Текст книги "Инна, волшебница"

Автор книги: Александр Гейман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 26 страниц)

– Счастлива видеть вас, ваше величество, – Инна присела как можно изящней, "по-придворному", а вот улыбнулась от души – она заранее знала от Антонина, чью просьбу ей предстоит выполнить, но снова увидеть самого короля гномов ей, и правда, было приятно.

– Я рад этой встрече ещё больше, леди Инна, – заверил король Джек и сделал приглашающий знак рукой, указывая на невесть откуда подвинутое гномами второе кресло. В английском языке, как известно, "ты" и "вы" объединены в одном слове, но его тон и это "леди" больше соответствовали обращению на вы – в отличие от краткой беседы на балу Теи, где они, как бы в стиле встречи земляков на дружеской пирушке и изъясняясь языком и д_у_х_о_м Тапатаки, были на "ты". Очевидно, король гномов хотел подчеркнуть иной – официальный – характер нынешней беседы.

– Принц Антонин сообщил мне, что вы согласились нам помочь в очень важном для нас предприятии, – без околичностей начал король.

– Что мне надо будет сделать?

– Ничего особенно сложного, но много довольно трудного,отвечал собеседник Инны. – Вам надо будет провести семь ночей без сна вот в этом самом подземелье.

– О! И все?

– Вот в этом круге, – король Джек показал на не замеченный ранее круг ближе к противоположной стене. – Вам надлежит не пропустить к той флейте теперь Инна заметила и флейту, лежащую в середине круга на маленькой скамеечке – одну хищную тварь.

– А она будет пытаться ее...

– Да. – Король посмотрел на ставшую серьезной Инну и добавил: – Имейте в виду, Инна, борьба будет нешуточная. Но вы можете отказаться в любой момент, и мы вас поймем. Вам лично эта тварь ничем не грозит.

"А кому же тогда грозит?" – не успела произнести Инна. Король Джек уже разъяснил:

– Это проклятье нашего рода. Только так мы можем от него избавиться. Большего я пока, увы, сообщить не могу.

Он ещё взглянул на лежащего подле камина Бенгу и заметил:

– Это хорошо, что с вами ваш зверь, он понадобится. Однако, леди Инна, враг очень коварен и попытается, вероятно, действовать скорее хитростью, нежели силой.

Король Джек поднялся с места.

– Если вы согласны, то начать лучше прямо сейчас.

Инна молча кивнула и тоже встала. "Надо спросить, могу ли я..." – но король Джек, прямо как Антонин, прочел её мысли.

– Только ради Бога, Инна, не водружайте свой прелестный задок на флейту, когда будете присаживаться передохнуть на скамейку. Ненароком, я подразумеваю.

– Я буду брать её в руки, – пообещала Инна.

В свите гномов король Джек проследовал к выходу и на миг задержался:

– Да справишься ты, не волнуйся! – и он по-свойски подмигнул ей.

Стоило шагам королевской свиты отзвучать в переходах подземелья, как Инне стало порядком не по себе. Не то чтобы она перетрусила, нет, умом, сознательно, она вроде бы и не боялась. Ей это только напоминало известный фильм про Вия, но ведь у неё все было иначе, ей ничего такого не грозило. Бенга рядом. И... Ингорд. И – она всегда может... Нет, не может, – поняла Инна. Это почему-то нужно Антонину, значит... Но шли минуты, и её нервозность все возрастала. Поеживаясь, она оглядывалась по сторонам. С одной стороны, хорошо, что какая-то местная нечисть заставляет себя ждать, пусть бы она всю ночь не торопилась, с другой стороны – неизвестность тоже тварь отвратительная. Так прошло, кажется, несколько часов. Никто не появлялся, но Инне все упорней мерещились чьи-то злобные взгляды то с одного конца подвала, то с другого. Она несколько раз оглядывалась – ей вдруг представлялась чья-то рука, тянущаяся из-за спины к запретной флейте. Внезапно ей вообще невыносимо захотелось все бросить и уйти. Но тигр лежал у её ног и как будто не очень тревожился, лишь время от времени дергал хвостом.

И тогда Инна поняла – это и было нападением той неведомой и невидимой страшилищи! Она брала её на измор и на испуг, не показываясь и просто нагоняя жуть. Это рассердило и взбодрило Инну.

– Ни фига подобного, – сердито заявила она вслух. – Я не боюсь и не уйду!

Назло врагу Инна стала громко читать стихи – хотя в противоречии с романтичностью, которую у неё все дружно находили, она не так уж любила поэзию, но были счастливые исключения. Блок был одним из таких.

Черный ворон в сумраке снежном,

Черный бархат на белых плечах...

– произносила Инна строку за строкой.

В легком сердце страсть и беспечность,

Словно с моря мне подан знак...

– Над бездонным провалом в вечность,

– вдруг подхватил громкий грубый утробный голос – и расхохотался таким же утробным смехом, издевательски искажая ритмику и тон божественных стихов.

Инна подскочила на месте и взорвалась:

– Не сметь! Не сметь прерывать стихи настоящего поэта, слышишь, ты!.. Ты, тварь, какое право ты имеешь касаться его строк, я тебе запрещаю!.. Молчать, сволочь! – и голос Инны дал петуха.

Эта вспышка, наверно, была немножко смешной. Тем не менее, она возымела действие: отдышавшись, Инна прочитала все, что только вспомнилось, и её уже не прерывали. Но зато ей вдруг захотелось спать, в этом, возможно, и не было вражьей каверзы – к ночным бдениям Инна не привыкла, ведь её путешествия в Тапатаку были делом совсем особым, она там скорее отдыхала и набиралась сил. Сейчас же каждые новые полчаса силы забирали _у_ н_е_е. Она боролась как могла – стала ходить вдоль круга, выполняла гимнастику, попела песенки, и устав, присела на скамеечку и стала считать число вдохов-выдохов.

Очнулась она, когда мерзкая костлявая рука с иссохшей кожей была в ладони от флейты. Инна вскрикнула, подпрыгнула на своей скамейке и изо всех сил стукнула ладонь-воровку.

– Бенга, ты что же это! – громко закричала она, и тигр с рычанием встал на пути незваной гостьи – жуткого вида бабы Яги, стоящей за пределами круга и сверлящей Инну взглядом пронзительной злобы.

Ведьма отступила на шаг и растаяла.

– Не спать! – скомандовала Инна. – Слышишь, Бенга? не спать! Стереги флейту!

Но приказ больше относился к ней самой. Похоже, в борьбе со сном тигр был ей не помощник, – поняла Инна. Видимо, Бенга сейчас был грозен и бдителен лишь постольку, поскольку его побуждала к этому сама Инна – и то сказать, ведь испытывали-то её, а не тигра.

Остаток ночи показался ей бесконечным, но она уже не засыпала, пару раз заклевала носом – и каждый раз подозрительный морок начинал сгущаться у черты круга, но теперь уж она была настороже.

Когда угли в камине уже еле светились, пришли гномы. Короля Джека с ними не было, и это было немного жаль, слово ободрения Инне бы не помешало. Она так устала, что села на Бенгу, привалилась к нему грудью и обхватила шею.

– Вези меня, полосатый... – сонно промурлыкала Инна.

Инна проснулась уже в постели, в отведенной ей комнате. Бенги, конечно, не было – то есть, он был, но в невидимости, это различалось по тени и светимости тигра, так что вряд ли она разъезжала по Кавертону на нем. Часы показывали два с четвертью. Инна не знала, во сколько она легла, а то есть, сколько проспала, но чувствовала она себя вполне отдохнувшей. Действительно, – повеселев, подумала Инна, – трудно, но ничего сложного главное, не заснуть. Она выпила чашку ещё горячего кофе, стоящего на подносе у постели и, приведши себя в порядок, выбралась из комнаты.

– Сэр Юджин во дворе, – отвечала на вопрос Инны миссис Коул.

– Очень вкусный кофе, – поблагодарила Инна. – И очень кстати.

Экономка кивнула.

– Через пятнадцать минут мы обедаем. Вы не пригласите сэра Юджина, леди Инна?

За этим самым обедом она положила ей на тарелку лишнюю котлету.

– Вам необходимо подкрепить свои силы, леди Инна, – невозмутимо произнесла экономка в ответ на её протестующее "А-а...".

