Текст книги "Левый берег Дона"

Автор книги: Александр Масалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 26 страниц)

– Молодой человек, у вас огоньку не найдется? – спросил я.

– Я не курю.

– Ах, да вот же она... – Я щелкнул зажигалкой, прикуривая, и сказал негромко: – Здравствуйте, Алексей. Я – Станислав Полонский. Тот самый.

– Чем докажите? – спросил он вдруг.

– Гм... Паспорта у меня с собой нет. А если я вам назову свой почтовый ящик и текст вашего последнего письма?

– Назовите.

– Полонски собака апорт точка ру. "Вас понял. Сегодня в пять ноль-ноль". Подпись: Алексей.

Он кивнул и сунул мне газету.

– Почитайте вот это на досуге, Станислав. И больше не пытайтесь меня разыскать. Я не хочу иметь что-либо общее с вашими делишками!

– Э-э-э, погодите, – сказал я. – А где то, что просил передать Мухин?

– В газете, – прошипел он. – Прощайте!

И ушел быстрым шагом, не оглядываясь.

Весь архив – тысячи страниц текста, сотни аудио– и видеокассет – в одной газете? Тут что-то не так...

Я развернул газету, свернутую трубкой. Внутри лежал мятый конверт. Самый обыкновенный.

Глава тридцатая

В парке на Комсомольской площади я сел на скамейку. Я хотел еще раз перечитать записку, обнаруженную в конверте. Два ключа, лежавшие вместе с запиской, я еще в такси сунул в карман.

На обычном листе бумаги для ксерокса было написано:

"Стасик,

если ты сейчас читаешь это письмо, значит, со мной что-то случилось.

Выпей за меня три стопки.

Плакать не надо: я столько людей отправил к праотцам, что если кто-нибудь грохнет меня, то это по большому счету будет не убийством, а актом Высшей Силы, воздающим грешнику по заслугам...

Кстати, очень непропорционально: ведь больше одного раза меня убить нельзя...

Но я не об этом хотел с тобой поговорить.

Много лет я собирал компромат. Материалов накопилось много. Пятнадцать чемоданов Руцкого по сравнению с ним – ерунда, достойная осмеяния. Теперь они мне больше не нужны, и ты – единственный человек, который достоин им владеть.

Делай с ним, что хочешь, – публикуй, распродавай, шантажируй...

Ты – человек умный. Ты сумеешь достойно распорядиться материалами.

Архив спрятан в квартире № 10, которая находится на улице Боткина, дом № 121, первый подъезд, четвертый этаж.

Не бойся, в этой квартире никто не живет. Я купил ее на паспорт Алексеева Юрия Павловича. Этого человека никогда не существовало в природе.

В квартире никто не живет, но соседей это не волнует. По официальной версии, уважаемый Юрий Павлович уехал за границу на заработки. Когда вернется – точно никто не знает.

Квартплата взимается через Сбербанк. Оплачено на пять лет вперед – если, конечно, коммунальщики не поднимут тарифы выше головы или если не грянет очередной экономический кризис.

Чтобы сохранить квартиру за собой, регулярно переводи на банковский счет деньги. Желательно – с запасом.

А впрочем, как знаешь...

Это уже не мое, это уже твое дело.

Прощай, друг.

P.S. Береги Карину. Она тебя очень любит."

Я достал сигареты, закурил и, достав ключи от квартиры гражданина Алексеева, стал их рассматривать. Один ключ был обычный – плоский, латунный. Второй – скорее напоминал гвоздь-сотку с двумя рядами насечек. Явно не от входной двери. А от чего?

Ладно, на месте разберемся.

***

Я миновал кинотеатр «Юность», в котором еще студентом, в начале перестройки, смотрел опальные фильмы Тарковского, – «Зеркало», «Сталкер» и «Солярис». По правую руку был мини-рынок, раскинувшийся в сквере.

Глянул нумерацию домов и перешел на другую сторону улицы. При этом я не забывал смотреть, нет ли среди прохожих людей, проявляющих к моей персоне больше внимания, чем следует...

Чтобы подстраховаться, я не вошел в первый подъезд дома № 121, а сел на скамейку и достал сигарету.

В течении пяти или шести минут я сосредоточенно курил, наблюдая за улицей и дорогой. Или меня пасут со спутника, или "хвоста" нет...

Бросив окурок в сугроб, я встал и решительно направился в подъезд. Ноги у меня немного тряслись, когда я оказался на четвертом этаже. Здесь было две квартиры – номер девять и номер десять. Из-за ДСПешных дверей не доносилось ни звука.

Обмирая, я сунул ключ в замочную скважину и провернул. Дверь отворилась. Я шмыгнул внутрь, заперся на два оборота и нащупал на стене выключатель.

С первого взгляда было видно, что квартира не жилая. Мебель в прихожей – трюмо, тумбочку и шкафчик для верхней одежды – покрывал толстый слой пыли. Квартиру не убирали пару лет, а может и больше. На полу я видел отпечатки ног, но они явно были старые, припорошенные пылью, и каким-то белесым пушком. От трюмо к потолку тянулась паутина. Бедный паук. Он же тут с голоду подохнет...

***

Квартира была двукомнатная. Я заглянул в гостиную и аж крякнул: стены оклеены дешевыми обоями – в цветочек. В центре комнаты стоял стол темной полировки, заставленный тарелками с засохшими объедками и пустыми бутылками. У стены – магнитола. С потолка на длинном шнуре свисала лампочка.

Во второй комнате у окна, на тумбочке, стояла видеодвойка "айва". Напротив, у стены, широкая тахта. Когда-то на ней занимались сексом. На полу валялись использованные презервативы и несколько бутылок – из-под вина и минеральной воды.

Недоумевая, я обошел кухню, ванную, туалет и кладовку. Старая газовая плита, видавший виды холодильник, ржавая ванная, битый унитаз... Что за черт?!

Сунув сигарету в зубы, я вынес в коридор один из стульев, взгромоздился на него и открыл антресоли. На антресоли я обнаружил десятка полтора водочных и винных бутылок, серебрящихся от пыли, – пустых, разумеется. И больше ничего.

Это явно была не квартира, а так – место для встречи с дешевыми девочками и очень невзыскательными деловыми партнерами. Никаких следов архива и даже места, где бы он мог храниться.

Стряхнув пепел прямо на пол, я сел на стул и задумался.

***

Неужели архив уже нашли и вывезли, оставив пустую квартиру?

Нет, вряд ли. Генку убили несколько дней назад, а, судя по пыли, сюда никто не заходил пару месяцев...

Ничего не понимаю.

Я еще раз обошел квартиру. Во время второго круга я задержался у видеодвойки. Кажется, внутри была кассета. В американских фильмах информацию любят оставлять именно таким образом. Вот нажму я сейчас кнопку, на экране появится изображение Генки и сообщит мне, куда теперь надо идти, чтобы отыскать этот чертов архив...

Я включил двойку. На пыльном экране действительно появилось лицо. Крупным планом. Но это был не Генка. Это была молодая брюнетка. Она стонала, лицо ее кривила страдальческая гримаса. Потом камера отъехала в сторону, и я увидел, что девочка на самом деле не страдала. Она наслаждалась, стоя на коленях, а сзади яростно трудился здоровенный негр.

– Блин!.. – сказал я и включил ускоренную перемотку.

Кроме дешевой порнушки, явно предназначенной для разогрева перед ночью интима, на кассете больше ничего не было.

Действуя методично, я запустил кассетник в гостиной. Из динамиков ударил сорванный, хриплый, но такой гипнотизирующий голос Высоцкого. Я не стал слушать кассету до конца. И без того было ясно, что, кроме Владимира Семеновича, там больше ничего не записано.

Я даже материться не стал – надоело. Выключил магнитолу и отправился осматривать подоконники.

Подоконники были как подоконники. Никаких тайников.

В принципе, можно было развинтить бачок, но в туалете обычно прячут золото-бриллианты, а не документы. Кроме того, теоретически туда может поместиться не более пары-тройки видеокассет...

"Ладно, – сказал я себе. – Не стоит отчаиваться. Подумай-ка лучше о втором ключе. От какой он двери? Стасик, ищи эту дверь... или дверцу". Замуровать в стену панельного дома даже небольшой сейф невозможно. Следовательно, тайник скорее всего в полу – больше просто негде.

В уборной я взял облезлый веник и совок. Брызгать водой на такой пол означало просто разводить грязь, поэтому я, раздевшись до трусов и зажав нос и рот носовым платком, осторожно подмел пол.

