честной в общении принцессе с покровительством и сочувствием, не видела в ней соперницу. Ангела, бедняжка, имела столько возможностей, но не пользовалась ими.

– Благодарите, Гонсало, он в разговоре убедил меня посетить ваш уютный дом, – улыбнулась принцесса.

Гийом не отрывал от нее глаз, пока это было возможно и не привлекало излишнего внимания – на гостей отвлеклись все, даже картежники.

– Я всегда ваш верный слуга, Ангела, скажите – исполню любое желание! – заявил Гонсало под одобрительный шепот зрителей.

– Тогда будьте не слугой, а рыцарем, слуг у меня хватает, – ответила принцесса.

– Прошу, откройте новый танец, – заявила Мария де Тавора.

Принцесса с радостью согласилась. Остановившиеся пары вновь закружились. Маг лениво крутил в руках почти пустой бокал, время от времени подавляя зевоту. Никто не видел за этой привычной маской его истинных чувств. Он чувствовал себя одиноким и лишним среди чужого счастья.

Гонсало де Агиляр – выходец из обедневшей фамилии – мог пригласить принцессу и держать ее за талию, прижимая к себе чуть сильнее, чем того требуют приличия. Он – свой для аристократов.

Гордому и напыщенному Гонсало, не сделавшего в жизни ничего по-настоящему стоящего, можно громогласно заявлять о своей несчастной любви к принцессе. Это вызовет лишь сочувствие и уважение – все как полагается, каждая принцесса имеет воздыхателей, иногда их даже выдают за соотечественников.

Если бы на месте де Агиляра был он, то поднялся бы скандал. Заслуги перед Камоэнсом значения не имеют; знания и умения – тоже, как и богатство. Нужно происхождение от древних разбойников и воспитанная на этом вековая спесь.

Кружатся счастливые пары: Гонсало и Ангела, Луис с Изабеллой; Блас и Кармен. Даже герцогиня и та страстно прижимается к министру Мачадо. Вьются пышные юбки и подолы платьев.

Тонкое стекло едва не затрещало, успел ослабить хватку.

Маг решил подняться на крышу, он любил ночной город. Света в доме де Тавора не жалели, но это не останавливало парочки, целующиеся в коридорах. Тех из них, кто отвлекся, ослабил объятия, обернулся, тут же оставляла сладостная истома – лицо чародея пугало.

У одной двери маг остановился.

– Все будет, как я сказал. Напоим, подпишет, а потом никуда не денется – придется отдать имение. Или девку в постель пьяному подложим, проснется – ужаснется, сам предложит, чтобы жениться не пришлось… – горячо втолковывал кому-то знакомый по королевскому двору мужской голос.

Он хмыкнул, покачал головой и пошел дальше.

Внезапно из двери дамской комнаты, что впереди по коридору, выскочила сеньора в красном платье. Походка ее была неверной, шатающейся. Гийом брезгливо поморщился – терпеть не мог пьяных женщин – уступил дорогу. Но сеньора качнулась, запнулась и, падая, схватилась за жилетку мага, надетую им в этот вечер поверх привычной рубашки с широкими рукавами. Раздался треск отрываемых пуговиц.

Гийом взял ее за плечи, осторожно помог встать. Сеньора заботу не оценила.

– Оставьте меня, нахал! – пьяный вопль дополнила увесистая пощечина.

Сеньора освободилась и, гордо дернув длинным носом, удалилась, все так же пошатываясь. Щека тут же загорелась. Ногти попали по больному месту – рана от ледяной иглы Кербона не успела полностью зажить.

Любование ночным городом откладывалось. Гийому нужно было зеркало и достаточно света. Исцелять себя намного труднее, чем другим. Маг вздохнул и пошел обратно, искать требуемое.

– Господин, вас ищут, прошу скорее за мной! – окликнула его служанка с незапоминающимся лицом и непонятным возрастом.

– Что случилось? – спросил он.

– Быстрее, сеньор. Быстрее, – отвечала она на бегу.

Второй этаж. Вереница коридоров, знакомые комнаты. Когда-то Гийом был здесь частым гостем.

