Текст книги "Левый берег Дона"

Автор книги: Александр Масалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)

– Так, – сказал один. – А вот и вы, Станислав Алексеевич!..

– Ждем с нетерпением, – произнес второй. – Присаживайтесь!

Сам-то он разместился в кресле за столом директора.

Видеть все это – незнакомого человека на своем месте, раскуроченный системный блок (из него изъяли винчестер), бланки, разбросанные по полу, – было неприятно.

– Это мое кресло, – негромко сказал Полонский, подходя к столу. – И мой кабинет!

– Пока ваше, – сказал первый инспектор, выделив голосом это «пока».

А второй пожал плечами и, вставая, произнес:

– Ну, если это вам поможет содействовать следствию… Пожалуйста!

– Минуточку! – встрял адвокат. – Какому следствию? Разве моему клиенту предъявлено обвинение?

– Это вопрос времени, – ответил первый.

– Я расцениваю это как недопустимое давление на моего клиента, – произнес адвокат. – Сегодня же я подготовлю и подам протест.

– Это ваше право, – произнес первый. Но – на тон ниже.

Кожаное сидение было теплым и слегка влажным. Станислав тут же поднялся, подошел к окну и, приоткрыв форточку, достал сигареты.

– Вы много курите, – заметил первый. – Что ж это вы так нервничаете, если ни в чем, как вы уверяете, не виновны?

– Я всегда много курю, – бросил Станислав через плечо. – Люди, которые меня хорошо знают, к этому привыкли.

– Ну что, приступим? – осведомился второй.

– Давно пора, – сказал первый и достал из портфеля стопочку чистой бумаги и авторучку.

– Я хотел бы уточнить статус того, что сейчас будет происходить, – сказал адвокат.

– Предварительная беседа.

– Зачем тогда вам бумага?

– Буду делать записи. Для памяти.

Адвокат пожал плечами.

– Как угодно… Хотя работники ФСБ – настоящие или бывшие – на память, как правило, не жалуются.

– Ваша фамилия, имя, отчество? – спросил первый, обращаясь к Полонскому.

– Какого черта? – проворчал Станислав. – Вы и так знаете, кто я…

– Ладно, перейдем к делу… Что вы можете сказать по поводу неоприходованных денежных средств в размере 168 тысяч рублей, которые были обнаружены в бухгалтерии?

– Ничего не скажу, – сказал Полонский.

– То есть? Вы понимаете, что эти деньги являются достаточным основанием для возбуждения как минимум двух уголовных дел, – сокрытие доходов и неуплата налогов?

– Я не могу сейчас разговаривать. У меня давление подскочило. Прошу перенести этот разговор на завтра.

– Станислав Алексеевич, прекратите дурака валять!

– За ночь я очухаюсь. Завтра я буду в более-менее рабочем состоянии. Если вы станете упорствовать, я сейчас вызову «Скорую помощь». Мне измерят давление, а затем госпитализируют. В этом случае побеседовать со мной вы сможете недели через две, не раньше. А до приезда «Скорой» я буду молчать, сославшись на 51-ую статью.

– К утру, надо полагать, вы будете уже в Англии? – сказал первый.

– Нет, не буду, – сказал Полонский. – Итак, какое решение вы приняли?

Инспектора переглянулись. Первый чуть заметно мотнул головой.

– Игорь Аркадьевич, – произнес Полонский. – Звоните «03»!

Адвокат повел рукой в сторону пояса, на котором висел мобильник.

– Ладно, – тут же произнес второй. – Я вам верю. Но завтра в десять утра вы обязаны явиться ко мне, в управление, для беседы.

– Какой номер комнаты?

– 302-ая.

Глава шестьдесят первая

Генка лежал в гробу со скрещенными руками, и лицо у него было такое спокойное, безмятежное, что Полонского охватило чувство нереальности происходящего.

Казалось, Муха просто спит. Или прикидывается спящим. Вот сейчас он приподнимется, окинет взглядом всех, кто приехал проститься с ним, и скажет:

– Вам что, делать больше нефиг?!

Станислав был последним из приравненных к родственникам лиц, который приложился губами к бумажной ленточке, опоясывающей генкину голову. Потом он отошел в сторону, освобождая место для друзей, приятелей и просто знакомых.

Желающих проститься было много, и далеко не всех Полонский знал в лицо. Он тронул за рукав Цыпу.

– Видишь – вон там четверо стоят? Кто это?

– Пацаны Медведя.

– А посторонние есть?

Цыпа сразу понял, что Станислав имеет в виду.

– Те из РУБОПа, те – из ФСБ… А вон тех – в первый раз вижу… Щас я распоряжусь – их прощупают…

Он отошел к пацанам и шепнул что-то, кивнув в сторону незнакомцев. Полонский отвернулся.

Два десятка криминальных авторитетов из Ростова и области почтили проводы Мухи своим присутствием. Брюнет скромно стоял в толпе. Справа и слева от него возвышались Длинный и Сухарь со скорбными лицами.

Подошла Карина. Большую часть времени она находилась вместе с родственниками, и из реплик, время от времени доносившихся до ушей Станислава, он знал, что карманы ее куртки набиты валидолом, нитроглицерином, валокордином, ампулами с нашатырным спиртом…

– Как ты? – спросила она.

– Нормально.

– Ты очень бледный.

– Холодно. Замерз.

– Скоро домой поедем, – сказала она. И поправилась: – То есть – в генкин особняк.

– Я небольшой крюк сделаю, – сказал Полонский. – Мне в полпредство заскочить надо. Подбросишь? Это займет минут десять.

– Конечно.

Потом Карину сменил Цыпа.

– Те хмыри – из представительства МВД при ЮФО, – сообщил он.

– Ясно, – сказал Полонский.

«Сегодня вечером на столы начальников всех силовых структур лягут рапорты и фотографии, – подумал он. – Похороны и поминки назовут сходкой… Ну и хрен с ними!..».

– Что слышно по поводу моей квартиры?

– Говорят, «Факел» отомстил за щиты…

Наконец, все закончилось. Гроб заколотили и опустили в яму. Станислав, сдернув с правой руки перчатку, взял немного свежей земли, припорошенной снежком, бросил на крышку гроба и, не оглядываясь, направился к «Форду».

***

Минут через пять пришла Карина. Она села за руль, провернула ключ в замке зажигания и спросила:

– Квартиру видел?

– Издалека. По дороге сюда.

– Привет от «Факела», – сказала она. Полонский кивнул. – Жалко твою библиотеку. Там были уникальные книги.

– Да, – сказал Станислав. – Там еще и моя заначка на черный день хранилась.

– Много?

– Сто тысяч баксов и сто тысяч «евриков».

– Жалко. Ничего, еще заработаешь, когда фигня с агентством кончится.

Они миновали полиграфическое предприятие «Малыш». На полпути к «Шайбе» Карина вдруг произнесла:

– А ты заметил, как оперативно сработал «Факел»? Прошло минут сорок, максимум – час, и они нанесли ответный удар.

– Разумеется, – сухо ответил Станислав. – Кто-то из наших слил информацию. О, как мне Генки не хватает!..

Всю дорогу до полпредства они молчали.

Поскольку во внутренний двор пропускают только служебный транспорт – менты следят за этим очень строго, Карина остановила машину на соседней улице. Впереди было Сбербанк, чуть наискосок, в глубине площади, областная администрация, а направо, в пятидесяти метрах, – бывший гориспоком, где с 2000 года размещалось полпредство.

– Не знаю, сколько времени займет беседа, – произнес Станислав, вылезая на обочину. – Может, десять минут. Может – час. Во всяком случае – не волнуйся, если я задержусь.

Она кивнула. Полонский вставил в рот сигарету, щелкнул зажигалкой и направился к зданию полпредства. Около парадного он выбросил окурок – по старой привычке, в сторону обладминистрации – и вошел в просторный холл.

– Я к Хлебопекову, – коротко и властно бросил он постовому. – Мне назначено.

За последние месяцы он уже примелькался. Постовой ничего не сказал.

***

– Сергей Артурович на месте? – спросил Полонский в приемной.

– Да, – ответила секретарша. – Но он занят.

– Люди?

– Нет… Куда вы?! Нельзя!

Хлебопеков, грузный, с дынеобразной головой, разговаривал по телефону. Увидев Полонского, прикрыл трубку рукой и прошипел:

– Зайди через пять минут!

Станислава от этого переклинило. Он надавил пальцем на рычаги и сказал:

– Ай-яй-яй… Как хреново связь работает!

– Станислав Алексеевич, ты знаешь, с кем я разговаривал?

– Надо полагать, с Путиным. Чтоб он дал команду оставить мою контору в покое!..

– На хрен ты нужен Путину!..

– А кому я нужен? Скажи прямым текстом: кто мне это западло устроил? И сколько они хотят?

– Я его не пускала! – послышалось за спиной. – Он прорвался!

Станислав обернулся и внимательно посмотрел на секретаршу.

– Пшла вон отсюда! – заорал Хлеборезов. – Закрой дверь с другой стороны!

Когда секретарша исчезла, Полонский повернулся к человеку, сидящему под российским триколором.

– Так, значит, Сергей Артурыч, ты приказал меня не пускать? – произнес он с расстановкой. – Мне тебе что, еще один мерс купить, чтоб ты меня снова уважать начал?

– Да погоди!.. Не пори горячку!.. Мне просто тебе пока нечего сказать. Я сам ни хера не понимаю!

– Дай отмашку.

– Не могу. Проверка твоего агентства взята под контроль генпрокуратурой.

– Чего-чего? Ты сам понимаешь, что сказал?

– В том-то и дело!

– Ладно, – сказал Полонский, с грохотом выдвинул стул из-за приставного столика и сел. – Давай с самого начала. Почему моя скромная контора так заинтересовала Москву?

– Не контора, а ты. Это форма давления.

– Допустим. А почему я?

– Хоть убей – не знаю и не понимаю. Есть такое мнение, будто это как-то связано с политикой. Причем на федеральном уровне.

– Час от часу все веселее и веселее… И каким образом?

– Ну что ты как садист?! Ну не знаю я!!! И ни черта не понимаю в происходящем! Ты подожди пару-тройку дней – ситуация прояснится…

– Тогда будет уже поздно. Уголовные дела надо гасить в зародыше.

– Так-то оно так… Слышь, Полонский, а ты с политикой никак не перехлестнулся?

– Никак, – твердо сказал Станислав.

– А ты подумай. Может, пообещал финансировать какую-нибудь нежелательную партию?

– Мое агентство даже в период региональных выборов отказалось от изготовления и размещения политической рекламы. Хотя – это очень приличные деньги…

Тут Полонский запнулся.

– Ну? – тут же спросил Сергей Артурович. – Что ты вспомнил?

– Я не вспомнил, – медленно произнес Станислав. – Я просто сообразил, что надо делать… Когда ты получишь результаты проверки?

– Ишь ты какой быстрый! Результаты проверки, даже предварительные, будут лишь на следующей недели. А вот копию рапорта мне принесут сегодня, в шесть часов.

– Ты моего адвоката знаешь?

– Это Левина, что ли?

– Верно. – Полонский встал и направился к двери. – Игорь Аркадьевич зайдет к тебе. Изучите рапорт вместе и выработаете план действий.

Глава шестьдесят вторая

«Этот поганец, кажется, прав, – подумал Станислав, когда садился в тачку на Большой Садовой. – Похоже, я все-таки перехлестнулся с большой политикой…».

Мысль, осенившая его во время беседы с Хлебопековым, была связана с намерением москвичей основать на Дону газету.

Прелести новизны в этом нет – прецеденты были. Через несколько месяцев после августовского дефолта появились, например, «Курьер Ростова» и «Донская газета». Москвичи бросили на раскрутку огромные средства. Журналистам сказали: «Пишите, что хотите и как хотите, – только губернатора не трогайте. Но чтоб скандал был в каждом номере!..». И газетчики принялись лихорадочно отводить душу – отрабатывать темы, накопившиеся за последние месяцы, а то и годы.

Неприятности начались одновременно с ростом тиражей. Было все – от давления на рекламодателей и запугивания трудового коллектива до банальных судебных исков. Зато этих исков было очень много. В суде Свердловского района шутили, что давно пора поставить столик с табличкой «Принимаем иски на «Донскую газету»…». Внештатным авторам платили больше, чем штатным корреспондентам, Станислав часто бывал у них, так что процесс запугивания и приручения независимой прессы он наблюдал как бы своими глазами.

Дольше всех продержалась «Донская газета». Связано это было с личностью редактора. Зато когда его все-таки сняли с должности, он не смог устроиться даже рядовым корреспондентом…

Сейчас обе газеты публиковали только занимательную развлекаловку. Вроде «Девочка видит сквозь стену», «Участковый, рискуя жизнью, снял кота с вершины тополя»…

Новая газета – это не проблема для местных властей. Технологии отработаны. Несколько месяцев, в крайнем случае – полгода – и в стойло поставят самую непокорную газету.

Произойдет это тихо-мирно, без единого выстрела. Оружие властей – телефон. Это оружие более совершенное, чем автомат, – «стреляет» бесшумно, разит наповал, и на месте преступления не остается никаких следов и улик, вроде стреляных гильз…

Вчерашнее убийство к местным политикам и чиновникам не имеет никакого отношения. Да и к столичным тоже.

Ясно лишь одно – это очень влиятельные люди. Убедившись, что первый удар не достиг цели, они не стали повторяться и второй удар нанесли более тонко, задействовав налоговую полицию на федеральном уровне…

Утром из белокаменной прикатит похоронная бригада – за трупами москвичей. Эмиссаров увезут хоронить в родной земле.

«Надо будет потолковать с гонцами… – подумал Станислав. – Может, скажут что путное…».

Он достал из кармана мобильник и позвонил Левину.

– Игорь Аркадьевич, что вы делаете сегодня вечером?

– А что?

– Надо тут встретиться с одним человечком…

***

Весь переулок был забит иномарками. Около машин толклись люди. Как правило, это были бритоголовые парни с траурными повязками на руках. Все, как один, угрюмые, настороженные, с подозрением пялящиеся на случайных прохожих.

Выглядели они так нехорошо, что обыватели робели пройти мимо. Некоторые поворачивали обратно. Другие, посмелее, все же шли вперед, невольно сторонясь «толстолобиков».

– Господи, кто умер-то? – пробормотал таксист.

– Теперь направо, – вместо ответа произнес Станислав. – Остановите, пожалуйста, здесь…

Он сунул водителю купюру, вылез из салона и направился к генкиному особняку. Калитка, ведущая во двор, где стояли столы, была распахнута настежь.

Муху поминали. Человек тридцать стояли на заснеженном дворе с одноразовыми стаканчиками в руках, переминаясь с ноги на ногу, – в основном, это были водилы, охрана и «шестерки» авторитетов, которые сейчас восседали за другим столом, в гостиной.

Когда Полонский подходил к дому, во двор зачем-то вышел Луноход. Увидел, и остановился.

– Стасик, прими мои соболезнования, – сказал он. – Генка был классный пацан. Нам всем его будет не хватать.

– Спасибо, Вася, – ответил Полонский.

– Давай помянем, – предложил Луноход.

Станислав вспомнил, что года три назад у Генки были проблемы с Луноходом. Какие-то разногласия, чуть было не приведшие к большой крови. Помните, их развел Артур Сагашьянц…

И сейчас, глядя в глаза Луноходу (а ведь в самом деле – скорбит!..), подумал: «А не ты ли сквитался?..»

Словно прочитав его мысли, Луноход вдруг сказал – негромко:

– Поверь на слово – это не я. И не мои пацаны.

– Верю. Пойдем.

В гостиной свободных мест не было, но едва они вошли какая-то «шестерка» встрепенулась, бросилась в соседнюю комнату и вернулась с двумя стульями.

Полонский выпил не чокаясь и огляделся. Полный кворум. Брюнет тоже был здесь. Он сидел не во главе стола, а по правую руку от родителей Генки, выписанных из области. Поймав взгляд Станислава, чуть заметно кивнул головой – дескать, давай выйдем… И не дожидаясь ответа, поднялся и направился к двери, ведущий в зимний сад.

Уж с кем с кем, а Брюнетом Станислав меньше всего хотел разговаривать. Особенно сейчас…

Не без раздражения он опрокинул вторую стопку и отправился следом.

Брюнет ждал его у пальмы, куря «Мальборо».

– Это ты напустил на меня налоговиков? – спросил Полонский.

– Нет.

– А кто?

– В девять утра налоговикам пришел факс из Москвы с командой произвести выемку документов, – флегматично ответил Брюнет. – В девять пятнадцать они нагрянули…

– Кто пустил мне красного петуха?

– Спроси об этом в агентстве "Факел", – посоветовал смотрящий. – Твой Вадим – сука.

– Я так и думал, – сказал Полонский. – Ты узнал, кто и за что грохнул Муху?

– Со временем напряжёнка. К вечеру узнаю. Пацаны Сявы в курсе...

Что-то Брюнет слишком пассивен, даже вял. Как осенняя муха…

– Короче, об чем будет разговор? – спросил Полонский.

– У Мухи был архив. Я хочу сделать тебе хорошее предложение. Отдай мне архив, и я прощу долг. Более того, разрешу работать на условиях Михея.

– О каком архиве ты говоришь?

– Не прикидывайся дураком, – не сказал, а прошипел Брюнет. – У тебя три дня на размышления. И запомни, Полонский: если я узнаю, что ты хоть одну бумажку заныкал, тебе не поздоровится!

Он нервно погасил окурок в кадке с пальмой и вышел.

Полонский обнаружил, что все это время стоял с пачкой в руках, но не закурил. Он сунул сигарету в рот, щелкнул зажигалкой и затянулся.

– О чем вы разговаривали? – послышалось за спиной.

Это была Карина. Вся в черном, как монашка. Даже волосы на голове были скрыты черным платком.

– Сам ни фига не понял, – ответил Станислав. – Как ты?

– А все-таки?

– У Генки был архив?

– Ах, вот оно что... – сказала Карина. – Значит, он хочет архив?

Полонский кивнул.

– Все хотят архив, – заявила она не без гордости. – Дяде в свое время предлагали баснословные деньги. А тебе что посулили?

– Полное прощение грехов и работу на условиях Михея.

– Демпинговые расценки.

– Что из себя представляет этот архив?

– Компромат. Очень обширный. Как на местных воров и чиновников, так и на многих столичных.

– Какие именно материалы?

– Всякие. Есть документы, есть аудио– и видеозаписи.

– А конкретнее?

– Ну, например, видеокассеты Каспаряна, который сел лет шесть назад...

Полонский так и обмер.

– Гаспаряна? – произнес он. – Как же – помню. Я писал о нем... в свое время. Скандал был первостатейный!

Артур Гаспарян, генеральный директор фирмы "Лидер", сейчас доматывал срок в Нижне-Тагильской колонии для милицейских работников. Причем – страшно обиженный на судьбу и на людей.

Ну еще бы! За полтора года расшвырял не то шесть, не то семь миллионов рублей (это было еще до августовского дефолта, доллар стоил шесть рублей). Стал лауреатом года в номинации "Меценат Дона". Не отказывал ни детским домам, ни чиновникам, ни генералам. Все его знали, все любили и уважали... И такая вот неблагодарность!

Злые языки говорили, что Артура посадили, когда у него стали заканчиваться деньги и предприниматель стал более разборчив: этому дам, а этому больше не дам...

Чиновники, привыкшие к кормушке, якобы страшно обиделись на жмота. Они организовали фирме "Лидер" маски-шоу, и налоговая полиция с легкостью накопала полдюжины уголовных дел. Артур настолько был уверен в дружбе с сильными мира сего, что даже бухгалтерию, как таковую, упразднил.

Уже в ходе судебного процесса он вдруг заявил, что часть денег была истрачена не на спонсорство, а на взятки высокопоставленным чиновникам и силовикам. И факты дачи взяток по принуждению он может доказать: встречи с наиболее известными людьми он фиксировал скрытой камерой.

После этого Артур огласил 83 фамилии, услышав которые судья сразу объявил перерыв, чтобы собраться с мыслями, а все находящиеся в зале буквально офонарели. Дело отправили на доследование.

Полонский в то время внимательно следил за ходом скандала. Сперва следователи все отрицали. Типа: я этим не занимаюсь. Какие еще кассеты? В первый раз слышу!.. Потом пошла информация, что какие-то видеозаписи Артур все-таки предоставил и их отправили на экспертизу в Москву. После экспертизы кассеты были приобщены к уголовному делу, возбужденному Генпрокуратурой, – о коррупции в высших эшелонах власти. И наступила тишина.

На возобновившемся судебном процессе Артур о видеозаписях больше не вспоминал и, неожиданно для всех, получил срок всего семь лет – по нижней планке.

А примерно через год в администрации области и в силовых структурах Дона произошли кадровые перестановки, в основном коснувшиеся лиц из списка 83-х.

Одних отправили в отставку, других – на повышение…

***

– Где находится архив? – спросил Полонский

– Не знаю, – ответила Карина. Станислав вскинул на нее глаза. – Милый, я правда не знаю... Генка скрывал это от всех.

– Ну, тогда все ясно, – сказал Полонский.

– Что тебе ясно?

– Кому Генка мог доверить архив? – негромко произнес он. – Ясный перец – своему другу, бывшему журналисту. Так что кого после смерти Генки будут прессовать, чтобы заполучить архив?..

– Значит, ты считаешь, что налоговики наехали не просто так?

– Налоговики еще ни на кого просто так не наезжали. Теперь, во всяком случае, я примерно понимаю причинно-следственную связь. Но не знаю, в чьих интересах они действовали…

Тут Станислав вскинул руку и глянул на часы. Без десяти пять. Если поторопиться, успеть можно. Управление налоговой полиции работает до шести.

– Ты куда-то спешишь? – спросила Карина.

– Да.

– Я с тобой.

– Я возьму твой форд… Не возражаешь?

Глава шестьдесят третья

До улицы Кутузова, где находилось местное отделение Федерального Управления налоговой полиции, оставалось совсем немного, когда на обочине появился инспектор ГАИ и сделал своей волшебной палочкой знак – к обочине.

«Какого черта? – подумал Станислав. – Тут спокон веков никогда не было ГАИ…».

Неторопливо подошел инспектор.

– Сержант Петренко! – отрапортовал он. – Ваши документы, пожалуйста!

Станислав молча сунул в окошко всю эту проштампованную дребедень – права, техосмотр…

Инспектор бегло, как показалось – даже невнимательно, посмотрел бумажки, и вернул.

– За углом, Станислав Алексеевич, остановитесь, – сказал он негромко. – С вами хотят поговорить. Это – в ваших интересах…

– Что? – не понял Станислав.

– Можете ехать, – сказал инспектор совсем с другими, казенными интонациями в голосе, козырнул и вернулся к своей машине.

«Очень мило, – пронеслось в голове. – Кому это я понадобился?».

За углом ничего особенного Полонский не увидел. Самая обычная заснеженная улица. Несколько прохожих, спешащих по своим делам…

Метров через пятьдесят он сбросил газ, вильнул к обочине и остановился. С ревом мимо пронеслись несколько иномарок, вазовская «десятка» и антикварный «Москвич».

«Какого черта? – подумал Станислав. – Сегодня что, первое апреля?»

И в то же мгновение дверь с правой стороны открылась, в салоне автоматически вспыхнул свет, и на сидение рядом с водительским опустился незнакомый мужчина.

Был он среднего роста, лет тридцати пяти-сорока от роду. Одет в куртку-пуховку черного цвета, черные брюки, ботинки. На голове – кожаная кепка.

– Полонский Станислав Алексеевич? – осведомился он. Судя по тону – не то следователь прокуратуры, не то опер...

– Допустим, – ответил Полонский. – А вы кто?

– Я – полковник Федеральной Службы Безопасности. Моя фамилия Лысь. Александр Сергеевич Лысь.

И он предъявил "корочки". В развернутом виде.

– Вы, часом, не родственник донскому губернатору? – поинтересовался Станислав.

– Как мне надоел этот вопрос! – ответил полковник с раздражением. – Нет, просто однофамилец... Нам надо поговорить, Станислав Алексеевич.

– Вам надо поговорить, – уточнил Станислав. – Мне с вами разговаривать не о чем.

– Вы правы, – неожиданно легко согласился он. – Мне надо поговорить с вами. Но итоги этого разговора важны для вас не менее, а может и более, чем для меня.

– Короче.

– Короче не получится. Слишком много всего произошло.

– А вы постарайтесь. Я опаздываю.

– Вы уже опоздали. Сотрудники налоговой полиции – Вереникин и Лесков, к которым, как я понимаю, вы едете, сорок минут как ушли домой.

– Продолжайте, – сказал Полонский, достал сигареты и закурил.

– Вы хоть понимаете, Станислав Алексеевич, какие у вас проблемы?

– Разумеется.

– Верю. И все же я напомню. Вы лишились квартиры и всех сбережений, которые хранились в ней. Методы агентства "Факел" я, конечно, осуждаю, но готов понять. По большому счету, они воздали вам по принципу око за око... Деятельность вашей фирмы парализована. Работа аудиторов не завершена, но материалов против вас собрано уже достаточно, чтобы посадить по нескольким статьям. И никакой адвокат вас не вытащит. Даже если сам Кони восстанет из праха и согласится вас защищать... На свои знакомства можете не рассчитывать. Прикормленные вами чиновники ничего не станут делать – они знают, что на самом верху дана команда сожрать без всякой жалости… Вы, Станислав Алексеевич, в дерьме по самые уши. Без малейшего шанса выкарабкаться и отмыться… Вам даже свалить за границу не дадут – приняты надлежащие меры…

– Если все настолько беспросветно, то стоит ли вам тратить свое драгоценное время?

– Стоит, Станислав Алексеевич, стоит. Я имею полномочия решить все ваши проблемы.

– А что вы хотите от меня?

– Надо выполнить одну работу.

– Та-а-к… Значит, вам нужен архив покойного Мухина?

– Приятно иметь дело с умным человеком...

– Надо подумать.

– А я не тороплю. Вопрос серьезный.

Станислав курил, глядя в окно.

– Вы ставите меня в трудное положение, – наконец сказал он. – Четверть часа назад я обещал архив другому.

– Я в курсе, – сказал полковник. – Но разве гражданин будет выбирать между интересами Государства и интересами криминальных элементов?

– Государство может меня лишить свободы, а они – жизни.

– Если согласитесь, вся мощь Федеральной службы безопасности встанет на вашу защиту!

– Это слова, а я люблю конкретику.

– Я вижу, Станислав Алексеевич, что вы уже приняли решение. Только еще не сформулировали условия. Я могу вам помочь.

– Сделайте одолжение.

– Вас душат налоговики? Одно ваше слово – и завтра утром проверка закончится. Перед вами извинятся, вернут изъятые документы и больше не потревожат. Это вам нравится?

– Вполне.

– Как только вы передадите мне архив, я подарю вам досье из РУБОПа. А в нем есть весьма интересные бумажки! Ознакомившись с ними, вы поймете, что последние месяцы ходили по краю пропасти. Сорваться и разбиться можете в любой момент.

– Дальше.

– Против агентства "Факел" будет возбуждено уголовное дело по обвинению в умышленном поджоге и порче чужого имущества – с доказательной базой мы поможем, мальчики очень топорно выполнили заказ. Так что стоимость квартиры и имущества вам возместят в судебном или досудебном порядке.

– А сгоревшие деньги?

– Вы можете предоставить доказательства того, что хранили дома крупную сумму в иностранной валюте?

– Разумеется, нет. Это был нал.

– Не отчаивайтесь. Вы – молоды, здоровы. Через полгода еще столько же заработаете. А может – и больше…

– Вы меня что, крышевать беретесь?

– Если договоримся, почему бы и нет? Мы рассмотрим этот вопрос после, в частном, так сказать , порядке...

– Что еще?

– Вам этого мало?

– Брюнет.

Впервые за все время полковник замялся.

– Брюнет… А что Брюнет?

– Вы должны его убрать.

Пауза.

– Станислав Алексеевич, вы понимаете, что такие люди сами преступлений не совершают. А доказать в судебном порядке причастность его к тому или иному преступлению практически невозможно.

– Я не сказал «посадить». Я сказал «убрать». Как только он узнает, что я отдал архив вам, а не ему, он меня точно грохнет.

– Вы ставите меня в неловкое положение, Станислав Алексеевич. Понимаете, это не мой уровень. ФСБ – аналитическая структура. Да, у нас есть свое следственное управление… Но спецоперации – прерогатива ГРУ…

– Это ваши проблемы, а не мои. Хотите архив – пробейте спецоперацию. Постарайтесь, так сказать, во имя интересов Государства.

– Под Брюнета слишком многое выстроено. Подобную санкцию не утвердят. И одного шанса нет.

– Я не понял – вам нужен архив или нет?

– Нужен. Но я не Бог.

– Тогда мы теряем время. Я готов продолжить переговоры либо с вами, когда вы пробьете решение, либо с человеком, который в состоянии решить эту проблему.

– Станислав Алексеевич, не зарывайтесь.

– Вон из моей машины! Разговор окончен!

– Разводить проблемы надо по мере поступления…

– Вон, я сказал!

Полковник и не шелохнулся.

– Сейчас для вас актуально что? – произнес он вкрадчиво. – Погасить в зародыше уголовное дело, спасти фирму и наказать «Факел». Это я могу. А когда на первый план по актуальности выйдет Брюнет, будем думать, как его нейтрализовать, а вас – обезопасить… Вы что думаете, это – наша с вами первая и последняя встреча?

***

На душе было хреново. Так хреново, что выпитый прямо во дворе стакан водки не произвел никакого терапевтического эффекта.

Бормоча под нос: «Суки позорные! Кого мы содержим на свои налоги?! Давить их надо, тракторами, всех, чтоб и на развод не осталось!..», Полонский вошел в дом и поднялся на второй этаж. Здесь он рухнул на диванчик, стоящий на лестничной площадке, меж двух окон, и закурил.

Не успел сделать и трех затяжек, как зазвонил мобильник. Это была Карина.

– Стасик, ты где? – спросила она.

– На втором этаже.

– В полпредстве, что ли?

– Нет, в доме. Я уже вернулся…

Соединение прервалось. Но едва Полонский опустил телефон в карман пальто, он зазвонил и завибрировал снова.

– Да?

– Станислав Алексеевич, это Левин.

– Слушаю вас, Игорь Аркадьевич.

– Вы не могли бы подъехать?

– А что такое?

– Мы все обсудили, есть несколько вопросов к вам.

– Вопрос уже решен… Только что решен… Отработайте с Хлебопековым ситуацию в общем и переносите окончательный разговор на завтра.

– Все понял…

На лестнице показалась Карина.

– Вот ты где… – сказала она. – Как съездил?

– Если не вдаваться в детали, то успешно, – буркнул Полонский.

Она что-то еще хотела сказать, но Станислав, нетерпеливо дернув рукой, достал авторучку и написал на сигаретной пачке:

Весь дом в жучках. Меньше разговаривай

– Это точно? – спросила она.

– Точнее не бывает. – Полонский криво усмехнулся. – Минут тридцать тому назад получил самые убедительные доказательства. – Он помолчал немного и спросил, показав руками у себя на плечах нечто размером с тыкву: – Этот… пришел?

– В гостиной. Битый час тебя ждет.

Глава шестьдесят четвертая

Встреча с похоронной командой ничего не дала. Два угрюмых парня, приехавших, чтобы забрать тела из морга и сопровождать «груз двести» до Москвы, были не очень разговорчивы.

Выслушав соболезнования Полонского, старший флегматично заметил:

– Ребятам просто не повезло. Они оказались не в том месте и не в то время…

Ну, как будто он не за трупами коллег приехал, а на оптовый рынок за картошкой.

– Надеюсь, мы с вами еще увидимся, – сказал Полонский. – Но не по такому поводу…

– Не сомневаюсь, – сказал старший. – До-свидания, Станислав Алексеевич.

И он направился к грузовику с московскими номерами.

Станислав вернулся в форд, достал из кармана телефон и снова набрал номера Вадима Башкатова – домашний и мобильный. Дома трубку никто не снимал, а мобильный был выключен.

«Сука, – подумал Станислав, проворачивая в замке ключ зажигания. – Когда я тебя найду, ты мне за все ответишь!..».

Мотор мягко заурчал. Полонский выжал сцепление, и машина понеслась в центр.

Когда он проезжал институт железнодорожников, телефон зазвонил.

– Стасик, что происходит? – спросила Валюша.

– Доброе утро, Валентина Николаевна. Если, разумеется, оно доброе – в чем, после такого вступления, я что-то сомневаюсь…

– Да-да, доброе утро… Они все вернули!!!

– Кто и что?

– Налоговики. Изъятую вчера документацию. С донельзя кислыми мордами…