Текст книги "Жорж. Корсиканские братья. Габриел Ламбер. Метр Адам из Калабрии"

Автор книги: Александр Дюма

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 52 страниц)

– В который час?

– В половине первого ночи, если вас это устроит.

– А где?

– В фойе. В час у меня свидание под часами.

– Договорились.

Мы пожали друг другу руки, и он быстро вышел.

Часы вот-вот должны были пробить полдень.

Весь остаток дня и следующий день я был занят теми неизбежными визитами, какие обязан наносить человек, только что вернувшийся из полуторагодичного путешествия.

А поздно вечером, в половине первого, я был на месте свидания.

Пришлось некоторое время подождать Луи. Он шел вслед за маской, казалось узнав ее, но маска затерялась в толпе, и он не мог ее отыскать.

Я хотел поговорить о Корсике, но Луи был слишком рассеян, чтобы поддержать столь серьезную тему. Его глаза были постоянно сосредоточены на часах, и внезапно он меня покинул, проговорив:

– Ах, вот мой букет фиалок!

И он стал пробираться через толпу к женщине, которая действительно держала в руках огромный букет фиалок.

Поскольку к счастью для гуляющих в фойе были всевозможные букеты, то со мной заговорил букет камелий, обратившийся с поздравлениями по поводу моего счастливого возвращения в Париж.

За букетом камелий последовал букет из бутонов роз.

За букетом из бутонов роз – букет из гелиотропов.

Я общался уже с пятым букетом, когда повстречал г-на Д.

– Ах, это вы, мой дорогой! – воскликнул он. – С приездом, вы очень удачно появились: у меня сегодня ужинают такой-то и такой-то (он назвал трех или четырех наших общих знакомых), и мы рассчитываем на вас.

– Очень признателен, мой милый, – ответил я, – но, несмотря на большое желание принять ваше приглашение, я не могу этого сделать. Видите ли, я здесь не один.

– У меня так заведено: каждый гость вправе привести с собой кого захочет. Итак, договорились, на столе будет шесть графинов с водой, чтобы букеты не завяли.

– Что вы, мой друг, вы ошибаетесь, у меня нет букета для ваших графинов: я здесь с другом.

– Ну, тем лучше, вы же знаете поговорку "Друзья наших друзей…"

– Этого молодого человека вы не знаете.

– Так мы познакомимся.

– Я передам ему ваше приглашение.

– Хорошо, но если он откажется, приведите его силой.

– Я сделаю все что смогу, обещаю… В котором часу вы садитесь за стол?

– В три часа, и, поскольку мы будем там до шести, у вас достаточно времени.

– Хорошо.

Букет незабудок, возможно слышавший окончание нашего разговора, взял г-на Д. под руку и удалился с ним.

Через несколько минут я встретил Луи, который, по всей вероятности, уже объяснился со своим букетом фиалок.

Отослав не слишком остроумную маску интриговать одного из моих друзей, я взял его под руку.

– Итак, – спросил я, – вы узнали то, что хотели узнать?

– Да, но вам же известно, что на балах-маскарадах, как правило, вам отвечают так, чтобы оставить вас в неведении.

– Мой бедный друг! Извините, что я вас так называю, но мне кажется, что я знаю вас с тех пор, как познакомился с вашим братом… Видите ли… Вы несчастны, не так ли?.. В чем дело?

– О, да ничего особенного.

Я понял, что он хочет сохранить свою тайну, и замолчал.

Мы сделали два или три круга в молчании: я достаточно безразлично, поскольку никого не ждал; он все время настороже, разглядывая каждый маскарадный костюм, который попадался нам на глаза.

– Погодите, – сказал я ему, – знаете, что вам предстоит сделать?

Он вздрогнул, как человек, которого оторвали от его размышлений:

– Я?.. Нет!.. Что вы говорите? Извините…

– Я предлагаю вам отвлечься, в чем, мне кажется, вы нуждаетесь.

– Как?

– Пойдемте ужинать к одному моему другу.

