Текст книги "Ключи к смыслу жизни"
Автор книги: Александр Данилин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 26 страниц)
Он прекрасно умел подражать чужим голосам. Он находил общий язык с любым человеком. Даже с самым злейшим врагом короля! Он мог войти в доверие к любому: как к пьянице или монаху, так и к принцу крови. Как бесплотный дух он мог принимать любой облик. Он знал все, что происходит в королевстве и за его пределами, и мог предугадать недалекое будущее. Он просчитывал все события на несколько ходов вперед.
Фактически Шико был королем Франции. В Шико, по мнению современников, была воплощена мудрость королевства. Но черты смерти все время проглядывают через этот великолепный облик: говорят, что Шико был прекрасным философом, потому что... умел ничего не принимать близко к сердцу.
«Мертвый» умеет находиться где-то сверху – «над жизнью». В духовной позиции шута Шико стал недосягаем для повседневной суеты: она забавляла его, как забавляет все избранные натуры. «В этом мире одни дураки скучают и ищут развлечений на том свете», – это его собственные слова. Обратите внимание: «дураки», а не шуты. Шут – умерший заживо – это совсем другое.
Он лишь посмеивался над человеческой неблагодарностью и, по своему обыкновению, почесывал себе нос и подбородок.
Разумеется, очень многие его не любили. Шико в глаза называли: «назойливой мухой», «хитрой лисой», «ядовитой змеей», но чаще всего к нему обращались просто: «господин дурак»! На что он никогда не реагировал и отвечал с улыбкой: «Это моя должность!» Хотя в вопросах чести шут был весьма щепетилен и никогда не оставался в долгу: «Шико обнюхивает и лижет камни, на которые пролилась его кровь, как лиса, до тех пор, пока не размозжит об эти камни головы тех, кто ее пролил».
Это, конечно, метафора, но даже в ней чувствуется опасение произносящего ее: у надевшего маску глупости – маску мертвеца – появляются свойства оборотня!
Даже в его легендарном великодушии современники видели смерть. Шут часто швырял в толпу пригоршни золота, как известно, деньги не нужны только мертвым... И, разумеется, ему покровительствовала ночь. Мечтатель – он в своих ночных прогулках почти всегда выбирал прибрежную дорогу. В те времена Сена еще не была зажата между каменными стенами, ее волны лобзали широкие берега, и жители города не раз могли видеть на этих берегах высокий, вырисовывающийся в лунном сиянии силуэт Шико.
Возникает переворачивание смысла – глупцом в этой ситуации оказывается король. Это его душа при жизни умирает, а шут, никогда не снимающий напяленную маску смерти, остается жить.
Средневековые корабли сумасшедших того же происхождения.
«Дураков» сажали на корабль и с почетом отправляли в смертельное плавание: их возвращали той переменчивой стихии, которая «породила» и их, и всю жизнь на земле, стараясь уберечь от смерти (например, от чумы) самих себя – жителей средневекового города.
Но этот ритуальный акт... оказывался глупостью.
Дело в том, что люди, на которых вместо шутовского колпака одели ярлык «глупцов» или «безумцев», начинали в душе «нормального» человека играть роль спасателей или, говоря привычнее, спасителей.
Скорее всего, именно с этим и связан обострившийся в последние десятилетия интерес обывателя к феномену безумия. Похоже, с каких-то древних времен в нас жива тайная мысль: если нормальное, рациональное мышление завело нас в абсолютный тупик, может быть, глупцы и безумцы или их видения способны нас спасти.
Мы приближаемся к тайне «священного безумия», поневоле оказываясь на «другой стороне медали глупости». Вдруг выясняется, что прижизненная смерть дурака дает ему взыскуемую и не находимую обычным человеком свободу.
Каким же образом происходит это загадочное превращение?
Шут был главным лицом праздника Сатурналий. А право на глупость, в смысле необремененности заботами и обязанностями повседневной жизни, является для нас чуть ли не основным содержанием феномена, который мы называем «праздником».
По мнению М.М. Бахтина, празднество «дает право на глупость... Глупость – это вольная мудрость, свободная от всех норм и стеснений материального мира, а также от его забот и его серьезности – на мир разрешалось взглянуть дурацкими глазами, и это право принадлежало не только празднику глупцов, но и народно-площадной стороне всякого праздника».
