Текст книги "Ключи к смыслу жизни"
Автор книги: Александр Данилин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 26 страниц)
Однако кто помнит сегодня художника Федерико Цуккари?
Мне кажется, что в следовании изложенному Цуккари «правилу посредственности» таятся корни того «искусства», тех «творческих прорывов», которые мы видим сегодня на экране, сцене и обложках глянцевых журналов.
Современники жалели Леонардо, подшучивали над ним. Джорджо Вазари писал: «У него множество странных причуд. Занимаясь философией явлений природы, он пытается зачем-то распознать особые свойства растений, настойчиво наблюдает за круговращением Луны и движением Солнца».
Паоло Джовио жалел Леонардо за то, что тот «отдавал себя нечеловечески тяжелой и отвратительной работе в анатомических изысканиях, рассекая трупы преступников».
Действительно, зачем художнику заниматься познанием? И так сойдет!
Познание позволяло постичь палитру, с помощью которой Бог нарисовал жизнь, и использовать в своих, человеческих произ-ведениях высшие краски... Так и был создан Леонардо легендарный щит. Это и есть партнерские отношения с Богом... которые кажутся нам порой дьявольской стороной гениальности. Но было бы возможно сотворение мира, если бы Бог не имел партнера?
Леонардо хотел постичь законы творчества как законы, движущие жизнью, и, познавая их, создавал иные произведения.
Вот что писал он сам: «Предположим, что ты, читатель, окидываешь одним взглядом всю эту исписанную страницу, и ты сейчас же выскажешь суждение, что она полна разных букв, но не узнаешь за это время, ни какие именно это буквы, ни что они хотят сказать. Поэтому тебе необходимо проследить слово за словом, строку за строкой, если ты хочешь получить знания об этих буквах. Совершенно так же, если ты хочешь подняться на высоту здания, тебе придется восходить со ступеньки на ступеньку, иначе было бы невозможно достигнуть его высоты. Итак, говорю я тебе, которого природа обращает к этому искусству: если ты хочешь обладать знанием форм вещей, то начинай с их отдельных частей и не переходи ко второй, если ты до этого не хорошо усвоил в памяти и на практике первую. Когда ты срисовал один и тот же предмет столько раз, что он, по-твоему, запомнился, то попробуй сделать это без образца. И где ты найдешь ошибку, там запомни эго, чтобы больше не ошибаться. Мало того, возвращайся к образцу, чтобы срисовать столько раз неверную часть, пока ты не усвоишь ее как следует в воображении».
Это упражнение на концентрацию внимания и тренировку воображения. Без этих элементарных навыков мышления невозможен прорыв к метафизике собственного сознания. Гениальности просто-напросто нечем будет оперировать. Чувства не будут сформулированы – в них не будет никакого смысла. Останется лишь экстаз – духовное пьянство.
Однако не только проработкой деталей и накоплением образов призывал заниматься Леонардо. В его тренингах для учеников были и совершенно иные методы.
«Я не премину, – писал он, – поместить среди этих наставлений новоизобретенный способ рассматривания. Хоть он и может показаться кому-нибудь ничтожным и почти что смехотворным, тем не менее он весьма полезен, чтобы побудить ум к разнообразным изобретениям. Это бывает, если ты рассматриваешь стены, запачканные разными пятнами, или камни из разной смеси. Если тебе надо изобрести какую-нибудь местность, ты сможешь на пятнах увидеть подобие различных пейзажей, украшенных горами, реками, скалами, деревьями, обширными равнинами, долинами и холмами самым различным образом. Кроме того, в запачканной стене ты можешь увидеть разные битвы, быстрые движения разных фигур, выражения лиц, одежды и бесконечно много таких вещей, которые ты не видел никогда, но которые ты можешь свести к цельной и хорошей форме. С подобными стенами и смесями происходит то же самое, что и со звоном колокола. В его ударах ты найдешь любое имя или слово, которое ты себе вообразишь. Только открой свой ум, слушай внимательно и чередуй это упражнение с обладанием знанием формы вещей».
Леонардо все время говорит о развитии совершенно особого органа чувства у художника. Мы называем его воображением. Но воображение и знание Леонардо объединяет одним чрезвычайно важным для нас словом: «Впрочем, – пишет он в том же трактате, – все это будет возможно только тогда, когда тебя будет вести вперед величайший интерес к жизни и к тому, что ты собираешься изобразить на холсте».
