Текст книги "Меч, палач и Дракон"

Автор книги: Александр Рау

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 29 страниц)

– Жалко?! – Гийом едва не вскрикнул от удивления.

– Да. Мы ведь с ней похожи. Две красивые девочки из провинции, дочери нищих отцов с безрадостным будущим. Одно богатство – внешность, – маг кивнул. Кармен не была писаной красавицей, но отвести от нее взгляд было чертовски трудно.

– Мне повезло: мой отец был наставником Риккардо де Вега, и неизвестно еще, кто кого совратил, – рассмеялась супруга Бласа Феррейра и отвела погрустневший взгляд.

Риккардо де Вега – граф Кардес – был не из тех, кого быстро забывают.

– Я могла бы быть женой графа, но хотела ответной любви, а не смеси из дружбы, ответственности и вины. К счастью, я дождалась Бласа. А вот Мария де Тавора нет, ее выдали за старого герцога против воли.

Кармен вытащила из волос длинную шпильку, на которой, как оказалось, держалась вся сложная прическа. Волосы распылись по плечам.

– Устала. Не представляете, как тяжело следовать за модой, – призналась она, – Я не завидую герцогине, Гийом. Она наследница гигантского состояния и одного из трех герцогских титулов королевства, но какой ценой? Говорят, что ее покойный супруг отличался большой фантазией в постели, очень изощренной и зачастую весьма болезненной. А сколько было до него?

– Мне все равно, – отмахнулся маг, – Давайте, покинем это темный угол. Видите, Луис де Кордова уже изрядно пьян и взял в руки гитару.

– Хорошо, – согласилась жена Бласа Феррейры, – Ведите, – протянула ему руку.

Поэт сидел на низком резном стульчике в окружении поклонников. Взгляд его был туманен и смотрел куда-то в даль, через людей и стены. Рыжеволосая Изабель стояла рядом с мужем, положив свою маленькую ручку ему на плечо. Глаза ее смотрели нежно и заботливо.

Пальцы Луиса били по струнам, иногда не попадая в такт словам, но никто на это не обращал внимание. Там, где круг Перекрестка, Шесть подруг Танцевали.

Строки, положенные на музыку, были грубы, резки и четки.

Три – из плоти, три – из стали. Давние сны их искали, но обнимал их яро, золотой Полифем. Гитара!

– Изабелла еще не опытна. Нужно было увести его домой раньше. Теперь будет играть, пока не уснет и останется ночевать у герцогини, она предоставляет альковы всем желающим, – в словах Кармен чувствовался большой опыт, – Честно, стихи его с музыкой сочетаются плохо.

– Не могу судить. Я собираю стихи, но ценю не ритм и эпитеты, а смысл, – пожал плечами маг.

– Есть один стих Луиса, который не знает широкая публика. Блас прочитал мне его, когда я спросила у него, а что за человек, этот загадочный маг Гийом?

Смерть была в двух шагах от меня,

Смерть была в двух шагах от меня.

Я увидел ее,

Ее увидела ты.

Ко всем в двери постучалась смерть,

И всем в уши кричала смерть.

Я услышал ее,

Ее услышала ты.

Но ей вздумалось вдруг ни тебя, ни меня не заметить.

– Насчет широкой публики вы ошибаетесь. Я слышал его не раз, хотя и не от сеньора де Кордова, и после чтения все оборачивались и пялились на меня, – заметил маг, – Что вы хотели мне сказать этим, сеньора Феррейра?

Кармен загадочно улыбнулась и промолчала.

– Луис любит преувеличения. Сеньоре Изабелле я никоим образом не угрожал. Да и не смерть я, вовсе. Не претендую на такое громкое и пустое имя. Когда-то меня звали Играющим со Смертью. Это точнее. То она меня, то я ее. Пока ничья – я жив.

– Вот вы и ответили себе сами, – вновь улыбнулась Кармен, – Я же лишь ставила целью узнать о вас побольше.

– Узнали? Раскрыли мою душу в пустом разговоре? – саркастически усмехнулся маг.

– Вы устали, Гийом, – Кармен не заметила его подколки, – Глаза, складки на лбу. Вас мучает что-то.

– Несчастная любовь, – честно признался маг.