Палмер со столь же бесстрастным лицом ел свой картофель.

– Я так понимаю, вы сегодня не готовы продолжить наш семинар по творчеству Алана Блейка? – спросил он, когда подали чай.

– Почему это? – запротестовала Инна. – До вечера ещё масса времени. У меня же стажировка!

Доктор Палмер посмотрел на неё долгим взглядом и вдруг процитировал:

There was a young lady of Niger...

– Who went for a ride on a tiger... – продолжила Инна, она знала этот лимерик, хулиган Вова Усихин переводил его так:

Смеясь, одна юная негра

На тигре уехала в дебри.

Вернулась с прогулки

У тигры в желудке,

И тигра смеялась над негрой.

– Вы что, видели? – спросила Инна, уразумев наконец намек.

– М-м... – сэр Юджин профессорским движением поправил очки. – Похоже, вы не помните? Ну, утром вы ехали к себе в комнату припав к спине такого большо-о-ого тигра. Поражаюсь выдержке Бриджит. Я думал, она будет кричать.

– А она?

– Она вошла к вам в комнату следом и помогла лечь в постель. Тигр исчез. Очевидно, вы его... э... отослали. И ещё вы, по словам Бриджит, попросили принести вам кофе минут десять третьего.

– Простите, ради Бога, доктор Юджин, очевидно, я уже спала, принялась извиняться Инна. – Больше такого не повторится.

– Не берите в голову, – успокоил лорд Палмер. – Здесь, в Кавертоне, вы можете полагаться на всех. Как насчет прогулки на свежем воздухе после чая?

Остаток дня прошел в намеченных академических штудиях, а ещё Инна позвонила домой маме и рассказала, как она замечательно проводит время в настоящем замке настоящего лорда, какая это удача стажировка с самим профессором Палмером, в общем, все прекрасно, сон отличный, никаких насморков, и примерно это же она через пять минут повторяла, когда ей позвонила их замдеканша, а ещё позже Анита с Галкой. Она попросила Аниту позвонить в Кавертон через неделю, потому что пока она – Инна сделала значительный тон – не собрала весь материал, и умница Анита сказала, что все поняла.

Вечером Инна попросила экономку сварить ей на ночь термос кофе.

– Я собираюсь поработать в библиотеке, – объяснила Инна для приличия.

– О, работайте хоть на крыше, – с непроницаемым лицом отвечала миссис Коул. – Это меня не касается.

Еще Инна попросила дать ей будильник – её часики тоже были будильником, но с таким слабеньким писком, который свободно можно было проворонить при той сонливости, в какую ввергала Инну её стража. Теперь Инна была как будто бы во всеоружии, ей даже удалось полчасика подремать прежде чем з_а_с_т_у_п_и_т_ь н_а с_м_е_н_у.

Но угроза на сей раз подстерегала с другой стороны. Едва большой механический будильник показал двенадцать – начало Инниной стражи – как воздух заволокло густым туманом. Инна едва могла видеть красноватое пятно просвечивающее сквозь холодный пар пламя камина. Завеса тумана была не только непроглядной, но и донельзя промозглой, через полчаса чертова сырость пробрала Инну до костей. Она хвалила себя за термос с кофе и ругала, что не попросила плед или, ещё лучше, не накинула свою дубленку. Все спасение было в Бенге – Инна приваливалась к нему то спиной, то животом и грудью, зарывая в пушистую шерсть озябшие пальцы и буквально стуча зубами. Вместе с проклятым холодом в тело Инны стала забираться вчерашняя оторопь, ей снова становилось не по себе. Теперь она определенно чувствовала чье-то злое присутствие в этом промозглом тумане, его клубы вились, сгущаясь то там, то здесь в какие-то угрожающие силуэты наподобие тех, что Инна видела в мире Гункара на боях теней. Инну колотило, а проклятое время, похоже, остановилось – будильник миссис Коул показывал, что прошло каких-то сорок минут! Ей страшно хотелось подбросить в камин угля, но могла ли она выйти из круга? Кажется, король Джек такого не воспрещал, ей ведь просто надо было охранить флейту. И Инна решилась – она спрятала трубку за пазуху и сделала осторожный шаг одной ногой за черту. Ничего не произошло.

– Бенга, – позвала Инна и вышла из круга вся.

Ничего. Еще шаг. Бенга рядом, все спокойно. Еще шаг. Ай!

– Попалась! – чьи-то когти впились в её локти сзади.

Вопя и визжа, пинаясь, уськая Бенгу, дергаясь вперед всем телом, Инна рвалась обратно в круг, к скамеечке, при этом ей приходилось левой рукой прижимать к груди флейту, а инструмент уже кто-то тащил холодной рукой у неё из-под кофты, а Бенга тоже с кем-то бился, он рычал и прыгал у неё за спиной, может, там была целая толпа всяких бесов, и Инне оставалось надеяться теперь только на себя.

Она плюхнулась на скамейку, вся задыхаясь и полумертвая со страху. Чуть не профуфырила! Вот дура! Но, по крайней мере, она согрелась, утешила себя Инна, отдышавшись. Самое время для глотка кофе – и тут Инна обнаружила, что каким-то образом задела термос во время этой схватки, и баллончик укатился прочь за круг. Это её раздосадовало до слез, Инна заплакала по-настоящему. Потом она разозлилась. Они это нарочно! А она все равно не уйдет. Может, попросить Бенгу, чтоб катнул термос сюда? А вдруг это новая ловушка? Он ведь несет стражу вместе с ней и...

– Я так и знала, что понадоблюсь тебе, – внезапно раздался голос Инессы, дружелюбный и слегка насмешливый как всегда.

Она появилась рядом с укатившимся термосом, подняла его и приблизилась к кругу.

– Инесса! – вскричала Инна с сумасшедшей радостью. – Ой, как здорово!

– Еще бы не здорово, я спасаю тебя от верной простуды. Ну, держи свое кофе.

Инна приняла баллон, а Инесса уже протягивала ей огромный толстый плед.

– На-ка, завернись.

Инна взяла плед, и когда она перенесла вещь за черту, Бенга дико взревел.

– Что с тобой, Бенга? А!.. – догадалась Инна и кинула опасную вещь прочь из круга. – Тварь, ты не Инесса!

– Что с тобой, Инночка? – изумилась мнимая Инесса. – Ну, спасибо, за теплый прием! Да я это, я! Вот, потрогай мою руку!

Она тянула её к Инне – и вдруг, все линии чудесным обрезом сместились, и Инна своим ведьмовским зрением разглядела просвечивающую сквозь морок вчерашнюю костлявую лапу. Она от души треснула по ней зажатой в руке флейтой:

– Прочь!

– Ах вот ты как!

Лже-Инесса ещё сколько-то времени пыталась уговаривать её, но чем дальше она говорила, тем отчетливее Инна различала сквозь поддельный образ феи все ту же костлявую Ягу со злющими ледяными глазами – и наконец, ведьма отказалась от глупого обмана.

– Ну, не думай, что ты уже отделалась! Застужу! – прошипела тварь и отступила в туман.

Остаток ночи прошел в борьбе с этой угрозой – в отличие от не удавшегося обмана, сырость и холод удавались вполне. К тому же, Инна опять потеряла счет времени. Будильник не только не звонил, он стоял – видимо, отсырел в этом тумане. Но все же эта ночь показалась Инне короче, все-таки превозмогать холод получалось легче, чем сон. И кофе пригодился! торжествовала Инна свою маленькую победу.

В это утро она выходила из дверей стуча зубами и вся переколевшая, но зато на своих ногах и сохраняя самосознавание. Миссис Коул, попавшись ей в коридоре и увидев её состояние, взяла Инну за руку и ни о чем не расспрашивая повела в ванную комнату. Экономка пустила горячую воду и сама раздела дрожащую Инну, а потом ещё и вытерла огромным полотенцем. Облачив её в такой же махровый халат, миссис Коул велела повеселевшей и согревшейся Инне идти в постель и не просыпаться до вечера.

"Антонин, я делаю это ради тебя", – прошептала Инна, устроившись на кровати и глядя на золотую капельку, её линию связи с принцом прекрасной Тапатаки. Но она не стала звать его, рано ещё было хвалиться, но пока, пока все было позади – и она провалилась в сладкое тепло сна.

Вечером перед третьей стражей миссис Коул принесла Инне теплый плащ и шерстяные чулки. Инна так растрогалась, что поцеловала экономке руку.

– О! – смущенно произнесла миссис Коул и отвернулась. – Леди Инна, сообщила она, справившись со своими чувствами, – я об этом будильнике. Он не работает. Джеффри разобрал его, и там одна ржавчина, будто механизм год пролежал в пруду. Мне достать другие часы?

– Нет, это уже не нужно, спасибо, – отказалась Инна. – Миссис Коул, решилась спросить она, – а почему вы зовете меня леди Инна? Наверное, сэр Юджин сказал вам, что я внучка какого-нибудь русского князя? Но мой род вовсе не дворянский, и...

– О нет, – серьезно возразила экономка. – Я в этом замке с девушек. Сэр Юджин тут ни при чем. Уж я-то знаю, кто леди, а кто нет, будь она хоть какого рода!

Польщеная Инна решила, что и миссис Коул она тоже обязательно-обязательно подарит красивый сон. Вот только разделается с дежурством.

Третья стража оказалась самой тяжелой. В ней был и туман, и волны насылаемого страха, и сонливость, но теперь Инну терзали ещё стоны и мольбы о помощи. И опять она, когда услышала призыв в первый раз – о помощи просил раненный доктор Юджин, едва не поддалась. А потом уж, конечно, она не верила, но слышать все эти стенания и проклятия было сущим истязанием. А ещё вокруг неё мелькали всякие змеевидные страхолюдные существа, ледяные или же горящие адским пламенем глаза пялились на неё со всех сторон из тумана, и всякие твари обступали её круг и совали призрачные руки за черту, и несколько раз Бенге приходилось кидаться и силой прогонять зарвавшуюся нежить.

Такой же были четвертая и пятая стража, Инна даже как-то уже привыкла и не боялась, хотя и начала уставать. Шестая стража оказалась ночью сплошных штурмов, уже не только Бенге, но и Инне силой приходилось выпихивать мерзких созданий за пределы круга. А в последнюю стражу ко всему уже бывшему добавилась боль – неожиданные приступы ломоты по всему позвоночнику, из-за которых Инна не могла пошевелиться и только стонала, моля всех святых и богов, чтобы это поскорее закончилось. Она даже не могла придти на помощь Бенге, он в одиночку боролся с наседающей нечистью, кидаясь из стороны в сторону и ударяя лапой то одну тварь, то другую. Инна же в это время лежала пластом на лавочке, укрыв под собой _волшебную_ флейту и выстанывая из себя бессвязные проклятия всем этим болотным гадам. Перед самым утром была последняя атака: тварь, какой-то серый ком, силой пыталась вломиться, вкатиться в круг, а Бенга с рычанием сдерживал её стоя напротив – и вдруг Инна заметила, что невидимая сила отодвигает тигра назад, он-то не пятился, стоял, выпустив когти, но все равно скользил назад, оставляя в полу бороздки от вцепившихся в камень когтей. Каким-то чудом она сумела разогнуться и кинулась на помощь – уперлась в тигриный круп и изо всех сил стала толкать вперед. Раздался громкий скрежет, шипение – и оборвалось. Пропали и туман, и холод, и стенания, и снующие вокруг Инны твари – все сгинуло как вовсе не бывало. Только они с Бенгой сидели на полу внутри круга у скамеечки, да тут же валялся плащ с меховой подкладкой, слетевший с Инны в пылу борьбы, а флейта – флейта была вот она, в руках Инны, и только прикушенную губу чуть саднило да ещё совсем чуть-чуть ныл позвоночник, но куда это против той неимоверной боли.

Они просидели ещё не меньше часа, пока не пришли гномы. Инна знала, что дело уже сделано, но на всякий случай выждала, чтобы все было тютелька в тютельку как положено. Она встретила их с торжествующим видом, горделиво повертев флейтой, и кажется, на этих лицах впервые показалось что-то вроде улыбок. Старший из гномов принял флейту, и все четверо низко поклонились.

– Пойдем, Бенга, – сказала Инна, переступая черту их круга.

Тигр встал, сделал шаг – и неожиданно оступился. Он поднялся и пошел, но его задние ноги приволакивались и сам Бенга шатался из в стороны в сторону, и тогда Инна поняла, что из них двоих, похоже, больше всего досталось не ей.

– Мой верный Бенга, – Инна присела и обняла его за шею, чуть не плача от сострадания. – Как тебя вымотала эта тварь! Ну, ничего, теперь ты будешь отдыхать!

– Его надо отпустить домой, – неожиданно проговорил все тот же старший из гномов.

– Куда домой? В Тапатаку?

– Нет, в Дом Зверей. Может, он там ещё поправится.

Инна смутно представляла насчет Дома Зверей, но почувствовала, что гном говорит верно. Она расцеловала Бенгу на прощание и сказала, что его отпускает и что теперь он может вернуться к ней, разве только если сам захочет. А затем она попрощалась и с гномами, велев передать низкий поклон его величеству королю Джеку, она, мол, рада будет как-нибудь повидать его у общих друзей, и пошла спать, чувствуя, что это её приключение, в общем-то, закончилось. Что бы ни значила эта её битва, для короля Джека или Тапатаки, она позади, и вот только немного жаль Бенгу, как-то она уже к нему привыкла...

Этим вечером позвонила Анита, она была в Ливерпуле с какими-то новыми друзьями, Инна и она друг по другу ужасно соскучились, и обоим не терпелось увидеться. Инна пригласила Аниту в Кавертон, она собиралась остаться тут ещё на пару дней, в Кэмфорд ей было возвращаться бессмысленно, лучше уж было закончить штудии у профессора Палмера, а насчет визита подруги она с ним уже условилась. Анита обещала заехать за Инной, если это получится, а если нет, то они встречались уже в Лондоне, в той гостинице.

Потом она сама позвонила в Кэмфорд, своим, и договорилась, что присоединится к ним уже в аэропорту. А вечер она провела в компании Джефри и его матери, рассказывала о маме и себе, Камске и России и сама расспрашивала их о прочем таком и разглядывала фотографии из семейного альбома. Ночью Инна первый раз за последние недели выбралась в Тапатаку. С Антонином она поболтала всего ничего, у него были какие-то дела, он только обнадежил Инну насчет Бенги, сказал, что тигр вполне может вернуться. Инессу она не увидела вовсе – Дора сказала, что у неё какие-то свои хлопоты с её девочками. Но зато наконец Инна смогла подарить красивые сны, как она сама себе обещала – Нинель Васильевне и миссис Коул. Не совсем сама, Дора позвала Санни, и та помогла Инне. Это была всего-навсего прогулка по цветущему саду, но сад был в Тее и деревья были теитянские, и музыка звучала теитянская, а Нинель Васильевна и миссис Коул были юны и беззаботны, Инна уж не стала снить каждой из них по отдельному сну.

Утром на лице экономки нет-нет да появлялась мечтательная блаженная улыбка. Украдкой она поглядывала на Инну, но та делала вид, что ничего не замечает.

– Бриджит, у вас на лице выражение влюбленной девушки семнадцати лет, – пошутил за чаем доктор Палмер.

– Ах, был такой чудесный сон, – вздохнула миссис Коул. – Красивый сад и много девушек. Я там гуляла и чувствовала себя совсем юной. По-моему, я там видела леди Инну и, – она бросила на Инну взгляд неожиданно лукавый, ту вашу преподавательницу, вы мне показывали фото вашей группы, леди Инна. Только много моложе.

– Нинель Васильевна, – кивнула Инна. – Я уверена, вы ей тоже понравились. Такая очаровательная смешливая шатенка.

– О, в молодости я даже мистеру Коулу нравилась, – отшутилась экономка, и больше они об этом не говорили. Еще миссис Коул спросила, готовить ли ей сегодня термос с кофе, и Инна сказала, что не надо, она больше не пойдет вечером _заниматься в библиотеку_.

В этом Инна оказалась не вполне права. Был разгар её ученой беседы с сэром Юджином, Инна задавала всякие вопросы о разных его прошлых высказываниях, что были ей не во всем понятны, отставному декану это нравилось, он убеждался, что Инна действительно слушала его _лекции_ и с удовольствием на все отвечал. В это время её позвала к телефону миссис Коул. Нет, это были не подруги из Кэмфорда и не Анита.

– Леди Инна, – прозвучал измененный телефоном голос, – загляните ближе к вечеру на прежнее место. Известное лицо было бы радо небольшой беседе с вами.

– А! – воскликнула Инна, уразумев, что это лицо ей и в самом деле известно. – Конечно же, загляну.

На сей раз ей не пришлось даже спускаться в подземелье – король Джек сам вышел к ней. Точнее, он уже восседал в одном из кресел, когда Инна вошла в библиотеку. После обмена приветствиями – король Джек воскликнул ей навстречу: "Я ж говорил, что у тебя получится!" – он протянул Инне некую коробочку, обтянутую бархатом, и произнес со значительным лицом:

– Прими мою горячую благодарность, милая леди Инна.

– Что это? – спросила Инна, приоткрыв коробочку и с восхищением обнаружив там хрустальный комочек алых сверканий. – А, ну конечно!

– Это недостающий, – кивнул король гномов. – Полагаю, это поможет Антонину.

Инна бережно закрыла коробочку.

– Ваше величество, – напомнила она, – вы тогда сказали, что не можете мне всего объяснить. А что же такое все-таки...

Он её понял.

– Каменная лихоманка, – вздохнул король Джек. – Проклятье всего нашего рода. Это примерно то же, что у вас радикулит или люмбаго, только ещё хуже.

– Да-а? – Инна открыла рот. Вот бы не подумала, с какой такой ведьмой она сражается по ночам! Потом она вспомнила, как мучилась её бабушка от этого самого радикулита и как её саму полосовала боль в суставах прошлой ночью, и кивнула – да, это дело серьезное.

– А разве нельзя было...

– Вылечить это средствами медицины? – опять понял её мысль король Джек. – Да где там! Это же не просто болезнь, это именно проклятие. На нас наслал его один могущественный враг восемь столетий назад.

– О-о! – соболезнуя произнесла Инна. Она посоображала ещё и спросила: – Но если было известно средство, почему понадобилось терпеть это восемьсот лет?

Король Джек вздохнул.

– Все не так просто. Прогнать тварь могла только девушка с тигром.

– Да-а? Хм... Но разве нельзя было найти какую-нибудь укротительницу, к примеру?..

– Она должна была быть ведьмой.

Инна посоображала.

– Но ведь все женщины, можно сказать, ведьмы.

– Не в той степени, – возразил король Джек. – И... девушка должна была быть невинной.

– О! – Инна неудержимо покраснела. Это было правдой – воспитанная старомодной мамой в старомодных понятиях, Инна до сих пор сохраняла девственность вопреки всем новейшим понятиям и городским соблазнам.

– И наконец, – мягко продолжил король Джек, – девушка должна была сделать это бескорыстно, ради одной только любви.

Инна покраснела ещё сильней и даже зажмурилась на миг от смущения.

– По правде сказать, за эти восемьсот лет уже трое девушек пытались снять заклятие – и сдавались. Лучшая продержалась четыре ночи. Никто из моего маленького народа уже не верил в спасение.

– Но Джек! – воскликнула Инна, забыв прититуловать к имени "ваше величество король". – Но ваше величество! Вы же сказали, что у меня все получится! А сами...

– Нет-нет, – возразил король. – В тебя, милая леди Инна, я как раз верил. Ты не могла уступить. С таким тигром да ещё с таким бурным характером...

– Каким характером?

Король Джек наклонил голову в смешливой гримасе – дескать, не надо, мы оба знаем, о чем говорим – и иронически посмотрел ей в глаза. Потом он откинулся в кресле и произнес:

– Я полагаю, если принц Антонин соединит свою судьбу с твоей, леди Инна, это будет достойный выбор, – этого интимного вопроса король Джек коснулся с деликатностью удивительно дружеской и доброй.

...Дым или туман, подернувший стекло зеркала, мало-помалу стал принимать очертания какой-то жуткой змеи, гарпии с человеческим лицом. Холодный взгляд страшилищи остановился на лорде Карингтоне, отчего его взяла невольная оторопь. Но через несколько минут в зеркале мелькнуло что-то полосатое, рыжее с черным, и окружило мерзкую гадину кольцом, как будто вокруг неё кто-то во мгновение ока соорудил бамбуковую клетку и поджег прутья. Тварь начала метаться, не в силах преодолеть границы этого костра, а рядом возникла молодая девушка, индусского вида – в сари и с большой родинкой между бровей. Индианка поднесла к губам флейту и, как угадывал лорд Карингтон – звуков до его слуха не доносилось, стала играть мелодию, заклиная ту призрачную кобру за стеной огня. Заклятия индианки как будто бы действовали, тварь стала оседать на пол, убрала капюшон, начала развивать кольца своего огромного тела – и вдруг, обманув бдительность заклинательницы, прянула вперед, сквозь огненную преграду – и пробила её. Кольцо пламени распалось, девушка, беззвучно вскрикнув, выронила флейту и с горестным лицом попятилась назад – и исчезла из зеркала. В нем теперь появился маленький человечек в короне, раздосадованно потрясающий кулаками.

– Проклятье! – разорвал тишину подземелья его огорченный восклик – и рядом с этим зеркалом в один миг возникла целая цепь зеркал, в каждом из которых были видны гномы со столь же расстроенными лицами.

– Проклятье! – подхватил вслед за своим королем маленький народ.

Алан Блейк, из набросков к "Замку зеркал и стихов".

12. В КАПКАНЕ.

ЮМА. ИННА. САША ПЕСКОВ.

Если раньше Аглая во всем перечила Юме, что по-взрослому называлось мудреным, но звучным словом "фронда" – это сама Аглая так потом называла, то теперь слишком прилипала. Вслух этого Аглая, конечно, не заявляла, но вела себя так, будто занимала место первой советницы, чуть ли не близнеца Юмы. На самом же деле двойняшкой Аглаи была Альга, но Аглая и с ней держала себя так, будто Юма была ей ближе. Разумеется, Юме все это не очень-то нравилось. Аглая была умная, это да, но все же на роль советницы годилась уж скорее Соня, да и не мог кто-то из девочек быть Юме ближе, а кто-то дальше, на то она и была в серединке. Это только чудачка Аглая пыталась держать Юму на расстоянии во время своей _фронды_ – но зато теперь Юме приходилось чуть ли не отбиваться от её непрошенной и назойливой приближенности. А это было особенно некстати теперь, когда у Юмы появилась эта тайна со Зверем, рубинами и Чкой. Ей и так-то не просто было хранить эту тайну, а тут её ещё буквально преследовала Аглая. Юма чувствовала, что она о чем-то догадывалась, но у неё было хорошее прикрытие – все её секреты можно было списывать на встречи с этим смешным Сашей из Срединного мира.

А Аглая переживала из-за этой, как ей казалось, отчужденности Юмы. Она думала, что Юма ведет себя с ней холодней, чем с другими девочками – и конечно, приписывала это их прежней вражде. Особенно обидными были всякие Юмины тайны – Аглая все дела Юмы воспринимала как свои, а тут у неё перед носом захлопывали дверь и не пускали на порог.

Один день это произошло в самом буквальном смысле. Аглая столкнулась с Юмой около дворцовой библиотеки.

– Я возвращаю книгу, – объяснила Юма свое нахождение во дворце, но Аглая этому почему-то не поверила. В этот раз произошло невероятное – она выследила Юму, и даже Юмин топтыжка почему-то не предостерег её.

Аглая вышагнула из ниши, когда Юма уже открыла какую-то потайную дверь в стене и шагнула туда.

– Юма! – воскликнула Аглая. – Куда ты? Я с тобой!

– Ох, Аглая... – рассерженная Юма оглянулась на неё через плечо. – Со мной нельзя!

– Но почему?

Юма склонив голову глядела на Аглаю и о чем-то размышляла.

– Я потом все объясню, хорошо? – пообещала она наконец. – И поклянись никому не рассказывать, ладно?

– А ты потом возьмешь меня с собой? – решила поймать её на слове Аглая.

Юма смотрела на Аглаю все так же забавно наклонив голову и вдруг ойкнула:

– Ой, генеральша!

Когда Аглая повернулась к Юме снова, та уже захлопнула дверь у неё перед носом, и Аглая едва успела крикнуть в просвет: