Текст книги "Крепы"

Автор книги: Александр Бородыня

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 32 страниц)

IX

Немецкие офицеры сменяли друг друга, как стеклышки в калейдоскопе. Стеклышки были коричневые, черные, серые – ни одного яркого пятна, только солнце за окном. Анну сотрясал озноб. Кутаясь в плащ, она расхаживала по комнате. В эти минуты она плохо понимала происходящее и не могла даже выстроить мало-мальски логичную схему для самой себя. Когда в очередной раз все звуки перекрыл рев самолетных моторов и солнце закрыла могучая тень низко идущего бомбардировщика, Анна, резко повернувшись к очередному немецкому офицеру, спросила:

– Самолеты? – Она показала рукой в окно. – Зачем их столько?

Офицер был в черном мундире. Серебряный череп на его высокой фуражке неприятно отсвечивал.

– Совершено безвредны! – отчеканил он. – Шуму только много. Они бесплотны – даже для мертвых… Иллюзия! Нервы!..

– Хорошо! – сказала Анна. – Пусть… – Она коротко взглянула на немца. – Мне обещали наладить телефонную связь.

– Конечно. Все готово. – Он распахнул дверь. – Пойдемте. Только, хочу предупредить, – слышимость плохая.

Опускаясь на табурет рядом с большим железным ящиком, Анна изучала полукруглую зеленую шкалу.

– Что там, в доме? – спросила она. – С ними нужно закончить до вечера. – Протянула руку, взяла и надела черные мягкие наушники. – Живые опасны.

В наушниках постреливало током, потрескивало.

– С кем ты собираешься разговаривать? – спросил у самого уха противный голос лилипута.

– Не твое дело!

– По-моему, мое. По-моему, мы делаем одно дело!..

Сдавив в кулаке коротышку, Анна потребовала:

– Дайте соединение.

Против желания она увидела, как далеко-далеко соединяются реле, как дрожит колокольчик внутри телефонного аппарата, как поднимает трубку старческая рука. Анна могла бы оборвать связь в любую минуту – одним своим желанием, но не сделала этого.

– Ну, как настроение? – спросил такой неприятный, такой фальшивый голос Ибрагима Андреевича. – Как вы себя чувствуете?

– Некоторые осложнения, – сказала Анна. – В деревню на похороны приехали люди. Живые люди.

– Мы знаем… – прозвучало в наушниках. Председатель ГКАЯ более не строил из себя безобидного старичка. – Ваша задача уничтожить все, что мешает. Но прежде всего – проба.

– Какая проба? – спросила Анна.

– Один робот, один доброволец из солдат и малыш.

– Что еще за малыш? – спросила Анна. – Я не поняла, очень плохо слышно!

– Лилипут! Первый креп должен появиться отдельно. Следуйте нашим инструкциям.

Анна почувствовала, как в ее кулаке маленькое тело задергалось и задохнулось.

– Поняла!

Она разжала руку, лилипут выскочил на свободу. Он встал, оправляя костюмчик и пофыркивая.

– Тебе все понятно? – спросил он, заглядывая снизу в лицо Анны. – Первый пробный опыт – это я. – Он гордо выпятил грудь. – Фарид Владимирович.

– Фарид?.. – Анна покорно покивала: ей было почти все равно, она только отметила, что почему-то до сих пор лилипут держал свое имя в секрете.

– Следовать инструкциям, ты поняла? – Он щелкнул маленькими каблучками и развернулся на месте. – Не вижу объекта! – пискнул он. – Где мой робот? Где мой покорный солдат?

Сильный приступ холода заставил Анну говорить шепотом.

– Полковник, – глянув на нашивки немца, хрипло и очень тихо сказала она, чувствуя, как теряет власть над собственным телом. – Будьте так любезны, приведите сюда одного солдата и одного робота. Мы с вами должны… – зубы ее выбивали мелкую дробь, – ну, в общем, первый эксперимент! Сейчас!

В наушниках звенело электричество, там больше не было неприятного голоса. Анна представила себе огромную телефонную сеть, раскинутую по всей стране. Она зажмурилась и сосредоточенно меняла положение реле. Она знала, чего хочет, но не сразу удалось добиться нужного результата. Несколько раз она сбивалась, потом в наушниках сильно зажужжало, и голос Эльвиры, такой ясный, будто та находилась в соседней комнате, сказал:

– Прости, Анна, я занята. В городе такое началось! – В голосе Эльвиры прорезались веселые нотки. – Такое! – Она фыркнула, кажется, на всю страну. – Мертвые уходят, а мы их ловим, сколько успеваем! Понимаешь?!.

– Погоди! – сказала Анна. – Послушай меня, Эльвира. Я одна могу не справиться… Если я не доведу дело до конца, все мы погибнем!..

– Ты уверена? – Анна почти увидела, как заострились и упали черные плечи. – Я думала, это только мертвых касается.

– Да… В общем-то, только мертвых! – Каждое следующее слово давалась Анне все тяжелее. Теперь ее не просто трясло: невидимая рука будто обкладывала грудь большими кусками льда. – Помоги мне, Элли! Брось все и помоги мне.

С все возрастающим ужасом Анна смотрела на собственное кривое отражение в стекле рации. Отражение то темнело, то вспыхивало – оно дрожало. Между делениями шкалы частот будто пробегала короткая белая искра. Анна поняла, что это повсюду так, что огромная невидимая волна уже катится по миру острым огромным лезвием, разъединяя ткань жизни и смерти на два лоскута.

– Эльвира!

Но в наушниках снова было тихо. Соединение прервалось. Анна увидела, что офицера в комнате нет, исчез и лилипут. За стеной негромко заскрежетало. Невидимая трещина, только что разрывавшая ее изнутри, пропала. Анна перевела дыхание, вытерла пот. Это был лишь первый предупредительный всплеск. Нужно поторопиться. Она перевела взгляд на освещенное окно, и оно погасло, будто на мгновение наступила ночь.

По улице, задевая ветхие изгороди, медленно катил огромный старинный танк. Маршировали солдаты в рогатых касках. Каски блестели под солнцем. Озноб почти прошел, но Анна поймала себя на том, что продолжает затягивать поясок плаща. Прозвенели подковами несколько лошадей. На головах всадников – вероятно, это были те самые убиенные французы – покачивались нелепые шляпы с перьями.

«Боже, – подумала Анна. – Боже, они же создали нового крепа!.. Только что! – Озноб оставил ее, но холод сохранялся в кончиках пальцев. – Где он?»

В ответ на ее незаданный вопрос распахнулась дверь. Анна от неожиданности вскочила на ноги и попятилась. В первый момент ей почудилось, что в проеме стоит огромный желтый костюм.

– Симпатично получилось, не правда ли? – сказал костюм, нарочно поворачиваясь на месте. – И моментально! – Он вытянул из жилетного кармана часы-луковицу и щелкнул крышкой. – Всего и дела-то на полторы минуты!

– Фарид Владимирович? – все еще продолжая пятиться, спросила Анна.

За исключением костюма и голоса, новый креп полностью сохранил черты робота. Перед ней было малоподвижное, будто застывшее лицо.

– Нам не нужно другой помощи, – сказали резиновые губы и раздвинулись в улыбке. – Я беру командование на себя!

«Теперь у меня нет выбора, – думала Анна, послушно следуя за выросшим лилипутом. – Вероятно, части мертвых уже не существует… Их уже отрезало… Очень скоро отрежет и всех остальных. Меня разорвет на три части… Останусь ли я после этого? – Она забралась в машину и откинулась на заднем сиденье. – Что стало с нашим прекрасным городом? – От этой мысли сердце Анны неприятно сжалось. – Как они там?»

Бывший лилипут Фарид Владимирович устроился рядом с водителем; с его малоподвижного лица не сходила улыбка. Джип, поднимая пыль, покатил сперва по деревне, а потом и по полю. Туго накачанные колеса подпрыгивали на колдобинах.

«Но если прошла волна, то каким же образом удалось лилипуту соединиться в нового крепа? – размышляла Анна, почти успокоившись. – Может быть, старик прав? Может быть, крепы послужат спайкой между мертвым миром и миром живых? В таком случае действительно следует поторопиться. С Эльвирой тоже ведь ничего не случилось. Неприятности только у меня. Но есть разница – я все же живой человек, а они все целиком состоят из мертвого, только из мертвого. Они что, не чувствуют разницы?»

Над полем высоко в небе кружили сумасшедшие птицы; они планировали в синеве, и ни одна из них даже и не пыталась опуститься и принять участие в битве. Над полем низко стлался белый пороховой смрад. Анна вынула из чехла бинокль и приложила к глазам ледяные окуляры. Вокруг все кипело от взрывов, летела вздыбленная земля, падали развороченные тела, скрежетали гусеницы, но ей легко удалось найти среди всего этого хаоса единственную живую фигуру.

Алан Маркович быстрым шагом пересекал поле; он знал, куда идет. Срезая угол – а он как раз переходил мокрую узкую лощину, – он направлялся к бункеру с роботами, и он явно был слеп. Анна догадалась: если бы Алан видел и чувствовал происходящее, он не сделал бы и шагу – так плотно ложились пулеметные очереди. Снаряды рвались прямо под его подошвами. Вряд ли человек способен пройти через подобный кошмар. Машину сильно подбрасывало, и Анна все время теряла Алана из виду. Бой кипел вокруг единственного слепого. Небольшая группа мертвых не давала приблизиться к нему другим мертвым. Конечно, если бы они добрались до Алана, то запросто покончили бы с ним.

– Живых нужно уничтожить! – склоняясь со своего переднего сиденья, металлическим голосом пропел бывший лилипут. – Всех живых! Останутся только мертвые, и над мертвыми останутся крепы!

В стеклянных голубых глазах плавали желтые электрические искорки. Резиновые губы вдруг смялись в жесткую темно-багровую складку: стало понятно, что он вовсе не доверяет Анне. Прошли низко над головой коричневые тени бомбардировщиков, рев их моторов ненадолго накрыл рев сражения.

– А как же я? – спросила Анна. – Я тоже живая.

– Только отчасти… Отчасти… Мы имеем треть механической плоти и треть мертвого начала… – Он отвернулся, и Анна увидела перед собой коротко стриженный искусственный затылок. – Что с вами делать, я еще не решил.

X

«Бесшумно пройдем через посты и попробуем сжечь тех, что в бункере, а вторая группа должна то же самое сделать в деревне. Кавалерию пока трогать не будем… – звучали в голове Алана Марковича возбужденные голоса. – Пока он ничего не видит, его очень трудно напугать. Главное, не подпускать их близко…»

Он шел через поле, и сильный сырой ветер теребил плащ, отбрасывал полы назад, холодил лицо. Когда действие цветка окончилось, мир вокруг показался необычайно просторным и совершенно пустым. Голоса стихли. Ориентиром служила грязно-серая полоса – бетонный верх бункера. Если бы не черные точки, медленно движущиеся высоко в небе, можно было бы подумать, что ничего не произошло в мире, что он, Алан Маркович, просто выехал за черту города немного отдохнуть, проветриться.

Прикрыв глаза ладонью, он приостановился – хотел получше разглядеть птиц, но те были действительно высоко. Порыв ветра бросил что-то под ноги, Алан посмотрел – мокрая колючка. Наклонился, прислушался.

Автомобильный мотор. Настоящий, не призрачный, рев движка. Алан смял в пальцах мокрую колючку, отбросил ее щелчком. Со стороны деревни к бункеру, подскакивая на подмерзшей земле, летела небольшая открытая машина. В машине двое. На большом расстоянии виден только цвет одежды: один из сидящих в машине – в желтом, другой – в красном. В красном – это Анна, догадался Алан, прикидывая расстояние до бункера. Получалось, если еще прибавить шагу, он окажется там немного раньше. Будет несколько лишних минут – можно успеть. Особенно ни на что не рассчитывая, он поднес испачканные пальцы к носу, вдохнул в себя горьковатый запах гнилой полыни.

В ушах зазвенело, загудело… Правда, очень далеко, на грани слышимости, он различил множество голосов… Крики, стоны… Пулеметные очереди… Скрежет гусениц.

Было какое-то остаточное действие цветка – слишком долго он вдыхал эти наркотические ароматы и теперь запах обыкновенной полыни рассеял слепоту. Но ясности не было, вокруг только невесомые прозрачные тени.

Двигаясь быстрым шагом – бежать он не хотел, бежать не хватало сил, – Алан Маркович против воли наблюдал за разворачивающимся побоищем. Невесомые тени солдат, тени танков и минометов, острые крылья бомбардировщиков, сквозь которые видно солнце, – все это было в движении, все это неслось и пересекалось, как потоки горячего разноцветного воздуха: вскипали взрывы, летели осколки, вздымалась земля. Он даже отдернул ногу, когда тень сапера скользнула прямо под подошву. Давно погибший сапер обезвредил какую-то ржавую мину.

Невесомые, разворачивались у самой лесной опушки полтора десятка танков. Это были немецкие «пантеры». Сквозь прозрачный металл брони, сквозь черные кресты можно было различить напряженные фигуры танкистов. Будто где-то далеко захрустели ветки – это ударили полевые орудия. Алан увидел эти орудия в низких окопчиках, беззащитные против лезущих танков. Две «пантеры» загорелись, но остальные гусеницами смяли линию обороны. В одном из окопчиков, разворачиваясь, «пантера» застряла, потом взорвалась.

Налетел порыв холодного ветра. Ничего. Пустое поле вокруг. Бетонная полоса бункера и рев приближающегося автомобиля. Теперь уже можно было различить лицо Анны. Она сидела сзади, в руке ее был бинокль.

«Что же я, бабы испугался? – спросил себя Алан Маркович, снова приближая свои пальцы к ноздрям и втягивая горький воздух. – Что я, не справлюсь с ней? Пусть она и креп!»

От сильного вдоха закружилась голова. Алан увидел, что, оказывается, слева от него стоит на колене молодой партизан в окровавленной телогрейке и бьет из автомата. Всего их было человек пятнадцать – мертвых солдат, добровольных телохранителей; вооруженные только автоматами, они рассредоточились вокруг него в радиусе нескольких метров. Немецкие каски все надвигались – надвигались, казалось, со всех сторон. Штыки, зеленые мундиры. Первая мировая. Все происходило гораздо быстрее, чем когда-то в прошлом, но имело ту же неумолимую логику военного расчета. Зашипел миномет. Вспыхнул еще один танк. На большой скорости приближались «пантеры». Одним из снарядов был в клочья разорван партизан в телогрейке.

«Пули мертвых не опасны. Если до меня доберется один солдат – это ничего, – думал Алан Маркович, ускоряя шаг. – Но если их будет пятеро – конец, удушат!»

Со стороны леса появились еще несколько десятков «пантер», и одновременно из-за бетонного края бункера выплыли два огромных старинных танка. Партизаны вокруг падали под шквалом огня. Краем глаза Алан Маркович заметил, что с другой стороны, возле деревни, завязалась кавалерийская свара; ему даже показалось, что он слышит зов боевого рожка. Прозрачное тело сапера, отброшенное взрывом, ударило его в лицо, будто порывом теплого ветра.

Размытые головы в рогатых касках приплясывали уже рядом, все ближе сверкали штыки, как вдруг из лощины вынырнул первый танк со звездочкой. «Тридцатьчетверки» били точно. Они оказались маневренны и, ввязавшись в бой с «пантерами», отвлекли их на себя. Танков со звездочками было всего четыре. «Пантеры» разворачивались. Рядом с Аланом появились несколько красноармейцев. Двое из них сразу залегли и поставили пулемет. Каски падали. Одно из старинных гусеничных чудовищ задымилось, второе, освобождая вход в бункер, неуклюже развернулось и покатило в сторону деревни.

Еще полсотни быстрых шагов, и задыхающийся на бегу Алан Маркович оказался у темного провала в низкой бетонной стене. Расчищая ему дорогу, четыре автоматчика сбежали вниз по ступеням. Машина была еще в нескольких километрах позади. Земля под ногами Алана слегка вздрогнула. Знакомый голос невидимого Лепешникова прошептал ему в самое ухо:

– Теперь дело за вами, Алан Маркович!

Он вошел в бункер и обернулся. Позади, на глазах уплотняясь и обретая вес, пылающий танк со звездочкой давил в лобовой атаке бегущую роту немецких солдат.

XI

Свет проникал внутрь этого обширного помещения, на девять десятых ушедшего под землю, лишь через узкие щели. Алан нащупывал ногой каждую следующую ступеньку. Приходилось ждать, пока глаза свыкнутся с темнотой. Проверяя стену левой рукой, Алан обнаружил кабель – судя по скользкой обмотке, совершенно новенький, не призрачный. Его проложили здесь совсем недавно.

«Значит, должен быть свет… Должен быть где-то рубильник».

Чувствуя рядом во мраке движение невидимого боя, он сделал еще несколько шагов вниз и оказался перед широкой металлической дверью. Рядом с дверью действительно нашелся рубильник – красная деревянная рукоять. Под нажимом ладони рукоять неприятно скрипнула.

Вспыхнули лампы. Упершись плечом, Алан Маркович подвинул тяжелую дверь. После темноты глазам стало больно. Здесь не было никаких пулеметных гнезд. Вероятно, этот бункер использовали как бомбоубежище, или еще что-то в этом роде. В кубической комнате с бетонными стенами не было ничего. Только возле одной из стен стояли девять роботов. Знакомые фигуры: этих или точно таких он видел в коридорах ГКАЯ. Одетые в черные костюмчики, теперь они были отключены и неподвижны. Снаружи долетел скрежет тормозов.

«Как же я не подумал-то? – Алан Маркович толкнул ближайшего робота, но тот остался на месте. – Чем же мне вас, мальчики, вскрыть? – Он поискал вокруг себя, но, кроме какой-то ржавой трухи на бетонном полу, в бункере не было ничего подходящего. – Как же мне вас?»

Посмотрев в неподвижные стеклянные глаза, Алан Маркович размахнулся и ударил робота в скулу. Результата никакого, только отбил костяшки пальцев. Наверху хлопнула дверца машины, по ступенькам простучали каблучки. Заскрипела железная дверь.

– Хотите их уничтожить? – спросила Анна, делая несколько медленных шагов по бетонному полу. – И знаете, Алан Маркович, я ведь не буду вам мешать. Я тоже не против погромить эти машины. Я даже могу дать вам инструмент. Впрочем, здесь не нужен инструмент, – она показала на стену, из которой торчали два толстых оголенных провода, – вы могли бы их просто сжечь. Вы сожжете их?

Анна вопросительно смотрела на Алана, и было неясно, издевается она или говорит серьезно.

– Предположим, так! – сказал Алан, прикидывая расстояние до проводов.

«Сначала отключить рубильник, – подумал он. – Потом подтащить эти манекены к стене. Потом опять включить рубильник».

– Я не стану вам мешать, – сказала Анна. – Но только при одном условии.

– Каком?

– Вы выслушаете меня.

– Говорите!

– Уничтожить роботов просто, – сказала Анна и ласково потрепала по щеке одного из неподвижных молодых людей. – Только что потом? Вы знаете, для чего они предназначены? Конечно, знаете: для того, чтобы в ближайшие часы могли возникнуть несколько новых крепов. Но вы не знаете, – голос ее звучал искренне, – вы не знаете, что произойдет, если крепы не будут созданы. Вы не знаете, что пути живых и мертвых должны вот-вот разойтись, и тогда, может быть, навсегда кончится период соприкосновения миров. Крепы – это единственный мостик, способный еще связать берега Леты…

– Вы уверены, что это так?

– Я единственный организм, в равной степени состоящий как из живого, так и из мертвого. Процесс разъединения внутри меня уже идет, я это чувствую. Первая волна прошла… Думаю, и второй долго ждать не придется.

– Вы не боитесь создать нечто подобное этим сумасшедшим птицам – нечто неуправляемое, лишенное логики? Вы не боитесь создать убийц?

– Возможно, конечно… Вполне! Но если не попробовать, то и убивать станет некого. Вы, например, лишаетесь своей семьи…

Анна отступила назад и опять туго завернулась в плащ: ее снова била дрожь.

– Да не тряситесь вы так! Что с вами?!

– Холодно! Наверное, я одна чувствую приближение следующей волны.

– А остальные крепы?

– Я вызвала Эльвиру.

– Они знают?

– Нет. Толком они не знают…

– Вы действительно не помешаете мне уничтожить их?

Анна отвернулась. Она ничего не сказала. Алан Маркович понял, что она не лжет. Он взял за плечи первого робота, повернул; робот оказался тяжелым, но не слишком. Его вполне можно было подвинуть к проводу. Через пять минут уже все девять роботов, сцепленные в одну связку, стояли у стены. Если рука первого в связке будет замкнута на провод – все они сгорят.

«Теперь рубильник, – сказал себе Алан Маркович. – Соединить их в темноте – и все!.. Вот такая электрическая цепь…»

– Лучше бы вам выйти, – сказал он, обращаясь к Анне. – Здесь небезопасно.

Он смотрел на женскую спину, на красный плащ… Наконец положил руку на деревянный рубильник, надавил. Лампы погасли. Попробовал отнять руку, но пальцы прилипли к деревянной рукоятке.

Вокруг горла сплелось что-то гибкое, металлическое. Алан не видел, но по ощущению навалилось не меньше восьми мертвецов. Еще несколько судорожных взмахов – и он оказался лежащим на полу. Сознание ускользало.

«Она просто хотела выиграть время, – подумал он. – Просто выиграть время…»

Проваливаясь в пустоту, Алан успел еще услышать металлический голос:

– Ну хватит вам! – прозвенело где-то над головой. – Хватит трястись! Нужно заняться этими, в доме. Поехали со мной!