– Все шутите, – погрозила ему пальцем Кармен, – Вам нужен отдых. Развейтесь, и, советую, побудьте с женщиной, чувствую, их у вас давно не было.

– Угу, – кивнул маг, – месяц как содержанку рассчитал, а новую найти – все времени не было. Вы мне положительно нравитесь, Кармен. Прямо луч света, в здешнем темном царстве. Так зачем я был вам нужен?

– Не сегодня, – едва заметно мотнула она головой, – Как-нибудь я зайду к вам, Гийом, и расскажу свою проблему.

– Одна? – удивился чародей, – Муж ревновать не будет?

– Нет, он в курсе. И помочь мне, к несчастью, не может.

– Заинтриговали, но я на места Бласа вас бы одну никуда не отпускал. Даже по магазинам и ювелирам. Вы, чертовски соблазнительны, Кармен. Так и хочется впиться в ваши сочные губы, взять на руки и утащить в постель, срывая на ходу платье, – Гийом говорил это с абсолютно серьезным лицом, но глаза его смеялись.

Кармен Феррейра заметила эту смешинку, и, закусив губу, сама едва удержалась от того, чтобы не расхохотаться. Лицо ее покраснело.

– Благодарю за откровенный комплимент, Гийом. Сейчас невозможно встретить такую честность. Обычно говорят: «сеньора, ваши губы, как кораллы; груди как два прекрасных холма. Как же я мечтаю пройтись языком любви по ложбинке между ними, слизывая пот нашей страсти». Хочется дать пощечину, разодрать в кровь наглую морду, а нельзя, не принято. Эта пошлость считается искусством.

Кармен посмотрела на свои ухоженные пальчики с аккуратными острыми ноготками, окрашенными красным лаком, и мечтательно вздохнула. Здесь маг не выдержал, рассмеялся, привлекая внимание еще остававшейся публики.

– Что поделаешь, стихотворчество – обязательная часть образования, вот и развелось поэтов. В кого пальцем не ткни – все что-то пишут. В основном о любви и непременно несчастной. Или же счастливой, тут есть два направления: о древних богах или пастухах и пастушках. Причем ни тех, ни других, горе-поэты в глаза не видели. Вот и получаются у них пастухи в пышных туниках, играющие на арфе и рассуждающие о судьбах мира напыщенным придворным языком. Это даже не смешно.

– Не судите строго.

– Буду. Надоело. Какой сборник не открой – всюду прекрасный вымысел, чинно и благолепно. А пол-Мендоры в грязи тонет. В центре чистота и фонари, а новом городе – где простой люд – канализации нет и в помине, не улицы, а болота. Ваши «старые» волшебники едва успевают инфекции и болезни останавливать…

– Хватит, Гийом. Вы устали и злы – воспользуйтесь моим советом, не то скоро станете просто несносны, – остановила его движением тонкой ручки Кармен, – Уже светает, мне пора, Блас любит, когда завтрак готовлю ему я, а не кухарка.

– Прощайте, Кармен. Спасибо, вы подняли мне настроение, – маг наклонился и поцеловал ей руку, – Я сделаю для вас все, а сейчас – прощайте!

– Вы задержались, каасил, – ворота Гийому открыл лично – Майал – главный средь паасинов, что охраняли его.

На вид ему было между тридцатью и сорока, несколько шрамов на правильном и некогда красивом лице мешали определить точный возраст. Страж был явно не доволен бодрствованием, вызванным долгим отсутствием мага. По его знаку двое других паасинов, всюду сопровождавших Гийома, отогнали карету к черному входу.

– Только не говори мне, что в этот час на улицах опасно, – упредил Майала чародей.

Черноволосые дети лесов, что вот уже полгода стерегли его покой, были идеальными воинами и отвратительными слугами. Их кандидатуры предложил ему еще покойный граф де Вега, забыв упомянуть о характере паасинов, что не считали себя людьми и вели свой род от Волка, принявшего облик человека, и богини их лесов.

Гийом до сих пор не мог сказать точно, что означает слово «каасил» – титул, которым его почтительно величают. Повелитель, колдун, или же беспечный тюфяк, нуждающийся в защите?

