Текст книги "Меч, палач и Дракон"

Автор книги: Александр Рау

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 29 страниц)

Ангела и Рамон были верхом, окруженные свитой вельмож.

– Хороший сегодня денек. Руки прочь, быдло! – закричал Гальба на стражника подтолкнувшего его.

Воин опешил и замер в нерешительности.

– Я сам пойду на мой последний бой, – заявил герцог.

Толпа, алчная до зрелищ и крови, обычно шумная и нетерпимая к обреченным молчала. Старый герцог до сих пор внушал ей трепет, несмотря на свое падение. Грязное рваное одеяние он – король по крови – нес с истинно монаршим величием

На эшафоте Гальбу ждали двое стражей, палач – могучий детина в маске, и худой противный судейский с огромной бородавкой на носу. При виде нахмуренных бровей герцога он вздрогнул и попятился. С трудом остановился и стал читать, гундося и не поднимая глаз. Взгляда бывшего регента он вынести не мог.

Гальба не стал слушать обвинения и приговор, повернулся к королеве Камоэнса.

– Здравствуй, Ангела, – голос его разносился по всей площади, – Даже не вериться, что мы родственники. Надо было тебя раньше замуж выдать, а то свихнулась ты, мужчину попробовав.

Лицо Ангелы покраснело – не от стыда. От злости.

– На меня поклеп возводишь – будто принца я убил. Нашла бы повод получше. Мешаю я тебе. Всегда мешал. И с колдуном спать – род позорить, и Камоэнс рушить. Хорхе был бы жив – первой бы тебя повесил, увидев, что вы с его страной сделали – разбойники и мародеры. Растащили по кускам! Продали!

Толпа напряженно внимала герцогу. Судейский совсем затих, шепча приговор себе под нос. Ангела бросила пару слов Рамону. Свита переглядывалась, нервно закусывая губы. Победившие вельможи не ожидали от врага такой прыти.

– Гийом – еще можно понять. Я его шесть лет убить пытался – не получилось. Но Рамон – вор… Скажи, у него хоть есть яйца? Мужик он, али баба продажная, всех за чужой счет ублажающая?

Стражник позади герцога уловил поданный знак и ударил Гальбу древком алебарды по спине. Тот упал, но подняться сам не мог – мешали руки связанные за спиной.

– На плаху его! – скомандовал судейский, комкая приговор.

– Подстилка, обманщица и шлюха! – закричал герцог.

Ему дали в зубы, подняли на ноги, подтащили к колоде.

– Руки освободи! – приказал он палачу.

Тот подчинился – таков был обычай. Гальба потер затекшие кисти, резким ударом в живот согнул бившего его стражника пополам и изо всех сил приложил оскорбителя лицом о плаху.

Голову солдата отбросило от дерева, он рухнул без движения. С герцогом больше не церемонились – повалили, попинали всласть и бросили на колоду. Палач взмахнул топором. Упавшая голова покатилась по дереву. Кровь, хлещущая из раны, ни как не хотела останавливаться – много, очень много было ее в герцоге.

Гийом, наблюдавший за казнью с чердака дома, чьи окна выходили на площадь, молча отстранился от раскрытого окна. Путь его лежал в маленькую уютную гостиницу. Лошадь и вещи в дорогу до порта Карсолы он уже купил. Маг еще не знал, куда поплывет из Камоэнса, но в том, что покинет эту страну, был абсолютно уверен.

Женщина, что внизу смотрела на казнь двоюродного деда, была для него чужой. Прежняя «сеньора с белым платком» осталась в прошлом. Ей не нужен был уже кабальеро. Башню она сменила на целую страну.

Хозяин гостиницы – маленький приятный старичок – суетился, гоняя молоденькую служанку и торопя повара. Он старался угодить редкому в это смутное время постояльцу, что щедро платил золотом, даже не спрашивая о настоящей цене.

Гийом же пил старый коньяк, не чувствуя вкуса, равнодушный к шуму вокруг себя. Золотые, отданные хозяину, были едва ли не последними в его худом кошельке. Все состояние мага составляла его одежда, да лошадь внизу в конюшне.

Все сбережения, накопленные за годы службы Хорхе он потратил на Ангелу. Маг ничуть не сожалел об этом, он мало ценил золото, зная свои потребности и то, что с голоду никогда не умрет.