– Туда, вторая дверь налево. Скорее! – служанка вдруг остановилась.

Маг свернул за угол. Резко остановился у двери. Вздрогнул, ощутив хорошо знакомую мерзкую ауру. Человеку за дверью было очень плохо, как душе, так и телу. Плохо и больно.

Его учили убивать, но и лечить приходилось немало. Маг задушил внутренний порыв – кинуться на помощь. Вспомнил предупреждение кажущегося пьяным Мигеля Клосто, и то, где он находится. Прислушался. Всхлип. Сдавленный стон. Женщина. А вокруг тишина.

Кляня себя за жалость, он толкнул дверную ручку. Шагнул одной ногой через порог, тут же послушался топот десятка ног.

Все было подстроено заранее. Ловушка. Оставался один выход.

Чародей развернулся и вышел за угол, навстречу взволнованной толпе. Состав ее Гийома не удивил. Хозяйка дома – Мария де Тавора, Рамон Мачадо, Марк де Мена, которого не было видно весь вечер, Гонсало, Блас Феррейра с супругой, еще незнакомые гости, где-то за их спинами та, что заманила его сюда.

– Сеньоры и сеньориты, здесь совершенно насилие! – маг опередил служанку на долю мгновенья.

– Поэтому мы и здесь, Гийом, – Рамон Мачадо явно взял на себя роль судья, – служанка сказала, что здесь надругались над женщиной.

Гийом отчетливо видел себя со стороны, с кровавыми царапинами на щеке и разорванной жилеткой.

– Догадываюсь, меня хотят обвинить в этом? – констатировал он.

– В моем доме! – взвилась герцогиня, – В присутствии принцессы. Ублюдок!

«Какая актриса пропадает», – подумал маг.

– Гийом, прошу вас, не двигайтесь, – вкрадчиво вежливо сказал Гонсало, намереваясь зайти ему со спины – отрезать дорогу.

– Стой, где стоишь, Гонсало де Агиляр. Быстро же ты поверил в мою вину, ученик, – хмыкнул черноволосый черодей, – Разорванная жилетка – пытался поймать пьяную даму. Да, на лице моем царапины, но это пощечина, глаза выцарапывают по-другому. Кровь – от удара открылась свежая рана.

– Не слушаете его, хватайте. В моем доме! Подлый насильник! – глаза Марии де Тавора неподдельно сверкали, он не играла, действительно его ненавидела, – Блас, вы офицер, что же медлите! – Кто-нибудь, зовите стражу!

– Не вы мне отдаете приказы, герцогиня, – холодно ответил капитан Феррейра, – Гийом еще не закончил.

Маг улыбнулся, ошибкой герцогини было взять с собой гвардейца. Кармен крепко держала руку мужа и внимательно следила за происходящим.

– Что колдун, попался? – Марк де Мена – единственный, кто был при оружии, наверняка, причастен к этому, не смог сдержать злорадства, – В городе уже давно пропадают девушки всех сословий – вот он злодей.

– Это серьезное обвинение, виконт. Маг ответит на него, а сейчас молчите, – Рамон Мачадо больше не спешил с выводами.

– Тот, кто позвал вас, поспешил. Где эта служанка? – уже убежала. Не удивлен. Еще немного и я подошел бы к ней – оказать помощь, вот тогда обвинения были бы весомей. Но все это чушь. Сеньоры Мачадо и Феррйера знают, как ищут насильников при беспорядках – спускают всем штаны. Простой и действенный способ.

Герцогиня прикусила губу. Блас усмехнулся. Из комнаты донесся очередной тихий стон. Жертва насилия, – маг чувствовал, что она очень молода, и скорей всего была девственна – находилась в забытье, которое не спало от боли истерзанное тело.

Гийом загораживал дверь, так что никто не пытался зайти туда до конца разбирательства.

– Он чародей. Мог и это предусмотреть, – не сдавался де Мена, сжимая эфес меча, нос его спустя неделю после памятной стычки был все еще опухшим.

