Текст книги "Россия на пороге Нового времени. (Очерки политической истории России первой трети XVI в.)"
Автор книги: Александр Зимин
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)
Большое место в переписке Николая Булева с Мисюрем Мунехиным и Федором Карповым занимали астрономические и астрологические вопросы. Еще в 1520 г. в Германии Иоанном Штоффлером был издан Альманах, в котором тот предсказывал, что в 1524 г. произойдет всемирный потоп и гибель мира. Этот Альманах перевел на русский язык Булев (ГПБ, Погод. № 1674). Своими астрономическими и астрологическими взглядами он делился с Мисюрем Мунехиным и Федором Карповым. Правда, при этом он осторожно говорил, что в 1524 г. все будут очевидцами «не потопу водному, но изменению и преиначению» [1372]1372
Филофей, отвечая на письмо Мисюря Мунехина, излагал суждения Николая Булева так: «Што писал о переходных звездах Знамение водное наследят, тогда и всеа вселенныа градовом и царством и страном вкупе всем земнородным пременение» (Малинин, стр. 38).
[Закрыть]Но это не меняло дела.
В особом введении к «Посланию» Филофея Мисюрю Мунехину излагались «философли речи Николаевы латы-нина, а писал Мисюрю Мунехину о лете 32-м, что будет в то лето вселенныя странам, и царством, и областем, и обычаем, и градом, и достоинством, и скотом, и белугам мор-скым, вкупе всем земнородным несуменное применение и изменение, преиначение и потемнение, в то лето не узритися солнцу и луне» [1373]1373
Малинин, стр. 48.
[Закрыть].
Против астрологических взглядов Николая Булева выступили представители как иосифлян (Филофей), так и нестяжателей (Максим Грек) из. Причем в споре Максим Грек и Филофей выдвинули передовую для своего времени мысль о необходимости отличать астрономические знания от астрологических заблуждений [1374]1374
Д. О. Святский. Астролог Николай Любчанин, стр. 47.
[Закрыть].
Уже около 1506–1515 гг. Николай Булев развернул активную деятельность в пользу соединения русской православной и католической церкви. Он обратился с посланием к одному из виднейших церковных деятелей этого времени – архиепископу Ростовскому Вассиану (брату Иосифа Волоцкого), в котором развивал свои мысли по этому вопросу (Вассиан был при безвольном митрополите Симоне наиболее энергичным церковным иерархом). В своем послании, как сообщает нам один неизвестный публицист из Волоколамского монастыря, Николай «потонку» излагает свои соображения «о единстве веры истинного нашего православна великаго святые нашыя веры к соединению латынскому приводит».
Идею о соединении церквей Николай Булев аргументировал свидетельством «многых писаний». Он «веру христианскую с латынскою едино нарицает и крещение латынское с православным за едино считает и многых православных смущает и велик съблазн приносит» [1375]1375
ГБЛ, Волок. № 551, л. 262. О полемическом трактате против Этого послания, озаглавленном ошибочно «Послание от некоего дохтора и великого риторьства именем Николая от немецкиа области», см.: В. Жмакин. Митрополит Даниил, стр. 319–332.
[Закрыть]. Позднее Булев обращался к Максиму Греку с просьбой изложить историю разделения церкви [1376]1376
Максим Грек. Соч., ч. 1, стр. 509.
[Закрыть].
В тексте «Слова о звездозрении», изданном в Казанском собрании сочинений Максима Грека, отсутствует очень важный фрагмент, в котором рассказывается, что Максим Грек в 1522/23 г. получил астрологическое сочинение Николая Немчина (возможно, от Федора Карпова), предсказывавшее гибель турок: «Стрелцевы чада превозмогуть и прожнуть злость Кронову, сиречь турков в кратка времена, при дръжа-ве Максимилианове или последователя его». Тогда же «приведутся царствиа и началства к церкви» [1377]1377
В. Ф. Ржига. Неизданные сочинения… стр. 91.
[Закрыть]. Идеи борьбы с турками и соединения церквей у Николая Булева (как и в посланиях римского папы Василию III) переплетались.
Взглядами Булева заинтересовался Федор Карпов, написавший ему послание с вопросами относительно догматических различий между православием и католичеством [1378]1378
Максим Грек. Соч., ч. 1, стр. 235–236.
[Закрыть]. В ответе Карпову Булев, очевидно, утверждал, что сколько-нибудь серьезных различий между этими разновидностями христианской веры нет. Тогда Карпов обратился за разъяснениями к Максиму Греку, который написал ему два послания, направленные против суждений Булева. Сохранилось особое введение к посланию Максима Грека «на Николая Немчина», в котором излагаются взгляды Булева на «соединение церквей» [1379]1379
«Сказание о Николае Немчине. Сей Николай Булев в богоспасаемом граде Москве долго время в летех осмыя тысящи…» (Максим Грек. Соч., ч. 1, стр. 213).
[Закрыть].
Булев рассматривал таинство евхаристии как символ единения народов в боге.
Исследователи отмечают, что в рассуждениях Булева о христианской вере заметно влияние пифагорийской школы: Булев стремился втиснуть в арифметические или геометрические схемы различные богословские идеи. Так, для объяснения догмата «исхождения» он прибегал к сравнению её с треугольником, вписанным в круг [1380]1380
А. И. Клибанов. Реформационные движения, стр. 368; Т. Райнов. Наука в России XI–XVII вв. М.-Л., 1940, стр. 184. Максим Грек писал, что Николай Немчин «съвещавает нам гнометриньскими образовании неизреченная и непостижимая божественного величия испытывати и изысковати» (Максим Грек. Соч., ч. 1, стр. 295, 298, 299).
[Закрыть].
Таковы основные дошедшие до нас сведения о Николае Булеве, придворном враче, астрологе и ученом публицисте. Его медицинские и астрономические переводы способствовали развитию научных знаний на Руси, а вопросы, поднимавшиеся Н. Булевым, вызывали публицистический отклик в посланиях Максима Грека, Федора Карпова и других русских писателей XVI в. [1381]1381
Подробнее см.: А. А. Зимин. Доктор Николай Булев – публицист и ученый медик. – «Исследования и материалы по древнерусской литературе». М., 1961, стр. 78–86.
[Закрыть]. В окружении архиепископа Геннадия кроме Николая Булева долгое время находился Дмитрий Герасимов. «Митя Малой», как его иногда называли в отличие от Дмитрия Траханиота, принадлежал к числу наиболее образованных людей старшего поколения при дворе московского государя. Обладал он и достаточным дипломатическим опытом, хотя при этом видных официальных постов не занимал. Так, в 1517 г. он ездил в Пруссию только в качестве толмача [1382]1382
Сб. РИО, т. 53, стр. 25. Иовий также сообщает, что Герасимов «был послом при королях шведском и датском и великом магистре Прусском, а в самое недавнее время при цесаре Максимилиане» (Герберштейн, стр. 252). Проверить эти сведения нам не удалось.
[Закрыть]. Герасимов входил в свое время в кружок новгородского архиепископа Геннадия, в котором сильны были не только цезарепапистские тенденции, но и влияние католической пропаганды. Первоначальное образование он получил в Ливонии. Прекрасный знаток латинского языка, он еще в 1501 г. перевел на русский язык противоиудейский трактат де Лиры, а в 1504 г. «Послание Самуила» на аналогичную тему ш. Еще около 1497 г. он перевел трактат доминиканца Вениамина «Слово кратко» в защиту монастырского землевладения [1383]1383
А. Д. Седельников. К изучению «Слова кратка» и деятельности доминиканца Вениамина, стр. 219–222; Я. С. Лурье. Идеологическая борьба… стр. 227–229.
[Закрыть]. Возможно, Герасимов имел какое-то отношение к созданию «Повести о белом клобуке» (в посыльной грамоте автор называет себя Митей Малым, хотя в заглавии – Дмитрием Греком Толмачем, т. е. Дмитрием Траханиотом) [1384]1384
Н. Н. Розов. Повесть о новгородском белом клобуке как памятник общерусской публицистики XV века. – ТОДРЛ, т. IX. М.-Л., 1953, стр. 182.
[Закрыть]. В 1522 г. он закончил перевод латинской грамматики «Донатус» [1385]1385
И. В. Ягич. Рассуждение южнославянской и русской старины о церковнославянском языке. – «Исследования по русскому языку», т. I. СПб., 1885–1895, стр. 582–911.
[Закрыть]. По правдоподобному предположению Н. А. Казаковой и Л. Г. Катушкиной, именно Герасимову принадлежит перевод письма Максимилиана Трансильвана о кругосветном путешествии Магеллана, изданного в Риме в 1523–1524 гг. [1386]1386
Н. А. Казакова, Л. Г. Катушкина. Русский перевод XVI в. первого известия о путешествии Магеллана. – ТОДРЛ, т. XXIII. Л., 1968, стр. 239.
[Закрыть]В 1500 и 1535 гг. он переводил отрывки из немецкой псалтыри. Помогал Дмитрий Герасимов и в переводческой деятельности Максиму Греку [1387]1387
А. И. Соболевский. Переводная литература, стр. 186, 189; Максим Грек. Соч., ч. 1, стр. 33; ч. 2, стр. 316.
[Закрыть]. Однако близость к кругу воинствующих церковников не давала возможности Герасимову занять хоть сколько-нибудь видное место при дворе. Только с утверждением на митрополии Даниила и после падения Максима Грека Дмитрий Герасимов в 1525 г. получил впервые столь важное дипломатическое поручение, как миссия в Рим. Выполнив ее, он в июле 1526 г. вернулся на родину [1388]1388
АЗР, т. II, № 34; ПСРЛ, т. VIII, стр. 271.
[Закрыть].
Сравнительно мало известно о видном администраторе времен Василия III дьяке Мисюре Мунехине. Первое известие о Михаиле Григорьевиче Мунехине (по прозвищу Мисюрь) относится еще к 1502 г., когда он в качестве пристава присутствовал на приеме посла султана Кафы. Затем на несколько лет он пропадает из нашего поля зрения и появляется снова только в 1510 г., когда после присоединения Пскова к Русскому государству он оставлен в этом городе дьяком при наместниках «ведать приказные дела» [1389]1389
ПЛ, вып. 1, стр. 96; вып. 2, стр. 225, 257, 298; Масленникова, стр. 193.
[Закрыть]. Эти «приказные дела» относились и к военно-административной и внешнеполитической деятельности. Так, в 1515 г. Мисюрь наряду с наместником и воеводами великого князя в Пскове получил распоряжение идти с новгородской и псковской силой в поход на Литву под Бряславль. В 1514/15 г. именно у Мисюря псковские наместники должны были узнать о том, «как князь великий приказал чтити Максимьянова посла» [1390]1390
ПЛ, вып. 1, стр. 98; вып. 2, стр. 260; ПДС, стб. 176; ср. стб. 175.