За окно моросил теплый осенний дождик. Хмурое печальное небо полностью отвечало настроению чародея. Он вдруг вспомнил, что ровно год назад по приказу Хорхе убил Томаса Чосера – неудачливого дипломата, поднявшего руку на короля. Прошло одновременно и так много времени, и так мало…

Служанка помогла подняться из-за стола богатому постояльцу, что за вечер опустошил три бутылки коньяка. Девушке он понравился тем, что вел себя тихо и не пытался залезть под юбку, считая, что в плату за номер входят и ее прелести. Необычайно бледный и худой – наверное, больной – постоялец даже сказал ей спасибо, когда она отвела его в спальню.

Обрадованная тем, что служба на сегодня закончена, служанка и сама прилегла в каморке внизу, но страшный крик, раздавшийся со второго этажа, вскоре разбудил ее.

Гийом – проснувшийся в холодном поту – наорал на сбежавшихся слуг и хозяина.

Во сне он опять видел дракона. Крылатого змея о четырех лапах. Красивого и страшного убийцу с желтыми глазами. В одной из лап дракон сжимал большой меч-бастард, с которого густо капала кровь.

За спиной убийцы пронзительно кричала Ангела. Прежняя Ангела – девочка в белом монашеском одеянии, тайно бегавшая к нему на свидания. Ветер, поднятый крыльями дракона, стянул капюшон с ее головы и теперь рвал-трепал прелестные каштановые локоны.

– Гийом, спаси! – из глаз Ангелы текли темные карминовые слезы.

Маг же видел, как дракон замахивается на него мечом, держа его огромными кривыми когтями, видел и знал, что не успеет увернуться – выскочить из-под клинка.

– Гийом! – рвал душу крик принцессы.

Часть Пятая и Последняя
ДРАКОН и ПАЛАЧ

Глава 27

Дорога в Карсолу пролегала вдоль побережья. Гийом не стал приставать к какому-либо каравану, выбрал путешествие в одиночку. Пейзаж вполне отвечал его настроению. Обрывистый скальный берег, желтый камень и желтые оливы. Небо над головой и море под ногами – только сделай шаг к нему с высоты. Шум прибоя, бриз, теребящий волосы.

Впервые за долгое время маг ни о чем не думал, просто ехал вперед, наслаждаясь свободой, одиночеством и полной неопределенностью. Ехал он медленно, любовался видами, останавливался искупаться, или купить свежих фруктов, пил кофе в каждой придорожной деревне. В итоге расстояние, на которое обычный путешественник тратил день, он покрывал за три.

Постоялый двор в небольшом городке с труднопроизносимым именем, где он остановился на четвертую ночевку, порадовал чистотой и хорошей кухней. Денег на заведение для солидных негоциантов и дворян в его кошеле не осталось, но, соседство мелких подрядчиков и небогатых путешественников Гийома ни чуть не смущало. При дворе королей он чувствовал себя куда стесненней, чем среди такого люда.

Утром интерес проснувшегося Гийома вызвал странный шум. Маг выглянул в окно. Десяток всадников загораживал дорогу, еще столько же обходило постоялые дворы. Их офицер что-то горячо объяснял начальнику местной стражи.

Не требовалось долгих раздумий, чтобы понять, кого они ищут. Чародей неспешно оделся и спустился вниз – завтракать. С первого этажа доносились аппетитные запахи свежей яичницы и жареной колбасы. Офицер в черно-желтом плаще – ворвался в обеденный зал, когда Гийом, поймав за локоть подавальщицу, диктовал ей заказ.

– Большую яичницу, свиные ребрышки, яблоки, хлеб и бутылку молодого красного вина.

В зале было тесно, Гийом повезло – один столик только что освободился. Пивные разводы на темном изрезанном дереве его не пугали. Девушка-подавальщица кивала после каждого слова, маг не мог понять, как она умудрялась не перепутать заказы при таком обилии клиентов.

– Я здесь, – чародей помог молодому офицеру.

– Гийом? – уточнил тот.

– Он самый, лейтенант. Когда вы получили столь высокий чин? – я не видел вас в гвардии.

– Позавчера, – смутился офицер, почти мальчишка.

Наверное, подумал чародей, он сын знатного сторонника Ангелы – при старой власти в гвардию брали только опытных рубак.

– Кстати, что известно об Агриппе? – поинтересовался Гийом, беря инициативу в свои руки.

– Маршал этой ночью вернулся в Мендору. Перед отъездом я слышал, что королева его простила. Вы должны поехать со мной! – лейтенант вспомнил о поручении, – Мы так долго искали вас, думали сначала, что вы отправились в Кардес…

– Сожалею, но я намерен следовать в порт Карсолу.

– Королева хочет вас видеть, – на веснушчатом лице явственно читалась растерянность.

– Я не ее подданный и не состою на службе. Ангела может желать чего угодно. Я ее видеть не хочу.

– У меня приказ, – неуверенно промямлил офицер, шокированный такой наглостью.

Посетители таверны, услышав крамольные речи, стали торопливо покидать залу. Исчезли подавальщица и музыкант с гитарой, бренчавший в углу незатейливые мотивы.

– Королева хочет вас видеть. Вы не поедите в Карсолу! – мальчишка, наконец, набрался решительности.

Гийом расправил плечи и посмотрел новоиспеченному гвардейцу в глаза.

– Я – Бледный Гийом. Боевой маг короля Хорхе. Вы слышали обо мне. Скажите, неужели надеетесь задержать меня силой – пролить кровь своих солдат?

– Алькасар напал! – лейтенант стал вдруг оправдываться, – Их сотни тысяч! Они Сент-Фербе – твердыню ордена Пограничья всего за день взяли! Города жгут и деревни.

– Ну и что, – маг пожал плечами, – Не первая война и не последняя. Я ничем не обязан ни Ангеле, ни Камоэнсу. Не пустишь меня? – хорошо. Ангела хочет беседы – я подожду ее здесь. Серебро еще есть.

– Но я… мне…

– Скачите в столицу, офицер. Передайте королеве мои слова. Я же сейчас спущусь к морю – искупаюсь.

Осень в Камоэнсе мягкая, особенно на побережье. Вода была теплой, маг давно не испытывавший радость купания, плескался почти до самого вечера, загорая во время отдыха под сильным еще солнцем. На постоялый двор он вернулся ближе к вечеру, намереваясь обильным ужином вознаградить себя за пропуск обеда. В своей маленькой комнате он нашел Луиса де Кордова, что лежал на кровати, широко раскинув руки, закрыв глаза и забыв снять сапоги. В душном помещении пахло тяжелым потом и сапожным дегтем.

– Чем обязан вашему визиту, друг? – громко спросил маг.

– Своему упрямству, – поэт повернул к нему измученное грязное лицо, – меня отправили за вами. Кстати, это было просто свинство – уехать, не попрощавшись с друзьями.

– Расставание не стоит затягивать. Думал исчезнуть – нашли, – Гийом осторожно уселся на колченогий стул.

– Вы нужны Камоэнсу, Гийом. Этой не простой набег. Весь Алькасар ополчился на нас. Днем после вашего отъезда получили первые известия о вторжении. Народ напуган, власть в панике. Хорошо, что войско еще не распустили. Ангела первой предложила идею амнистии и быстро ее реализовала. Противники помирились.

– Знаю, – маг вспомнил «прощение» Агриппы.

– Мы объединяемся во имя спасения Камоэнса. Нам нужна ваша помощь.

– Мне это не интересно. Я устал, обленился и потерял интерес к камоэнской жизни. Ухожу на покой. Меня ждут Карсола и море.

– Хватит ерничать, Гийом! – Луис разозлился и сел на кровать, – Устал! На покой! Просто обиделся на Ангелу.

– Да, обиделся, – кивнул чародей, – У вас есть королева, первый министр и маршал – пусть они и спасают государство. Я – наемник, пусть и высшей пробы. Наемник, который не желает служить вам.

– Гийом, у нас есть рыцари равные сипахиям, и ордонансы, что не хуже янычар, но у нас нет боевого мага. Только лекари, алхимики и предсказатели.

– У короля Стивена тоже нет мага – но Остия зовется Великой.

– Гийом, у алькасаров есть магия. Их жрецы сумели вызвать какого-то демона.

– Убейте его. Вес демоны смертны. Арбалетный болт в голову и проблема решена. Магия, Луис, не всесильна. У Хорхе год назад было четыре мага, но он не стремился к войнам. Три десятка опытных воинов прикончат меня без особых усилий.

– Поезжай со мной, Гийом, – попросил поэт, выслушав его, – Пожалуйста. Черт, прости мою забывчивость – для тебя два письма.

От первого пахло знакомыми духами. Маг прочитал первую строчку.

«Милый Гийом! Куда ты исчез? Я…»

Скомкал листок и сжег ее огнем, на миг вспыхнувшим в ладони. Луис прикусил свой язык, страхуясь от опасных слов, и подал ему второе.

«Гийом. Дело серьезное. Алькасары идут со своим «походом Веры».

Агриппа».

Это послание маг спалил так же аккуратно.

– Я поеду с вами, Луис. Вернусь, чтобы повторить отказ лично Ангеле. Другого выхода, кроме силового, не вижу, но он мне сейчас противен.

* * *

У горизонта к небу, заслоняя солнце, поднимались тучи пыли. Темное пятно, поглотившее пограничные земли стремительно двигалось к Сент-Фербе. Ветер, обычно несущий запахи ковыля и степных цветов, обдавал ноздри дымом пожарищ.

Командор Рафаэль Альберти отчетливо представлял себе алькасарское войско, придвижение которого слышно задолго до того, как появиться первые всадники на горячих конях. Земля трясется от ударов сотен тысяч копыт.

Где-то там, позади орды султанцев навсегда прильнули к земле магистр ордена, пятьсот его рыцарей и четыре тысячи сержантов. Разведка недооценила силы врага, восприняла их как очередной набег, который ожидался уже больше года. Орден просто втоптали в степную землю – жирную и черную – самую плодородную во всем Камоэнсе. Две сотни лет орден Сент-Фербе, зовущийся еще Стражей Юга, оберегал эти границы, рыцари его клялись не щадить жизни, сражаясь с огнепоклонниками.

Рафаэль – старший из уцелевших командиров – надел голубой плащ с красными весами, когда ему было семнадцать. Для младшего сына захудалого кабальеро это был лучший выход.

С тех пор тридцать раз взирал он с башен Сент-Фербе, как наступает осень, и степь желтеет. Годы ослабили тело, но не волю. Личный счет к алькасарам у него был велик: братья по ордену; крестьяне, поднимающие землю под его защитой; и просто камоэнсцы – убитые и уведенные в рабство бесстрашными воинами в ярких халатах. В последний год появился еще один повод для мести – единственный родственник – племянник Фред пал от пиратской сабли у берегов Сеяты.

Командор, стоявший на самой высокой башне, обвел взглядом вверенный ему город. Сент-Фербе – это не только цитадель ордена – это щит, закрывающий весь юг; сильнейшая крепость, собравшая в своих арсеналах и складах огромные запасы оружия и продовольствия; большой город с двадцатью тысячами жителей, место укрытия беженцев.

Колонны последних спешно втягивались в городские ворота, зная, что орденцы не будут рисковать – закроют их при малейшей угрозе захвата.

Альберти наблюдал за приготовлениями солдат на стенах и был доволен – его братья-рыцари и полубратья-сержанты знали свое дело. Султанцев будут ждать камни десятков катапульт и стрелы тысяч арбалетов, не говоря уже о кипящей смоле. Два ряда стен, с двумя десятками башен каждая защищали город со стороны степи, одна со стороны реки – полноводной Тариды.

Старый воин был спокоен. День близился к вечеру, султанцы не любят ночных боев, штурм не начнется раньше завтрашнего дня. Его твердыня с блеском перенесла два десятка осад. Гарнизон, пополненный присланными Гальбой наемниками достаточен для защиты стен и ночных вылазок. Алькасары истекут кровью в бесплодных штурмах и уйдут, разорив окрестности, как это было всегда.

Орденцу, далекому от политики, было все равно, кто победит в борьбе за власть: герцог или принцесса. Защита южных рубежей обязательна для любого правителя.

– Командор, смотрите! – рука зоркого брата-рыцаря указала на черную точку в небе, стремительно приближающуюся к городу.

Альберти сощурил глаза. Точка приближалась. Она уже не была черной, обрела другие краски.

– Господь и все святые! – выдохнул дозорный.

К ним, мерно махая сильными крыльями, летел настоящий дракон, из тех, что рисуются в рыцарских романах, изображаются на гербах и ваяются скульпторам. В длину от головы до кончика хвоста он достигал десяти-двенадцати локтей. У него было неширокое туловище, длинные узкие шея и хвост, который заканчивался острым крюком-жалом.

Подлетев ближе, дракон стал кружить над городом, давая возможность разглядеть его получше. Крылья его и спина были красными, как и кисти лап, остальное тело – золотого цвета. Черный гребень, рождавшийся на лбу, шел через всю спину, постепенно снисходя на нет к кончику хвоста. Чудовище источало силу и опасность, вызывая невольное чувство восхищения.

– Каков красавец! – оценил его командор, – Давай, сбей его подлюку, – тут же приказал он арбалетчику, – Не видишь – шпионит, гад!

Стрелок тут же начал крутить ворот оружия. Секунд через сорок тяжелая стрела крепостного арбалета со свистом устремилась к дракону. Чудовище не ожидало столь быстрого отпора – болт пробил его перепончатое крыло – пронзительно закричало, так, что у людей заложило уши, и устремилось к башне.

– Готовьтесь, братья! – Альберти рванул меч из ножен, уже прикидывая, куда лучше рубить.

Несколько рыцарей, по его мнению, смогли бы справиться с драконом на земле. Основная длина его приходилась на шею и хвост, гладкие чешуи казались доступными для меча, топора или булавы. Главное: сбить разноцветного монстра.

Дракон атаковал стремительно, налетел смерчем, сбил Альберти с ног хлестким ударом хвоста, приземлился на сильные задние лапы. Завис над дозорным, схватив клинок его передней пятипалой лапой, похожей на человеческую. Распахнутая пасть с кривыми зубами-кинжалами – последнее, что видел в своей жизни зоркий рыцарь.

Сержант-стрелок не успел зарядить оружие, попытался бежать на нижний этаж, но страшная пасть впилась ему в плечо у самого люка, подтянула к себе. Узкие клыки пробили пластины бригантины, кожаную куртку, давно нестиранную рубаху и вонзились в живую плоть. Стрелок закричал от боли.

Вскочившему Альберти оставалось лишь бессильно потрясать мечом – дракон взмыл вверх, оттолкнувшись от башни, разгоняя воздух ярко-красными крыльями. Из раны на крыле срывались капли густой желтой крови. Зависнув над флагштоком, вытянув шею с тяжелым грузом, дракон примерился и отпустил стрелка точно на стальной кол. Несчастный насадился на флагшток как бабочку на булавку.

Крик умирающего заложил Альберти уши, кровь из страшной раны хлестнула вниз по флагштоку, пав на голову командора. Брат-сержант был жив, но помочь ему не было возможности. Командор ордена поднял арбалет и, вставив ногу в стремя, стал яростно крутить ворот. Щелчок тетивы – сержант-стрелок замолк навсегда, отправившись в лучший мир.

Дракон, расправившийся с обидчиком, полетел к крепостным воротам, ловко уклоняясь от десятков стрел. Те, что шли под большим углом, он просто отбивал в сторону крыльями.

Охрану ворот всегда поручали лучшим воинам. Их было около трех десятков, подмога уже бежала по лестницам, гремя сапогами. Они не испугались чудища. Выставили в небо рогатины, приготовили мечи и секиры. Дракон не стал ввязывать с честный бой. Пикируя, он выпустил из пасти струю пламени, выжигая глаза, воспламеняя одежду. Приземлился на парапет стены, раскидав раненных ударами хвоста и крыльев. Испражнился на камень, оставив на стене зловонные коричневые подтеки. Взмыл вверх, не дожидаясь атаки орденцев, часто дергая раненным крылом.

Вскоре к пригородам подошли алькасары – смуглые воины в цветастых халатах, поверх кольчуг. Их горячие кони не знали усталости, а их хозяева осторожности. Султанцы тут же стали скакать вдоль периметра укреплений, на ходу пуская злые стрелы из коротких луков. Арбалетчики ордена отвечали им с большим успехом, пользуясь преимуществом в расстоянии и защитой зубцов. Но потеря десятка, сотни, или даже тысячи воинов была незаметна для той несметной орды, что все подходила и подходила с юга. За войском тянулся огромный обоз – десятки тысяч телег с припасами на «сейчас» и местом под будущую добычу. За обозом тянулись стада скота: лошадей, верблюдов, коров, овец. Часть ходячего мяса пригнали с собой, часть успели награбить в Камоэнсе.

Командор устал считать в увеличительную трубу стяги и знамена бейлер-беев и санджаков, а ведь были еще и войска подвластных племен: пехота и обозники – чернокожие ламачи с квадратными щитами и низкорослые задары верхом на ослах. Время они – султанцы – выбрали удачно – осень, в полях неубранные хлеба. Но такую огромную – свыше сто тысяч воинов – армию не собирают для обычного набега. Это нашествие. Завоевание.

Командор вспомнил веру алькасаров – они ждали мессию. Дракона. И он появился. Небольшой, но реальный. Вызванный из Вечного Пламени их жрецами-марабутами. Тело стрелка с флагштока снять пока не удавалось, оно висело, сминая под себя знамя. Оставалось ждать, пока солнце и время не помогут вернуть его на землю. Воины и горожане посчитали это дурным знаком.

Посреди живого моря, затопившего пригороды, Альберти заметил огромный штандарт с красно-черным драконом на желтом фоне – султан был здесь.

Часть алькасаров принялась за обустройство лагеря: становление палаток, заколку животных, варку пищи. Огромный табор шумел, кричал, горланил, грозился, мычал, ржал и блеял.

От дикого ора, доносимого попутным ветром, защитники на крепостной стене плохо слышали друг друга. Гарнизону ворот приходилось тяжелей прочих – испражнения дракона не смывались, намертво въевшись в камень. Едкая вонь, исходившая от них, исторгала слезы из глаз.

Альберти, наблюдавший за алькасарами с надвратной башни, мужественно терпел запах, ему приходилось сталкиваться с куда более худшим – хоронить тела товарищей пролежавшие неделю под жарким солнцем.

Другая часть султанцев – всадники, тысячи сипахиев с дружинами, – встала так, словно собиралась атаковать город с саблями наголо. Через некоторое время из их рядов, расположившихся на безопасном удалении от стен, выехало посольство – полсотни всадников на дорогих скакунах, с десятком знамен.

Командор дал знак не трогать переговорщиков. Их возглавлял светловолосый широкоплечий воин в южном халате, поверх рыцарских доспехов северной работы.

– Ренегат чертов, – сплюнул брат по ордену.

Сердце командор Альберти сжалось от ненависти. Алькасары уважали храбрость. Пленный раб мог освободиться и стать воином, приняв Вечное Пламя, принеся дары огню. Часто случалось так, что искусные рыцари не выдерживали тягот неволи и становились самыми опасными врагами. Мстя родине за свою измену, они по жестокости и коварству превосходили султанцев.

Светловолосый воин, остановил коня, на коленях его лежал большой прямой меч.

– Век Камоэнса закончен, ибо пришел новый Дракон! – прокричал он, – Откройте ворота и он примет вас в число своих любимых подданных. Сопротивление – смерть!

Солдаты со стен дружно объяснили ему, где – по их мнению – видели и его и Дракона.

– Убирайся, отступник! – сказал свой веское слово Альберти, – Мы слуги Господа нашего и короля, но не демона чужеземного! – он поднял вверх меч, – Вот мой ответ султану!

Орденцы одобрительно закричали, потрясая оружием, показывая султанцам обидные знаки понятные всем независимо от народности, заголяя части тела.

– Ты выбрал смерть, Страж Юга! Сегодня ты ее увидишь! – рыцарь-ренегат схватил меч, лежавший на коленях и направил его на ворота.

Коричневые подтеки, маравшие парапет, вспыхнули, загорелись. Камень стал трескаться, крошиться. Появились разломы. Стена начала трястись и рушиться с грохотом камня и треском дерева.

Когда белая пыль осела левой надвратной башни не было, как и самих ворот – на места их был пролом заваленный камнями-осколками. Правая – где находился остолбеневший Альберти – уцелела чудом.

Командор видел, как переговорщики скачут к пролому, спешиваются и карабкаются по камням, а за ними следом – все алькасарская орда.

– Ворота! – прокричал он, думая не об разрушенных только что, а других – во второй внутренней стене, – что были еще открыты.

Рядом глухо щелкнул арбалет, болт насквозь пробил алькасара в тонкой кольчуге. Выстрел был сродни щепке кинутой в волну. Султанцы врывались в город, неся смерть всем, отринувшим предложенный мир Дракона. И никто уже не мог их остановить.

* * *

Рамон Мачадо – первый министр Камоэнса, реальной властью и влиянием равный королеве, – злился и ломал перья, ожидая Гийома. За окном брезжил рассвет нового дня, несущий неизвестность.

Два дня назад он упивался победой, радуясь успеху, видя будущее свое в только в счастливых тонах. Победитель Гальбы, он веселился, как никогда в жизни пьянствуя и проводя ночи с лучшими женщинами (де Тавора стала его покорной игрушкой). Окончательно осмелев, Рамон даже открыто флиртовал с Ангелой, не стесняясь придворных, уверял ее в своей любви и преданности. Королева снисходительно смеялась над ним, спрашивая, скольким он уже говорил эти слова? А он даже не обижался.

Казнь Гальбы, исчезновение Гийома лишали его единственных достойных соперников. Агриппа был объявлен вне закона.

Все испортило письмо, принесенное почтовым голубем. Война с Алькасаром! Следующее донесение перепугало весь двор. Сент-Фербе пал в один день! Султанцам помогает крылатый демон!

Ангела потребовала вернуть Гийома и Агриппу. Рамон пробовал ей возразить.

– Один враг, другой ненадежен. Мы справимся и без них.

– Найти. Замириться. Я лучше вас знаю, кто враг, а кто друг. Это приказ! – она стала похожей на дядю и деда, тот же взгляд и выражение лица: чудное сочетание капризного рта и маленького упрямого подбородка.

Мачадо нехотя подчинился. Примерное местонахождение д'Обинье он знал, готовил облаву. Маршал – простая душа, получив письмо Ангелы, сразу же отправился в Мендору, даже и не думая том, что оно могло быть ловушкой.

Королева помирилась с маршалом, поцеловала его, объявила своим мечом и тут же отдала ему власть над войсками. Мачадо, проклинавший глупую девчонку, стал ожидать немедленного заговора, но для Агриппы его персона стояла на последнем месте. Алькасары разоряют Камоэнс!

С магом было сложнее. У султанцев был демон, чародей был необходим, но видеть его министр не желал. Эти два чувства боролись в нем с переменным успехом.

Дверь открылась, Гийом в запылившейся грязной одежде замер на пороге. За его столпилась спиной дюжина гвардейцев

– Как вы смели перечить воле королевы? – забывшись, закричал на него Мачадо.

– Где Ангела? – маг проигнорировал его вопрос, – Я хочу разрешить это недоразумение с моей задержкой.

– Что вы себе позволяете, наглец! – за последние дни министр привык считать себя выше прочих, – Вы были обязаны тут же явиться.

– Не грубите мне, Рамон, – предупредил его Гийом, – Я никому ничего не обязан. Я просил привести меня к Ангеле. Вы – не королева.

– Я полномочен решать такие вопросы. Камоэнс нанимает э-э…нанимает вас, Гийом, – вот я набросал договор, распишитесь, – он протянул магу дорогой пергамент, использующийся для королевских указов.

Маг подошел к столу, наклонился, просмотрел договор, не притрагиваясь к нему.

– Жадность ваша неописуема. Двадцать тысяч, против ста, что платил мне Хорхе. Но дело не в деньгах. Я не хочу и не буду служить Ангеле.

– От предложения королевы нельзя отказаться! – Мачадо встал из-за стола. Гвардейцы окружили Гийома, – Это равносильно измене!

– Вы угрожаете мне смертью, Рамон? – удивился он, – Вашему предшественнику – человеку куда более опасному, за шесть лет так и не удалось мне убить.

Чародей сделал едва заметное движение кистью – роскошный белый камзол министра, украшенный брильянтами из королевской казны – разошелся на две части. Мачадо побледнел. Гвардейцы запоздало схватились за оружие.

– Не делайте лишних движений, – попросил их Гийом, – Не пытайтесь давить на меня – я все же боевой маг. Привык бить на опережение. Могу силы не рассчитать. Захочу дать пощечину – оторву голову.

– Проводите сеньора мага к королеве, – распорядился Мачадо, прожигая соперника ненавидящим взглядом.

– Как просто все решилось. Пойдемте, сеньоры, – чародей улыбнулся гвардейцам узкими губами.

Знакомый кабинет. Знакомая фигура за большим столом. Каштановые кудри аккуратно собраны в пучок, чтобы не мешали работать. Ничто теперь не прикрывает чуть оттопыренные в стороны ушки. Раньше она немного их стеснялась.

– Доброе утро, Ангела, – Гийом без приглашения сел в свое любимое кресло.

– Здравствуй, – взгляд чуть растерян, смущен.

Маг внимательно оглядел ее, медленно и тщательно. Заглянул в большие глаза, провел незримым пальцем по щеке и шее, коснулся гордого прямого носика.

– Изменилась, да? – вздохнула молодая королева, лоб ее стягивал тонкий узорный обруч с рубинами – заместитель тяжелой короны, – Раньше была красивее. Моложе. Я постарела на десять лет, Гийом.

В комнате они были одни.

– В трудные минуты ты всегда спрашивала меня о своей внешности. Ждала моего сочувствия и поддержки. Ждала и получала, – маг оглядел комнату, не нашел, ни столика для игры в «смерть короля», ни графина с вином. Хорхе умер. Все связанное с ним ушло в забвение, – Да, ты изменилась. Повзрослела. Совсем чужая стала.

Ангела ждала другой ответ.

– Зачем ты уехал – так, словно нас ничего не связывало? Без предупреждения. Я обиделась, Ги. Я тебе не чужая!

– Не знаю.

– Что «не знаю»?

– Не знаю и все.

Королева встала из-за стола и села на диван рядом с ним. Положила свою маленькую горячую ладонь на его руку.

– Прости, я погорячилась, – она вздохнула и замолчала, – Алькасары – ты уже знаешь.

– Знаю, потому и здесь. Скажи своим слугам, чтобы не чинили мне препятствий. Я не хочу убивать камоэнсцев. Я никого не хочу убивать.

– Ги, почему ты меня бросаешь?

– Я тебе не нужен больше. Мечта сбылась. Ты Королева. Дальше справишься и без меня.

– А что если я мечтала о другом?

– Об этом. О троне. Ты на нем – дерзай. Правь, играй людьми, казни и милуй фаворитов, меняй любовников, а меня отпусти, – устало сказал маг, и упер взгляд в пол. Его неожиданно заинтересовал узорный орнамент алькасарского ковра.

Ангела схватила его за подбородок и развернула лицом к себе.

– У меня никого не было кроме тебя. Слышишь, никого!

– Зачем ты мне это говоришь?

– Чтобы ты знал, и оставил эту глупую ревность. Я не могу уделять тебе все свое время. Я королева Камоэнса.

– Я и не ревную, ведь ты не моя. Дай мне уйти, Ангела, я ничего не прошу взамен – просто дай уйти.

– Не могу. Ты мне нужен.

– Точнее Камоэнсу? – горько усмехнулся чародей.

– Нет мне! Мне – женщине и королеве.

– Тогда почему же я чужой для обоих? У меня, Ангела, как это не странно, еще осталось гордость, как сказал Хорхе: «я же не мальчик, что девку-то еще не щупал». Прощай, – он поднялся и пошел к двери.

– Стой! Подожди! – Ангела схватила Гийома за старый халат цвета золота – потертую и заштопанную память о жертве так и не понятого им до конца Гонсало де Агиляра.

– Не кричи. Стража ворвется. Увидит твою истерику – пересуды пойдут. Гвардия уже не та, что раньше. Перебили прежних, – маг попытался оторвать от себя ее цепкие ручки.

– Не уходи, Ги. Ты мне нужен. Послушай, я поняла, что нет никого рядом, кому бы я смогла себя доверить. Прижаться, расслабиться, отдаться, поплакаться, наконец. Ты тот единственный. Без тебя мне плохо.