Текст книги "Инна, волшебница"

Автор книги: Александр Гейман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц)

– Ну, хорошо, – не отставал Саша Песков, – а м_о_ж_е_т такая вот картина или, скажем, образ быть реальностью? То есть где-нибудь существовать, независимо?

– Друг мой, – назидательно заметил Алик, – независимо ничего не существует. Эта наша реальность, как ты её называешь, тоже существует, пока ты баиньки не лег. А тогда тебе совсем другое реальностью становится.

– Ну, только без этой философии! Ты же понял, о чем я.

– Ну... – Алик немного подумал. – Я полагаю, может. Но при кое-каких условиях. Во-первых, этот твой мыслеобраз должен быть своего рода голограммой. Причем, не статичной, а динамичной, сиречь, иметь протяжение во времени. Ты ведь сказал, что год спустя там все изменилось, так? Во-вторых, материал этой твоей фантазии должен, сам понимаешь, тоже иметь запас прочности. Далее, воспринимаемость подразумевает...

В этот момент дверь приоткрылась, и просунувшаяся в кухню девичья головка оглядела присутствующих и поздоровалась:

– Доброе утро!

Заметив Сашу Пескова, взлохмаченная головка просунулась в кухню ещё дальше, давая разглядеть обнаженное плечо и едва закутанную покрывалом грудь:

– Ой, Алик, у тебя гости! А я в таком виде, так неудобно...

– Ничего, – рот молодого Ньютона в один миг растянулся до ушей, так что впору было делать с него фотографию скорее не титана мысли, а упоенного молодожена. – Все свои. Это мой друг, Саша. Поэт.

– Доброе утро, – поздоровался Саша Песков. – Я уже ухожу.

– Да нет, ничего, ты нам не мешаешь! – стал уверять весь цветущий Алик, глупеющий прямо на глазах. – Это Ася. Мы... – и счастливый Алик снова заулыбался.

А Саша Песков остро пожалел Алика. Ему все стало ясно – и с чего вдруг трезвенник Алик стал пить пиво, и почему его лицо интеллектуала и гения выглядит последнее время слегка глуповатым, и отчего, неслыханная вещь, фанат науки и любитель ученых дискуссий пожаловался на несвежую голову. Причина этого была не только очевидна, но более чем телесна. Саша Песков знал эту женщину – не так давно он учился с ней на одном курсе и кое-какие из её похождений были ему известны. А как-то раз он видел её в баре – и уж там эта Ася вытворяла черт те что, можно было подумать, что она задалась целью заставить всех присутствующих мужчин искать её бурных ласк. Но для Алика, и это было хуже всего, его ночная гостья была не бесшабашной искательницей приключений, а ж_е_н_щ_и_н_о_й – и по всему, вообще первой женщиной в жизни. По крайней мере, она первая сказала и сделала ему все то, что женщина может сказать мужчине, чтобы он стал знать себя таким. И тем хуже, если она была нежна и искренне принимала этого своего нового мужчину как мужчину, – не притворно, не из выгоды, не по расчету, а по своему призванию сильной и неуравновешенной женственности. Стало быть, тем больше нервов и страстей предстояло пройти и сжечь Алику и тем мучительней и безнадежней был неизбежный разрыв – все это Саша Песков читал отчетливо, у него и самого был похожий опыт.

Но при всей острой жалости к уже влипнувшему в тяжелую историю другу, Саша Песков, само собой, не собирался посвящать его в Аськино скандальное прошлое. Бесполезно – да и какое у него право? Саша поторопился уйти, тем более, что Алик уже явно был не боеспособен. Когда он шел по коридору к двери, бесстыжая Аська, конечно же, поспешила высунуться из ванной:

– Ты что, уже уходишь? А я хотела послушать, вы что-то интересное обсуждали...

При этом избранница Алика не только, как бы не заметив, что край покрывала отогнулся, показала левую грудь, но и не преминула выбраться в коридор и шоркнулась о руку Саши Пескова своими сосками. Все это делалось на глазах у бедного Алика, но он ничего не замечал, он млел, он сиял, и Саша Песков только вздохнул.

– Ладно, я как-нибудь загляну, – попрощался он и не дослушав ответных приглашений – подруга Алика за его спиной вовсю строила глазки – стал спускаться по ступенькам.

На улице в настроении самом смутном он побрел куда-нибудь наугад, и ноги вынесли его к художественной галерее и дальше, на дорожку, что шла по холму вдоль набережной Камска. Рассеянно поглядывая на лыжников, что катались там, внизу, вдоль парапета – это, судя по всему, шел урок физкультуры какой-нибудь из окрестных школ, Саша Песков отыскал свою любимую скамейку, с которой частенько созерцал реку и противоположный берег. Правда, делал он это обычно летом, вечерами, когда солнце светило низко и слева – тогда цвета были не такими резкими, панорама обозревалась как-то отчетливей, а главное, настроение мира несло что-то, особенно ему близкое. Теперь же стоял тихий зимний день, с небом в белесых облаках и слегка порошащим снегом, погода из самых лучших, но иного звучания. И все же, оказавшись у заветной скамейки, Саша Песков принялся разметать снег и взгромоздился на нее, для тепла подложив под седалище шапку – морозец был несильным, как раз проветрить мозги, а вот зад – зад мог простыть.

Саша Песков упер локти в колени и принялся рассеянно смотреть куда-то вдаль, поверх камского льда и лесов того берега. Теперь он понял, чего безотчетно искал – ему хотелось позвать что-нибудь о_т_т_у_д_а, получить какую-нибудь подсказку, какую-то весточку. Весточку о чем и подсказку насчет чего? Этого он бы и сам не смог объяснить. Возможно, ему просто хотелось немного помолчать – ни о чем. Так он сидел, то начиная разговаривать сам с собой, то смолкая, то останавливая взгляд на далеких заснеженных хвоях, темнеющих за рекой, то отводя его дальше, к новостройкам на совсем далеких холмах у плотины, а то и вовсе забывая на что-то смотреть и о чем-то думать. У него в глазах, как это иногда бывает, замелькали какие-то черные точки, Саша Песков поморгал – и тогда понял, что это не у него в глазу, это летело с того берега несколько птиц. Это были вороны, четверо, как он разглядел вскоре. Они приближались, и у Саши Пескова возникло чувство, что они летят прямо на него. Так и оказалось – минут через пять передняя птица пролетела точно у него над головой, всего метрах в двух. Он поднял голову – и в этот самый миг ворона каркнула. Через пару минут подлетела тройка остальных птиц, они летели клинышком, одна в середине, а две по бокам и чуть сзади – и опять, вороны пролетели совсем низко и точно у Саши над головой. И в тот же миг он понял – это и был знак. Казалось бы, не было ничего сверхъестественного, да и попросту удивительного – ну, пролетели вороны, и уж с его недавней гостьей это никак нельзя было сравнить. Но Саша Песков знал, что это не так – он просил подсказки, и он её получил. Скорее всего, это было не из того мира, не от того города на картинке – Саша Песков знал это каким-то шестым или сто шестым чувством. Но откуда бы ни пришла весть, он понял – все произошедшее ранее не было ни обманным видением, ни случайностью. Ему ответили возможно, что-то ещё более чудесное, нежели девочки из нарисованного города. И теперь поэт Саша Песков был наконец готов поверить и принять то неизвестное, что, как он догадался, стояло на пороге его мира. Удивляясь сам себе – почему он так все это уверенно про себя знает, почему ему это не кажется странным, Саша Песков поднялся со скамейки и произнес, обращаясь куда-то в зимний воздух:

– Понял, спасибо. Ну что ж, пусть приходит, посмотрим.

Он решился. Сам не знал

на что, но

решился.

– Ну,

а что же

он решил? – расспрашивала Юму фея Инесса. – Все-таки, он не против, чтобы ты приходила?

Фея внимательно выслушала все, что отвечала ей Юма, и наконец сказала:

– Хорошо, Юма, не надо расстраиваться. Видишь, он все-таки рисовал раньше. И он тоже волшебник. Давай это немножко отложим, после бала ты расскажешь все кругу принца Антонина, и мы подумаем, что тут можно сделать. Он же не отказывался тебе помочь.

Инесса не казалась особенно разочарованной, но Юма понимала, что все получается не очень хорошо. Она спросила, тревожно вглядываясь в лицо феи:

– Я все напортила, да? Я такая неумеха?

