Текст книги "Инна, волшебница"

Автор книги: Александр Гейман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)

– И не слова старшим, да? – сказала Аглая. – Пусть это будет нашей тайной!

Все согласились.

Однако ни эту, ни следующую ночь Соня не путешествовала. Юма тоже, хотя ей и хотелось сходить ещё раз к тому странному Зверю. Но было некогда – было много хлопот, через два дня был назчначен бал во дворце принца Антонина. Там собиралась вся Тея, и ни у кого не находилось времени заниматься чем-то еще. Все ждали лишь возвращения принца, и он вернулся как раз накануне бала. С ним был и Туан, и от него Юма узнала, что на балу ожидаются гости – и ведьма Инна из Срединного мира, про которую было столько разговоров, и ещё существа из некоторых других стран. Туан сказал, что кое с кем принц Антонин встречался накануне в Старой крепости, правда, он не знал, о чем они говорили. Инесса тоже вернулась, но она была занята подготовкой к балу, и Юма не успела рассказать ей про Соню и её странное ночное путешествие. Да и у Юмы было полно хлопот – она со всеми девочками тоже должна была быть на балу – конечно, не наравне со взрослыми, а затем, чтобы помогать со всякой мелкой работой. Генеральша уверяла, что это для них поощрение, и вообще-то, в этом она была права – добровольцы из теитян, конечно, сами бы прекрасно со всем справились. А так – у девчонок была возможность посмотреть на все своими глазами, и для того был законный предлог, – ну и, равным образом на балу присутствовали некоторые пажи и оруженосцы.

Ближе к вечеру Туан зашел за ней, и Юма с девочками и кое с кем из пажей пошли во дворец. Надо ли говорить, что такого великолепия она никогда не видела. Хотя они за эту пару дней и наведывались в покои дворца с тем и другим, но тогда ещё ничего нельзя было разглядеть, да и у них были разные занятия. А теперь... Ошеломлена и восхищена была не одна Юма – и её восьмиугольник, хотя и бывал ранее на балах Теи, в один голос говорил, что в этот раз Тапатака превзошла самое себя. Причиной тому были не только ожидавшиеся гости – стране просто надоело жить под зловещей тенью вечной угрозы, а теперь был такой хороший случай, чтобы, как говорится, тряхнуть стариной – а точнее, старым добрым тапатакским волшебством, которому не всегда находилось применение.

Юма не знала этого, а устав праздников Тапатаки, в частности, балов, имел мало общего с тем, как это заведено в иных занудных мирах с их трудным законом. Там, в лучшем случае, властелин собирает или нанимает признанных умельцев – художников, музыкантов, поваров, танцмейстеров и тому подобную публику, чтобы те соорудили ему действо понарядней, позабористей, поцветистей – короче, чтоб все было по-королевски и обязательно лучше, чем у соседей. Само собой, в Тапатаке не занимались такой ерундой, и причина была не в одном волшебстве. Все праздники там устраивались, так сказать, в складчину – каждый делал что-нибудь особенное, то, что именно ему давалось лучше. На этом балу, например, было целое соревнование по части вкусных блюд – и кстати, особенно усердствовали, как ни странно, не госпожи дамы, а господа рыцари – и теперь все они с трепетом ожидали, чье же поварское искусство изумит более всех. Что же до убранства залов и коридоров, то тут каждый клочок стены, пола и потолка был и вовсе нарасхват, и каждый искусник, ясное дело, старался отличиться. Например, в одной из зал, примыкающих к парадному залу, все было изволшеблено так, чтобы у гостей возникало ощущение прогулки по коралловому рифу – все эти пестрые, как бабочки, рыбки, порхающие и по стенам, и в воздухе, и эти кораллы невообразимых оттенков, и прочее, что полагается в морском царстве. А всего через дверь с этим соседствовало действо, совсем иное по образу и настроению: какие-то пурпурно-лиловые горки – тут пол неведомо как оказывался наклоненным, и по нему спиралью закручивались полосы самых немыслимых цветов. Они вращались как карусель, и это не просто так казалось или высвечивалось сверху, – нет, пол крутился вместе с гостями, и это была, надо думать, затея какого-нибудь юного (по тапатакскому счету) искусника, для танцев молодежи с её любовью к головокружению и духозамиранию – а если уж открыть секрет, то это было совместное творение всей школы оруженосцев. Тем не менее, главного, парадного зала ещё никто не видел – он был отдан на волю искусника Ангорда и поэта Кинна Гамма, и теитянам был приготовлен сюрприз.

