Текст книги "Паутина"

Автор книги: Александр Гласьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)

«Ну что ж, – подумал Нодия, – все получилось неплохо. Конечно, только туповатый фермер мог предположить такое – связать его с анахронистами через сотрудника Федеркома! Тогда уж лучше сразу отправиться к сэру Гонди и при свидетелях сознаться… ну, скажем, в поставке лазеров болотным паукам. И все же у него теперь есть ниточка к материалам по Бэте».

Последнее время сэр Карел не доверял своему аппарату. Он догадывался, что происходит утечка информации в ведомство сэра Гонди. Конечно, в любом министерстве контрольный отдел Федеркома имеет своих людей, но похоже было, что удалось подобрать ключи к его личному офису. Нет, лучше сделать все самому – не осмелится же Микулич, в конце концов, выслеживать министра!

Доволен был разговором и Герман. Задание можно было считать выполненным. Окончательно он убедился в этом через несколько дней, когда в вечерних новостях сообщили, что министр энергетики посетил Центральный госпиталь.

24

Как вам удалось получить эту запись?

– Очень просто. Была проведена очередная плановая проверка движения анахронистов. В Центральном госпитале работает один из них, некто доктор Похья, который в числе прочих подлежал постоянному контролю в течение всей декады. Мои люди следили за каждым его шагом. Неожиданно с ним пожелал встретиться министр энергетики. У наших сотрудников было строжайшее указание – не пропускать ничего. Пришлось записать и разговор доктора с министром.

– Какое счастливое совпадение! – иронически воскликнул весьма досточтимый сэр Гонди. – А вдруг кто-то подумает, что это не просто удача?

Микулич не принял шутки.

– В курсе дела только мы с вами и начальник контрольного отдела. Для остальных это так и останется случайным совпадением.

– А как вы реализуете свой результат? Не показывать же это в Сенате! В любом случае Федерком здесь фигурировать не должен.

– Конечно. Я все продумал. Вот посмотрите, это пленка для КСН.

Микулич включил компьютер. На дисплее появилась знакомая заставка Компьютерной Службы Новостей. Потом голос за кадром произнес:

«Сегодня министр энергетики весьма досточтимый сэр Карел Нодия посетил Центральный госпиталь».

На дисплее сэр Карел, как всегда в высшей степени самоуверенно, выступал перед персоналом госпиталя, через каждые несколько фраз вставляя новое сочетание – «экономная энергетика». Министерство начинало очередную кампанию.

«Энергетика должна быть экономной, но на охране здоровья наших сограждан и на важнейших исследовательских программах в области медицины это не отразится, заверяю вас!» – закончил министр свое выступление.

Рассуждения известного обозревателя о необходимости самоограничения в потреблении энергии сэр Гонди пропустил мимо ушей. Наконец на дисплее снова появился Нодия, который беседовал с какими-то людьми, пожимал им руки, надев на себя первосортную министерскую улыбку. Потом – отдельно, крупным планом – разговор Нодии с невысоким плотным человеком. В глаза бросалась густая борода собеседника министра. Он передал Нодии пачку документов. Министр торжественно пожал ему руку. Голос диктора за кадром веско произнес: «В настоящее время министр энергетики проводит широкие консультации относительно ситуации на Бэте».

– Вот тут, на последних кадрах, – пояснил Микулич, – как раз и заснят разговор Нодии с этим доктором. Говорили они, кстати, без свидетелей. Никакого текста не нужно, при необходимости опознать этого типа будет несложно. Кто его видел хоть однажды, не перепутает ни с кем.

– Ну что ж, – удовлетворенно хмыкнул сэр Гонди, – в целом очень, очень неплохо. По-моему, вы отлично справились с этим делом. Жаль, что товарищ министра сегодня уехал в Загород, он тоже порадовался бы вашему успеху.

Микулич огорченно закивал головой, понимая, впрочем, что министр видит его насквозь. Ну и пусть! В самом деле, сколько можно делиться плодами своего труда с Директором? Вся идея от начала до конца была его собственной. Пусть сэр Гонди видит, кто реально помог ему получить пост лидера Сената.

– Но все же, как это использовать? Нодия опасный противник, нельзя, чтобы он почуял нашу руку.

– Я предлагаю включить этот сюжет только в ночной выпуск КСН. Мало кто обратит на него внимание. Это можно организовать через контрольный отдел, у него есть возможности. А потом, когда понадобится, кто-нибудь случайно вспомнит, в чьей компании появлялся недавно на дисплеях Системы министр энергетики.

– Ну что же, все, кажется, правильно. А пока надо готовить широкую кампанию против анахронистов. Удачи! – И сэр Гонди, в знак особой признательности, проводил председателя Федеркома до дверей кабинета. По молчаливому согласию Директора в подробности своего разговора они посвящать не стали.

25

Время в пустых отсеках заброшенной шахты тянулось медленно, как никогда. Вайцуль привык к активной жизни – к боевому патрулированию, когда на каждом шагу в тебя мог всадить заряд болотный паук, к кутежам с приятелями в Городке. К постоянной дозе «паутинки», наконец. А тут… Выходить на Болото ему было запрещено, спиртного у свободных исследователей не водилось, и накоротке ни с кем из них Вайцуль не сошелся.

Когда он вернулся в свой отсек после второго разговора со старшим братом, там никого не было, но на топчане лежала стопка листков. Вайцуль пододвинулся ближе к тусклой лампочке и принялся с напряжением разбирать бледный текст. Это, как он понял, была копия дневника «чокнутого Айка»: химические формулы, записи о поведении пауков, жалобы на постоянные головные боли. В общем, ничего интересного. Последний листок был исписан только наполовину:

«…осторожностью. Бэта станет родиной новой расы разумных арахноидов. Я замечаю, что с каждым днем их сообщество становится все более управляемым, хотя каждый арахноид в отдельности по-прежнему остается полуразумным животным с набором несложных инстинктов. Поразительно, как быстро происходит их эволюция! И чем больше сообщество, тем она быстрее. Скоро мой труд будет закончен, коллективный разум арахноидов войдет в контакт с индивидуальным разумом человека, и их молодая цивилизация откроет новые горизонты и нашей цивилизации, отрезанной от Ойкумены. Тогда Система станет системой не только по названию и получит необходимые импульсы для саморазвития. Если, конечно, человек сможет принять арахноидов как равных…»

На этом текст обрывался. «Кто такие арахноиды? А, должно быть, пауки? – смекнул Вайцуль. – Действительно чокнутый. С кем это мы должны быть на равных – со всякой болотной гадостью?»

Вахмистр ухмыльнулся и вновь пробежал глазами отрывок. «Что ж это получается, чем больше пауков, тем они умнее? А ведь и правда, если подумать, одного-двух пауков пристрелить на Болоте ничего не стоит, прут прямо на тебя. А если их с десяток, начинают хитрить, окружают… Дело, значит, в их количестве? Учтем».

Вайцуль отбросил в сторону рассыпавшиеся листки и прилег на койку. Больше он к дневнику не возвращался.

Лишенный всех своих привычных развлечений и обязанностей, вахмистр впал в тупую апатию. Целыми днями он лежал на койке, бездумно глядя в сводчатый потолок. Его не тревожили. Иногда Вайцуль как бы просыпался и говорил себе, что надо обследовать шахту, поискать «паутинку» и выход на Болото, но тут же забывал об этом.

Однажды к нему в отсек зашел бэтамен, провожавший Вайцуля к старшему брату. Он, словно автомат, остановился у порога, ровным, бесцветным голосом произнес несколько фраз и ушел, не дожидаясь ответа. Может быть, именно полное равнодушие бэтамена заставило Вайцуля сосредоточиться и внимательно выслушать его. Вахмистру запрещалось заходить в лаборатории и тот отсек, в котором работал старший брат. Все остальные отсеки, в том числе жилые, были для него открыты.

Когда бэтамен ушел, Вайцуль сделал над собой усилие и вслед за ним вышел в спиральный коридор. Целый день он потратил на осмотр шахты. Впрочем, осматривать было нечего.

Центральный ствол шахты был давно затоплен, так же, как и нижние штольни, где шла когда-то добыча руды. Спиральный коридор некогда служил чем-то вроде аварийного выхода. От него уходили в сторону многочисленные отсеки, которые бэтамены соединили целым лабиринтом ходов и переходов. Они прекрасно ориентировались в сложном переплетении наклонных и горизонтальных коридоров, но Вайцуль пока не решался туда заходить.

Каждый бэтамен занимал отдельный отсек, такой же, как у вахмистра. Большую часть времени они проводили в лабораториях. Женщин, как узнал Вайцуль, в шахте было трое, и они со своими мужьями жили на нижних ярусах. Вайцуль, услышав об этом, сразу же подумал, что они-то и занимаются опытами по естественному воспроизводству бэтаменов, и решил при случае предложить свои услуги.

Был в шахте большой отсек, где при необходимости могло собраться все население Колонии, – он служил убежищем на случай какой-нибудь аварии, были мастерские, склады, небольшой спортзал. И было еще одно странное место, куда Вайцуль забрел в конце своей экскурсии.

В верхней части туннеля вахмистр обнаружил дверь, на которой вместо номера был условный знак – плоский параллелепипед с темной поверхностью и светлыми боковыми гранями. Вайцуль по своему обыкновению без стука вошел в отсек и очутился в просторном помещении. В отличие от остальных отсеков шахты, оно было ярко освещено, настолько ярко, что свет больно резанул по отвыкшим глазам вахмистра, и ему пришлось прикрыть их рукой. Когда же он наконец смог открыть глаза и оглядеться, то увидел, что почти все помещение занимали стеллажи, на которых были аккуратно разложены стопки листков.

Справа от входа за небольшим столом сидел перед дисплеем узколицый человек. Вайцуль узнал его. Это был тот самый врач, который приходил к нему в первые дни после пробуждения.

– Здравствуй, вахмистр, – приветливо сказал тот, – что привело тебя сюда? Ты прочитал дневник Айка?

– Прочитал, прочитал, – буркнул Вайцуль, продолжая озираться, – а у вас тут что – склад этих дневников?

– Ну что ты, зачем нам столько дневников, – ответил бэтамен, – это наша общая память.

– Что? – не понял Вайцуль. – Какая память?

– Видишь ли, информацию можно записывать различными способами, в том числе и таким, верно? Результаты наших научных исследований, все важнейшие документы мы, как обычно, вводим в компьютеры. А тут хранится информация особого рода. Каждый новый человек, попавший сюда, после того как привыкает к нашей жизни, по моей просьбе рассказывает о себе, о том, чем занимался на Альфе и как очутился здесь. Вообще, обо всем, о чем хочет. Потом я распечатываю эту информацию, и получается вот такая стопка листков. Когда-то это называлось «книга». У нас мало компьютеров, мы не можем ставить их в жилых отсеках, но каждый, кто хочет, приходит сюда и берет информацию, записанную его товарищами.

– Кто же придумал… все это? – спросил Вайцуль. Собственно, он хотел спросить: «Какому идиоту зашла в башку эта дурь?», но сдержался. И правильно сделал.

– Это моя идея. На Альфе в молодости я встречался с анахронистами, сам, правда, в их общество не вступал, но кое-чему научился. Скоро я и тебя попрошу прийти сюда и рассказать о себе.

– Это что, обязательно?

– Нет, но все это делают. Подготовься, вспомни, подумай, что именно ты будешь рассказывать. Я не стану тебе мешать. Если тебя мучают какие-то мысли, – тут бэтамен с некоторым сомнением взглянул на Вайцуля, – постарайся по-четче их сформулировать.

Вайцуль ничего не ответил и поспешил уйти, твердо решив, что ноги его здесь больше не будет. Ко всем его прегрешениям не хватало еще связаться с анахронистами. Он, несмотря ни на что, все еще надеялся вернуться на Альфу.

Как только дверь за Вайцулем закрылась, сидевший за дисплеем бэтамен вернулся к прерванному занятию. Но едва его пальцы коснулись клавиш компьютера, пискнул сигнал вызова.

– Арсен, зайди ко мне, – раздался голос старшего брата.

Бэтамен, которого звали Арсеном, поспешно встал и направился через все помещение к противоположной стене, где была дверь, почти незаметная даже при ярком освещении.

Арсен прошел по узкому переходу и очутился в небольшой комнате, примыкавшей к кабинету старшего брата. Хозяин кабинета ждал его, стоя у входа.

– Приветствую тебя, Арсен, – сказал он.

– Здравствуй, Лео, – ответил Арсен.

Старший брат посторонился, пропуская гостя вперед. Он был широкоплеч, с длинными сильными руками, но мал ростом. Может быть, поэтому он редко принимал бэтаменов вот так, стоя, предпочитая сидеть за рабочим столом. Но Арсена он всегда встречал у дверей.

– Я позвал тебя для того, чтобы поговорить о новичке. Он заходил к тебе?

– Да, только что вышел. И, по-моему, счел меня идиотом.

– Как ты думаешь, он прочитал дневник Айка?

– Вряд ли, хотя сказал, что прочитал.

Старший брат чуть заметно улыбнулся.

– Ты лечил его, говорил с ним. Как тебе кажется, он хочет остаться у нас?

– Не знаю, Лео. Ты говорил с ним больше, чем я.

– Может быть, но ты хорошо разбираешься в людях. Не так ли?

– Я думаю, он еще толком не понял, что произошло с ним. А может быть, это все еще сказываются последствия шока. Ты же знаешь, электромагнитная ловушка с каждым разом образует все меньшую и меньшую защитную сферу. Боюсь, что нам придется отказаться от этого устройства. Я сомневаюсь, да нет, я, просто уверен, что очередного прошедшего через нее человека нам не вернуть к жизни и не превратить в бэтамена и десятью тысячами доз А-эликсира.

– Да… – рассеянно сказал старший брат, несколько сбитый с мысли. – Вот тебе и простое устройство… Как глупо погиб механик… А теперь я даже не предположу, кто бы смог наладить ловушку. Ладно, об этом потом. Я намереваюсь обсудить с тобой, как нам лучше использовать этого парня. У меня есть один план. Он торговал с пауками, передавал им лазеры в обмен на «паутинку». В Городке его давно записали в покойники. Надо постараться через него наладить контакт с теми, кто поставлял лазеры на Бэту. Если они согласились торговать с пауками, согласятся и с нами. Нам многое нужно. Еще проще, послать Вайцуля как бы от пауков. Думаю, им нет особой разницы, поставлять лазеры, компьютеры или, скажем, пылесосы. Даже безопасней. Впрочем, лазеры нам тоже пригодились бы.

– А зачем нам пылесосы? Да и лазеры подождут. Не хватает компьютеров, блоков памяти, оборудования для лабораторий… Постой, а как же твой человек в Городке?

– Он куда-то пропал пол-цикла назад. То ли улетел на Альфу, то ли погиб. Я не хотел говорить тебе, надеялся, что он объявится.

– Лео, я знаю, что ты поступишь по-своему, но все же выслушай меня. Я попал сюда вторым, после Айка, а ты третьим. Тогда ты был – только не обижайся – не старшим, а младшим. Айк подобрал тебя, я вылечил, и вот уже скоро семьдесят циклов, как ты живешь здесь. После того, что произошло с Айком, ты стал старшим. Я не возражал, я не хочу руководить кем-то, мне спокойнее у себя, с моими книгами.

– Зачем ты все это говоришь? Считаешь себя обойденным?

– Нет, я не об этом. Ты помнишь, чего хотел Айк, спасший тебя? Создать цивилизацию арахноидов, разумных пауков Бэты. Да, он был обижен на жителей Альфы, но вовсе не собирался оставаться здесь навсегда. Я говорил тебе и снова скажу: давай попробуем связаться с Городком через этого парня. Мы знаем Болото, как никто. Мы поможем жителям Городка прекратить истребительную войну с пауками. От них мы получим все необходимое, Колония будет процветать, возможно, найдутся еще желающие добровольно поселиться у нас. А чем мы вынуждены заниматься сейчас? Выводим все новые клоны пауков-убийц? Айк искал, экспериментировал, а мы пользуемся его старыми методиками, толком не понимая их…

– Ты не прав, Арсен. Во-первых, нас просто могут объявить вне закона. Мы не такие, как они, мы, по их понятиям, выродки, хуже пауков. Вернуться на Альфу мы все равно не сможем, но и Бэту они нам не отдадут. Свои шахты им дороже. Во-вторых, Айк с его идеей о цивилизации пауков был мечтателем. Жители Альфы никогда не станут обращаться с ними, как с разумными существами. Да, нас пока слишком мало, но зато у нас есть боевые пауки. Рано или поздно наши клоны помогут подчинить остальных пауков, и тогда мы попробуем выжить поселенцев с Пятнистой. Только бы наладить воспроизводство бэтаменов! Сколько можно рассчитывать на заблудившихся шахтеров да на дезертиров вроде этого? Арсен, мы старейшие жители Колонии. Я очень рассчитываю на тебя. Когда мы вытесним альфиан с Бэты, мы сможем торговать с ними, обменивать все необходимое на нашу руду. Но сюда пусть они не суются! Тогда – хочешь? – я назначу тебя послом на Альфу. Построят тебе купол с метановой атмосферой, и будешь в скафандре ходить к лидеру Сената в гости. Кто там сейчас лидер?

– Двенадцать циклов назад был некто Тардье. Сейчас он, наверное, умер, а может, ушел в отставку.

– Арсен, я когда-то просил тебя собирать все что можно о положении на Альфе. Не забывай об этом и поверь, это не пустой интерес. Люди, с которыми был связан вахмистр… они не смогут стать нашими союзниками? В обмен на «паутинку», конечно. Как ты думаешь?

– Не знаю. Значит, ты не согласен со мной?

– Нет, Арсен. Все остается по-прежнему. Занимайся Альфой. А я все-таки попробую установить связь с Городком.

– Знаешь, Лео, мне как-то пришла в голову одна мысль. Я понимаю твои опасения насчет жителей Альфы, хотя они такие же люди, как и мы, а мы уживаемся с пауками. Но ведь остается еще Ойкумена, от которой отгородились альфиане! Мы тоже часть человечества, мы можем рассчитывать на их помощь. Неужели у Альфы нет никаких скрытых контактов с метрополией?

– Не знаю. Я думал об этом. Идея хорошая, но вряд ли осуществимая. Нет уж, я буду готовиться к тому дню, когда мы очистим Бэту. Тогда наша планета может попытаться установить связь с метрополией, но не раньше. А ты по-прежнему хорошо соображаешь! Не зря Айк тебя, а не меня считал своим лучшим учеником. Характер у тебя неподходящий, а то бы ты мог занять мое место.

– Нет, старший брат, все правильно. Ты на своем месте, а я на своем. Я сказал, ты выслушал, и поступай как знаешь. Не возражаешь, если я пойду к себе?

– Иди, Арсен, иди работай.

Старший брат проводил собеседника до двери. Когда шаги Арсена затихли в коридоре, он все еще стоял, глядя вслед ушедшему. Лицо его, как обычно, было бесстрастным, но в прищуренных глазах чувствовалась напряженность.

«Иди, Арсен, иди», – шепотом повторил старший брат, медленно вернулся в кабинет и плотно притворил за собой дверь.

26

Прошло еще несколько дней, и жизнь Вайцуля резко изменилась. Утром к нему зашел Хоскинг, бывший капрал, отбившийся от своих во время облавы на пауков и подобранный свободными исследователями на Болоте с пустыми кислородными баллонами. Теперь он был кем-то вроде порученца и телохранителя у старшего брата.

Вайцуль несколько раз пытался вызвать его на разговор, но Хоскинг, и так-то несловоохотливый, должно быть, не мог простить вахмистру нападения на себя. Не считая Арсена и старшего брата, Хоскинг был третьим, с кем Вайцуль смог свести хотя бы формальное знакомство. Если бы не эта стычка, двое бывших военных наверняка нашли бы общий язык. Теперь Вайцуль частенько поругивал себя за поспешность. «Сначала думай, потом делай, а не наоборот, – говорил он себе, – который раз уж так. И на Болото драпанул, не подумав, и с этим пузырем откормленным, Пинеску, связался, не подумав, и «паутинку» переправлял, не подумав…»

В этот день Хоскинг был, кажется, чуть приветливее, чем обычно.

– Собирайся. Старший брат распорядился вывести тебя на Болото. Потом будешь выходить сам, – сказал он.

Они неторопливо поднялись по спиральному туннелю. Не доходя нескольких шагов до загерметизированных ворот, которые вахмистр уже видел, Хоскинг свернул в узкий проход за дверью без обозначений. Вскоре коридорчик перешел в крутую лестницу, ведущую в тесную камеру. В отличие от всех помещений Колонии, здесь стены были металлическими, а не альбетонными. Остатки ярко-оранжевой краски на стенах подсказывали Вайцулю, что они попали в выходной тамбур шахты. От старожилов патруля он слышал, что кое-где на Болоте еще торчат эти яркие кубики. В крыше тамбура виднелся квадратный люк, к которому вел вертикальный металлический трап. Возле трапа под защитной крышкой находился цифровой замок. Хоскинг шагнул к нему и набрал код. Раздался еле слышный щелчок.

– Код сейчас 721, запомни, – сказал Хоскинг, – снаружи люк открывается радиосигналом, но только тогда, когда код здесь уже набран. Сначала вышел, потом вошел, наоборот не получится. Иногда старший брат меняет код, он делает это сам. Ты теперь имеешь право свободного выхода на Болото и будешь знать об этом.

Хоскинг легко поднялся к люку в потолке и резким движением распахнул его. Вайцуль, внимательно следивший за его действиями, инстинктивно кинулся обратно в шахту, зажимая руками нос – в приоткрытом люке он увидел зеленоватое небо Бэты. Хоскинг открыл люк прямо в метановую, атмосферу, а скафандров на них не было. Но ничего не произошло – ни спазма дыхания, ни рези в горле. Только теперь до Вайцуля дошло, что в Колонии он дышал все той же метановой смесью с самого своего пробуждения. Выходит, старший брат говорил всерьез.

Вслед за Хоскингом Вайцуль выбрался из люка. Верхняя крышка тамбура возвышалась над рыхлой полужидкой почвой всего на два-три сантиметра и была не ярко-оранжевой, как внутренняя ее поверхность, а темно-бурой, под цвет Болота. Вокруг поднимались бледные стебли болотной травы, видимость была ограниченна.

«Это же «белое пятно», – вспомнил Вацуль. Вокруг затопленного тамбура колыхались светло-зеленые испарения Болота.

Пока Вайцуль осматривался, Хоскинг хозяйским движением поправил несколько стеблей, выросших вплотную к тамбуру, так, чтобы они прикрывали его, Вайцулю эта Маскировка показалась излишней: и так тамбур, на котором они стояли, можно было различить, только вплотную натолкнувшись на него.

В зеленоватом тумане чувствовалось какое-то движение. Неожиданный порыв ветра рассеял на миг испарения, и пораженный Вайцуль увидел несколько пауков, круживших на одном месте. У ближайшего в суставчатых лапах был зажат автомат.

– Не бойся, – сказал Хоскинг, заметивший невольное движение вахмистра к люку, – это свои. Охрана. Они никогда не тронут человека без скафандра. Осмотрелся? Пойдем.

Возвратившись в шахту, Хоскинг вручил Вайцулю микропередатчик, сигнал которого отпирал замок входного люка, и показал, как открывается сейф с оружием, встроенный в стену спирального туннеля у входа в тамбур.

С этого дня вахмистр постоянно пропадал на Болоте. Сначала он выходил на поверхность только днем, но постепенно, изучив окрестности, стал бродить и по ночам.

Только оказавшись на Болоте без скафандра, Вайцуль, после долгих часов боевого патрулирования, считавший себя знатоком здешних мест, понял, что на самом деле не знает о них почти ничего. Малейшие изменения в атмосфере, оттенки, которые трудно было различить через защитное стекло, звуки, искажавшиеся микрофонами, – все это обрело для него новый смысл. Движения вахмистра теперь не сковывались скафандром, да и некого было опасаться: «свои» пауки не трогали, а другие просто не осмеливались показываться здесь. «Своих» пауков Вайцуль быстро научился отличать по аспидно-черному цвету грудной пластины.

А на Болоте кипела странная жизнь, существовавшая здесь и до появления пауков, и до появления человека. Вайцуль присмотрелся к некоторым животным, на которых раньше просто не обращал внимания. Ему не хватало фантазии, чтобы придумать для них названия, но в повадках их он разобрался быстро.

Одни, плоские и темно-бурые, под цвет Болота, по форме напоминающие длинные тонкие ленты, с невероятной скоростью скользили по поверхности, охотясь на крупных насекомых, чем-то напоминающих водомерок, и вдруг неожиданно застывали, грациозно приподняв переднюю часть, словно вглядываясь вдаль. Наверное, они были слепы: несколько раз плоские ленты в своем движении натыкались на Вайцуля и, вместо того чтобы обойти его, поспешно уползали в обратную сторону.

Другие, больше похожие на растения, катились по Болоту, как бы подгоняемые ветром, но, когда Вайцуль поймал одно из них, он обнаружил множество мелких ножек с крепкими коготками. Была и другая мелочь, но ни одно животное на Болоте не достигало размера паука. Пузырей здесь, вдали от края Болота, не было.

В растительности Вайцуль разбирался хуже. Он, правда, заметил, что бледные стебли, торчащие над поверхностью, чем-то отличаются друг от друга, но вдумываться в эти различия не стал. В первую очередь он искал «паутинку».

В одном из подсобных отсеков Вайцуль вырубил небольшой тайничок. По его подсчетам, там уже хранилось три сотни доз. Но здесь, в Колонии, это богатство не значило практически ничего. Когда вахмистр нашел первую порцию «паутинки», он, не колеблясь, принял двойную дозу. Никакого эффекта. Видимо, его организм был перенасыщен «паутинкой». Вайцуль стоически перенес это разочарование. Все прочие удовольствия мира были теперь к его услугам – с таким-то богатством! Оставалось лишь переправить добычу на Альфу…

Как-то, возвращаясь из очередного похода, Вайцуль столкнулся в коридоре с Арсеном. Бэтамен вежливо кивнул ему, но ничего не сказал. Вахмистр решил, что Арсен не заметил «паутинку».

Вайцуль ошибся. Добравшись до своего отсека, Арсен незамедлительно вызвал старшего брата.

– Лео, это ты? Здравствуй. Я только что встретил новичка. Кажется, он совершенно одурел от жадности – тащит в шахту всю «паутинку», которая есть на Болоте. Ты, как всегда, был прав.

– Конечно! Вот увидишь, в ближайшее время он двинет в Городок, искать каналы сбыта. Спасибо, Арсен, я прикажу Хоскингу присмотреть за ним.

– Думаю, что он отправится под вечер, – самое удобное время.

– Согласен. Спасибо, Арсен.

Арсен оказался прав. Через два дня, едва начало смеркаться, Вайцуль двинулся в сторону Городка. Он был полностью предоставлен самому себе, не зависел от бэтаменов, так как не нуждался ни в пище, ни в питье, ни в воздухе для дыхания. Только привычка и неосознанное ощущение тревоги заставляли его каждый раз возвращаться в Колонию. Но теперь он решил пробыть у Городка столько, сколько потребуется для того, чтобы найти Пинеску.

27

Путь к Городку был неблизким, не обошлось и без неприятностей. Вайцуль уходил все дальше от Колонии, и вскоре ему стали встречаться одиночные пауки из независимых клонов. Не обращая на вахмистра никакого внимания, они быстро проплывали в стороне. Вайцуль знал, что людей без скафандров пауки не трогали, к тому же он немного владел «болотной речью» и мог подать знак мира. И все же лазер приходилось держать наготове.

Передохнув несколько минут в девятом секторе, на полпути к краю Болота, Вайцуль двинулся дальше. Почва становилась все податливее, в какой-то момент вахмистр почувствовал, что проваливается. Он рванулся вперед и в несколько прыжков преодолел опасный участок.