И тут произошло невероятное. Лицо феи расплылось в неудержимой улыбке, а затем она притянула Юму к себе и обняла, смеясь и приговаривая:

– Это ты-то неумеха? Все бы мои ученицы были такие неумехи! Ты умница и когда-нибудь будешь самой лучшей из нас!

Фея Инесса отпустила Юму и наказала:

– Выбрось эти глупости из головы. Ты все делала правильно и очень хорошо. Это судьба Тапатаки, что у нас все теперь пошло так необычно.

Инесса погладила Юму по голове, а затем нагнулась и поцеловала. Она не стала говорить словами, но Юма услышала это и так, внутри себя. "Ты понимаешь, что я не могла это делать раньше, хотя и хотела?" – вот что не произнесла вслух Инесса. Наставница Юмы уже удалилась, а Юма тихонько произнесла:

– Милая фея Инессочка, я сделаю для тебя все-все!

Она не видела, с каким ревнивым лицом смотрела в этот миг на неё из-за ствола дерева Аглая. Вайка сказал ей об этом, но Юме это было все равно. Подумать только, Инесса её и правда любит! – Юма была счастлива и готова помириться даже с Аглаей. Она только потом вспомнила, что не посоветовалась насчет Сони, и решила сделать это после ужина.

За ужином Инессы не оказалось. Во главе стола восседала генеральша, как за глаза называли воспитанницы Инессы генерала Сильву.

– Довожу до сведения всех ленивиц и озорниц, – командирским голосом возвестила генеральша, – что с этого дня и до возвращения феи Инессы я буду управлять вами вместо нее. Все отпуска в город отменяются, за непослушание – карцер. При попытке к бегству – лысина на всю жизнь. Вопросы есть?

Ни отпусков в город, ни карцера в доме Инессы никогда не было и быть не могло, так генерал Сильва шутила. Но уж и шуточки у неё были, надо сказать!

– А когда вернется фея Инесса? – прозвучал хор девичих голосов.

– Когда сочтет это нужным, – последовал по-солдатски краткий ответ.

– А почему Инесса не оставила с нами Дору? – невинно поинтересовалась Ай. – Раньше она...

– Ты ещё скажи – тебя, – усмехнулась генерал Сильва. – Чтобы вы тут на-головах-хождение устроили? Отменяется! А также никаких шашень с пажами!

Ай, которую Инесса пару раз оставляла старшей вместо себя и которая, действительно, позволяла девочкам разные вольности, поджала губы и обменялась ироническим взглядом со своими подругами.

– Жаль, что осталась эта противная генеральша! – прошептала Агния. Уж лучше бы Кинн Гамм. Он веселый.

– Он не может, он у пажей, – отвечала всезнающая Тиа. – Вместо мастера школы.

Если девочки Теи поступали под начало Инессы, то мальчики, хоть и не все, находились в доме пажей. Школ там, собственно, было две – после школы пажей мальчики, повзрослев, переходили в школу оруженосцев, но находились, впрочем, все они в одном здании, только в разных флигелях, и за домом закрепилось имя пажеского. Этот дом пажей располагался не так далеко от дома Инессы, что облегчало общение молодежи Теи – оруженосцев часто можно было встретить в саду Инессы, а девочки захаживали к ним в дом на ужин или обед, не говоря об особых случаях, вроде праздника или бала, когда юные дамы приглашались официально. Но от генеральши на сей счет, разумеется, не приходилось ждать никаких послаблений.

– А почему нет мастера Анка? – последовал любопытный вопрос Агнии.

– Он в дозоре. Их вообще никого не будет, ни Датты (это был глава школы оруженосцев и всего дома), ни рыцаря Уна (мастер меча), никого.

У Тии, как и Юмы, тоже был друг среди пажей, так что она все знала.

– Ой, как здорово! – обрадовалась Инга, одна из близняшек. – Надо будет вечером сбегать к пажам! – но тотчас она взглянула на генеральшу и скорчила гримаску негодования.

– Все рыцари в дозоре, а генерал остался мучить детей, – осуждающе проворчала Агния, и все молча закивали.

Само собой, что Юма не стала подходить к генералу Сильве и разговаривать насчет Сони. Сильва была лучшим рыцарем Тапатаки, недаром и стала генералом, но насчет плохих снов с ней было бессмысленно разговаривать. Да и вообще Юме как-то не хотелось с ней откровенничать.

Ночью Юма проснулась, оттого что её ухо кто-то жевал. Она ойкнула маленькие острые зубки кольнули как иголки.

– Тихо! – прозвучал голос Вайки внутри нее. – Посмотри вниз.

В призрачном звездном свете Юма увидела рядом с кроватью чью-то фигурку. Девочка подошла к стене, и на её лицо попал луч фонаря с площади. Это была Соня! Она дотронулась до стены, и в ней вдруг открылась дверь. Девочка вошла туда.

Юма хотела окликнуть её, но Вайка предостерег:

– Молчи! Надо сходить за ней!

Юма по канату соскользнула вниз и подошла к стене. Дверь уже закрылась, Юма никогда не подозревала, что тут есть ход, и ни за что бы не догадалась сама. Но она запомнила место и попробовала надавить. Вайка мигом вскарабкался и распластался на стене как ящерка, показывая рычаг.

– Нажми здесь.

Дверь подалась. Юма увидела неширокий коридор, он был тускло освещен, хотя нигде не было видно ни ламп, ни свеч. Соня уже сворачивала куда-то направо. Юма поспешила следом.

– Не волнуйся, не потеряем, – успокоил Вайка. – Я вижу след.

Они крались за Соней, как показалось, очень долго, спускались по каким-то лестницам, шли по подземелью довольно мрачного вида, что было не совсем обычно для вечно-праздничной страны Тапатаки. На Юму повеяло даже чем-то ледяным, чем-то, что больше подходило для её старого свирепого мира. Но Соня, эта тихоня, самая осторожная из них всех, двигалась уверенно и не смущаясь этим замогильным холодком. Юму она не замечала.

Наконец, стало как будто теплее, Юма следом за Соней одолела пару лестниц, ведущих кверху, и остановилась перед какой-то дверью.

– Осторожней! – прозвучал сигнал Вайки. – Сначала я разведаю все. Спрячься!

Зверек нырнул в какую-то щель и пропал. Юма уже стала бояться за него, но Вайка появился и позвал:

– Идем! На цыпочках!

Он довел её до какой-то галереи и велел пригнуться. Прячась за столбиками ограждения Юма прокралась вперед.

– Гляди вниз!

Юма тихонько высунула лицо из-за столбика. Внизу был большой зал, явно это было помещение какого-то дворца, но было довольно темно, и Юма не могла разглядеть всей обстановки. Горел лишь большой камин, и перед ним стояли двое – какой-то человек, не старый, так почудилось Юме издали, и тонкий и довольно высокий. Рядом с ним был какой-то бородатый старик. Эти двое были освещены лишь языками пламени, и Юма не могла отчетливо разглядеть лица. Но она была уверена, что раньше их не видала. Звуки гасли в огромном зале, и их разговора Юма тоже не могла разобрать, только отдельные слова. Затем внизу отворилась дверь – Юма не видела, только слышала скрип, послышалось шлепанье по полу маленьких ног, и к этим двоим приблизилась маленькая фигурка в ночной рубашке. Это была Соня.

– Молчи! – раздался внутри неё призыв Вайки. – Даже ничего не думай! Нас могут услышать.

Юма затаилась как мышка. Те двое внизу принялись о чем-то говорить с Соней, – видимо, о чем-то расспрашивали. Разговор был недолгим – вскоре Соня замолчала. Бородатый старик что-то ей коротко сказал, наверно, отдал какое-то распоряжение, потому что Соня несколько раз кивнула, и девочка пошла прочь тем же неспешным шагом, что и пришла.

– Так значит, Мэйтир... – донеслось снизу до Юмы, и она насторожилась – Юма его ещё не видела, но знала, что это главный маг Теи и советник самого Антонина. Те двое поминали его и, значит, обсуждали что-то из дел Тапатаки. Но Юме так и не удалось ничего расслышать.

– Пора, возвращаемся, – позвал Вайка, и Юма тихонечко, на четвереньках, отодвинулась подальше от колонн и осторожными шажками отошла обратно, к двери. Вскоре послышались и шаги Сони. Так же незаметно они проводили её до комнаты в доме Инессы. Но Юма не видела, как Соня ложилась в кровать – она притаилась и подождала, пока та не войдет, а сама вошла только спустя время – Вайка сказал, когда можно.

– Попробуй разбудить её, – подсказал Вайка.

Юма кое-как растолкала Соню.

– Ну, Юма, ну что тебе? Я сплю, – недовольно бормотала Соня. – Ай! тихонько вскрикнула она – это Вайка тяпнул её за мизинец.

– Соня! Что тебе сейчас снилось?

– Не знаю... не помню...

– Вспоминай! – потребовала Юма. Она стала ей подсказывать: – Коридор, лестницы, подземелье... ну!

– Да... подземелье... – протянула Соня, подчиняясь настойчивости Юмы. – И... большой зал... камин...

– А что еще?

– Еще... Зверь... страшный...

– Зверь? Какой зверь? – удивилась Юма. – Там не было зверя!

– Нет, был, – возразила Соня. – Или... не знаю...

– Зверь был, – поддержал Вайка. – Ты не видела в темноте.

– Ну, а ещё кто? У камина! Соня! – не отставала Юма.

– Никого... Не знаю... Юма, я не помню, я спать хочу!.. – и Соня захныкала.

Юма поняла, что от неё больше ничего не добиться. Она полночи ломала голову, как ей поступить. Милой Инессочки не было, а рассказывать все генеральше Юме не хотелось. Она ей не очень доверяла, и потом, вдруг это обернется какими-нибудь неприятностями для Сони? Она решила утром ещё раз расспросить Соню, а ещё – исследовать этот потайной ход днем, одной. И, может быть, ей посвятить во все девочек?

Утром Соня вообще ничего не смогла вспомнить – даже ночного разговора с Юмой. Так ничего от неё и не добившись, Юма решилась на новое путешествие – в одиночку. Конечно, ей было немного страшно, наверно, лучше было взять с собой Тию или Агнию. Но если что-нибудь с ними случится? Еще неизвестно, что там за зверь! Нет, сначала она сама все разузнает, а потом...

И вот, в полдень, когда все разошлись – кто плескаться в фонтане, а кто отдохнуть или вздремнуть в саду, Юма незаметно забралась обратно в дом. В спальне она неожиданно обнаружила, что на старом месте нет ни рычага, ни двери – малейших признаков самой маленькой щелочки, и тех не было.

– Вайка, – позвала вставшая в тупик Юма. – Эта дверь появляется только ночью?

Булкут как всегда возник рядом с ней в тот же миг.

– Она не здесь. Ты неправильно ищешь. Закрой глаза и представь, что ты спишь, – велел зверек.

Юма стояла так некоторое время – и вдруг увидела сквозь закрытые глаза стену, а на старом месте – скрытый в узоре дерева рычажок. Она открыла дверь – все было как в прошлый раз: коридор с тусклым светом откуда-то сверху. Юма с бьющимся сердцем закрыла дверь и пошла старым путем. Почему-то теперь она волновалась сильнее и ещё – тревожилась, отыщет ли путь. Хотя – с ней ведь был Вайка, он должен помнить.

Они подошли к той двери в замок, и Вайка снова оставил её ждать. Он вернулся нескоро.

– Очень странно, никого нет, – рассказал булкут. – Давай сходим вниз, в тот зал.

Они прошли несколько коридоров и лестниц, и всюду было безлюдно. Стояла такая пустота и тишина, что Юме чудилось, будто её тихие шаги отдаются по всем углам огромного дворца. Но вот они осторожно открыли большие двери – видимо, те же, которыми сюда входила Соня. Вдали все так же горел камин, но подле никого не было видно.

– Здесь только Зверь, – тихонько сказал Вайка.

Юма заозиралась.

– Слева, напротив трона.

Юма только теперь разглядела в этой полутьме высокое кресло ближе к стене, которое Вайка назвал троном. Она перевела взгляд влево и понемногу различила среди этой тьмы большое угольно-черное пятно. Оно совершенно терялось в этом неверном полумраке, и она сама ни за что не догадалась бы, что это какое-то существо.

– Мне страшно, – тихонько пожаловалась она.

– Пусть, подойдем! – позвал булкут. – Он не злится.

Зверек уже потопал в глубь зала, и Юма следом за ним осторожно приблизилась навстречу этому неведомому и невидимому во тьме чудищу. Она встала на пол-дороге меж троном и стеной и тогда наконец её глаза смогли схватить что-то. Зверь был действительно огромен – наверное, со слона или больше. Точней Юма не могла разглядеть – Зверь был угольно-черен и только этим выделялся в полумраке зала, но очертания его сливались с темнотой. Только глаза его чуть-чуть светились, совсем слабо, а в зрачках отражалось пламя камина.

В воздухе пронеслось какое-то дуновение, а язычок пламени в зрачках мигнул – Юма догадалась, что Зверь их заметил. Но он ничего не делал наверное, выжидал. Сорванец Вайка подбежал ещё ближе и тихонько щелкнул несколько раз. Вряд ли этот Зверь понимал язык булкутов – и однако же, отражение пламени в зрачках снова дрогнуло, как будто Зверь уловил это приветствие. А затем, к удивлению Юмы, один из зрачков погас – она не заметила, закрыл Зверь свой глаз или он умел как-то гасить это свечение в зрачках и глазах. Вайка внезапно прыгнул влево. Не успела она испугаться, как погас другой глаз, а глаз слева засветился – и Вайка прыгнул уже в другую сторону. Юме показалось, что теперь в глазу Зверя мерцает не только пламя камина, но горит какая-то слабая искорка, – чем-то она напомнила улыбку. Юма ахнула: похоже, два зверя играли друг с другом! Так Вайка прыгал из стороны в сторону несколько раз, а потом Зверь зажег оба своих глаза, мигнул обоими, и Вайка прыгнул в одну сторону, а Зверь закрыл глаз с другой.

– Я проиграл, – признал Вайка и забавно щелкнул.

В глазу Зверя светились искорки – похоже, он был доволен. Юма осторожно подошла ближе.

– Я Юма, а это Вайка, – сказала она одними губами. – Мы друзья.

Она не знала, что ещё сказать этому странному Зверю. Ей все же было как-то не по себе – да и кому будет по себе, когда стоишь перед чудищем, у которого глаза как тарелки, а в них мерцает огни не сказать какой бездны, и про которого ничего неизвестно – ни кто это, ни как его имя, ни даже как оно выглядит – и поди угадай, что у него на уме.

– Пойдем, Вайка.

Но Вайка, наоборот, подошел ближе и стал столбиком, подняв нос кверху и двигая ноздрями – похоже, он обнюхивал этого огромного Зверя. Юме не было видно, но ей вдруг показалось, что Зверь тоже вдыхает запах Вайки выходило, что эти двое животных, малыш и великан, знакомились друг с другом на свой звериный манер – и получается, был у них какой-то общий язык. Воздух ощутимо дрогнул – наверно, это пошевелился Зверь.

– Вайка, пойдем, – снова мысленно позвала Юма, а вслух произнесла: До свидания, нам пора, – и тихонько отошла к двери.

Там она оглянулась – Зверь лежал все так же неподвижно, положив огромную голову на лапы, совсем как большой медведь, и даже не заметно было, дышит ли он. И Юма неожиданно для себя пообещала:

– До свидания, мы ещё придем!

Он услышал – в глазах Зверя появились и погасли большие искры. "Приходите", – поняла Юма.

Выйдя в коридор, Юма заметила, что стало гораздо светлее – похоже, там, за окнами, в этом неведомом мире занимался день. Она шла, вся погрузившись в мысли об этом непонятном Звере, и поздно услышала, как Вайка, рыскавший где-то в закоулках дворца, её несколько раз окликнул. Когда она спохватилась, то было уже поздно – нельзя было спрятаться, он стоял у двери и с удивлением разглядывал её – тот высокий и худой человек, что стоял у камина в прошлый раз. Юма оглянулась – убежать? Нет, он, наверное, догонит...

– Ты не Соня, – заговорил наконец незнакомец. В его тоне не было враждебности, только легкое удивление.

– Я Юма, – отвечала она, и голос её слегка дрогнул.

– Юма... – высокий человек чуть подумал и кивнул. – Что ты здесь делаешь, девочка?

– Я... – голос Юмы охрип. – Я иду домой.

Он молча разглядывал её и, наконец, снова кивнул. Он не стал её спрашивать, зачем она пришла, этот человек с усталым и бледным тонким лицом. Произошло невероятное. Он вдруг открыл дверь, посторонился и сделал изящный приглашающий жест – дескать, проходите, барышня. Юма снова оглянулась – нет, не убежать, он так легко двигается и... И – он почему-то не казался ей опасным. Юма храбро прошла к двери мимо него и даже сделала вежливый кивок благодарности. На пороге незнакомец с изящными движениями окликнул ее:

– Юма!

– Да? – она замерла, не зная, чего ожидать.

– Не говори, что ты здесь была, никому. Так надо.

– Да.

– Поклянись этим зверьком, – и человек снова сделал красивое движение рукой, показывая на Вайку, что затаился у стены.

– Да, – обещала Юма.

– Иди, – сказал худой высокий человек.

"Но ведь он не велел мне поклясться, что я сюда больше не приду!" думала Юма, чуть ли не бегом одолевая все эти лестницы и переходы на обратном пути. Они уже не казались Юме такими уж мрачными, она уже уловила: чем-то холодным и бездонным веяло не от них, а с_к_в_о_з_ь них. И только потом, выскочив из коридора в их спальню, Юма сообразила, что так и не разгадала загадки и по-прежнему не знает – ни того, что это за место, ни того, кто этот человек с

его угольно-черным

Зверем.

Лишь однажды рыцарь может оказаться на пути дамы, и в том не его воля. Если же дама желает пройти, а рыцарь преграждает ей путь, он не рыцарь.

Из Книги пажей

7. БАЛ.

ЮМА. ИННА. ЮМА.

– Зверь!

Я вспомнила! Юма!..

– тихо позвала Соня.

Они все укладывались на ночь. Юма одним духом слетела с гамака вниз к постели Сони.

– Наконец-то! Рассказывай!

– Нет, я снова не помню... – обескураженно протянула Соня.

– Ты что, нарочно?!. – Юма даже разозлилась. – Но ты ведь что-то вспомнила!

– Да... Там был Зверь...

– Юма, про что это вы? – хором спрашивали Тиа и Агния, свесившись по своих кроватей вниз.

Юма запнулась – она ведь поклялась, что не будет рассказывать, что была в том месте. Но он ведь не знал, что она была там раньше, значит, про это не считается. Или считается? Все-таки, лучше, если бы Соня сама все вспомнила. И Юма сказала так:

– Я видела, что Соня ночью куда-то ходила. Но она все забыла.

– Нет, я стала вспоминать... только мало... – возразила Соня. – Если бы мне помогли...

– Как?

Соня подумала.

– Вы мне должны все помочь... весь четырехугольник...

– Тогда нам не обойтись без Аглаи, – сказала Тиа.

Юма замялась. Но порывистая Агния побежала к близняшкам и вскоре притащила упирающуюся Аглаю.

– Ну, что тебе от меня надо? – спросила Аглая, скривив губы и исподлобья глядя на Юму.

– Хватит тебе воображать! – накинулись на неё девочки. – Юма тут не при чем, мы должны помочь Соне!

– Ну, если Соне... – уступила упрямица.

Они объяснили ей, в чем дело. Аглая сразу принялась командовать:

– Так, всем надо стать квадратом, Соня – вставай в середку, а ты, Юма, иди на её место, потому что теперь Соня в середине. Да! и скажи своему Вайке, чтобы посмотрел там у дверей, чтобы нам не помешали!

Она кинула мимолетный взгляд торжества на Юму. Юме все это страшно не понравилось, но она не стала задираться – пусть командует хоть кто, лишь бы раскрыть все это.

– Теперь... – Аглая замолчала, не зная, что же теперь. – Теперь мы дожны как-то помочь Соне вспомнить сон.

– Как? – насмешливо спросила Тиа, которой тоже не по душе были замашки Аглаи.

– Не ссорьтесь, девочки, – попросила Соня. – По-моему, вам надо струить на меня тепло.

– Откуда? – деловито поинтересовалась Агния. – Изо лба или из солнышка?

Соня немного подумала.

– Лучше из солнышка.

Она имела в виду, что им следует представлять, как у них из солнечного сплетения исходит луч и устремляется к ней. Они так и сделали. Соня сидела на коврике в середине комнаты, а они крест-накрест от неё на кроватях и струили это тепло. Юма довольно скоро почувствовала, а потом и увидела, как от всех них исходят искристые потоки и соединяются вокруг Сони в светящееся кольцо. Свечение было неярким и как бы размазанным, но все же вполне различимым.

