Текст книги "Левый берег Дона"

Автор книги: Александр Масалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 26 страниц)

– Вы случайно не в курсе – есть ли у нас на Дону криминальный авторитет по кличке "Луноход"?

– А что – Луноход? – сразу насторожился голос.

– Говорят, что он будет курировать наркотики в городе вместо Шерхана.

– В первый раз слышу. Вам лучше поговорить с начальником РУБОПа. А еще лучше – обратитесь в пресс-службу.

"Значит, у Игорька верные сведения..." – подумал Стасик.

Он переписал последнюю страницу рукописи и подписал материал своей фамилией, а не псевдонимом. Потом положил распечатку в сумку и отправился пристраивать очерк.

***

Василий Пикуль около одиннадцати часов лично отнёс повестку в агентство «Щит». Ему хотелось посмотреть на реакцию Дынникова.

Дынникова в агентстве не оказалось.

– У него сегодня дежурство, – объяснили следователю в приёмной. – Он отсыпается.

Пикуль предъявил удостоверение и ему дали адрес квартиры, которую снимал Дынников, – он вообще-то был родом из Ставропольского края...

Лицо у Дынникова еще хранило отпечаток подушки, на которой он спал. Он вяло выслушал дежурные слова Пикуля и расписался на повестке. Только спросил:

– Может, завтра? У меня сегодня дежурство.

– Да это на час, не больше, – заверил Пикуль. – Вас потом на машине отвезут.

Дынников пожал плечами.

– Ладно.

Но к двум часам в облпрокуратуру он не явился. Подождав час, Наремба послал свободного следователя проверить. Хозяйка квартиры сказала, что Дынников срочно уехал в Ставропольский край. У него там кто-то серьезно заболел...

Позвонив в агентство "Щит", Наремба узнал, что Дынников взял за свой счет неделю и уехал к больной матери вместе со своим другом – Лютиковым.

Фамилию Лютикова Анатолий Васильевич помнил. Она была в списке тех, кто устанавливал систему видеонаблюдения.

– Точно, это они, – решил Наремба, держа сигарету в пальцах, желтых от никотина. И сказал Пикулю: – Вася, объяви их в розыск. Проверь так же, в Ростове ли Дымок и Рябой.

Через полчаса Пикуль доложил:

– Да, они в городе.

– Мальчиков надо расколоть, – сказал Наремба задумчиво. – Для этого понадобится человек человека три-четыре. Таких, чтоб подозреваемые не знали их в лицо. Сгоняй в криминальную милицию, поговорили с операми. Отбери людей и позаботься, чтоб внешность у них была подходящая. Ну там – бритые головы, бешеные глаза... Чтоб ты, увидев таких на темной улице, не сомневался, что сейчас тебя поставят на уши.

– Хочешь театр устроить?

– Да.

– Не надо, Толя. По голове получим.

– Мы по голове получим, если об этом узнают, а результатов не будет. Знаешь такую поговорку: "Победителей не судят"?

– Ох, Толя...

– Ты хочешь быстро скинуть это дело?

– Ну...

– Тогда иди и делай, что тебе говорят!

***

Николай Варламов выглядел как-то непривычно. Только подойдя к нему ближе, Стасик вдруг понял, что не так: он был трезв, как стеклышко.

– Ох, и шуму наделал твой авторынок! – сказал Николай вместо обычного "Привет... Будешь пить?". – Еле отбился!..

– Что еще что!.. – начал Полонский, доставая рукопись из сумки. – У меня тут такая бомба есть...

Но Варламов остановил его движением руки.

– Стасик, ты, извини, конечно... Ближайший месяц я тебя печатать не буду. А то и два. Пока всё не утрясётся.

– А под псевдонимом?

– По стилю легко узнать. Даже если ты подпишешься Васей Пупкиным.

– Ничего, – сказал Полонский. – Я к тебе через пару месяцев загляну... Кстати, гонорарий начислен?

– Да, конечно...

Варламов с лязгом и скрежетом распахнул ржавый сейф и достал несколько купюр, завернутых в бумажку и для верности скованных скрепкой.

– Это раза в три меньше, чем я обычно получаю у тебя за этот объем, – сказал Полонский.

– Извини, дела идут неважно...

– Оставь себе, – сказал Полонский. – В подачках не нуждаюсь.

Он не первый год занимался журналистикой и лучше других понимал, что это означало.

***

Виолен Быкадоров, редактор регионального вкладыша в крупную центральную газету, бегло просмотрев рукопись, заметил:

– Умеешь же ты, Стась, из пальца сосать...

– Это когда ж я из пальца сосал? – обиделся Полонский. – И прецедентов таких не было!

– Как это – не было? Многие говорят.

– Кто говорит?

– Откуда в таком случае фактура?

– Это плод моих многолетних наблюдений, подкрепленных интервью с настоящим вором в законе, смотрящим по кличке Михей. С Михеем я встретился лично. Вчера.

Виолен молчал.

– Так возьмешь очерк? – спросил Полонский.

– Меня за нее Денисович выдерет как сидорову козу. А у меня положение и без того шаткое. Мне рисковать нельзя... Предложи кому-нибудь другому.

Полонский знал, что отношения между главным редактором и генеральным директором (владельцем региональной вкладки и еще нескольких рекламных газет), были напряженные.

– Ясно, – сказал он. – Попробую.

Спасибо, что хоть прямым текстом на хер не послал...

***

Редактор еженедельника «Криминал Юга России» прочитал статью, пожевал губами и сказал:

– Материал хорош. Вот только его надо сократить вдвое. Чтоб хоть на разворот поместился.

– Это трудно, но я постараюсь, – заверил Стасик. "Криминал Юга России" был его последней надеждой.

– Кроме того, возьми комментарий. В ГУВД или в РУБОПе. И чтоб комментарий был не по принципу: бред сивой кобылы, отражающий личные заблуждения автора, но имеющий право на существование – демократия на дворе, свобода слова... А что-то более конструктивное.

– Такой комментарий мне вряд ли удастся получить.

– Ну, тогда извини...

***

Вернувшись в родную редакцию, Стасик отклонил предложение фотографа выпить портвейна и сел за стол. Некоторое время он просто курил, разглядывая в окно крыши соседних домов. Потом фотограф, отчаявшись найти консенсус, ушел.

Оставшись один, Полонский сразу утратил апатию, придвинул к себе телефон и позвонил в редакцию журнала "Криминальная Россия", город Москва.

– КээР, – сообщил голос.

– Да мне, собственно, нужен Олег Васильев...

– Да это, собственно, он и есть.

– Добрый день, Олег. Это Станислав Полонский беспокоит из Ростова-на-Дону.

– А... Здравствуйте, Станислав.

– Гонорар за последнюю статью получил. Спасибо. Теперь вот я хотел бы предложить очерк о закулисной жизни Ростова-папы. В основу положено интервью, которое я взял у вора в законе по кличке "Михей". Он смотрящий и фактически является теневым хозяином города.

– Ну что, очень интересно... Надо посмотреть. Сбросьте мне по электронке.

– Сейчас верстка номера. К компьютеру, который подсоединен к интернету, я не пробьюсь.

– Тогда по факсу. Номер помните?

– Сейчас сброшу.

Полонскому повезло. Когда он со статьей в руках заглянул в приёмную, Леночки не было на месте. На столешнице Стасик заметил несколько крошек. Значит, она пила чай, а теперь моет чашку в туалете...

Он плюхнулся в кресло, еще хранящее тепло молодого женского тела, развернулся к факсу и вышел по междугородке на приемную "Криминальной России".

Ответил женский голос:

– КээР...

– Примите факс.

– Стартуйте.

– Стартую, – доложил Стасик, нажимая зелёную кнопку с надписью "Start". Факс загудел, и Полонский сунул в прорезь первую страницу.

Тут вернулась Леночка.

– Да вот, текст надо согласовать, – сказал Стасик. – Еще пара минут.

– Мне-то что... – Секретарша пожала плечами. – Отправляй, если надо.

Она взяла из сумочки сигареты и отправилась курить. Когда прошла последняя страница, Полонский взял трубку, подождал отключения режима передачи и спросил:

– Факс прошел?

– Да, всё нормально.

– Все девять страниц читаются?

– Да.

– Передайте, пожалуйста, Олегу Васильеву. Это срочно, он в курсе...

Глава двадцать четвертая

Звонка не был, и Лёха постучал в обшарпанную дверь квартиры номер восемь.

– Кто там? – спросил Паша Вавилов.

– Это Леха. Открывай, брателла. Поговорить надо.

– А что такое?

– Да есть дело на два миллиона. Один миллион, как говорится, тебе, другой – мне.

Дверь отворилась. Увидев рядом с Лехой незнакомого парня, рослого и традиционно бритоголового, Паша встревожился.

– А это кто?

– Конь в пальто, – сказал Серый. – Мы так и будем через порог базарить?

Комната был маленькая, одиннадцать или двенадцать метров. Обстановка – два продавленных дивана, шкаф. Старый телевизор еще советского производства. Магнитола с битой передней панелью...

Из крошечной кухни выглянул Сергей.

– Здорово, Лёха, – сказал он. – Чё за дело-то?

Серый, лучезарно улыбаясь, показал кейс:

– Узнаете?

Братья Вавиловы переглянулись. Чуть дольше, чем полагалось людям, которые видели кейс первый раз в жизни.

– А что, должны? – спросил Сергей. А Паша сказал: – Нет, не видели.

– Да хули ты мне мозги паришь? – спросил Серый и вдруг со всего размаха ударил Пашу кейсом по голове. Паша упал. Из рассеченной щеки у него текла кровь. – Стоять! – рявкнул Серый, направляя пистолет на второго брата. – Одно движение – и ты жмурик!

– Спокойно, братан, – сказал Сергей. – Не горячись. Давай поговорим спокойно.

– Ну так я и говорю – да только у тебя бананы в ушах... Ваш кейс?

– Нет.

– У кого вы его взяли?

– Да я его вообще раньше не видел! – ответил Сергей. И тут же рухнул на пол, получив пистолетом по голове.

– По-хорошему, значит, говорить не хотите... – сказал Серый. – Лады. Поговорим по-плохому... Леха, найди какую-нибудь верёвку... Лежать, суки!

Братьев связали, положили на диван. Все происходящее казалось им страшным сном. Только проснуться было нельзя.

Лёха принес из кухни утюг, размотал шнур и воткнул вилку в розетку.

– Первым номером нашей программы будет "Жареные мудаки в собственном дерьме", – объявил Серый, беря утюг в руки. Сергей показался ему более крепким, чем младший брат. Не расколется. Если начинать, то со старшего. Потом, когда Паша созреет, глядя, как мучается брат, взяться за него... – Включи музыку!

Леха утопил клавишу. Из динамиков зазвучала Кристина Орбакайте.

– Какое говно! – Серый поморщился. – Сами пидарасы и музыка у вас пидерастическая!

– Это для баб, – сказал Паша. – Мы "Rammstein" любим.

Как будто это что-то могло изменить...

– Заткни ему рот, – приказал Серый.

Леха, оглядевшись, увидел рядом с кроватью грязные трусы и набил ими Паше рот. Серый, поплевав на пальцы, коснулся утюга. Утюг нагревался медленно. "А, ладно, – решил Серый. – Для начала сойдёт...".

Разорвав рубашку, он оголил Сергею живот, сел рядом на краю дивана и приложил утюг в районе пупка. Сергей заёрзал и застонал.

– Ну, спой, соловушка, – ласково проворковал Серый, наклоняясь к уху лежащего. У Сергея от муки забавно выпучились глаза. – У кого взяли кейс? Не хочешь говорить? Напрасно. У меня времени много. Кейс вы взяли у "Интуриста". А деньги куда дели?

Начало припекать, и Сергей завыл от боли и страха. Голос у него оказался лучше, чем у Орбакайте.

– Заткни его, – приказал Серый. – И ищи бабки.

Лёха притащил из ванной половую тряпку, заткнул Сергею рот и принялся искать деньги, выбрасывая вещи из шкафа прямо на пол.

***

Соседи справа, две студентки РГУ, когда за стеной зазвучала музыка, отреагировали эмоционально и как-то одинаково.

– У этих козлов снова гулянка! – с возмущением сказала одна. – Сколько еще эта пытка будет продолжаться?!

– Молодняк долбанный, – подтвердила другая. – Ей-Богу, я их закажу. Вот родичи бабки пришлют – отстегну пару штук какому-нибудь бухарику, чтоб он им тыквы проломил!..

Тут за стеной завизжали.

– Ну что ты будешь делать? – заорала первая. Она подскочила к стене и гулко застучала в нее кулаком, крича:

– Прекратите шуметь, козлы!.. Нам заниматься надо!..