[Закрыть]. Мисюрь, следовательно, пользовался особой доверенностью великого князя. В апреле 1517 г. М. Г. Мунехин принимал участие в церемониях встречи имперского посла Герберштейна в Москве. На следующий год именно к нему отправлен был из Москвы Е. Сергеев, который должен был отвезти казну к магистру Тевтонского ордена. Когда в 1519 г. русский посол К. Замыцкий, направлявшийся к магистру, должен был передать распоряжения псковским наместникам, то он обязан был выполнить это в присутствии Мисюря. Переписка Василия III шла в этом году одновременно с псковскими наместниками и Мисюрем [1391]1391
ПДС, стб. 196, 211; Сб. РИО, т. 53, стр. 71, 120–121, 148, 157–158.
[Закрыть].
В 1519 г. Мисюрь «волостьми своею казною» начал сооружать Псково-Печерский монастырь, который уже вскоре стал крупным опорным пунктом на северо-западных рубежах России [1392]1392
ПЛ, вып. 1, стр. 101. По Псковской III летописи, это случилось в 1523 г. (ПЛ, вып. 2, стр. 226). Та же дата и в повести об основании Псково-Печерского монастыря («Повесть о начале Печерского монастыря». М., 1831, л. 4).
[Закрыть].
В 1521 и 1523 гг. М. Г. Мунехин самостоятельно вел дипломатические переговоры с ливонскими представителями. В 1525 г. он же строил башню на Гремячей горе в Пскове [1393]1393
ПЛ, вып 1, стр. 102, 104. Ср. «Грамота арцыбнскупа ризского с Мисюревским подъячим с Олешею» (Описи, ящик 59, стр. 24). Алеша Псковитин был «любезный» человек Мисюря (ПЛ, вып. 1, стр. 104–105).
[Закрыть]. И марта 1526 г. Мисюрь умер.
Исследователи связывают с его именем несколько произведений. Так, А. А. Шахматов полагал, что М. Г. Мунехин в 1492/93 г. совершил путешествие в Египет и оставил краткие записки об этом [1394]1394
А. А. Шахматов. Путешествие М. Г. Мисюря Мунехина на Восток и Хронограф редакции 1512 г. – Известия ОРЯСЛ, 1899, т. IV, кн. I, стр. 200–202; см. также: В. Малинин. Старец Филофей, стр. 159–162.
[Закрыть]. Оснований для этой гипотезы у А. А. Шахматова два: 1) прозвище М. Г. Мунехина – Мисюрь, что Шахматов переводит как «египтянин»; 2) краткий рассказ о Египте, автором которого в одних списках назван «казначей Михаил Григорьев» (БАН, № 17.9.5, Хронограф XVII в. и Археографического общества), а в других – «Михаил Гиреев» (ГПБ, Погод. № 1464, 1465 и 0, 1, № 212) [1395]1395
Тексты изданы А. А. Шахматовым (стр. 216–221), а список ГПБ, Погод. № 1464, который, но А. А. Шахматову, является копией с Погод. № 1465, и В. Малининым.
[Закрыть]. Датируется этот рассказ 7001 г. (БАН, № 17.9.9) и 7030 г. (ГПБ, Погод. № 1464, 1465). По наблюдению А. А. Шахматова, Пространная редакция рассказа (список БАН, № 17.9.9) и Краткая не могут быть выведены одна из другой и независимо друг от друга восходят к первоначальному тексту [1396]1396
Вывод спорен. Списки БАН и Погодинские крайне близки, причем первый отличается преимущественно позднейшим окончанием («и во Иеросалиме… и до века. Аминь»).
[Закрыть]. А. А. Шахматов предпочитает дату 7001 г. и чтение «Михаил Гиреев».
Еще Василий I (1389–1425 гг.) купил некоего татарина Мисюря у своего тестя Витовта. Внук этого татарина Кирей (Гирей) Амуратов бежал к польскому королю от Ивана III (до 1471 г.) [1397]1397
ПСРЛ, т. VIII, стр. 158.
[Закрыть].
По А. А. Шахматову, «Григорий», отец Мунехина, мог быть сыном Гирея, а Мисюрь мог именоваться Михаилом Гиреевым по деду. Все это построение весьма сомнительно. Уже прозвище Мисюрь могло не связываться с путешествием его обладателя в Египет. Мисюрь – шапка с железною маковкою на темени [1398]1398
А. А. Шахматов. Путешествие М. Г. Мисюря, стр. 210–211; И. И. Срезневский. Материалы для словаря, т. II. СПб., 1898, стб. 153–154.
[Закрыть]. Прозвище Мисюрь было распространено на Руси и в Литве в XV–XVI вв. [1399]1399
Так, в 1518 г воеводами литовскими были Черкас Хрептов и его брат Мисюрь (ПСРЛ, т. VIII, стр. 262). В 1550 г. тысячником по Суздалю был Мисюрь Зюзин (Тысячная книга, стр. 641). В 1627 г. духовную грамоту составил некий Пентелеймон Мисюрь Соловцев (АЮБ, т. I, № 86-I, стр. 555). В поручных записях 1563 и 1565 гг. упоминаются Мисюрь Иванов сын Дроздов и его сын Федор (СГГД, ч. I, № 179, стр. 489). Дмитрий Мисюрь Левашов жил где-то во второй половине XV в. С. Б. Веселовскому («Оно-мастикон» (рукопись)) были известны также Иван Михайлович сын Мисюрев (1568 г.) и Мисюрь Бестужев (середина XVI в.). В 1553 г. ясак собирал Мисюрь Лихарев (ПСРЛ, т. XIII, стр. 230). Под 1576 г. упоминается Мисюрь Трофимов (ЛОИИ, собр. рукои. № 1028, л. 105 об.).
[Закрыть]
Таким образом, прозвище Мисюрь М. Г. Мунехина не может быть надежным свидетельством его путешествия в Египет. К тому же нет никаких данных о том, что Мисюрь Мунехин был когда-либо великокняжеским казначеем. А название его «Гиреев» по деду уже совсем сомнительно [1400]1400
Известно, однако, что в 80-х годах XV в. некий дьяк Михаил Гиреев подписал докладную купчую на землю (АСЭИ, т. II, № 483, стр. 524). У этого же дьяка где-то до марта 1482 г. был свой двор в Москве или на Волоке (АФЗХ, ч. II, № 15, стр. 18). Возможно, именно он и ездил в Египет в 1492/93 г.
[Закрыть].
А. А. Шахматов предполагал, что Мисюрь сообщил некоторые сведения о Ближнем Востоке Филофею, который использовал их при составлении Хронографа редакции 1512 г. (заметки о Египте по списку БАН помещены в составе дополнительных статей к Хронографу). Поскольку авторство Филофея для Хронографа 1512 г. новейшими исследователями (Н. Н. Масленникова, Я. С. Лурье и др.) [1401]1401
См. Я. С. Лурье. Идеологическая борьба, стр. 488–491.
[Закрыть]отрицается, то и это предположение в настоящее время не может считаться доказанным.
Если вопрос о причастности Мисюря к составлению рассказа о Египте и Хронографа 1512 г. остается в лучшем случае открытым, то его деятельность рисует нам верного сторонника Василия III и защитника представлений о сильном централизованном государстве. Мисюрь живо интересовался идеей о России как о преемнице Византии. Он был Знаком с Николаем Булевым. Вопросы естественнонаучные волновали также псковского дьяка. В послании к Мисюрю дьяк Дмитрий Герасимов называл себя его «вскормленником» [1402]1402
«Прибавления к творениям святых отцов», ч. XVIII. М., 1859, стр. 190–192.
[Закрыть].
Н. Н. Масленникова обратила внимание на то, что в Псковской летописи Корнилия, враждебной по отношению к Москве, почти не говорится о деятельности Мисюря (в отличие от предшествовавшего ей свода 1547 г.). «Замалчивая деятельность Мисюря, имя которого было олицетворением московской власти во Пскове, – пишет Н. Н. Масленникова, – летописец стремится принизить престиж великого князя во Пскове» [1403]1403
Н. Н. Масленникова. К истории создания теории… стр. 171.
[Закрыть].
В дьяческой среде при дворе Василия III было много вдумчивых и образованных людей. К ним принадлежал, в частности, русский посол в Риме Еремей Трусов, который в 1528 г. составил повесть о храме богородицы [1404]1404
К. Калайдович и П. Строев. Обстоятельное описание славяно-российских рукописей… графа Ф. А. Толстова. М., 1825, отд. II, № 68, л. 308, стр. 260.
[Закрыть]. Хорошо известен также дьяк Яков Васильевич Шишкин, посылавшийся в 1531 г. со специальным поручением Василия III в Новгород [1405]1405
ПСРЛ, т. VI, стр. 288.
[Закрыть]. Из послания, адресованного ему Зиновием Отенским, ясно, что Шишкин живо интересовался проблемой «правого» суда, соотношением буквы и духа закона [1406]1406
А. И. Клибанов и В. И. Корецкий. Послание Зиновия Отен-ского дьяку Я. В. Шишкину. – ТОДРЛ, т. XVII, стр. 201–224.
[Закрыть]. Его размышления перекликались со взглядами другого современника новгородского дьяка – Ф. И. Карпова.
Поколение русских гуманистов первой трети XVI в. состояло еще из отдельных передовых людей, охваченных жаждой знания и просвещения, наследников вольнодумцев конца XV в. Эти гуманисты поняли преобразующую роль знаний и сыграли выдающуюся роль в истории русского самосознания. Они не стали активными борцами за переустройство жизни, но им суждено было сделаться учителями тех, кто в середине XVI в. снова поднимает свой голос протеста против церкви и иссушающих душу условий крепостнического государства. Кабинетный ученый-гуманист Эразм Роттердамский фактически подготовил выступление пламенного Томаса Мюнцера – вождя крестьянской войны в Германии. В России же вслед за вполне благонадежными Федором Карповым, Мисюрем Мунехиным и резонером Максимом Греком пришли смелый мечтатель Иван Пересветов, еретик Матвей Башкин и борец за счастье угнетенного люда холоп Феодосий Косой.
Глава 15. Последние годы правления Василия III
Начавшиеся успешно переговоры с Казанью неожиданно оборвались весной 1530 г. Как сообщают русские летописи, Сафа-Гирей не выполнил условия присяги (шерти) и «срамоту учинил велику» русскому послу Андрею Пильемову. Поэтому отправленный с новой дипломатической миссией в Казань князь И. Ф. Палецкий был временно задержан в Нижнем Новгороде. На повестку дня снова встал вопрос об окончательном присоединении к России Казанского ханства. В апреле (по Продолжению Хронографа 1512 г. и Софийской II летописи) или в мае (по разрядам) начался третий большой поход русских войск на Казань. И на этот раз сам великий князь в нем не участвовал. Посланы были, как и во время прежних походов, две рати. Судовую рать возглавили князья И. Ф. Бельский и М. В. Горбатый (последний с войсками из Новгорода), конную – князь М. Л. Глинский.
Момент для начала похода был выбран удачно. Ни Турция, занятая своими европейскими делами, ни Крым, раздиравшийся междоусобиями, не могли прийти на помощь казанскому хану. Однако некоторые меры казанцы все же приняли. Они добились помощи ногайцев (отряд мурзы Мамая) и астраханцев (отряд князя Аглыша). Около реки Булака, под Казанью, сооружен был деревянный острог, окруженный рвами. Он должен был прикрывать Казань от московских войск. 10 июля (по разрядам – 12 июля) рати Бельского и Глинского соединились близ Казани.
Основные силы татар и черемисы находились внутри острога. Однако войскам князя И. Ф. Овчины Оболенского (сначала командовал полком правой руки, затем передовым полком конной рати) в ночь на 14 июля удалось овладеть острогом. При этом погибло, по преувеличенным данным Казанского летописца, до 60 тыс. казанцев и ногайцев [1407]1407
КИ, стр. 69–70.
[Закрыть]. Погиб и командовавший казанскими войсками мурза Аталык, участник обороны Казани в 1524 г.
О ходе дальнейших событий источники сообщают глухо [1408]1408
ПСРЛ, т. IV, стр. 548; т. VI, стр. 265; Э, л. 97–97 об.: ЦГАДА, ф. Оболенского, № 42, л. 29–29 об.
[Закрыть]. После взятия Булакского острога Сафа-Гирей «утече в город». Начался обстрел казанской крепости. Тогда навстречу русским войскам выехали представители казанской знати князья Булат, Аппай и Табай с изъявлением покорности московскому государю. Во всяком случае двое из них известны были промосковскими симпатиями (Аппай участвовал еще в мирном посольстве 1525 г., а Табай – в посольстве 1529 г.). Воеводы привели казанских представителей к присяге, получив заверения, что казанцы пошлют послов в Москву «добивати челом за свою вину», впредь будут «неотступными» от государя, «и царя им на Казань ни отколе не имати, оприче государя» [1409]1409
ПСРЛ, т. VIII, стр. 273.
[Закрыть]. После этого русские воеводы вернулись восвояси. Такова официальная версия.
Однако Софийская II и Вологодско-Пермская летописи, а также «Казанская история» вносят в эту картину существенные коррективы. Оказывается, Сафа-Гирей бежал к Арскому полю, за ним в погоню отправился князь И. Ф. Оболенский с передовым полком. Но крымскому хану, судя по Казанской истории, удалось добраться до Астрахани. Казань осталась без хана. Мало того, «город (т. е. Казань. —А. 3.) стоял часы с три без людей, люди все из города выбежали, а ворота городные все отворены стояли» [1410]1410
ПСРЛ, т. VI, стр. 265. По «Казанской истории», в крепости оставалось всего «бойцев 12 000 черемисы» (КИ, стр. 71).
[Закрыть]. И вот вместо того, чтобы войти в Казань, воеводы М. Глинский и И. Бельский не только этого не сделали (перессорились, кому первому войти в крепость) [1411]1411
«Не взяли города, потому что воеводы меж себя Белской с Глинским спор учинили о местех, которому ехати в город наперед» (ПСРЛ, т. VI, стр. 265). По Вологодско-Пермской летописи, «промеж воеводами пришла брань, а люди в розстрое» (ПСРЛ, т. XXVI, стр. 314).
[Закрыть], но даже не озаботились об охране своих тылов: «обозу города гуляя не сомкнута» [1412]1412
ПСРЛ, т. XXVI, стр. 314.
[Закрыть]. Воспользовавшись этим, черемиса захватила гуляй-город и 70 пищалей (по Казанской истории – 7 пушек). При этом погибли видные воеводы: князь Федор Лопата Васильевич Оболенский (возглавлял передовой полк судовой рати), князь И. И. Дорогобужский и еще несколько военачальников. Взятый в плен еще на Свияге И. М. Клепиков был отвезен в Казань, где его умертвили. Только после этого воевода И. Ф. Бельский приступил к интенсивному обстрелу Казани. Но было уже поздно – взять крепость не удалось, хотя казанцы и «добиша челом воеводам». Всего под Казанью русские войска находились 20 дней, 30 июля они отошли от нее, на следующий день переправились через Волгу, а из-за Волги пошли «на украины муромские и на темниковские места» 15 августа [1413]1413
ПСРЛ, т. XXVI, стр. 314; КИ, стр. 71–72; ЦГАДА, ф. Оболенского, № 42, л. 25 об.
[Закрыть].
Когда Василий III узнал об исходе своего казанского плана, он был взбешен. Ошибки воевод были непростительны. Виновных бросили в темницу. Не пострадал на этот раз только М. Глинский. Князя Ивана Бельского, как главного из воевод, великий князь даже хотел казнить, и только по челобитью митрополита Даниила смерть ему заменена была заточением. Ходили слухи, что Бельский не взял Казань, так как был подкуплен казанцами. Так или иначе, но если все воеводы вскоре были прощены, то князь Иван находился в темнице до самой смерти великого князя.
Вскоре, 25 августа 1530 г., в Москве произошло событие, встреченное с радостью при дворе Василия III – супруга великого князя родила московскому государю долгожданного наследника престола. Его нарекли Иваном [1414]1414
ПСРЛ, т. IV, стр. 547–548, 615, и во всех Других летописях, кроме ПСРЛ, т. VI, и ЦГАДА, ф. Оболенского, № 42, л. 25 об., где – 24 августа, «с среды на четверг, на шестом часу нощи».
[Закрыть]. Рассказывали, что юродивый Доментий предсказывал, что родится «Тит – широкий ум» [1415]1415
ПСРЛ, т. XXI, стр. 629.
[Закрыть](наследник родился в день апостолов Варфоломея и Тита. Будущее показало, что Иван Васильевич обладал недюжинным умом). 4 сентября в Троицком монастыре младенец был крещен.
Крестными отцами стали старец Иосифо-Волоколамского монастыря Кассиаи Босой, игумен Переяславского монастыря Даниил и троицкий старец Иона Курцев [1416]1416
А. А. Зимин. Переписка старцев Иосифо-Волоколамского монастыря с Василием III. – «Лингвистическое источниковедение». М., 1963, стр. 131–135.
[Закрыть].
Как сообщает Вологодский летописец, на радостях московский государь снял опалу с князей Ф. Мстиславского, М. Д. Щенятева, Б. И. Горбатого, М. А. Плещеева, Я. Г. Морозова, окольничего И. В. Ляцкого, со своего любимца И. Ю. Шигоны Поджогина, дьяка И. И. Телешова [1417]1417
Об упомянутых лицах см.: РК, стр. 72–73; Э, л* 81 об.; СГГД, ч. 1, № 156, стр. 432; Сб. РИО, т. 35, стр. 646 и сл.; Герберштейн, стр. 38; ПСРЛ, т. XXVIII, стр. 161.
[Закрыть]. Все они находились в опале по разным причинам. Князь Федор Мстиславский, прощенный на этот раз великим князем, вероятно, именно тогда получил в вотчину вместо Малого Ярославца далекую от западных рубежей страны и небольшую по размерам Юхотскую волость. Тогда же была «прощена» и Соломония Сабурова, переведенная теперь из Каргополя в Покровско-Суздальский монастырь.
В связи с рождением наследника престола в иосифлянской среде написано было похвальное слово Василию III. Для автора слова великий князь («белый царь») – «оружие и забрало земли Руская», «о благочестии воин непобедим». Василий III – «единодръжец бысть земли своей и покори под ся вся окружьныя страны – овых миром, а непокоривыя мечем» [1418]1418
Н. Н. Розов. Похвальное слово великому князю Василию III, стр. 282.
[Закрыть].
Новгородский летописец (составитель свода 1539 г.) писал, что, когда родился Иван, «внезапу бысть гром страшен Зело и блистанию молнину бывшу по всей области державы их, яко основанию земли поколебатися; и мнози по окрестным градом начаша дивитися таковому страшному грому» [1419]1419
ЦСРЛ, т. VI, стр. 257. Ср. т. IV, стр. 548.
[Закрыть]. Так в блеске молний и грохоте грома появился на свет будущий царь Иван Васильевич Грозный.
Рождение наследника престола было сильным ударом по честолюбивым замыслам Юрия Дмитровского. Отношения между братьями обострились. В отличие от князя Андрея Юрий Иванович даже не был на крещении молодого Ивана Васильевича. Поэтому Василий III счел необходимым нанести удар по тем силам, которые поддерживали князя Юрия. Особую опасность представляли потенциальные союзники дмитровского князя на восточных и южных рубежах России.
Дальновидные круги казанской знати отлично понимали, что необходимо как можно быстрее договориться с московским правительством, ибо угроза нового похода русских войск на Казань оставалась реальной. Поздней осенью. 1530 г. в Москву прибыло посольство из Казани во главе с князьями Табаем и Теввекелем и бакшей Ибреимом. Послы от имени Сафа-Гирея обещали быть «неотступными» от Василия III «всею землею Казаньекою». Великий князь в свою очередь, «чтобы кровопролитна не было… всей земли Казаньской людем опалу свою отдал». Тогда Табай и Теввекель от имени казанцев принесли московскому государю присягу на верность.
В январе 1531 г. в Казань с этой шертью отправился И. В. Полев. Его задачей было принять подобную же присягу от самого хана и вернуть русских полоняников и «наряд», захваченный казанцами во время похода 1530 г. Однако дело оказалось не такое простое. 26 марта от Полева в Москву приехал человек, сообщивший, что «царь правды на шертной грамоте не учинил и пищалей ему не отдал». Хан Сафа-Гирей настаивал на отпуске его послов, просил прислать в Казань «большого посла» и в свою очередь вернуть «пищали и пушки», захваченные воеводами под Казанью. Если это будет сделано, то хан обещал «правду на записи учинить» и отпустить И. Полева.
По слухам, это решение продиктовано было тем, что до Сафа-Гирея донеслись вести о подготовке нового похода Василия III на Казань. И действительно, весной 1531 г. казанские послы в Крыму энергично, но безуспешно настаивали на немедленной помощи со стороны Саадат-Гирея. Без нее, говорили они, «нам не мочно отсидетися в городе, люди все выбиты и высечены. И не поспеют люди к нам к тому сроку на мае месяце, и нам, увидев чернь московских людей, бежати, город покинув, куды очи несут» [1420]1420
ЦГАДА, Крымские дела, кн. 6, л. 320 об.
[Закрыть].
Положение казанских послов в Москве было сложное. Желая предотвратить неизбежное кровопролитие, князь Табай выдвинул идею смены казанского хана, ибо вся беда-де происходила оттого, что Сафа-Гирей, послушав ногайцев и «лихих» людей из числа казанцев, поступил «негоже». В самой Казани «люди все в разни», причем «людей добрых мало, все люди мелкие, иноземные, земли крепить некому». Переговоры с Табаем и другими послами вел Ф. И. Карпов, опытнейший русский дипломат, давно руководивший сношениями с восточными странами, а также наиболее приближенный к самому Василию III дьяк Меньшой Путятин. Казанские послы просили отпустить на царство послушного великокняжеской воле Шигалея. Он должен был вместе с ними отправиться в Васильсурск. Отсюда казанские послы предполагали послать грамоты в Казань, а также к горной и луговой черемисе и арским князьям с сообщением, что «их хочет государь жаловати и беречи». Однако Карпов и Путятин попытались выяснить, действуют ли послы в данном случае по уполномочению «князей и земли» или на собственный страх и риск. Хотя Табай и Теввекель отрицали наличие у них каких-либо полномочий по этому вопросу, но сказали, что у них в Казани есть единомышленники. Тогда решено было послать предварительно в Казань Постника Головина, выяснить мнение мурзы Качигалея и князя Булата. Вернувшись 17 мая в Москву, Постник Головин сообщил, что в Казани произошел переворот: Сафа-Гирей с царицей (дочерью Мамая) выслан в Ногайскую степь. 19 мая в Москву прибыли Кулчюра и Форузат с грамотами от Горшедны-царевны, мурзы Качигалея и князя Булата, которые в это время захватили власть в городе. В своих грамотах они писали, что к кандидатуре Шигалея они относятся настороженно («блюдемся») и предпочитают ему Яналея, сына Шихавлиара, племянника хана Большой орды Ахмата.
На том и порешили. Шигалей уже скомпрометировал себя в Казани, а кандидатура Яналея вполне устраивала Василия III, ибо он уже с малых лет находился на русской службе, будучи городецким князем [1421]1421
Упоминался в разрядах в 1521 г. «в Мещере» и с «Городецкими татары» в 1528 г. (РК, стр. 66, 72). Подробнее см, Вельяминов-Зернов, стр.253–275.
[Закрыть]. Пятнадцатилетний царевич, «тихий и смирный» Яналей, был приведен к присяге. После этого его вместе с Табаем, а также русскими послами Я. Г. Морозовым и дьяком Афанасием Курицыным отправили в Казань, где 29 июня он снова дал «записи шертные» в верности Москве и был торжественно посажен на царство. Опекуншей его стала царевна Горшедна [1422]1422
ПСРЛ, т. VIII, стр. 275–277; КИ, стр. 71;Э, л. 98 об.
[Закрыть].
Так был решен казанский вопрос. Однако достигнутый компромисс устраивал обе стороны только на время. Это была передышка, необходимая и казанцам, и московскому государю.
С Крымом Василий III продолжал вести сложную дипломатическую игру. В феврале 1530 г. туда отправлен был посол Степан Иванович Злобин, а 16 июня в Москву прибыл крымский посол Ахмат Улан. Ведя переговоры об условиях шерти с Саадат-Гиреем, великий князь посылал одновременно грамоты и его противнику Исламу, предлагая ему выехать на Русь [1423]1423
ЦГАДА, Крымские дела, кн. 6, л. 259, 238–239, 273.
[Закрыть].
Казанские планы Василия III не способствовали стабилизации русско-крымских отношений. В феврале 1531 г. Василий III получил из Крыма донесение, что Саадат-Гирей собирается выступить в поход на Литовскую землю. Однако в самый последний момент под влиянием своих советников он отменил свое решение и разрешил царевичу Бучаку совершить набег на Русь (на тульские места и Белев) [1424]1424
ЦГАДА, Крымские дела, кн. 6, л. л. 296 об, – 297.
[Закрыть]. Для предотвращения подобных набегов весной Василий III послал в Путивль Шигалея, Ак-Доулета и сына мурзы Кам-бара со «служилыми татары». Сюда же были направлены и русские воеводы князья Б. И. Горбатый, Д. С. Воронцов, В. Коробов, и из Новгорода-Северского князь И. Барбашин, и из Стародуба князь Ф. В. Оболенский. Одновременно на Коломну и Каширу должны были идти князь В. В. Шуйский и другие воеводы [1425]1425
ЦГАДА, Крымские дела, кн. 6, л. 302 об.-303; РК, стр. 77–78.
[Закрыть].
20 февраля после получения известия о набеге крымцев «на тульские и одоевские места» в Тулу посланы были воеводы князь И. М. Воротынский, И. В. Ляцкий, князь И. Ф. Овчина Оболенский и др. Однако 7 марта на Тулу послан был Иван Фомин Ларев с приказом заменить воевод. Трех названных военачальников дьяк А. Курицын доставил в Москву. Чем вызвана была эта опала, неизвестно. Но она была кратковременной. Летом 1532 г. И. М. Воротынский и И. Ф. Оболенский уже упоминаются среди воевод в полках, а в мае 1533 г. такие же сведения есть и о И. В. Ляцком [1426]1426
РК, стр. 78–81; 3, л. 99-100.
[Закрыть].
Весной 1531 г. из Крыма пришла весть, что Саадат-Гирей ограбил русских гонцов и послов, ссылаясь на то, что-де ему мало было привезено поминков.
Попытки крымцев оказать вооруженное давление на Россию оказались тщетными. Еще 3 июля князь Б. И. Горбатый сообщал из Путивля, что около 1 тыс. крымцев подошли к Одоеву. 22 июля из Крыма поступила весть, что 500–600 крымских людей хотят совершить набег на рязанские места. Тогда «на берег» отпущены были воеводы, одновременно «прибавлены» были воеводы на Туле и в Рязани [1427]1427
ЦГАДА, Крымские дела, кн. 6, л. 303 об., 315; РК, стр. 76–77.
[Закрыть]. Этим дело и ограничилось. Никаких серьезных акций против России Саадат-Гирей, несмотря на нажим турецкого султана, предпринимать не мог [1428]1428
В июле Сагиб-Гирей сообщал в Москву, что султан обещал прислать в Крым пушки и пищали, если Саадат-Гирей пойдет «на Московского» (ЦГАДА, Крымские дела, кн. 6, л. 311).
[Закрыть]. У него снова произошел разрыв отношений с Исламом, которого летом 1531 г. взяли себе на царство астраханцы.
Единственно, чего мог добиться Саадат, – это высылки «за море» одного из своих соперников – Сагиб-Гирея (сентябрь 1531 г). Но этот шаг сузил круг лиц, которые поддерживали самого крымского царя, ибо за спиной Сагиба стояли видные крымские мурзы.
Укрепив свое положение на Востоке и имея спокойные тылы на Западе, Василий III мог заняться делами домашними. А их у него накопилось много. После рождения наследника престола активизировались силы, недовольные ростом великокняжеской власти. С ними, а также с теми, кто так или иначе содействовал упрочению позиции врагов московского государя, решено было покончить.
И мая 1531 г. начались заседания церковного собора по делу о фаворите великого князя Вассиане Патрикееве. Присутствовали на них также боярин Михаил Юрьевич Захарьин и дьяки. Ни великого князя, ни его братьев на заседаниях собора не было. До нас дошел только отрывок (без конца) судебного дела по списку конца XVI в. [1429]1429
БАН, № 11, 13, 17, л. 341–404. Опубликован в кн.: Казакова, стр. 285–318. О взглядах Максима Грека и Вассиана Патрикеева см. выше, гл. 12, 14.
[Закрыть]Путаное известие об осуждении Вассиана и заточении его в Иосифове монастыре за противодействие разводу великого князя содержится в «Выписи о втором браке». Дополнительные сведения о Вассиапе есть в так называемом «Судном деле» Максима Грека.
Вассиану в отличие от Максима Грека (на процессе 1525 г.) не предъявлялось никаких политических обвинений. После событий 1525 г. князь-инок некоторое время еще пользовался расположением Василия III. Так, по его челобитью 14 сентября 1526 г. была выдана Василием III льготная грамота Ниловой Сорской пустыни («бил ли челом старец Васьян княж Иванов сын Юрьевича»). На основании этой грамоты Н. А. Казакова отрицает связь дела Вассиана с разводом великого князя и склонна объяснить его опалу просто ростом влияния иосифлян при великокняжеском дворе [1430]1430
ААЭ, т. I, № 173; Казакова, стр. 64–74; ее же. Очерки, стр. 117–120.
[Закрыть]. Однако вряд ли великий князь выдал бы на расправу своего старого советника, если б у него для этого не было веских причин. Ведь не только «Выпись», но и Курбский прямо говорит, что Вассиан «возбранял» Василию жениться на Елене [1431]1431
РИБ, т. 31, стб. 163.
[Закрыть]. После рождения наследника престола Ивана всякие разговоры о каноничности второго брака великого князя приобретали особую опасность – они по существу означали отрицание законности и наследника престола. В таких условиях от неугомонного Вассиана лучше было отделаться. Поэтому он и был выдан с головою иосифлянам. Таким образом, подоплекой дела Вассиана, очевидно, являлся все же вопрос о втором браке Василия III.
Но так как с церковной точки зрения в вопросе о каноничности развода прав был Вассиан, а не великий князь, то Вассиан обвинялся в других церковных преступлениях. Главное из них связано с его переводом Кормчей. Этому труду была противопоставлена так называемая «Сводная Кормчая», составленная, как недавно было выяснено Б. М. Клоссом, при непосредственном участии митрополита Даниила накануне собора 1531 г. Первая вина Вассиана, по мнению его обвинителя митрополита Даниила, состояла в том, что он «развратил… на свой разум» Кормчую, эту «святую великую книгу». В частности, в ней Вассиан писал, что инокам полагается «жити по евангелию, сел не дръжати, ни владети ими». Следовательно, он «хулил» тех русских «чудотворцев», которые владели селами. Он, в частности, говорил:
Второе обвинение сводилось к тому, что Вассиан якобы говорил: «Плоть господня до воскресения нетъленна». Учение о нетленности плоти Христа означало признание его одной божественной природы, что представляло собой критику с рационалистических позиций ортодоксального учения [1433]1433
Казакова, стр. 298, 98; ее же. Очерки, стр. 122.
[Закрыть]. Больше ничего не могли иосифляне инкриминировать своему злейшему противнику, хотя и выискивали у этого старца всевозможные отклонения от правоверия.