– Да нет, ну что вы… Я буду слишком тоскливым сотрапезником.

– Там будет весело, и вы отвлечетесь.

– Но я не приглашен.

– Вы ошибаетесь, вы приглашены.

– Это очень великодушно со стороны вашего амфитриона, но, честное слово, чувствую, что недостоин…

В эту минуту мы столкнулись с г-ном Д. Он был очень увлечен своим букетом незабудок.

Но все же он меня увидел:

– Итак, значит, договорились, да? В три часа.

– Нет, не договорились, мой друг. Я не смогу быть у вас.

– Тогда убирайтесь к черту!

И он продолжил свой путь.

– Кто этот господин? – спросил меня Луи, явно только для того, чтобы поддержать разговор.

– Так это господин Д., один из моих друзей, умный малый, хотя и редактор одной из наших ведущих газет.

– Господин Д.! – воскликнул Луи. – Господин Д.1 Вы его знаете?

– Конечно. Два или три года мы сотрудничаем вместе и даже дружим.

– Это у него вы собирались ужинать сегодня?

– Конечно, да.

– И к нему вы меня приглашали?

– Да.

– Тогда совсем другое дело, я согласен, и с великим удовольствием.

– Ну что же! Наконец-то!

– Может быть, мне не следует туда ходить, – проговорил Луи, грустно улыбаясь, – но вы же помните, что я вам говорил позавчера: мы идем не туда, куда хотим, а туда, куда нас толкает судьба, и доказательством тому то, что мне не следовало сегодня вечером приходить сюда.

В это время наши пути вновь пересеклись с г-ном Д.

– Мой друг, – сказал я ему, – я изменил свои намерения.

– И вы будете у меня?

– Да.

– Браво! Однако я должен предупредить вас об одном условии.

– О каком?

– Тот, кто ужинает с нами сегодня вечером, должен поужинать и на следующий день.

– Это в силу какого же закона?

– В силу цари, заключенного с Шато-Рено.

Я почувствовал, как вздрогнул Луи, державший меня под руку.

Я посмотрел на него, но, хотя он и стал бледнее, чем был минуту назад, лицо его оставалось бесстрастным.

– А что за пари? – спросил я г-на Д.

– Долго рассказывать! Кроме того, есть одна особа, заинтересованная в этом пари, и если она услышит разговоры о нем, то может вынудить Шато-Рено проиграть его.

– Чудесно! До трех часов.

– До трех.

Мы вновь разошлись. Проходя мимо часов, я бросил взгляд на циферблат. Было два часа тридцать пять минут.

– Вы знаете этого господина де Шато-Рено? – спросил Луи спокойным голосом, тщетно пытаясь скрыть свое волнение.

– Только в лицо. Я встречал его несколько раз в обществе.

– И он не ваш друг?

– Это всего лишь мимолетное знакомство.

– Тем лучше! – проговорил Луи.

– Почему же?

– Да так.

– Нет, все-таки скажите. Вы его знаете?

– Лишь понаслышке.

Несмотря на уклончивый ответ, я сразу понял, что между г-ном де Франки и г-ном де Шато-Рено были загадочные отношения и в них несомненно замешана женщина. Неосознанное чувство подсказало мне, что в таком случае для моего приятеля было бы лучше остаться дома.

– Послушайте, – сказал я, – господин де Франки, может быть, вы примете во внимание мой совет?

– А в чем дело? Скажите же.

– Не ходите ужинать к господину Д.

– Почему же? Разве он нас не ждет и вы разве не сказали ему только что, что приведете еще одного гостя?

– Да, точно. Но не в этом дело.

– Так почему же?

– Потому что я просто-напросто полагаю, что нам туда лучше не ходить.

– Ну да, у вас, конечно, есть причина менять свои намерения, ведь буквально только что вы настаивали и собирались вести меня туда чуть ли не силой.

– Мы же встретимся там с господином де Шато-Рено.

– Тем лучше; говорят, он очаровательный человек, и я буду счастлив познакомиться с ним поближе.