«Дурацкие глаза» – это взгляд на мир, не затуманенный привычным мировоззрением. Между дурацким взглядом на мир и гениальным взглядом очень сложно провести разделительную черту... Точно так же сложно, как провести ее между безумием и гениальностью.
Понятия глупость и безумие в истории человечества сходны до полной неразличимости.
Практически все светлые образы богов и героев классической древности проходят в своем жизнеописании фазу «глупости» или временного безумия, сочетающегося с бешенством и необузданностью. В это время с ними случаются бесконечные беды и несчастья. Неприятности заканчиваются одновременно с прекращением безумия и обретением героического статуса.
Богиня Гера, постоянно преследующая Геракла, ниспослала на него безумие, в припадке которого герой убил своих детей и двух детей царя Ификла. Придя в себя, Геракл, в соответствии с судьбоносным предсказанием, был вынужден пойти в рабство к царю Еврисфею, по приказанию которого и совершил двенадцать подвигов, сделавших его бессмертным.
Вот что имел в виду великий Эразм в своем «Похвальном слове Глупости», когда говорил от имени самой Глупости: «Но мало того, что во мне вы обрели рассадник и источник всяческой жизни: все, что есть в жизни приятного, – тоже мой дар... Обыщите все небо, и пусть имя мое будет покрыто позором, если вы найдете хоть одного порядочного и приятного бога, который обходился бы без моего содействия».
Появление героя связано с прекращением его временного безумия. В сказаниях об Илье Муромце Илья «сидит в темном углу на печи тридцать лет и три года», до тех пор, пока пришедшие «калики перехожие» не дают ему «испить водицы из колодезя на ясном солнышке». Естественно, сидящий на печи Илья не может быть мудрым богатырем, он пребывает во тьме глупости и бездумья. В данном случае, глупость не означает болезнь в нашем смысле этого слова: это временная тьма, временное исчезновение света, скрытого под покровом ночи и смерти.
Глупость или безумие – это смерть разума, которого недостаточно для того, чтобы проанализировать, «переварить» и правильно использовать всю информацию, которая поступает к человеку посредством его органов чувств. Ум или разум – это Светлый
Логос. Это солнце, которое, освещая или освящая, вносит порядок в хаос ночи. В сущности, так мы чувствуем процесс рождения жизни или оживления. Умный или мудрый человек знает или ведает, как нужно правильно взаимодействовать с миром, который периодически кажется «темным» или непостижимым. Для древнего человека сами понятия ведовства, мудрости или знания тождественны свету и солнцу. Отсюда извечный поиск человеком просветления, то есть жажда познания истины, дающей жизнь и преодолевающей смерть.
Но каким же образом обычный человек может просветиться?
Во множестве различных верований есть ответ на этот вопрос: он должен заново родиться в духе. А как же человек может родиться заново в прямом смысле этого слова? Первобытное мышление, как и мышление ребенка, не выносит метафор.
Существует один единственный ответ: для того, чтобы родиться вновь, человек должен сначала умереть.
В одной из русских сказок Афанасьевского сборника рассказывается о том, что крестьянин, «как две капли воды» похожий на богатого дурака, воспользовался его смертью и стал с большим успехом выдавать себя за внезапно поумневшего богатея.
Достаточно представить себе, что крестьянин и богатей вовсе не загадочные близнецы, а один и тот же человек, разделенный сказкой на две отдельные биографии, чтобы понять, о чем я говорю. Дурак в период глупости своей был мертв для всех. Рождение умного и было подлинным рождением или рождением просветленного сознания.
Глупость и в этой сказке, и в легенде об Илье Муромце, и в мифах о Геракле становится необходимым этапом на пути к обновлению. Это смерть индивидуального сознания, необходимая для того, чтобы в душу человеческую проникло солнце мудрости или свет гениальности. Знания и опыт, сформировавшие человека как личность, не подходят для того, чтобы справиться с окружающей реальностью?
Это означает, что человеку нужны не знания, а гениальность: нужен прорыв к неведомой его сознанию истине.
В старинной как мир суфийской притче рассказывается о том, как ученик пришел к учителю с просьбой научить его знанию. Учитель предложил ему попить чаю и стал наливать кипяток в чашку. Чашка наполнилась, а учитель все лил и лил горячую воду. Когда горячая вода полилась на колени ученика, тот воскликнул: «Учитель! Что вы делаете, ведь чашка давно уже полная!»