– Я не насилую женщин, предпочитаю покупать. А если бы и решил, то усыпил, и обошелся без шума и царапин на лица. Потом, когда девушка поправиться, можно будет магией помочь ей вспомнить лицо, или приметы насильника.

Ваши «старые» волшебники сведущи в этом больше меня или Гонсало. Так же они могут сравнить части плоти: мою и ту, что возьмут из-под ногтей несчастной. Бастардов и плоды измен они по крови определяют, думаю, и тут не оплошают.

– Простите нас за поспешные обвинения, Гийом, – сказал Рамон Мачадо.

Коренастый граф выразил общее мнение. Герцогиня не смотрела на мага. Виконт Марк де Мена глядел с бессильной ненавистью, еще не веря, что он оправдан.

Капитан Феррейра взмахом руки отогнал воинов – стражей герцогини и гвардейцев свиты принцессы – столпившихся позади гостей.

– Пропустите меня, – потребовала Кармен, – Я знаю, что нужно делать в таких случаях, что говорить.

– Печальный опыт? – герцогиня не могла не уколоть.

– Да. После прошлогоднего восстания в моей родной Маракойе осталось немало обесчещенных девиц – следы пребывания благородных рыцарей верных королю, – язвительно ответила супруга Феррейры.

– Стойте! Нужно закрыть лицо. Маска неузнавания – я умею. Мы должны уберечь от позора девицу из благородного рода, – вмешался Гонсало.

– А если простолюдинка, то можно позорить? – с презрением глянула на него Кармен, – но идея хорошая.

– Я сделаю это и забуду лицо, – пообещал Гийом, – А вы, мой верный ученик, ступайте вниз, и расскажите, что произошло на самом деле. Гости волнуются. Не забудьте поведать правду принцессе Ангеле. Я почему-то уверен, что о насилии она узнала именно от вас.

– Поедемте, вниз, сеньоры, – поддержал его Блас, – здесь сейчас нужны лекари.

– Я клянусь, что о позоре этой девушки никто не узнает, – заявила герцогиня, спускаясь по ступенькам.

– Я же, приложу все усилия, найти подонка. Гостям скажем, что это был неизвестный влезший в дом. И изнасиловал не гостью, а любимую служанку герцогини, отсюда и шум. Незачем разводить лишние подозрения, – сказал свое веское слово граф Мачадо.

– Моя помощь еще требуется? – уже на пороге спросил маг, наложив на несчастную соответствующее заклятье; чтобы лекари, ждущие за дверью, не увидели лица.

– Нет, ваш ученик, при всей его нелепой гордыне, это здорово придумал. Здешнее общество нездорово, могут отдать девочку в монастырь, – не оборачиваясь, ответила Кармен Феррейра, гладя всхлипывающую жертву и одновременно смывая кровь на ее губах мокрым платком.

– Не плачь, красавица, все будет хорошо, я обещаю. Не плачь, не надо. У тебя такие волосы прелестные, наверное, все подруги завидуют? – ласково и успокаивающее говорила она.

Гийом умылся в серебряном тазике, принесенном слугой, снял и кинул в угол рваную жилетку. Ему, вдруг стало так гадко, что захотелось напиться.

С принцессой он успел переброситься лишь парой слов перед ее уходом. Ангела после скандала с насилием захотела домой.

– Здравствуйте и прощайте, Гийом, – грустно улыбнулась она, – Я не поверила в эту ложь.

Взгляд ее вопрошал: как ты? Все нормально?

– Я знаю, принцесса.

Глаза его ответили: не беспокойся, береги себя, я тебя люблю.

– Гонсало, останьтесь здесь. Н стоит из-за меня прерывать свое веселье, – обратилась она к своему «рыцарю».

– Но я…

– Считайте это приказом, со мной двадцать гвардейцев, не стоит волноваться. Хотя, не скрою, мне приятна ваша забота.

Гости, успокоенные известием, что пострадала всего-навсего служанка, продолжали веселиться, правда уже не все; часть разъехалась, устав уже от ежедневных гуляний и возлияний.

