Текст книги "Меч, палач и Дракон"

Автор книги: Александр Рау

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 29 страниц)

Истерзанных, сломанных «шпионов» казнили быстро. Гвардия и «старая» партия были в восторге, «молодая» не протестовала– ей не нравилось резкое возвышение министра Мачадо.

Самого Рамона, к удивлению мага, не тронули. Ангела была по-прежнему приветлива со своим министром и не давала его в обиду. Слишком много нитей держал в своей руке Мачадо, слишком ценен был, слишком большой поддержкой знати пользовался.

Гийом не любил Мачадо, с трудом терпел его общество, хотя и уважал, как толкового министра и профессионала. Оплеуха данная Рамону порадовала бы его при других обстоятельствах.

Колесованные и четвертованные «шпионы» имели за душой немало грехов, но не один из них не заслужил облыжного обвинения, такой страшной муки и позора.

Грустные мысли давно посещали голову мага. Эта казнь стала решающей в цепи его размышлений. Подвела черту. Позволила сделать вывод.

* * *

Вечером того кровавого несправедливого дня, ближе к ночи он пришел к Ангеле. Она лежала в кровати – красивая, желанная, ждущая его.

– У меня для тебя хорошая новость – я решила, что завтра мы отправимся в Мендору. Провинция мне надоела. Королевству требуется порядок. В столице у меня будет больше времени на тебя. Не будет лишних глаз и ушей, – радостно сообщила ему королева.

Гийом взял стульчик, сел рядом с кроватью, скрестил руки на груди.

– Я выполнил свою работу, Ангела, – дракон мертв, султанат разбит. Я уезжаю.

От неожиданности она потеряла дар речи.

– Надеюсь, ты не будешь меня задерживать, – добавил он.

– Почему?! – простонала Ангела, села напротив его, закрывая обнаженную грудь одеялом, – Что случилось, Ги?

– Ты изменилась.

– Опять? Ты уже повторял мне это! – Ангела кричала, грозя внезапным вторжением стражи, напуганной грозой в королевской спальне, – Я пошла к тебе навстречу. Я здесь! Я твоя! Мы вместе! Я хочу, чтобы мы всегда были вместе! Делаю вся для этого!

– Ценю, – маг старался быть невозмутимым, но у него это плохо получалось, – Но королева Ангела для меня чужая. Я ее не приемлю.

– В чем? – голос ее изменился, словно, она задавала вопрос на королевском совете.

– В методах, цели твои я понимаю. Ты убиваешь своих, Ангела. Гранды умирают в госпиталях и от нападений алькасаров, очень похожих на паасинов… Невинные кричат, раздираемые шипами…

– Так нужно, Ги. Меня упрекали в том, что я уничтожила труд жизни Хорхе – привлекла на свою сторону его врагов, вернула Камоэнс на пятьдесят лет назад. Да, это было именно так, – с вызовом закончила королева, – Но я с самого начала думала, как искупить свою вину. Как восстановить прежнее положение. Меня и Гальбу поддерживали разные силы, но истинная цель и меня и него была одна – величие государства.

– Ты – постойная дщерь своей династии, – кивнул маг, – Хорхе бы гордился тобой. Ты ни в чем уступаешь ему. Та же уверенность в своей правоте, то же намерение идти до конца.

– Вот видишь, ты признал это, – она чуть улыбнулась, – Ги, ты служил Хорхе, будь моим любимым, моим другом, моей опорой.

– Нет, – он покачал головой, – Твоего дядю прозвали Жестоким и Справедливым, ты же, моя любовь, пока лишь жестока. Хорхе нещадно карал врагов, изобретательно мстя им. Но он не убивал, не травил друзей и союзников – подло и вероломно. При нем мятежные гранды гибли за дело; от рук королевских солдат, магов или палачей; гибли в бою, в попытке изменить мир под себя. Твои – Миранда и Эррелья – пали от удара в спину. От стрелы паасина и кинжала ордонанса. Они, возведшие тебя на трон, не ждали такого.

Ангела слушала его и злилась. Нервно мяла одеяло, скребла простыню короткими ногтями.