Мы плохо знаем учеников Мастера. Они так и не стали гениальными, потому что Леонардо, кроме упражнений, которые они, как и большинство учеников, скорее всего, не делали, предоставил им комфортные условия для творчества.
Похоже, что комфорт – спокойная и сытая жизнь за спиной учителя – обладает способностью гасить интерес, как гасит любые интересы рьяное стремление к комфорту, которое руководит современным миром: «...Мы же, мастера искусства, не нуждаемся ни в каких других правилах, кроме тех, которые дает нам сама природа, чтобы изобразить ее».
Обратите внимание, «правило» Цуккари – это правило комфорта.
Не нужно ничему учиться, не нужно мучить свой ум упражнениями. Природа обязана все дать сама. В крайнем случае, если природа что-то не додаст, это должен дать Мастер – более сильный и умный человек, чем я сам.
На месте мастера может быть государство, начальство, религиозные или сектантские лидеры, жена, родители... сам Господь Бог – кто угодно, только не я сам.
Но никто из них, даже Господь, не может задать направление моих интересов. Точнее говоря, Господь, наверное, его мне уже дал, но в каком-то не слишком явном виде. И теперь каждый из нас вынужден в мучениях разыскивать этот интерес внутри себя самого.
Если мы выполняем любую свою работу с интересом, даже работу дворника, то человек, который сталкивается с результатами нашего труда, испытает радость, почти такую же, как при общении с произведениями Леонардо.
Так ли глубоко отличается радость от вида прекрасного полотна от радости при виде красоты, которую создал дворник-художник перед входом в наши дома?
Я думаю, что различие здесь необязательно качественное. Если работа для нас лишь обязанность, которая приводит к повышению личного комфорта, то те, кто пользуется ее плодами, останутся равнодушными.
Умеем ли мы с вами дарить подарки?
Молитва, лишенная интереса к Богу и наполненная интересом к себе, лишается смысла. Подарок, купленный на бегу и не наполненный интересом к адресату, лишается смысла (чаще всего передаривается или просто выбрасывается). Ведь человек, покупая его, руководствовался лишь интересом к экономии собственного времени.
Будет ли наша жизнь прожита «на авось» или наполнится внутренней радостью – зависит только от нас самих. Радость жизни прямо пропорциональна поиску интересов, так как радостью, в отличие от удовольствия, мы называем... прорывы. Те самые необходимые для поиска смысла жизни прорывы к чему-то, что существует вне привычной суеты объектного разума. То есть вне того, что мы привыкли считать... собой.
Мне кажется, что похожее на туман чувство безнадежности, которое повисло сегодня над нашим миром, возникло из отсутствия интереса к человеку. Каждый из нас видит в другом лишь объект для достижения собственной выгоды (или комфорта – что, в сущности, то же самое).
И началось это отнюдь не сейчас. Леонардо сделал попытку отнестись к своим ученикам не так, как было принято в его времена. И в Средние века, и в эпоху Возрождения ученики использовались как бесплатные слуги – они были призваны обеспечить комфорт учителя в оплату за обучение мастерству. Леонардо впервые попытался поступить вопреки традиции: его ученики были для него равноправными партнерами по великому Искусству.
Результатом эксперимента стали обвинения в гомосексуализме, издевательства и смех. Ученики не были готовы к партнерским отношениям. Они использовали их для манипуляций... самим Леонардо. Красавцы использовали их для того, чтобы добиться еще большего комфорта для себя.
Задумайтесь: для того чтобы привлечь наше внимание к жизни, нам понадобились... инопланетяне. Несколько последних десятилетий экраны, научно-фантастические издания и пресса буквально наводнены странными персонажами: это либо пришельцы из других миров, либо супермены, либо фантастические герои из легендарных и воображаемых миров. Похоже, что маленькие зелененькие монстры с неизвестной планеты или тираннозавры доисторических времен понадобились нам только затем, что благодаря их присутствию значимость человеческой жизни, ее смысл открываются легче, чем при общении с людьми.
Чудища, которые хотят нас поработить, просто вынуждены относиться к нам с уважением.
Мифические чудовища возвращают нам значимость, передавая нам тайну, которой полностью лишена наша жизнь, но которой была наполнена жизнь Леонардо.
Придумывая образы обитателей иных миров или легенды об иных континентах, о временах, когда люди были больше, сильнее или, наоборот, тоньше, «эфирнее», чем сейчас, мы просто предпочитаем их наскучившим нам собратьям по разуму.
Коллективное помешательство на неуловимых обитателях нашей реальности стало привычным явлением. Так и кажется, что они существуют где-то рядом с нами, просто нам все время не везет (или везет?) и мы не встречаемся с ними. Может быть, тоска по этим загадочным магам прошлого, суперменам и инопланетянам – это всего лишь наша мечта о нас самих? Может быть, мы просто хотим стать чем-то большим, чем просто людьми, чтобы мы смогли почувствовать, что живем по-настоящему?
Что такое настоящая жизнь? Она доступна лишь в мечте, но не в реальности. Настоящая жизнь – это жизнь первооткрывателя вселенной. Настоящая жизнь – там, невероятно далеко, «на пыльных тропинках далеких планет».
Настоящая жизнь недостижима, потому что осталась в загадочном и манящем своей магией прошлом.
Если бы не таящийся в нас страх изменить привычные жизненные маршруты, то фантастические сущности, живущие в книгах и на экранах, могли бы стать стимулом к развитию в нас самих того, что восхищает нас в подобных персонажах.
У каждого из них свой урок – свои упражнения.
Но нет. Наша культура усмирила наш импульс к действию и свела нашу тягу к приключениям до пассивного созерцания. Мы лишились способности производить на свет божий неожиданную мысль. Мы боимся ее, как пришельца из неведомых миров.
Мы можем быть лишь зрителями, наблюдающими за чужими поступками. Мы можем только просить Бога о том, чтобы плохие люди на нас не нападали, потому что они легко могут с нами справиться, – за счет стремления к комфорту мы утратили способность сопротивляться чужим мнениям.
Тех людей, которым стало интересно другое – тайна жизни, тайна полета, тайна музыки или тайна Бога, – мы и называем гениями.
Они решились прожить свою жизнь так, чтобы не ощущать собственной бессмысленности и пустоты, хотя приступы тоски и чувство бессмысленности преследовали и их тоже. Они решились стать тем, за кем все остальные готовы лишь подсматривать в «щель» широкоэкранного формата.
Наш интерес к личности того же Леонардо свидетельствует примерно о том же, о чем и интерес к суперменам. Нам хочется стать чуть больше, чем просто людьми, чтобы научиться жить в согласии со своим «Я» и попытаться избавиться от непрерывного чувства тревоги – этого сигнала бессмысленности будущего.
Если мы сможем сделать первый шаг – разрешить себе заниматься тем, что нам интересно, – это будет и первый шаг к трансформации сказочного персонажа, который сегодня обитает лишь на экране, в бессмертное начало нашей собственной жизни. В каждом человеке дремлет герой. Это он непрерывно мучает нашу совесть. Может быть, тоска и тревога существуют только потому, что внутренний герой никак не проснется, чтобы начать действовать.
Вот еще одна забава, над которой немало потешались современники Леонардо.
«Пусть один из вас, – писал художник, – проведет какую-нибудь прямую линию на стене, а каждый из вас пусть держит в руке тоненький стебелек или соломинку и попробует представить себе, сколько таких стебельков или соломинок сможет породить одна прямая линия, которую он провел на стене. Какое разнообразие стебельков вы сможете увидеть в этой простой, однократно проведенной черте».
Бессмысленная забава? Вполне возможно. Но вот в написанной за тысячу лет до Леонардо Аватамсака сутре использован красивый поэтический образ – ожерелье ведического бога Индры.
Говорят, что на небесах Индры есть нитка жемчужин, расположенных таким образом, что если взглянешь на одну из них, то увидишь в ней отражение всех остальных. Точно так же всякая вещь в этом мире – не просто единичная вещь, она включает в себя всякую другую вещь и на самом деле является и всем остальным.
Я не знаю, чувствовал ли что-то похожее Леонардо, но его упражнение с пятнами на стене – это не просто тренировка воображения. В каждом из этих пятен, в каждой трещине, проведенной линии хранилась вся Вселенная – вот что учил чувствовать учеников гений.
Но если Вселенная содержится в линии, то сколько Вселенных – не в воображении, а в реальности – содержится в каждом из нас? Разве могут быть все они обречены на смерть?
Согласно космологии джайнов, сотворенный мир представляет собой бесконечно сложную систему единиц омраченного, потухшего, испорченного сознания. Эти единицы называются «джива», и они находятся на разных стадиях во множестве аспектов космического процесса. Их первозданная природа «загрязнена» вовлеченностью в реальность. Каждый джива, вопреки своей кажущейся отдельности, остается связан со всеми другими джи-вами и содержит в себе знания о них. Джива может пробуждаться, просыпаться от своей омраченности и ощущать мгновения, когда это знание вдруг открывается ему.
Учение о монадах, очень похожее на космологию джайнизма, в Европе создал Рене Декарт. Трещина, которая содержит в себе целый мир, ведет к картине, перед которой мы замираем, поскольку картина эта в миг откровения позволяет понять, что в одной улыбке загадочной женщины находится вся Вселенная или вся Вселенная возникает из этой улыбки.
Существует замечательная по своей красоте буддийская школа Хуань. Сущность ее философии можно вкратце выразить в нескольких словах: «Одно в одном, одно во многом, многое в одном, многое во многом».
В одной из притч этой школы рассказывается об императрице У, которая однажды попросила объяснить, чему же она учит.
Тогда учитель Фа Дзан привел ее в большой зал, все внутреннее пространство которого покрывали зеркала. Он зажег свечу, подвесил ее в центре зала к потолку, и в тот же миг и он сам, и императрица оказались в окружении несметного числа зажженных свечей разного размера. Затем Фа Дзан поместил в центр зала маленький кристалл с множеством граней. Все, что окружало его, включая бесчисленные образы свечей, теперь собралось и отразилось в этом маленьком сверкающем камне. Так учитель сумел показать, как в реальности бесконечно малое содержит в себе бесконечно большое, а бесконечно большое – бесконечно малое, причем без всяких искажений.
Можно ли научиться чувствовать в себе бесконечность или для этого нужен дар Леонардо? Конечно же, можно. Именно для этого и существуют школы. Гении всегда учились. В этом один из их секретов.
Гениальный русский врач Сергей Петрович Боткин, по воспоминаниям Ивана Михайловича Сеченова, тренировал свое врачебное чутье. Вот что писал Сеченов: «Тонкий диагноз был его страстью, и в приобретении способов к нему он упражнялся столько же, сколько артисты вроде Антона Рубинштейна упражняются в своем искусстве перед концертами. Раз в начале своей профессорской карьеры он брал меня оценщиком его умения различать звуки молоточка по плессиметру. Остановясь посередине большой комнаты с зажмуренными глазами, он велел оборачивать себя вокруг продольной оси несколько раз, чтобы не знать положения, в котором остановился, и затем, стуча молоточком по плессиметру, узнавал, обращен ли плессиметр к сплошной стене, к стене с окнами, к открытой двери в другую комнату или даже к печке с открытой заслонкой. А некоторое время спустя он дошел до того, что по звуку молоточка, звучащего по плессиметру, учился различать характер различных людей, которые входили к нему в комнату».
В одной прямой линии на стене, в одном звуке, в отражении одной свечи можно увидеть все содержание мира. Это дар, общий для гениальных врачей, музыкантов и художников.
Мы с вами тоже попробуем расслышать многообразие звуков вселенной.
Беседа седьмая
Чайковский и скука. Упражнения «Человек-паук», «Баранкин, будь человеком!» и «Незнайка на Луне». Способы решения задач и самоограничение
Что же все-таки предлагал своим ученикам Леонардо? Он пытался учить их одновременно двум способам поиска непривычного в привычном.
Первый способ – концентрация внимания, позволявшая проникнуть в глубину исследуемого образа. Концентрация на деталях образа, который изучает человек, позволяет наблюдателю открыть все более и более неожиданные его аспекты. Условно такой путь исследования образа можно назвать «дедуктивным». Изучая детали, человек может постичь общие свойства.
Второй способ и направление развития – тренировка воображения. Под воображением Леонардо имел в виду способность видеть удивительное в привычном. Деталь мироздания, которую человек считает отдельной и законченной «вещью в себе», воображение позволяет увидеть как часть мира – единого целого, замысла Творца. Любой предмет в воображении мастера становится кристаллом в пещере Фа Дзана. Воображение обеспечивает возможность прозревать Бога и Вселенную через предмет или человека. Этот метод можно было бы назвать «индуктивным», если оба способа в момент размышления не сливались бы в один.
Леонардо предостерегал учеников лишь от «середины», от нашего обыденного житейского отношения к миру и вещам, которые нас окружают: «Ты проникал за грань повседневности и только тогда мог создать что-то свое, свое огромное и необычайное».
Мне вспоминается гений Петра Ильича Чайковского – поскольку сохранилось множество свидетельств того, что приступы тоски в его жизни возникали тогда, когда он сталкивался с обыденностью.
Освальд Фейс в забытой книжке «Генеалогия и психология музыкантов» писал: «Организм Чайковского был как бы аккумулятором, в нем до какого-то предела накапливался заряд жизненных ощущений и впечатлений, потом следовал внезапный разряд: нервный ли припадок, мимолетный и быстро бесследно исчезавший, или же длительное острое нервное расстройство. Обычно все это совпадало с тягостными событиями, а порой и мелкими испытаниями чисто житейского порядка. Правда, могло по времени и не совпадать, а отзываться как бы на расстоянии. Ничего подобного не случалось с ним, когда он погружался в мир музыки».
Игорь Глебов, биограф Чайковского, писал: «Тоска вошла в его жизнь и стала доминирующим началом с момента поступления в 1850 году в училище правоведения, и все время его пребывания в этом училище и изучения юриспруденции эти приступы непрестанно продолжались. Тоска его была такого рода, что обращала на себя внимание даже посторонних».
Глебов вспоминает тяжелый психологический кризис Чайковского в 1861 году, когда ему был 21 год, – период мучительных сомнений и отчаяния, наступивший после лихорадочной погони за удовольствиями.
«Тоска, – пишет Глебов, – явилась сразу же за кульминационным пунктом праздной жизни и сопровождалась постоянным страхом смерти и чувством онемения конечностей. Будучи человеком невероятно чувствительным, Чайковский сам говорил о том, что приступы тоски чаще всего связаны с разочарованием в друзьях и в окружающих его людях. Но они моментально проходят, как только от жизни бытовой, обыденной Петр Ильич переходит к созданию музыки, даже тогда, когда заставляет себя делать это насильно».
Чайковский был одним из нас! Он был одним из тех людей, которые заболевают от всего, что мы считаем обыденным. Он был несчастен в своем браке и помышлял о самоубийстве, разочаровался в формальном светском общении, болел и страдал от необходимости заниматься правоведением, в конце концов!
Но, в отличие от нас, он, по крайней мере, осознавал, с чего начинается его страдание. А начиналось оно со столкновения с теми самыми жизненными схемами, которые мы считаем нормой существования и которые навязывают нам другие – наша группа, общество или религия. Эта болезнь мгновенно проходила, когда он становился собой и начинал писать музыку.
Чайковскому, как и другим гениям, общество, от которого он болел, вынесло приговор ненормальности. Кстати, его – семейного человека, как и Леонардо, упорно подозревают в гомосексуализме, и по похожим, если вдуматься, мотивам.
Но разница между Чайковским и нами только в осознании!
Что если творение музыки или других гениальных произведений человеческого ума и духа является нормой, а угрюмое следование элементарным жизненным правилам в погоне за благосостоянием – болезнью? Разве болезненная тоска и чувство бессмысленности бытия не стали постоянными спутниками нашей жизни?
Может быть, это происходит оттого, что мы, став взрослыми, забыли, как звучит музыка гениальности в наших душах?
Не больны ли мы – все поголовно?
Что же делает с нами обыденность?
Самым главным в том, что переживал Петр Ильич, было мучительное давление жизненных схем и ограничений. Как можно почувствовать способы ограничений, которые мы накладываем сами на себя?
Между прочим, Чайковский, особенно в юности, любил математические задачи. И не он один. Леонардо был великим математиком. Разумеется, очень любили составлять и придумывать задачи такой великий математик, как Льюис Кэрролл.
Давайте попробуем на примере такого рода задач научиться чувствовать различные зоны своих ограничений. Вот, например, одна почти математическая задача, часто применяемая в психологическом тестировании и многократно использованная в наших старых анекдотах.
Перед вами на некотором расстоянии свисают с потолка две веревки. Если взяться рукой за одну из них, вторую другой рукой вы достать не сможете. Ваша задача – связать обе веревки. Для выполнения задания у вас имеются следующие предметы: книжка-словарь, степлер (канцелярский прибор для скрепления листов бумаги), стакан, живая жаба и английская булавка. Каким образом можно связать веревки?
Еще одна логическая задача, связанная с анекдотом. Однажды Аня обратилась к своей подруге Наташе со словами: «Я услышала от Кати смешной анекдот», – и начинает его рассказывать, но Наташа в ответ сообщает ей, что уже знает его. Анна говорит: «Получается, Катя тебе его уже рассказывала?» – «Нет, – отвечает Наташа, – я никогда его раньше не слышала и не читала». Объясните, пожалуйста, как это могло случиться.
Классическая задача про муху: в 10 метрах друг от друга стоят два человека, они начинают двигаться навстречу друг другу очень медленным ровным шагом со скоростью 1 метр за 10 секунд. На носу одного из этих людей сидит муха. Как только они начинают двигаться, муха расправляет крылышки и перелетает на нос второго пешехода, а затем тут же назад, на нос первого, потом опять на нос второго. Скорость мухи = 1 м/с. Понятно, что протяженность ее перелетов постоянно сокращается, поскольку пешеходы сближаются. Какое расстояние пролетит муха, пока два носа не раздавят ее в лепешку?
Ну и наконец, простейшая математическая задача: напишите, пожалуйста, на листе бумаги 2 + 7 – 118 = 129. Как вы понимаете, это равенство неверно. Ваша задача – добавить одну прямую линию к любому из символов для того, чтобы получилось математически корректное выражение.
Эта загадка имеет не менее трех абсолютно разных решений. Найдите все три.
Просто для того, чтобы отдохнуть, или для того, чтобы легче было решать задачи, не только математические, но и жизненные, можно... поиграть с собственным воображением, то есть сделать упражнения Леонардо, предназначенные не только для художников.
Я предлагаю вам игры, которые могут помочь в решении задач. Если вы не сможете справиться с задачами или будете сомневаться в правильности своих решений, ответы можно будет сверить в конце следующей беседы.
Упражнение «Человек-паук»
Как ту же самую проблему, которая стоит сегодня перед вами, смог бы решить, ну, скажем, Человек-паук? Попробуйте себя почувствовать молодым человеком, умеющим выпускать паутину, но вместе с тем обладающим и мерой ответственности этого славного героя комиксов.
А как бы эту проблему решил Супермен?
А как бы решали эту проблему... лягушки, живущие в подмосковных лесах?
Да и вообще, как бы вы себя чувствовали, если были бы, ну, скажем, человекоподобными жителями одной из обитаемых планет созвездия Кассиопеи, нашими братьями по разуму?
Скорее всего, эти братья по разуму на нас вовсе не похожи. Попробуйте себе представить, что у вас не две руки, а четыре и три глаза, которые выдвигаются из орбит, как подзорные трубы, и умеют, как перископы, «заворачивать» назад и даже за угол. Ногу вас нет вообще, зато есть способности испускать из себя антигравитационные лучи, поэтому на стуле вы сейчас не сидите, а как бы слегка зависаете над ним...
А теперь представьте себе, что у вас уже не четыре руки, а одна, но такая замечательная, способная даже улавливать телепатические воздействия, которые идут к вам, скажем, из-за окна...
Ну-ка, попробуйте прямо сейчас выдвинуть один из ваших глаз – подзорных труб и заглянуть за угол дома, в котором вы живете.
Посмотрите, что делают без вас ваши родственники в другой комнате. Вытяните вперед вашу единственную руку и попробуйте почувствовать, какие телепатические решения проблемы приходят к вам сейчас оттуда, из-за окна.
Убедились, что они приходят? Попробуйте ощутить, как по руке приходят решения, еще раз. Интересно, как чувствует себя телепатическая рука, направленная в вечернее окно большого города в новогоднюю ночь?
Интересно, что волшебные упражнения начинают появляться откуда ни возьмись сами собой, как из рога изобилия.
Интересно, где находится этот рог?
Мы можем прямо сегодня совершить добрый десяток всяких чудес.
Ну, например, вы теперь уже не пришелец, а просто сидите на стуле, и некий телепатический голос вам говорит: «Три, два, один... У вас глаза на затылке!» Что вы видите?
Упражнение «Баранкин, будь человеком!»
Вы пьете чай и превращаетесь в маленькую птичку, которая с удовольствием может склевать крошки хлеба, оставленные кем-то на столе. Наверное, домашние в этот момент гнали бы вас прочь, а любимая ленивая кошка хотела бы вас съесть.
Куда вы в образе птички присели бы в собственной кухне и откуда наблюдали бы за происходящим?
Если вы немножко полетали и уже намахались крылышками, то представьте себе: вы идете на свидание, и вдруг у вас вырастает огромный нос, который болтается где-то в районе живота, или идете на деловую встречу, а у вас вырастают уши с кисточками до самых плеч, а на ушах начинает сам собой расти мох...
Или вот, например: я пытаюсь воспитывать своего единственного и вечно непослушного ребенка и вдруг чувствую, что у меня вырастает хвост, как у коровы, и даже, похоже, ни с того ни с сего начинают резаться рога.
Интересно, а вдруг это ощущение не помешает, а, наоборот, облегчит ваш разговор с тем самым непослушным ребеночком?
Ну, а потом... потом можно самому стать волшебником и чародеем. Например: взять и поменяться ногами с красивой женщиной, поменяться и попробовать почувствовать, как это – на высоких каблуках и в колготках, или, наоборот, вот в этих разношенных ботинках пятьдесят второго размера и на этих толстых, кривых, волосатых ногах...
Или, например: у моей помощницы потрясающей красоты нос. Я ей дарю мою «картофелину», а себе забираю ее, тонкий и античный. Беру воображаемый молоточек и вколачиваю себе молоточком новые великолепные зубы, сначала один, потом другой. Чувствуете боль?Колотите поэнергичнее, чтобы было удобно жевать. Все нормально? Поверхности зубов хорошо соприкасаются, вам удобно...
Теперь подумайте: а что за зубы вы себе сделали? Ну-ка, посмотрите в зеркало: а может быть, там есть раздвижной клык, левый глазной зуб графа Дракулы Задунайского?
Или, например: мизинец левой руки у меня стал волшебным, прикосновением его я могу каждого превратить во все что угодно. Оттопырьте мизинец и попробуйте: вот во что вы превратили мужа? А ребенка?
А табуретку?
А зеркало?
А телевизор?
Упражнение «Незнайка на Луне»
Интересно попробовать накачать себя насосом. Берете насос, вставляете шланг, куда вам больше понравится, и качаете. Что у вас увеличивается в размерах, а что уменьшается? Куда идет воздух? Спина распрямляется? К потолку взлететь хочется? Взлетайте и болтайтесь там. Все равно вы на шланге, шланг никуда не отпустит. В кухне-то помещаетесь или за окно хочется вылететь?
Вылетайте смелее, если хотите, под музыку Чайковского, тогда все будет значительно приятнее... Можно куда-нибудь слетать – ну, например, на рабочее совещание ведьм на Лысой горе с вопросом, куда они все подевались и что собираются делать дальше.
Ну а если вам уж очень трудно представить себе, что вы на самом деле пришелец из созвездия Кассиопеи, то можно попробовать решать проблемы неожиданным способом.
Можете прямо сейчас или позже сами себе ответить на вопрос, который вас мучает, неожиданно наклонившись, опустив голову между ног и попробовав любой удобной рукой схватить себя за нос.
Это же ведь тоже потеря некоей схемы, правда? Уход от обыденности, только простым способом. Можно попробовать решить проблему, ну, например, держа себя правой рукой за левое ухо, допрыгать хотя бы до двери кухни. Можно и посложнее – если, конечно, вы помоложе: встаньте на стул, согните колени, правую руку просуньте между ножкой стула и перекладиной, левой рукой тяните себя за волосы вверх, теперь скривите рот. Удобно? А теперь, находясь в этом положении, сначала попытайтесь объясниться в любви любимой женщине (или любимому мужчине).
Попытайтесь понять: а зачем это жизнь привела вас в такое странное положение?
Растяните двумя руками рот и говорите басом: «Ты-ы-ы-ы». Становится неловко. Но ведь в состоянии «ловко» у вас не получалось решить ваши проблемы. Может быть, получится прямо сейчас? Если не удается развязать гордиев узел, то, может быть, гениальный способ – разрубить его? Скажем, просто попробовать принять другую позу.
Попробовали?
Теперь давайте вернемся к задачам.
Задача о двух веревках обычно используется психологами для оценки уровня того, что называется функциональной закрепощенностью – привычкой смотреть на вещи стандартно, без попытки отыскать какое-то новое применение.
Когда люди в качестве отвертки используют монету или губной помадой пишут сообщение на зеркале, они на самом деле расширяют свою функциональность. Функциональную закрепощенность надо научиться осознавать, как это сделал Петр Ильич.