– Простите, Гийом, – подошел к нему Гонсало.

– За что? – поинтересовался маг, – Ты не обязан меня любить, или верить в мою непогрешимость. Сам не раз говорил, что я человек без чести, это, кстати, сущая правда. Нет у меня вашей чести.

Гонсало де Агиляр потупил взор, он едва не поругался с принцессой из-за своих слов.

– Простите, за то, что не сдержал личные чувства к вам, и поэтому был предвзят. Я хотел, чтобы вы оказались виновны, мой бывший учитель. Потому что вы сильнее и опытнее, потому что принцесса относиться к вам лучше, чем ко мне. Вы лишены чести, совести и морали, но пользуетесь тем, чего не заслужили.

И все же я извиняюсь, перед вами Гийом Бледный, извиняюсь за поступок недостойный настоящего дворянина, – видно было, что он заранее выучил эту речь, боясь запнуться перед лицом противника.

Гийом грустно улыбнулся.

– Извинения приняты, мой бывший ученик. Вы глупо выглядите, носясь со своими благородством, честью и происхождением. Словно именно они и только они определяют человека. Но совесть, видимо, еще жива. В отличие от моей, – он усмехнулся, – Выпьем?

Гонсало заколебался, но все же остановил слугу с подносом и снял с него два бокала с вином.

– За принцессу Ангелу! – произнес он единственный тост, могущий их хоть на время примирить.

– За нее. Пусть будет счастлива! – поддержал Гийом.

Оба замолчали.

– Мы не любим друг друга, Гийом, – сказал де Агиляр, – Я вхож в дом герцога Гальбы, вы – его заклятый враг. Но мы оба боевые маги, давшие клятву верности Хорхе Третьему и Камоэнсу. До меня дошли слухи, что в Мендоре объявился новый маг – человек в черном, скрывающий лицо. Он появляется всегда ночью, в тот момент, когда его не ждут. Его видели общающимся со «старыми волшебниками». Предмет переговоров неизвестен. Так же он успел выполнить несколько поручений весьма влиятельных графов. Делайте выводы.

Бывший учитель ответил ему не сразу.

– Крайне занимательная история, – Гийом ласкал пальцами ножку бокала, – если это был не ты, и не я, то остается лишь Кербон. Понсе они бы узнали – он сам из «старых». Но Кербон терпеть не может черное, я никогда не видел его в одежде этого цвета. Он выбрал бы другой цвет. Да и не в его манере таинственность. Он ищет славы, как и ты, любит свет и блеск.

– Это не он, – категорично заявил Гонсало, – все сходятся что маг этот – чужак. Не один из нас и не выходец из числа «старых». Думайте, не буду вам мешать.

Гийом проводил его равнодушным взглядом. Тайны и секреты Гонсало ему сейчас были неинтересны. Следовало бы уехать домой, не прощаясь с хозяйкой, но он сидел и тянул вино.

В дальнем углу опытный игроки завершили разгром белокурого провинциала. Парень все так же сидел за тем роковым для него столом. На смену игральных картам и золоту пришло вино. Не отдельные бокалы, а бутылки. Слугам надоело бегать туда-сюда. Вино было дорогим и бесплатным одновременно. Маг сомневался, что в карманах парня хоть что-то осталось.

Гийом встал и подошел к шулерам. Одного из них – маркиза ля Круса – невысокого, тощего с серым лицом, крысиными глазками и повадками крысы – он знал достаточно хорошо.

– Удачный вечер, ля Крус? – громко спросил он.

Маркиз, услышав этот голос, дернулся, как от удара.

– Вы, Гийом?! Какая неожиданная встреча…, – глазки маркиза с тоской взглянули на дверь. Он сожалел о том, что остался праздновать успех прямо в доме Тавора.

Гийом смотрел ему в глаза и молчал.

Маркиз долго не выдержал.

– Играли мы честно, – заявил он, – Свидетели подтвердят. И выигрыш совсем не велик, около тысячи флоренов, – для маркиза с вечным долгом в тридцать это было немного.