«Вот видишь, – сказал учитель, – ты понял главное: бессмысленно и даже опасно пытаться налить воды в чашку, заполненную до краев. Я смогу тебя научить, если ты сможешь вылить из чашки ту воду, с которой пришел ко мне».
Для того чтобы принять свет гениальности, индивидуальное сознание должно превратиться в пустой сосуд, что для внешнего наблюдателя будет точно соответствовать глупости или безумию – фактической смерти личности. Отсюда берет свои корни нарочитое религиозное безумие, которое принимают на себя последователи богов. Юродивые и «глупцы Христа ради» – это люди, принявшие обет безумия.
Добровольное безумие, как и добровольное рабство Геракла у царя Эврисфея, считается делом, угодным богам. Но все это – несомненная смерть социального лица. Человек принимает на себя глупость и становится «эйроном» – носителем священной иронии и священного самоуничижения. Человек, говорящий с юродивым, говорит не с личностью, а с опустошенной чашей. Он беседует с самим богом – с «голосом, доносящимся из глубин пустоты». Последняя цитата принадлежит, правда, не текстам религиозных житий, и не описаниям разговоров с юродивымы, а все тому же Никола Тесла, описывающему источник своих знаний.
Я думаю, что поиск безумия в гениальности, который вел Ломброзо, относится именно к тем периодам «временного помрачения сознания», которые окружающие считали «глупостями», странностями гениев и которые были им необходимы, чтобы слышать «голос пустоты».
Как социальные личности, они в это время были мертвы. В православном же христианстве такие периоды именовались «блаженством».
Юродивый – это блаженный. Греческий корень слова «блаженный» представляет собой эпитет, долгое время применявшийся только по отношению к мертвецам и богам. Во всяком случае, Гомер использует его только таким образом. «Блаженные мертвецы» – это не просто умершие в нашем смысле люди, это души, продолжающие жить – обитатели преисподней. Они полностью оторваны от мира. Боги недостижимы на своем Олимпе, мертвецы – в царстве Аида. Одиссей, спускаясь в царство мертвых, становится блаженным вслед за ними. Позже, это слово сохраняет то же значение в переносном и метафорическом смысле: когда мы говорим «блаженный идиот» или просто называем кого-то блаженным, то имеем в виду человека «не от мира сего» – человека, который абсолютно не понимает или не способен понять наших повседневных забот или проблем. В этом смысле слово «блаженный» – синоним понятий «глупец» или «дурак». «Благо» здесь понимается как глупое добро, добро с налетом «блажи» или «дури».
При сближении «блаженненького» и юродивого или шута с пирамидой власти его функцией становится передача царю «божественной правды». И самые деспотичные из тиранов вынуждены выслушивать брань дурака.
Произнесение этой брани постепенно начинает пониматься как обязанность шута при дворе, а по мере возрастания его роли «спасителя» тирана от его же собственной гордыни, все больше понимается как его право. В религиозной обрядности появляются и фиксируются «праздники дураков» и «праздники сумасшедших».
Право «рубить правду-матку» от имени самой смерти постепенно оказывается способным приносить власть самим шутам. Они объединяются в священные союзы, которые находятся при храмах и хранятся в тайне, ведь шут или скоморох – это маска смерти, которая должна появляться внезапно и только во время праздника.
Меня не покидает ощущение, что именно из этих профессиональных союзов шутов в средневековой Европе на свет божий появились «тайные общества» розенкрейцеров и масонов. Уж больно одеяния магов и членов тайных лож похожи на наряд шута-короля в Сатурналиях. Похоже, что поверх шутовского колпака они, чтобы никто не догадался, напялили на себя и маску... абсолютной серьезности.
Картина Иеронима Босха именно об этом. Разве не так?.. Второй по значимости ее персонаж – это «маг», удаляющий «камень глупости». Он жулик – у Босха это несомненно.
Круг нашей главы замкнулся, как символизирующее весь мир тондо картины Босха.
Так и кажется, что блаженство невозможно отличить от глупости.
Все мертвы...
Однако это не совсем так. С помощью гениальной картины или с помощью «Похвального слова Глупости» Эразма Роттердамского мы можем понять, что происходит.
Современная психотерапия называет состояние «шутовства» – «трансом». Транс – это краткосрочное помрачение сознания, вызванное сосредоточенностью человека на своих внутренних переживаниях.