Но вот стали прибывать гости, собираясь сначала там и сям у дверей парадного зала, подошел назначенный час, эти двери открылись – и замысел двоих искусников предстал воочию. Он был прост и изыскан: снегомузыкальная шкатулка. В самом зале почти не было каких-либо особых перемен, – ну, конечно, к услугам гостей была пара фонтанов с напитками и небольшая рощица фруктовых деревец с нарядными какаду – птицы спрашивали: "Киви хотите?" – и клювом срывали плод с дерева, который, кстати, на вкус оказывался не киви, а плодом самым разным, – как раз тем, какой желали бы попробовать веселящиеся гости, и разумеется, это отгадывание желаний было волшебством самым заурядным, да и куда ему было сравниться с райским уголком для гурманов, что размещался в противоположном конце зала – там были выставлены все кулинарные подвиги, какими удалось блеснуть рыцарям и дамам Теи и Тапатаки.

Нет, тут ничего из ряда вон гостей не ждало – Ангорд и Кинн приложили свое искусство не к убранству зала, а к его, так сказать, наполнению – к воздуху и самое духу праздника. К каждому, кто вступал в зал, кувыркалась и садилась на грудь большая, с ладонь, снежинка – это, естественно, была забота Кинна Гамма, – и само собой, что всем доставались не просто разные снежинки, но такие, что были созвучны его характеру и настроению. Созвучность, нелишне заметить, никак не была иносказанием – каждая снежинка, опять же, была и звучащей, – собственно говоря, она и состояла из музыки какого-либо танца, это было делом искусника Ангорда, а вот как могло такое быть, чтобы музыка могла становиться снежным кристалликом да ещё весь вечер не таять – это уж волшебство Тапатаки и секрет двоих мастеров. Но мало того, на потолке то и дело появлялась огромная, в пол-зала, снежинка она кружилась и медленно опускалась вниз, постепенно уменьшаясь в размерах – и пока она так танцевала, одновременно же исполнялась и музыка того танца, который был в ней заключен – и, конечно, за ночь бала снежинок этих накопилась в воздухе целая метель. Но и это не все – каждый, кто пожелает, мог выбрать ту музыку и тот танец, который ему подходил больше – достаточно было подбросить в воздух свою снежинку, а если танцевала пара, то и им подбирался танец под настроение этих двоих – и чудесным образом, они слышали эту их музыку, а все прочие то, что кому больше нравилось. И получалось, что можно было танцевать в общем или своем танце – никто тут никому не мешал, и можно было даже присоединиться к кому-нибудь, если его танец понравится.

Но и это не все. Гости мало-помалу стали замечать, что буквально взмывают в воздух. С одной стороны, все оставалось по-прежнему – пол, стены, верх-низ, все было видно, все на месте. Но непостижимо как, все ощущали себя и видели других, что они все кружат в воздухе, иные чуть ли не вверх тормашками в самых разных концах зала и в самых невероятных положениях. А если к тому добавить наряды дам и кавалеров и их красоту, если учесть веселый нрав и волшебный дар обитателей Тапатаки, а то есть то, что кто-нибудь нет-нет, да расцвечивал празднество своей импровизацией фантазией или шуткой... В общем, что тут скажешь – бал удался на славу.

Юма со своими девочками наблюдали происходящее кто откуда – в основном, с галереи, оттуда было видней, но то и дело они спускались в зал, чтобы разглядеть что-нибудь ближе или предложить кому-нибудь фант бальной лотереи – надо же им было как-то оправдывать свое присутствие на празднике. Мало-помалу у Юмы возникло одно странное чувство – будто она уже была в этом зале, хотя она и во дворец Антонина попала лишь день тому назад. Она начала вспоминать – и сообразила. Юма срочно разыскала Соню, которая была среди стайки девочек, сбежавшихся, чтобы обменяться своими восторгами и изумлениями. Она отвела её в сторону:

– Соня! Я догадалась – это т_о_т зал! Посмотри хорошенько – ты узнаешь?

