Текст книги "Россия на пороге Нового времени. (Очерки политической истории России первой трети XVI в.)"

Автор книги: Александр Зимин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)

Тверским епископом до самой смерти (30 марта 1521 г.) был Нил Гречин, близкий к Траханиотам [932]932
  ПСРЛ, т. XXX, стр. 145; т. XXIV, стр. 221 (апреля).


[Закрыть]. Близкий к иосифлянам Протасий Рязанский покинул кафедру в 1516 г. [933]933
  П. Строев. Списки стб. 414. По новгородским летописям – Тарасий (ПСРЛ, т. IV, стр. 540; т. XXX, стр. 176).


[Закрыть]Умер он в апреле 1520 г. [934]934
  ПСРЛ, т. XXIV, стр. 218.


[Закрыть]Очевидно, тогда же умер владыка Пермский Никон [935]935
  По Вычегодскому летописцу, Никон ушел на покой в Глушицкий монастырь в 1513/14 г., а на его место поставлен был Протасий («Историко-филологический сборник», вып. IV. Сыктывкар, 1958, стр. 265). По Строеву, Никон умер на покое в Глушицком монастыре в 1514 г. (П. Строев. Списки, сгб. 730).


[Закрыть]. По новгородским летописям, епископы Рязанский и Пермский принадлежали к тем, кто «стоял на» Серапиона, г.е. к его врагам-иосифлянам. Рязанская епархия была занята сразу же после отставки Протасия: 12 февраля 1517 г. епископом поставлен архимандрит придворного Андронникова монастыря Сергий [936]936
  ПСРЛ, т. VI, стр. 258. Был андронниковым архимандритом?ше в 1509 г. (П. Строев. Списки, стб. 169).


[Закрыть]. Возможно, он был близок к нестяжателям, ибо оставил епархию 3 марта 1522 г., т. е. на четвертый день после назначения митрополитом Даниила [937]937
  ПСРЛ, т. XXX, стр. 146.


[Закрыть]. Пермская епархия долгое время не была занята. Только 16 февраля 1520 г. на нее был назначен Пимен [938]938
  ПСРЛ, т. VI, стр. 263; т. XXIV, стр. 218 (27 января).


[Закрыть], игумен Соловецкий. Возможно, он входил в круг иерархов нестяжательского блока, ибо получил епархию в том же месяце, когда и двое других владык, очевидно сочувствовавших деятельности Варлаама. «Согнан» он был с престола сразу после поставления митрополитом Даниила.

Воинствующий иосифлянин Митрофан покинул свою коломенскую епархию и ушел «на покой» в Троицу 1 июня 1518 г. [939]939
  ПСРЛ, т. VI, стр. 262. По И. Строеву, 1 июля (П. Строев. Списки, стб. 1030).


[Закрыть] На его место был назначен угрешский игумен Тихон (14 февраля 1520 г.). До своего назначения он в 1515–1517 гг. являлся игуменом Кирилло-Белозерского монастыря, энергично поддерживавшего Варлаама и нестяжателей [940]940
  ИЛ, стр. 181; ПСРЛ, т. XXIV, стр. 218 (17 января). Последний раз упоминается на поставлении Даниила в феврале 1522 г. (ПСРЛ, т. XXX, стр. 141) и в грамоте 1 апреля – 30 августа того же года (СГГД, ч. I, № 149).


[Закрыть].

28 августа 1515 г. умер архиепископ Ростовский Вассиан Санин. Через несколько дней не стало и его брата Иосифа Волоцкого (9 сентября). Через два месяца после этого скончался и епископ Суздальский Симеон Стремоухов [941]941
  ПСРЛ, т. IV, стр. 539–540; т. VI, стр. 257, 280.


[Закрыть].

В Ростове кафедру 9 февраля 1520 г. занял Иоанн из архимандритов Симоновского монастыря (где жил Вассиан Патрикеев). В Симонов же он попал в 1514 г., будучи до этого с 1506 г. кирилло-белозерским игуменом [942]942
  ПСРЛ, т. VI, стр. 263; т. XXIV, стр. 218 (17 января). 26 апреля он дал две грамоты (РИБ, т. XXXII, № 98–99); П. Строев. Списки, стб. 55, 150, 332.


[Закрыть]. Епископом Суздальским 10 февраля 1517 г. поставлен архимандрит Рождественский из Владимира Геннадий [943]943
  В Рождественском монастыре был архимандритом после 1509 г. (77. Строев. Списки, стб. 662).


[Закрыть].

Наконец, первым смоленским епископом поставлен был архимандрит Чудова монастыря Иосиф 15 февраля 1515 г. [944]944
  ПСРЛ, т. IV, стр. 539; т. VI, стр. 257.


[Закрыть]

Таким образом, в Освященном соборе значительное число иерархов (более половины) представляли нестяжательскую группировку. Но их преобладание не было столь явным, чтобы руководящие позиции среди церковников надолго сохранились за ними.

Основная внутриполитическая линия Василия III была в то время направлена на усиление позиций широких кругов служилых людей. Это подметил в своей характеристике деятельности московского государя С. Герберштейн. Он писал: «Всех одинаково гнетет он жестоким рабством… Исключение составляют юные сыновья бояр (т. е. дети боярские. – А.,З.), то есть знатных лиц с более скромным достатком; таких лиц, придавленных своей бедностью, он обыкновенно ежегодно принимает к себе и содержит, назначив жалованье, но неодинаковое». Одни получают по б золотых через два года на третий, другие – по 12 золотых ежегодно, но они должны по первому зову явиться на службу с полным обмундированием «и даже с несколькими лошадьми»». Возможно, в данном случае Герберштейн имеет в виду городовых и дворовых детей боярских, хорошо известных по поздним источникам.

Знатнейшим назначаются «сообразно с достоинством (т. е., очевидно, происхождением, знатностью. – А. 3.) и трудами (т. е. службой. – А. 3.) каждого или наместничества, или деревни, или поместья, однако от каждого в отдельности из этого они платят государю определенную подать. Им отдают только штрафы, которые вымогаются у бедняков, и некоторые другие доходы» [945]945
  Герберштейн, стр. 20–21.


[Закрыть]. Еще С. Б. Веселовский обратил внимание на то, что в 1506 г. прекратилась выдача грамот, освобождавших светских феодалов от уплаты налогов в казну [946]946
  С. Б. Веселовский. Феодальное землевладение, стр. 138.


[Закрыть]. С. М. Каштанов уточнил это наблюдение: великокняжеская власть перестала выдавать тарханные грамоты еще с 1491 г., лишь в уделах и Рязани этот процесс ликвидации светских тарханов затянулся до 1506 г. [947]947
  Каштанов, стр. 12.


[Закрыть]Зато несудимые грамоты светским, главным образом мелким, землевладельцам продолжались при Василии III широко выдаваться (возможно, даже больше, чем ранее). Все это соответствует картине, нарисованной Герберштейном.

Впрочем, к ней следует сделать весьма существенное дополнение. Вся пирамида общественной структуры Русского государства первой трети XVI в. держалась на плечах крестьян и ремесленников, трудом которых создавались основные материальные ценности. Состояние источниковедческой базы и уровень ее разработки в настоящее время не позволяют еще достаточно основательно проследить историю крестьянства в изучаемое время, но основные тенденции ее могут быть выявлены.

Наряду с чертами экономического подъема, сказавшегося и на условиях жизни широких кругов жителей городов и деревень, различные группы крестьянства начинали все более и более испытывать на себе усиливающийся гнет светских и духовных феодалов, а также и самого растущего государственного аппарата. Захват помещиками и монастырями черносошных земель приводил к включению в систему частновладельческой эксплуатации все новых слоев крестьянства. Увеличивалось имущественное расслоение внутри сельского населения, росло обезземеливание его беднейших слоев [948]948
  Носов, стр. 240 и сл.


[Закрыть]. Возросшие потребности господ заставляли их изыскивать различные средства выколачивания доходов из зависимых от них крестьян. Росла господская пашня, которую все чаще начинали наряду с холопами обрабатывать и крестьяне [949]949
  Р. Г. Скрынников. Экономическое развитие новгородского поместья в конце XV и первой половине XVI в. – «Ученые записки ЛГПИ», т. CLXXVIII, 1948, стр. 63–80.


[Закрыть]. Увеличивались и денежные оброки феодалам. Уже в первые годы правления Василия III усилился податной гнет [950]950
  См., например, С. М. Каштанов. Отражение в жалованных и указанных грамотах финансовой системы и др.


[Закрыть].

Яркую картину тяжелой эксплуатации русского крестьянина монастырями нарисовал Максим Грек. В своих сочинениях 30-х годов XVI в. он с горечью писал, что крестьяне в скудости и нищете всегда пребывают, переносят всевозможные лишения, «ниже ржаного хлеба чиста ядуще, многажды иже и без соли от последний нищеты». Взыскивая с них проценты за денежные ссуды, монахи «бичи их истязуют за лютых сребра резоиманий». Несостоятельных должников монахи обращали в холопов «или обнаживше их имений их, руками тощими, своих предел отгнаша бедных» [951]951
  Максим Грек, Соч., ч. 2. Казань, I860, стр. 130–131, 38.


[Закрыть]. Сходные упреки в адрес монастырей-лихоимцев высказывал и Вассиан Патрикеев [952]952
  См. гл. 14.


[Закрыть].

Вряд ли многим легче было положение крестьян черносошных. Бесчисленные поборы наместников и волостелей [953]953
  См., например, доходный список волостеля кн. Ю. Козловского 1506 г. (Акты Юшкова, № 69, стр. 58–59), И. И. Коробьина 1509 г. (там же, № 75, стр. 63–64), Г. Д. Кобякова около 1528 г. (там же, № 124, стр. 105–106).


[Закрыть], контроль над действиями которых был крайне затруднен, дополнялись новыми общегосударственными налогами (прежде всего на военные нужды). Наблюдательный современник окольничий Федор Карпов отметил тяжелое положение крестьян и во владениях светских феодалов [954]954
  См. гл. 14.


[Закрыть].

В первую треть XVI в., когда страна не переживала каких-либо сильных социальных или общенациональных потрясений, процесс накопления классовых противоречий в русском обществе протекал как бы подпочвенно, незаметно. Но достаточно было наступить после смерти Василия III и Елены Глинской времени боярских распрей, как эти противоречия прорвались наружу городскими восстаниями и «разбоями» в деревне.

Глава 11
Крымский смерч

Гром грянул на Восюке и отозвался грозовым раскатом на юге России.

Трехлетнее правление бездарного и злобного Шигалея вызвало в Казани всеобщее возмущение. Один из русских современников писал, что «все люди Казанского царства възненавидеша его» [955]955
  Тихомиров, стр. 109.


[Закрыть]. Этим воспользовались главари крымской партии («князи коромольники») Сиди Улан и др. [956]956
  ПСРЛ, т. XXX, стр. 145; т. VI, стр. 263.


[Закрыть]Сначала они попытались склонить Шигалея на свою сторону. Однако тот не без основания считал, что только полная верность московскому государю может обеспечить его безопасность. Поэтому он ответил сторонникам крымской партии репрессиями: ряд мурз были казнены или брошены в темницу. Тогда весной 1521 г. казанская знать обратилась к Мухаммед-Гирею с просьбой прислать в Казань кого-либо из его детей или братьев [957]957
  Насонов, стр. 253. См. также соображения И. И. Смирнова (И. И. Смирнов. Восточная политика… стр. 38). Впрочем, Мухаммед-Гирей сообщал Сигнзмунду, что посольство в Крым от казанцев с просьбой о царевиче приезжало еще 25 августа 1520 г. (К Pulaski. Machmet-Girej, str. 328).


[Закрыть]. Крымский хан пошел им навстречу, и в Казани на престол был возведен его брат Сагиб-Гирей [958]958
  В грамоте из Азова, полученной в Москве 10 мая, сообщалось, что Сагиб-Гире и с 300 крымцами проследовал в Казань (Сб. РИО, т. 95, стр. 678).


[Закрыть]. Сторонники Шигалея были перебиты, погибло и множество русских «отроков» московского воеводы. Сам же Шигалей с этим воеводой и 30 слугами отпущен был «в поле чистое… во единой ризе (рубахе.—А. 3.) на худе коне» [959]959
  КИ, стр. 65.


[Закрыть]. Были разграблены и пожитки русских купцов. В мае 1521 г. подобранный касимовскими казаками на Волге Шигалей был доставлен в Москву, где ему устроили торжественную встречу [960]960
  Подробный рассказ об этом см.: КИ, стр. 65–66; Тихомиров, стр. 109 (ошибочная дата– 7026 г.). О времени возвращения в Москву см.: ПСРЛ, т. XXX, стр. 145. Автор «Казанской истории» ошибается, говоря, что Шигалей пришел в Москву осенью и что он по пути подобран был рыболовами.


[Закрыть]. Незадачливый «царь» получил в кормление Каширу и Серпухов, где он должен был находиться до лучших для него времен.

О последующих событиях в Казани сохранилось очень туманное сведение Пафнутьевского летописца. После восшествия на престол Сагиб-Гирей якобы направил в Москву послов с изъявлением дружбы Василию III, который поверил «его ложному челобитью». Но казанский царь послал на окраины Русского государства «мордву и черемису без совета князей казаньских». И действительно, 26 мая 1521 г. татары и черемисы приходили в Унженские волости, а 4 июня осадили саму Унжу [961]961
  Тихомиров, стр. 109; Кунцевич, стр. 601.


[Закрыть].

Далее Пафнутьевский летописец рассказывает, как крымская царица с братом Сагиб-Гирея пробились сквозь заставы касимовских казаков в Казань, после чего там мурзы свели с престола Сагиб-Гирея «того ради, что посылал на великого князя украину без их ведома». Казанским царем стал Саадат-Гирей [962]962
  О том, что в Казань пришли после Шигалея крымская царица и ее два сына, см.: Насонов. Летописные памятники, стр. 253. Сохранилась опасная грамота от 21 июня 1521 г., данная Василием III Саадат-Гирею па выезд его на Русь (СГГД, ч. V, № 94).


[Закрыть].

Главная опасность России грозила с юга. Мухаммед-Гирей был страшно раздосадован последними поворотами русской политики. Смерть Абдул-Латифа и воцарение в Казани Шигалея, попытка Василия III за его спиной заключить мир с Литвой и установить союзные отношения с враждебным Мухаммед-Гирею турецким султаном, наконец, ликвидация буферного Рязанского княжества воспринимались крымским царем как явно враждебные ему акты. Поэтому столкновение его с Москвой становилось неизбежным. Переворот же в Казани создавал благоприятную для Крыма обстановку на восточных границах Русского государства.

Необходимо было спешить. И. Б. Греков пишет, что поход Мухаммед-Гирея на Русь был осуществлен «под руководством Сулеймана», а переговоры в Москве являлись сознательной маскировкой участия Турции в руководстве походом [963]963
  И. Б. Греков. Очерки по истории международных отношений… стр. 246.


[Закрыть]. Никаких оснований в пользу подобной вольной интерпретации фактов у автора нет.

Не добившись привлечения к антирусской коалиции Турции и Астрахани, Мухаммед-Гирей выступил в поход. В ночь на 28 июня 1521 г. крымский хан перешел Оку. Основные русские полки в это время располагались в районе Серпухова и Каширы. Удар по русским силам нанесен был настолько внезапно, что воеводы «не успеша собратися с людми». Русская застава была истреблена, воеводы Иван Шереметев, князь В. М. Курбский, Яков и Юрий Замятнины погибли, а израненный князь Ф. В. Лопата Оболенский попал в плен. В войсках Мухаммед-Гирея сражался известный литовский военачальник Евстафий Дашкевич. Возможно, находились среди них и отряды ногайцев [964]964
  ПСРЛ, т. VI, стр. 263; т. XXII, стр. 518; т. XXX, стр. 145; Тихомиров, стр. 109; РК, стр. 26; Герберштейн, стр. 149–150, 164 (Дашкевич – «муж опытный в военном деле и отличавшийся выдающейся хитростью»); Pulaski. Machmet-Girej, str. 331–332. Мухаммед-Гирей вел переговоры с Сигизмундом о союзе против России еще в начале 1521 г. (М. К. Любавский. Литовско-русский сейм, стр. 239, 222–223).


[Закрыть].

Впервые за историю вооруженных столкновений с Россией крымские войска прорвались в глубинные районы Русского государства, предавая их грабежу и пожарам. Это произвело ошеломляющее впечатление на жителей южных районов страны. Уже 29 июня многие люди бежали в Москву «в осаду». Осадное положение столицы продолжалось две недели [965]965
  ПСРЛ, т. XXX, стр. 145.


[Закрыть].

Женщины, старики и дети «убегали в крепость с телегами, повозками и поклажей, в воротах возникло такое сильное смятение, что от чрезмерной торопливости они и мешали друг другу». Василий III покинул столицу, где с войсками был оставлен его шурин Петр, и с братьями Юрием и Андреем направился в Волоколамск, побывав по пути в Коломенском и Микулинском. Рассказывают, что он некоторое время прятался в стоге сена [966]966
  Герберштейн, стр. 148; ПСРЛ, т. XXIV, стр. 221; Зимин, стр. 15.


[Закрыть].

Паника охватила значительные районы страны: «По всем городам московским осада была». В городах, подвергавшихся непосредственной опасности, вспыхнули волнения: «Мятеж учинился по всем городам до Галича». Приход татар ожидался даже в далекой Псковщине, где заслон войск направили в крепость Воронач [967]967
  ПСРЛ, т. XXX, стр. 145; Куницевич, стр. 602; ПЛ, вып. 1, стр. 102.


[Закрыть]. Великий князь послал за помощью в Серпухов к воеводам князьям Д. Ф. Бельскому, В. В. Шуйскому и И. М. Воротынскому. Типографская летопись глухо сообщает, что они против крымского хана не выступали (очевидно, растерялись). Помощь подоспела из Новгорода [968]968
  ПСРЛ, т. XXIV, стр. 221; РК, стр. 65. Разрядные книги И. М. Воротынского в Серпухове не упоминают.


[Закрыть].

Опустошение, причиненное крымским набегом, было огромным. Отряды крымцев подошли к Москве на расстояние 15 км. Они сожгли Угрешский монастырь, посад Каширы, село Остров и даже посады Коломны. По некоторым сведениям, они доходили до подмосковного села Воробьева, где пили мед из великокняжеских погребов. Сам Мухаммед-Гирей стоял с основными войсками в 60 км от Москвы, между реками Северной и Лопастней, а его сын Богатыр-Салтан – под Москвой [969]969
  ПСРЛ, т. XXIV, стр. 221; т. XXVI, стр. 311. По Галицкому летописцу, крымцы не дошли до Москвы всего трех верст (Куп-цевич, стр. 602). По Владимирскому летописцу, Мухаммед-Гирей на Северке стоял семь дней, причем в последний, седьмой день («в неделю») он перешел Оку и за Окой стоял еще неделю (ПСРЛ, т. XXX, стр. 145). По Герберштейну, ставка хана находилась в 15 верстах от Москвы (Герберштейн, стр. 148). По Постни-ковскому летописцу, Мухаммед-Гирей стоял «на Коломне на Северке две недели» (ЦГАДА, ф. Оболенского, № 42, л. 18).


[Закрыть].

Во время набега крымцы взяли огромный полон [970]970
  Герберштейн называет фантастическую цифру – 800 тыс. пленных (Герберштейн, стр. 151).


[Закрыть].

Рассказывали, что когда они «в полон вели бояринь и боярьскых дочерей», то они «с полтораста детей у персей отъимав да пометале по лесу, и неделю жили не едши дети». Только когда татары ушли, этих детей привезли в Москву к великому князю. 12 августа крымский хан спешно покинул русскую землю, ибо навстречу быстро двигались новгородские и псковские войска псковского наместника князя М. В. Горбатого. 24 августа Василий III вернулся в Москву [971]971
  ПСРЛ, т. IV, стр. 613; т. XXIV, стр. 221; Тихомиров, стр. 109; РК, стр. 67. По другим данным, Василий III вернулся в Москву 20 августа (ПСРЛ, т. XXX, стр. 145).


[Закрыть].

Герберштейн объясняет отход крымского хана тем, что он получил от имени великого князя грамоту, согласно которой Василий III обязывался быть «вечным данником царя так же, как были его отец и предки». Сообщение о грамоте подтверждается и разрядными книгами, согласно которым Мухаммед-Гирей «взял тогда на великого князя грамоту данную, как великому князю дань и выход давать ему» [972]972
  Герберштейн, стр. 149; Э» л. 76; Карамзин, т. VII, прим. 224. По Г. В. Вернадскому, эта грамота дана царевичем Петром, который был наместником в Москве (G. Vernadsky. Russia… p. 153).


[Закрыть].

Войска Мухаммед-Гирея и отряды Евстафия Дашкевича, отойдя от Москвы, осадили Рязань. Во время похода крым-цев к Москве в суматохе в ночь с 28 на 29 июля («с недели на понедельник») бежал князь Иван Иванович Рязанский из заточения в Рязань, а оттуда в Литву. Сохранился отрывок розыскового дела о побеге князя Ивана, которое вел «Юрьи с товарищи», т. е., очевидно, казначей Юрий Траханиот. Князь Иван еще долгое время жил в Литве, где и умер около 1534 г. [973]973
  АСЭИ, т. III, № 391, стр. 406–409. См. о нем: Герберштейн, стр. 105. 10 сентября 1522 г. Сигизмунд писал Мухаммед-Гирею, что князь Иван согласен поехать в Крым, если его посадят снова на рязанский престол (АЗР, т. II, № 16).


[Закрыть]

Поход крымцев на Рязань находится в несомненной связи с бегством князя Ивана Рязанского. Однако он был безуспешен. Город стойко оборонялся под умелым руководством князя И. В. Хабара. Этот рязанский наместник показал себя стойким полководцем и искусным дипломатом. Он ухитрился не только выкупить чуть живого воеводу князя Ф. В. Лопату Оболенского за 600 (по другим данным – 700) руб., но и выманить у хана «оманом» грамоту Василия III, в которой великий князь обещался платить крымцам «выход» [974]974
  ПСРЛ, т. XXVI, стр. 311; Герберштейн, стр. 149–150; Э, л. 76; Карамзин, т. VII, прим. 224.


[Закрыть]. Герберштейн рассказывает, что, будучи не в состоянии взять Рязань, Мухаммед-Гирей послал своего человека в крепость, предлагая осажденным капитулировать. При этом он ссылался на грамоту московского государя. Хабар потребовал показать этот документ. Но как только его принесли, он его уничтожил, За ратные подвиги И. В. Хабар около 1522–1523 гг. был пожалован из окольничих в бояре.

Так окончился поход Мухаммед-Гирея на Русь, оказавший сильное влияние на изменение курса русской политики. Следствие по делу провинившихся воевод затянулось. Во время прихода на Русь Мухаммед-Гирея в Серпухове войсками командовали князь Д. Ф. Бельский, князь В. В. Шуйский и И. Г. Морозов; на Кашире среди воевод был В. А. Коробов, в Тарусе – князь М. Д. Щенятев, И. М. Воротынский. /Позднее последние двое переместились в Серпухов, а Д. Ф. Бельский с В. В. Шуйским, Г. Фоминым, В. Коробовым и другими – на Каширу [975]975
  РК, стр. 65–67.


[Закрыть].

Герберштейн рассказывает, что в ходе расследования старшие воеводы хотели всю ответственность за «оплошку» возложить на князя Д. Ф. Бельского, в то время молодого человека. Он якобы пренебрег их советами. В свою очередь Бельский перекладывал вину на брата Василия III, который «раньше всех начал бегство». Великий князь простил Бельского по молодости, лишил достоинства и княжества одного из военачальников, Воротынского, бежавшего вместе с братом великого князя, и заключил его в оковы [976]976
  Герберштейн, стр. 108, 151–152.


[Закрыть]. Впрочем, во время второго визита Герберштейна в Москву (1526 г.) Воротынский был уже прощен [977]977
  ПСРЛ, т. XXIV, с-гр. 222; СГГД, ч. 1, № 154.


[Закрыть]. В. В. Шуйскому Василий III «вины… отдал» уже летом 1522 г., но боярин вынужден был дать крестоцеловальную запись о верной службе московскому государю [978]978
  СГГД, ч. 1, № 149. Грамота составлена в 7030 г., т. е. до 1 сентября 1522 г., но не ранее 30 марта, ибо в ней упомянут тверской епископ Акакий, получивший тогда это назначение.


[Закрыть].

Не вполне ясен вопрос о позиции Казани во время похода Мухаммед-Гирея. Большинство летописей просто ничего не говорит об участии казанцев в походе крымцев на Москву. Продолжение Хронографа 1512 г. сообщает, что в это время «Сап-Гирей и со всеми казанскими людьми приходил на муромские и мещерские места». По Герберштейну, Сагиб-Гирей выступил одновременно с крымским ханом и опустошил Владимир и Нижний Новгород. Соединились казанцы с Мухаммед-Гиреем у Коломны. Однако сведению об участии Сагиб-Гирея противоречит как будто сообщение осведомленного Галицкого летописца о том, что 1 августа к Москве «царевич крымьской и татаровя… и Рязан взяша» [979]979
  ПСРЛ, т. XXII, стр. 518; Герберштейн, стр. 148; Кунцевич, стр. 602.


[Закрыть]. И. И. Смирнов полагает, что под «крымским царевичем» летописец разумеет «царя» Сагиб-Гирея, так названного из-за незаконности занятия им казанского престола [980]980
  И. И. Смирнов. Восточная политика… стр. 41.


[Закрыть]. Это построение очень искусственно. Понятие «законности» вряд ли могло руководить летописцем, тем более что позднее Сагиб-Гирей в памятниках всегда называется царем. Возможно, речь должна идти о Саадат-Гирее, который покинул казанский престол, оставив его Сагиб-Гирею [981]981
  Пафнутьевский летописец и при рассказе о дальнейших событиях 1521–1525 гг. называет казанского хана Саадат-Гиреем, что объясняется его неосведомленностью об уходе Саадат-Гирея в Крым.


[Закрыть].

Казанцы продолжали набеги на русские земли и позднее. Так, 21 августа 1521 г. Сеит, Булат и Кучелей «воевали» Березополье вблизи Нижнего Новгорода «и до Клина», взяв при этом «полону множество, а иных изсекоша» [982]982
  М. Н. Тихомиров. Краткие заметки, стр. 158; Нижегородский летописей, стр. 30–31 (под 1518 г.).


[Закрыть].

17 января 1522 г. Василий III отдал распоряжение «поймать» воевод князей В. В. Шуйского, И. М. Перемышльского (Воротынского), Г. Фомина, В. А. Коробова и И. С. Поплевина-Морозова [983]983
  ПСРЛ, т. XXIV, стр. 221.


[Закрыть].

О «чудесном» избавлении столицы Русского государства от крымцев рассказывала составленная в середине XVI в. в окружении митрополита Макария «умилительная» повесть, в которой спасение Москвы всецело приписывалось «божьему пособию» [984]984
  А. А. Зимин. Повести XVI века в сборнике Рогожского собрания. – «Записки отдела рукописей Государственной библиотеки имени В. И. Ленина», вып. 20. М.. 1958, стр. 189–198.


[Закрыть]. Позднее она вошла в состав Степенной книги, Русского временника и Шумиловского списка Никоновской летописи [985]985
  ПСРЛ, т. XIII, стр. 37–43; т. XXI, стр. 298–303; РВ, стр. 325–337.


[Закрыть].

Быстрый отход Мухаммед-Гирея от Москвы не объяснялся ни грамотой Василия III, ни вмешательством «потусторонних сил». Быстрое продвижение крымских войск в глубь русской территории было, очевидно, неожиданностью и для самого Мухаммед-Гирея. Его отряды способны были только к грабежу беззащитного населения во время кратковременных рейдов, после которых они возвращались с полоном в Крым. Так было и на этот раз. К тому же состояние шока, в котором находились Василий III и его окружение, быстро прошло.

Вместе с тем события 1521 г. показали, что одновременно успешно воевать на западе, юге и востоке Василий III не мог. Главной опасностью для России в это время были Крым и Казань, соединенные теперь тесным союзом. Следовательно, необходимо было укрепить союзные связи с другими державами и ускорить заключение мира с Великим княжеством Литовским.

1 сентября 1521 г. но поручению Василия III новгородские наместники заключили на прежних условиях новое перемирие с Ливонией сроком на 10 лет [986]986
  СГГД, ч. V, № 95, стр. 87–95.


[Закрыть]. В ноябре того же года Сулейману от имени Василия III была отправлена грамота о скорейшем отпуске обратно в Москву русского посланника В. М. Губина [987]987
  СГГД, ч. V, № 96, стр. 96.


[Закрыть] и присылке «доброго человека», который бы «меже нас с тобою мог делати дружбу, и братство, и любовь крепкую». В ней, между прочим, говорилось со ссылкой на грамоты крымского хана, что Мухаммед-Гирей «учинился» недругом московскому государю потому, «что мы с тобой ссылаемся». Зная о натянутых отношениях Сулеймана с крымским ханом, московские дипломаты рассчитывали углубить турецко-крымские противоречия и добиться создания прочного союза с Портой, направленного против Крыма.

Не успел датский король Христиерн II после смерти Стена Стуре короноваться шведской короной в 1520 г., как в Швеции вспыхнуло восстание, возглавленное Густавом Вазой. В 1521 г. оно уже охватило значительную часть страны [988]988
  См. Форстен, стр. 237–255.


[Закрыть]. Поэтому естественно, что Христиерн был крайне заинтересован в укреплении старых союзнических отношений с Россией. До нас дошел отрывок ответных речей русской стороны во время посольства Давыда фан Корана в Москву в 1521 г. [989]989
  РИБ, т. XVI, № 10.


[Закрыть]Рассуждая в общей форме о союзе и дружбе Дании с Россией, русские представители не забывали напомнить датскому послу о том, что его страна должна пропускать на Русь «фрязинов», инженеров и строителей, в которых так нуждалось растущее Русское государство.

Летом 1522 г. Москву в последний раз посетил посол Тевтонского ордена Клингенбек. Дни Ордена к этому времени были уже сочтены. Диалог Клингенбека с русскими дипломатами состоял из взаимных нападок. Посол объяснял военные неудачи Ордена тем, что якобы Россия не помогла ему в борьбе с польским королем. Московский государь решительно отвел от себя все обвинения [990]990
  Forstreuter, S. 100.


[Закрыть].

8 апреля 1525 г. последний гроссмейстер Ордена Альбрехт заключил договор с Сигизмундом I, положивший конец самостоятельному существованию Ордена, вместо которого отныне создавалось вассальное от Польши Прусское герцогство.

В целом успешно, хотя и не достаточно быстро проходили переговоры России с Великим княжеством Литовским. В марте 1522 г. в Москву прибыл посланец Сигизмунда Станислав Довгирдов, а 7 апреля в Литву отправился Василий Полукарпов [991]991
  Сб. РИО, т. 35, стр. 607–621. Герберштейн сообщает, что какие-то литовские послы находились в Москве во время набега Мухаммед-Гирея, но спешно бежали оттуда, узнав о приближении крымцев (Герберштейн, стр. 148).


[Закрыть]. Камнем преткновения оставался по-прежнему вопрос о размене пленными. Для урегулирования его и для заключения перемирия в Москву должны были прибыть из Литвы «большие послы».

А тем временем еще до отъезда Полукарпова в Москву от крымского царя и царевичей присланы были «добрые люди», которые сообщили о желании Крыма «в братстве и в дружбе быти по-старому». В Крым с ответной миссией поехал сын боярский В. А. Филиппов. В столице ожидались вести от крымского царя «с часу на час». Должен был отправиться туда и «большой посол» Иван Андреевич Колычев [992]992
  Сб. РИО, т. 35, сгр. 617.


[Закрыть]. Но вместо этого получили известие, что Мухаммед-Гирей готовится к новому походу на русские земли. Тогда в Коломну были направлены воеводы князья Д. Ф. Бельский, М. Д. Щенятев, из Вязьмы – князь М. В. Горбатый с полками. И мая в Коломну из Москвы выступил и сам великий князь. Сюда же велено было прибыть князю Андрею Ивановичу. Князь Юрий должен был находиться с войсками в Серпухове, а в Москве – царевич Петр. Герберштейн сообщает, что Василий III «собрал огромное войско, снабдил его большим количеством пушек и орудий, которых русские никогда раньше не употребляли в войнах». Оборону решено было держать на естественном рубеже – реке Оке. Василий III «людей имал у воевод и у детей боярских в полк по списком, хто сколко возмог дати». Операция была проведена весьма успешно. Узнав о выступлении русских войск, Мухаммед-Гирей повернул назад. В конце лета Василий III вернулся в Москву, оставив на Коломне князя Андрея [993]993
  Герберштейн, стр. 76, 152; ЦГАДА, ф. Оболенского, № 42, л. 19; ПСРЛ, т. VI, стр. 264; т. VIII, стр. 269; Тихомиров, стр. 110. В Коломне Василий III присутствовал 24 июля на освящении Троицкой церкви (ПСРЛ, т. IV, стр. 615).


[Закрыть].

Действия казанцев в 1522 г. ограничились только набегом в середине сентября на Галицкую волость, когда побили воевод в Парфентьеве [994]994
  Кунцевич, стр. 602.


[Закрыть].

Летом продолжалось осуществление программы русского правительства, рассчитанной на умиротворение на Западе. В июне 1522 г. из Москвы к новому императору Карлу V был отправлен подьячий Я. Полушкин с немчином Бартоломеем [995]995
  ПДС, т. I, стб. 1486, Ubersberger, str. 171 -172


[Закрыть]. Московское правительство решило прозондировать возможность возобновления союзнических отношений с Империей. Время было выбрано удачно: развивая успехи в Юго-Восточной Европе, в 1521 г. турки взяли Белград и реально угрожали жизненным центрам Империи. Именно Это обстоятельство и создавало у московского правительства надежду на то, что Империя более решительно склонится к принятию русских условий союза.

В конце августа 1522 г. в Москву прибыло долгожданное «большое посольство» из Литвы во главе с полоцким воеводой Петром Станиславовичем Кишкой и писарем Богушем. В результате сравнительно кратких переговоров 14 сентября между Великим княжеством Литовским и Россией было заключено пятилетнее перемирие [996]996
  ПСРЛ, т. VI, стр. 264; т. VIII, стр. 604; Сб. РИО, т. 35, стр. 621–642.


[Закрыть]. Требование о размене пленными как непременное условие мирного соглашения русской стороной было снято. Слабой компенсацией за это было обещание литовской стороны освободить пленных от «тягот» (оков). Гораздо более существенно было согласие литовской стороны на внесение Смоленска в перемирную грамоту в число земель, на которые распространялась власть России. Это не означало официального признания присоединения Смоленска, но знаменовало значительный шаг на пути к нему. Территория в 23 тыс. кв. км и с населением в 100 тыс. человек перешла отныне к России [997]997
  Кашпровский, стр. 288–344.


[Закрыть]. Торжественное посольство В. Г. Морозова, А. Н. Бутурлина, дьяков И. И. Телешова и Т. Ракова выехало в Литву 30 ноября.

1 марта 1523 г. Сигизмунд присягнул на договорной грамоте и тем самым ратифицировал ее. 2 мая 1523 г… успешно выполнив свою миссию, посольство В. Г. Морозова вернулось в Москву [998]998
  Сб. РИО, т. 35, сгр. 642–672; ПСРЛ, т. XXII, стр. 219; т. XXIV, стр. 221; т. XXX, стр. 146; л. 82. См. грамоты 18 и 22 февраля 1523 г. (АЗР, т. И, стр. 120; СГГД, ч. V, № 97).


[Закрыть].

Еще в бытность великого князя Василия Ивановича в Коломне на Русь вернулся долгожданный русский посол В. М. Губин из Царьграда с вестью о приезде турецкого посла грека Скиндера, который привез с собой грамоту султана Сулеймана, сообщавшего о своем вступлении на престол. После возвращения в Москву Василий III устроил Скиндеру пышную встречу, во время которой турецкий посланник заявил о желании султана жить в дружбе и мире с Москвой [999]999
  Дунаев, стр. 34; ПОР Л, т. XXIV, стр. 221 (сентябрь). Губин был в Коломне еще 18 мая.


[Закрыть]. Правда, на предложение составить шертные грамоты Скиндер ответил, что он не имеет для этого достаточных полномочий. Турецкий султан был более заинтересован в развитии торговых отношений, чем в тесном политическом союзе. Поэтому решение этого столь важного для России вопроса откладывалось: нужно было послать в Царьград особую миссию. Обстоятельство, крайне досадное для московского государя. Но гак или иначе приезд Скиндера был как нельзя кстати. Посол в Порту И. С. Морозов отправился в путь 20 марта 1523 г. [1000]1000
  Дунаев, стр. 53–57; СГГД, ч. V, № 08.


[Закрыть]Но еще до отъезда его посольства произошли события, существенно изменившие расстановку сил на южных и восточных рубежах России.

Подтвердив в августе 1522 г. союзный договор с Польшей [1001]1001
  , t. VI, N LXXXIII.


[Закрыть], Мухаммед-Гирей решил привести в исполнение уже давно вынашивавшийся им план захвата Астраханского ханства. В декабре того же года крымский хан обрушил свой удар на Астрахань. Поначалу судьба благоволила к нему. Благодаря поддержке ногайского мурзы Агиша «со многими людьми» ему удалось взять Астрахань. Хан Хуссейн бежал из города. Однако Мухаммед-Гирей не исполнил обещания, данного Агишу, – посадить его на Астраханское ханство. Тогда этот мурза, вступив в сговор со своим братом Мамаем, находившимся на крымской службе, с 2 тыс. ногайцев неожиданно нападает на крымцев. Сражение окончилось гибелью самого Мухаммед-Гирея и его сына Богатыра. По некоторым сведениям, погибло также до 130 тыс. крымских воинов. Окрыленные успехом, ногайцы вторглись в Крым и, хотя не взяли ни одного города, опустошили весь полуостров.

Весть о происшедших в Астрахани событиях достигла Москвы в марте 1523 г. [1002]1002
  ПСРЛ, т. IV, стр. 541; т. VI, стр. 264; Герберштейн, стр. 162–163 (дата ошибочна – январь 1524 г.); Тихомиров, стр. 110; Э, л. 82; Дунаев, стр. 57–58; ЦГАДА, ф. Оболенского, № 42, л. 19 об.


[Закрыть]А тем временем еще в декабре 1522 г. в Москву прибыл крымский посол, с которым вернулся и русский посланник В. Г. Наумов [1003]1003
  ПСРЛ, т. XXIV, стр. 221. В других летописях говорится о прибытии послов Зебик [Чабук]-мурзы («ширинского роду») и Аныш-князя в январе 1523 г. (ПСРЛ, т. IV, стр. 541; т. VI, стр. 28).


[Закрыть]. Содержание переговоров, проходивших в Крыму, неясно, но, очевидно, они носили вполне миролюбивый характер. Их вел «ширин» – представитель дружественного к России рода татарской знати. Да и положение в Крыму было не таково, чтобы обострять отношения с Москвой. С миссией в Крым отправился И. А. Колычев [1004]1004
  Малиновский, стр. 234. Время отъезда Колычева в Крым неясно. Вероятно, это было вскоре после марта 1523 г., но до 17 августа.


[Закрыть].

После гибели Мухаммед-Гирея в Крыму утвердился на престоле Саадат-Гирей, в отличие от отца вполне дружественный к Турции. Попытка оказать из Крыма дипломатическое давление на Москву теперь не опиралась на реальную военную силу и поэтому не могла быть успешной. К тому же она запоздала. В Москву крымский посол Кудояр Базангозин прибыл в августе 1523 г. Только после возвращения Василия III из Свияжского похода Кудояр получил аудиенцию у великого князя (11 октября) [1005]1005
  ЦГАДА, Крымские дела, кн. 6, л. 16.


[Закрыть]. Во время приема он сообщил о восшествии на престол Саадат-Гирея. В грамоте нового хана содержалось чисто декларативное требование прислать «запрос» в Крым в сумме 60 тыс. алтын и примириться с Сагиб-Гиреем. В ответ на это к хану послан был с миссией Останя Андреев [1006]1006
  ЦГАДА, Крымские дела, кн. 6, л. 2-10; л. 17 об – 34 об. Вернулся он 30 мая 1524 г., привезя подробную информацию о положении дел в Крыму от русского посла И. А. Колычева (там же, л. 50).


[Закрыть]. Чувствуя свою силу и слабость Саадата, московское правительство ни на какие уступки Крыму в вопросе о Казани не шло. Василий III твердо заявлял: «Мы сажаем на Казани царей из своих рук. А ныне князи казанские изменили и того царя в Казань взяли без нашего ведома» [1007]1007
  ЦГАДА, Крымские дела, кн. 6, л. 19–19 об.


[Закрыть].

Занятый своими внутренними делами и борьбой с ногайцами, Крым по существу на время выбыл из игры. Это создало благоприятные условия для решения казанского вопроса, который уже давно волновал московское правительство. Казань оказывалась на время в изоляции от своих возможных союзников (Литвы, Крыма, Турции).

Весной 1523 г. в Москву пришла весть, что по распоряжению Сагиб-Гирея в Казани был убит московский посол В. Ю. Поджогин, брат любимца Василия III Шигоны [1008]1008
  ПСРЛ, т. VI, стр. 264; т VIII, стр. 270. Для И. И. Смирнова убийство В. Ю. Иоджогина – следствие захвата Мухаммед-Гиреем Астрахани (И. И. Смирнов. Восточная политика, стр. 46). Это ошибка. В. Ю. Поджогин был убит уже после гибели в Астрахани крымского хана.


[Закрыть]. Война с Казанью становилась неизбежной. Не рассчитывая на собственные силы, мурзы послали просьбу в Крым «на пособь людей послати», сообщая, что в противном случае они не смогут противостоять русским войскам [1009]1009
  ЦГАДА, Крымские дела, кн. 6, л. 5 об.


[Закрыть]. Непрочность положения в самом Крыму не позволила выполнить эту просьбу Сагиб-Гирея. 28 июля московский государь отправился в необычную летнюю поездку по городам и монастырям. Он побывал в Переяславле, Юрьеве, Суздале, пробыл две недели во Владимире [1010]1010
  ПСРЛ, т. XXIV, стр. 222.


[Закрыть]и 23 августа прибыл в Нижний Новгород, откуда должен был начаться Казанский поход. «Для осени поздо» поход самого Василия III был отложен [1011]1011
  Тихомиров, стр. 110. Русские отряды воевали Казанскую землю «по самую Казань» (ЦГАДА, Крымские дела, кн. 6, л. 39 об.).


[Закрыть]. Но все-таки «под Казань» с воеводами «в судех» отправился Шигалей, который приводил к присяге «мордву и черемису казаньскую», а также татар. Полем в «казанские места» также была отправлена рать «со многими людьми».

Поход носил характер пробы сил. Конная рать «на Свияге на Отякове поле… многих татар побишя, а иныя в Свияге потопоша». Вернувшись после похода, великокняжеская рать привела с собой «мног плен… черемисской» [1012]1012
  ЦГАДА, ф. Оболенского, № 42, л. 10 об. -21.


[Закрыть]. Важнее было то, что но распоряжению Василия III под руководством бояр М. Ю. Захарьина и князя В. В. Шуйского в устье Суры сооружен был деревянный город-крепость, который получил имя великого князя – Васильград (позднее – Васильсурск).

Дерзкий ответный набег казанских мурз на Галич, когда сожжены были посады этого города (17 октября), скорее свидетельствовал о полном бессилии казанцев изменить ход событий, чем о каких-либо успехах их оружия [1013]1013
  ПСРЛ, т. IV, стр. 546; т. VI, стр. 281–282.


[Закрыть].

Если построенный Иваном III город Иван-город был бастионом на северо-западе страны, то Васильсурск должен был выполнять не столько оборонительные функции, сколько являться плацдармом для наступления на Казань. Великий князь рассчитывал, что «тем-деи городом всю землю Казанскую возмет» [1014]1014
  ААЭ, т. I, № 172.


[Закрыть]. Позднее план Василия III повторил Иван Грозный, который перед решающим походом на Казань построил опорный пункт на реке Свияге – Свияжск.