– Тише, – тонкий визгливый голос шулера раздражал, – Мне неинтересен выигрыш. Кто он?

Ля Крус облегченно выдохнул.

– Приезжий с алькасарской границы. Его опекун – командор ордена Сант-Фебре. Играть совершенно не умеет. Легко подается на провокацию. Половина долга еще на нем. Написал расписку да завтрашнего вечера. Два перстня проиграл, жалко не фамильные – так безделушки. Я вот думаю, не будет ли с опекуном проблем – они там, в ордене, люди суровые, – разоткровенничался маркиз, блестя алчными глазенками и радостно потирая руки.

– Заткнись, тошно, – прозвучало как приказ.

Челюсти маркиза тут же сомкнулись неожиданно для него самого, сильно прикусив язык.

Фредерико Альберти – несчастливый игрок и несостоявшийся гвардеец – обреченно смотрел на полупустой бокал. Он пил вино, не чувствуя вкуса и почти не пьяния. В голове гуляли противоречивые мысли.

«Сегодня удача была так близка. Я почти выиграл. Черт, но почему же не повезло! Этот ля Круус – шулер, видно же сразу, зачем только играть сел? Тысяча флоренов. Господи. Дядя Рафаэль будет разгневан. Нет, он будет в бешенстве. Какой позор! Где взять пятьсот золотых до завтрашнего, нет уже сегодняшнего, вечера. Проклятые деньги! Если бы была еще хоть сотня флоренов, я бы точно выиграл! Ля Крус – шулер».

Круговорот прервал незнакомец, севший за столик тут же наливший себе вина из его бутылки. Незваный гость выпил, качнулся на стуле и достал колоду.

– Сыграем? – произнес он не слишком разборчиво.

Фредерико едва сдержался, чтобы не послать незнакомца туда, откуда возвращаются лишь для дуэли.

– Нет.

– Почему? – в серых глазах незнакомца было искренне удивление.

– Денег нет, – неожиданно признался Фредерико.

– Совсем? – незваный гость был очень бледен, наверное, болен.

– Две монеты на житье в гостинице, – язык опять оказался быстрее ума.

– Давай на две сыграем, – настаивал гость, судя по всему тоже проигравшийся в прах. Ни камзола, ни украшений – лишь нелепые штаны, рубашка, да блеск шальной в глазах.

– Оставь меня, – Фредерико Альберти опять вспомнил дядю – сурового рыцаря, посвятившего жизнь борьбе с алькасарскими язычниками.

– Нет, мы сыграем, – незнакомее ударил по столу кулаком. Бутылки и бокалы тут же охватило синее пламя, съевшее их без остатка, – Я Гийом – королевский маг. Слышал это имя? Так что мы будем играть. Ты – на две монеты, я – на столько, на сколько захочу.

Фредерико сглотнул, ссорится со знаменитым чародеем, он не хотел. Какой смысл в двух золотых? Ведь жизнь его все рано что кончена.

– Давай, – он с отчаянной беззаботностью кинул на стол последнюю монету. Двойной флорен.

Маг щелчком пальца пододвинул к себе чернила и бумагу, что остались после проигрыша. Длинные пальцы, взяв перо, проворно чиркнули что-то на листке. Фредерико увидел цифру 100.

– Чтобы все было честно. Я богаче, – пьяно засмеялся маг.

Следующая ора изменила судьбу Фредерико Альберти, уберегла его от позора и дяди, что мог в приступе ярости лишить его наследства.

Знаменитый маг оказался никудышным игроком. Он путал карты, громко ругался, когда на руках у него не было нужной. Проигрывал и азартно требовал реванша, ставя все большие суммы

Остановился он лишь тогда, когда закончилась бумага.

– Хватит, – сказал магик вслух и отбросил карты.

Фредерико вздохнул, он успел выиграть ровно тысячу флоренов.

«Эх, бы выиграть еще тысячу, или даже две», – подумал он, – «такой шанс бывает раз в жизни». Но тут же одернул себя: «Радуйся тому, что есть, чародей может и протрезветь».

– Когда я могу получить свой выигрыш? – набравшись храбрости, спросил Альберти.

– Завтра, приходи в королевское казначейство, там и заплатят, – отмахнулся от него маг и подал листочек с цифрами.

– А где же подпись? – возмутился Фредерико, его пытались обмануть.

– Ах да, – кивнул Гийом, и на листке-расписке появилось изображение криво нарисованной кошки.

– Что это? – удивился Фредерико.

– Печать. Мой герб – леопард, – мага клонило в сон.

Фредерико Альберти – самый счастливый человек на свете – едва не рассмеялся, вот он какой, оказывается, грозный боевой маг Гийом. Нужно будет обязательно рассказать дяде.

– Прощайте, – он встал из-за стола, взяв на память счастливую колоду.

– Не спешите, я еще не сказал, что вам делать, – остановил его маг.

– Вы шутите? – улыбнулся Фредерико, тасуя карты. Он не заметил, что речь его соседа стала вдруг абсолютно четкой и разборчивой. Трезвой. Другой. Пугающей.

– Нельзя просто так взять и выиграть у меня тысячу флоренов, – хищно улыбнулся маг, Фредерико понял, что лучше бы он отправил незваного гостя далеко-далеко, была бы дуэль или нет, спорный вопрос.

– Пятьсот – отдашь долг ля Крусу, пятьсот на житье, – маг приказывал емукак поступить, и Фредерико с ужасом осознавал, что выполнит его распоряжения. – В гвардию записаться пробовали?

– Пробовал. Отказали. Дескать, молод и не воевал раньше.

– Тогда сегодня же, придя в министерство Монеты за деньгами, найдете там Луиса де Кордову, вы видели его здесь. Скажете, что я прислал вас, и ваша заветная мечта отправиться в далекие моря за Жаркий Берег.

– Я не хочу в море. Я и плавать не умею, – пробовал возразить Фредерико.

– Учитесь, – жестко ответил маг, – И еще, – он указал рукой на карты, что держал Фредерико, – Вы больше никогда не будете играть на деньги, или что-то иное. Навсегда оставите те игры, где есть азарт: кости, карты и прочие.

После этих слов Фредерико Альберти крепкий парень, мечтавший поступить в гвардию, едва сдержал крик, прокусив губу от боли; из глаз его брызнули злые слезы. Он упал на одно колено и с ужасом смотрел на обожженные пальцы и ладони.

Невредимые карты разлетелись по полу. Ему хотелось выть.

– Думаю, урок понятен, – почти ласково сказал ненавистный голос, – Вижу, вы не рады. Дам одно послабление: в Смерть Короля играть разрешается. Это хорошая игра.

– Вы жестоки, – Кармен Феррейра проводила взглядом провинциала, убежавшего перебинтовывать руки.

– Какой есть, – хмуро ответил маг, – Не больше, чем другие.

– Мария де Тавора здесь не причем, – внезапно сказала Кармен.

Супруга ее в обозримой близости не наблюдалось, поэтому Гийом вздохнул – придется поддерживать разговор – и спросил:

– Вы о чем, сеньора Феррейра?

– Кармен, Гийом, для вас Кармен. Герцогиня Тавора не причастна к случившемуся в этих стенах насилию. Она лишь попыталась использовать его себе на пользу.

– Она сама вам это сказала? – усмехнулся маг.

– Гийом, – вздохнула Кармен, – Умерьте личную неприязнь. Я умею читать по лицам. Это не она. Верьте мне.

Гийом поверил.

– Где ваш муж, сеньора? – он оглядел залу. Большинство гостей уже разъехалось.

– Дома, завтра у него трудный день. Я же осталась по приглашению герцогини, будет интересно пообщаться с ней поближе.

– Злобная стерва, да интриганка, готовая на все ради почета и денег. За титул королевы любого зубами загрызет, – дал мрачную характеристику Гийом.

– Как и почти любая дама здесь, – улыбнулась Кармен.

– И вы?

– Нет. Я нашла свое счастье. Золотая клетка меня не интересует. Вы в черных красках описали герцогиню, а вот мне ее жалко.