– Да нет же, Юма... – начала произносить своим медленным голосом Соня – и задумалась. – Юма, а ты права. То есть, – поправилась она, – я не вспомнила как следует, но я знаю, что это так.

Они переглянулись в удивлении. Ведь это было немыслимо: тут не только не было никакого Зверя, но в этом зале вообще уже несколько недель шли приготовления к балу, и если допустить, что Соня с Юмой ночью попадали сюда, то выглядеть он должен был совсем иначе.

– Соня, ты что-нибудь понимаешь?

Соня отрицающе затрясла головой. А Юма меж тем заметила Туана – он приветственно махал ей рукой. Паж стоял подле принца Антонина, беседующего в кружке гостей с какой-то рыжей девушкой.

– Это она! – показала подошедшая Аглая. С ней были Агния и Альга.

– Кто?

– Инна! Та ведьма из Алитайи, друг Антонина.

– Ой, давайте спустимся! – оживилась Юма.

– Как-то неудобно, к самому принцу... – возразила Соня.

– А что? Предложим фанты... – и Юма осеклась. Она разглядела одного из теитян, разговаривающего с Антонином. Старик с бородой – тот самый, что...

– Девочки! – жарким шепотом произнесла Юма. – Кто это? Тот старик, с Антонином?

– А... Это Мэйтир.

– Мэйтир? Правда, Мэйтир? – Юма уставилась на них.

– Можешь мне поверить, – фыркнула Аглая. – Ты что, не видела Мэйтира?

– Нет! Девочки, – Юма перешла на шепот, – это он! Тот старик, что я видела в том темном зале, где была Соня!

Теперь они вытаращились на нее, на минуту забыв даже о празднике.

– Он, он! Я хорошо видела!

– Это очень странно. Надо будет сказать Инессе, – заметила Соня.

– Нет! – Юма чуть не закричала. – Нет!.. не сейчас... после. Вдруг тут какая-то ошибка? Нам самим надо сначала разобраться.

– Как?

– Ну... можно сходить по тому ходу. Я... – Юма чуть не проговорилась, – я сама пойду!

– Я с тобой! – вызвалась Агния.

– А ты сможешь туда попасть? – с сомнением спросила Альга.

– Да, смогу! Я помню, где дверь! Только пока никому ни слова. Хорошо? Девочки!

– Да, Юма права, – решила Соня. – Не надо пока рассказывать.

Аглая пожала плечами.

– Смотрите! – меж тем позвала Агния, моментально откликающаяся на все вокруг. – Вон там ещё гостья! Идет к принцу. Ой, какая у неё прическа пламя вокруг головы... Мне нравится!

– А мне нет, – возразила Аглая. – По-моему, претенциозно. Кстати, я видела ещё одного гостя бала. Какой-то мальчишка, говорят, король. Между прочим, в юбке, представляете?

– Он не мальчишка, – поправила Агния, – просто низенький. Девочки! Посмотрите, кто к ней подходит! Нет, не к той фее, к Инне! Он приглашает её на танец!

– А кто это? – спросила Юма.

– Это рыцарь Ингорд. Ой, как я ей завидую! Ингорд...

Девочки, я его

обожаю!

– Это

один из наших

лучших рыцарей, – тихонько подсказала Дора на ухо Инне, а принц Антонин повторил это вслух:

– С твоего позволения, дорогая Инна – рыцарь Ингорд. Для меня это редкое удовольствие, познакомить тебя с лучшим из наших воителей. Разумеется, не считая генерала Сильвы.

Все немного посмеялись.

– Генерал Сильва – это нечто несравненное, – улыбнулся и рыцарь Ингорд, поклонившись Инне. Он отступил на шаг и спросил:

– Дозволено ли мне будет предложить вниманию дамы несколько строк?

– О, да, – польщенная Инна слегка покраснела – она поняла, что в её честь будут прочтены стихи – вероятно, творение самого Ингорда.

Рыцарь на миг сосредоточился – Инне даже почудилось, будто на миг смолкла музыка и голос Ингорда раздается в полной тишине, как если бы все отложили танцы и ждут его слов – и вот они прозвучали:

Она

пришла в Тапатаку

по снежным ступенькам

и не было камня, что не приветствовал бы её,

не было сердца,

что не назвало б

чудесное имя её

Инна

И вместе с тем как Ингорд произносил – совсем негромко и совершенно без декламации – эти строки, перед взором Инны встало видение – стены древней крепости, где её встретил принц Антонин, и камни, говорящие ей "Добро пожаловать в Тапатаку", и окликающая её дальняя тучка на горизонте близ заходящего солнца, а главное, она увидела саму себя среди этого всего – но как увидела, но какой! – вот уж не обычной, ничем не примечательной молоденькой девушкой, какой она сама себя всегда считала – нет, она ступала по камням Тапатаки как фея, как богиня – да почему как? – она и была такой, желанная гостья волшебной страны, – такой открыло Инну виденье рыцаря Ингорда всем слышавшим его строки, – и ко всему, хотя это и не прозвучало в словах, всем, кто их слышал, предстала и та удивительная птица-смертник она слетела с неба, как это и было тогда, в первый приход Инны в Тапатаку, но по воле Ингорда теперь это было соединено с чудесным образом Инны, – как бы подразумевалось, что и птица загадочно связана с её появлением – так это _молчалось_ в тишине, наступившей после звучания стихов.

– О, – это было все, что могла выговорить Инна. – В Тапатаке так принято приглашать на танец?

Последовал общий обмен взглядами. Антонин одобрительно подмигнул:

– Инна, похоже, ты даришь новую традицию нашим балам. Вот увидишь – к концу бала рыцари только так и будут приглашать дам на танец.

– Но все-таки, – заметила Дора, – твоя птица-смертник, Ингорд, это уже преувеличение.

– Я так увидел, – серьезно возразил рыцарь Ингорд – и они с Инной отправились танцевать.

Две их снежинки – Инны и Ингорда – были подброшены и выводили мелодию у них над головами, а танец, вопреки опасениям Инны, получался сам собой без малейшего затруднения. Она не была сильна по части хореографии, но на волшебном балу волшебной страны этого и не требовалось, здесь никто не танцевал г_о_т_о_в_ы_х танцев – тело двигалось так, как чувствовало сердце, а что оно чувствовало, то жило и в музыке. И конечно, их танец был танцем знакомства – за все время они перебросились немногими словами, и не потому что Инне не о чем было спросить, а потому что в самом этом танце она узнавала об Ингорде нечто более важное, что никогда не раскрыли бы самые полные ответы на самые умные вопросы.

Затем Ингорд отвел её обратно к кружку принца Антонина, поблагодарил за танец и после небольшой заминки спросил:

– Позволит ли прекрасная дама узнать – как имя вашего рыцаря?

Инна пришла в замешательство. Она оглянулась на Антонина, но он чуть заметно качнул головой – нет, а Дора мысленно подсказала:

– Нет-нет! Антонин – это иное, он твой друг.

И тогда Инна ответила просто:

– Я не могу это сделать, Ингорд – у меня нет рыцаря.

– Нет рыцаря? – изумление Ингорда длилось самый ничтожный миг – и не колеблясь ни мигом дольше, он заявил ошеломленной Инне: – В таком случае, могу ли я предложить свое имя и меч? Могу ли я стать вашим рыцарем, Инна?

Инна думала лишь самый малый миг. Она не знала, что это означает, по-тапатакски, и чуточку смутилась – а годится ли она сама на роль прекрасной дамы, кто знает, что это за собой влечет... Но тотчас ей стало стыдно, её девчоночья слабость, а уж по совести, так дамское кривляние тут были совсем не к месту, – на такой по-рыцарски открытый вопрос подобало отвечать просто и столь же открыто.

– Да, рыцарь Ингорд, я приму это с радостью, – отвечала Инна.

Лицо Ингорда просияло. Инне вдруг захотелось подарить ему что-нибудь, какой-нибудь знак, хоть цветок какой-нибудь, что ли – но у неё совершенно ничего не было, никакой дамской безделицы – но сжав от расстройства кулачок, она ощутила укол и взглянув вниз увидела, что сжимает прекрасную белую розу. "Вот", – подумала Инна – и протянула цветок рыцарю Ингорду. Ингорд поцеловал ей руку и прикрепил розу себе на грудь, рядом с Кинн-Гаммовской снежинкой, а затем поклонился и отошел.

– Ингорд – рыцарь Инны, – в изумлении потрясла головой Дора. – Просто с ума сойти!

– Может, мне кто-нибудь объяснит, что все это значит? – спросила Инна, взволнованная и немного смущенная всем произошедшим. – Что я теперь должна делать?

– Не так ты, как Ингорд, – успокоил Антонин. – Это он должен совершать подвиги во славу прекрасной Инны. Тебе надо это только принимать и вдохновлять его. И само собой, в случае всякой опасности он придет на защиту своей дамы, это даже не долг, это его судьба. Помнишь, при моем первом визите ты приняла меня за ангела-хранителя? Так вот, Ингорд теперь будет как бы немножко...

– Оставь в покое ангелов, Антонин. Ингорд теперь будет рыцарем Инны, не как бы и не немножко, – спокойно поправила подошедшая Инесса. – Не сбивай её с толку своими прикольчиками. Если рыцарь служит даме, то это на всю жизнь и очень серьезно. И тебе, Инна, придется теперь принимать его подвиги или даже его ошибки.

Инна не поняла:

– А он их что – отдает?

– Ну да, конечно.

– А... зачем?

– Таков его путь.

– Путь куда?

– Как у королей – к последнему путешествию. Только короли открывают эту дверь, ведя Тапатаку, а путь рыцаря – в служении даме.

Инна оглядела веселящиеся пары и поинтересовалась:

– А часто так происходит или... – она не договорила, имея в виду "меня так отличили".

На лицах теитян показались невольные улыбки.

– Нет, не или, – мягко ответила Дора. – Не знаю, как у вас в Срединном мире, а в Тапатаке у каждой дамы есть рыцарь. Почти у каждой. На то она и дама.

– А... Ну, а почему же тогда Ингорд... почему у него не было дамы?

– Потому что его избранница отклонила эту высокую честь, – с невозмутимым лицом произнесла Инесса, и Инна сразу догадалась, кто была эта избранница. Она взглянула на Антонина, что Инесса, конечно же, сразу заметила: – Нет, не по той причине, что ты подумала, а совсем по другой. Рыцарство такого воина как Ингорд с благодарностью приняла бы любая дама. Но у той дамы уже был рыцарь. Тайный.

– О котором никто кроме нее... А, – Инна поняла.

Инесса не стала говорить, что именно дама дает рыцарю знак, открывающий его последнюю дверь, и освобождает его от служения в_с_я_к_о_г_о служения. Но Инна сама догадалась, что здесь подразумевается что-нибудь такое. Она вдруг вспомнила недавнее гадание, слова бабы Вари: "...новый друг. Как его – Игорь, что ли? Уж истинно рыцарь". Невероятно, земная гадалка оказалась права!

– А знаете, – сказала Инна, – мне ведь это предсказывали!

Она рассказала про гадание.

– Значит, разных глупостей у прекрасной дамы Инны будет много? спросил, посмеиваясь, принц Антонин. – Ну, я бы это мог предсказать безо всякого гадания!

– Ох, Антонин... Мне это ну ни капельки не смешно! – Инна даже чуть-чуть обиделась.

– Я и не смеюсь, просто сегодня у нас бал, и все подальше отодвинули все глупости и серьезности, – отвечал принц Антонин как ни в чем не бывало. – Знаешь что, милая Инна? По-моему, нам пора станцевать!

– Вот это с удовольствием, – приняла Инна.

Они танцевали – конечно же, в совсем другом танце, нежели с Ингордом, но, конечно же, тоже прекрасном и упоительном, и это хоть и не был танец знакомства, ведь Инна и Антонин друг друга уже немного знали, но не был и обычный танец дамы и кавалера, – иная, не та, что между рыцарем и его дамой, а была у них связь, был свой танец – да и в конце концов, как может быть обычным танец, когда он происходит меж девушкой из одного мира и принцем из другого?

Когда их танец завершился, они очутились совсем в другом месте зала. Оказывается, за ними наблюдали – весь зал им рукоплескал. Принц Антонин, а с ним и Инна раскланялись, и он повел её к своему кружку. По пути принц Антонин говорил:

– Милая Инночка, я вовсе не смеюсь над твоими предсказаниями. Наоборот, я полагаю, тебе надо отнестись к ним внимательно. Просто на балу полагается выкинуть все из головы и повеселиться. У меня, между прочим, тоже хватает разных неожиданностей. Девочки Инессы сообщили ей такое, что я чуть не подавился оранжадом. Она мне только что рассказала.

– Что-то я не видела, чтобы вы... – и Инна сообразила.

– Да, мы беседовали мысленно, – кивнул принц Антонин. – Зачем отвлекать других ради этих скучных материй?

Они подошли к середине зала, и Инна заметила среди прочих ещё одно незнакомое лицо, женщину с необычными волосами – так и казалось, что это не волосы, а языки пламени, они плясали вокруг её головы, отбрасывая на лицо самую причудливую светотень.

– А, кстати! – оживился Антонин. – Вот удачный случай познакомить сразу двоих моих дальних гостей. Знакомьтесь, дамы. Это Инна, а это...

– Нюра, – фыркнув, вставила Инна, снова вспомнив гадание бабы Вари.

– Почему Нюра? – удивилась иноземная фея. – Меня зовут Найра, фея Рыжей Луны. Я о тебе уже слышала, Инна.

Она окинула её оценивающим взглядом и пошутила довольно дружелюбно:

– Из троих рыжух – она имела в виду Инну, Инессу и себя – я самая заметная.

– Из-за этого костра на голове? – спросила Инесса неожиданно колко.

– Нет, не из-за прически. Просто я самая высокая! – она захохотала весело, но не слишком-то мелодично. Найра действительно была выше их на целую голову.

"Неужели эта женщина тоже назначена мне в подруги?" – удивлялась про себя Инна. Одно предсказание уже сбылось, но, с другой стороны, в этой фее Рыжей Луны она находила мало такого, что могло бы их сделать друзьями. А Найра болтала, будто не замечала некоторого холодка со стороны теитян:

– Твой бал, Антонин, это нечто несравненное. Нам всем надо у вас поучиться. Я у тебя определенно в долгу, принц Антонин. Не возражаешь, если я приглашу тебя в одно совершенно очаровательное местечко?

– Там тоже будет бал? – поинтересовалась Инна.

Найра засмеялась.

– Ну, стану я позориться, приглашая принца Тапатаки на наше акамарское недоразумение! Это после теитянского бала! Нет, это не бал, но обещаю, что будет не скучно. Кстати, это по соседству, в одном мире неподалеку. Инесса, тебя я, конечно же, тоже приглашаю. И тебя, Инна, если ты не против...

– Осторожней, – прозвучал внутри неё голос Антонина.

– Ну... – протянула Инна. – Я не знаю... Разве что вместе с принцем Антонином.

– Отлично, значит, я за тобой зайду! – подхватила Найра, а теитяне переглянулись – с неудовольствием, как показалось Инне.

– Может, ты и кудесника Тха пригласишь заодно? – Инесса кивком головы указала в сторону какого-то пузатого бородача в нелепых одеяниях, экстравагантных даже для тапатакского бала.

Найра скорчила гримаску отвращения:

– Этого Дюгоня-Слона? Его я приглашу разве что на дуэль.

– Тапатака – это нейтральная территория, Найра, – смеясь напомнил принц Антонин. – Миры Найры и Тха в раздоре, – пояснил он для Инны. – И кстати, не назови случаем почтенного кудесника Тха Дюгонем-Слоном. Он Носорог-Морж.

– А, – отвечала Инна, с интересом всматриваясь в экзотическую фигуру кудесника. – А я-то все думала, зачем у него на лбу этот колпак! А это, оказывается, рог! А эти клыки до шеи, они настоящие?

– Советую спросить об этом Тха, – с какой-то хищной усмешкой произнесла Найра.

– Не вздумай, это оскорбление! – предостерег Антонин, а Инесса обратилась к Найре:

– Дорогая, может тебе стряхнуть избыток воинственности в танце? Например, потанцевать с нашим генералом Сильвой? У него как раз кончается танец.

– А это мысль! – воодушевилась Найра. – А то эти ваши бальные танцы для меня слишком галантны. Ну, где ваш генерал?

Инесса мизинчиком показала в сторону пары, рыцаря и дамы, довольно крупной по теитянским меркам, но двигающейся очень стремительно и гибко. Инна посмотрела на них и несколько удивилась: в наружности рыцаря не было ничего примечательного, и оставалось непонятно, почему он удостоился такого звания. Вот Ингорду бы это подошло гораздо больше... Меж тем кавалер закрутил свою даму в заключительном волчке, это было наподобие вращения в фигурном катании, и танец кончился. Туан подошел к даме и что-то сказал очевидно, передал приглашение принца Антонина. Дама приблизилась, и Инесса сообщила:

– Сильва, с тобой хотел бы потанцевать один из наших гостей.

Только тут до Инны дошло, что генерал Сильва – дама. Она взглянула на неё внимательней и почему-то решила, что вот ей-то это подходит.

– Рада видеть тебя, Инночка, – меж тем кивнула генерал Сильва. – Много о тебе слышала. Конечно же, это не тебе вздумалось потанцевать с дамой?

– О нет, не ей, – возразила Найра, улыбаясь во весь рот. – Это мне. Я тоже гость Тапатаки.

– Это Найра, – представил Антонин. – Ну, дамы, прошу только – в пределах приличий. У нас праздник.

– В таком случае, подойдет танец с колокольчиками, – согласна, Найра? – предложила Сильва.

Они смерили друг друга взглядами в упор, и Инна поняла, что этот танец будет поединком. Впрочем, все было, как и попросил принц Антонин, выдержано в духе праздничного веселья. Дамам вручили по колокольчику, чуть больше того, что подарил Инне Антонин. Они подбросили в воздух свои снежинки и танец – или поединок – начался. Состязание состояло в том, чтобы заставить прозвенеть колокольчик партнера – или соперника – и уберечь свой в безмолвии. Единоборство не было столь уж диковинным, нечто подобное Инна, кажется, видела в разных фильмах про карате. Но особенность была в том, что здесь танцующие могли, по воле волшебства бала, а может, и собственной, двигаться прямо в воздухе и в любую сторону, будто находились в невесомости.

Впрочем, поначалу они вообще не двигались, держали в руке – Сильва в правой, а Найра в левой – свои колокольчики и выжидающе смотрели друг на друга. А затем начались такие пируэты, выпады и прыжки, что у Инны зарябило в глазах. Она только диву давалась, как они умудрялись при такой пляске сохранять свои колокольчики в полной неподвижности. А может, они и сдвигали их – но, стало быть, с такой плавностью и точностью, что язычок не задевал пластинки и не звенел. Инна уже не успевала следить за этими дамами-воительницами, но вдруг этот вихрь движений остановился, Сильва и Найра, как в начале танца, замерли друг против друга с колокольчиками в руках – и – колокольчик Найры ясно звякнул.

– Блестяще!

– Великолепный танец!

Зазвучали возгласы одобрения, и вот дамам рукоплескал весь зал, за исключением тех, кто был занят своим собственным танцем настолько, что уже не отвлекался на подобные пустяки. Сильва, смеясь, обняла за плечи Найру и что-то ей говорила. Найра, похоже, нисколько не рассердилась. Она вернулась к Антонину вместе с Сильвой и шутливо жаловалась:

– Это такая хитрюга! Ни за что бы не подумала! Нет, вы видели, как она меня обманула? Это не генерал, а целый маршал! Куда уж тут выстоять слабой женщине!

Сильва смеялась.

– О, это ещё что! На выпускных испытаниях она обвела вокруг пальца целую школу оруженосцев! – отвечал довольный Антонин. – Причем, вместе с мастерами школы.

– Да? Ну, ну, расскажите, – потребовала Найра.

Тем временем к ним приблизился улыбающийся кудесник Тха.

– Мои поздравления, несравненная Найра! Великолепная победа!

– Я проиграла, Муфлон-Тюлень, и ты это прекрасно знаешь, – отрезала Найра.

– Проиграла? Не может быть! – деланно удивился кудесник. – Наверняка это дальновидный дипломатический ход. Признайся, ты просто поддалась.

– Ну, началось! – обронила Инесса. – Если их не остановить, эта перепалка продлится до конца бала. Инна, на тебя вся надежда – пригласи Тха на танец. Почтенный Тха! – окликнула она кудесника. – Как насчет того, чтобы пройтись в танце с самой юной из дам этого бала? Знакомьтесь, это Инна!

– Приглашаю вас, почтенный, – Инна слегка запнулась, но вовремя вспомнила, – Носорог-Морж! – и она сделала книксен с изяществом, которого сама от себя не ожидала.

– Ну, зачем так официально, – расплылся в улыбке чародей. – Можно просто – Тха. Что ж, если только прелестная юность не боится, что неуклюжая старость отдавит ей все ноги...

Но танцевал он, конечно же, отменно – хотя в манере столь же экзотичной, что и его наряд – подпрыгивая и резко выкрикивая что-то бравурное. Но снежиночной магией Ангорда и Кинна Гамма танец Инны был приноровлен ко всем этим лихим выкрикам и подскокам, так что она не испытывала больших сложностей и даже сама раззадорилась и под конец танца сделала с помощью кудесника лихое сальто. Странным образом, этот толстый и, по всему, язвительный волшебник казался ей ближе и добрее Найры с её открытостью и дружелюбием. Он совершенно не пугал Инну, она даже осмелилась спросить насчет клыков, и Тха ничуть и не оскорбился.

– О! – ухмыльнулся кудесник. – Это тонкая штучка, мои моржовые бивни. Усомниться в том, настоящие ли они, это все равно что подвергнуть сомнению мою квалификацию волшебника. То же самое, что оспорить родовитость какого-нибудь герцога – вы понимаете, что будет, если назвать его незаконнорожденным, да? Но вам, милая Инна, я скажу откровенно. Конечно же, как только я сумел их вырастить, то сразу понял, до чего это неудобно, и с тех пор обхожусь без них. Это накладные, так сказать, парадные. Хотя, если вам угодно, я за пару минут выращу настоящие бивни – хотите?

– О нет, нет! А рог?

Кудесник наклонился и произнес таинственным шепотом:

– Давно спилен и истолчен на волшебный порошок. Но т-с-с!

Инна смеялась.

А потом все слилось в какой-то феерический калейдоскоп. Инна танцевала с искусником Ангордом, братом Ингорда, Инна танцевала с Даттой и мастером школы оруженосцев, рыцарем Шу, только что прибывшими из дозора, Инна танцевала с Кинном Гаммом, у них получилось что-то наподобие снежного вальса, Инна расхрабрилась и пригласила на танец самого Мэйтира, старик был сильно польщен и прошелся с ней разок вдоль зала к удовольствию всех гостей, а она рассказала ему историю про столицу Дании Амстердам, и Мэйтир одобрительно посмеялся. А чего ещё только не было кроме танцев, с кем только её ни познакомили и чем только ни удивляли! Какие-то Инессины девочки уговорили её п_о_т_о_м заглянуть к ним и дать урок, и Инна опрометчиво согласилась, так и не вспомнив после, урок чего и когда она обещала; оруженосцы затащили её на какие-то спиральные горки, и она лихо отплясала незатейливый рок-н-рольчик к восторгу молодежи. А лакомства, а конкурс десертов, – к непритворному огорчению Мэйтира его знаменитый торт занял только третье место, пропустив вперед салат какой-то из фей и пирожное богатыря Датты, к вящему ликованию последнего. А лотерея фантов, что состоялась в конце бала! Сказать, что Инна валилась с ног в конце этой бесконечной ночи – значит ничего не сказать, и если бы не тапатакские прохладительные напитки, а они бодрили что купание в снегу, Инна бы, конечно же, уснула посреди какого-нибудь танца несмотря на все свое восхищение балом, а то есть – оказалась бы дома в своей скучной постели и, конечно же, умирала бы потом всю жизнь от досады.

И все-таки, среди всего этого веселья и упоения одно из бесчисленных знакомств поразило её как никакое другое. Это произошло, когда она у одного из столиков отпаивалась лимонадом – если, конечно, такое название годилось для напитка с _непередаваемым_ вкусом. Краем глаза она заметила слева от себя невысокую фигурку в юбке, даже ей, малявке, она была лишь по пояс, и поначалу Инна решила, что это кто-нибудь из воспитанниц Инессы, потом заметила бакенбарды и черную бороду, и решила... нет, не она решила обладатель бакенбард сам к ней обратился с приветствием: