Текст книги "Паутина"

Автор книги: Александр Гласьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)

Сашенька затаил дыхание, прислушиваясь, и, убедившись, что вокруг нет ничего подозрительного, прошелся лучом лазера по всему периметру сейфа. Сверхпрочный пластик долго не поддавался, но Сашенька с силой провел по нему. «Теперь им возни хватит на полчаса, раньше не откроют, – удовлетворенно подумал он, – а я пойду поищу этого психопата».

И он быстро и бесшумно двинулся вниз по туннелю.

13

В комнате плыл серый сумрак, и все в ней казалось серым – и разворошенная несвежая постель, и стены, и потолок, и вся жизнь, прошлая и будущая. Во рту пересохло, в голове шумело и давило над глазами…

Человек, лежавший в постели, с усилием повернулся на бок, чуть приподнялся, опираясь на локоть, и протянул руку. На прикроватном столике ждал его пробуждения стакан теплого аршада, предусмотрительно приготовленный еще вчера днем. Преодолевая отвращение, он проглотил содержимое стакана, и в голове чуть просветлело.

Что же его разбудило? Сигнал компьютера? Неважно, все равно пора вставать.

В грязном овале зеркала появилось мятое, грязное лицо, не перепачканное, нет, грязное как бы изнутри, из-под кожи. Редкие волосы, воспаленные глаза без ресниц, покатые, как у женщины, плечи, ненастоящая, приторная улыбка, запах изо рта… впрочем, запах в зеркале не виден. С добрым утром, Люк Ливерс, второй редактор ночных КСН!

Ничего, успокоил себя Ливерс, к двум часам с помощью парикмахера и массажиста он придет в норму. Сегодня будет нелегкий денек, прорва материала. Он будет спорить с нахальными репортерами, ругаться с тупыми операторами, просматривать и браковать отснятые ими пленки, гонять очумелых монтажеров… Не зря Люк Ливерс считался одним из лучших редакторов! Потом готовую программу просмотрит главный, можно будет запереть сейф, смахнуть в верхний ящик стола дискеты и кассеты и, сдерживая нетерпение, через репортерский зал, мимо студий, видеотек, монтажных выскочить в ночной город.

Потом – счастливые час-полтора в ближайшем ресторане, когда серебряный, тихо звенящий туман заполнит его всего, чтобы потом, на следующее утро, смениться серой похмельной тошнотой.

– Признайся, Люк, откуда у тебя такие деньги? – удивлялись коллеги, изредка забегавшие в ресторан и неизменно встречавшие там Ливерса. Какие такие особые доходы могли быть у второго редактора? Люк в ответ пьяно улыбался и ловко переводил разговор на другое. Что ж, он умеет жить сам и не мешает жить другим.

«Надо бы прибраться», – привычно подумал Ливерс, оглядывая захламленную комнату. Каждое утро он думал об этом, но дальше дело не шло. С утра нет сил, а вечером… Вечером их слишком много. Вон опять стул опрокинут, одежда разбросана где попало. Какие-то корки – откуда они здесь? – темные, засохшие пятна на полу, обрывки оберточного пластика. А, ладно, грязь глаза не ест…

Ливерс принял душ, выбрал рубашку почище, кое-как натянул мятые брюки, путаясь в штанинах, и подошел к компьютеру. Почты не было, но кто-то, не назвавший себя, уже несколько раз пытался связаться с ним. «Вот он меня и разбудил, – вяло подумал Ливерс, – ну, если надо, еще позвонит».

И в это время раздался негромкий зуммер, замигал дверной сигнал. Люк, на ходу застегивая брюки, двинулся было к входной двери, но передумал и крикнул: «Входи, не заперто!»

Дверь отворилась, и в комнату вошел кто-то смутно знакомый и одновременно – совершенно невозможный здесь и сейчас. Ливерс близоруко прищурился, потряс головой, потом сглотнул слюну и кинулся к неожиданному гостю.

– Входите же, прошу вас, досточтимый сэр! – бормотал он, то ли помогая, то ли мешая гостю снять плащ.

Министр информации Любомир Макленнон брезгливо оглядел комнату и ее хозяина с оплывшим лицом и взъерошенными волосами.

– Извините, что пришел без приглашения, – с преувеличенной вежливостью сказал министр, – но я никак не мог связаться с вами. Впрочем, здесь даже удобнее. Дело у меня небольшое, но срочное и конфиденциальное.

– Что вы, сэр Макленнон, не беспокойтесь, располагайте мной, – Ливерс выдавил из себя улыбку, – извините, у меня не убрано… сегодня. Садитесь, садитесь, сэр Макленнон.

Макленнон неторопливо выбрал стул, показавшийся ему чистым.

– Стаканчик аршаду? Или, может быть, кофе? – предложил Люк.

– М-м… Кофе, пожалуй.

Ливерс растерянно замигал, потом побежал на кухню. Минут через пять он появился вновь, с торжественным видом неся почти чистую чашку для министра и наскоро протертый стакан для себя.

– Уже кипит, – несколько преждевременно объявил он.

Однако до появления обещанного кофе прошло минут десять, и Макленнон уже начал раскаиваться, что не отказался от угощения. Наконец дымящаяся зеленоватая жидкость наполнила его чашку.

Макленнон осторожно сделал маленький глоток. Кофе, как и следовало ожидать, оказался отвратительным.

Министр внимательно рассматривал хозяина. Тот пил кофе старательно, но без особого удовольствия. «Удивительно, как этот опустившийся человек ухитряется оставаться на своем месте? И ведь пользуется репутацией неплохого работника», – думал министр. Еще раз взглянув на Ливерса, он наконец сжалился над ним.

– Пожалуй, после кофе я выпил бы чего-нибудь покрепче, – сказал Макленнон.

Люк, отставив стакан, тотчас сорвался с места, и через мгновение на столе оказались пузатые стаканчики и такая же пузатая бутылка. Ливерс с серьезным, сосредоточенным видом налил себе и гостю почти до краев. Макленнон отпил маленький глоток. Неожиданно аршад оказался очень хорошим, выдержанным. «Как он только уцелел в этой квартире?» – изумился про себя Макленнон. Он пил медленно, растягивая удовольствие, а Ливерс опорожнил свой стакан одним глотком и тут же, очевидно, машинально, плеснул себе еще. По его умиротворенному виду министр решил, что хозяин созрел для серьезного разговора.

– Благодарю вас. Как я уже сказал, дело у меня щекотливое, – неторопливо начал он. Ливерс изобразил почтительное внимание.

– Вы позволите? – Макленнон встал и подошел к компьютеру, доставая на ходу из кармана микрокассету. Ливерс вскочил и, забежав вперед, включил компьютер и, после секундного колебания, набрал «сторожевую» программу.

– Разумно, – кивнул министр. После первых кадров Люк отключил звук и сказал:

– Досточтимый сэр, я помню эту запись. Ваш коллега по Кабинету в гостях у докторов, так? Что же вас интересует?

– Меня очень интересует, как эта запись попала в вашу программу.

– Очень просто, сэр, мы всегда получаем из пресс-службы Кабинета расписание таких мероприятий, туда послали репортера…

– Да, конечно, но только эта запись сделана не нашими операторами.

– Что вы, сэр! Как бы я посмел…

– Вот и я думаю – как? Как мог редактор Федеральной видеокорпорации воткнуть в официальный выпуск КСН чужую запись?

– И вовсе не чужую… и потом, разве она в чем-нибудь искажена или скомбинирована?

– Нет, запись, кажется, подлинная. Но это не меняет дела. Посудите сами, какое-то частное лицо, преследуя корыстные цели, подсунуло человеку, находящемуся на государственной службе, запись, сделанную, кстати, на специальной аппаратуре…

– Что вы, сэр! – перебил министра взволнованный и потому забывший о субординации Ливерс. – Не подумайте только… Нет, мне передали эту запись, вы правы, но передали ее… сами понимаете кто.

– Не понимаю, – жестко сказал Макленнон.

– Это человек из Федеркома, сэр, – собравшись с духом, признался Ливерс. – Я им оказываю услуги… иногда. Он заверил меня, что запись подлинная, попросил включить в ночную программу, а зачем, я не спрашивал. Наши тоже снимали этот визит, но запись Федеркома – я сравнивал – и качественнее, и полнее. Что вы хотите, спецаппаратура, и никто под локоть не толкает во время съемок.

– И вы так спокойно говорите об этом? Кто позволил вам подобное сотрудничество?

– Но ведь это никем и не запрещено! Да что криминального в этой записи, почему из-за нее столько разговоров? Ну, был бы он там с девочками… или с мальчиками… Человек оттуда не просил меня ничего комбинировать, сказал только, что нежелательно повторять эту запись в дневном выпуске. Мне-то что, я дневными выпусками все равно не занимаюсь. Но в чем все-таки дело?

– Это неважно, – сухо ответил Макленнон. – Знаете ли, я не уверен, что смогу оставить в штате сотрудника, который…

– Но это же Федерком! – Ливерс настолько встревожился, что вновь перебил министра. – Наш, так сказать, оплот… и вообще… А впрочем, как хотите. Я профессионал и, кажется, неплохой, несмотря ни на что. – При этих словах он допил из стакана, который в продолжение разговора не выпускал из рук.

– Сколько раз повторял в новостях, – сказал он с наигранной бравадой, – что нет у нас ни безработицы, ни произвола, что сам поверил. Да я… я на вас в суд подам!

– Не нервничайте, – брезгливо усмехнулся Макленнон, – у вас еще есть возможность сохранить за собой место в корпорации. Вы согласны сделать официальное заявление? Можно на этой же кассете, здесь есть место.

– Мое заявление будут демонстрировать? – бегая глазами, спросил Ливерс.

– Не обещаю. Если потребуется, то да, но только не в вашей передаче. Не рассчитывайте сделаться кинозвездой – у вас не те внешние данные. Вы согласны?

– Что я должен сказать?

– Как что? Правду. То, что рассказывали мне. «Я такой-то, удостоверяю…» И так далее.

Ливерс включил режим записи, потом, что-то вспомнив, подскочил к шкафу, вытащил оттуда галстук, наскоро повязал его.

– Я, редактор второго разряда ночной программы Компьютерной Службы Новостей Федеральной видеокорпорации Люций Стенли Ливерс, удостоверяю… – монотонно и торжественно начал он.

Запись заняла не больше минуты. Закончив, Ливерс преданно посмотрел на Макленнона и спросил:

– Все правильно, сэр? Этого достаточно?

– Достаточно, – благосклонно сказал Макленнон, – может быть, ваш грех и в самом деле не так уж велик. Пока вы остаетесь на прежней должности. Думаю, не в ваших интересах распространяться о моем визите. Но клятвы я с вас не потребую…

Отказавшись от услуг редактора, он натянул плащ и уже от двери спросил:

– А вы не боитесь, что вашим приятелям в Федеркоме ваша откровенность может не понравиться?

Ливерсу было явно не по себе, но он все же храбро ответил:

– Им я тоже клятв не давал. Вы мой начальник, член Кабинета, а не первый встречный. Да и что они мне сделают? Аршада на мой век в нашей стабильной Системе хватит, а остальное меня не волнует.

– Да вы счастливый человек! Неужели так уж совсем-совсем ничего не волнует?

– Ну, если только в Системе введут «сухой закон», – улыбнулся Ливерс, – так в метрополии когда-то называли запрет на торговлю спиртным.

– Вы-то откуда это знаете? – удивился Макленнон.

Вместо ответа Ливерс подошел к письменному столу, порылся где-то в глубине и протянул Макленнону захватанную пачку листов, бледно отпечатанных на принтере. Макленнон с изумлением прочитал на первом листе заглавие: «Краткая история метрополии».

– Вы что, анахронист? – почти испуганно спросил он.

– Нет-нет, что вы, сэр, это так., почитать взял… цикла два тому назад.

– И что же, все прочитали?

– Как вам сказать…

– Знаете, Ливерс, я должен быть в курсе того, что изучают мои сотрудники. Тем более речь идет о весьма сомнительной литературе. Я полистаю и верну.

– Да забирайте насовсем, досточтимый сэр, мне оно ни к чему, – торопливо забормотал Ливерс.

Когда дверь за министром закрылась, он еще несколько минут стоял неподвижно, глядя на место, где перед этим находился министр, только выражение подобострастия на его лице сменилось откровенной злобой. «Не эти, так те, не те, так эти… Пришел, увидел, растоптал! А, гори оно все… Скорей бы вечер! Ох, уж вот сегодня-то напьюсь…» – подумал он.

Макленнон, с облегчением вдыхая свежий воздух восьмого яруса, шел тем временем к припаркованной на площадке машине. «Ну и тип же этот Ливерс, – думал он, – но пускай остается редактором. Теперь он будет меня побаиваться, и не только как министра. И с Федеркомом может дружить по-прежнему. Если все пройдет благополучно, там будут большие кадровые перемены. А известный осведомитель может быть полезен».

Едва захлопнулась дверца, машина резко пошла вверх. Все знали, что министр информации, неторопливый в движениях и словах, не терпел такой медлительности в других людях и машинах. Рассеянно глядя на проплывающие внизу серые крыши жилых блоков, министр вспомнил о кассете, лежащей в кармане.

«Дело наполовину сделано. За руку Гонди не схватишь, тем более фермер этот погиб… не вовремя он, паук его побери, взорвался! Ладно, чего уж теперь. Послать, что ли, копию Гонди? Он не дурак, поймет, что зарвался, и отступит. А если все же не отступит? Надо посоветоваться с Тардье, старик в таких делах лучше разбирается», – наконец решил Макленнон.

Усевшись поудобнее, он посмотрел на пачку листов, подсунутую Ливерсом. «Смотри-ка, тексты анахронистов распространяет… Может, все же избавиться от него? Ну-ка, что там пишут про метрополию…»

Машина быстро набирала высоту и скорость, под крылом уже не уплывали, а стремительно уносились вниз и назад сектор за сектором, огромный город как бы поворачивался, демонстрируя себя одному из своих повелителей, а министр информации, весьма досточтимый сэр Макленнон, увлеченно перелистывал кем-то собранные и наспех обработанные воспоминания о неизвестной ему метрополии.

14

Вайцуль метался по верхним ярусам шахты, постепенно спускаясь все ниже. Он уже понял, что поиски «паутинки» займут гораздо больше времени, чем казалось вначале. О баллоне с дыхательной смесью, которого с таким нетерпением ждал Сашенька, Вайцуль начисто забыл. Дважды ему встретилась дверь с надписью: «Лаборатория». Вахмистр прожигал замок и наскоро осматривал помещение, справедливо полагая, что свободные исследователи, с такой легкостью тратящие запасы «паутинки», вряд ли будут особенно старательно прятать их.

В первой лаборатории, как ему показалось, занимались чем-то связанным с электричеством. Пнув со злости первый подвернувшийся ему прибор, Вайцуль двинулся дальше. «Паутинки» здесь, по его разумению, быть не могло. Во второй лаборатории два бэтамена возились с какой-то примитивной, даже на взгляд вахмистра, установкой. Увидев ворвавшегося верзилу в драном комбинезоне с лазером навскидку, они отскочили к стене и застыли, подняв руки. Вайцуль, почти не обращая на них внимания, бегло осмотрел стол и стенные ниши.

– Где «паутинка»? – прорычал он, схватив за нагрудный карман бэтамена, стоявшего ближе. Тот испуганно моргал, не отвечая. Второй, повыше, не опуская рук, движением подбородка указал куда-то себе за спину. Вайцуль оттолкнул его, распахнул настежь лабораторный шкафчик. Внутри стояла небольшая плоская фляга. Подозрительно встряхнув ее около уха, он услышал плеск тяжелой жидкости.

– Это А-эликсир, – стараясь казаться спокойным, пояснил высокий бэтамен.

– Ты что мне голову морочишь? Где «паутинка», я тебя спрашиваю?

– Сырой паутинки здесь нет, – ответил бэтамен, следя глазами, как загипнотизированный, за движениями ствола лазера.

Вайцуль повернулся ко второму. Тот испуганно и вместе с тем решительно замотал головой.

– Ладно, – медленно произнес Вайцуль, – но если вы обманули меня…

Он стволом приподнял подбородок высокому, отстраняя его с дороги. Бэтамен побледнел, скривился, но промолчал.

– В туннель не высовываться, слышите, вы, бурые морды? Увижу – спалю.

На прощание вахмистр всадил хороший заряд в дурацкую установку на столе и выскочил из лаборатории, все время держа бэтаменов в поле зрения. Уже спустившись на два яруса, он подумал, что неплохо было бы взять этих двоих как заложников, но возвращаться не стал. Фляга успокоительно булькала в кармане.

Неожиданно ему пришло в голову, что запасы «паутинки» могут храниться где-нибудь в самом низу, на дне шахты. «У них тут, наверное, сотни тысяч доз… миллионы доз, если они на меня с ходу пять тысяч выкинули… Должен быть склад. Да, и сыворотка, это самое главное». Вспомнив о сыворотке, Вайцуль двинулся вперед с удвоенной энергией.

Он миновал отсек, в котором когда-то впервые проснулся в шахте, спустился еще на два яруса, пока не оказался на малознакомой территории. Здесь он раньше не бывал. На всякий случай вахмистр замедлил шаг, поглядывая по сторонам и держа наготове лазер. Но ничего опасного вокруг не было – такие же серые альбетонные стены, такие же, только более редкие, двери без надписей справа от него, такие же мерцающие трубки на потолке. Ни один бэтамен ему не встретился.

Наконец наклонный туннель кончился. В торце его Вайцуль увидел небольшой круглый люк, чуть выступающий из стены. Он был явно плотнее остальных, с многочисленными внешними запорами, и Вайцуль решил, что добрался наконец до склада «паутинки», и попробовал открыть его. Тут же над люком вспыхнул красный сигнал опасности.

Вахмистр был слишком вышколен, чтобы не обращать внимания на такие вещи. Он остановился в двух шагах от люка, раздумывая, что лучше предпринять. В эту минуту из узкого прохода, отходящего от основного коридора, выскочил человек с лазером в руке. Вайцуль действовал автоматически. Возможно, бэтамен и не собирался открывать огонь, но вахмистр предпочитал не рисковать. Заряд угодил прямо в грудь бэтамену. Взмахнув руками, тот рухнул на пол. Вайцуль подобрал отлетевший к стене лазер, поставил на предохранитель и сунул за пазуху.

«Пожалуй, я погорячился, – подумал он, – можно было бы просто отобрать у него оружие. Нет, этого они мне не простят, устроят облаву всей сворой. Ладно, сделано, так сделано. Если тот парень прикроет сейф с лазерами, бояться мне нечего. Но что же теперь делать?»

Ему вдруг невыносимо захотелось наружу, на простор Болота, пусть даже враждебный, пусть кишащий пауками. Он мог взять свой запас «паутинки» из тайника и с новым приятелем, который мается у тамбура, двинуть в Городок. Новый приятель – парень что надо, он не подведет своего друга Вайцуля, устроит ему выезд на Альфу, а там-то…

Но тут вахмистр вспомнил, что ни пройти в Городок, ни отправиться на Альфу он не сможет. Если верить старшему брату, ему оставалось теперь или жить в Колонии, или бродить по Болоту, ожидая пули в спину от паука. Только сыворотка могла все вернуть на свои места. А сыворотка была здесь, в шахте. Значит, надо оставаться здесь до тех пор, пока она будет найдена. Старший брат мертв, а остальные… с ними он, супервэриор, как-нибудь управится.

Вайцуль был преисполнен решимости довести свои дела в Колонии до конца и совсем забыл о том, что его напарник уже подсчитывает остаток дыхательной смеси. Вахмистр не спеша пошел вверх по туннелю, внимательно глядя вперед и ожидая, что вот-вот из-за поворота выскочат на него разъяренные бэтамены. «Да что эти выродки сделают со мной, – бормотал он себе под нос, – я все же супер… настоящий супер, не то что эти сопляки из патруля или чокнутые топографы. Выпотрошу здесь все пылинки! И пусть только попробуют помешать, твари болотные, всех поджарю!»

Он повернулся, словно бы за его спиной была толпа бэтаменов, и погрозил кулаком:

– Слышали? Я здесь хозяин! Я супервэриор, властелин Болота! Эта дыра будет моей, а вы выметайтесь на Болото, к ненаглядным своим паукам. Я буду здесь, сколько захочу, и уйду, когда захочу! Слышали вы, нелюди?

Он усмехнулся и вновь двинулся вверх по туннелю. Надо было, пожалуй, осматривать все помещения подряд, хотя это и долго, но сначала поискать в том отсеке, где держали его первое время после того, как утащили с поверхности. Ну, а если встретятся бэтамены, тем хуже для них. «Я из вас «паутинку»-то повыдавлю», – злорадно подумал вахмистр.

15

Арсен в своем отсеке пытался, без особого, впрочем, успеха, привести в систему отрывочные данные о том, что происходило на Альфе в последние циклы, когда вдруг почувствовал беспричинную тревогу. Не понимая, что произошло, он вскочил, замер от жгучей боли в висках… мгновение – и все прошло, только голова немного кружилась.

Опомнившись, Арсен выбежал из кабинета и по узкому переходу кинулся в отсек старшего брата. На пол-пути он столкнулся с бегущим навстречу Хоскингом.

– Что там произошло, – торопливо спросил Арсен, – что с Лео?

– Убит! – выдохнул Хоскинг, – этот, новый, убил его! И старшего брата, и потом Джеффри, я еле успел выскочить.

– Убил… – растерянно повторил Арсен. – Да-да, я это понял, почувствовал., но за что же, почему?

– Я не знаю. Старший брат приказал мне и Джеффри подождать в коридоре, пока он будет говорить с ним, мы ждали там и услышали сигнал тревоги…

Хоскинг замолчал. Арсен не выдержал паузы.

– Ну и? Да говори же!

– Мы сразу вошли, а там… Старший брат был уже мертв. Вахмистр тут же выстрелил в Джеффри, потом в меня – я шел вторым…

– А что же ты не стрелял?

– Сначала меня заслонял Джеффри, потом… Арсен, я не справлюсь с ним, он много быстрее меня и сильнее!

– Да, правда, он же супер… Больше никого там не было?

– Кажется, кто-то стоял в углу, в скафандре, но мне могло показаться.

– Понятно. Значит, он все же привел этого человека, – задумчиво сказал Арсен. – Ах, Лео, Лео… Привел, а ты неосторожно с ним поговорил. Мне все это с самого начала не нравилось. И сыворотка эта несуществующая, и еще чем-то ты хотел его прижать… Вот и прижал. Ладно. Хоскинг, давай по дальним переходам вниз, предупреди всех, чтобы остерегались. Этот ублюдок с лазером опасен. Теперь ему терять нечего. Как у нас с оружием? У кого оно есть на руках?

– У меня, у Джеффри… было. Еще у Никколо, он внизу, дежурит у вивария.

– Ясно. Думаю, что вахмистр сейчас удирает из Колонии со всех ног. И пусть идет. Гоняться за ним по Болоту не будем, слишком опасно. Он, конечно, может попытаться проникнуть в Городок… но вряд ли, вряд ли… Хорошо, иди вниз, а я посмотрю здесь. Заодно поищу оружие. Да, на всякий случай сними Никколо с поста. Если Вайцуль еще в Колонии, не вздумай высовываться, понял?

Хоскинг кивнул и исчез в боковом проходе. Отсюда по бесконечному лабиринту переходов можно было постепенно спуститься на нижние ярусы. Там, на самом дне шахты, в изолированной штольне содержались новые разновидности пауков, выведенные в лабораториях Колонии. Многие особи были так агрессивны и изобретательны, что их не рисковали оставлять без присмотра. Бэтаменам приходилось по очереди дежурить у люка, ведущего в виварий. Открывали этот люк лишь в случае крайней необходимости, предварительно откачав из штольни метан, что на некоторое время парализовало пауков.

Прошло около получаса, прежде чем Хоскинг добрался до вивария. Небольшой отсек, где обычно сидел дежурный, был пуст. Хоскинг осторожно выскользнул в туннель.

Никколо был там, Хоскинг узнал его сразу, хотя тот и лежал у дальней стены лицом вниз. Над люком горел синий сигнал опасности.

Хоскинг наклонился к убитому. Обгоревший комбинезон был еще теплым на ощупь. Стало быть, Никколо убит лишь несколько минут назад. Лазера поблизости не было. Хоскинг вздохнул. Арсен ошибся, Вайцуль никуда не ушел из Колонии, он здесь и продолжает убивать. Выследить его? Нет, надо сначала доложить Арсену, теперь он старший… Бэтамен еще раз внимательно осмотрел вес вокруг и вернулся в отсек дежурного, к переговорному устройству.

16

Расставшись с Хоскингом, Арсен медленно побрел к кабинету Лео. Оружия у него не было, и рисковать не хотелось, но он должен был увидеть все, что там произошло, собственными глазами. У последнего поворота Арсен задержался и прислушался. В отсеке стояла мертвая тишина. Только где-то далеко глухо хлопнула дверь. «Это в главном туннеле», – сориентировался Арсен. Тем не менее он выждал еще некоторое время, прислушиваясь, и только потом выглянул из-за поворота. Коридор был пуст, дверь, ведущая в кабинет, полуоткрыта, и в ней расползалось огромное, неправильной формы отверстие – след лазера. На пороге лицом вниз лежал Джеффри. «Конечно, – отчужденно подумал Арсен, – какая уж тут регенерация… Полный заряд в лицо». Все-таки он перевернул труп на спину и тут же отвернулся, почувствовав в горле какие-то давно забытые рефлекторные спазмы.

Арсен подобрал лазер, который убитый сжимал в руке. Теперь, по крайней мере, он был вооружен.

Лео лежал у стола, остекленевшие глаза глядели в серый сводчатый потолок. На виске запеклась кровь. Арсен осторожно потрогал Лео. Похоже, что осколок кости вонзился в мозг. Но какой-то шанс еще оставался…

На пульте переливались сигнальные огоньки. Арсен знал, что они означают. В комбинезоне каждого бэтамена, в том числе его самого, был вшит микросигнализатор, работавший от биотоков живого тела. Он позволял старшему брату точно определять, где находится тот или иной бэтамен, по крайней мере в пределах Колонии. Но сигналы были закодированы, а расшифровки Арсен не знал.

Он наскоро пересчитал огоньки на пульте. Не хватало двух… нет, трех. Третий погас у него на глазах. Лео, Джеффри… и кто еще? Хоскинг? Ладно, разберемся потом. Тут была еще одна сеть…

Арсен, единственный из бэтаменов, знал, что Лео с помощью Джеффри, который был неплохим электронщиком, установил во всех отсеках систему подслушивания. Все разговоры контролировались компьютером, который при некоторых ключевых словах, например, «старший брат», подавал сигнал и включал запись. А если требовалось, Лео мог включиться в сеть и напрямую, чем он, кстати, частенько занимался. Существование этой системы держалось в строгом секрете, и тем не менее бэтамены уже несколько циклов были предельно осторожны в разговорах.

Арсен сел за пульт. Наудачу подключился к одному отсеку, потом к другому, третьему… Ничего интересного, бэтамены, еще не зная о происшедшем, занимались обычными делами. Внезапно пискнул сигнал вызова. Арсен включил передатчик и устало сказал: «Здесь».

– Это ты, Арсен? – послышался хриплый испуганный голос Хоскинга. – Он здесь, внизу. Пытался пройти в виварий, там до сих пор горит сигнал, и убил Никколо. Лазер взял с собой.

– Так… – Арсен помедлил несколько секунд, соображая. Потом сказал:

– Вот что, Хоскинг, я даю сигнал тревоги, все идите в аварийный отсек, и ты тоже. Блокируйте переходы. Ты один вооружен. Дежурь у запасного прохода, Я пройду по нему. Не вздумай выходить или охотиться за ним, слышишь? Да, а тот человек, что пришел с вахмистром, где он?

– Не знаю, я никого не видел, только Никколо.

– Ладно, разберемся. Хоскинг, пойми хорошенько, если он вернется в отсек, где собрались люди, он может устроить такую бойню! Колония в опасности, понял?

– Понял, – … нерешительно сказал Хоскинг, – но, может, я все-таки схожу на разведку, поищу его где-нибудь в переходах… А ты, Арсен…

– Нет, – резко перебил Арсен, – охраняй аварийный отсек. И только. И вот что, обращайся теперь ко мне – «старший брат». Назначаю тебя своим заместителем. Лично отвечаешь за жизнь каждого брата, понял? Все, выполняй.

«Впервые такая ситуация в Колонии, – подумал он. – Уж лучше бы пауки вырвались из вивария. Все, все на краю гибели. Стоит ему разрушить некоторые лаборатории, и важнейшие исследования будут сорваны. А если погибнут еще несколько человек? Второго электронщика, кроме Джеффри, у нас нет, и неизвестно, появится ли. Да и Лео многое держал в руках, без него будет трудно. Все может пойти прахом, все! Столько жизней, столько циклов, столько крови и грязи! Айк, Лео, Джеффри, Никколо. А те семнадцать, погибших во время опытов в начале существования Колонии? Мечты о новой цивилизации, работа Айка с арахноидами, перспективы изменения человеческого организма, которые предлагал Лео. И все это гибнет из-за одного подонка, обезумевшего от злости и жадности!

Что же делать? Ловить его в переходах? Погибнут люди. Просто открыть тамбур и вытеснить на Болото? Опасно. Вайцуль может отправиться к Городку и выдать тайну Колонии. Может остаться на Болоте и выслеживать бэтаменов поодиночке. Может, наконец, снова ворваться в Колонию. Нет, выпускать его нельзя. А где-то еще затаился неизвестный, который пришел с ним. Что у того на уме? Надо бы заблокировать тамбур, сменить шифр, добраться до оружейного сейфа. Хотя бы десяток человек вооружить! Но это потом, позже…

Арсен, собравшись с силами, поднял тело старшего брата и взвалил его на спину. Много времени потеряно, но надежда еще есть. Надо срочно отнести тело Лео в аварийный отсек, там хранится запас А-эликсира. Если ввести достаточную дозу и потом охладить тело, Лео, может быть, удастся спасти.

А пока старшим придется быть ему. Он не хотел этого, он не хочет и сейчас, но другого выхода нет. Жители Колонии, лишенные привычного жесткого руководства, растеряются. Как Хоскинг. Потом, когда все утрясется, можно будет выбрать нового главу свободных исследователей… Но сейчас не до того.

Уже в переходе Арсен вспомнил, что не отключил систему подслушивания. Ладно, пусть пока работает, не до нее. Он никогда не одобрял таких вещей, но сейчас, когда Колония на краю гибели, все средства хороши. И он не чувствовал угрызений совести из-за того, что включил эту систему.

Медленно, задыхаясь, с телом старшего брата на спине шел он по узким переходам к аварийному отсеку, куда по сигналу тревоги собиралось уже все население Колонии.

17

В тамбуре заброшенной шахты по-прежнему стояла тишина, по-прежнему светила тусклая лампа. Время, казалось, прекратило течение свое. Джек, опустошив наполовину аптечку, пришел в себя. Рука онемела, но боли он уже не чувствовал.

Он попытался определиться с помощью электронного планшета, но сигналы со спутника экранировала крышка люка. Разочарованно вздохнув, Джек отыскал точку, которую определил в прошлый раз, еще на поверхности, и прикинул, куда и сколько они шли после того. Выходило, что сейчас они находились в самом дальнем квадрате тринадцатого сектора, в месте, отмеченном на схеме знаком повышенной опасности.

«Все равно, – подумал Сибирцев, – это «белое пятно». Да еще и шахта. Ясно, что сюда лучше не соваться. А мы сдуру сунулись, повезло еще, что отбились, а ведь не найди мы этот тамбур, рано или поздно пауки нас прикончили бы».

Он посмотрел на Инглза. Тот, воспользовавшись свободной минутой, мирно посапывал в углу тамбура.

– Спишь? – негромко спросил Джек. – Ты как тут, осмотрелся, нашел что-нибудь?

Инглз что-то пробормотал во сне, потом зашевелился, просыпаясь. Ему снился Учебный центр. Они с Джеком сидят в аудитории своего взвода, за одним столом с ними почему-то оказалась его рыжая сестрица, вдруг она исчезла, и ее место заняла одна давно забытая брюнеточка. Пренебрегая присутствием остальных, она ласково прижалась к Инглзу и нежно прошептала: «Я тебя спрашиваю, пузырь ты сонный, нашел что-нибудь?»

Инглз ошалело огляделся, не сразу сообразив, где он находится. С минуту он тупо смотрел на Сибирцева, потряхивая головой, чтобы прогнать сон, потом потянулся за фляжкой, отхлебнул из нее глоток густого, тягучего пищевого концентрата и наконец проворчал: