Текст книги "Инна, волшебница"

Автор книги: Александр Гейман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц)

И хотя Антонин ещё не во всем определился, ведь он и королем-то не успел ещё стать, но его свита – а правильней сказать, семья его уже сложилась. Инесса входила в нее, к своему счастью, но одновременно это значило, что супругой Антонина ей скорей всего не бывать – любовь Антонина к ней была любовью короля к одной из своих фей-спутниц, а не исключительным притяжением в нареченной друг другу паре. Это не говоря о Солле – как известно, узы короля и фей камня вообще есть нечто особое. Так что Инесса никак не была на первом месте в сердце принца, – разве что, она была лучшей из его фей и соратников, а значит, и Антонин полагался на неё более других.

Большим, чем у других, и было участие Инессы в делах Антонина – за исключением, пожалуй, Мэйтира, но он-то занимался делами скорее Тапатаки, нежели принца Антонина. Инесса же, когда вместе с Антонином, а когда и в одиночку, обследовала не один мир, заглядывая в самые глухие закоулки и самые закрученные полости Вселенной. Не везло и ей. Впрочем, надежда не исчезала – так, маг Печальник, диковиннейшее существо Сумерек, в обмен на историю с пропажей Соллы, обещал помочь Антонину. Он уже делал это раньше, – во время раздора с Северином принц Антонин к нему обращался, и Печальник сказал, что поможет, но после. Потом выяснилось, что новая земля Тапатаки была отчасти и его даром – Антонин ожидал не этого, но с Печальником обстояло так – никто не знал заранее, как он вздумает отдариться. Инессе же было просто не о чем толковать с Печальником – о каком горе она могла ему поведать? Любовь феи к Антонину была беззаветной, но не безответной – принц принимал её с величайшей признательностью и преклонением, ну, а что он не мог ничего обещать взамен, так Инесса и не ждала для себя ничего, ни единым пятнышком не омрачая своей редкой удачи, – ведь и в Тапатаке, как и во всех прочих мирах, сколь бы волшебны и счастливы они ни были, любовь есть везение из самых щедрых.

Когда Тапатаке понадобилось новая дверь в Срединный мир, Инесса решила сосредоточиться на этом. Впрочем, как выяснилось, не так уж и был этот мир забыт в Тапатаке, – например, вдохновение Кинна Гамма с ним зачастую соприкасалось, а в садах Нейи жили кое-какие зверушки из этого слоя. Но затруднение было в том, что сами теитяне мало годились на роль вестников в этом мире, по разным причинам, в том числе, и по своей давней отдаленности от Алитайи. Теперь эта безучастность оборачивалась против них же, а кроме того, нужны были кое-какие особые качества, изначальные свойства магического толка, чтобы, к примеру, дотягиваться до сна и разума тамошних обитателей и уж тем более – направлять их. Короче, для дела, которое задумала Тапатака, нужна была душа совершенно особого склада – и вот тут-то Инессе посчастливилось.

В одном из путешествий её что-то толкнуло заглянуть в один мир, близкий Срединному, к одному малознакомому книжнику. Ни про Соллу, ни про дверь в Срединный мир он ничего, конечно же, не подсказал, но зато там Инессе приснился странный сон – к ней явилась девочка и стала просить взять её к себе. "Мне холодно, я хочу есть!" – жаловалась она. Инесса была тронута и удивлена одновременно, не так-то просто было проникнуть в её сон. Она обещала малышке помочь, дав ей кончик нити, чтобы легче было ту разыскать. Инессе не понадобились для этого сматывать клубок, девочку она встретила на следующее же утро – одетая в лохмотья, та сопровождала какого-то бродягу, выполняя для него роль служанки и выпрашивая милостыню для них обоих. Инесса была изумлена, разглядев в ней талант водительницы, какая и требовалось теперь Тапатаке, а когда девочка назвала свое имя Юма, Инесса была и вовсе потрясена – для младших своих учениц ей как раз оставалось подобрать вожатую, юму.

Конечно же, она забрала Юму в Тапатаку, но не стала сразу помещать у себя в Тее. При всей одаренности, Юме надо было догонять своих сверстниц, много чему научиться, да и попросту привыкнуть к миру Тапатаки. Инесса поселила её в домике на лесном холме и стала делить свое время между Юмой и всем прочим в Тее. Как ни странно, эта лесная жизнь вдвоем оказалась для Инессы большим испытанием – девочка требовала львиной доли её внимания и душевных сил. И не то чтобы она оказалась бестолковой или непослушной, совсем наоборот, с этим все было выше всяких ожиданий. Но Юма влюбилась в Инессу так же безоглядно, как Инесса в Антонина, да и как ей было не полюбить Инессу – первого человека, который о ней заботился и ей занимался. А еще, Инесса была фея, она была прекрасна, она была ей вместо мамы – но вот тут-то и крылась опасность. Инесса ведь и сама любила Юму, в волшебном смысле это и была её дочь, ученица судьбы.

Но именно поэтому дело требовало величайшей бережности и точности. Нельзя было сбиваться на отношения "ты дочка, я мама". Во-первых, Юма могла слишком сильно привязаться к Инессе, а это было против всех правил, ведь люди Тапатаки остаются свободны, какие бы отношения их не соединяли. Во-вторых, это могло серьезно помешать Юме впоследствии. Ей самой надо было вести свой восьмиугольник, да и её миссия вестника в Срединном мире означала, что ей надо будет связать себя совсем не с Инессой, а с кем-то из этого мира, неведомым рисовальщиком, кудесником на тамошний лад. Итак, Инесса решала непростую задачу – не повреждая любви, избежать несвободы, и вообще-то, это же отмечало их отношения с Антонином. Порой Инессе приходилось нарочно себя сдерживать, чтобы не приласкать забавную и смышленую девчушку, но нет! – нельзя, свою любовь фея проявляла иначе безукоризненно исполняя роль требовательной наставницы, ничего не упускающей и не дающей поблажек. А Юма – что ж, повзрослев, она это поймет и оценит.

Прошло более полугода с того дня, как Инесса повстречала Юму, и произошло ещё несколько событий, принесших добрую весть для Тапатаки. Одно прямо касалось Юмы – в саду Нейи появилось две новых зверушки, тигр и булкут. Что до тигра, то с ним было непонятно, что делать – в Тапатаке он был без надобности кому бы то ни было, разве что катать детей на его полосатой спине, но даже младшие ученицы Инессы были слишком умны для этого. Дора пробовала учить его разным разностям, но по всему, зверя забросило в Тапатаку случайно, какой-нибудь безмозглой причудой Нимрита такие существа связаны больше со Срединным миром и обитание их не в Тапатаке. Зато второй зверек, булкут, был волшебен вполне по-тапатакски. У него было имя, а совет магов, исследовав булкута, сошелся во мнении, что это подарок – и подарок именно того самого художника, звено с которым Юме следовало образовать. Да и что ещё мог решить высокий совет, если зверек появился перевязанный большим розовым бантом и на банте было написано "Вайка для Юмы"? Это был добрый знак, и это был знак приглашения – Юмы к своему кудеснику.

Вторым же отрадным событием было нечаянное знакомство принца Антонина – новый подарок сумеречного затворника Печальника.

(Из Новой хроники Тапатаки)

4. ПЛАТЬЕ ЮМЫ И СТОЛИЦА ГОЛЛАНДИИ.

ЮМА. САША ПЕСКОВ. ИННА.

– Готовься,

сегодня у тебя

будет много встреч, – предупредила фея Инесса.

– Переезжаем? – обрадовалась Юма.

– Перелетаем, – иронически поправила фея. Она на миг задумалась. – А что если и впрямь попробовать – как ты... Нет, – тут же отказалась она от своей мысли. – Пожалуй, тебе полезно будет пройти всю дорогу пешком посмотришь Тапатаку.

Инесса держалась уверенно как всегда, можно было даже подумать, что ничего особенного не происходит. Но Юма знала про себя, что впереди что-то важное, какие-то огромные перемены, может быть, такие же большие, как тогда, когда Инесса забрала её в Тапатаку от Дылды. Она даже начала немножко волноваться, но Инесса тут же заняла её кучей разных заданий собери то, упакуй это, и Юма отвлеклась.

А потом они долго шли. Инесса не велела брать с собой много вещей, да их у Юмы и не было, и теперь она шагала слева от Инессы с маленькой сумкой, перекинутой через плечо, и иногда осмеливалась взять фею за руку. Юма делала это, когда они переходили мостик – два бревна – над ручьем или другое неудобное место, но это был лишь предлог, ей просто нравилось так идти – будто её госпожа ведет Юму как свою дочь. Или хотя бы троюродную племянницу. Сама Инесса шла налегке, её поклажу, тоже небольшую, нес марабу, ковыляющий сзади них. Кое-что было упаковано и осталось в лесном домике – фея Инесса небрежно махнула рукой и сказала: "Переправлю это потом".

Они шли знакомыми тропками по лесу, потом вышли на дорогу от мельницы к Тее, а потом началась незнакомая местность, и фея Инесса время от времени говорила Юме запомнить то или другое на их пути.

И вот они уже шагали по розовым камням дороги, а впереди открылись дома Теи. Они приблизились к ним, и фея Инесса сама взяла Юму за руку.

– Юма, – велела она своим обычным голосом, – теперь тебе надо поздороваться с Теей. Скажи громко-громко...

И Юма ступила вперед и произнесла приветствие:

– Прекрасный город Тея, я – Юма, возьми мой голос в твое звучание!

– Навсегда? – спросил кто-то, Юма подумала, что Инесса.

– Навсегда! – не колеблясь отвечала Юма.

И вдруг она почувствовала, как её обступило что-то вроде звучащего облака. Пело, а ещё шелестело, шептало, шуршало такое множество звуков и голосов, что они окутали её как туман, Юма не только слышала их, а осязала кожей, и это было ни на что не похоже – будто звуки могут превращаться в капли воды и мокро шлепаться на тело или щекотать его, как травинки, и покалывать, как прутья, сразу со всех сторон. Но в этом не было ничего злого, наоборот, – Юму дружески тормошили, Юме были счастливы, Юму окликали сразу все эти звуки, а смысл всего этого звучания был простой – что-то вроде "с прибытием" или "ты с нами". У Юмы голова закружилась, так это было необычно и радостно, ей показалось даже, что она сама становится звучком этого облака смеющихся звуков – и кажется, она на миг потеряла сознание. А ещё через миг она снова очутилась на розовых камнях Теи и пошатнулась, но фея крепко держала её за руку, а то бы Юма повалилась.

– Добро пожаловать в Тапатаку, – удовлетворенно произнесла Инесса. Тея тебя пускает.

Она посмотрела на Юму и добавила:

– Некоторым это видится как цвет. А иных обступает запах или даже танец. Но все это шорохи Теи.

– Но я видела! – закричала Юма. – Они потом начали превращаться, мне показалось, что вокруг собрались сады Теи, так стало пахнуть, а потом все затанцевало!..

Инесса кивнула.

– С тобой так и должно быть. Ты Юма.

"При чем тут мое имя?" – собиралась подумать девочка, но наставница уже объяснила:

– Это не только твое имя. Бывают разные маги, тех, у кого четыре цвета, зовут юма.

– Каких цвета?

– Сегодня увидишь, – неопределенно пообещала Инесса. – А пока запомни эту дверь. Это место, где тебя пустили в Тею.

– Но ведь нет никакой двери! – Юма огляделась по сторонам.

– Есть, – возразила Инесса. – Если бы тебя не приняла Тея, ты бы так шла и шла, а эти здания не приблизились бы ни на шаг. А тебя не только впустили – ты теперь теитянка, одна из нас. Посмотри – разве ты не видишь? Тея тебе открылась.

Они двинулись дальше, по улицам Теи, уже знакомым Юме по её полетам над городом. Но все выглядело иначе, не только потому, что Юма наблюдала Тею вблизи и с земли. Ее наставница была как всегда права – город открылся, Юма чувствовала себя в нем своей и все здесь было для нее, она ощущала приязнь, лучащуюся от каждого камня и каждой травинки. Редкие прохожие, что попадались на улицах, приветствовали их обоих и оглядывали Юму с очень доброй улыбкой.

– Так это и есть наша маленькая гостья, что скучает по снегу? спросил один из них, остановившись поболтать с Инессой.

– Уже не гостья, – отвечала Инесса. – Она уже в танце Теи.

Мужчина покивал с понимающим видом, приветливо поглядывая на Юму.

– Знакомься, Юма, – сказала Инесса. – Это Кинн Гамм, хозяин погоды.

– Ну, не то чтобы хозяин, – возразил Кинн. Он поздоровался с Юмой за руку и предложил: – Если очень соскучишься, то заглядывай – у меня всегда найдется для тебя снегопад покрасивее.

Юма молча кивнула. Они с Инессой продолжили свою прогулку, и тут Юма вспомнила – ей ведь действительно мог понадобиться снегопад, потому что ей надо разыскать в том странном городе человека, который, это второе, о чем она тотчас подумала, чем-то был похож на этого Кинна Гамма.

– Мне кажется, я его раньше видела, – сказала Юма.

– Ну да, когда была на Рыжухе, – отвечала Инесса. – Он же послал тебе снегопад, чтобы ты прогулялась в средний мир.

– А как он это делает?

– Расспроси Кинна при случае, – предложила фея. – Хотя вряд ли тебе стать его ученицей.

– Почему?

– У него уже учится Туан.

Юма захлопала ресницами. Она молча обдумывала эту новость и про себя решила, что, видимо, Туан не такой уж простой мальчик и она зря перед ним воображала. А Инесса тем временем подвела её к какой-то двери и снова взяла за руку со словами:

– Вот мы и пришли. Поприветствуй свой новый дом.

Юма отвлеклась от своих размышлений и огляделась. Она узнала – это был тот трехэтажный дом с ажурной галереей, что ей раньше показывала Инесса. Затем она вспомнила, как только что входила в Тею и догадалась:

– Прекрасное здание милой феи Инессы, – попросила она, – разреши моим снам жить под твоей крышей!

– Я не сомневалась, что ты сама догадаешься, – похвалила Инесса. – А то мне пришлось бы поселить тебя где-нибудь по соседству. Что же, войдем!

Фея Инесса отворила дверь, и они прошли внутрь.

– Инесса! – зазвенел хор голосов – и им навстречу поспешило несколько девочек.

– Аглая, – распорядилась Инесса, – скажи всем, чтобы шли в гардеробную.

– Хорошо, Инесса, – по-взрослому кивнула высокая девочка, по виду на год-другой старше Юмы. Она придирчивым взглядом оглядела Юму, хмыкнула и отправилась вглубь дома.

Другие девочки шли бок о бок и Инессой и спрашивали все сразу:

– Инесса, это новенькая?

– В чьей комнате она будет жить?

– Инесса, ты расскажешь нам про ту ведьму, гостью Антонина?

– Инесса, а когда будет бал?

– Это та, из лесного домика, да?

Инесса не отвечая ввела Юму в просторную комнату, где уже толпилось с десяток девочек, того же примерно возраста, что Юма, или старше. Девочки, шедшие за Инессой, к ним присоединились, и Юма заметила, что все располагаются в каком-то особом порядке, по несколько в разных углах.

– Барышни почемучки! – начала Инесса, и все тотчас смолкли. – Вот новенькая, ей надо выбрать платье. Тиа, ты ей потом поможешь. Увидимся за ужином, – Инесса сделала небрежный и необыкновенно изящный жест рукой, предоставив оставшимся самим разбираться со своими делами.

Любопытные глаза всех дружно устремились на Юму. В другое время это, возможно, могло её смутить. Но она уже никого не замечала: вдоль стены висело много самых разных платьев, красивых, как все в доме Инессы, и среди них было то, что сразу притянуло взгляд Юмы – прекрасное платье мягкого алого цвета, с каким-то необыкновенным пурпурным отливом – казалось, на краткий миг ткань неуловимо меняла свой цвет на какой-то розово-лиловый, будто это даже было не одно, а сразу два платья, просвечивающих друг через друга.

– Это мое! – закричала Юма, сама не соображая, что делает, и кинулась к стене. Она сорвала плечики со стены, сняла платье, хотела было примерить, и вдруг – платье невесть как само оделось на нее. Послышался легкий, но дружный вздох – все ловили каждое движение Юмы, а Юма разглядывала себя в платье, любуясь им и безмерно счастливая.

– Ну, конечно, сейчас она будет полчаса вертеться, – громко пробормотала Аглая и вышла прочь, закусив губу.

Другая девочка, немного старше, но не выше Юмы, подошла к ней и предложила:

– Давай я поправлю сзади. Я Тиа, – назвалась она.

Вслед за тем и другие девочки обступили её.

– Я Юма, – представилась им Юма, начав наконец разглядывать тех, с кем ей, видимо, предстояло делить кров.

– Ну да, но как тебя зовут? – спросила Тиа.

– Юма, я же сказала!

– Так это что, твое имя? – похоже, их всех это удивило.

– Представляю, как это взбесит Аглаю, – вздохнула одна из девочек, немного полная и с добрым и несколько сонным лицом. – Я Соня.

– Я Агния, – представилась ещё одна девочка. – Пойдем, ты будешь спать в нашей комнате!

Она была в веснушках и настоящая непоседа – побежала впереди всех и вприпрыжку.

У входа в спальню они столкнулись с Аглаей – она выходила с оттуда с ворохом постельного белья.

– Я к двойняшкам, – холодно отрезала Аглая на вопрос Тии. – Она – так Аглая назвала Юму – может занять мою кровать.

– Вот воображала, – покачала головой Тиа.

– Это она из-за платья, – сказала Агния. – Не может смириться, что оно ей не досталось!

Соня посмотрела на неё с таким видом, будто знала что-то еще, но ничего не сказала.

– А почему же она не выбрала это платье раньше, когда оно было ничье? – удивилась Юма.

Девочки прыснули.

– Она ещё как его выбирала! – наконец воскликнула Агния. – Только оно ей не по зубам.

И девочки объяснили Юме, что их платья не простые – каждой доставалось лишь то, какое ей подходило. Они все висели на стене гардероба, и новенький брал то, что ему предназначалось.

– Ты и твое платье – это одно и то же, – рассказывала Соня, по виду очень умная девочка. – Оно даже меняется вместе с тобой. Аглае всегда хотелось быть всех главнее, она несколько раз пыталась одеть это платье, но у неё ничего не получалось.

– Все, что ей удалось, так это то, что её собственное платье пару раз розовело. Но уж алым, как твое, оно не становилось, – добавила Тиа. – Вот Агния один раз одевала твое платье.

– А мне в нем и не понравилось, – сказала Агния. – Хотя я вообще-то люблю все красное.

– Это ты ему не понравилась, – тихо поправила Соня.

– Но мой любимый цвет совсем не алый, – возразила Юма.

– А какой?

Юма задумалась.

– Желтый. Нет, зеленый... Нет, не знаю какой...

– Значит, ты будешь ходить разноцветная! – закричала Агния и запрыгала вокруг Юмы на одной ножке, а Соня кивнула с сонным видом.

– У нас у каждого свои цвета, – объяснила Тиа. – Мой цвет черный, а у Аглаи белый, она воздух. У Сони синий, она вода. Кстати, вечерами твое платье тоже бывает черно-белым. Но ты Юма, у тебя так и должно быть.

– Что должно быть?

– Четыре наших цвета. Мы же четырехугольник.

Видя, что Юма не понимает, Тиа объяснила – четверо девочек, вместе с Аглаей, составляли одну группу, четырехугольник. Считалось, что у каждой свой цвет и своя сторона света.

– А у тебя, – продолжала Тиа, – должны быть все четыре цвета.

– Почему?

– Ты наша Юма, ты в середине.

– То есть я главная?

– Ну да! Ты будешь утром командовать нам подъем и вести на завтрак! закричала Агния и засмеялась.

Юма попробовала это представить и сказала:

– Не думаю, чтобы Аглая стала меня слушать.

– Да не думай ты о ней! Подуется и перестанет, – успокоила Тиа, но Соня с сомнением покачала головой.

За ужином, а ужинали все в общей столовой, и выяснилось, что в доме Инессы живут две разных компании – девочки возраста Юмы или чуть старше и почти совсем взрослые девушки лет четырнадцати, – не оказалось нескольких учениц постарше.

– Где Ай? – поинтересовалась Инесса.

– Она с Тумой ужинают у пажей. А Элга взяла десерт в комнату.

Инесса кивнула.

– Передай им, чтобы завтра позанимались с Юмой – она покажет, как стремить воду. А потом, – она обратилась к Юме, – попробуй это со своими.

Юма не донесла ложки ко рту – она и не знала, что за ней водятся какие-то успехи в этом умении:

– А разве я... – она хотела сказать "хорошо это делаю", но Инесса ответила так, будто поняла её по-другому:

– Не волнуйся, марабу приглядит, если кого угораздит утащить. Оставляю стража тебе.

При этих словах лицо Аглаи передернулось, и она кинула на Юму взгляд исподлобья – столь явное выделение Юмы из всех её более чем задело.

– Инесса, – начала она, глядя в свою тарелку, – а это правда, что новенькая – кивок в сторону Юмы – теперь у нас старшая и мы её должны слушаться, как тебя?

– Не как меня, – спокойно отвечала Инесса. – Я всего лишь ваш проводник на то время, пока вы неумехи и незнайки, а она – ваша Юма, и ты сама это прекрасно понимаешь.

Когда подали десерт, возникла новая неловкость. Девочки, что в тот вечер отвечали за стол, разложили по тарелкам большущие куски торта. Посмотрев на остальных, Юма осторожно попробовала его ложечкой – она раньше никогда не ела торт. Это оказалось настолько вкусно, что она не подумав хотела взять в руку весь кусок, чтобы отправить в рот. Но торт оказался очень рыхлым и жирным, Юма уронила себе на подол полкуска и вся перемазалась. Заметив это, Аглая довольно улыбнулась и тоже взяла торт в руку и перепачкала себе весь рот.

– Аглая, ты разучилась есть торт? – с удивлением спросила одна из девочек – тех, что Тиа называла "наши двойняшки".

– Я делаю, как Юма. Она – наша Юма, и мы должны ей во всем следовать, – злорадно проговорила Аглая.

– Юма, такой торт удобней есть ложкой, – спокойно заметила Инесса. Если, конечно, ты не готовишься к соревнованию испачканных щек.

Юма вся покраснела. Ей было неловко даже не за себя, а потому что, так ей показалось, она подвела Инессу.

– Госпожа Инесса, – пролепетала она, – я не знала, что он такой рассыпучий...

Инесса три раза хлопнула в ладони, но все и без того уставились на Юму.

– Ответьте-ка мне, – громко спросила фея, – госпожа ли я кому-нибудь из присутствующих дам?

– Нет! – прозвучал дружный веселый хор.

– И тебе тоже, – подытожила Инесса, поворотясь к Юме. – Мы провели полгода друг с другом, но усвоить это оказалось для тебя самым трудным. И вообще, – добавила фея, легко улыбаясь, – это не лучший способ, называть меня госпожой, чтобы приковать к себе внимание. Лучше уж мазаться тортом, как Аглая!

Девочки засмеялись, и получилось так, что они смеялись над Аглаей.

Когда они снова поднялись в спальню, Юма огляделась и решила:

– Я не стану занимать место Аглаи.

– А где же ты будешь спать?

В спальне было четыре кровати, расположенные в два яруса – одна над другой, несколько шкафчиков и два столика. Потолок был высоким, и под ним находилось небольшое окошко, зачем-то проделанное в стене поверх двух больших.

– Вон там! – показала Юма. – Я там повешу гамак.

Девочки обменялись взглядами.

– Но это же высоко!

– Я буду забираться по висячей лестнице. Можно и по веревке.

– Как я сама не догадалась, – с сожалением сказала Агния.

Гамак у Юмы был с собой, она взяла его из лесного домика. Девочки ей помогли, и вскоре она качалась в гамаке вместе с Агнией. Тиа сидела на постели, наверху второго ложа – её лицо было как раз на уровне лежащих в гамаке девочек – раскачивала их и смеялась:

– Ну вот, теперь у нас по-настоящему многоэтажная спальня! Внизу Соня, на втором этаже мы с Агнией, а Юма на чердаке!

– Скорее, это похоже на обезьянник, – язвительно заметила на это вошедшая Аглая. – Дерево, и на нем гнезда. Верни мою подушку! – потребовала она, сопроводив свои слова столь же недружелюбным взглядом в сторону Юмы.

– Я её не брала, – отвечала Юма переставая смеяться.

– Нет, взяла!

– Я не брала! – Юма спрыгнула с гамака прямо на пол и встала перед Аглаей.

– Да вот же она! Я её закинула на свою постель, – Тиа совала подушку в руки Аглаи, но ту уже понесло:

– Если кто-то корчит из себя самую способную и необыкновенную и ждет, что все будут ей восхищаться, то пусть знает, что другие и не собираются!

– Это ты из себя воображаешь!

– Чем ты лучше меня? – требовательно вопрошала Аглая. – Ну вот чем? Вот я сейчас сделаю, что ты будешь висеть в воздухе и ничего не сможешь сделать!

– Аглая! – гневно воскликнула Тиа, но та не слушала. Она как-то по особому развела руки и начала что-то шептать полузакрыв глаза.

Юма ощутила, что её что-то спеленывает по рукам и ногам, и растерялась – такого с ней никогда не было. На остальных будто напал столбняк – все уставились на них двоих с оторопелыми лицами, не догадываясь или не в силах вмешаться. А Юма уже чувствовала, что её начинает приподнимать вверх, это её страшно испугало, а затем – рассердило. Она вдруг страстно захотела, чтобы что-нибудь случилось такое, что остановило бы этот подъем и осадило Аглаю.

– А! – вдруг звонко взвизгнула та и подпрыгнула, оглядываясь на свои пятки. – Ой! Здесь крысы! Меня укусили!.. Ой! опять!..

Юма почувствовала, что её отпустило. Она уже заметила мордочку Вайки, глядящую на Юму из-под ножки кровати с озорным блеском в глазах. Он будто спросил разрешения, а потом принялся за потеху – начал вертеться вокруг Аглаи, молниеносно подскакивая и покусывая её за голые икры.

– Мамочки! – ревела Аглая. – Спасите!..

– От кого? – недоуменно спрашивали Тиа и Агния. – Тут же никого нет! Что с тобой?

– Вайка, хватит с нее! – вслух скомандовала Юма. – Перестань. Это мой друг, – объяснила она девочкам. – Мне его подарили.

Поняв, что на неё уже не нападают, Аглая стремительно выбежала из спальной. Тиа и Агния меж тем недоуменно переглядывались.

– Юма, что ты с ней сделала? Ты наслала видение?

– Да нет же! Это Вайка, – отвечала Юма, досадуя на то, что её новые друзья так ненаблюдательны. – Ну вот он! Вайка, – позвала она, – иди сюда.

Вайка в два прыжка взобрался ей на плечо и уселся, высунув язычок и поблескивая глазами.

– Вайка, это мои друзья, – представила Юма. – Тиа, Агния, Соня. Мы будем жить вместе.

Девочки таращились на Юму, ничего не понимая.

– Юма, с кем ты разговариваешь?

– Это Вайка, булкут! Неужели вы тоже не видите? – догадалась Юма, вспомнив Туана – тот тоже не смог увидеть зверька.

– Я вижу, – вдруг тихо сказала Соня. – Он очень пушистый и забавный.

– А почему мы его не видим?

– Вы не умеете, – меланхолично отвечала Соня. – Может быть, Юма вас научит?

– А как? – удивилась Юма.

Соня пожала плечами.

– Может быть, этот зверек тебе поможет?

– Помогу, – согласился Вайка. – Пусть закроют лампу и смотрят вон оттуда.

Девочки сделали, как сказано, и наконец Тиа неуверенно произнесла:

– По-моему, я вижу какую-то мохнатую тень у тебя на плече. Если только это не игра света.

– Почему тень? – не согласилась Агния. – Я вижу какой-то отсвет, вроде солнечного зайчика, только очень неяркий.

– Ну вот, уже что-то, – зевнув, произнесла Соня ленивым голосом. Девочки, вы как хотите, а я ложусь спать...

И она стала укладываться на ночь.

Поздним вечером Тиа, сидя в своей кровати напротив гамака Юмы – их лица как раз приходились друг против друга – тихонько ей рассказывала:

– Наша Соня такая засоня! Она может уснуть среди бела дня. Но она у нас самая умная, даже Аглая её слушает. Потому что Соня видит во сне всякие отдаленности.

– Ага, – подтвердила Аглая, – ты заметила, какая она проникательная?

– Надо говорить – проницательная, – поправила Тиа.

– Надо говорить – дальности, а не отдаленности! – парировала Агния. Сама не знаешь, а меня учишь!

– Девочки, не спорьте, – сказала Юма. – А то я и так не знаю, как мне помириться с Аглаей. Почему она на меня злится?

– Она тебя ревнует к Инессе, – шепотом заявила Аглая. – Ты же у неё любимица.

– Я?!

– Ну ещё бы! Инесса почти год половину времени проводит с одной тобой, а с нами всеми то, что остается! – с некоторой обидой пожаловалась Тиа. – А ещё она как-то раз приводила тебя нам в пример.

– Да вы же ничего не знаете! – горячо возразила Юма. – Инесса такая строгая!.. Сначала она оставалась со мной почти на весь день и ночевала со мной, а потом я почти все дни была только с марабу...

Юма рассказала им об их с Инессой жизни там, в лесном домике, а потом, увлекшись и побуждаемая вопросами Тии и Агнии, обо всем остальном – как ей однажды приснилась фея и обещала выручить её от этого Дылды, как она оказалась в Тапатаке и стала ученицей Инессы, как подружилась с Вайкой и бегала на Рыжуху и все прочее. Она и не думала, что её рассказ может произвести такое впечатление на девочек. Она даже в темноте различала, какие большие у них сделались глаза.

– И ты ходила с этим Дылдой по всяким... как ты их называешь, рынкам и трактирам и просила еды? – недоверчиво расспрашивали девочки.

– Да, и мне ещё повезло, – мои сестра и брат вообще пропали, а я выбралась на дорогу от нашей деревушки до города и там наткнулась на этого бродягу. Я это уже плохо помню, – рассказывала Юма, – будто это было совсем не со мной. С тех пор я так много всего узнала! Но я ещё мало знаю про Тапатаку, а мне ведь надо её подарить за Вайку...

– Подарить?

– Ну да, так сказала Инесса, – и Юма рассказала про волшебника, о котором говорила Инесса, и про свой полет в чужой мир, где над большой рекой были два моста, каменный и железный.

– И вот теперь я все думаю, как туда снова попасть, – закончила Юма, потому что Рыжуха далеко, а тут у вас снег не идет.

– Тебе надо сходить к Кинну! – хором прошептали Тиа и Агния.

– Необязательно, – довольно громко вдруг произнесла ленивым голосом Соня. – Не обязательно, чтобы шел снег.

– Соня, ты разве не спишь? – удивились все.

– Нет, я сплю и разговариваю во сне, – сонно отвечала Соня, и было непонятно, шутит она или так оно и есть. – Кстати, у дверей вас подслушивают двойняшки. Тебе, Юма, следовало их позвать, чтобы они тоже тебя послушали.

За дверью – и довольно громко о ночной поре – послышалось шлепанье о пол босых ног: любопытные соседки поспешили к себе в спальню.

– Давайте спать, – сонно предложила Соня. – Все равно вы за один раз не расскажете Юме обо всей Тапатаке...

Они последовали совету Сони – Юма и впрямь почувствовала, что утомилась за день. Перед тем как уснуть, она твердо решила, что завтра же сходит к этому Кинну Гамму, и...

Но завтра и послезавтра это не получилось, у неё оказалось неожиданно много дел. Она учила свой четырехугольник и двойняшек стремить воду, знакомилась с домом и девочками и сама училась тому, что задавали им старшие. Если Инесса и уделяла Юме столько же внимания, сколько всем остальным, то их зависть все же была не совсем справедлива – как оказалось, с воспитанницами Инессы занималось множество теитян помимо самой феи. Юма с удивлением узнала, что в Тее, да и во всей Тапатаке не было ни одного человека, кто не был бы волшебником или, если говорить о детях, не учился бы этому. Некоторым давалось лучше одно, другим другое, кто преуспевал больше, кто меньше, но все равно – всякое занятие тапатакцев так или иначе соприкасалось с волшебством или попросту им являлось. Впрочем, сами-то они даже не считали это магией, для тапатакцев это все было столь же естественно, как все прочее в природе. Например, когда садовник в Тее уговаривал яблоню вырастить на ветке пару плодов с особенным вкусом или цветом, то это и означало – ухаживать за садом и, по понятиям теитян, не содержало никакого волшебства. Наверное, мало кто из них вообще знал, что может быть как-то иначе. Но Юма-то знала, что в её родном мире или в тех немногих, куда она уже заглянула, все обстоит совсем не так.