Текст книги "Россия на пороге Нового времени. (Очерки политической истории России первой трети XVI в.)"

Автор книги: Александр Зимин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц)

Характерной чертой кризиса буржуазной историографии конца XIX – начала XX в. была отчетливо прослеживаемая тенденция возврата к представлениям государственной школы. Наглядно проявилась она в работах С. Ф. Платонова. В лекциях по русской истории он сводил историю России XVI в. к борьбе великокняжеской власти и боярства. «В начале XVI века, – писал он, – стали друг против друга государь, шедший к полновластию, и боярство». При этом «за московского государя стоят симпатии всего населения». К общей оценке правления Василия III С. Ф. Платонов не прибавил ничего нового по сравнению с С. М. Соловьевым и Н. И. Костомаровым. «Василий III, – писал он, – наследовал властолюбие своего отца, но не имел его талантов. Вся его деятельность была продолжением того, что делал его отец. Чего не успел довершить Иван III, то докончил Василий» [71]71
  С. Ф. Платонов. Лекции по русской истории, 8-е изд. СПб., 1913, стр. 171, 166.


[Закрыть].

Н. П. Павлов-Сильванский в своих работах обосновал тезис о том, что на Руси в XII–XV вв., как и в других европейских странах, существовал феодализм. Попытка Павлова-Сильванского рассмотреть историю России в сравнительно-историческом аспекте заслуживала внимания. Однако общие черты процесса автор объяснял не тождеством путей социально-экономического развития, а только сходством юридических форм и правовых институтов [72]72
  П. Павлов-Сильванский. Феодализм в удельной России. СПб., 1910.


[Закрыть]. Павлов-Сильванский считал, что «феодальный порядок постепенно падал у нас с Ивана III». Окончательно «политический феодализм» пал в России при Иване Грозном [73]73
  Н. П. Сильванский. Феодализм в Древней Руси. СПб., 1907, стр. 124.


[Закрыть]. Первую треть XVI в. Павлов-Сильванский не выделял как особый этап в историческом развитии России.

С позиций экономического материализма подходил к освещению истории России Н. А. Рожков. Он рассматривал XIV – первую половину XVI в. как период падения феодализма [74]74
  Н. А. Рожков. Русская история в сравнительно-историческом освещении, т. III. Пг., 1923, стр. 5.


[Закрыть]. Объединение Руси он стремился объяснить чисто хозяйственными причинами (разложением натурального хозяйства и переходом от него к денежному). Первые «слабые ростки» самодержавия Н. А. Рожков видел уже в конце XV в. С конца этого века до половины XVI в. протекал «зачаточный период» развития самодержавной власти русских государей. В этот период определились силы, борьба которых привела к утверждению самодержавия: думная аристократия, среднее и мелкое провинциальное дворянство [75]75
  Н. А. Рожков. Происхождение самодержавия в России, 2-е ИЗД. Пг., 1923, стр. 133.


[Закрыть].

«Историю русской общественной мысли» Г. В. Плеханов писал в последний период своего творчества (1914 г.). Концепция истории России XV–XVI вв. в этой книге приближалась к той, которую давали С. М. Соловьев и В. О. Ключевский. «История России, – писал Плеханов, – была историей страны, колонизовавшейся в условиях натурального хозяйства». Отсюда он делал вывод, что «все общественные силы страны были закрепощены государством». Ссылаясь на «Записки» С. Герберштейна, Плеханов утверждал, что в первой половине XVI в. служилое сословие «оказывается совершенно закрепощенным государством и это его закрепощение… уподобляет общественно-политический строй Московской Руси строю великих восточных деспотий» [76]76
  Г. В. Плеханов. Собр. соч., т. XX. М.—Л., 1925, стр. 104, 139, 78.


[Закрыть].

Историк-большевик М. Н. Покровский впервые в рамках общего курса истории России еще в 1910 г. попытался дать марксистское освещение процесса образования единого Русского государства. Образование Московского государства М. Н. Покровский относит к XIV – началу XVI в. (включая время правления Василия III). Покровский исходил из марксистского понимания государства как аппарата насилия. Московские князья этого времени, по его мнению, были «типичными феодальными владельцами». Политическое единство великорусской народности, по М. Н. Покровскому, сложилось только к началу XVII в. Подчеркивая наличие черт феодальной обособленности в России конца XV – начала XVI в., М. Н. Покровский был, конечно, прав. Но противопоставление «собирания Руси» образованию единого государства не выдерживает никакой критики. М. Н. Покровский явно смешивает два явления: создание единого государства и абсолютную монархию, становление которой относится к середине XVII в. Очень глубоким было наблюдение М. Н. Покровского о том, что «шаблонное противопоставление «боярства» и «государя» как сил центробежной и центростремительной в молодом Московском государстве – один из самых неудачных пережитков идеалистического метода, представлявшего «государство» как некую самостоятельную силу, сверху воздействующую на «общество»». Нечеткой была оценка присоединения Пскова к Москве. Он отмечал в первую очередь «консерватизм московского завоевания» [77]77
  М. Н. Покровский. Избранные произведения, т. I. М., 1966, стр. 266, 215, 236.


[Закрыть], забывая, что процесс объединения Руси в единое государство имел в целом прогрессивное значение для судеб нашей страны, и Пскова в частности.

Классики марксизма-ленинизма и советская историография

Единое Русское государство является одной из форм феодальной монархии, складывавшейся в условиях позднего средневековья. К. Маркс и Ф. Энгельс в работах «Немецкая идеология», «О разложении феодализма и возникновении национальных государств» и других дали развернутую картину, рисующую предпосылки возникновения крупных европейских монархий. Эти предпосылки они видели прежде всего в развитии производительных сил. В связи с ростом феодального землевладения и усилением эксплуатации крестьянства, особенно резко проявившимися в странах Восточной Европы, основная масса феодалов все более ощущает настоятельную потребность создания прочного государства, способного еще крепче держать в узде крестьян. На это усиление гнета народные массы отвечают волной антикрепостнических движений.

С другой стороны, рост общественного разделения труда, развитие средневекового города как центра ремесла и торговли постепенно нарушали натурально-замкнутый характер феодального хозяйства. Города приобретали все большее значение и как центры расширяющихся торговых отношений, облегчающие взаимное общение до той поры Замкнутых областей страны и ликвидацию политической раздробленности [78]78
  К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 3, стр. 24, 53–55 и др.


[Закрыть]. «…В конце XV века, – по словам Ф. Энгельса, – деньги уже подточили и разъели изнутри феодальную систему…» [79]79
  К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 21, стр. 408.


[Закрыть]

Социально-экономические сдвиги не замедлили сказаться и на политической жизни средневековья к концу XV в. «…Повсюду, как в городах, так и в деревне, – писал Энгельс, – увеличилось количество таких элементов населения, которые прежде всего требовали, чтобы был положен конец бесконечным бессмысленным войнам, чтобы прекращены были раздоры между феодалами… Будучи сами по себе еще слишком слабыми, чтобы осуществить свое желание на деле, Элементы эти находили сильную поддержку со стороны главы всего феодального порядка – в королевской власти» [80]80
  К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 21, стр. 409.


[Закрыть].

Создание крупных феодальных государств, отвечавшее интересам дворянства и городов, в условиях позднего средневековья возможно было только в форме монархии.

Королевская власть восторжествовала «повсюду в Европе, вплоть до отдаленных окраин». При этом Энгельс не выделял Россию из числа европейских стран, а говорил об общих закономерностях процесса. Он писал, что «даже в России покорение удельных князей шло рука об руку с освобождением от татарского ига, что было окончательно закреплено Иваном III» [81]81
  К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 21, стр. 415, 416.


[Закрыть].

Развивая марксистское понимание истории, В. И. Ленин наметил основные этапы русского исторического цроцесса, углубив представление о движущих силах истории России периода феодализма. В. И. Ленин вскрыл сущность и основные черты барщинной системы хозяйства. Он показал пути превращения ремесла в мелкотоварное производство. В трудах Ленина содержится характеристика особенностей классовой борьбы крестьянства.

Классические труды В. И. Ленина «Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов?» и «Развитие капитализма в России» появились в период кризиса буржуазной историографии и знаменовали собой утверждение нового (марксистского) этапа русской исторической науки. В трудах В. И. Ленина показано, что русский исторический процесс в средние века шел теми же путями, что и в других европейских странах, что Россия переживала период развития феодализма. В. И. Ленин, как исто-рик-марксист, объяснял политическое объединение русских земель глубокими социально-экономическими причинами. В эпоху Московского царства, по В. И. Ленину, «государство основывалось на союзах совсем не родовых, а местных: помещики и монастыри принимали к себе крестьян из различных мест, и общины, составлявшиеся таким образом, были чисто территориальными союзами. Однако о национальных связях в собственном смысле слова едва ли можно было говорить в то время: государство распадалось на отдельные «Земли», частью даже княжества, сохранявшие живые следы прежней автономии, особенности в управлении, иногда свои особые войска (местные бояре ходили на войну со своими полками), особые таможенные границы и т. д.» [82]82
  В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 1, стр. 153.


[Закрыть]. Никто в исторической литературе до В. И. Ленина не смог так четко вскрыть социально-экономическую сущность Московского царства и показать особенности его политической структуры.

Советская историческая наука, вооруженная марксистско-ленинской методологией, за 50 лет своего существования достигла значительных успехов в изучении процесса образования и укрепления единого Русского государства. В центре ее внимания находилась прежде всего история трудящихся масс и их напряженная борьба за освобождение от социального гнета. Советская наука прошла долгий путь своего развития, решительно борясь с рецидивами буржуазных концепций прошлого и вульгарно-социологической интерпретацией истории. После исторических решений XX съезда КПСС наша наука, вступив в период своего расцвета, достигла крупных успехов и в изучении истории России периода феодализма. В трудах М. Н. Тихомирова, Л. В. Черепнина и других ученых тщательно изучено складывание единого государства в XIV–XV вв. и упрочение его в годы правления Ивана IV. Исследованы и отдельные стороны исторического процесса, протекавшего в первой трети XVI столетия.

Так, вопросы социально-экономического развития России получили детальное освещение в капитальных трудах по йстории феодального землевладения (С. Б. Веселовский [83]83
  С. Б. Веселовский. Феодальное землевладение в Северо-Восточной Руси, т. I. М.-Л., 1947.


[Закрыть], А. И. Копанев [84]84
  А. И. Копанев. Истории землевладения Белозерского края XV–XVI вв. М.-Л., 1951.


[Закрыть], Ю. Г. Алексеев [85]85
  Ю. Г. Алексеев. Аграрная и социальная история Северо-Восточной Руси XV–XVI вв. М.-Л., 1966.


[Закрыть]и др.). История крестьянства и феодального хозяйства изучалась Б. Д. Грековым [86]86
  Б. Д. Греков. Крестьяне на Руси, кн. II. М., 1954.


[Закрыть], В. М. Панеяхом [87]87
  В. М. Панеях. Кабальное холопство на Руси в XVI в. Л., 1967. См. также: Е. И. Колычева. Холопство и крепостничество (конец XV–XVI в.). М., 1971.


[Закрыть]и другими исследователями.

Очень плодотворной, хотя и не во всех звеньях достаточно обоснованной была попытка Д. П. Маковского рассмотреть развитие товарно-денежных отношений в сельском хозяйстве. Автор на большом конкретно-историческом материале отстаивает тезис о генезисе капиталистических отношений в России уже в первой половине XVI в. [88]88
  Д. П. Маковский. Развитие товарно-денежных отношений в сельском хозяйстве Русского государства в XVI в. Смоленск, 1963.


[Закрыть]Дальнейшие исследования должны подтвердить или внести коррективы в это пока еще дискуссионное положение.

Чрезвычайно интересно наблюдение Н. Е. Носова о том, что в развитии Поморья XVI в. происходило «постеленное зарождение в недрах старого феодального хозяйства Севера, особенно среди черносошного крестьянства, новых социальных отношений, в известной мере уже предбуржуазных» [89]89
  Н. Е. Носов. Становление сословно-представительных учреждений в России (далее – Носов). Л., 1969, стр. 241.


[Закрыть].

Истории русского ремесла, города и цен XVI в. посвятили свои работы С. В. Бахрушин [90]90
  С. В. Бахрушин. Научные труды, т. I. М., 1952.


[Закрыть], В. С. Барашкова [91]91
  В. С. Барашкова. Соляная торговля г. Белоозера в конце XV – 60-х гг. XVI в. – «Очерки социально-экономической и политической истории СССР». М., 1963, стр. 321–329; ее же. Промыслы и ремесла города Белоозера в XVI – начале XVII в. – «Материалы и исследования по истории СССР». М., 1965, стр. 331–354; ее же. Очерки хозяйственного развития Белозерского края в XVI – начале XVII в. М., 1968. Автореферат канд. дисс.


[Закрыть], А. Г. Маньков [92]92
  А. Г. Маньков. Цены и их движение в Русском государстве XVI в. М.-Л., 1951.


[Закрыть], А. А. Введенский [93]93
  А. А. Введенский. Дом Строгановых в XVI–XVII вв. М., 1962.


[Закрыть], М. В. Фехнер [94]94
  М. В. Фехнер. Торговля Русского государства со странами Востока в XVI веке. М., 1956.


[Закрыть]и др. [95]95
  А. А. Зимин. Состав русских городов XVI в. – «Исторические записки», кн. 52, 1955, стр. 336–347.


[Закрыть]

Из отдельных русских земель XVI в. наиболее изучены Псков, особенно его присоединение к Москве (Н. Н. Масленникова [96]96
  Н. Н. Масленникова. Присоединение Пскова к Русскому централизованному государству. Л., 1955.


[Закрыть], С. М. Каштанов [97]97
  С. М. Каштанов. Две жалованные грамоты J 510 года псковским монастырям. – «Записки отдела рукописей Государственной библиотеки им. В. И. Ленина» (далее – «Записки отдела рукописей ГБЛ»), вып. 24. М., 1961, стр. 221–258.


[Закрыть]) и Новгород (А. П. Пронштейн) [98]98
  А. П. Нронштейн. Великий Новгород в XVI веке. Харьков, 1957.


[Закрыть].

В содержательной книге по исторической географии России XVI в. М. Н. Тихомиров нарисовал широкую картину разнообразия русских земель, отличавшихся социально-политическими условиями жизни. «Россия XVI в., – писал М. Н. Тихомиров, – включала в свой состав многие земли с разной социальной структурой. Без понимания этого факта представление о Российском государстве будет неправильным, непонятны будут и причины, вызвавшие ожесточенную и длительную борьбу с пережитками феодальной раздробленности» [99]99
  М. Н. Тихомиров. Россия в XVI столетии. М., 1962, стр. 64.


[Закрыть].

Из сложного комплекса тем, связанных с классовой борьбой в первой трети XVI в., изучена по преимуществу борьба крестьян с монастырями-вотчинниками [100]100
  В. И. Корецкий. Борьба крестьян с монастырями в России XVI – начала XVII в. – «Вопросы истории религии и атеизма», т. VII. М., 1958, стр. 169–215; И. У. Будовниц. Монастыри на Руси и борьба с ними крестьян в XIV–XVI веках. М., 1966; И. И. Смирнов. Классовая борьба в Московском государстве в первой половине XVI в. – «Проблемы истории докапиталистических обществ», 1935, № 9-10, стр. 84–87; А. А. Зимин. Основные этапы и формы классовой борьбы в России конца XV–XVI века. – «Вопросы истории», 1965, № 3, стр. 38–44.


[Закрыть].

Много сделано для изучения политической структуры Русского государства первой трети XVI в. Еще С. Б. Веселовский проследил судьбу основных удельных княжеств, существовавших в это время [101]101
  С. Б. Веселовский. Последние уделы в Северо-Восточной Руси. – «Исторические записки», кн. 22, 1947, стр. 101–131.


[Закрыть]. История иммунитетной политики уделов, а также их отношений с великокняжеской властью была объектом исследования С. М. Каштанова [102]102
  С. М. Каштанов. Из истории последних уделов. – «Труды Московского государственного историко-архивного института» (далее – Труды МГИАИ), т. II. М., 1958, стр. 269–296; его же. Монастырский иммунитет в Дмитровском уделе. – «Вопросы социально-экономической истории и источниковедения периода феодализма в России». М., 1961, стр. 25–29.


[Закрыть].

Изучался состав Боярской думы [103]103
  Зимин А.А. Состав Боярской Думы в XV–XVI веках. – Археографический ежегодник за 1957 год. – М., 1958, с. 41–87.


[Закрыть]. Выяснено также, какую большую роль среди правительственных учреждений играли областные дворцы [104]104
  Зимин А.А. О составе дворцовых учреждений Русского государства конца XV и XVI веков. – Исторические записки, 1958, кн.63, с. 180–205.


[Закрыть]. Господство территориального принципа управления в первой половине XVI в. отражало неизжитые следы экономической и политической расчлененности страны. Установлено, что в процессе образования Русского централизованного государства приказная система не сложилась в XV в., как это принято было считать раньше, а только зарождалась в недрах казны, дворца и Боярской думы в первую половину XVI в. Ее сложение относится только к середине – второй половине XVI столетия [105]105
  А. А. Зимин. О сложении приказной системы на Руси.*– «Доклады и сообщения Института истории АН СССР», вып. Ш. М., 1954, стр. 164–176; А. К. Леонтьев. Образование приказной системы управления в Русском государстве. М., 1961; А. И. Копанев, А. Г. Маньков, Н. Е. Носов. Очерки истории СССР. Конец XV – начало XVII в. Л., 1957, стр. 68–72 (раздел Н. Е. Носова). К концу XV в. относил складывание приказной системы А. В. Чернов (Л. В. Чернов. О зарождении приказного управления в процессе образования Русского централизованного государства. – Труды МГИАИ, т. 19. М., 1965, стр. 273–293)


[Закрыть].

Серьезному исследованию подверглось местное управление России первой трети XVI в. В работах Н. Е. Носова и С. М. Каштанова выяснено значение нового института городовых приказчиков, существенно ограничившего власть наместников и волостелей [106]106
  Н. Е. Носов. Очерки по истории местного управления Русского государства первой половины XVI века. М.-Л., 1957; его же. «Новое» направление в актовом источниковедении. – «Проблемы источниковедения», кн. X. М., 1962, стр. 261–348; его же. О статистическом методе в актовом источниковедении. – «Вопросы архивоведения», 1962, № 4, стр. 41–55; С. М. Каштанов. К проблеме местного управления в России первой половины XVI в. – «История СССР», 1959, № 6, стр. 134–148; А. А. Зимин. О методике актового источниковедения по истории местного управления России первой половины XVI в. – «Вопросы архивоведения», 1962, № 1, стр. 33–45.


[Закрыть]. Менее обстоятельно изучена сама власть наместников и система кормлений [107]107
  А. А. Зимин. Список наместников Русского государства первой половины XVI в. – «Археографический ежегодник за 1960 год». М., 1962, стр. 27–42; Б. Н. Флоря. О некоторых источниках по истории местного управления в России XVI века. – «Археографический ежегодник за 1962 год». М., 1963, стр. 92-97


[Закрыть]. Наиболее глубокое исследование этой системы, проведенное Н. Е. Носовым, посвящено уже середине XVI в. [108]108
  Носов, стр. 367 и др.


[Закрыть]

В результате тонкого правового анализа формы Русского государства конца XV – первой половины XVI в. Г. Б. Гальперин пришел к выводу, что для этого периода мы можем говорить о наличии в России сословной монархии [109]109
  Г. Б. Гальперин. Формы правления Русского централизованного государства XV–XVI вв. Л., 1964, стр. 55.


[Закрыть].

Очень плодотворна новая постановка вопроса о путях политического развития России, которую в последнее время выдвинул Н. Е. Носов. Он пишет, что эти пути были «отнюдь не прямолинейны». В частности, «боярство боролось (и то не всегда и далеко не все) не вообще против всякой централизации, а за такую централизацию, которая более соответствовала бы его социальным и политическим интересам в новом государственном порядке, и главным условием этого ставило ограничение самодержавия Боярской думой – палатой лордов, казалось бы, зарождавшегося в XVI в. русского парламента» [110]110
  Носов, стр. 11.


[Закрыть].

К сожалению, сам ход политической истории первой трети XVI в. изучен совершенно недостаточно. Общие очерки, посвященные политической борьбе в это время (см. в книге Н. И. Шатагина и др.) [111]111
  Н. И. Шагагин. Русское государство в первой половине XVI века. Свердловск, 1940; В. Мальцев. Борьба за Смоленск (XVI–XVII вв.). Смоленск, 1948; «Очерки истории СССР. Период феодализма. Конец XV – начало XVII в.». М., 1955, стр. 108–112 (автор Я. С. Лурье); В. В. Мавродин. Образование единого Русского государства. Л., 1951.


[Закрыть], отличаются краткостью или просто устарели. Наиболее содержательный опыт рассмотрения внутренней политики правительства Василия III принадлежит С. М. Каштанову [112]112
  С. М. Каштанов. Социально-политическая история России конца XV – первой половины XVI в. М., 1967, стр. 239-274


[Закрыть]. Автор впервые привлек к исследованию большой фонд иммунитетных грамот и проследил направление финансовой и судебной политики в связи с перипетиями борьбы Василия III с его удельными братьями и корпоративными правами церкви. Очень интересна периодизация политики правительства (первый период – до 1511 г., когда заметна иосифлянская тенденция в отношении к монастырям; второй – до начала 1522 г., т. е. после приближения ко двору несгяжателей; третий – до 1533 г., т. е. после назначения на митрополию иосифлянина Даниила).

Из отдельных вопросов политической истории наибольшее внимание уделялось процессам над Вассианом Патрикеевым и Максимом Греком. Источниковедчески исследовалось так называемое судное дело Максима Грека и материалы следствия по делу Берсеня Беклемишева [113]113
  С. Н. Чернов. К ученым несогласиям о суде над Максимом Греком. – «Сборник статей по русской истории, посвященных С. Ф. Платонову». Пб., 1922, стр. 48–71; его же. Заметки о следствии по делу Максима Грека. – «Сборник статей к 40-летию ученой деятельности академика А. С. Орлова». Л., 1934, стр. 465–474; Н. А. Казакова. О «судном списке» Максима Грека. – «Археографический ежегодник за 1966 год». М., 1968, стр. 25–36.


[Закрыть]. И. И. Смирнов высказал мысль о том, что Максим Грек был осужден как тайный эмиссар турецкого султана [114]114
  И. И. Смирнов. К вопросу о суде над Максимом Греком. – «Вопросы истории», 1946, № 2–3, стр. 118–126.


[Закрыть]. Эта мысль подавляющим большинством историков была отвергнута.

Более изучены вопросы внешней политики России первой трети XVI в. На широком фоне международных отношений Восточной Европы их рассматривает в обобщающей работе И. Б. Греков [115]115
  Я. Б. Греков. Очерки международных отношений Восточной Европы XIV–XVI вв. М., 1963, стр. 233–287 (ср. критические замечания в адрес автора: Г. Д. Бурдей. Некоторые вопросы дипломатической истории Восточной Европы XIV–XVI вв. – «Международные отношения в Центральной и Восточной Европе и их историография». М., 1966, стр. 192–212)


[Закрыть]. Всю сумму отношений России с Крымом и Казанью при Василии III изучал И. И. Смирнов [116]116
  И. И. Смирнов. Восточная политика Василия III. – «Исторические записки», 1948, кн. 27, стр. 18–66.


[Закрыть]. Сложную расстановку политических группировок в Крыму при Мухаммед-Гирее выяснил В. Е. Сыроечковский [117]117
  В. Е. Сыроечковский. Мухаммед-Гирей и его вассалы. – «Ученые записки МГУ», вып. 61. Серия историческая, т. 2. М., 1940, стр. 3—71.


[Закрыть]. Борьба за западнорусские земли и русско-литовские отношения явилась предметом специального исследования А. Б. Кузнецова [118]118
  А. Б. Кузнецов. О некоторых аспектах деятельности русской дипломатии в Европе в первой четверти XVI в. – «Ученые записки Мордовского государственного университета». Серия историческая, вып. 28. Саранск, 1963, стр. 177–193; его же. К вопросу о борьбе Русского государства за воссоединение западнорусских земель в начале XVI в. – «Труды Научно-исследовательского института языка, литературы, истории и экономики при Совете Министров Мордовской АССР». Серия историческая, вып. 27. Саранск стр. 26–43; его же.Русское наступление на Смоленск и его освобождение в 1514 г. – Там же, вып. 30. Саранск, 1966, стр. 148–159; его же.Борьба Русского государства за воссоединение западнорусских земель. М., 1966. Автореферат канд. дисс.


[Закрыть]. Интересные наблюдения на большом фактическом материале по русско-орденским отношениям в первой четверти XVI в. сделаны В. Н. Балязиным [119]119
  В. Н. Балязин. История одной коллекции документов. – «Вестник МГУ». Исторические науки, 1963, № 3, стр. 34–36; его же. Россия и Тевтонский орден. – «Вопросы истории», 1963, № 6, стр. 60–72; его же. Россия и Тевтонский орден в 1466–1525 годах. М., 1963. Автореферат канд. дисс.


[Закрыть]. Много и плодотворно работает по изучению русско-ливонских отношений Н. А. Казакова [120]120
  И. А. Казакова. Русско-ганзейский договор 1514 г. – «Вопросы историографии и источниковедения истории СССР». М.—Л., 1963, стр. 557–586; ее же. Русско-датские торговые отношения в конце XV – начале XVI в. – «Исторические связи Скандинавии и России в IX–XX вв.». Л., 1970, стр. 89—104 (ср. И. П. Шасколь-ский. Экономические связи России с Данией и Норвегией в IX–XVII вв. – Там же, стр. 16–20).


[Закрыть].

Но пожалуй, из всех аспектов русского исторического процесса первой трети XVI столетия наиболее разносторонне изучены пути развития русской общественной мысли. В результате исследований определена сущность идеологии воинствующих церковников (иосифлян), развитие ими идей теократического происхождения самодержавия [121]121
  Я. С. Лурье. Идеологическая борьба в русской публицистике конца XV – начала XVI века. М.-Л., 1960; А. А. Зимин. О политической доктрине Иосифа Волоцкого. – «Труды Отдела древнерусской литературы Института русской литературы Академии наук СССР» (далее – ТОДРЛ), т. IX. М.-Л., 1953, стр. 159–177.


[Закрыть]. Выяснено, что корпоративные интересы иосифлян сказывались и на представлениях их о преимуществе духовной власти над светской; в частности, этим объясняется то, что теория «Москва – III Рим», созданная старцем Филофеем, не смогла «стать, – по заключению Н. С. Чаева, – политической программой Русского централизованного государства в период его образования» [122]122
  Н. Н. Масленникова. Присоединение Пскова, стр. 154. Ранее Н. С. Чаев предполагал, что теория «Москва – III Рим» находилась в основании «московской официальной идеологии XVI в.» (//. С. Чаев. «Москва – Третий Рим» в политической практике московского правительства XVI века. – «Исторические записки», 1945, кн. 17, стр. 22)


[Закрыть].

Обстоятельными исследованиями Н. А. Казаковой рассмотрены основные аспекты идеологии нестяжательства в первой трети XVI в. [123]123
  Н. А. Казакова. Очерки по истории русской общественной мысли. Первая. треть XVI века (далее-Очерки). Л., 1970. См. также во многом спорную статью: Г. Я. Моисеева. Об идеологии «нестяжателей». – «История СССР», 1961, № 2, стр. 88-101.


[Закрыть]Ею вскрыты классовые и политические основы взглядов одного из крупнейших мыслителей, живших в России в конце XV – первой половине XVI в., – Вассиана Патрикеева. Продолжая работу, начатую еще В. Ф. Ржигой [124]124
  В. Ф. Ржига. Опыты по истории русской публицистики XVI в. Максим Грек как публицист. – ТОДРЛ, т. I. Л., 1934, стр. 5-120. Ряд соображений о биографии Максима Грека и его взглядах высказан в статьях: А. И. Клибанов. К изучению биографии и литературного наследия Максима Грека. – «Византийский временник», т. XIV. М., 1958, стр. 148–174; С. М. Каштанов. Труды И. Денисова о Максиме Греке и его биографах. – Там же, стр. 284–295; Я. В. Синигщна. Послание Максима Грека Василию III об устройстве афонских монастырей. – Там же, т. XXVI. М., 1965, стр. 110–136.


[Закрыть], Н. А. Казакова выяснила важнейшие черты нестяжательской идеологии Максима Грека и впервые в литературе дала очерк жизни и деятельности примечательного книгописца и публициста нестяжательского толка Гурия Тушина.

Много нового для изучения официальной идеологии первой трети XVI в. сделала Р. П. Дмитриева, проследившая литературную историю важнейшего памятника официальных политических идей – Сказания о князьях владимирских [125]125
  Р. П. Дмитриева. Сказание о князьях владимирских. М.-Л., 1955; ее же. К истории создания «Сказания о князьях владимирских». – ТОДРЛ, т. XVII. М.-Л., 1961, стр. 342–347.


[Закрыть], хотя вопрос о создании его первоначальной редакции остается все еще спорным [126]126
  А. А. Зимин. Рецензия на кн.: Р. П. Дмитриева. Сказание о князьях владимирских. – «Исторический архив», 1956, № 3, стр. 235–238.


[Закрыть].

После капитального труда В. Ф. Ржиги [127]127
  В. Ф. Ржига. Боярин-западник XVI в. (Ф. И. Карпов). – «Ученые записки Института истории РАНИОН», т. IV. М., 1929, стр. 39–48.


[Закрыть]о талантливом писателе и дипломате Федоре Карпове этому своеобразному представителю русской культуры было посвящено несколько работ, и в их числе диссертационное исследование Н. В. Синицыной [128]128
  Е. Н. Кимеева. «Послание митрополиту Даниилу» Федора Карпова. – ТОДРЛ, т. IX, стр. 220–234; А. А. Зимин. Общественно-политические взгляды Ф. И. Карпова. – ТОДРЛ, т. XII. М.-Л., 1950, стр. 160–173; его же. Федор Карпов, русский гуманист XVI века. – «Прометей», т. 5. М., 1968, стр. 364–370; Н. В. Синицына. Федор Иванович Карпов – публицист, дипломат XVI века. М., 1966. Автореферат канд. дисс.


[Закрыть]. Своеобразный мыслитель, доктор и публицист Николай Немчин также привлекал к себе внимание исследователей [129]129
  А. А. Зимин. Доктор Николай Булев – публицист и ученый-медик. – «Исследования и материалы по древнерусской литературе». М., 1961, стр. 78–86.


[Закрыть]. Изучение реформационных и гуманистических идей на широком европейском фоне ведет А. И. Клибанов [130]130
  А. И. Клибанов. Реформационные движения в России в XIV – первой половине XVI в. М., 1960; А. И. Клибанов и В. И. Ко-рецкий. Послание Зиновия Отенского дьяку Я. В. Шишкину. – ТОДРЛ, т. XVII, стр. 201–224.


[Закрыть]. Его историко-философский подход к этой проблематике позволил отчетливо представить содержание и пути развития передовой общественной мысли в России.

Таковы основные итоги изучения истории России первой трети XVI в. Как мы могли убедиться, советскими историками проделана большая и разносторонняя работа в различных областях этой темы. И в то же самое время существуют еще явные пробелы, необходимость заполнения которых совершенно очевидна.

К настоящему времени вопросы социально-экономического развития России рассматриваются, как правило, в целом для XVI в. без особого выделения его первой трети или половины [131]131
  Существуют только самые общие очерки социальных отношений в русском обществе первой половины XVI в. (см. «Очерки истории СССР. Период феодализма. Конец XV – начало XVII в.» (авторы Я. С. Лурье, А. Г. Маньков, А. Н. Насонов и М. Г. Рабинович);.4. А. Зимин. Реформы Ивана Грозного, стр. 63-165).


[Закрыть], в то время как до середины века происходил экономический подъем в отличие от спада, характеризующего вторую половину века. Создание трудов по экономической истории России первой половины XVI в. – насущная задача советских историков. К ее выполнению они уже приступают. В Ленинграде коллектив ученых под руководством А. Л. Шапиро завершил книгу по истории северно-русского крестьянства в этот период на основе тщательного изучения новгородских писцовых книг и других, в том числе актовых, материалов [132]132
  «Аграрная история Северо-Западной России. Вторая половина XV – начало XVI в.». Л., 1971.


[Закрыть].

Несмотря на специальные работы по истории создания государственного аппарата в России XV–XVI вв. все еще отсутствуют обобщающие труды, в которых бы были выявлены специфические черты процесса, происходившего в первой трети XVI в.

Глава 2
Обзор источников

Для изучения политической истории России первой трети XVI в. первостепенное значение имеют русские летописи [133]133
  См. обзоры рукописных текстов: А. Н. Насонов. Летописные памятники хранилищ Москвы. – «Проблемы источниковедения», вып. IV. М., 1955; его же. Материалы и исследования по истории русского летописания. – «Проблемы источниковедения», вып. VI. М., 1958; М. Н. Тихомиров. Краткие заметки о летописных произведениях в рукописных собраниях Москвы. М., 1962. Краткий обзор памятников см.: А. А. Зимин. Русские летописи и хронографы конца XV–XVI в. М., 1960. Библиографию см.: «Библиография русского летописания» (составила Р. П. Дмитриева). М.—Л., 1962. ПСРЛ, т. VI. СПб., 1853, стр. 54. См. также: Л. Н. Пушкарев. К вопросу об издании списка Царского Софийской I летописи. – «Проблемы источниковедения», вып. VIII. М., 1959, стр. 432–444.


[Закрыть]. В них находятся важнейшие сведения о внешней политике Русского государства (о войнах и дипломатических сношениях), об объединении русских земель и ликвидации уделов, о высших церковных иерархах, о каменном строительстве (церквей и крепостей), о стихийных бедствиях в стране и многие другие.

На протяжении всего изучаемого времени в Москве систематически велось официальное летописание. Первым летописным сводом, созданным в канцелярии Василия III, был, очевидно, свод 1508 г. В непосредственном виде он до нас не дошел, но составил основу всех дальнейших памятников официального летописания (в составе Воскресенской и сходных летописей). Кроме того, некоторые сведения свода 1508 г. сохранились в так называемой Софийской I летописи по списку Царского, которая доводит изложение до 26 ноября 1508 г. [134]134
  ПСРЛ, т. VI. СПб., 1853, стр. 54. См. также: Л. Н. Пушкарев. К вопросу об издании списка Царского Софийской I летописи. – «Проблемы источниковедения», вып. VIII. М., 1959, стр. 432–444.


[Закрыть]Как установил Н. Ф. Лавров, с 1506 по конец 1508 г. список Царского близок к Воскресенской летописи, а Софийская II – к Никоновской (и соответственно к Иоасафовской), Львовской [135]135
  Н. Ф. Лавров. Заметки о Никоновской летописи. – «Летопись занятий Археографической комиссии», вып. I (34). Л., 1927, стр. 64.


[Закрыть]и – добавим от себя – Вологодско-Пермской и Уваровской [136]136
  Близок к Софийской II летописи отрывок, помещенный в сборнике с Ермолинской летописью и содержащий сведения за сентябрь 1505 – весну 1507 г. (Иоасафовская летопись (далее – ИЛ). М., 1957, стр. 197–200).


[Закрыть]. Софийская I и Софийская II летописи вплоть до конца 1508 г. сохраняют между собой сходство, что делает возможным предположить наличие в них общего источника, которым мог быть летописный свод 1508 г. [137]137
  Так как среди «мощей» русских князей, перенесенных в конце 1507 г. в Архангельский собор, не упоминаются останки Дмитрия Молодого (умер 14 февраля 1509 г.) в сходных текстах Софийской I, Никоновской, Иоасафовской, Львовской и Уваров-скоп летописей, то, следовательно, их протограф был написан до начала 1509 г., а точнее, в конце 1508 г.


[Закрыть]

Следующий памятник официального московского летописания – свод 1518 г. – сохранился с 1485 г. в составе так называемой Уваровской летописи, представленной двумя списками XVI в. (ГИМ, Уварова, № 188, и ГИМ, Синод. № 645). Уваровская летопись издана совсем недавно [138]138
  ПСРЛ, т. XXVIII. М. – Л., 1963.


[Закрыть]. Следуя за А. Н. Насоновым и М. Н. Тихомировым, считаем ее общерусским летописным сводом, который в интересующей нас части воспринял записи митрополичьей кафедры. Непосредственный протограф Уваровского и Синодального списков, по К. Н. Сербиной, составлен между 1525–1530 гг. в Троице-Сергиевом монастыре [139]139
  К. Н. Сербина. Летописный свод 1518 г. – «Вопросы историографии и источниковедения истории СССР». М.-Л., 1963, стр. 587–608; Я. С. Лурье не считает этот тезис доказанным (см. Я. С. Лурье. Новые памятники русского летописания конца XV в. – «История СССР», 1964, № 6, стр. 118–131); А. Н. Насонов. История русского летописания XI – начала XVIII века (далее – Насонов). М., 1969, стр. 394–397.


[Закрыть]. Летописный свод 1518 г. в переработанном виде дошел до нас и в составе летописного свода 1520 г. (Иоасафовская и соответственно Никоновская летописи), и в составе свода 1526 г. – в Софийской П, Львовской и Воскресенской летописях и в Вологодско-Пермской летописи [140]140
  С. А. Левина. К изучению Воскресенской летописи. – ТОДРЛ, т. XIII. М.-Л., 1957, стр. 701.


[Закрыть].

Своду 1518 г. сопутствует ряд дополнительных статей, в том числе статья «Европейской страны короли», составленная по каким-то итальянским материалам между 1506–1523 гг. лицом, близким к Посольскому приказу [141]141
  Н. А. Казакова. «Европейской страны короля». – «Исследовании по отечественному источниковедению». М. – Л., 1964, стр. 418–426.


[Закрыть].

Софийская II летопись по списку Архивскому XVI (ЦГАДА, ф. 181, № 301), дающая более раннюю редакцию свода 1518 г., чем Уваровская, также обрывается па 1518 г. [142]142
  ИСРЛ, т. VI, стр. 262.


[Закрыть]. Следующая ее часть (до 1526 г. включительно) в других списках (ГИМ, Воскр. № 154) имеет черты, близкие Воскресенской летописи, хотя и содержит новые сведения. Дальнейший рассказ самостоятелен. Повесть о смерти Василия III дана в варианте, близком своду 1539 г. С этим новгородским сводом (а точнее, с его московским источником) Софийская II летопись имеет и другие точки соприкосновения в рассказах 1531, 1533 гг. и др.

Следующим за сводом 1518 г. памятником официального летописания был свод 1520 г. (сохранился в Иоасафовской, Никоновской, Воскресенской, Вологодско-Пермской, Львовской летописях и Софийской II). В наиболее чистом виде события времени Василия III по своду 1520 г. изложены в Иоасафовской летописи, составленной в митрополичьей канцелярии в начале 20-х годов XVI в. Рассказ Иоасафовской летописи с 1496 по 1518 г. основан на тексте, близком Софийской II летописи, со вставками из протографа Воскресенской летописи или ее источника. Конец ее сходен с Воскресенской, но имеет и самостоятельные чтения. Исключительный интерес представляет рассказ о смоленских походах 1512–1514 гг., содержащийся в сборнике с Иоасафовской летописью [143]143
  ИЛ, стр. 191–196; Насонов, стр. 397–402,


[Закрыть]. Написанный современником, он изобилует массой существенных подробностей о драматических событиях взятия Смоленска.

Еще Н. Ф. Лавров дал обстоятельный анализ двух древнейших списков Никоновской летописи: Оболенского (О) и Патриаршего (П). Итоги его сводятся к следующему. Первая часть списка О содержала летописный рассказ до 1520 г. и составлена была около 1539–1542 гг. Дальнейшая часть списка основана на Воскресенской летописи (до 1541 г.).

Патриарший список до 1521 г. основан на Оболенском, а затем, до 1534 г., – на Воскресенской летописи [144]144
  ПСРЛ, т. XIII, 1-я половина. СПб., 1904; Н. Ф. Лавров. Заметки о Никоновской летописи, стр. 71.


[Закрыть].

Непосредственным источником основной редакции Никоновской летописи, как установил Б. М. Клосс, была дошедшая до нас рукопись Иоасафовской летописи.

Компилятивный характер носит Шумиловский список Никоновской летописи, в состав которого были включены отдельные рассказы, имеющиеся и в Степенной книге (Повесть о нашествии 1521 г. и Похвала Василию III), а также сведения Новгородского летописного свода 1539 г. Впрочем, источники Шумиловского списка в достаточной мере еще не изучены.

Летописный свод 1526 г., продолжающий свод 1520 г., отразился в Вологодско-Пермской, Воскресенской, Софийской II, Львовской и Никоновской летописях.

Так называемая Вологодско-Пермская летопись [145]145
  ПСРЛ, т. XXVI. М.-Л., 1959.


[Закрыть]в интересующей нас части представляет собою текст Московского свода 1526 г. (источник Воскресенской и Софийской II) [146]146
  С. А. Левина. К изучению Воскресенской летописи, стр. 701.


[Закрыть]. Академический список летописи доведен до 1526 г. Далее в этой летописи помещены оригинальные известия, доходящие до 1539 г. В полном варианте Вологодско-Пермская летопись, по М. Н. Тихомирову, составлена между 1540–1550 гг. [147]147
  М. Н. Тихомиров. О Вологодско-Пермской летописи. – «Проблемы источниковедения», вып. III. М.-Л., 1940, стр. 243; В. И. Буганов. О списках Вологодско-Пермского летописного свода конца XV – начала XVI в. – «Проблемы общественно-политической истории России и славянских стран». М., 1963, стр. 158–165.


[Закрыть]Особый интерес представляют сведения о походе на Казань 1530 г., о казни фальшивомонетчиков в 1533 г. и некоторые другие (о дороговизне в 1526 г. и выезде Ф. М. Мстиславского).

Вологодско-Пермская летопись (в ранней редакции конца XV в.) использована была составителем краткого Погодинского летописца (ГПБ, Погод. № 1612), который довел ее до 1509 г., прибавив несколько интересных сообщений начала XVI в. [148]148
  Я. С. Лурье. Краткий летописец Погодинского собрания. – «Археографический ежегодник за 19G2 год». М., 1963, стр. 431–444.


[Закрыть]

Наконец, последним памятником официального летописания, составленным при жизни Василия III, был Московский свод 1533 г. (основа Воскресенской, Львовской, Никоновской летописей). Воскресенская летопись сохранилась в нескольких редакциях [149]149
  ПСРЛ, т. VIII. СПб., 1859.


[Закрыть]. Как установила С. А. Левина, первая из них относится к августу 1533 г. [150]150
  С. А. Левина. О времени составления и составителе Воскресенской летописи. – ТОДРЛ, т. XI, М.-Л., 1955, стр. 375–379; ее же. К изучению Воскресенской летописи. – ТОДРЛ, т. XIII. М.-Л., 1957, стр. 689–705; ее же. Воскресенская летопись XVI в. – Труды МГИАИ, т. 10. М., 1957, стр. 402–407; ее же. Тринадцатый список Воскресенской летописи. – «Археографический ежегодник за 1967 год». М., 1969, стр. 96–97. См. также: В. В. Лаптев. Воскресенская летопись. – «Ученые записки ЛГПИ им. А. И. Герцена», т. 102. Л., 1955, стр. 165–235.


[Закрыть]В основу ее был положен свод 1526 г. В свою очередь Воскресенская летопись (или, точнее, свод 1533 г.) была использована составителем Львовской летописи, а в поздней редакции (1541 г.) и составителями Никоновской летописи.

Львовская летопись, по А. А. Шахматову, в первоначальной редакции доходила до 1533 г., а позднее была дополнена Летописцем начала царства, продолженным до 1560 г. [151]151
  ПСРЛ, т. XX, ч. 1–2. СПб., 1910–1914. См. также: А. А. Шахматов. Обозрение русских летописных сводов XIV–XVI вв. М.-Л., 1938, стр. 370.


[Закрыть]Московский летописный свод 1533 г. (Воскресенская летопись) в ней соединен был с отдельными сведениями, взятыми из Новгородского свода 1539 г.

Примыкает к традиции официального летописания так называемый Постниковский летописец (ЦГАДА, Оболенского, № 42), составленный около 1547 г., по предположению М. Н. Тихомирова, дьяком Постником Губиным [152]152
  М. II. Тихомиров. Записки о регентстве Елены Глинской и боярском правлении 1533–1547 гг. – «Исторические записки», 1954, кн. 46, стр. 278–288.


[Закрыть]. Рассказ о времени правления Василия III близок к Софийской II летописи и частично к Воскресенской. Впрочем, этот вопрос Заслуживает специального изучения. Из оригинальных сведений летописца можно отметить рассказ о пострижении Соломонии Сабуровой, о Коломенском походе 1522 г. и некоторые другие.

Официальное московское летописание велось систематически на протяжении всей первой трети XVI в. Его составители, очевидно, связаны были как с митрополичьей, так и с великокняжеской канцелярией [153]153
  В Синодальном собрании (ГИМ), восходящем к архиву московских митрополитов, сохранился ряд списков официальных летописей.


[Закрыть]. В литературе уже отмечалось стремление летописцев этой поры к документализации изложения [154]154
  Д. С. Лихачев. Русские летописи. М.-Л., 1947, стр. 354–362.


[Закрыть]. В летопись включаются материалы разрядных книг и посольских дел. Вместе с тем и в разрядные книги вносятся записи летописного характера. Так, например, под 1533 г.: «Того ж лета родися великому князю Василию Ивановичи) всеа Русии другой сын, князь Юрьи Васильевич, а от великие княгини Елены». Под 1506 г.: «Тово же году царь казанъской Магмед Амин царь побил в Козани всех московских людей торговых». Под 1512/13 г.: «Прииде весть к великому князю Василию Ивановичю, что Жигимонт, король Польский, ссылаетца с крымским царем Мин-Гиреем. И князь великий Василей Иванович, не терпя неправды Жигимонта короля и многих ево неисправлении к себе, сложил к нему кресное целованье» [155]155
  ГПБ, рукописный отдел. Эрмитажное собрание (далее – Э)» № 340, л. 33 об., 54, 110 об.


[Закрыть].

Лицом, близким к митрополичьему двору, был составитель обнаруженного М. Н. Тихомировым Владимирского летописца (ГИМ, Синод. № 793) [156]156
  ПСРЛ, т. XXX. М., 1965; М. Н. Тихомиров. Из «Владимирского летописца». – «Исторические записки», 1945, кн. 15, стр. 278–300.


[Закрыть]. Сведения его обрываются на 1523 г. и записаны, очевидно, около этого времени. Все они за XVI в. носят оригинальный характер. Многие из них посвящены каменному церковному строительству в Москве и представляют большой интерес для историков русского зодчества.

Совершенно недостаточно изучены судьбы русского Хронографа в XVI в. [157]157
  ПСРЛ, т. XXII, ч. 1. СПб., 1911, стр. 515 и др.; С. О. Шмидт. Продолжение Хронографа редакции 1512 г. (далее – Шмидт). – «Исторический архив», т. VII. М., 1951, стр. 254–300.


[Закрыть]По А. А. Шахматову, существовали кроме редакции 1512 г. еще редакции Хронографа, составленные в 1508, 1520 и 1533 гг. [158]158
  А. А. Шахматов. К вопросу о происхождении Хронографа. СПб., 1899, стр. 113–115 н др.


[Закрыть]Однако эти наблюдения не могут считаться доказанными, ибо они основывались только на предварительных соображениях по истории русского летописания XVI в. Во всяком случае сейчас можно сказать с уверенностью, что продолжение Хронографа до 1533 г. близко к Софийской II летописи, а до 1508 г. имеет черты списка Царского Софийской I летописи. Скорее всего при составлении записей Хронографа использовано было официальное московское летописание.

Официальное летописание широко (Воскресенская летопись) привлекалось и в начале 60-х годов XVI в. для составления Степенной книги. Великому княжению Василия III посвящена 16-я «степень» книги, состоящая из 25 глав [159]159
  ПСРЛ, т. XXI, 2-я половина, сгр. 582–627.


[Закрыть]. В текст включен ряд самостоятельных произведений, в том числе Повесть о нашествии Мухаммед-Гирея 1521 г. [160]160
  ПСРЛ, т. XXI, 2-я половина, стр. 598–603. См. также: А. А. Зимин. Повести XVI века в сборнике Рогожского собрания. – «Записки отдела рукописей ГБЛ», вып. 20. М., 1958, стр. 186–198.


[Закрыть]., Похвала Василию III, написанная в связи с рождением наследника престола, Житие Даниила Переяславского. Рассказ книги изобилует «чудесами» и другими атрибутами церковной литературы.

Еще не в полной мере выяснен состав довольно позднего памятника, изданного в 1790 и 1820 гг. под названием «Русский временник» [161]161
  Русский временник, сиречь летописец (далее – РВ), ч. 1–2. М., 1820


[Закрыть]. Рукопись его недавно обнаружил А. Н. Насонов (ГИМ, Черткова, № 1155–1156) [162]162
  А. Н. Насонов. Летописные памятники хранилищ Москвы, стр. 275.


[Закрыть]. Близок к нему список ЦГАДА, ф. Оболенского, № 46, и ЛОИИ, собр. Лихачева, № 513 (первая половина XVII в.). Текст Русского временника обрывается на августовском известии 1533 г. По А. А. Шахматову, он составлен был в начале 1533 г. при Макарии в Новгороде. Русский временник с 1518 г. близок, по сведениям, к Львовской летописи, в основе которой лежал Московский свод 1533 г. (первая редакция Воскресенской летописи) с новгородскими известиями, восходящими к своду 1539 г. Есть во Временнике и черты, связывающие его с Хронографом 1601 г. и Шумиловским списком Никоновской летописи (Повесть о нашествии Мухаммед-Гирея 1521 г., сообщение о пожаре на торгу 22 мая 1508 г.). Интересна запись о составе лиц, выехавших с Глинским на Русь в 1508 г. [163]163
  А. Н. Насонов. Летописные памятники хранилищ Москвы, стр. 254.


[Закрыть]. Эта поздняя редакция Русского временника составлена была, по А. Н. Насонову, около первой трети XVII в. [164]164
  Насонов, стр. 418–477.


[Закрыть]

Первоначальную редакцию Русского временника представляет Румянцевский летописец, список начала XVII в. (ГБЛ, Рум. № 255); доходит до 1533 г., вслед за тем помещена в нем Никоновская летопись за 1533–1558 гг. По этому летописцу издана особая Повесть о Псковском взятии 1510 г. (ср. таккже в кратком летописце конца XVI – начала XVII в. – ЦГАДА, ф. 181, № 365 (815) [165]165
  Н. Н. Масленникова. Присоединение Пскова к Русскому государству (далее-Масленникова), стр. 185–194. Недавно обнаружен еще один список этой повести – Библиотека Академии наук СССР (далее – БАН). Арханг. № 193 (М. В. Кукушкина. Новый список Повести о Псковском взятии. – ТОДРЛ, т. XVI. М.-Л., 1960, стр. 473–476).


[Закрыть], а также рассказ о восстании Михаила Глинского 1508 г. [166]166
  «Новое о восстании Михаила Глинского в 1508 году». – «Советские архивы», 1970, № 5, стр. 68–73.


[Закрыть]Повесть носит явно промосковский характер. Она изобилует массой конкретных сведений, показывающих, что она написана со слов очевидца. В Русском временнике эта повесть напечатана в сокращении. В Румянцевской летописи, как и в других списках Русского временника, есть следы свода 1539 г. (под 1528 г. рассказ об устройстве Макарием общежительных монастырей, под 1531 г. – о посылке в Новгород Я. Шишкина и др.). Следов повестей Степенной книги в Румянцевской летописи нет.