– Мой долг хранить вас. Мы поклялись, и честно отрабатываем ваше золото, каасил. Прежняя охрана была хорошей – умерла, спасая вас, мы же – лучшие, поэтому просто не допустим такого ситуации, – не скромничая, ответил Майал, смотря на чародея сверху вниз.

Паасины были все как один высоки, стройны и черноволосы, и с непривычки казались близнецами. Они тщательно брили лица и тела, не оставляя волос нигде кроме верха головы. В их больших миндалевидных глазах всегда читалась одна и та же смесь из непоколебимой уверенности в себе, гордости и чувства легкого превосходства.

– Зови меня, Гийом. Надоело слушать: каасил, да каасил, не титул, а кличка, – сердито приказал Гийом.

– Слушаюсь, каасил, – Майал определенно издевался.

Паасины никогда никому не кланялись, максимум, на что мог рассчитывать наниматель или сюзерен – кивок головы. Одевались они только в три цвета: зеленый, черный и синий.

– Прошу, каасила, впредь предупреждать меня о возможных задержках заранее – я увеличу охрану. Вы – люди – самые опасные и коварные существа, – твердил свое Майал по дороге в дом.

– Вы – люди, – передразнил его Гийом, – А вы кто, нелюди что ли? Заладили свое, дети лесов. Потомство от связей между пасинами и прочими человеками рождается? Рождается – значит, вы люди.

– Нет, не рождается, – остановился Майал, паасин любил спорить.

– Конечно, если это носить, то детей не будет, – Гийом развернулся и быстро схватил телохранителя за правую руку, на среднем пальце которой красовалось деревянное колечко, – Попробуй снять, когда в очередной раз в город к любовнице пойдешь.

Майал освободился одним едва заметным движением.

– Полукровок можно плодить только в критических случаях, когда род ослаблен. Мы бережем чистоту своей расы. Мы близки, но не родня, человек Гийом.

– Бережете, не плодите. С одной стороны – сохраняете народ, культуру, обычаи, богов. С другой – слабы своим консерватизмом, вот и истребили вас всюду, кроме лесов между Камоэнсом. Лагром и Скаем, – подвел итог Гийом, – Когда-нибудь мы еще поговорим на эту тему. А сейчас, не обижайся на усталого чародея.

– Я и не обижаюсь, Гийом, – паасин позволил себе улыбку, – Любознательность вкупе с уважением к чужому народу не повод для обид, – стражи распахнули перед ними стеклянные двери.

В небе пробивались первые лучики наступающего дня.

– Если бы ты оскорбил нас, то сразу же узнал об этом. Жизнь хулителя – единственная достойная плата за его слова, – тихо добавил Майал, когда Гийом переступал через порог.

Войдя, наконец, в свой дом, маг замер. Спасть ему не хотелось, есть тоже. Это самое ужасное состояние, когда апатия нападает одновременно и на тело, и на разум.

– Каасил, в нашем доме гость. Он пришел вечером с вашей визиткой, я предложил ему подождать, благо он оказался моим знакомым.

– Кто это? – удивился Гийом.

– Барт Вискайно – бывший торговец сукном, затем офицер нашего графа Риккардо – сейчас лейтенант короля Хорхе, – последнее паасин произнес с явным неудовольствием.

Людских владык они не любили – те слишком часто покушались на вольности лесного народа во всех трех пограничных странах. Исключением были лишь графы де Вега – властители Кардеса – даровавшие паасинам полную автономию в своих обширных владениях.

– Он еще здесь? – поспешно спросил маг, мысль о разговоре с бомбардиром его обрадовала.

– Да. Барт в комнате для гостей. Ору назад еще бодрствовал, мы разговаривали о Кардесе.

– Спасибо, – маг устремился в комнату для гостей.

Майал язвительно бросил в спину, что гостей в это время беспокоить невежливо, но Гийом проигнорировал его слова.

Барта Вискайно не слишком огорчило внезапное пробуждение. Он не отказался от позднего ужина, плавно перетекший в ранний завтрак.

– Тяжело вам с Майалом приходится, Гийом? – прямо спросил Барт, отдавая должное трудам знаменитого повара Хасана, – Сознавайтесь, я их упрямую породу хорошо знаю.

– Угу, – признался Гийом, жуя.

В кампании с едва знакомым лейтенантом ордонансных рот ему было легко и свободно; в отличие от затхлой атмосферы светских приемов, где на пару-тройку добрых товарищей, приходилась сотня злопыхателей, алчных до скандалов сплетников или просто завистников.

– Зато бойцы они отличные. Раньше меня алькасары, из плена выкупленные, охраняли, пока не погибли все. Паасины им не уступают, даже превосходят.

– Еще бы, – ухмыльнулся офицер, отложив обглоданную кость, – Они же всю жизнь с кем-нибудь воюют: то со скайскими кланами, то с лагрскими князьями, то с нашими из провинции Вильена. Только в Кардесе им свободно.

Тут поневоле лучшим станешь. Вы же были под Ведьминым Лесом, видели, как они стрелы мечут из своих здоровенных луков. Что не выстрел, то труп или раненый.

– Как вам Мендора? – решил сменить тему маг, о войне Барт мог говорить долго и подробно.

– Красивый город, но жадный, – дал неожиданную характеристику бывший купец, – все норовят объегорить, хоть на медяк да обхитрить. Я бы здесь разорился, у нас в Кардесе честно торговали, – заявил он.

Маг улыбнулся, услышав пассаж о честной торговле.

– Справедливо, – поправился Барт, – по сравнению со здешними купцами мой дядя-суконщик – сущий ангел. А так в столице хорошо. Платит Хорхе вовремя, жаловаться не на что.

Хотя, не признают здесь мои нашивки, – нахмурился лейтенант Вискайно, – Мы – из ордонансных рот офицеры – словно и не офицеры вовсе. Недавно сунулся в дом веселый из дорогих – не пустили. Куда, говорят, прешь, здесь для благородных. А я чем хуже?! – в голосе Барта звучала обида.

– Привыкайте, – пожал плечами маг, – здесь дворянство главное. Даже меня знать за ровню не держит.

– Вас? – от удивления Барт даже протрезвел немного, – Мага Боевого? Если бы не вы, мы с графом Риккардо «королей» под орех разделали бы! И была бы теперь Мараккойя вольным королевством.

– Такова жизнь. Главное, держитесь короля. Служите ему верно и будите щедро вознаграждены. Как вы, точно подметили при нашем знакомстве: мы не из дворян, нам – чтобы пробиться наверх – нужно думать головой

Маг порывисто встал из-за стола.

– Я сейчас вернусь.

Ждать Барту пришлось не долго. Гийом вернулся с толстой книгой из пергамента, напомнившей лейтенанту об оставленной мирной жизни.

– Смотрите, – Гийом раскрыл ее на нужной странице, – Вот чего вы можете достичь!

Барт взглянул, и хмель из его головы тут же испарился. Могущественный чародей не лгал о своем происхождении.

В заголовке одной станицы значилось – Прибыль, на другой – Убыток.

Платил в основном Хорхе – сто тысяч золотых в год – столько, тут же вспомнил торговое училище Барт, составлял доход графа. Плюс еще тысяч двадцать – графа мелкие магические услуги.

– Какое богатство! – он посмотрел на Гийома полубезумными глазами.

– Все относительно, лейтенант, – чародей грустно улыбнулся, – Это пустые деньги – деньги, что не приносят радости; мои потребности крайне скромны. Я содержу дом и охрану – верность паасинов стоят дорого, иногда помогаю хорошим людям. Остаток – большую часть доходов – трачу их на пустяки: на коллекцию редкого оружия и драгоценных камней, на магические эксперименты.

– Не только, – хитро взглянул Барт, – Судя по записям, ваши деньги разбросаны по пяти крупнейшим банковским домам Далации и Остии, – он ткнул пальцем в очередную строчку, – Вы даже скайцам в долг золото дайте.

– Не в долг, а на хранение. Я трачу пустые деньги, Барт, – повторил чародей, – Золото в чужих банках – слабая гарантия на случай роковых перемен. Судьба била меня слишком часто, чтобы я наделся на силу богатства. Игра с векселями – это память об отце, который растил меня купцом и банкиром.

Гийом видел, как разгорается алчность в глазах Барта, что заворожено смотрел на цифры в толстой книжке с невзрачной обложкой.

– Хотите сто тысяч монет, Барт? Ведь не из-за хорошей жизни вы подались в солдаты? – спросил он прямо.

– Сто тысяч?! Кого я должен убить? Где ставить подпись демон-искуситель?! – воскликнул тот.

– Я не демон. Говорю серьезно, они мне не нужны, – спокойно пояснил чародей.

Барт Вискайно – бомбардир и разорившийся купец – серьезно задумался.

– Нет, Гийом. Спасибо, но нет, – голос его дрожал от волнения, он забыл о нормах вежливости, – Твое щедрое, ненужное золото не принесет мне счастья.

– Уважаю, – коротко и емко ответил Гийом, – Немногие смогли бы устоять.

Маг подошел к коврам, что были развешаны на стенах гостиной. На коврах висело разнообразнейшее оружие: мечи, сабли, кинжалы. Походил рядом с ним взад-вперед. Наконец, остановил свой взгляд на одном экспонате.

– Дарю, – он протянул Барту длинный широкий кинжал в простых кожаных ножнах, – Не отказывайтесь, я сегодня обидчивый как паасин. Это благодарность гостю от хозяина за хорошую беседу.

– И не подумаю, – Барт вновь стал самим собой, хитро ухмыльнулся во всю широкую физиономию, – Какой идиот дармовщину отринет? – он вынул кинжал из ножен, придирчиво оглядел, попытался опробовать остроту на длинном ногте.

– Осторожней! – предупредил Гийом, – палец оттяпаете, приращивать назад не буду, – Лагрская сталь – оружие королей. Не смотри, что вид невзрачный, а рукоять без украшений. Ему лет сто, тогда мастера меньше всего заботились о красоте. Вам как бомбардиру в самый раз. Решите выйти в отставку – продадите.

– Всучил все-таки, – восхищенно произнес Барт, с таким оружием будущее его – если судьба сохранит в войнах – было обеспеченно.

– Спать не хотите? – поинтересовался маг через некоторое время.

– Нет.

– Тогда готовьтесь, едем в бардак!

– Куда? – переспросил Барт.

– В бордель, веселый дом, отель удовольствий, обитель гурий и так далее… – весело объявил Гийом. – В самый лучший, туда, где уже не шлюхи, а куртизанки. Вас гложет обида. А мне сегодня рекомендовали срочно побыть с женщиной. Содержанки сейчас у меня нет. Служанки – скучно и банально. Так что мы едем в «Приют Любви», что у храма Благочестивой Инес.

– Гийом, вы пьяны? – Барт растерялся, его – несостоявшегося купца, помнящего прошлую неудачу – пугал такой замысел.

– Можно считать и так! – подтвердил тот, – Не беспокойтесь об одежде и облике – я же маг, пусть и боевой. Зачарую, маску неузнавания наложу, переоденемся – родные матери мимо пройдут и не обернуться, – азартно заявил Гийом, – Легенда следующая: мы гости из Тронто; ты – граф, я – маркиз. Зваться будем так же.

Барту Вискайно – простому лейтенанту из ордонансных рот – ничего не осталось, как согласиться. Слишком велико было желание прикоснуться к сверкающему миру знати. В тот день маг Гийом, сам того не зная, стал для него святым из детства, что разносит детям подарки.

– А давайте, и Майала с собой возьмем? – храбро предложил он.

– Хорошая идея, – пьяно согласился маг, – Давно хотел его длинные патлы перекрасить, да наглые глаза поуже сделать.

Через две оры трое пьяных всадников в ярких тронтких плащах верхом на чистокровных алькасарских скакунах с таким чувством и выражением восхищались рассветом; что у сонных городских стражников, идущих с утренним обходом, уши закладывало. Новоявленные тронтцы веселились во всю, поддерживая репутацию самых отпетых сквернословов Благословенных Земель.

Гийом разделился на две части. Он – первый, охмелевший радовался маскараду вместе с Бартом Вискайно и Майалом. Он – второй, выл от тоски, вспоминая прошедший день: чужую радость; свое одиночество; недоступную принцессу Ангелу, кружащуюся в танце с Гонсало де Агиляром.

Он – второй, надеялся, что совет Кармен поможет. И в объятьях роскошной куртизанки он хоть на миг забудет Ангелу: хрупкую, стройную фигурку; тонкую шею, которую так хочется поцеловать-укусить; дурманящий запах ее кожи; вкус ее губ; голос, что манит и сводит с ума.

Глава 6

– Ваше Величество, Малый Совет в сборе! – объявил герцог Антонио Гальба – первый министр и хранитель печати.

Король Хорхе Третий, не любивший протокольные условности, ответил ему простым кивком.

Малый Совет собрался в небольшой круглой зале, обставленной в стиле королевского аскетизма, родоначальником которого был Хорхе: ничего лишнего, но все необходимое удобно и высшего качества.

Кресла в меру жестки, чтобы не давать расслабляться, но и не заставлять ерзать от неудобства, отрываясь от государственных дел. Прямоугольный стол из драгоценного черного дерева, но без всякой позолоты и ажурной резьбы.

Во главе стола в кресле с самой высокой спинкой, увенчанной деревянной короной восседал король. По правую руку от него – важнейшие лица. Герцог Гальба мрачно глядел из-под сросшихся седых бровей.

Рамон Мачадо был излишне весел; за несмешными шутками краснолицего министра Монеты скрывалось его нешуточное волнение. Агриппа д'Обинье – статный импозантный военачальник – небрежно чистил ногти узким кинжалом. Тем, кто видел его впервые, маршал казался придворным модником, случайно попавшим на этот пост.

Внешность обманчива. Сын бежавшего в Камоэнс далатца, не проигравший еще не одной битвы, по праву считался лучшим из живущих ныне полководцев.

Его сосед – дряхлый педант и моралист Архенасола – шумно сморкался в платок. Глава Посольского Двора лишь казался развалиной, Хорхе ценил его за острый ум, изворотливость и превосходную память.

Справа от Архенасолы притаился Пабло Катлано – выходец из третьего сословия, генерал пера и чернильницы – министр Закона. Маленький, тощий, лысый он умел быть незаметным и незаменимым одновременно.

И, наконец, Гийом, завершающий круг, и сидящий таким образом по левую руку от Хорхе.

– На повестке несколько вопросов, – произнес Гальба и закашлял, он успел где-то подхватить простуду, – прошу прощения, мой король. Первый: дипломатия. Остияки жалуются на то, что наши крестьяне нарушают границы в Махрии.

– Катлано? – посмотрел на законника король.

– Ваше Величество, границы там спорны, к тому же Махрия уже двести лет как наследственный домен властителей Камоэнса, – тут же отозвался министр и зашуршал кипой пергаментов.

– Послать наглецов к Лукавому! – лениво встрял Агриппа д'Обинье, – Мы не для того с ними воевали пять лет назад за эту Махрию, чтобы сейчас кланяться.

– Послать! – утвердил Хорхе, – Я потом лично напишу, куда должен отправиться король Стивен.

– Ваше Величество! – возмутился Архенасола, – Нельзя! Это нарушение всех приличий, повод к войне. Что подумают о нас соседние владыки?

– Войну не объявят – кишка тонка. Но раз вы, министр, против, то сочините свой вариант твердого «нет». Пишите грубо и жестко, – подытожил король.

– Тронтцы жалуются на поборы на границе и высокие пошлины, – продолжил Гальба.

– Мачадо? – Хорхе обратился к министру Монеты.

– Торговля с Тронто нам выгодна, мой король. Пошлины на их ткани и пшеницу рекомендую оставить те же – они их на наши вина снижать и не собираются, – Рамону Мачадо не требовалось сверяться с бумагами, злопыхатели острили, что он, даже лежа на герцогине де Тавора, думает о наполнении казны.

– Насчет поборов – разобраться. Если правда – взяточников повесить, – вынес приговор Хорхе.

– Следующий пункт, – начал Гальба.

– Алькасарцы, – продолжил Агриппа д'Обинье, – на границах опять неспокойно. Командоры ордена Сант-Фебре докладывают об участившихся мелких стычках. Думаю, султан Ибрагим успел позабыть заданную ему трепку, и опять, как в прошлом году, грозит войной. Я уже давно говорю вам, сеньоры, что нужно объявить Поход Веры против этих язычников. Собрать настоящих рыцарей со всех Благословенных Земель и уничтожить Алькасар! – горячо закончил он и вонзил кинжальчик в стол.

– Агриппа, берегите мебель, – сделал замечание король, известный своей скупостью; которая, к счастью, никак не проявлялась в делах государственных.

– Простите, мой король, не сдержался, – склонил голову маршал, – Что же вы молчите сеньоры?

– А что здесь можно сказать? – министр Монеты недолюбливал министра Меча, – В казне нет денег на этот пустой проект. Мы разорим королевство, ведь все эти рыцари будут пить и есть за наш счет.

– Сомневаюсь, что нас поддержат, – добавил Архенасола, прочистив нос, – Алькасар угрожает лишь нам и Тронто, прочие Благословенные земли в безопасности. Король Стивен, к примеру, скорее всего сам сговорится с султаном.

– Сначала о самой идее – она глупа и недальновидна, – вмешался маг Гийом, до этого безучастно скучавший, глядя в раскрытое окно, – Алькасар сам с трудом сдерживает натиск кочевников и варваров на своих южных приделах. Уничтожить султанат – его вассалы станут еще более опасными противниками. Равновесие, сеньоры, великая вещь.

На него смотрели с неприязнью. Гальба и д'Обинье из-за старой вражды. Мачадо – потому что не любил, когда его перебивают; прочие – завидуя его влиянию на короля.

– Продолжай, – негромко, так чтобы всем пришлось затихнуть и прислушаться, произнес Хорхе.

– Учитесь дружить с Алькасаром, – при этих словах Гальба и д'Обинье презрительно хмыкнули, а Архенасола заинтересовался, – На нас в этом году султан не нападет, потому… – сказал Гийом и оборвал свою речь на полу слове.

Он опустил голову, спрятав лицо в ладонях, упираясь локтями в стол. Министры недоуменно переглянулись, к странностям мага они так и не привыкли, хотя служил он Хорхе уже пятый год. Говорить Гийом начал так же внезапно, как и замолк ранее.

– Алькасар не нападет на нас. Потому что обрушиться на Тронто, – заявил он, подняв голову, – Я это знаю.

Глаза мага странно сверкали.

– Он знает? Вы это слышали господа? – неприятно рассмеялся Рамон Мачадо. Министр Монеты любил точность и расчет во всем, презирая тех, кто надеялся на случай.

– Что ты еще знаешь, Гийом? – быстро спросил его король.

Архенасола хотел возмутиться столь явным нарушением обычаев: король назвал заброду из-за моря на «ты», но осекся, увидев, как смотрит на мага Хорхе.

Гийом окинул взором сидевших за столом.

– Рамон Мачадо пойдет вверх, пойдет по головам, – министр Монеты вздрогнул, – Ваша, Агриппа, главная мечта сбудется, – маршал довольно ухмыльнулся, – Архенасола, берегите дочь, – Катлано, осторожней с чернильницей. Герцог Гальба, вы умрете достойно.

Голос мага был ровным, спокойным, безучастным.

– А я, Гийом? – вкрадчиво спросил король.

– А ты, Хорхе, примешь смерть от коня своего! – глядя ему в глаза, выкрикнул маг и вновь спрятал лицо в ладонях.

– Все, – через некоторое время сказал он, – Отпустило.

– Что значат ваши бредни? – презрительно спросил Гальба.

– Я видел вас в тумане времени, герцог. Можете усмехнуться, а можете поверить. Это не полноценное предсказание; а так один взгляд, один затуманенный взгляд, – спокойно и устало ответил ему Гийом.

Герцог прокашлялся и произнес:

– И последний вопрос – главный, из-за которого уважаемый сеньор Мачадо и попросил Его Величество о внесрочном заседании. Экспедиция за Жаркий Берег.

– Мой король, – Мачадо даже встал, – Я прошу вас о трехкратном увеличении финансирования. В гаванях Карсолы[7]7
  Карсола – крупнейший порт Камоэнса.


[Закрыть] сейчас стоят суда вольных далатских капитанов, которые не раз плавали за Жаркий Берег.

Наняв их сейчас, мы сэкономим время и золото в будущем. Они дадут нам карты, и можно будет смело отсылать большой флот для основания постоянного поселения-форта. Этим смелым решением мы сравняемся с остияками, что уже имеют какие-то владения за Жарким Берегом! – Рамон говорил с чувством, глаза его пылали.

В такие моменты некрасивость министра Монеты исчезала, может быть потому, что искренность смывала те маски, без которых немыслима жизнь политика и придворного.