Может быть, самым удивительным на Болоте была его почва. Она выдерживала вес человека в скафандре и со снаряжением, лишь кое-где встречались полужидкие участки. Но пауки каким-то чудом ухитрялись легко погружаться в Болото, выныривая из него, и даже плыть с приличной скоростью. При этом на Болоте не оставалось никаких следов. Впрочем, Вайцуль не задумывался над этими тонкостями, которые могли бы надолго озадачить человека с иным складом ума.

Вахмистр уже проделал три четверти пути, когда старые боевые навыки сыграли с ним дурную шутку. Какой-то легкомысленный паук решил всплыть прямо у него под ногами. Когда почва впереди неожиданно вспучилась, Вайцуль автоматически отскочил в сторону, одновременно нажимая спуск лазера. Он стрелял навскидку, практически не целясь. Подобной стрельбе обучали всех супервэриоров – только так и можно было выжить на Болоте… Вайцуль выстрелил, а уж потом сообразил, что делать этого не следовало. Но было поздно, оставалось только надеяться, что он промахнулся.

Но он не промахнулся. На поверхности показалось тело на редкость крупного паука, почти рассеченного пополам. Надо было как можно скорее уходить с этого места.

Не успел Вайцуль пробежать и полусотни метров, как вокруг него раздались характерные всхлипы трясины – это всплывали вооруженные автоматами пауки.

На Болото стремительно накатывалась ночь. Еще несколько минут – и можно было попытаться уйти, скрывшись в зеленоватых сумерках. Гулко застучали автоматные очереди. Вайцуль ласточкой прыгнул вперед, перекатился несколько раз и укрылся за кочкой. Пауки, потерявшие цель, прекратили огонь.

Вахмистр, неподвижно лежа за кочкой, криво усмехнулся. Все-таки мирная жизнь в Колонии изрядно поднадоела ему, и супервэриор был не прочь тряхнуть стариной. С удовольствием он отметил, что, несмотря на болезнь, сил у нею не убавилось, а быстрота реакции намного увеличилась. Раньше он, пожалуй, не успел бы увернуться от этих пауков – сколько их была, трое, четверо? – на таком расстоянии.

Внезапно Вайцуль вспомнил, что пауки, словно инфракрасные искатели, чувствуют тепло человеческого тела. Об этом говорили им еще в «учебке»… Вайцуль плотнее вжался в холодную почву. Какая досада, что он не может, подобно пауку, погрузиться в нее, исчезнуть, слиться с ней, стать таким же холодным… Он взглянул на свои ладони, сжимающие лазер, и с изумлением увидел вместо них два оранжевых пятна, бледнеющих и исчезающих на глазах.

Вайцуль перевел взгляд вперед, где в темноте скрывались пауки, все еще не понимая, что произошло с его зрением, и увидел несколько ярких оранжевых пятен. И тут словно кто-то подсказал ему: это тепловое излучение. Но откуда, ведь пауки – холодные существа? Вайцуль не сразу догадался, что видит раскаленные от стрельбы стволы автоматов.

«Ну, красавчики, тут-то вы мне и попались», – удовлетворенно прошептал он. Лазер, в отличие от автоматов, не нагревался при стрельбе и, значит, не мог выдать вахмистра.

Раз! Еще раз! Еще! Спокойно, как в тире, тремя короткими вспышками Вайцуль накрыл три оранжевых пятнышка. Трое их было или все же четверо? Неважно! Он вскочил и, низко пригнувшись, зигзагами кинулся в темноту.

Пауков все-таки было четверо. Как ни бесшумно двигался вахмистр, слабый шорох и содрогание почвы почувствовал четвертый, не замеченный им паук. Вслед Вайцулю ударила длинная, во весь магазин, автоматная очередь. Левое плечо вахмистра обожгло, от сильного толчка он потерял равновесие и упал лицом в Болото.

Последние пули, повизгивая, ушли куда-то вверх. Вайцуль выждал с минуту, потом с трудом поднялся и уже гораздо медленнее, но все так же пригибаясь и лавируя, двинулся дальше.

Эти места были хорошо ему знакомы. Где-то здесь он бежал, уходя от преследования. Там, справа, припрятан баллон. Надо, кстати, раздобыть миноискатель и забрать «паутинку». Но это потом, позже.