Текст книги "Меч, палач и Дракон"

Автор книги: Александр Рау

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 29 страниц)

Лица придворных, не так давно радостно сплетничавших о его гибели, вытягивались, улыбка исчезала, как роса на жаре. Вернулся грозный противник – «одна из самых опасных змей в гадюшнике Хорхе».

Краем глаза маг уловил знакомое лицо. Пабло Гальба – уже не вождь дикарей, а гранд Камоэнса – наряженный по последней моде и надушенный, флиртующий сразу с тремя сеньоритами. Гийом остановился и направился прямо к нему. За ним – осторожно держась на почтительном расстоянии – следовали все известные сплетники и просто любопытные.

– Здравствуйте, Пабло.

Сын герцога Гальбы потерялся в лице. Морщины исказили гордого орла, вытатуированного на лбу бывшего халач-виника Турубанга.

– Гийом?!

– Да я. Живой. Но не вашими трудами. Я всегда интересовался, как живется тем, кто умывает руки, отстраняясь от важных решений, предавая бездействием? – чародей говорил намеренно громко, – Теперь вижу – прекрасно. Я – ладно – чужак и изгой. Но что вы и Марк сказали Изабелле де Кордова?

– Я рад, что вы спаслись из алькасарского плена, – только и вымолвил Пабло.

Его жгла смесь из стыда и злобы. Он начинал ненавидеть Гийома, живое свидетельство его слабости. Ненавидеть его за муки своей совести. Маг заставил его почувствовать себя трусом, вновь пережить тот позор на палубе каравеллы.

– Из плена? – я же погиб в бою. Скажите, как это было? Наверное, меня, изрубили в куски, даже подштанники, и те не уцелели, – маг в нарушение всех приличий сплюнул на пол.

– Мы же дрались вместе, – ему вдруг все опротивело, в том числе и этот скандал, – Передайте от меня привет Марку де Мена, я отчего-то думаю, что теперь он главный герой всей экспедиции, на пару с вами сокрушивший остияков и орехонов.

Гийом развернулся и пошел прочь от Пабло Гальбы, что среди турубаров представлялся ему достойным человеком.

Уже на ступеньках его догнал Рамон Мачадо – министр Монеты. Коренастый министр не стал тратить свое драгоценное время на удивление и приветствие.

– Вы живы, Гийом. Я рад – вы нужны Камоэнсу. Экспедиция привезла множество ценностей, а главное вы открыли огромный рынок для наших товаров. Я уже снарядил два конвоя. Эти, – он указал рукой на дворец, – умалчивали о вас, но я знаю, что вклад ваш был огромен. Ваше воскресение из мертвых куда полезней, чем возвращение Гальбы-младшего.

– Какой прагматизм, – удивился чародей, – Вы из благодарности пытались ограбить мой дом?

– Вы умерли, наследников нет, имущество отходит в казну, – Рамон и не думал отпираться, он всегда смотрел с вызовом.

– Сегодня же напишу завещание. На смерти моей вы не наживетесь! – пригрозил ему Гийом, – Кстати, когда казна вернет мой добровольный заем на экспедицию?

– Ждите, – ответил Мачадо, – в векселе не указан срок погашения, проценты нулевые. Когда в казне появятся свободные деньги…

– Значит, никогда, – сделал вывод маг, – Какая же вы неблагодарная сволочь, Мачадо.

Министр Монеты сделал вид, что не заметил этой реплики.

– С вашей стороны было не осторожно обвинять Пабло Гальбу в трусости и плевать ему в лицо. Равно как и поносить его отца. А так же заявлять, что Марк де Мена всю экспедицию просидел в трюме каравеллы, где совращал матросов.

– Что за бред? – возмутился Гийом.

– Не бред, мне это только что рассказала герцогиня Мария де Тавора, – ужалил напоследок граф Мачадо.

Маг выругался. Слухам, запущенные злопамятной и мстительной герцогиней, поверят все. Правда мало кого интересует. Теперь Пабло Гальба точно присоединится к его заклятым врагам, и вместе с Марком де Мена будет искать удобный случай для отмщения.

Хасан приготовил как всегда отменный ужин, хотя правильней было бы назвать его поздним обедом. В него входили только камоэнские блюда, от народной кухни своего повара Гийома уже мутило. Знаменитое сациви вызывало отвращение. Вместе с магом за столом сидел Майал, который бесцеремонно тащил себе лучшие куски из принесенных блюд. Гийом был рад этому искреннему нахалу.

Вместо вина, вызывавшего оскому, на столе был графин с прозрачной, как родниковая вода, Лесной Слезой. Майал говорил тосты и много шутил, высмеивая мендорские порядки и обычаи. Он был непреклонным патриотом своей родины – мини-государства паасинов в лесах графства Кардес. Гийом слушал, кивал и пил.

Внезапно в обеденную залу вбежал большой черный щенок. Он уселся у ног Майала и вопросительно тявкнул на Гийома.

– Что это еще за гость? – улыбнувшись такой наглости, спросил маг.

– Подобрал на улице. Сбежал от хозяина. Знатный будет волкодав, – объяснил Майал.

Его народ, хоть и почитал предка – Черного Волка, но к серым его собратьям, обитавшим в их лесах, относился без всякого почтения. Охотился на них ради шкур.

– Волкодав? Хороший пес. Пусть остается. Назовем его Родге, – Гийом вспомнил своего прежнего любимца, что погиб в бою, защищая хозяина, рвя глотку ночным убийцам.

Он поднялся и подошел к щенку. Попытался погладить, тот зарычал.

– Недоверчивый, – засмеялся чародей и взял со стола кусок хорошо пропеченного мяса.

Против такого ароматного истекающего жиром дара щенок не устоял. Контакт был налажен.

После ужина Гийом отправился спать. Расстеленная постель пугала холодом и размерами. В дверях многообещающе переглядывались две смазливые горничные. Маг их прогнал, пообещав себе отчитать чересчур заботливого Майала, горничным он платил не за ласки.

Губы до сих пор хранили память об Ангеле. Ноздри помнили ее запах. Другие женщины воспринимались как подделки, как издевательства. Гийом посмотрел в зашторенное окно, судя по проблескам, солнце уже садилось. Безмерно счастливый Луис, сейчас, наверное, обнимал свою Изабеллу. От этой мысли стало совсем плохо. Гийом вздохнул и улегся. Уже засыпая, почувствовал, как что-то запрыгнуло на кровать.

Щенок волкодава, названный Родге, так и не понял, что рисковал жизнью, без спроса проникнув в спальню нового хозяина.

– Ты знаешь, что собакам на кровати не место? – спросил маг, глядя в огромные черные глаза, – Нет? – ну, тогда лежи, – он потрепал своевольную псину по холке и уснул.

* * *

Дни после возвращения пролетали быстро, накопилось слишком много дел, требующих личного участия королевского боевого мага. Гонсало, несмотря на все свое самолюбие, с большинством из них справиться, не мог. Хорхе не доверял ему так, как Гийому.

Из приятных – только консультация Кармен. Поставленная ей задача заставляла мага морщить лоб и щипать подбородок – гинекология являлась совсем не его профессией, но он старался. Прочие дела относись к разряду тех, о которых забывают сразу по выполнению.

– Проблем много, – констатировал Хорхе.

– А когда их было мало? – равнодушно пожимал плечами Гийом.

– Первая и постоянная – внешние враги – остияки и алькасары. Вторая – Пабло Гальба и его отец, конечно, герцог мне, по-прежнему, верен, но лучше бы наследник его остался в тарубу…нга, нгу…

– Турубанге, – подсказал чародей.

– Да, в нем самом. Герцог слишком много времени уделяет сыну, и тратит на него много денег. Педро уже не только граф, но и барон, и виконт. Отец скупает ему имения одно за другим, также проталкивает к должностям, не взирая на способности.

– Откажи. Приструни.

– Приструнил, отказал. Герцог затаил обиду. Но это мелочи. Меня беспокоит другое. В последнее время загадочным образом гибнет слишком много людей, так или иначе недовольных властью – притихшие и прощеные дворяне-мятежники, купцы-сектанты, члены провинциальных парламентов, склонные к сепаратизму.

– Не вижу повода для беспокойства. Не друзья ведь гибнут.

– Это похоже на цепь убийств. Я такого приказа не отдавал, – ответ короля был краток и емок.

Только он мог распоряжаться жизнями подданных. Он и никто другой, пусть даже с лучшими намерениями. Если этого доброжелателя поймают ему, то сразу же отправят на плаху.

– Алькасар на Тронто войной пошел, – сказал Хорхе после некоторой паузы, – Ты уже об этом слышал.

– Слышал. Не война, так набег. Султан Хамди выбрал самый простой способ на время снять напряжение, царящее в государстве. Буйные головы или погибнут в боях, или вернуться домой с добычей, благословляя мудрость своего владыки.

– Предсказание твое сбылось. Еще одно. Как и говорил – года не прошло, – голос короля был мрачен, – Ты предупреждал Архенасолу беречь дочь. Старый пердун не прислушался. Младшая – любимица – сбежала с заезжим дворянчиком из империи Хальцед. Нищим, без титула, но красивым. Обвенчались тайно в глухой церквушке. Архенасоле пришлось признать брак, чтобы избежать еще большего позора.

– И что? – пожал плечами Гийом, – Предсказания есть вещь туманная, загадочная. В принципе, можно любую чушь сказать, а потом под события подвести. Не жди своего коня, Хорхе. Живи спокойно, тогда и умрешь в окружении правнуков, сжимая деревянную лошадку, подаренную одним из них.

* * *

«Приют Любви» что у храма Святой Инесс – как и любой веселый дом такого уровня – имел отличную охрану и множество выходов. Высокородные посетители могли не бояться случайных встреч или огласки своих визитов. Три явных двери и шесть потайных вели в лучший бордель Мендоры, занимавший пять домов – половину квартала.

Клиентов здесь ждали не только опытные и искусные во всех видах любви девушки, но и другие развлечения. Музыка, танцы, карточные столы – все что угодно широкой дворянской душе. Только плати. Для особых ценителей имелся театр с обнаженными актерами и мини-монастырь, где ценители могли пообщаться с настоящими веселыми монашками, что сбежали из своих обителей.

Блюстители нравов и морали не раз требовали закрыть «Приют», но окончательное решение всегда затягивалось, поговаривали, что многие епископы грешны визитами в дом терпимости.

Тот, кто спокойным, но уверенным шагом направлялся к одному из тайных входов в бордель, сам был его частым завсегдатаем, но сейчас его вела не похоть, что жжет чресла. Совсем не похоть.

Деревянная дверца в кособоком домишке через дорогу от «Приюта» выглядела такой старой и заросшей грязью, что ее – наполовину вросшую в землю – заметить можно было только в упор. Тем более что на улице была глубокая ночь.

Высокий человек в плаще с капюшоном знал, куда идет. Пользоваться этим ходом ему не приходилось, но дорогу объяснили, пароль тоже сказали.

Семь быстрых ударов железным кольцом по медной бляшке – пауза – снова семь ударов. Дверца бесшумно отворилась на отлично смазанных петлях. Изнутри она была металлической.

– Сеньор, чего желаете? – вкрадчивый и заискивающий голос.

– Ничего, – самозванец плеснул привратнику-своднику в лицо бесцветную жидкость из большой фляжки.

Отваром беспамятства издавна и свободно торговали «старые» волшебники, что мастерски владели травами и алхимией. Привратник сполз на пол, аккуратно поддерживаемый незнакомцем.

Тот снял с пояса ключи и двинулся вперед по коридору, ярко освещаемому факелами. Охраны не было, чужие в эту дверь не заходили. Двадцать шагов-ступенек вверх, он уже в «Приюте». В нос ударил приторный запах восточных благовоний.

По обе стороны коридора – ряды разноцветных дверей. На ручке каждой ярлычок с цифрой – самообслуживание и анонимность. Заметил вышибалу впереди, попробовал незаметно подкрасться – схватить за шею, плеснуть отвар в лицо – почти получилось. Но вышибала оказался крепок, выбил из рук фляжку, ударил в грудь. Незнакомец рассердился и уложил здоровяка кулаком в челюсть. После чего для верности стукнул пару раз его лысую башку об пол. Тем временем отвар из брошенной фляжки успел вытечь.

Незваный гость выругался и, отбросив маскировку, достал из-под плаща меч. Ради любопытства приоткрыл дверь, из-за которой раздавались особо страстные стоны.

Здоровенный мужик из благородных в камзоле и в шляпе с перьями, но без штанов, на четвереньках жарил худого паренька. Незнакомец вспомнил, через какой вход он зашел. Рука сжалась на рукояти оружия, но он сдержал себя.

Вперед по коридорам, стараясь не запутаться в хитросплетении переходов и прячась за углами от случайных встреч. Переход в соседнее здание. Тут все иначе – один номер занимает несколько комнат. Незнакомец усмехнулся, он сам иногда бывал здесь.

Дверь не заперта. Все знакомо. Спальня. Полумрак. Все прилично – нагая красотка, слишком тощая на вкус незваного гостя, скачет на толстом пареньке, что от блаженства закрыл глаза. Красотка пришельца заметила не сразу, она старательно играла страсть, богатые клиенты не терпят другого. А когда увидела, то даже крикнуть не успела.

Незнакомец сбросил ее со «коня» ударом ноги. Паренек отреагировал быстро. Другой на его месте ничего и не заметил бы, но этот открыл глаза и вскинул руки.

– Сдохни, магий выкормыш! – широкий клинок ударил верху вниз, словно огромный кинжал, пригвоздив парня к ложу.

Изо рта магика пошла кровь, но он продолжал бороться. Вскинул руки, тщетно пытаясь дотянуться до горла врага.

– Живучий, сукин сын! – поразился убийца, и, выдернув меч, разрубил раненному голову.

Красотка, только теперь поднявшаяся на ноги, открыла рот, но закричать не успела. Незнакомец повернулся, выбросил руку и достал ее кончиком в шею. Проститутка, или как для красоты и эффекта называли их здесь – жрица любви, захрипела и сползла на пол.

– Дура, – констатировал убийца.

Если бы она не подняла крик, то осталась бы жива в память о прошлых утехах, лицо ведь было надежно скрыто.

Назад он шел-бежал той же дорогой, но уже не таясь. Остановить его охранники и не пытались, нутром чуяли – этот зверь не по их зубам. Задержался незнакомец у номера с мужеложцами. С большим удовольствием заколол обоих. Того, что в шляпе еще и кастрировал предварительно, потратив драгоценное время.

Выйдя из заветной дверцы, убийца прошел до ждавшей его кареты, у которой скинул с себя надоевший плащ. Он не любил скрываться.

Глава 17

– Понсе убит! – Блас Феррейра ранним утром поднял Гийома с постели.

– Где? – маг не стал тратить время на эмоции.

Толстый добрый парень со слабой волей и характером, его бывший ученик, не забывший о своем учителе, все-таки допустил врагов на расстояние удара мечом.

– В борделе «Приют Любви». Знаете где это? – Блас был, как всегда подтянут и тщательно выбрит

– Знаю.

– Прикончили его жестко – кровь всю кровать пропитала. Судя по всему, убили на бабе, точнее под ней – лежал на спине. Две раны – обе смертельные.

– Шлюха?

– Он ее тоже зарезал.

– Он? – маг поднял брови.

– Да. Один. Свидетелей не боялся. Охрана описывает его как человека в плаще и с большим мечом, – Блас поморщился, – Струсили, засранцы, только на меч и смотрели. Лицо не запомнили.

– Говоришь, один, – маг задумался, – Это чертовски отчаянный и умелый человек, Блас. Скорей всего действует по чьей-то команде. Умный – понимал, что всех свидетелей не убьешь; поэтому меч и не прятал, знал, что лучше и проще запугать.

– Поедите на место? Я тело убирать не велел. Хотя хозяйка Приюта такой шум подняла. Грозила мне высокими покровителями. Мне грозила, представляете? Если бы не убийство рассмеялся бы.

– Да. Нашла, кого пугать, – Гийом потер подбородок, – Я соберусь быстро, но боюсь, ничего нового мы не узнаем.

Из дома маг выехал в окружении десятка паасинов. Гвардейцы Бласа Феррейра не казались ему надежной защитой. Враг был очень близко, совсем рядом, дышал в спину.

– Мы на войне, – сказал чародей Майалу.

– Война лучше, чем интрига. Убивать на войне – легче, чем доказывать правду, плести заговоры, – философски заметил паасин, – Стрелу в горло, а труп в болото, – добавил он явно из своего прошлого.

– В том-то и дело, что враг не ясен, – вздохнул Гийом.

У Понсе больше не было ни лица, ни живота. Добродушный толстяк превратился в груду мяса, в зарезанного порося. От тяжелого духа кружилась голова. Гийом – боевой маг с двадцатилетней практикой – так и не привык к подобным запахам.

– Уносите тело, – произнес он после недолгого молчания.

– Что? – с надеждой спросил Блас, которому Хорхе лично поручил это дело.

– Ничего. Убийца был среднего роста – это видно по линии ударов, силен – свободно махал тяжелым оружием. Я мог бы увидеть его образ в глазах Понсе, но они вытекли, – добавил Гийом мрачно.

Маг и капитан гвардии вышли в коридор.

– Душно здесь и тяжело. Пойдемте скорей на улицу, но тем путем, которым шел убийца, – предложил Гийом.

Они прошли мимо застывшей как статуя хозяйки заведения. «Мамка» – на языке девок – была дворянкой из почти разорившейся семьи, что быстро нашла способ восстановить благополучие. Первой придумала не набирать шлюх из числа желающих, а насильно отправлять в веселые дома крепостных девушек. Минимум расходов, максимум доходов. Тех, кто не соглашался били, морили голодом, калечили, уродовали. Она развернула дело с таким масштабом, что быстро поднялась на самый верх бордельной иерархии.

Блас, проходя мимо нее, морщился. Разнаряженная дама, весьма недурственной внешности, вызывала в нем отвращение всепоглощающей жаждой денег в глазах, не знающих слез. Чародей в отличие от гвардейца быстро пресек ее вопли и угрозы, теперь обездвиженной «мамке» оставалось только бессильно испепелять их взглядом.

– У убийцы были сообщники, он пришел через вход для мужеложцев, ненавидя их. Это хорошо, есть определенный ориентир. И я знаю, куда он ведет, – чародей говорил тихо, с пугающим Бласа спокойствием.

Феррейра знал на собственном опыте, что ни чем добрым для мнимых или действительных врагов Гийома оно не закончиться.

– У меня для вас записка от Его Величества, – быстро сказал он.

Маг взял предложенный листок и развернул. Хорхе писал, едва проснувшись, буквы плясали в разные стороны. Всего три слова.

«Это не Гальба».

Гийом сложил листок и молча отдал его обратно Бласу.

– Я учту совет Его Величества.

– Гийом, не стоит, – Блас перешел на «ты», – голос его был негромок, чтобы не услышали солдаты, – Это провокация. Ты зол и можешь совершить большую ошибку. Я не хочу потом разнимать тебя и герцога.

– Я не зол. Я взбешен и разгневан. Убивают мои труды, мои силы – моих учеников. Пусть и бывших. Разнимать не придется. Если Гальба не сможет убедить меня в своей невиновности – он умрет. Как и все причастные.

– Хорошо, – Блас хотел остановить мага, но не знал, как это сделать. Грозить, держать силой? – глупо и бессмысленно, – Удачи, Гийом. В смысле – не попади в беду, – он подал магу руку.

– Спасибо, – тот ее пожал, – Не беспокойся за меня. Чмокни от меня Кармен, скажи, что я почти нашел способ, как ей помочь.

– Передам, – упоминание о жене заставило Бласа улыбнуться.

Особняк герцога Гальбы – странная смесь дворца и крепости. Большие окна и висячие балконы за надежной стеной. Подъезжая к нему, маг подумал, что в вопросах строительства дома, мнения его и Гальбы сходятся.

– Будет бой? – спокойно осведомился паасин, что сидел рядом с ним в карете.

– Может быть, – ответил Гийом, – будьте готовы.

– Мы всегда готовы, каасил. Герцог Гальба был врагом нашего сеньора и брата – Риккардо де Вега – графа Кардес. Мы убьем его с радостью. За нас не бойтесь: люди – плохие воины, хуже паасинов, – абсолютно серьезно продолжил Майал.

– Не буду, – Гийом нервно рассмеялся.

Карета королевского мага, окруженная десятком всадников охраны, выехала на площадь перед особняком Гальба. Маг еще в молодости научился управлять собой, всеми эмоциями, используя для этого и магию и тренировки с мимикой. Вечная бледность лица стала платой за то, что он разучился краснеть.

Но в тот миг, перед встречей со своим главным врагом, встречей полной неизвестности, он испытывал сильное волнение, ни как не мог успокоить сердцебиение.

Вдруг что-то грохотнуло. Карету подбросило. Кинуло на бок. Гийом упал на Майала. Новый взрыв. Глухой удар в днище кареты. Доска из мореного дуба – на защиту денег маг не жалел – треснула но не поддалась, уберегла. Новый взрыв, совсем рядом. Крики паасинов.

– Можете вылезти, каасил, – Майал, – Чувствую, нападавшие убежали.

Телохранитель оказался прав. Выбравшись на свежий воздух, затянутый вонючим дымом, маг оглядел потери.

Двое паасин убито, четверо ранено. Несколько лошадиных трупов. От взрыва, судя по запаху – порох, вылетели стекла в близлежащих домах.

– Бросали бомбы оттуда, каасил, – Майал указал на крышу большого двух этажного дома справа от них, – Нападавшие сбежали. Какие будут распоряжения?

– Раненых – домой. Убитых тоже. А мы с тобой пойдем, навестим герцога, – маг указал рукой на раскрытые двери особняка, – Уверен, там нас уже ждут.

Охрана герцога Гальбы сразу же бросилась к месту схватки, но тут же благоразумно остановилась и вернулась к воротам, завидев невредимого королевского мага. О том, в каких отношениях находятся их сеньор и этот невысокий худой человек в светлой кожанке, стражи были прекрасно осведомлены.

– Я к герцогу, – воины расступились перед Гийомом и Майалом, не осмелившись их остановить.

Антонио Гальба – дядя короля, герцог и первый министр – сам вышел навстречу магу. Он смахнул крошки с усов – завтракал – и спросил:

– Чем я обязан столь раннему визиту?

Вокруг него маг заметил много знакомых лиц – друзей, союзников и вассалов герцога – судя по всему, вчера в его доме был большой праздник.

Хмуро глядел и сдерживал зевоту сонный Агриппа д'Обинье; с высоты своего роста неприязненно взирал татуированный Пабло. Мария де Тавора держала бывшего халач-виника за руку и с вызовом глядела на мага – она любила успех, богатство и известность.

Гийом в свое время сам бывший ее любовником, подумал, что Рамон Мачадо, наверняка, взбешен ее изменой. Министр Монеты не верил в чувства, уважал лишь расчет, но честолюбие было его слабым местом – Мария бросила его ради сына давнего соперника.

На шаг позади герцога стоял Марк де Мена, левой рукой он чесал нос, правой сжимал меч, взятый у одного из стражей. Под глазами виконта были большие черные круги.

– Сегодня ночью был жестоко убит Понсе – маг короля Хорхе, мой ученик, – объявил маг и посмотрел на реакцию.

Собравшиеся дружно продемонстрировали свое удивление.

– Печальная новость, – огорчился Гальба, – Камоэнс нуждался в своих магах, – он подчеркнул слово «свои».

– Понсе – толстяк этот, что с нами на алькасаров ходил? – переспросил Агриппа.

Маршал Камоэнса далекий ото всего что касалось армии и войны, уважал магию за ту, пользу, которую она оказывала на поле брани. Вот только на Гийома, эта приязнь не распространялась в силу личных, кровных причин.

– Что же вы не досмотрели за ним? – плеснула яду Мария де Тавора, – Плохой, вы учитель. Сначала Кербон, теперь Понсе…

– Жалко парня, конечно, – лицо Марка де Мена говорило об обратном, – Но вывод отсюда прост – не боитесь стать следующим? Слишком уж легко убивают ваших учеников.

– Да? Может, вы, Марк, и попытались? – хотя нет. Вы слишком глупы и импульсивны. А вот ваш герцог – он мог бы вполне, – медленно сказал Гийом, не отводя глаз от Гальбы.

Все присутствующие заметили, что его правая рука зажата в кулак. И этот кулак медленно поднимается вверх. Затихли шорохи, остановились движения. Руки замерли на эфесах, оружие чуть скрипнуло в смазанных ножнах.

За Гийомом стоял Майал – обманчиво расслабленный, странный и неуклюжий в своем зеленом камзоле, под которым скрывалась кольчуга. С узким мечом, похожим на шпагу, и секирой на длинной рукояти.

За их спинами, с боков и позади Гальбы со свитой замерли готовые к убийству солдаты личной охраны герцога – отчаянные рубаки, не боящиеся ни черта, ни Бога.

Сжатый кулак поднялся на уровень плеча и оказался направленным в грудь Гальбе. Герцог остался внешне спокоен, но вот его свита забеспокоилась. Мария де Тавора отступила от Пабло и уперлась спиной в охранника.

– Ты, Гийом, кажешься мне дешевым клоуном на деревенской ярмарке, который много пыжиться, но мало делает, лишь бздит от волнения. Его после представления бьют за обман. Вот и решай, что лучше: убежать самому, или быть выброшенным слугами, – Антонио Гальбе надоела неопределенность.

– Боитесь? – почти ласково улыбнулся маг, – правильно делаете. Отгадайте, почему я не убил вас?

Ответа не было. Маг поднял кулак над головой, разжал. Ничего. Марк де Мена рассмеялся. Агриппа д'Обинье толкнул его локтем и глазами указал на потолок.

Сверху, медленно кружась в солнечном свете, падала грязная пыль. Через ровную дыру в потолке в помещение проник солнечный свет. Кто-то словно выжег без огня большой круг в камне, обратив его в серый прах. Пабло Гальба побледнел, отчетливо представив себя на пути кулака Гийома. Его отец тоже вздрогнул, но быстро поборол себя. Солдаты охраны отступили от чародея.

– Никто не знает ответа? – переспросил маг.

– Из презрения? – на правильном камоэнском поинтересовался Майал, наслаждаясь смятением врагов.

– Нет, не только, – усмехнулся маг.

– Да как ты смеешь дикарь! – Марка де Мена вовремя удержали на месте.

– Дикарь, Марк, это ты. Майал знает двадцать поколений своих предков, а ты, хорошо, если десять. У его народа уже была письменность, когда ваш еще с камнями гонялся за дикими козлами.

Но хватит истории, – ухмылка исчезла с лица Гийома, – Герцог Антонио Гальба, вы живы только потому, что на меня напали около вашего дома. Вы хитры, коварны, подлы, но не глупы. Даже волк, и тот не режет овец вблизи логова. Кто-то хочет убрать вас моими руками – он просчитался.

– Ты слишком большого о себе мнения, колдун. Если бы я захотел твоей смерти, ты был бы уже мертв, – громко, обращаясь не столько к магу, сколько ко всем слушающим их разговор, заявил Гальба.

– Сомневаюсь. Живите, герцог, – Гийом повернулся к нему спиной, – Пойдем, Майал, здесь дурно пахнет.

– Воняет как в хлеву, – согласился паасин.

* * *

Середина лета в Камоэнсе – благодатная пора. Нет такой жары, как в Алькасаре, что убивает. Здесь солнце дает только радость. Частые дожди по вечерам снимают излишки тепла, принося прохладу отлично подходящую для прогулок. Все вокруг зелено, воздух в Мендоре необычайно свеж. Дышится легко и приятно. На расцвете и закате в парках и личных садах поют птицы. Камоэнсцы считают, что чем больше птиц, тем больше счастья у людей. Птичье пение, будь то трели соловья, или чириканье воробья, отгоняет зло.

Гийом, любовавшийся цветами в парке рядом с монастырем святой Алисы, был полностью защищен от темных сил. Огромный дуб, в тени которого он стоял, давал приют целой колонии пташек. Томясь в ожидании, чародей насчитал с десяток гнезд.

Цветы, посаженные вдоль дорожек, радовали глаз буйством красок. Преобладали розы всех расцветок – любимые цветы горожан – один из символов Мендоры. Красные, желтые, белые, розовые, не было лишь черных. Хватало и прочих растений: от тюльпанов, орхидей, до простых ромашек. В маленьком пруду плавали хрупкие кувшинки.

Гийом не смог сдержаться и, нарвав цветов, составил большой, пышный, несуразный, но красивый букет. Все было прекрасно, кроме одного. Его принцесса опаздывала.

Ангела не могла болеть вечно. Ей пришлось выздороветь. И вот маг, изредка, в рамках приличий, навещавший принцессу во дворце, теперь ждал ее в их любимом парке. Кармен вчера согласовала эту тайную встречу любовников.

Время шло, каменная плита о подножия монастырской стены оставалась неподвижной. Сначала Гийом убеждал себя, что ничего страшного не случилось – мало ли причин у нее задержаться? Потом, уже бросив бесполезный букет, твердил себе, что волноваться смысла нет. Они увидятся на неделе во дворце. Сегодня же поговорит с Кармен и так далее…

Умные слова, сказанные самому себе в минуту сильнейшего душевного волнения, редко помогают даже хладнокровным расчетливым магам, что привыкли контролировать чувства. Гийом впервые за долгое время ощутил страх. Страх потерять Ангелу.

Напряжение нарастало. Выход нашелся – самый глупый и опасный из всех возможных. Единственный подходящий.

Гийом выбежал из парка, переоделся в карете и отправился во дворец. Он должен был ее увидеть.

Королевский боевой маг имел свободный доступ во дворец. Никогда Гийом не встречал на пути своем преграды. Все гвардейцы личной охраны знали его в лицо.

– Сеньор, вам туда нельзя, – в третий раз повторил старший караула, охранявшего вход в часть дворца, принадлежащую Ангеле.

– Почему? Чье распоряжение? – повторил вопрос чародей.

– Нельзя.

– Кто распорядился, офицер? Принцесса?

Нет ответа. Гвардейцы замерли у дверей. Маг пробовал зайти через вход для прислуги – та же картина. В дворике, куда выходят окна, так же дежурила охрана.

Гийом смирился и вышел из королевского крыла дворца. На душе было тяжко. Безрассудный поступок не увенчался успехом. Наоборот. Кто мог наложить подобный запрет? Только два человека: Хорхе и Ангела. Король узнает о его порыве в любом случае – охрана донесет. Остается только вернуться домой и ждать.

– Сеньор, Гийом, – неприметный человечек в ливрее остановил мага, спешащего к выходу из дворца, – Его Величество желает видеть вас.

Хорхе, сидящий за своим столом был хмур и недоволен. За последний год он чуть потолстел, постарел – на лбу появились морщины, а волосах седина.

– Здравствуй, Хорхе. Ты желал меня видеть? – спросил маг, садясь в любимое кресло.

– Гийом, ты враг мне? – неожиданно спросил король, вместо ответного приветствия.

– Нет.

– Сомневаюсь. Ты ведешь себя если не как враг, то, как недруг точно, – король тяжело вздохнул.

– Что тебя не устраивает, Хорхе? Зачем эти глупые вопросы? Опять измену ищешь? – так не там смотришь, – резко ответил чародей.

– Может, и там. Мне многие говорят, что изменник ты, Гийом. И учеников своих – Кербона и Понсе – сам убил, конкуренции боясь.

– Гальба? – вздохнул маг, – Только не говори, что веришь, не разочаровывай меня.

Хорхе встал, по-прежнему быстрый в движениях, достал из необъятного стола бутылку коньяка и два бокала с широким дном и узким горлом.

– Не за чем нам слуги, – пояснил он и разлил крепкий ароматный напиток.

Молча выпили.

– Это ты меня не разочаровывай, – попросил король, – Не играй в любовь с моей племянницей.

– Почему? – прямо спросил Гийом, – Не пара?

– Нет. Если очень захотеть, то и пара. Это я лично тебе говорю, как король и дядя. Ты давно заслужил счастье, и я отдал бы тебе племянницу…

– Если бы мог, но не можешь, – заключил маг, – Неслыханное это дело, выдать принцессу Камоэнса за «заброду из-за моря», когда не всякий королевич ее достоин.

– Чушь, – жестко прервал его Хорхе, – Камоэнс – моя страна, и кто здесь кому ровня, решаю тоже только я. Ангела обещана Марку – наследнику Далации.

– А дела государства важнее наших судеб, – в тон ему продолжил Гийом.

– Да, это так. Не ерничай! – Хорхе зло плеснул коньяк по бокалам, – Ты это прекрасно знаешь, и сам поступаешь не так, как хочется, а как надо. Я люблю ее как дочь. Хочу ей только счастья. Но мне некем ее заменить. Были бы у самого меня дочери… Сын и наследник слишком мал – восемь лет – иначе бы я взял ему в жены дочку Николы Марковича.