– Это сложный вопрос, Рамон. Вы могли раньше посовещаться со мной об этом, а не преподносить здесь сюрприз, – медленно ответил Хорхе, он не любил сюрпризов и самодеятельности.

По лбу Мачадо пробежала первая капелька пота.

– Ваше Величество, отказывает мне?

– Нет. Пока, нет. Желаю выслушать и другие мнения, – веско сказал король, открывая дискуссию.

– У королевства нет лишних денег на реализацию амбиций Рамона Мачадо. Он хочет славы основателя колоний – пусть снаряжает флот на свои деньги. Дальние странствия слишком опасны. Возвращается лишь каждый второй корабль. Храбрые и смелые люди пригодятся Камоэнсу и на суше, – Гальба, как и предполагалось, был категорически против.

– Герцог, я уважаю вашу скорбь о сыне, не вернувшемся из плавания за Жаркий берег. Но своим упрямством вы мешаете превращению Камоэнса в морскую державу, – между Мачадо и Гальба разгорался старый спор.

– Бред! – Агриппа д'Обинье не мог не отомстить министру финансов, – Зачем отправлять суда за десять морей на верную гибель? Лучше отдайте эти деньги армии. Клянусь, что найду им лучшее применение.

– Я – за предложение Рамона Мачадо, – высказался Гийом, заработав благодарный взгляд министра Монеты, который, похоже, не верил в договоренности Луиса де Кордова.

– Я – за, хоть и не люблю море, – медленно повторил маг, – Потому, что нельзя уступать Остии неведомые земли, иначе она действительно станет Великой. Потому, что уважаю моряков и преклоняюсь перед храбростью и выдержкой первооткрывателей.

И главное, я – «за», потому что колонии – это деньги. Новые дорогие товары и диковинные редкости. Однако деньги требуют денег – это всем известно. Так вот, я – королевский маг Гийом – предлагаю короне сто тысяч монет под беспроцентную ссуду.

Его предложение повергло всех в шок. Добровольно, расстаться с такой суммой? Ни получая в замену никакой выгоды – кто в здравом уме пойдет на такое? С этим магом нужно быть вдвойне осторожным.

– Ваше Величество, – первым молчание прервал Архенасола, – По моим сведениям король Стивен снаряжает новую экспедицию, не три-пять кораблей как раньше, а целых пятнадцать. Остияков не смутила трагическая гибель адмирала Гилберта, разведка докладывает, что назад галеоны везут золото, много золота.

– Когда отплывет их экспедиция? – мгновенно отреагировал король, что все это время сидел с невозмутимым видом, внимательно следя за перепалкой.

– Через тридцать-сорок дней, приготовления идут полным ходом, – доложил министр Заграницы и закашлял.

– Казна принимает вашу ссуду, маг Гийом. Мачадо, флот должен отплыть раньше остияков. У тебя две недели – десять дней. В крайнем случае – три, – огласил Хорхе монаршую волю.

Гальба скривился. Рамон засиял от счастья.

– Командование экспедицией я хочу доверить Луису де Кордова. Он способный малый и давно мечтал о странствиях, – сказал министр Монеты.

– Забираешь у нас единственного нормально поэта, – поморщился король, замеченный в увлечении литературой, – Я в свою очередь вручаю эскадре Гийома, чтобы она точно доплыла до цели.

Маг стиснул зубы, но смолчал. Такой пакости от короля он не ожидал.

– Прошу отправить с экспедицией лейтенанта де Мена. Он хороший воин…, – вставил Гальба.

– И твой протеже, – перебил его король, – Де Мена – новоявленный гвардеец со шрамами на лице? – дозволяю, пусть плывет. У нас все? Тогда, сеньоры, я объявляю Малый совет закрытым. Вы свободны.

Гийом встал, поклонился и вышел вместе с министрами. После памятного вечера у Мари де Тавора пошло уже два дня, но ему как назло не удавалось выспаться.

Магу по очереди мешали: король пожелавший, чтобы он побывал на ночном тронтском приеме; испытание нового заклятия, требующего полную луну; Кербон, грубо взломавший прошлой ночью защитные заклятия в учебной башне и похитивший часть тех книг, в которых ему ранее отказал Гийом.