Когда прожектор нашего внимания сосредоточен на какой-то внутренней мысли, например, на случившемся несчастье или на решении сложной математической задачи, внешний мир как будто погружается в туман: мы не слышим обращенных к нам вопросов и не замечаем происходящих вокруг событий. В таких ситуациях даже близкие говорят нам: «ты выглядишь как дурак», «ты в себе?» или «ты, случайно, с ума не сошел?»
Так выглядит длительное пребывание в «точке Розанова».
У людей, которых мы в этой книге называем гениальными, такие приступы рассеянности по отношению к внешнему миру случаются спонтанно, они сами крайне редко могут контролировать этот процесс. Однако их трансы остаются трансами. В периоды «глупости» их посещают образы, приносящие свет всему человечеству. Тесла принес нам свет в самом прямом смысле этого слова.
Все это – вещи, достаточно очевидные, и я еще раз сформулирую их, чтобы еще раз задумались мои коллеги-психиатры.
Спонтанный транс очень похож на то, что мы называем психозом. На самом деле отличить одно от другого можно только по результатам. Транс продуктивен – он приносит решение проблемы. Психоз – состояние с противоположным знаком – приводит к слабоумию. Но для того чтобы понять результат, нужно время.
Психическая болезнь это приговор, приводящий человека к пожизненной «искусственной глупости». Современные психотропные лекарства способны создавать и формировать «пожизненную рассеянность». Умеем ли мы и хотим ли задумываться о внутреннем содержании того, что считаем «психозом». Что было бы с человечеством, если бы Тесла, страдавший «кататонически-ми ступорами» и интерпретировавший свои переживания таким образом, что современный психиатр назвал бы их «параноидными приступами», был бы пролечен современными психотропными препаратами?
Получили бы мы сегодня все то, что дает нам переменный ток: свет, компьютеры, связь, телевидение и т. д. и т. п.?
Давайте признаемся честно: психиатрия нашей страны не делает никакой паузы на раздумье перед вынесением приговора. Мы даже не пытаемся помочь нашим пациентам как-то осмыслить переживания психоза и совместить их с разумом. Мы не умеем думать об улучшении метаболизма нервной ткани у наших больных, для того чтобы облегчить им остроту и неожиданность возникающих ощущений.
Мы с вами лечим, пользуясь, в конечном итоге, приемами «мага» с картины Иеронима Босха. Надев шутовской халат, мы обещаем «извлечь» или, по крайней мере, «растворить камень глупости», природа которого нам доселе неведома. Ох, недаром, наверное, на голову Глупца с картины Босха надета перевернутая воронка – символ переливания жидкости «из пустого в порожнее».
Но давайте только задумаемся: эта воронка – символ подмены, издевательство над «точкой Розанова». Маг, извлекающий камень глупости, является заменой точки концентрации, он находится там, где у человека должен находиться его собственный транс. Вот вам и символ столь современного страха «власти гипнотизеров». Эта власть – глупость, а воронка показывает, как человек «переливает» собственные душевные силы от себя... к шарлатану.
Мы, по-прежнему, как маг с той же картины, стремимся сделать так, чтобы «ответственность за ум» нашего пациента лежала на нас, сообщая обескураженным родителям, что отныне без нас и наших лекарств пациент не сможет обойтись до конца жизни.
Согласно все тем же образам Босха, одного того, что человек поверит подобным утверждениям достаточно, чтобы сделать его мертвым.
Впрочем, в упорной глупости профессионалов, которые должны лечить пациента от глупости, но предпочитают увеличивать ее незримую меру, можно увидеть и «код» глупости по Босху.
Гениальность этого человека заключалась в его способности видеть демонов в лицо. А глупость – это демон, постоянно наблюдающий за самыми интимными и тайными уголками нашей души. Наши чувства и мысли, наши обыденные привычки и привязанности, наши реакции на внешний мир никогда не чужды ей полностью, как не чужда всему этому наша собственная смерть. Не кто-нибудь, а гениальный Киркегор первым придал глупости свойства абсолюта. Он писал, что это «единственный абсолют, противоположный абсолютному».
Однако гении, писавшие о глупости: Аристотель, Декарт, Аристофан, Мольер, Ницше, Флобер, Бодлер или Пруст, – не смогли объяснить, в чем же противоположность этих двух абсолютов абсолюта гениальности, с одной стороны, и абсолюта глупости – с другой.
Босх не выразил этого словами, зато предельно ясно видел: абсолют глупости возникает тогда, когда человек переносит ответственность за свой собственный ум с себя самого на субъекты и объекты внешнего мира. Гениальность существует глубоко внутри человеческой души. Попытка перенести ее наружу – поиск истины во внешнем мире, за пределами человеческого тела и души – создает человеческий абсолют – абсолют глупости и позволяет «шутам» управлять нами.
Транс – это погружение человека в глубины собственной мудрости. Психоз – это болезненная попытка человека найти источники управления собой вне самого себя. Это было прекрасно описано на самом себе нашим гениальным психиатром Владимиром Кандинским, и на других – французским психиатром Жаном Клерамбо. Как это можно понять и почувствовать вне психиатрического дискурса?
Очень просто. Один из главных теоретиков буржуазной глупости Леон Блуа считал «наиболее убийственной», то есть сеющей смерть разума, хорошо знакомую у нас фразу: «Я не глупее других».
В этом случае ум снова принадлежит не мне, а зависит от ума некоего «усредненного другого».
Нам больше не нужно собственное мнение... Зачем? Есть столько источников «чужого мнения»: СМИ, родители, соседи...
Как и в случае глупца у Босха, так как «мнение» принадлежит им, в случае чего, именно они и окажутся во всем виноватыми.
Это еще одна главная мысль в абсолюте глупости: жизнь, прожитая в поисках виновного в неудаче собственной жизни. Список виновных расширяется «теориями заговора»: родители, разумеется, виноваты во всем, но к ним легко присоединяются евреи, бесы, «невидимые хазары»...
Мы, правда, забываем, что по другую сторону неожиданно ставшего прозрачным «железного занавеса» имеется мнение о том, что во всем виноваты русские, коммунисты или русская мафия...
Поиск начала, виновного в поведении личности, то есть поиск человека, «не до конца удалившего камень глупости», и создает «абсолют, противоположный абсолютному». Мы настолько напряженно ищем вину друг друга «во всем происходящем», что это создает мощное поле взаимной неприязни, способное порождать и войны, и теракты, и обыденные семейные убийства. Это поле создает человеческий абсолют, где нет больше правых, есть только виноватые.
Привычное стремление «удалить камень глупости» связано с такой мощной сконцентрированностью на поиске «хирурга», что сосредоточить внимание на тихом внутреннем голосе гениальности – голосе смысла жизни, постоянно умоляющего человека обратить взор на самого себя, становится невозможным.
«Да ладно вам! Не все так страшно, – скажет мне читающий эти строки. – Человек же не может обойтись без глупости. Человеку нужно отдыхать, нужно отвлекаться и развлекаться».
Разумеется, это так. Вся проблема заключается в том, есть ли человеку от чего отвлекаться. Есть ли у него то целое, из которого он может развлекаться.
Отвлечься можно от чего-то главного в жизни, например, от работы или бизнеса. Развлечься можно в том случае, если существует некое главное влечение, которое настолько определяет твою жизнь, что ты от него устал. Но, как всегда, мы не додумываем до конца свои мысли и не до конца чувствуем значения собственных слов.
Главным делом человеческой жизни может быть работа, и тогда в ее структуре и после окончания нужен отдых – досуг, который мы можем проводить сколь угодно глупо. Но в жизни большинства из нас именно возможности в проведении досуга стали мерилом престижности работы. Мы работаем для того, чтобы «как следует оттянуться на отдыхе», а отдыхаем вовсе не для того, чтобы эффективнее работать. То же самое происходит с нашим главным влечением – добыванием денег. В реальной жизни количество денег оценивается вовсе не количеством нулей возле единицы на банковском счету, оно оценивается количеством развлечений, которое человек может себе позволить за эти нули. То есть конечной целью дела, бизнеса снова является безделье.
Отдых, в сущности, всегда есть отдых от самого себя – от того, чем «загружено» наше сознание. Отдохнуть, значит заполнить себя чем-то другим, приходящим извне. Не так важно, чем именно: телевизором, азартной игрой, автомобилем, водкой, женщинами, героином или футболом. Жан Бодрийяр уже в двадцатом веке доказал, что целью человеческой жизни является обмен самого себя на объекты и вещи внешнего мира. Когда этот обмен полностью завершен, человек умирает. За пять столетий до него гениальный Босх утверждал: уже начало этого обмена – есть глупость или смерть личности.
Не нужно никакой особой философии, чтобы понять обратное: главным делом человеческой жизни является сосредоточенность на внутреннем. Не сама работа, а то, что работающий человек может понять и почувствовать, переживая опыт работы. Не собирание коллекций, а то чувственное и интеллектуальное знание, которое он сможет из этой коллекции извлечь. Главным являются не отношения с другим человеком, а то, как мы чувствуем другого внутри самого себя. Даже не автомобиль, а те внутренние переживания, которые человек получит с его помощью.
Получается, что главной задачей человеческого бытия является понимание мира, то есть создание образа мира внутри самого себя. Понимание или определение своего внутреннего отношения к миру позволяет человеку создавать свои собственные миры или вносить изменения в мир, уже существующий. Мы привыкли считать это задачей гениального разума, но все человеческие задачи, понимаемые хоть немного проще, например, традиционные: «вырастить ребенка», «посадить дерево», «построить дом», «написать книгу», – сводятся к обмену самого себя на объекты внешнего мира. То есть... к глупости.
В процессе выполнения главной задачи человеку порой мучительно недостает собственных способностей к анализу, тогда ему нужно отвлечься или развлечься, освободить свое сознание от привычных стереотипов, сделать так, чтобы они уступили место его гениальности. Ему становится нужна глупость: глупая музыка, танцы, анекдоты, веселая компания, скоростной спуск на лыжах... В этой ситуации глупость перестает быть «другим абсолютом» ибо она функциональна. Глупость или безумие гения, возникающие как дверь, открытая для прорыва к гениальности, подобно всякой двери оказывается только лишь одним из механизмов самой гениальности, необходимых для прорыва к ней.
Глупость остается смертью сознания лишь до тех пор, пока она – самоцель. Самодостаточность глупости наглухо задраивает проход к гениальности. Мы оказываемся в «мире зомби» – в мире живых мертвецов. Для того чтобы действовать, они нуждаются в распоряжениях чужой воли. Они не способны действовать самостоятельно. Интересно, что делают зомби в то время, когда им не нужно выполнять приказы «злого волшебника».
Я думаю, что они сидят рядками, уставившись пустыми глазами в телевизор.
Вы никогда не задумывались, почему фильмы про зомби приобрели такую популярность в последнее десятилетие?
Может быть, это происходит из-за этой самой нашей потребности «быть не глупее других»? В ней скрывается желание быть умнее хотя бы кого-нибудь. Кино, в котором фигурируют живые мертвецы, позволяет нам испытывать чувство глубокого удовлетворения: «Вот – по экрану ходят люди, еще более мертвые, то есть еще более глупые, чем я сам».
Становится более понятным поведение «шлемазла» из предыдущей главы:
«Слушайте, как вы можете такое терпеть? И куда вы, собственно говоря, едете?» – «Да до самой Одессы, – отвечает шлемазл. – Если, конечно, морда выдержит».
Раз бьют, значит так надо: есть люди и поумнее меня...
Эх! Каким количеством крови обернулась в нашей стране эта глупая мысль!
Глупости гениального Шико скрывают в себе совсем другие свойства. Сама жизнь поставила перед его душой и разумом сложнейшую внутреннюю задачу: он должен был стать глупцом для того, чтобы выжить. Автор этой книги не может ответить на вопрос о том, когда возникли гениальные способности Шико. Я не знаю, был ли он одаренным человеком с детства, или сам жизненный кризис, сама невероятная задача совмещения глупости и мудрости в одном человеке, вдруг открыла в нем, как может открыть во всяком человеке, спрятанный глубоко в его душе уровень гениальности. Он не смог постичь ситуацию умом и доверился внутреннему чувству и его голосам. Это как раз то, чего мы не умеем в нашей повседневной жизни с ее бесконечными кризисами. До его встречи с королем и унизительного предложения исполнять роль шута кем он был?
Нищим дворянином, бретером, повесой, солдатом, бабником...
Все как обычно, рядовой отпрыск беднеющего дворянства. Ни в каких особенных талантах замечен не был. Все решил тот миг доверия к приведшей его в эту ситуацию руке Бога. Сохранились противоречивые воспоминания о религиозности Шико. Одни писали, что он был глубоко верующим человеком, другие – что он испытывал глубокое безразличие и к католикам, и к протестантам. Похоже, его вера была более всего схожа с верой советского интеллигента. Шико глубоко внутри себя верил в присутствие некоего разума, но, в отличие от нас, умел слышать его голос и доверял ему. Жизненный кризис помог Шико встретиться... с самим собой – со своим истинным «Я», которое, в этой книге, носит имя гениальности.
Давайте попробуем выполнить несколько упражнений, посвященных памяти Шико, а вместе с ним и всех великих шутов, имена которых мы не знаем.
Упражнения, которые я хочу вам предложить, придумал англичанин Дуглас Хардинг, юбилей которого мы отмечаем в год выхода этой книжки. Он родился в Суффолке в 1909 году. Задавшись мучающим каждого из нас вопросом «кто я есмь?», он пытался всмотреться в себя с намерением почувствовать свою внутреннюю сущность, а не определить ее существование словами. Хардинг написал книгу «О неимении головы» («Оп Having no Head»), а в 1960—70-х разработал упражнения или «эксперименты» по «видению себя, как ты есть». «В основе всех наших страданий лежит наше понимание самих себя через социальное «я»... ведущее к исключению подлинного «Я», – писал Хардинг.
Ведущее к исключению гениальности, – хочется сказать мне.
В момент кризиса Шико увидел свое подлинное «Я». Социальное «я» больше не имело значения для обреченного на смерть шута из мистерии Сатурналий.
Видение себя таким, как есть, связано, разумеется, с гораздо более широкой и древней традицией поисков истины – с мистикой, которая присутствует в каждой культуре. Святые и пророки, своими собственными способами погружаясь в себя, находили свою истинную сущность – то, что мы называем «гениальностыо». Великий средневековый теолог Мейстер Экхарт говорил о своей идентичности с Богом. То же утверждали Катерина Генуэзская, св. Иоанн Креститель, Райсбрук Удивительный и многие другие, включая сюда и самого Спасителя.
Великие мастера дзэна в Китае и Японии всматривались в свою истинную натуру – в пустоту, в которой они прозревали «свое настоящее лицо, каким оно было до рождения». Лао-цзы и Чжуан-цзы, отцы даосизма, восхваляли бессловесный источник бытия, бьющий в глубине души человеческой. В индуизме о высшем «Я», присутствующем во всех существах, говорят Упанишады, писал Рамана Махарши, Ошо и бесконечное множество других авторов. В исламе великие поэты и пророки Хайям, Руми и Кабир. Поэты Западной Европы: Уильям Блейк, Эмили Дикинсон и Рильке, – каждый по-своему писали об истинной – гениальной – индивидуальности. Многие разделы современной психотерапии, в том числе и «Безголовый тренинг» Хардинга, впитали эту древнюю традицию, продолжая и развивая ее в условиях современного образа мыслей.
Взгляните на предметы, находящиеся рядом с вами. Выберите один из находящихся перед вами предметов и укажите на него пальцем – это поможет вам сфокусировать внимание.
* * *
Это единственное место в этой книге, где мы можем поговорить о концентрации внимания.
Помните, главным моментом в жизни клоуна Шико была его первая встреча с королем Генрихом. Неразрешимая жизненная ситуация, возможно, впервые в жизни солдата и бретера заставила его перенести свое внимание со своей собственной персоны на короля и абсурдность положения, в котором оказался будущий шут. Я представляю себе, как он впервые думал не о себе, а о самой возможности выбраться из тупика, в котором он оказался. Гениальное решение нашлось как будто бы само: он изменился и стал величайшим из шутов, известных истории. Можно сказать, что он последовал за своей гениальностью.
Практически каждый из нас попадает в жизни в схожие ситуации. В глубине души мы знаем: все зависит от того, куда направлено внимание. Если оно направлено на ситуацию, и мы можем сконцентрироваться, думая только о ней, решение приходит как будто само. Но если мы думаем о себе, своих привычках, о сложившемся хорошо знакомом образе жизни, и нашей задачей является сохранение этих самых привычек, то мы, как правило, ошибаемся и долго жалеем об упущенных возможностях. Все ловушки современной цивилизации: телевизоры, азартные игры, даже алкоголь и наркотики, – становятся ловушками только потому, что способны переключить наше внимание на себя.