***

Леха перевернул всю квартиру вверх дном, но денег не было. На минуту они даже прервали пытку, чтобы проверить диван, на котором лежал Сергей. Потом осмотрели второй диван. Но денег и там не было.

– Посмотри в бачке, – посоветовал Серый.

Минут через пять Лёха вернулся мокрый с головы до ног и мотнул головой. "Блин, да неужели мы лажанулись?" – подумал Серый.

Тут он заметил, что связанный Паша всем телом явно подаёт какой-то знак.

– Ну? – спросил он, выдернув кляп.

– Бабки в телевизоре, – негромко прохрипел Паша. Чтобы расслышать, пришлось наклониться очень низко. – Задняя панель открывается...

– Давно бы так, – сказал Серый. Он оглянулся на второго брата. Тот был в обмороке. От живота струился легкий дымок. Пахло как в шашлычной. – Сейчас посмотрим. Если соврал... Ох, не хотел бы я оказаться на твоём месте!

Совместно с Лехой он снял заднюю панель. Полиэтиленовый пакет с деньгами был прикреплен к кинескопу липкой лентой.

– Сколько здесь? – спросил Серый у Паши.

– Сто тысяч. Без пятисот долларов. Их мы уже истратили. Мы отдадим.

– Истратили... Это вы нехорошо поступили. За это вас надо наказать.

Серый вручил Лёхе пакет, выдернул вилку из розетки и взял утюг в руки. Подойдя к дивану, он ударил Пашку по голове. Паша дернулся и обмяк. На подушку потекла окрашенная кровью мозговая жидкость.

– Второй на тебе, – сказал Сергей, протягивая Лёхе утюг.

Лёха попятился.

– Мы так не договаривались!

– Ситуация изменилась, – сказал Серый негромко, выхватывая из-за пазухи пистолет. – Ну?

Под направленным на него "макаром" Лёха взял утюг, подошел к другому дивану и ударил Сергея острым концом в висок. Потом – еще раз, для верности...

Серый выключил магнитолу на середине песни.

***

Соседи слева – молодожены, с трудом накопившие деньги на гостинку, – с облегчением перевели дух.

– Ну слава тебе, Господи! – сказала молодая. – Закончилось!

– Вряд ли, – сказал муж. – За водкой побежали.

– Сходил бы ты к ним, потолковал по-мужски...

– Тебе что, не терпится вдовой стать?

***

Около семи часов вечера Чернощеков вышел из офиса. После всех треволнений у него сильно болела голова. «Приеду домой – коньяка выпью, – подумал он. – Граммов сто. Заслужил...»

Подходя к своему БМВ, он не заметил, как из машины, стоящей метрах в двадцати, появился человек. Человек был в застиранной майке, джинсах и кроссовках. В руке он нёс автомат "Кедр", прикрыв от случайных взглядов легкой курткой.

Услышав щелчок, который нельзя спутать ни с чем, Чернощеков обернулся.

– Это тебе за Шерхана, – сказал киллер абсолютно спокойно.

От автоматной очереди Павел Юрьевич сложился пополам и рухнул на асфальт. Киллер, чуть помедлив, аккуратно сделал контрольный выстрел.

В дверях агентства появились встревоженные охранники. Киллер выпустил в них длинную очередь, загоняя их обратно, в подъезд. Он целил поверх голов, так что ни в кого не понял. Потом бросил автомат и вскочил в машину на заднее сидение.

Автомобиль сразу же взревел мотором и рванул с места.

***

Неподалеку от дома Стасик встретил соседа. Иван Юрьевич шел ему навстречу со старомодной авоськой в руке – намеревался, похоже, хлеба купить.

– Добрый вечер, – сказал Полонский на ходу. Но сосед остановился. "Черт, опять затянет свою волынку", – с тоской подумал Стасик. Иван Юрьевич сразу после развода грузил его, рассчитывая пристроить свою толстожопую дочку, которая была на полголовы выше Стасика и года на два старше...

– У тебя как? – спросил сосед, воровато зыркнув глазами.

– Что – как?

– У тебя всё в порядке?

– Ну. А что?

– Ничего, ничего... – И сосед торопливо возобновил своё движение в сторону торгового павильона.

Смысл этого короткого диалога Полонский понял немного позже, когда оказался в родных стенах. То есть, дома всё было в порядке, но, подойдя к письменному столу, он вдруг обнаружил, что рукопись триллера для "Криминала Юга России" лежит не так, как он оставил.

Он быстро перелистал страницы. Так и есть, это не болезненная мнительность. Страница номер шесть шла после восьмой.

Может, отец приходил? Да нет, отец всегда звонил, когда хотел прийти. Кроме того, он никогда не интересовался творчеством сына на стадии рукописи. Его интересовал только конечный результат: сколько рублей получил милый сынуля в кассе...

Стасик внимательно огляделся. Книги на стеллаже стояли неровно. Кто-то трогал их, вынимал, а потом ставил обратно. А открыв платяной шкаф, он обнаружил, что и вещи на полках лежат в другом порядке.

Странный какой-то обыск. Никто не старался его скрыть. Но, кажется, ничего не пропало. И на том спасибо. Лишь бы чужого ничего не появилось...

Пройдя на кухню, Стасик достал кастрюлю с супом из холодильника. Не без колебания. А вдруг туда что-нибудь подсыпали? Накушаешься супчика, приправленного наркотиками, а через полчаса опергруппа ввалится – дескать, нам давно поступала оперативная информация, что вы наркоман и храните дома героин...

Металлическую миску он поставил на плиту и, пока суп подогревался, решал чисто гамлетовский вопрос: есть или не есть? Когда над супом появился легкий парок, Стасик газ выключил, махнул на всё рукой и принялся есть. Хотели бы подставить, давно бы положили в шкаф полкило марихуаны. Захотят убить, подошлют молодца с отравленным зонтиком...

Поглядывая на часы (он уже опаздывал), Стасик отварил пять яиц вкрутую, нарезал хлеба на десяток бутербродов и уложил сверху ломтики сыра, колбасы и огурцов.

Чайник к тому времени закипел, и Полонский залил кипятком заварку, насыпанную в пузатый чайник. Минут через пятнадцать вылил отвар в термос, уложил бутерброды и яйца в кулек. Всё это он сунул в свою сумку и направился к двери.

Будучи уже в прихожей, Стасик хлопнул себя по лбу. Зайдя на минуту в комнату, служившую ему спальней и кабинетом, взял чистый лист бумаги и размашисто написал на нём:

"Уважаемые товарищи менты!

Если вам делать нехер и вы снова захотите поковыряться в моих вещах, то не траться впустую деньги налогоплательщиков.

Довожу до вашего сведения, что наркотиков, оружия, боеприпасов, золота, валюты, бриллиантов и крупных сумм денег у меня нет, никогда не было и никогда не будет.

Рукописи представляют собой лишь литературный интерес. Компромат или антиправительственную литературу не держу.

С.П."

Записку он оставил на самом видном месте, хмыкнул и вышел из дома.

Мимо проехали белые "Жигули" с номером "621". Немного позже увидел "Москвич" дорожно-патрульной службы...

Не слишком ли много совпадений?

Глава двадцать пятая

Окошко было закрыто. Стасик постучал в него и произнес бодрым голосом:

– Сова, открывай... Медведь пришел!

– А... Явился-таки... – с неудовольствием произнес продавец.

– А как же! – сказал Полонский. – Все журналисты – народ настырный: чуть лучше атомной войны и п...ды с зубами.

Он обошел комок. Дверь уже была открыта.

– Привет, – сказал Стасик, входя.

Они поздоровались за руку, и Коля тут же запер дверь.

– Располагайся, – сказал он. – Будь как дома. Что у вас новенького?

Вообще-то подобную реплику Полонский считал своей коронкой. То, что его подначивают, настроило на желчный тон.

– Что новенького? – переспросил он. – До утра водили голенького... Кстати, можешь поздравить. Я встретился с Михеем.

– Когда?!

– Вчера. Получится офигительная статья.

– Когда в киоск бежать? – спросил Николай.

– В следующий понедельник.

– Почему – в понедельник? Ваша газета выходит по вторникам, четвергам и субботам!

– Наша газета обосралась. Справедливости ради отмечу – другие тоже. Читай в "Криминальной России".

– Что это такое?

– Это такой столичный цветной иллюстрированный журнал. Гонорарчик ожидается раза в два больше моей месячной зарплаты.

– Хорошо, однако, журналисты живут!

– Так если б это было каждый месяц!..

В окошко постучали. Николай взял протянутые ему деньги, вручил бутылку вина "Улыбка" и сдачу.

– Как торговля?

– Да так... Бывает и лучше.

– Что чаще всего спрашивают?

– Сигареты, пиво, вино.

– Неужели русский народ настолько деградировал, что отрекся от водки?

– Водку не продаём. Комок не имеет лицензии на спиртные напитки с крепостью от двадцати восьми градусов и выше.

– Но под прилавком у тебя ящик-другой стоит?

– Стасик, ты, часом, с торгинспекцией не сотрудничаешь?

– Я сотрудничаю только с российскими СМИ. Да ты не бзди. В репортаже я изменю всё – имя продавца, местонахождение комка... Сам не узнаешь.

– Ну, если ты всё изменишь, то на фига тебе со мной ночь куковать? Сел бы вечером за стол и высосал из пальца.

– Мне важно другое – проникнуться атмосферой... Хочешь верь – хочешь не верь, но я не могу писать о том, что я не видел.

– Да? А когда в криминальной новеллке у тебя человека режут на куски – это тоже личные впечатления?

– Нет, конечно. Но я как-то принимал участие в осмотре одной квартиры. Там хозяин был по всем комнатам разбросан. Я посмотрел, вдохновился, фантазия заиграла... Неужели ты всерьез полагаешь, будто Федор Михайлович перед тем, как приступить к "Преступлению и наказанию", сперва пару-тройку старушек зарубил?

В окошко снова постучали, и Николай сунул в окошко две пачки "Бонда". Не взяв денег.

– Благотворительностью занялся? – хмыкнул Стасик.

– Нет, это менты были... Они всё берут бесплатно.

– Ясно... Неужели так всю ночь будет?

– Часам к одиннадцати поток иссякнет. А после двух часов совсем прекратится. Можно будет вздремнуть.

– Так тебе хозяин за это деньги платит? За сон на рабочем месте?

– За состояние постоянной готовности обслужить клиента наилучшим способом. Да здесь и не выспишься. Мучение одно, а не сон.

– Девочек снимем?

– И не мечтай об этом!

– Думаешь, места не хватит? Ты одну раком здесь поставишь, а я другую вон там, у кассового аппарата...

– По инструкции запрещено пускать в комок посторонних. Девочки могут оказаться наводчицами.

– Троянским конём, – подсказал Стасик.

– Ну, вроде того. Или они в самый неподходящий момент бригаду впустят, или сами по голове дадут, заберут бабки и смоются. А за бабки кто отвечает? Я. Мне и отдавать... Да, Стасик! В десять часов гонец за кассой приедет. Сиди тихонько и не вмешиваться. Мне не нужны неприятности.

– Мне тоже.

Очередной покупатель захотел сигарет, шампанского и коробку конфет.

– Свой комок открыть не пробовал? – спросил Полонский.

– Ну откуда у бедного инженера столько денег?

– А сколько надо?

– Тысяч сто. Не считая времени, труда и постоянной головной боли. Тому дай, откатные заплати, бегай, согласовывай... Будь у меня такие бабки, я б лучше пару лет дома сидел и книжки читал.

– Ты Влада Водолацкого знал? – спросил Полонский, немного помолчав.

– Водолацкого? Конечно... А почему – знал?

– Когда его из университета выгнали, он три года без постоянной работы сидел. Подрабатывал то там, то сям чернорабочим. Но никто этого не знал. Он вообще редко общался с людьми, избегал знакомых... Сидел дома, книжки читал. Жрал каши без масла.

В конце концов ему всё осточертело. Пошел к местной братве и сказал, что хочет бизнесом заняться, а денег и знакомств нет. Так, может, они одолжат? Он создаст юрлицо, половину пая оставит себе, другую – им. Они его охраняют и участвуют в прибылях... Такое вот разделение труда. В качестве залога – комната в коммуналке и он сам.

Ну, сторговались они. Получив деньги, Влад сделал два дела: написал завещание (комнату отписал дяде из Подмосковья, он полковник внутренних войск в отставке, мужик решительный и со связями, фиг ты с него чего получишь...) и оформил тур во Францию.

Две недели шатался по Парижу. Ни в чем себе не отказывал. Осмотрел бальзаковские места. Он очень любил творчество Бальзака и вообще – французскую литературу девятнадцатого века...

Пытался уговорить какую-то бабку лет шестидесяти пяти оформить фиктивный брак, но она в последний момент заартачилась. Типа: ты мне во внуки годишься.

Потом подал просьбу о предоставлении гражданства в несколько посольств. Разумеется, ему отказали. А за пару часов до отлета в Россию пришел на пляж и устроил последний заплыв. На берегу после него осталась только одежда, паспорт и недопитая бутылка какого-то вина. В бумажнике – два франка. Оттянулся, в общем, напоследок...

– Так, может, сейчас где-нибудь в Париже бродит бомж, плохо говорящий по-французски?

– Увы. Через две недели выловили труп.

– Я его сто лет не видел... Когда это было?

– Перед августовским дефолтом. А я узнал совсем недавно. Может, очерк напишу. Памяти Влада Водолацкого и других жертв экономических реформ в странах бывшего СССР.

– Напиши, конечно. Хороший парень... был.

Они помолчали немного.

– Начали за здравие, кончили за упокой, – сказал Коля. – А ты меня обещал всю ночь анекдотами развлекать.

– Да я и не отказываюсь. Так, вспомнилось как-то вдруг... А что у вас, в околокриминальном мире, за эти дни приключилось?

– Чернощекова грохнули.

– А кто это?

– Директор охранного агентства "Щит".

– А, ну да... Помню, писал... А за что?

– За то, что Шерхана положил.

– Лично, что ли?

– Поговаривают, будто именно он влепил пулю в лобешник. А знаешь, за что?

– Передел сфер влияния, надо полагать.

– Да, но я не об этом... Там, понимаешь, сюжет как для голливудского боевика. Сегодня в Свердловском районе двух парнишек замочили, начинающих предпринимателей. Позавчера они залетели на бабки и, чтоб расплатиться, решили гробануть кого-нибудь. Ну, подкараулили у "Интуриста" какого-то деятеля. Дали ему по кумполу, схватили кейс, который он нес, и дали ноги. А он на стрелку для Чернощекова от Шерхана большие бабки нес. Чернощеков, когда узнал, что Шерхан приехал с пустыми руками, решил, что тот собирается его грохнуть, и выстрелил первым...

– Правильно, в общем, мыслил.

– И вот из-за такой мелочи произошел передел наркорынка Ростова! Вчера была сходка, там назначили кого-то, но я еще не знаю...

– Луноход у нас теперь главный по наркоте, – сказал Стасик.

Коля задумался.

– Луноход, говоришь? Слыхал я о нем. Отморозок. С казаками путается... Ну, он теперь цыганских наркобаронов прижмет!

– Каким образом?

– Элементарно, Ватсон. У него людей куча. Оружия навалом – с начала девяностых из Приднестровья навезли, из Сербии, Чечни и других горячих точек... Помнишь скандал году в 94-м? Это когда казачья земледельческая община в Сальске закупила двадцать списанных БТРов. Якобы как технику для сельхозработ.

– Помню-помню. Я писал об этом. Группа депутатов направила в Законодательное собрание запрос, на каком основании и для чего казаки вооружаются... Восемнадцать БТРов менты конфисковали, а два найти так и не смогли.

– То-то ж и оно! Луноход был председателем той общины, так что можешь не сомневаться: два БТРа он успел заначить...

– Очень интересную историю ты рассказал. Спасибо. Надо ею позаниматься. Статейка может получиться первоклассная.

("Опять придется в Москву отправлять... – подумал Стасик. – В Ростове это вряд ли кто возьмет...").

– Только никаких ссылок на меня! – предупредил Коля.

– Естественно. Я свои источники никогда не сдаю. Раз даже под судом был... Собственно, на меня подали только потому, что я отказался сказать, от кого информация. И это было не обычное гражданское дело о возмещении морального и материального вреда. Мне три года светило. По статье за клевету.

– Ну и работенка у тебя!

– Как будто ты каждое дежурство жопой не рискуешь!

– Ты меня по себе не равняй. У меня работёнка как "Спортлото" – может, повезет, а может – нет. А ты сам целенаправленно ищешь неприятности.

– Мне скучно. А так адреналин в крови бурлит.

– Гляди, Стасик... До пенсии не дотянешь.

– А я и не рассчитываю. Но уж если доживу, такие мемуары напишу, закачаешься!.. Я за годы в журналистике такого скотоложества насмотрелся!.. Ладно, слушай анекдот. Два пьяных мужика на рассвете стучатся в ворота женского монастыря. Наконец настоятельница открыла. "Что вам надо?" – "Скажите, у вас есть такая монашка – маленькая, толстенькая, вся в черном..." – "Нет! Убирайтесь отсюда!.." – "Как это – нет? – удивляются мужики. – Так мы что, вчера всю ночь пингвина трахали?".

– Старьё, – сказал Коля, хмыкнув из вежливости.

– Ладно, слушай другой. Один наркоман устроился в школу преподавателем биологии. Вошел в класс, говорит: "Сегодня, дети, я расскажу вам о рыбе-пиле... (Затягивается косяком.) Она живет в океане и всё-всё там пилит... (Снова затягивается.) Потом выходит на сушу и там всё пилит... (Затягивается.). Ну, чеканутая, блин!.."

– Старье, – сказал продавец. – Мне больше нравится другой. "Указ правительства: после 26 марта 2000 года все анекдоты о Вовочке впредь считать политическими..."

– Старье! – не без удовольствия заявил Стасик. – Самый свежий анекдот такой: летчик Иван Таранов любил, выпив пива, летать по Нью-Йорку...

– "Куплю статую Свободы. Можно щебенкой", – провозгласил Коля.

– А вот тебе еще про Вовочку. – сказал Полонский. – Учитель-наркоман вызывает Вовочку к доске. "Расскажи-ка о журавлях..." – "Ну, – говорит Вовочка. – Каждую осень журавли косяками летят на юг..." – "Ко-ся-ка-ми!.. – говорит препод мечтательно. – Это хорошо... Садись, пять! Коля, расскажи о голубях!." Встает Вася, говорит: "Голуби – это такие птицы..." – "Плохо, – говорит учитель. – Как твоя фамилия?" – "Коноплёв..." – "Ах, Ко-ноп-лёв... Это хорошо!.. Садись, четыре!..".

Коля хохотнул, а потом глянул на часы и засуетился. Было без четверти десять.

– Ты погоди... Мне надо бабки посчитать.

Он изучил контрольную ленту кассового аппарата, потом открыл засаленную тетрадь, куда записывал покупки, придвинул калькулятор и принялся тыкать в клавиши.

Тут в окошко постучали.

– Спроси, чего надо, – буркнул продавец. Не отрываясь от тетради.

Стасик распахнул окошко и обмер. У комка стояла Марина Петрова. Зрачки у нее при виде Полонского расширились.

– Это ты? – пробормотала она в растерянности.

– Ну, я, – сказал Стасик.

– И что ты тут делаешь?

– В нашей конторе платят мало – подрабатываю... Так что тебе?

– Пачку "Винстона"… Синие…

– "Винстон" есть? – через плечо спросил Полонский.

– Восемнадцать рублей, – ответил Николай.

Марина протянула две десятки, получил товар, чек и сдачу, пробормотала: "До-свидания..." – и торопливо ушла.

– Знакомая? – спросил Коля.

– Сослуживица. Ну, завтра разговоров будет!..

– Обрати внимание: ты сам напросился.

– Да ладно! После моих подвигов в "Интуристе" – это сущая ерунда. Тогда, знаешь...

– Помолчи, пожалуйста, несколько минут.

Толстую пачку денег Коля пересчитывал два раза. Наконец, удовлетворенно вздохнув, перетянул резинкой.

– Сколько здесь? – поинтересовался Стасик.

– Тридцать две тысячи восемьсот пятьдесят четыре рубля десять копеек... Плохо. Не видать мне премии, как своих ушей. – Продавец снова глянул на часы. – Что-то сегодня он опаздывает...

Послышался шум подъезжающей машины. Коля выглянул в окно.

– О, а вот и Реваз... Посиди здесь. И – ради Бога, я тебя умоляю! – не высовывайся.

Схватив деньги и тетрадь, он выскочил из комка. Минут через пять вернулся, страшно довольный.

– Ну как камень с души! Теперь можно и выпить!..

Он достал из-под прилавка початую бутылку коньяка и коробку шоколадных конфет. Стасик извлек из сумку кулек с яйцами и бутербродами.

– От сменщика досталось, – пояснил Коля, наливая коньяк в одноразовые стаканчики. – Ну, за трудовые ночи!..

Глава двадцать шестая

Поспать удалось часа три, не больше, уже на рассвете. В начале седьмого в окошко начали ломиться работяги, затариваясь куревом перед сменой. Брали недорогие "Приму" и "Нашу марку".