– Да, я злая и плохая! – она подняла взор, посмотрела ему в глаза, – Потому что мне приходиться жить среди интриганов подлецов, улыбаться врагам семьи. Гранды – они же ненавидят тебя, за что ты их защищаешь? Графы и бароны – стервятники, почуявшие слабину и слетевшиеся разодрать королевство по частям.

Ты знаешь, сколько заговоров успели сплести за моей спиной эти невинные жертвы? Дай им волю, я была бы беспомощной марионеткой, а ты, ты бы уже давно гнил в придорожной канаве! Они страшнее Гальбы – он был одинокий волк, гранды – же крысы.

– Рецепт прост. Ждать и рубить головы тем, кто высунулся, а не всем сразу и правым и невинным. Никто ведь не поверил в «шпионов». Ты просто бросила недовольным кусок кровавого мяса. Ожесточила сердца, показала дурной пример прикрытого короной самосуда. Законной резни.

Королева дернулась, как от удара.

– Так было нужно. Рамон перегнул палку, решил, что может решать за меня. Подумал, что раз он помогает мне. То я его. Он получил урок. Его клевреты – там не было невинных.

Гийом молчал, щипая здоровой рукой подбородок.

– Может это и была ошибка, – королева начинала злится, – но ошибка необходимая. Ты не знаешь себе всей глубины той мерзости, что окружила трон. Не представляешь, всего хитросплетения интриг.

Война убила лучших, как правильно сказал Луис. Мне почти не на кого опереться. Мачадо и другие подобные ему пока нужны мне для того, чтобы бороться с этой сворой, но потом и они заплатят за все.

– Думаю, что ты мне отводишь роль борца с Первым Министром, – заметил маг, глаза его блестели в свете ламп, – А я не хочу быть любовником жестокого и циничного владыки Камоэнса, верным фаворитом и мечом, разящим врагов.

Я любил мою принцессу – это был не титул, а состояние души. Ту, что просила меня помочь Кармен; ту, что спасла любовь Луиса и Изабеллы; что была готова бежать со мной на края света, что ждала из-за Жаркого Берега.

Он поднялся на ноги.

– Стой, Ги! – испуганно закричала Ангела, – Не уходи! Я не смогу без тебя! Ведь ты же мой, как и я твоя…

– Ты уже не моя. К сожалению. И я не твой. Это наша общая вина, – маг провел ладонью по лицу, – Ты справишься без меня, ты сильная. Я – наоборот. Править – занятие не для меня.

Королева сошла с кровати, встала рядом с ним, положив руки на его талию, заглянула в глаза. Обнаженная, в приглушенном свете ламп, волосы рассыпались по плечам, величественная.

– Ги, обдумай все. Мы подходим друг другу. Нас столько связывает и любовь, и радость. И боль, и кровь. Эта связь прочней железной цепи. Ты отдал мне все – я помню и ценю.

Останься – и увидишь, нет женщины ласковей, нежней и благодатней. Кто ты сейчас без меня? – раненный, уставший, без средств к существованию. Со мной ты – лучший мужчина, равный королям. Я дам тебе тот уют, в котором ты так нуждаешься. Спокойствие и уверенность.

Уйдешь – я не прошу тебе обиды. Буду рыдать по ночам, но останусь не преклонной – я дочь властителей Камоэнса! Захочешь вернуться – не получиться. Решай.

Маг молчал, гладя пальцами ее щеку, чувствуя тщательно скрываемую дрожь и волнение, немыслимую частоту c которой билось ее сердечко. Девушка рядом с ним была и его, и чужой.

– Пожалуйста…, – прошептала она.

Гийом чуть наклонился и поцеловал ее в большой красивый лоб.

– Прощай, Ангела. Прощай, моя королева.

Она отстранилась и влепила ему пощечину.

– Вон!

Маг молча развернулся и вышел. Королева напрасно ждала, что он обернется.

* * *

Рамон Мачадо почти сразу же узнал о ссоре мага и королевы. То, что Гийом не остался в ее спальне, могло означать лишь ссору. Одна из служанок Ангелы шпионила на него, министр знал, что и среди его свиты есть люди королевы, одни – законные, явные осведомители, другие тайные. Чертова девчонка, быстро проявила себя настоящим правителем: завела друзей и союзников среди чиновников и военных, приручила остатки старой гвардии. Она не желала быть послушной марионеткой. Судьба графов, поддержавших ее и посягнувших на большую власть, чем им давалось, была тому явным подтверждением. Не говоря уже о показательной казни его клевретов.

Прелестные зубки Ангелы обернулись острейшими клыками.

Бессилие, испытанное Рамоном в день казни его людей, заронило в его сердце страх. Страх в котором он сам еще не мог себе признаться. Ангела сумела напугать его. Конечно, он еще силен, за ним все сиятельное сообщество грандов и их дружины. Но жизнь его теперь завист от каприза коронованной девчонки, хитрой и ядовитой как змея.

Гийом – от него ведь нет спасения.

Рамон Мачадо больше не мечтал о титуле короля, бороться следовало за уже имеющуюся должность.

Он понимал, что отныне жизнь его колеблется на волоске, он останется первым министром, пока будет незаменим. Единственный соперник – Гийом, оступился, даровав ему шанс.

Рамон выждал время, обдумал предстоящий разговор и с утра поспешил к Ангеле.

– Моя королева, я знаю о нанесенной вам обиде, заявил он прямо, – Позвольте мне отомстить за вас.

– Пошел прочь! – не дрогнув лицом, ответила Ангела. Круги под глазами были тщательно замазаны пудрой.

– Моя королева, мне известно о его контактах с далатскими и остийскими торговыми компаниями, мага нельзя выпускать из Камоэнса.

– Да? – она картинно подняла бровь, – Тогда не выпускайте. Мне все равно.

– Но он будет сопротивляться. Разрешите применить силу.

– Сколько шума из-за одного человека, оставьте этот разговор. Он мне не интересен. Гийом может катиться куда угодно. Мне все равно.

– Ангела, – попросил Мачадо, – Тогда, пожалуйста, снимите с него ваше монаршее покровительство. Он больше не достоин такой чести, как изменник и оскорбитель вашего величества.

Королева ответила не сразу. Задумалась. Долго сидела молча, смотря в окно. Наконец, вспомнив о чем-то неприятном, закусила губу и коротко бросила:

– Снимаю. Он решил уйти – пусть уходит, как обычный иностранец.

Рамон подавил улыбку.

– Министр, я решила, что покину Куэнку не через три дня, а сегодня же. Мне надоел этот город. Оставайтесь здесь и руководите югом. Я же наведу порядок в Мендоре.

Мачадо поклонился, это решение Ангелы таило как плюсы, так и минусы. Напоминало ссылку, но открывало большие возможности.

* * *

После обеда Луис де Кордова в новом нарядном, совсем не военном камзоле, принес Гийому письмо от Кармен. Маг в теплом халате на голое тело лениво валялся в постели и читал растрепанный томик сказок. Появление поэта обрадовало его, а вот содержимое письма, наоборот, разочаровало. Строчки прыгали, видно, их писали в спешке, роняя капли чернил на бумагу.

«Гийом. Мне жаль, что вы расстались с Ангелой. Жаль, что предсказания мои сбылись. Но раз вы пошли на разрыв, то не останавливайтесь. Нет ничего опасней смертельно обиженной женщины. Ангела сегодня отказалась от вас. Вы в большой опасности… Мы сейчас выезжаем в Мендору, Мачадо остается наместником Юга. Берегите себя. Целую на прощание. Кармен».

– Они уже выехали, слуга слишком поздно нашел меня в гостях у мэра, – добавил Луис, – Извините. Я прочитал его, оно было не подписано и открыто.

– Извиняю, здесь нет личных секретов. Тебе можно, ты – мой единственный друг, – пожал плечами маг.

– Не единственный, ты забыл Кармен, – поправил его поэт, – С Мачадо шутить нельзя. Он уже показал свой нрав. Мария де Тавора вчера попросила Ангелу освободить ее от положения фрейлины. Королева уехала – и Рамон тут же отомстил бывшей любовницы. Она заключена в темницу, обвинена в шпионаже в пользу алькасаров.

– Как мне не хватает Хорхе, – негромко сказал Гийом, – При нем такой позор был невозможен. А сейчас… Раз стерпели остиякских «шпионов», то примут и алькасарских, – он громко сплюнул в платок.

– Повод нелеп, но судьи не решатся пойти против первого министра. Время военное – Марию казнят. Тебе тоже грозит плаха.

– За меня не беспокойся, – Гийом отмахнулся здоровой рукой.

– Не храбрись. Я успел тебя хорошо узнать. Ты сейчас не боец. Отставь душевное уныние! – скомандовал Луис

Маг от удивления дернулся.

– Так то лучше. Вот деньги, – поэт бросил на кровать увесистый мешочек, – Тысяча флоренов – все, что смог собрать-занять. Я лично сопровожу тебя до Тронто, там ты будешь в безопасности.

– Хорошо, – чародей неожиданно легко подчинился. Оделся с помощью Луиса: легкие штаны свободного покроя, шелковая рубашка, поверх нее удивительный Гонсало, который, выдержав дыхание дракона, очистился и вновь заиграл золотом.

– Иди к себе, Луис. Я знаю, где ты остановился – встретимся там. Мне же еще нужно уладить одно дело.

Тюремные камеры Куэнки узникам мендорского Высокого Замка показались бы раем. Местные вельможи часто сводили счеты при помощи силы. Суды относились к этому с пониманием, но закон есть закон, весьма часто победитель сиживал по году, а то и по два в тюрьме. Им разрешалось брать с собой слуг и шутов, дозволялись частые свидания.

Благородные дворяне не терпели аскетизма, устилали полы камер-квартир коврами, увешивали стены картинами, завозили мебель. Забирать имущество из тюрьмы считалось дурным тоном. Постепенно квартиры эти превращались во дворцы, вороватые чиновники и охранники боролись с этим как могли, справедливо распределяя между собой брошенную мебель и предметы обихода.

Сержант стражи с сонными глазами открыл Гийому дверь, поскрипев большим ключом, после чего прильнул к стене, сполз вниз и захрапел, как и его товарищи.

Узница – Мария де Тавора – не ожидала появления мага. Отложив в сторону бисер, она промолвила:

– Раньше я не замечала за тобой злорадства, Гийом. Но люди меняются, – голос ее был низким, грудным.

– Я пришел не для этого.

– А для чего же? Я должна буду оговорить кого-то, чтобы заслужить прощение, или ты предложишь другое? – серое грубое платье нисколько не умоляло ауру гордости, величия и достоинства исходившую от Марии.

– Нет. Ты всегда ошибаешься, строя предположения насчет меня, – маг негромко рассмеялся, левая рука его висела на перевязи, на груди, – Могла бы и понять, что это бессмысленно. Пойдем, – он протянул ей здоровую руку, – Я выведу тебя отсюда.

– Почему? – магу удалось невозможное – он удивил герцогиню, смутил до глубины души.

– Просто так. Ради равновесия. Я с радостью спас бы Агриппу, если бы мог, но поздно. Поэтому вытащу тебя.

– Какая тебе от этого выгода? – продолжала де Тавора, пальцы ее расстегнули пуговицу на платье, открывая белоснежную шею.

– Никакой. Даже плату телом твоим прекрасным не возьму. Не обижайся, – спешно добавил маг, – Кармен рассказывала мне о твоем прошлом, Мария. Ты, девочкой проданная старому извращенцу герцогу-Тавора, всю следующую жизнь только и занималась тем, что мстила мужчинам. Лезла в интриги, предавала, играла на грани жизни и смерти. Я сам, д`Обинье, Мачадо, Антонио и Пабло Гальба, и прочие сильные мира сего. Ты всех предала и обманула.

– Читаешь проповедь?

– Не угадала. Говорю правду. Мне скучно бежать одному. Я хочу взять тебя с собой, поиграть в Господа-Создателя, дать шанс Марии – просто Марии – не герцогине начать новую жизнь.

– Покупаешь у Бога свое счастье добрым делом? – она шагнула к нему навстречу.

– Может быть.

– Бежим, – Мария обхватила его щеки своими мягкими ладонями, подтянула к себе и властно, жадно поцеловала.

На улице их чуть не сбил лошадью окровавленный гвардеец, потерявший шлем и щит.

– Королеву похитили! – кричал он на весь город, будоража жителей и воинов, выбегающих из домов, лавок, и кабаков.

– СТОЙ! – маг выбросил вперед правую руку в останавливающем жесте, голос его ударил, как гром.

Мария поняла, что слухи о том, что он потерял всю силу, сражаясь с драконом, были лишь слухами. Гвардеец против воли резко дернул поводья, конь встал на дыбы, едва не упал.

– Кто? Где? Как? – маг зашагал к гонцу. И тот, узнав его, ответил:

– Алькасары. Самоубийцы. Внезапно. Королева была не в духе. Решила верхом проехаться, ускакала от конвоя и обоза. Тут султанцы. Они десяток охраны порубили вместе с Эстебаном Гонгора, схватили Ангелу и бежать, постоянно оставляя заслоны. Последние занесли Ангелу в замок маленький и на нас. Мы их прикончили, но в замок не вошли. Голос из-за стен пообещал убить ее. Он потребовал вас, сеньор, маршала покойного и министра Мачадо.

Гийом обернулся к Марии.

– Иди к Луису. Скажешь, что я велел тебя спасти. Найдешь его в харчевне «У Быка».

* * *

Замок и в самом деле был невелик. Да и замком этот огромный кирпичный дом с толстыми стенами и окнами-бойницами можно было назвать только с натяжкой. Поместье было заброшенно: ни людей, ни животных. Только ветер гулял в пустых домах и сараях.

Пять сотен гвардейцев окружили замок на расстоянии тридцати шагов. Каждое его окно держали под прицелом десятки арбалетов. Сотни бравых вояк были готовы в любой момент взять его штурмом. Ворваться в раскрытые двери. Их останавливал уверенный, насмешливый голос, грозивший смертью королеве.

Рамон Мачадо скрипел зубами от злости на алькасаров, на Ангелу, на Гийома, на судьбу. Будущее его зависло от того, останется ли в живых Ангела. Ради себя, Рамон был готов терпеть рядом Гийома и обещать ему любые почести, вперемешку с угрозами.

– Смотрите, маг, я в вас верю. Вы уже не раз доказывали вашу преданность. Но если Ангела…

– Заткнитесь, Рамон! – зарычал на него тот, – Хотите спасти ее – молчите. Говорить буду я.

Они вышли вперед к дому, за кольцо гвардейцев, оставив позади свиту принцессы, ее фрейлин и дворян. Среди черно-желтых плащей мелькали зеленые. Рамон привел сюда и королевских наемников паасинов, надеялся на их меткость.

– Мы здесь! – прокричал чародей, – Я – маг Гийом и министр Мачадо. Агриппа мертв.

– Кто же убил его? – поинтересовался человек, появившийся в окне второго этажа.

Половина лица его представляла собой страшную маску из багровых рубцов. Одного глаза не было. Как и одной руки по локоть. Гийом узнал его, опирающегося целой, но негнущейся дланью о подоконник.

– Марк?!

– Я самый, – попытался рассмеяться тот, не вышло – искривленный раной рот не слушался, – Цепляющийся за жизнь остатками тела. Кербон – сукин сын, зачем-то спас меня, – он помахал культей, – Х-ха, вижу и ты пострадал.

– Отпусти, королеву, ренегат! – потребовал Мачадо.

– Молчи, ничтожество! – заткнул его де Мена, – Здесь говорю, я. Я, признаюсь, уже подумывал о самоубийстве, но тут в голову пришла идея с похищением. Благо алькасары меня еще слушали, по старой памяти, как Меча их господина. Тело Кербона не нашли – они надеяться, что он спасся. Вот и удалось провернуть эту авантюру. Прямо как в Турубанге в старые времена, помнишь, Гийом?

– Что ты хочешь? – спокойно поинтересовался чародей.

– Жить. Умереть спокойно в своей постели, а не как загнанный волк. Я отпущу Ангелу на остиякской границе. Живой и невредимой. В обмен на золото. Я нищ. Мои условия непритязательны, сеньоры.

– Ты прав. Весьма не притязательны, – согласился маг, – Алькасары не будут против?

– Нет, – человек, некогда бывший Марком, помотал головой, – они мертвы. Я отослал их всех на смерть.

Рамон Мачадо резко взмахнул рукой. В воздухе просвистела длинная стрела с красным оперением. Она пробила грудь де Мена насквозь. Его исхудавшее тело не защищал доспех.

Марк упал животом на подоконник.

– Дерьмо! – прохрипел он, блюя кровью.

Вторая стрела расколола ему череп. Стрелок-паасин бил быстро и метко. Труп ренегата свесился за окно, из ладони его на землю упал маленький красный камушек.

– Дьявол! – выругался Гийом.

Кирпичный замок вспыхнул как стог сена. Мгновенно, от подвала до крыши. Люди отшатнулись, испугавшись невиданного пожара. Дракон-чародей Кербон оставил своему другу и сподвижнику несколько полезных игрушек. Одна из них обрекла на лютую смерть королеву Камоэнса.

– Воды! Все к колодцам! Где ведра! – кричали со всех сторон, – В шлемах носите! Быстрее!

«Господи, спаси мою девочку. Спаси Ангелу!», – Кармен Феррейра первой упала в осеннюю грязь, в лошадиный навоз, вверяя небу судьбу королевы. Ее примеру последовали другие.

Рамон Мачадо стоял, раскрыв рот, не способный к действиям. Храбрецы пробовали войти в пылающие двери, но их не пускал огонь. Гийом с трудом снял золотистый халат и набросил его на себя так, чтобы тот закрывал голову.

Гвардейцы, свита и паасины, затаив дыхание, смотрели, как он входит в дом. Горбясь, кутаясь в халат.

«Господи, помоги Гийому. Он достоин твоей помощи, Господи!», – горячие слезы ручьем бежали по милому лицу Кармен.

Дом вспыхнул снаружи, огонь постепенно пробирался во внутренние комнаты. Гийом опережал его на шаг. Он не знал, где Ангела, но чувствовал. Чувствовал ее и как чародей, как и человек, любивший ее, проливавший за нее свою кровь, ласкавший, теряя осознание от страсти.

Халат Гонсало защищал от колдовского огня, собственных сил Гийома хватало только на то, чтобы заклятиями выбивать двери. Марк спрятал королеву на втором этаже. Невероятным напряжением сил давался Гийому каждый шаг по лестнице. Сапоги раскаленные как жаровни, калечили ноги, но маг шел, обливаясь потом, воя от боли, рвя зубами губы.

Шатаясь, он ворвался в комнату, где к стулу была привязана Ангела – маленькая, напуганная, с синяком на лице. В глазах ее был ужас, по лбу бежал пот, вызванный адским пеклом. Она хрипела, кляп душил ее так же, как и беззвучный убийца – дым.

Гийом присел, разрывая пальцами-когтями веревки. Треск за спиной предупредил о том, что соседняя комната уже горела. Ангела упал на его руки. Чародей опустил ее обратно на стул, стащил с себя халат, расстелил его по обжигающему полу. Глаза его слезились, легким не хватало живительного воздуха. Он с трудом поднял Ангелу – ему так не хватало откушенной Драконом кисти на левой руке – положил на халат. Замотал в него девушку. Поднял на руки, прижимая к себе. Обернулся и понял, что не сможет ее вытащить.

Огонь трещал на пороге, отрезая путь к спасительному окну. Обычный человек был не в силах пройти его. Маг имел шанс. Но Гийом был опустошен, выжат, выпит и высушен схваткой с Кербоном. Он знал, что не дойдет. Запомнил путь и закрыл глаза, спасая их.

Пошел, шатаясь и едва не падая при каждом шаге. В память о своей любви, в память о веселой и доброй принцессе. Ради этой Ангелы, которая ни чем не заслужила такую смерть. Ради себя, он не смог бы жить, бросив ее. Ради Гонсало, пожертвовавшего жизнью, спасая их, точнее ее. Ради Кармен, считавшей Ангелу «своей девочкой». Во имя любви и добра. Боевой маг, наученный убивать, спасал.

Десять шагов до окна. Десять тысяч лет в аду. Ангела, безвольно повисшая на руках, может, уже задохнувшаяся. Огонь. Огонь всюду. Тело мага пробовало сопротивляться. Колдовское пламя жгло Гийома изнутри, не трогая до времени кожу. Съедало его жизненные силы, опустошало, превращая в пустую оболочку.

Маг умирал, но шел, потеряв счет этому десятку шагов. Он должен был дойти.

Кармен не почувствовала первых капель дождя, упавших на ее лицо с хмурого неба. Они смешались со слезами. Спасительный дождь не вызвал крика радости. Все понимали – ему не перебить магию – замок превратился в факел. Давно обуглился труп де Мена в окне. Гвардейцы еще плескали воду из ведер и шлемов на огонь, сами не зная, зачем делают это.

«Господи, ты не можешь их убить! Не имеешь права! Не смей! Спаси их, Господи!», – молила и ругала небо Кармен. Недосягаемая высь, подвластная только птицам, молчала. Замок трещал, брызгал искрам.

«Не за себя прошу, Господи. Я смирилась со своей судьбой. За них. Спаси. Яви чудо. Нет – отрекусь и забуду имя твое».

Внезапно в горящем окне появилась фигура, несущая что-то в руках. Крик-стон пролетел над смешавшейся толпой. Фигура прыгнула на землю, приземлилась на ноги и упала как кукла.

Гвардейцы бросились в пламя, вытащили два тела. Невредимую Ангелу, замотанную в плащ, и мага с потемневшей кожей, лишившегося волос.

– Он горит! – воскликнула Кармен, дотронувшись до его кожи, – Воды! Обливайте его!

Гвардейцы и паасины спешно выполнили ее просьбу, вылив на Гийома два десятка ведер, но и после этого он оставался очень горяч. Пульс почти не прощупывался, дыхание едва улавливалось.

Рамон Мачадо подхватил Ангелу на руки и понес к свите и лекарям, так, словно это он вытащил ее из огня. О Гийоме забыли все, кто имел власть и титулы. Рядом с умирающим магом осталась только Кармен, сжимающая его руку, продрогшая от ведер выливаемой воды, да простые гвардейцы и несколько паасинов.

Солнце быстро опускалось за соседнюю рощу, пряча от мира свет. Никто не прислал врачей, об умирающем чародее забыли, или сделали вид, что забыли.

Рамон Мачадо спохватился ближе к утру.

– Доставьте мне мага! Живого или мертвого! Лучше мертвого! Пять тысяч флоренов! – открыто распоряжался он, не стесняясь свидетелей.

– Я отыщу его! – вызвался Барт Вискайно, оберштер ордонансов, купец-неудачник, одинаково хорошо торгующий и верностью, и предательством.

Провожаемый десятками презрительных взглядов он вышел, собирая в отряд самых отчаянных головорезов и опытных следопытов. Всех тех, кто мог выследить беглецов.

Никто не осмелился оспаривать приказы первого министра. Гвардия, обезглавленная потерей Эстебана Гонгоры, молчала, так как Ангела, могущая спасти мага, все еще спала, никто не решился тревожить ее тяжелый сон. Королева кричала, ее мучили кошмары.

Гийома искали, но не могли найти. Обыск лагеря и окрестностей не дал результатов. Он исчез. Испарился, провалился сквозь землю.

Исчез и Барт Вискайно вместе с десятком лучших следопытов. Недоедавшийся его возвращения Мачадо махнул рукой, у него были и другие проблемы.

* * *

Солнечный лучик, прорвавшийся за шторы, проворно бежал по полу, все ближе и ближе подбираясь к кровати. Дойдя до нее, он чуть замедлил бег, стал карабкаться по ножке, зацепился за одеяло, побежал по нему дальше. Тронул лицо, Остановился в глазах.

Спавший человек долго не реагировал на раздражение. Слишком долго. Наконец, повернулся на бок. Луч стал греть ухо, человек расслабленно улыбнулся, вытащил из-под одеяла руку – почесать его.

Дернулся, потому что пальцев не было. Очнулся. Застонал.

Чья-то ласковая ладонь осторожно, стараясь не поцарапать длинными ногтями, погладила его по голове, по колкому ежику черных волос. Человек повернулся на спину, схватил ручку здорово кистью, рывком дернул к себе. Открыл глаза.

– Здравствуй, Гийом, – зеленые глаза, длинные темно-русые волосы, родной знакомый запах черемухи.

Кармен Турмеда. Кармен де Вега. Кармен Феррейра. Просто Кармен.

– Здравствуй, – он улыбнулся, – Долго я спал?

– Почти два месяца. Я кормила тебя с ложечки. Надеялась, что ты очнешься.

– Спасибо. Я, я просто надорвался – вот и отдыхал. Так странно, – Гийом опять улыбнулся широко и счастливо, как заново родившийся младенец.

– Мы в Кардесе, – внезапно сказала девушка, – у Пат в гостях.

– Хорошо, – он зажмурил глаза, вдыхая ее запах – запах дома, тепла и покоя.

– Что с Ангелой?

– Жива и невредима. Она не пострадала. Оправилась быстро. Пат недавно получила два ее указа. Первый подтверждает вольности «возвращенцев». Второй откладывает исполнение тех привилегий, которые она обещала грандам, входя на престол.

– А я?

– Ты умер, Ги. Для всех ты умер. Официально. Мачадо ее министр и фаворит.

Долгое тягостное молчание.

– Прости, меня, – она сжала его здоровую руку, – Прости.

– Ничего. Все нормально. Я умер.

– Как я очутился здесь?

– Я тебя привезла. Мачадо хотел твоей крови. Отправил лучших следопытов-гончих.

– Но ты убежала? – слабая улыбка тронула его губы.

– Барт Вискайно помог, возглавил погоню и завел ее в засаду. К паасинам Лойла. И погони не стало.

– Вот что значит, хороший подарок, – Гийом еле слышно рассмеялся.

– Дурак, – беззлобно сказала Кармен.

– Дурак. Я просто отвык оттого, что у меня есть друзья, – теперь он сжал ее руку, – Спасибо.

Маг закрыл глаза, что начали слезиться.

– Что ты будешь делать, Ги? – спросила Кармен через несколько дней, когда маг окреп настолько, что смог гулять по парку.

– Точно не знаю. Я ведь мертв для Камоэнса? – значит нужно оставить его. Перелистнуть, как страницу книги. Соберусь с силами, займу у Патриции денег, и поеду в Далат, оттуда – за Жаркий берег. Назад к турубарам. Они хорошие люди, и вождь у них честный – Жозеф Пародо – сильный и справедливый парень.

– А ты? – Гийом остановился, положил ей руку на талию и посмотрел в глаза.

– Останусь с Пат. Буду помогать ей растить сына. К Ангеле я не вернусь. Не смогу, – высокий рост Кармен позволял ей прямо смотреть на него.

С деревьев падали разноцветные листья. Ветра не было, и они долго кружились, прежде, чем упасть на землю, длили счастье полета. Маг хотел поймать один листок, но передумал.

– Поедем со мной. Кармен, – сказал Гийом внезапно, слова эти дались ему легко и непринужденно, девушка вздрогнула, – Мы два одиночества. Мы погибнем по отдельности.

– Мои мужья и любимые умирают. Не боишься?

– Нет, – он нам миг улыбнулся, – я же еще не муж и не любимый. Хотя, такая кампания – честь для меня. Я спасен тобой – значит, больше не умру. Если ты будешь рядом, мне будет легче. Нам будет легче. Я хочу этого.

– Это опять похоже на сказку – наш союз. Я боюсь.

– Не бойся, – он поднес ее руки к своим губам, – Я с тобой. Это не сказка – это наша жизнь. Только наша. И лишь мы творим свое будущее.

Кармен не ответила, потянулась к нему на встречу, Гийом неуклюже обнял ее, поцеловал трепетно, нежно и осторожно. Пошатнулся, проклиная свою слабость, прижался щекой к ее шее, вдохнул аромат кожи, пахнущей черемухой, опустил усталые веки. Желтый листок опустился на его черные с серебром волосы.

Будущее вдруг преставилось ему радостным и светлым. Он знал, она его не предаст и не бросит. Кармен, закрыв глаза, ощущала, что он будет ей верен. Вкусный богатый осенний воздух пьянил и уносил прочь от желто-багряного парка. В мир покоя, светлой тихой радости, где им предстояло привыкнуть друг к другу, научится понимать и любить. В королевство счастливых семей, куда они так долго оба искали дорогу. К горячему очагу, вкусному ужину и большой кровати. К запоздалому манящему счастью для двух усталых раненных, но не потерявших веру сердец.

Февраль – апрель. Ноябрь-Декабрь. 2006 г