Когда пыль, поднятая моими действиями, улеглась, прошелся второй раз, а потом стал раком и принялся искать тайник – простукивать и осматривать каждую паркетину.

***

К двум часам ночи я был близок к отчаянию. Хоть убейте, не было в полу никакого тайника!

С трудом подавив желание плюнуть на все и уехать к Карине (вот она сейчас волнуется!), я открыл холодильник и зацепил примеченную еще со времен первого осмотра бутылку шампанского комнатной температуры.

Выстрелив пробкой в потолок, я тут же присосался к фонтанирующей пене и сделал несколько жадных глотков. Потом спохватился – пью в одиночку, из горла, без тоста или хотя бы пожелания... Ну прямо как алкоголик!

– Ты, Генка, был умный парень, – произнес я с бутылкой в руке. – Но я тоже не пальцем деланный. То, что ты спрятал, я смогу найти... Вот за это я и тяпну.

Пока я цедил шампанское, сидя на краю тахты, новый идей в голову не пришло. Я стал проверять стены скорее от безнадеги, чем от реальной надежды что-нибудь найти. Тем не менее, я добросовестно обшарил обои от пола до потолка. Все бестолку.

И тогда мой взгляд случайно упал на тахту.

– Твою мать!.. – пробормотал я.

***

Через десять минут тахта была вскрыта и выпотрошена, как стул мадам Грицацуевой. С тем же результатом. Мне хотелось взвыть по-волчьи.

Шампанское закончилось. Я пристроил фугас к груде бутылок, лежащих у тахты, и поднялся. Больше здесь нечего было делать. Оставалось только вернуться домой и всё рассказать Карине. Типа: место, где, возможно, находится архив, я обнаружил, но сам тайник – нет... Может, вместе что-нибудь придумаем?

Я оделся, погасил в квартире свет и приник ухом ко входной двери. На лестничной клетке было тихо. Соседи спали. В отличие от меня, дурака.

Стараясь по возможности меньше шуметь, я вышел на лестницу, сквозь зубы в последний раз матюкнулся и стал спускаться.

На третьем этаже было не две двери, а три.

"Значит, тут находятся три двухкомнатные квартиры, – отметил я как-то машинально. – На втором этаже – две двери. Трехкомнатный этаж. На первом – тоже три двери..."

Стоп!!! Если на четвертом этаже две двери, то почему в квартире только две комнаты?! Где третья?

***

Внутри у меня что-то екнуло. Теоретически существовала вероятность того, что предыдущий владелец квартиры продал одну комнату соседям. Но это было слишком просто.

Шагая через две ступеньки, я взлетел на четвертый этаж. Трясущимися руками долго не мог вставить ключ в скважину. Наконец, вставив и провернув, ввалился в квартиру. Не раздеваясь, метнулся к той стене, которая, судя по планировке, примыкала к соседней квартире.

Здесь мой пыл несколько угас. Эту стену я уже осматривал два раза. Стена как стена. Единственная особенность – в одном месте, почти под самым потолком, миллиметров на пять из стены выступал деревянный чопик с торчащей шляпкой гвоздя. У прежнего хозяина тут, наверное, часы висели...

Встав на стул, я осмотрел чопик. Мне показалось, будто обои вокруг него имели рваные, обтрепанные края. Как будто деревяшку неоднократно вынимали из стены и вставляли обратно.

Еще не понимая, что я делаю, я схватил со столешницы две замшелые вилки, подцепил зубцами гвоздь за шляпку и выдернул чопик из стены. Внутри блеснул металл.

Я достал из кармана второй ключ, найденный в конверте, ключ-штырь, выставил в отверстие и надавил. Что-то щелкнуло. Потом загудел сервопривод и часть стены со скрипом провернулось на оси.

Я захохотал.

Глава тридцать первая

Едва я постучал, в коридоре послышались шаги, вспыхнул свет и дверь отворилась.

– Господи, это ты! – воскликнула Карина.

– Почему открыла не посмотрев, кто пришел? – спросил я. – Осторожнее надо, дорогая...

– Где тебя всю ночь черти носили?! Ты что, позвонить не мог? Я тут чуть с ума не сошла!

– Где я был? – сказал я, входя в прихожую. – Девочек снимал на Красноармейской.

В руках у меня была здоровенная дорожная сумка. Не очень новая и не очень чистая.

Я поставил ее на пол и сказал, начиная раздеваться:

– Что-то захотелось мне украинского свежачка. Недорого, знаешь ли, а уж такие они покладистые – слов нет!

– А если серьезно? – спросила Карина.

– В архиве сидел.

– Так ты его нашел?!

– Куда б он от меня делся?

– Рассказывай! – потребовала она.

– Есть хочу! – заявил я. – Давай договоримся: ты меня кормишь, а я потом пою соловьем до тех пор, пока тебе не надоест. И завари кофе покрепче: я ночь не спал...

Карина тут же отправилась на кухню, а я разделся в ванной комнате и залез под душ. Минуты три с меня стекала черная вода. Лишь потом я плеснул шампуня на голову и стал мыться.

***

Когда я, раскрасневшийся, чистый и умиротворенный, пришел на кухню, завтрак уже стоял на столе. Сна не было ни в одном глазу.

Я опустился на стул и поинтересовался:

– А где фазаны с трюфелями? Где спаржа?

– Ночью съела. С любовником. Пока тебя ждала.

– Умница, – сказал я, придвигая к себе тарелку с сложным блюдом, в основу которого была положена яичница. – Жизнь со мной явно идет тебе на пользу. Уже и сарказм появился...

– Так где был архив? – спросила Карина.

– Где он был – там и остался. Унести его одному человеку невозможно. Представь себе комнату в пятнадцать квадратных метров со стеллажами вдоль стен и ящиками в центре. Там тысячи папок и кассет – уникальная коллекция человеческих пороков и глупости... А вот где он – тебе, наверное, лучше не знать. Здоровее будешь.

И я, подцепив желток на вилку, отправил его в рот. В свой, разумеется.

– Что теперь думаешь делать? – спросила Карина.

Я замахал на нее вилкой. Дескать, сейчас отвечу – только дожую...

– Кому отдашь – Брюнету или Лысю? – спросила она.

– Им обоим от меня – вот эта штука по самую заглотушку, – проворчал я, продемонстрировав широко известную фигуру из двух перекрещенных рук. – Архив я себе оставлю. И не потому, что я такой жадный. Просто я жить хочу.

– Не понимаю.

– А че тут понимать, дорогая? Пойдем, я тебе кое-что покажу...

***

По дороге в гостиную я цапнул сумку, всё еще стоящую в прихожей. Я поставил ее на журнальный столик, расстегнул змейку, достал кассету и засунул в теткин видик.

По экрану пошла рябь. Потом рябь сменилась изображением. Какой-то полураздетый мужик с половой аппаратурой, как говорится, в рабочем состоянии, со всего размаха ударил по щеке мальчика, стоящего перед ним на коленях.

Мальчику было лет десять-одиннадцать, не больше. Давясь слезами, он произнес:

– Не надо, дядя Саша... Не надо...

– Что значит – не надо? – гаркнул голос. – Бери, сучонок, я кому сказал?!

Мальчик затряс головой. Не хочу, мол. За что и получил еще один удар по щеке.

– Какая гадость! – сказала Карина. – Зачем ты мне это показываешь? Я терпеть не могу педофилию!

– Сейчас сама увидишь!..

Мужчина придвинулся к мальчику совсем близко. Налитая кровью головка члена уткнулась мальчику в губы, но он не хотел брать в рот.

Тогда насильник, отпустив пару затрещин, схватил его за волосы, резко дернул в сторону (лицо мальчика исказилось от боли) и притянул к члену. Больше мальчик не противился. Мужчина постанывал от удовольствия, положив обе руки на белобрысую голову, и совершал торсом легкие поступательные движения – вперед-назад, вперед-назад...

Наконец, я увидел кадр, который ждал: мужчина чуть повернул голову как бы в нашу сторону. Я нажал стоп-кадр.

– Очень мило!.. – только и смогла произнести Карина.

– Есть у меня такое подозрение, дорогая, – сказал я, – что уважаемый Александр Сергеевич, бросившийся искать архив, в первую очередь думал не о Государстве, а о себе. Одной этой кассеты хватит, чтобы с него полетели звездочки. Получив архив, он его проредит, а свидетелей – нейтрализует...

Карина молчала.

– На Брюнета тоже кое-что есть – правда, не столь фривольное. Помнишь, года три назад взорвали автомобиль, в котором ехал Муса Халиев? Ну, он был женат на сестре Эдика – смотрящего. Подозревали, что Мусу долбанули по заказу Брюнета, но доказать не смогли. Ни менты, ни воры. А я теперь могу это сделать... Боюсь, что Брюнет, как и Александр Сергеевич, ищет архив, чтобы кое-какие бумажки не попали в чужие руки. Тогда ему конец. Воры и за меньшее режут.

– Похоже, ты прав, – сказала Карина задумчиво. – Отсюда надо валить. И подальше. Если успеем.

– Должны успеть, дорогая. Я хочу жить не меньше твоего...

Подойдя к сумке, я выложил на столик толстую пачку долларов (сто штук – личная заначка Генки про черный день), несколько пластиковых карточек, десяток картонных папок на предпринимателей, политиков и воров, которых уже давно не было в живых, пистолет с глушителем и пару запасных обойм...

Напоследок я бережно достал коробку из-под обуви. Сняв крышку, я показал Карине десяток предметов размером с детское мыло и устройство, похожее на пульт дистанционного управления к телевизору.

– Среди знакомых есть подрывники?

Карина наморщила лоб.

– Ну, именно подрывников нет, – сказала она. – Но бывшие десантники есть. Тот же Вася, например. А что?

– Очень хорошо, – сказал я. – А теперь возьми лист бумаги, авторучку и следуй за мной.

Мы вернулись на кухню. Наворачивая за обе щеки яичницу, я стал распоряжаться:

– Пошли кого-нибудь в магазин. Пусть купит пару ящиков видеокассет. Чистых... Записала? Хорошо. Сделай две копии с записи интимной жизни Александра Сергеевича.

– Записано. Будет сделано.

– Видеокамера дома есть?

– Есть.

– Значит, покупать не придется... Дальше. Нужна сотня обычных картонных папок для бумаг. Пусть твои домочадцы набьют их. Чем угодно – хоть старыми газетами... Паспорта ты заказала?

Карина не без гордости ответила:

– Да. Завтра будут готовы.

– Сбавь обороты. Мы их закажем недели через две-три. И паспорта будут нужны не на двоих, а на троих. Три российских и три зарубежных.

– А кто третий?

– Любопытной Варваре как-то на базаре нос оторвали... Сам видел. Записала?

– Это по поводу травмированной Варвары?

– Нет, я говорю о паспортах.

– Да.

– Сколько надо времени, чтобы сделать для тебя и для меня так называемые временные паспорта? Ну, как будто мы отдали старые паспорта на обмен...

– Вечером будут готовы. Что еще, повелитель?

– Собери вещи. Немного, только самое необходимое. Одну сумку.

– Я вся внимание...

– Пока всё. Возьми этот листок и отправляйся к родителям. Жди меня, готовься... Вечером я вернусь. И вот что еще. Ровно через тридцать минут, то есть – в половине одиннадцатого – Вася на машине чтоб был здесь как штык!

На прощанье Карина чмокнула меня в щеку и ушла. Не оглядываясь.

Я запер за ней дверь и отправился в кабинет: меня интересовали последние новости.

Откровенно говоря, ничего интересного в интернете я не нашел. Во всяком случае, о ренегате Полонском больше не вспоминали – как будто ничего не произошло. Я даже почувствовал разочарование. Так проходит мирская слава...

***

Ровно в половине одиннадцатого у парадного остановился джип. Бывший десантник Вася был пунктуален, как немец.

Я усмехнулся, сложил нужные мне вещи в сумку и вышел на улицу.

– Доброе утро, Станислав, – сказал Вася. – Ну, вы нас вчера и заставили поволноваться!

Его болтливость мне не понравилась. С Кариной он ведет себя иначе...

– Се ля ви – как говорят в некоторых городах Ростовской области, – ответил я. – Поехали. Куда-нибудь за город, на окраину.

– Совхоз "Нива" устроит?

– Вполне.

Мы поехали. Меня действительно устраивал этот совхоз, примыкающий к Северному жилому массиву. Поля, являющиеся прослойкой между окраиной Ростова и совхозом, тянутся на многие километры. Там хоть из пушки пали...

Справа мелькнул рынок. На одном из торговых павильонов мелькнула вывеска "Ксерокопия". Это напомнило мне кое о чем.

– Притормозите здесь, Василий, – сказал я, извлекая из сумки папку. – Я быстро.

Джип остановился. Очереди не было, и я сразу подошел к прилавку.

– Мне надо сделать несколько копий, – сказал я.

Девушка в пуховике нараспашку равнодушно повела плечом. Дескать, надо – пожалуйста. Для чего я сижу в этом курятнике?

Она мельком глянула на титульную сторону первого листа, положила его на рабочую поверхность, опустила крышку и надавила большую белую кнопку. В ксероксе вспыхнул свет, что-то загудело. Лишь на пятом или шестом листе она, наконец-то, обратила внимание на текст и поинтересовалась:

– Вы следователь?

– Адвокат.

Она почему-то обрадовалась.

– Правда?

– А зачем мне врать?

– Ой, как кстати! – воскликнула она, закладывая в машину очередной лист. – Тут такое дело... Моя подруга купила квартиру. Все было чисто, а на третий месяц вдруг заявились родственники бывшего владельца квартиры...

– Стоп! – сказал я. – Ни слова больше. Все квартирные дела очень непростые. Надо бумаги смотреть, проверять и перепроверять. Я вот так с ходу ничего дельного не посоветую. Лучше приходите в контору. Вместе с подружкой и документами. Она в этом районе живет?

– Ага.

– Я как раз в районной юрконсультации и работаю. Приходите. Не пожалеете.

– А как ваша фамилия?

– Райзман.

– Правда?

– А что такое?

– Непохожи.

– Так я взял фамилию жены, – признался я. – Адвокат не еврей – это профнепригодность.

– А сколько стоит консультация? – поинтересовалась она.

Слов нет, до чего она мне надоела...

– Один ответ – сто рублей, – проворчал я. – Ну, какой будет ваш второй вопрос?

Анекдот был старый, бородатый, но оператор ксерокса его явно не знала.

– Так я ж у вас еще не на приеме, – смутилась она.

– Это точно, – проворчал я. Листы в папке, слава Богу, закончились. – Сколько с меня?

Она потыкала пальцем в калькулятор и радостно сообщила:

– Тридцать шесть рублей сорок копеек!

Я сунул ей сотку, сгреб со стойки кипу бумаг и направился к выходу.

– А сдачу?

– Оставьте себе. Пригодится, когда придете ко мне на консультацию...

***

Сев на заднее сидение, я старательно отсортировал листы. Ксерокопии я откладывал справа от себя, оригиналы – направо. Водитель не без интереса поглядывал на меня в зеркало, но вопросы не задавал.

Управившись, я сложил оригиналы в папку, аккуратно завязал тесемки и сунул ее на переднее сидение. Водитель принял ее не оборачиваясь.

– За эту папку отвечаете головой, – сказал я. – Внутрь советую не заглядывать. Это вредно для здоровья. Причем ухудшать ваше здоровье буду не я, а совершенно посторонние третьи лица.

– Намёк понял, – сказал Вася и вдруг резко остановил машину.

На секунду я подумал черт знает что. Драка с бывшим десантником не входила в мои планы. Тем паче, что это вряд ли это можно было бы назвать дракой – он меня бы просто изувечил. В кармане, правда, лежал пистолет с глушителем. Но Вася – парнишка явно не робкого десятка. Он не испугается. Он попытается отобрать пистолет и навешать трендюлей по полной программе. Значит, мне придется либо ходить с побитой мордой при пистолете, либо стрелять на поражение...

– Это место подойдет? – спросил Вася.

Я огляделся. Справа и слева были поля. Ни души. Где-то далеко, над деревьями лесополосы, виднелся крошечный купол церкви, построенной на территории Северного кладбища.

– Вполне, – сказал я.

Я достал из сумки коробку, поставил на колени и снял крышку.

– С такой штукой вам доводилось встречаться?

Вася перегнулся через сидение, глянул и громко сглотнул.

– Откуда это у вас? – пробормотал он.

– Бабушка в наследство оставила, – огрызнулся я. – Так умеете с этим обращаться или нет?

– А что тут уметь? Стандартный набор из десяти зарядов и дистанционного инициирующего устройства. Применяется спецподразделениями ГРУ. Например, "Альфой". Дальность действия – шесть километров. На открытой местности – до десяти.

– Выйдем-ка на свежий воздух, – предложил я.

Мы вышли из машины, по щиколотку увязая в снегу. Я поставил коробку на теплый капот и спросил:

– Ну?

– На пульте десять кнопок с нумерацией от одного до десяти включительно. Зарядов тоже десять. Чтобы инициировать заряд, его надо включить...

Вася взял мыльце с торчащей из него антенкой, перевернул торцом. На торце была маленькая кнопка. Он надавил кнопку, и загорелись два огонька – один на заряде, другой на пульте, рядом с цифрой "1".

– Вот и все. Теперь он готов к взрыву.

– Очень хорошо. – Я бережно положил заряд себе на ладонь и повел рукой, как будто взвешивал. – От толчка взрывается?

– Нет, конечно. Только от детонатора. Я ж говорю – это диверсионный комплект.

Я размахнулся и что есть силы бросил "мыльце" в поле. Вася следил за моими действиями с неодобрением.

– Слишком близко, – сказал он. – Я отгоню джип. А то стекла повылетают...

– Не надо отгонять, – сказал я. – Поехали в город.

Коробку я поставил на заднее сидение. Сам с пультом в руках сел на переднее сидение, и Вася запустил мотор.

Минут через десять, когда мы уже катили по шоссе, я еще раз с опаской глянул на пульт и до упора надавил кнопку рядом с огоньком

Где-то далеко, за спиной, бабахнул взрыв. Я оглянулся. Над деревьями медленно оседало облако, состоящее из снега, земли и прошлогодней стерни.

– Хорошая игрушка, – сказал я.

– Дальше куда?

Я взял в руки пачку ксерокопированных листов, полистал.

– Улица Нариманова, фирма "Савченко и компания". Это в районе завода "Электроаппарат".

Глава тридцать вторая

Фирма «Савченко и компания» размещалась в огромном, полуподвальном помещении. За столом в приемной сидела молоденькая девочка. Глаза у нее были голубые, наивные, как у куклы. Но я не обольщался: секретарша у Сявы целкой быть не могла...

– Шеф на месте? – спросил я.

– А вы по какому вопросу? – спросила она.

– По личному.

– Простите, он будет после обеда.

Она врала. Умело, но все-таки врала. Из-за двери с табличкой "Директор" доносился голос: кто-то разговаривал по телефону.

– Скажи, что поговорить надо. По поводу сауны "Элоиза". Если у шефа с памятью плохо, напомни дату: 4 декабря 1999 года... И, детка, не буди во мне зверя. Это очень срочно.

– Хорошо, я доложу, – сказала она, поднимаясь. Фигурка у нее была отличная.

– "Хорошо" ты будешь мужу говорить, – проворчал я. – Шевели попой, детка.

Через полминуты она вышла из кабинета и еле слышно сказала:

– Заходите. Директор вас ждет.

***

Я зашел. Сява восседал за столом. В пепельнице тлела сигарета. Обстановка в кабинете была сугубо деловая. Несведущий человек, попав сюда, ни за что бы не подумал, что это лишь крыша, а вся фирма – откровенно бандитская – занимается вымогательством...

– Привет, братан, – сказал я.

– Ты кто такой? – спросил Сява набычившись.

– Конь в пальто, – сказал я. – Сиди тихо и не рыпайся. Побазарить надо.

На блатного я не походил. Сява прищурился, сунул в рот сигарету и затянулся. Я сел в кресло и закинул ногу на ногу.

– Мент, что ли?

– Хуже, – сказал я. – Ты обо мне, наверное, слыхал... Я – Полонский.

Сява продолжал курить.

– Я – деловой человек, ты – тоже. Так что я сразу перейду к делу. Позавчера грохнули моего корифана, Генку Мухина. Ты знаешь, кто грохнул и за что.

– Ну, то, что Муху грохнули, я, конечно, в курсе. Но с чего ты взял, что я знаю, кто и за что?

– Не валяй дурака, Сява, – сказал я. – У меня со временем плохо.

– Да иди ты на хер!

Я позволил себе улыбнуться.

– Хорошо, – сказал я. – Если ты по-хорошему не понимаешь, я пойду. Но не на хер, а к Медведю. Его уже несколько лет интересует, какой отморозок 4 декабря 1999 года по глупости наехал на его сауну, положил двух охранников, выгреб бабки, увез девочек на хату и три ночи там трахал! А чтоб он мне поверил, я ему вот эти бумажки подарю!

Я швырнул на столешницу перед Сявой пачку ксерокопий. Сява тупо поглядел на них, взял в руки и стал читать первую страницу, а я достал из кармана сигареты и закурил.

Сява был тертый орешек. Он держался хорошо. Вот только на второй странице его прошибло потом.

– Ты же знаешь Медведя, – сказал я небрежно. – Он же не только тебя – он твою семью, твою бабу и даже твою собачку порежет на куски. У него в голове тормозов нет.

После второй страницы Сява читать не стал. Он бегло пролистал ксеры, бросил на стол и сказал:

– Что ты хочешь?

– Кто и за что?

– Пятьдесят штук дам. Баксами. Но не за копии. За оригиналы.

– Дешево же ты свою жизнь ценишь, – сказал я. – Если б я хотел бабок, я б сразу к Медведю пошел. Заодно стал бы его лучшим другом.

– Сто.

– Я уже сказал: кто и за что?

– Не дури. Это хорошие деньги.

– До-свидания, – сказал я, поднимаясь. – В отличие от тебя, дуболома, Медведь торговаться не станет...

– Погоди, Полонский, – сказал Сява. – Не гони лошадей. Зачем тебе имена?

– Не твое дело, – сказал я, вновь усаживаясь в кресло. – Тебе сейчас надо не сопли жевать. Тебе сейчас надо о собственной жопе подумать.

Сява помолчал немного, стуча пальцами по столу.

– Ты Гвоздя знаешь? – сказал он наконец. – Только учти – я тебе ничего не говорил!

– А за что?

– Личные отношения. Когда Михей уехал в Чехию, у Гвоздя кое-какие идеи появились.

– Гвоздь один это сделать не мог. Стволов было много.

– Так он не один, он со своими пацанами это дельце провернул.

– А за что грохнули москвичей?

– Случайность. Они вышли из здания вместе с Мухой. На их месте мог оказаться кто угодно.

– Где можно найти Гвоздя?

– В это время он скорее всего дома. Отсыпается после вчерашнего.

– А по вечерам он в каких кабаках бывает?

– Да ты Гвоздя точно не знаешь, – сказал Сява. – Он по кабакам не ходит. Вечером накупит пойла и хавчика, припрется к нему кодла – и квасят до утра...

– Домашний телефон у него есть? Звони ему. Скажи, что сейчас к нему гонец с заказом придет. Гонца зовут Вовой. Он лох, но лох правильный. С ним дело иметь можно. И бабки у него есть.

Сява с неудовольствием посмотрел на меня.

– Не бзди, – сказал я. – О тебе никто никогда не узнает – я отвечаю!

Он снял трубку и позвонил куда-то. Трубку не снимали долго.

– Привет, это Сява... Ну, че ты как маленький? Пива выпей – и все будет нормалёк... Че, и пива не осталось?!.. Ну ты пьешь, как лошадь, в натуре!.. Тут такое дело. Пацан ко мне один пришел, Вова. Ему надо с тобой шкуру потереть...

Пока Сява трепался с Гроздем, полностью утратив ко мне интерес, я достал из кармана один заряд, на ощупь вдавил кнопку и засунул в кресло, между сиденьем и правым подлокотником. И – честно вам скажу! – никаких мук совести при этом не испытывал.

– Все, – сказал Сява, кладя трубку на место. – Он тебя ждет. Когда я получу оригиналы?

– В семь часов вечера приеду и завезу. Постарайся, чтоб посторонних не было, – только ты и я... Какой у Гвоздя адрес?

Глава тридцать третья

– Пойти с вами, Станислав? – спросил водитель.

– Не надо. Присутствие свидетеля мне будет мешать.

Я взял за пробку двухлитровую бутыль пива, захлопнул дверцу и направился через детскую площадку к самой обычной панельной пятиэтажке. В одной из квартир на втором этаже жил Гвоздь.

По дороге сюда Вася успел запугать меня рассказами о нравах и обычаях Гвоздя – оказывается, он много слышал о нем. На минуту я успел пожалеть, что сразу не взорвал Сяву. А вдруг он после моего ухода позвонил Гвоздю и все рассказал? Ладно, поздно пить боржоми, когда почки уже отвалились... Кроме того, это не в его интересах. Сяве очень нужно заполучить оригиналы.