– Хорошо, пусть так. Идемте, если вы так желаете.

Мы спустились, чтобы взять наши пальто.

Господин Д. жил в двух шагах от Оперы. Стояла прекрасная погода, и я подумал, что свежий воздух немного остудит пыл моего приятеля. Я предложил ему пойти пешком, и он согласился.

XIII

Мы встретили в гостиной множество моих друзей, завсегдатаев фойе в Опере, постоянных нанимателей театральных лож. Здесь были господа Б., Л., В., А. К тому же, а я это и предполагал, две или три дамы, уже без масок, держали свои букеты в руках, ожидая, когда их можно будет поставить в графины.

Я представил Луи де Франки и тем и другим. Излишне говорить, что он был любезно встречен ими.

Через десять минут пришел и г-н Д. в сопровождении букета незабудок, легко и непринужденно снявшего маску, под которой оказалась женщина, во-первых, привлекательная, а во-вторых, привычная к подобного рода вечеринкам.

Я представил г-на де Франки хозяину дома.

– А теперь, – провозгласил г-н де Б., – коль скоро все представления сделаны, я желаю, чтобы нас уже пригласили к столу.

– Все представления сделаны, но не все приглашенные пришли, – ответил г-н Д.

– Кто же отсутствует?

– Пока еще нет Шато-Рено.

– А! Действительно. А нет ли здесь пари? – спросил г-н В.

– Да, пари на ужин для двенадцати персон, если он не приведет сюда некую даму, которую он обещал нам привести.

– А что, эта дама, – спросил букет незабудок, – так нелюдима, что ради нее заключается подобное пари?

Я посмотрел на де Франки: внешне он был спокоен, но бледен как смерть.

– По правде сказать, – откликнулся г-н Д., – я не думаю, что было б очень бестактно назвать вам маску. Тем более что, по всей вероятности, вы ее не знаете. Это госпожа…

Луи взял г-на Д. за руку:

– Сударь, в честь нашего недавнего знакомства, окажите мне любезность.

– Какую, сударь?

– Не называйте даму, которая должна прийти вместе с господином де Шато-Рено: вы ведь знаете, что она замужем.

– Да, но ее муж сейчас в Смирне, в Индии, в Мексике или где-то еще. Когда муж так далеко, то можно считать, что его вообще нет.

– Ее муж вернется через несколько дней, мне это известно. Он порядочный человек, и мне бы хотелось, если это возможно, оградить его от неприятности выслушивать по возвращении, что его жена совершила подобный необдуманный поступок.

– Прошу прощения, сударь, – пробормотал г-н Д., – я не знал, что вы знакомы с этой дамой, я даже не знал точно, что она замужем, но, поскольку вы ее знаете, поскольку вы знакомы с ее мужем…

– Да, я знаком с ними.

– Мы сохраним все это в строжайшей тайне. Дамы и господа, придет ли Шато-Рено или не придет, придет ли он один или не один, выиграет ли он пари или проиграет, я прошу вас сохранять все это в тайне.

Все в один голос пообещали сохранить тайну, но, вероятнее всего, не ради соблюдения приличий, принятых в обществе, а потому, что были очень голодны и, следовательно, торопились сесть за стол.

– Благодарю вас, сударь, – сказал де Франки, обращаясь к г-ну Д. и пожав ему руку, – могу вас заверить, что вы поступили как порядочный человек.

Мы прошли в столовую, и каждый занял свое место.

Два места оставались незанятыми: они были предназначены для Шато-Рено и для той персоны, которую он должен был привести.

Слуга хотел убрать приборы.

– Не нужно, – сказал хозяин дома, – оставьте. Пари с Шато-Рено действует до четырех часов. В четыре часа можете убрать приборы. Когда прозвонит четыре часа, будем считать, что он проиграл.

Я не спускал глаз с де Франки и заметил, как он повернул глаза к часам: они показывали три часа сорок минут.

– Они идут правильно? – холодно спросил Луи.

– Меня это не касается, – со смехом ответил г-н Д., – пусть это интересует Шато-Рено, я сверил его часы с моими настенными, чтобы он не жаловался потом, что его обманули.

– Ах, господа, – воскликнул букет незабудок, – ради Бога, если уж нельзя упоминать о Шато-Рено и его незнакомке, давайте не будем о них говорить, иначе начнутся символы, аллегории, загадки, а это смертельно скучно!

– Вы правы, Эст., – подтвердил В., – есть столько женщин, о которых можно говорить. Они только и ждут этого.

– Выпьем за здоровье таких женщин, – предложил г-н Д.

И бокалы начали наполняться охлажденным шампанским. Перед каждым приглашенным стояла бутылка.

Я заметил, что Луи лишь слегка коснулся губами своего бокала.

– Пейте же, – сказал я ему, – вот увидите, он не придет.

– Сейчас еще без четверти четыре, – проговорил он. – А в четыре часа, хотя я сейчас отстаю, я вам обещаю обогнать всех, кто сейчас впереди.

– В добрый час.

Пока мы негромко разговаривали, общая беседа становилась сумбурной и шумной. Время от времени г-н Д. и Луи посматривали на часы, которые бесстрастно продолжали свой ход, совершенно безразличные к нетерпению двух присутствующих, следивших за их стрелкой.

Без пяти четыре я посмотрел на Луи.

– За ваше здоровье! – предложил я.

Он, улыбаясь, взял бокал и поднес его к губам.

И он уже выпил половину, когда прозвенел звонок.

Я полагал, что он не может стать еще бледнее, чем был до того, но я ошибался.

– Это он, – проговорил Луи.

– Да, но, может быть, не она, – ответил я.

– Мы это сейчас увидим.

Звонок привлек всеобщее внимание. Глубокая тишина сразу же сменила шумный разговор за столом.

Из прихожей доносились приглушенные голоса спорящих.

Господин Д. быстро поднялся и пошел открывать дверь.

– Я узнал ее голос, – сказал Луи, схватив меня за запястье и сильно его сжимая.

– Ну-ну, успокойтесь, будьте мужчиной, – ответил я, – очевидно, если она ужинает в доме совершенно незнакомого ей человека с людьми, с которыми она почти не знакома, значит, она шлюха, а шлюха недостойна любви порядочного человека.

– Ну я вас умоляю, сударыня, – говорил г-н Д. в прихожей, – войдите, я вас уверяю, здесь только ваши друзья.

– Войдем же, дорогая Эмилия, – говорил г-н Шато-Рено, – ты можешь не снимать маску, если захочешь.

– Негодяй, – прошептал Луи де Франки.

В эту минуту вошла женщина, которую скорее тащили, чем вели, г-н Д., считавший, что выполняет долг хозяина дома, и Шато-Рено.

– Без трех минут четыре, – совсем тихо проговорил Шато-Рено.

– Отлично, мой друг, вы выиграли.

– Пока еще нет, сударь, – сказала незнакомка, обращаясь к Шато-Рено, и, остановившись, выпрямилась во весь рост. – Я теперь поняла вашу настойчивость… вы поспорили, что приведете меня сюда ужинать, не так ли?

Шато-Рено молчал. Она обратилась к г-ну Д.

– Поскольку этот человек не отвечает, ответьте вы, сударь, – сказала она. – Не правда ли, господин де Шато-Рено заключил пари, что приведет меня сюда ужинать?

– Не буду от вас скрывать, сударыня, но господин де Шато-Рено дал мне такую надежду.

– Так вот, господин де Шато-Рено проиграл, поскольку я не знала, куда он меня везет, и думала, что мы едем ужинать к одной моей знакомой, а поскольку я приехала не по своей воле, господин де Шато-Рено должен, как мне кажется, признать поражение.

– Но сейчас, раз уж вы здесь, дорогая Эмилия, – воскликнул г-н де Шато-Рено, – останьтесь, хорошо? Посмотрите, у нас прекрасная компания мужчин и веселая компания женщин.

– Если уж я здесь, – сказала незнакомка, – я поблагодарю господина, который, кажется, является хозяином дома, за прекрасный прием, оказанный мне, но поскольку, к сожалению, я не могу ответить на заманчивое приглашение, то прошу господина Луи де Франки дать мне руку и отвести меня домой.

Луи де Франки мгновенно оказался между г-ном де Шато-Рено и незнакомкой.

– Я хочу вам заметить, сударыня, – процедил Шато-Рено, сжав от злости зубы, – я вас сюда привел и, следовательно, я вас и провожу.

– Господа, – сказала незнакомка, – вас здесь пятеро мужчин, и я полагаюсь на вашу честь. Я надеюсь, вы помешаете господину де Шато-Рено совершить надо мной насилие.

Шато-Рено сделал какое-то движение, и мы все сразу вскочили на ноги.

– Ну хорошо, сударыня, – сказал он, – вы свободны. Я знаю, кто мне за это заплатит.

– Если вы обо мне, сударь, – заметил Луи де Франки с непередаваемым высокомерием, – вы можете найти меня завтра на улице Эльдер, номер семь; я весь день буду дома.

– Хорошо, сударь, возможно, я не буду иметь чести лично прийти к вам, но думаю, что вместо меня вы захотите принять двух моих друзей.

– Сударь, – произнес Луи де Франки, пожимая плечами, – вы поступаете опрометчиво, назначая при даме подобное свидание. Пойдемте, сударыня, – продолжал он, беря руку незнакомки. – Я от всего сердца благодарен за честь, оказанную мне.

И оба вышли в полнейшей тишине.

– Ну, так что, господа? – спросил Шато-Рено, когда дверь закрылась. – Я проиграл, вот и все. Послезавтра вечером я жду всех, кто здесь присутствует, у "Провансальских Братьев".

Он сел на один из свободных стульев и протянул свой бокал г-ну Д., а тот до краев его наполнил.

Однако, как легко понять, вторая половина ужина прошла достаточно тоскливо, несмотря на то что г-н де Шато-Рено шумно веселился.

XIV

На следующий день или, вернее, в тот же день в десять утра я был у дверей дома г-на Луи де Франки.

Поднимаясь по лестнице, я встретил двух молодых людей: один из них явно был светский человек, другой, награжденный орденом Почетного легиона, похоже, военный, хотя был в штатском платье.

Я догадался, что эти два господина вышли от г-на Луи де Франки, и проводил их глазами до конца лестницы, затем продолжил свой путь и, подойдя к двери, позвонил.

Отворил слуга; его хозяин был в кабинете.

Когда он вошел, чтобы доложить обо мне, Луи, который сидел и что-то писал, поднял голову.

– Ах, как кстати, – проговорил он, скомкав начатую записку и бросив ее в огонь, – эта записка предназначалась вам, я собирался отправить ее. Вот что, Жозеф, меня нет ни для кого.

Слуга вышел.

– Не встретились ли вам на лестнице два господина? – продолжал Луи, пододвигая кресло.

– Да, и один из них с наградой.

– Да, да.

– Я догадался, что они вышли от вас.

– И вы правильно догадались.

– Они приходили от господина де Шато-Рено?

– Это его секунданты.

– Ах, черт возьми! Кажется, он принял все всерьез.

– Он и не мог поступить иначе, вы же понимаете, – ответил Луи де Франки.

– И они приходили…

– … просить меня, чтобы я послал к ним двух моих друзей: надо было обсудить дело с ними; вот почему я подумал о вас.

– Сочту за честь вам услужить, но не могу же я поехать к ним один.

– Я попросил одного из своих друзей, барона Джордано Мартелл и, прийти ко мне на завтрак. В одиннадцать часов он будет здесь. Мы позавтракаем вместе, а в полдень, сделайте одолжение, съездите к этим господам. Они обещали быть дома до трех часов. Вот их имена и адреса.

Луи передал мне две визитные карточки.

Одного звали барон Рене де Шатогран, другого г-н Адриен де Буасси.

Первый жил на улице Мира, № 12.

Другой, как я и догадался по его награде, был лейтенантом полка африканских стрелков и жил на Лилльской улице, № 29.

Я вертел карточки в руках.

– Вас что-нибудь смущает? – спросил Луи.

– Скажите мне откровенно, относитесь ли вы к этому делу серьезно. Вы же понимаете, что от этого зависит наше поведение там.

– Ну, конечно! Очень серьезно! Впрочем, вы должны понимать, что я нахожусь в распоряжении господина де Шато-Рено, ведь это он прислал мне своих секундантов. Я ничего не могу поделать.

– Да, конечно… но…

– Оставим это, – ответил Луи, улыбаясь.

– Но… хотелось бы знать, из-за чего вы деретесь. Нельзя же безучастно наблюдать, как два человека собираются перерезать друг другу горло, не зная причину поединка. Вы прекрасно понимаете, что положение секунданта обязывает относиться к этому строже, чем сами участники поединка.

– Тогда я в двух словах расскажу о причине этой вражды. Слушайте.

Когда я приехал в Париж, один из моих друзей, капитан фрегата, познакомил меня со своей женой. Она была красива, молода. Ее облик произвел на меня такое глубокое впечатление, что я, боясь влюбиться, старался как можно реже пользоваться полученным разрешением бывать у них в любое время.

Мой друг укорял меня в безразличии, и я откровенно сказал ему правду: его жена слишком хороша, чтобы я позволил себе видеть ее чаще. Он улыбнулся, взял меня за руку и настоял, чтобы я в тот же день пришел к нему обедать.

"Мой дорогой Луи, – сказал он мне за десертом, – я уезжаю через три недели в, Мексику и, может быть, буду отсутствовать три месяца или шесть, а может, и дольше. Мы, моряки, знаем иногда время отправки, но никогда не знаем, когда вернемся. В мое отсутствие я оставляю на вас Эмилию. Эмилия, я вас прошу относиться к Луи де Франки как к вашему брату".

Молодая женщина дала ответ, пожав мне руку.

Я был ошеломлен, не зная, что сказать и, должно быть, показался совсем глупым моей будущей сестре.

Три недели спустя мой друг действительно уехал.

И в эти три недели по его настоянию я ходил к нему обедать, по крайней мере, раз в неделю.

Эмилия осталась со своей матерью, и нет нужды говорить, что доверие мужа сделало ее для меня недосягаемой и что, любя ее больше, чем должен любить брат, я смотрел на нее только как на сестру.

Прошло полгода.

Эмилия жила со своей матерью. Уезжая, ее муж настоял, чтобы она продолжала принимать у себя. Мой бедный друг ничего так не опасался, как прослыть ревнивым мужем. Он обожал Эмилию и полностью ей доверял.

Итак, Эмилия продолжала принимать у себя. Но приемы были немноголюдными, а присутствие ее матери не давало и малейшего повода для упреков, поэтому никому и в голову не приходило сказать хоть одно слово, задевающее репутацию Эмилии.

Но вот примерно три месяца назад ей был представлен господин де Шато-Рено.

Вы верите в предчувствие? При его появлении я вздрогнул; он не сказал мне и слова, он вел себя в гостиной как подобает светскому человеку, но, однако, когда он ушел, я его уже ненавидел.

Почему? Сам не знаю.

Скорее всего потому, что заметил: он явно испытал такое же чувство, как и я, когда в первый раз увидел Эмилию.

С другой стороны, мне показалось, что Эмилия приняла его с чрезмерным кокетством. Конечно, я ошибался. Но я вам говорил, что в глубине души не переставал любить Эмилию и поэтому ревновал.

На следующем приеме я не спускал глаз с господина де Шато-Рено. Возможно, он заметил, как я слежу за ним, и мне показалось, что, разговаривая вполголоса с Эмилией, он пытался высмеять меня.

Если бы я послушался того, что подсказывало мне сердце, то в тот же вечер нашел бы предлог, чтобы драться с ним, но я повторял себе, что такое поведение абсурдно.

И что же, отныне каждая пятница стала для меня пыткой.

Господин де Шато-Рено – человек с утонченными манерами, всегда элегантен, настоящий светский лев; я признавал, что у него было множество преимуществ передо мной, но мне казалось, что Эмилия принимала его лучше, чем он того заслуживает.

Вскоре мне стало ясно, что не один я вижу это предпочтение Эмилии по отношению к господину де Шато-Рено, и вскоре оно настолько возросло и стало таким заметным, что однажды Джордано, также часто бывавший в этом доме, заговорил со мной об этом.

Тогда я принял решение поговорить об этом с Эмилией; убежденный, что она просто не задумывалась над своим поведением, готовый лишь открыть ей глаза на происходящее вокруг нее и не доводить до того, чтобы ее обвинили в легкомыслии.

Но, к моему большому удивлению, Эмилия не восприняла всерьез моих замечаний, утверждая, что я сошел с ума, а тот, кто разделяет мои мысли на этот счет, тоже помешался.

Я настаивал на своем.

Тогда Эмилия ответила, что она не может на меня положиться в таком деле, потому что влюбленный мужчина будет непременно несправедливым судьей.

Я был просто ошеломлен, ибо это означало, что муж рассказал ей обо всем.

С этого времени, как вы понимаете, представ перед Эмилией в роли несчастного и ревнивого обожателя, я выглядел нелепо и неприглядно. Поэтому я прекратил свои визиты к ней.

Хотя я и перестал присутствовать на приемах у Эмилии, но оставался в курсе ее дел… Я знал не меньше, чем прежде, о том, что она делает, однако это меня совсем не радовало, потому что уже все стали замечать ухаживания господина де Шато-Рено за Эмилией и заговорили об этом вслух.

Я решился написать ей об этом с такой осторожностью, на какую только был способен. Я умолял ее именем отсутствующего мужа, который ей полностью доверяет, именем ее уже скомпрометированной чести серьезно обдумывать все, что она делает. Она мне не ответила.

Ничего не поделаешь! Любовь не зависит от нашей воли. Бедняжка любила. А раз любила – значит, была слепа или, скорее всего, хотела быть такой.

Спустя некоторое время я уже слышал, как открыто говорили, что Эмилия стала любовницей господина де Шато-Рено.

Не могу передать, как я страдал.

Это и заставило моего брата испытывать на себе отголоски моего горя.

Между тем прошло примерно недели две, и приехали вы.

В тот день, когда вы появились у меня, я получил анонимное письмо. Это письмо было от незнакомой женщины – она назначила мне свидание на балу в Опере.

Она писала, что собирается мне сообщить кое-какие сведения, касающиеся одной известной мне дамы. В письме она была упомянута только по имени.

Это имя было Эмилия.

Я должен был узнать автора письма по букету фиалок.

Как я вам уже говорил, мне не хотелось идти на этот бал, но, повторяю, меня влекла туда судьба.

Я отправился туда и нашел эту женщину в условленное время и в назначенном месте. Она подтвердила то, что мне довелось уже слышать: господин де Шато-Рено был любовником Эмилии; поскольку я сомневался, а точнее, сделал вид, что сомневаюсь в этом, она в доказательство своих слов рассказала о заключенном господином де Шато-Рено пари – привести свою новую любовницу на ужин к господину Д.

Случаю оказалось угодно, чтобы вы были знакомы с господином Д. и вас пригласили на этот ужин, позволив привести туда друга, и вы предложили мне пойти; я согласился.

Остальное вы знаете.

И теперь мне ничего другого не остается, как ждать и принимать сделанные мне предложения, так ведь?

Я ничего не мог на это ответить и лишь склонил голову.

– Однако мне вспоминается, – произнес я через мгновение с чувством беспокойства, – хотя лучше бы я ошибся, ваш брат говорил мне, что вы никогда не держали в руках ни пистолета, ни шпаги.

– Это правда.

– Но вы же совершенно беззащитны перед вашим противником!

– Что поделать! Да поможет мне Господь!