– Так, – медленно произнесла Соня. – Да, я вспомнила... вспоминаю... Я нашла дверь, открыла... Пошла по коридору...

– Куда?

– Во дворец, в зал... Я там уже бывала... Потом... Зверь... Он очень большой, его не видно...

– Почему?

– Он черный... там темно... Но он большой. Я иду мимо... к камину... И... не помню...

– Соня! – прозвучал дружный хор. – Ну, постарайся!

Они изо всех сил струили эти лучи.

– Их двое. Я... Я не знаю, кто они... Но я говорила с ними раньше...

– О чем?

– О... тебе... Они спросили про тебя.

– Про меня? – изумилась Юма.

– Да.

– Что? Что они спросили?

– Н-не знаю... Старый велит забыть.

– Как он выглядит?

– Н-не знаю. Не помню. Он велел забыть...

– А другой?

– Он... моложе. Не помню...

– А что дальше?

– Я иду назад... – рассказывала Соня с закрытыми глазами. – Какие-то огни в коридоре, мало... Дверь, лестница вниз...

Ю-ма-а! – с изумлением протянула Соня. – Ты тоже там, я тебя вижу!

Юма тоже удивилась:

– Как ты могла меня видеть, я же шла сзади и пряталась!

Девочки с изумлением уставились на Юму.

– Ты там тоже была?!.

– Ну что же вы! – упрекнула Юма. – Мы сбили лучи! Теперь Соня уже не вспомнит ничего.

– А я ничего больше и не помню, – тихонько отвечала Соня. – Я пришла и легла спать. А ты подошла и стала спрашивать, что мне снилось. Так во-от почему...

– Юма! – девочки сгорали от любопытства. – Рассказывай! Ты ходила за Соней, да?

– Да, – и Юма все рассказала. Она умолчала только о том, что днем снова была в этом зале.

– Как все это странно... Может, рассказать обо всем? – предложила рассудительная Тиа.

– Только не этой злыдне генеральше! – фыркнула Агния.

– Да! – дружно поддержали девочки. – Только не ей!

– Да, – согласилась Юма, – подождем Инессы.

– Хорошо, но, по-моему, пора позвать сюда двойняшек, – сказала Тиа.

– По-моему, тоже пора, – согласилась Соня, – Мне кажется, восьмиугольником мы смогли бы вспомнить больше.

Агния молнией слетала за близняшками. Они им все рассказали, и в спальне зазвучал возмущенный хор:

– Почему вы нас сразу не позвали? – ругали девочек Юмы близняшки. Вот и Соня говорит, что мы смогли бы увидеть больше!

– Девочки, тихо! – напомнила Юма. – А то ещё генеральша прибежит!

– А тебе, Аглая, стыдно, – шепотом усовестила Альга, близнец Аглаи, ты живешь в нашей комнате, а о нас даже не подумала!

– Ну ничего, зато Юма и Аглая теперь помирились! – заметила Ита, столь же миролюбивая, как её близнец Тиа.

Взгляды всех устремились к ним двоим.

– Да, – сказала Юма. – Аглая, – она подошла и присела рядом на постель, – я очень рада, что мы теперь все вместе. На самом деле ты мне всегда нравилась! Честно. Мир, да? – она взяла её за руку.

Аглая глядела в пол и не отвечала.

– Аглая! – снова поднялся хор. – Ну, как не стыдно!

– Ну, мир! – нехотя уступила строптивица, и Юма от души её обняла.

После этого они все вместе стали рассуждать, как им теперь поступить.

– Если Соне снова приснится этот сон, – предложила Сона, то мы все должны проснуться.

– Как?

– Я попрошу Вайку, – успокоила Юма.

– Я останусь здесь, я ведь близнец Сони, – продолжала Сона, – и последую за ней м_ы_с_л_е_н_н_о. А Юма...

– Да, мы с Вайкой снова её проводим, – согласилась Юма.

– Почему с Вайкой? – Агния была обижена. – Мы все пойдем!

– Ну, конечно! Будет топоту как от стада слонов!

– Тогда я и ты!

– А почему не я? – нахмурилась Аглая.

– Хорошо, я и... – Юма помедлила, – ... Аглая! Ты слишком импульсивная, – кстати припомнила она ученое слово, и Агния надулась.