Текст книги "Левый берег Дона"

Автор книги: Александр Масалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц)

Едва Чернощеков положил трубку, телефон зазвонил снова.

– Чёрт! – буркнул директор "Щита". – Ни минуты покоя!

– Павел Юрьевич, это облпрокуратура.

– Давай!

– Это Наремба Анатолий Васильевич, – произнес голос с легким азербайджанским акцентом.

– Слушаю вас, Анатолий Васильевич.

– Дело об ограблении ООО "Федерал" передали мне. Нам надо встретиться. Скажем, в два часа.

– Что у меня в два часа сегодня? – подумал гендиректор "Щита" вслух. – Кажется, ничего серьезного... Буду.

Кладя трубку на рычаги, Чернощеков подумал уныло: "Если жив останусь, Анатолий Васильевич, обязательно загляну..."

***

В половине девятого братья Вавиловы открыли свою лавочку. После вчерашнего во рту было сухо, настроение – выше среднего, и Сергей отправил Пашу в ближайший комок.

Они пили пиво с чипсами, когда на улице хлопнула дверца, пискнула сигнализация, и в бытовку, где размещался "офис", зашёл парень.

Это был "Олег". От него разило аптекой. Правая рука была на перевязи.

– Господи, что с тобой, Олежка? – воскликнул Сергей.

– Не все стрелки заканчиваются тихо и мирно, как у вас, – сказал Васька Кислинский, усмехнувшись. – Иногда до стрельбы дело доходит... Еще не слыхали?

Братья мотнули головами.

– К полудню услышите, – пообещал Олег. – Весь город будет гудеть... Что у вас с деньгами?

– Сумма очень крупная, – сказал Сергей. – Но мы стараемся. К концу недели приедет родственник из Ставрополя – он привезет.

– Дай-то Бог, – сказал Олег. – А то вы на очень конкретных пареньков нарвались. Если деньги не достанете, они вас попишут...

***

Полонский проснулся в 9 часов восемь минут. То есть, его будильник – красивое изделие китайского производства, с двумя чашечками из пережженной стали и аннотированного под медь корпусом – затрещал согласно стрелкам в девять ноль-ноль, но дешевый ширпотреб хронически опаздывал на восемь минут.

Вообще-то, жизнь в редакции начиналась после одиннадцати. Обычно Стасик просыпался в десять, а то и в половине одиннадцатого. Просто сегодня ему предстояло сдавать криминальную колонку для четвергового номера. А для этого надо было сперва зайти в пресс-службу областного ГУВД, посмотреть сводки и только потом ехать в редакцию – отстукивать колонку на битой "четверке".

Пройдя на кухню, он поставил на газовую плиту чайник и маленькую кастрюльку, в которой варил свой завтрак – два яйца.

Пока вода грелась, побрился в обшарпанной ванной, уныло думая, что неплохо бы собраться с деньгами и сделать ремонт. Времени не было катастрофически, денег – тоже. Значит, через пару месяцев, когда подойдет время очередного отпуска, придется отказаться от намерения оттянуться в полный рост где-нибудь на Черноморском побережье и нанять пару безработных строителей – из тех, что стоят с табличками "Ремонт квартир" или "Сантехника, кафель, отопление" на рынке со стороны улицы Кирова.

Чайник засвистел. Растерев на лице щедрую дозу "Тройного одеколона", Стасик вернулся на кухню, бережно опустил в кастрюльку яйца и принялся пить очень сладкий и очень крепкий чай, глядя в окно. Во дворе показалась верховая соседка – маленькая старушка, страдающая бессонницей и одной ногой стоящая в маразме.

Вчера весь вечер Стасик писал статью о расчлененном трупе, обнаруженном на Темрюковской, и стук его клавиатуры (звукоизоляция в "хрущевке" была на будку "х") пенсионерка в очередной раз восприняла как личное оскорбление.

Сперва она три раза позвонила. Оторвавшись от работы, Стасик снимал трубку и, послушав чье-то сопение, прерывал связь. В третий раз, когда в трубке продолжали молчать, он рявкнул: "Анастасия Петровна, тебе что, блядь старая, делать нехер?" – и звонки прекратились.

Оставив в покое телефон, бабушка взялась за молоток. Поскольку забивать гвозди с половины восьмого до одиннадцати часов – это абсурд (ну на фига ей столько гвоздей?), Стасик, одев наушники, подключенные к магнитоле, дописал статью, теша себя мыслью, что соседка вместо молотка использует свою голову...

Разговаривать с маразматичкой не имело смысла. Подобные приступы бывали раза три в месяц. В идеале ее было бы госпитализировать. Не случайно ее взрослый сын снял комнату в другом районе и появляется дома лишь по большим праздникам. А раз так, то сегодня надо вернуться пораньше и весь вечер посвятить прослушиванию любимых записей. На максимальной громкости. Ну там, от Битлз до Мэрилин Мэнсона. Следующую неделю бабушку будет не видно и не слышно...

Прошло четыре минуты. Стасик залил яйца холодной водой, очистил и принялся завтракать, макая яйца в соль.

Как человек, любящий великую английскую литературу первой трети двадцатого века, он признавал на завтрак только вареные яйца плюс крепкий чай.

На булочки, масло и джем не было денег.

***

Без десяти одиннадцать черный джип остановился у ресторана «Лилит», расположенного на Левом берегу.

Джип был казенный, он принадлежал агентству. Свой БМВ Павел Юрьевич отдал ремонтировать в мастерскую, которой пользовался не раз, – там зашпаклюют пулевые отверстия и вставят новое стекло, не задавая лишних вопросов...

Место было живописное и типичное для низовья Дона. С одной стороны река, с другой, через дорогу, – пойма, заросшая камышом. Ночью здесь пылали гирлянды разноцветных огней. А вот камыши вызвали в памяти очень нехорошие рассказы. Например, о том, как менты время от времени находят в них скелетированные трупы.

По аллее, мощенной желтым ракушечником, Чернощеков вошел в ресторан со стороны служебного хода. У дверей, ведущих в офис директора, никого не было. Михей не нуждался ни секретарше, ни в охранниках.

В кабинете он был один.

– Здравствуйте, Валерий Анатольевич, – сказал Чернощеков с порога.

– Здравствуй, дорогой, здравствуй, – пробасил Михеев, улыбаясь. Все зубы у него были металлические. – Присаживай, будь как дома...

Чернощеков опустился в низкое кожаное кресло.

– Ну, ты, блин, даешь стране угля... – сказал Михей, укоризненно качая головой. – Право же, не ожидал... Из-за чего у тебя с Шерханом были разногласия?

Врать не имело смысла.

– Ерунда, в общем. Он хотел мой бизнес. Мы в цене не договорились. Всё остальное вышло как-то само собой.

– И только? – спросил Михей.

– И только, – подтвердил Чернощеков.

– У меня сегодня были гонцы из Цимлы, Новочеркасска и Кулешовки. Люди всё очень серьезные – наркотой занимаются. Они спросили: "Как это понимать? Передел сфер влияния?". Ну, я им сказал, что Пашу Чернощекова знаю давно. Он – мужик правильный. Регулярно отстегивает в общак. Выше головы не прыгает. В чужие дела нос не сует. Наркотой не занимается и впредь заниматься не намерен… А Шерхан давно на пулю нарывался. Вот и получил по полной программе... Все верно?

– Да, Михей. Так оно и было.

– Я рад, что в тебе не ошибся. Ну, успехов тебе на нелегком охранном поприще. Если что, звони. Поможем.

Аудиенция закончилась. Чернощеков поблагодарил за внимание и заботу, вышел на улицу и глубоко вдохнул сырого речного воздуха.

«А ведь, кажется, поживу еще немного...» – подумал он. И тут до него дошло:

«А Михей, похоже, рад, что Шерхана, наконец-то, грохнули... И сделал это как бы случайный человек..."

Глава четырнацатая

Полонский, нашаривая в кармане мелочь, подошел к коммерческому ларьку и сунул несколько монет в окошко.

– Пачку "Кемела", пожалуйста.

Коля секунду помедлил, потом сказал:

– Ты же обычно "Мальборо" куришь.

– До зарплаты далеко, гонорары режут – вот и приходится экономить.

В окошке появилась пачка с верблюдом – не то обкуренным, не то просто дебильным от рождения.

– Ты надумал? – спросил Стасик. – А то гляди – коньяк с меня.

– Заходи, – сказал продавец. – Поговорим.

Стасик вошел. В комке было тесно и душно. Пахло чем-то кислым. Не то здесь вчера блевали, не то пролили скверное вино. Типа "Солнцедара" или "Плодово-ягодного". Продавец широким жестом указал на ящик шампанского.

– Располагайся.

– А выдержит?

– Позавчера на нём такой кабан сидел – тебе до него еще жрать и жрать... И ничего, как видишь.

Стасик сел, достал сигареты и закурил. Продавцу он не предложил. Коля дым терпеть не мог, но с пониманием относился к прихотям других. Если денег и здоровья не жалко, то – пусть травятся...

– Ну так как насчет одной ночи в комке? – спросил Стасик.

– Слышь, и на хрена тебе всё это надо? – спросил Коля.

– "Журналист меняет профессию"... Есть такой метод включенного наблюдения для получения информации. Очень был популярен в тридцатые годы и в начале перестройки. Тебе это ничего не будет стоить. Даже многое поимеешь.

– И что я поимею кроме неприятностей?

– Неприятностей не будет, – заверил Стасик. – А выгода такая. Ты приобретешь на ночное дежурство мое общество – это раз. Я знаю тысячи баек, свежих анекдотов и увлекательных историй – обхохочешься. Ты получишь от меня благодарность за содействие в подготовке репортажа бутылку конька – это два. Если разборка будет, я помогу тебе отмахаться – это три....

– Насчет разборки – забудь. У комка классная крыша. Никто сюда не сунется. А если молодняк какой захочет по легкому бабок срубить, достаточно просто дать им номер телефона. Пусть они с нашей крышей выясняют, кто из них круче.

– Ну, а если пьяница какой буянить начнет? Пока позвонишь, пока бригада прикатит, он весь товар в комке перевернет и тебя отмудохает...

– А ты чё, драться научился?

– Обижаешь, – сказал Стасик. – Месяца три назад я, например, вышибалой ночь проработал. В "Интуристе".

– Всего одну ночь... Ну и как?

– Прославился, блин. Начальника городского УВД выставил.

– За что?

– А он орал много. И нецензурно. Перебрал в баре.

– Тебе другие охранники морду не набили, чтоб таких людей не трогал?

– Не. Отвёл меня старшой в сторонку, обматерил и выразил надежду, что это моё первое дежурство и последнее. Что с таким мудаком он работать не будет и другим закажет. В общем, сделал мне волчий билет… Хорошо, что я устроился только на один день и имею другую профессию...

– Во, блин! И с такой репутацией ты ко мне клеишься?

– Зато репортаж классный получился. Даже на планёрке хвалили.

– Погоди, погоди... Я читал нечто подобное. "Алексей Кабанов" – это ты, что ли?

– Кабанов – это тоже я. У меня псевдонимов не то пятнадцать, не то двадцать. Надо будет как-нибудь посчитать на досуге.

– А о начальнике УВД, помнится, там ничего не было...

– Редактор вырезала. Уже на полосе.

– Любишь ты приключения искать на свою задницу.

– Работа такая. Ну так что, возьмешь на ночь в подмастерье?

– Черт с тобой, – сказал Коля. – Но если ты какому-нибудь большому человеку внаглую откажешься водку продать – дескать, городом надо управлять на трезвую голову, а то и так его довели до ручки, – я тебе лично трендюлей навешаю!

– Согласен. Когда?

– А когда хочешь. Хоть в следующую смену. Приходи завтра в десять.

– О*кей. А телефончик Михея ты мне достал? Век буду должен.

Коля насупился.

– Слышишь, Полонский, ты своей смертью не умрешь. Ну на хрен тебе смотрящий?

– Интервью хочу взять.

– Блядь!.. Тебя там закопают и фамилии не спросят... Учти, к тебе на похороны я не приду!

– Обойдусь как-нибудь... Так что телефончик?

Коля засопел. Потом, решившись, схватил шариковую авторучку и начертал на сигаретной пачке шесть цифр.

– И запомни – я тебе ничего не давал!

– Ну, само собой!.. Я свои источники не сдаю... Что новенького в ваших краях?

– Вчера разборка, говорят, была крупная. На авторынке «Эльдорадо». Шерхана замочили.

– Да ни фига себе! Это который наркотики в городе курировал?

– Ну да, он. Не то шесть, не то семь трупов. Есть двое раненых.

– Здорово! Что ещё?

– Какой-то кейс искали. Бритоголовые полночи в окошко стучали и расспрашивали. Дескать, ты ничего не знаешь? Я не знал, разумеется.

– Чьи мальчики?

– Не то богатяновские, не то "медведи". Страшно знакомые морды.

– Что еще скажешь?

Коля покосился на Стасика и смачно произнес:

– Люська заходила.

– Чё ей надо было?

– О тебе расспрашивала.

– А ты что?

– Давно, мол, не видел... Слышь, ты б её разок трахнул. Она и перестала б грузить.

– Э, дорогой. Тут одним разом не отделаешься. Она, видишь ли, на меня глаз положила. А я – нет.

– Ах, вот оно как!.. – сказал продавец. – То-то, я думаю...

– Ну, ладно, – сказал Стасик. – Мне пора двигать, а ты еще подумай о чем-нибудь вечном. Завтра в десять я буду. Тогда и натрещимся – до потери пульса.

Попыхивая сигаретой, он направился по Большой Парковой в сторону вокзала. Настроение у него было выше среднего. Внутри всё пело и плясало.

***

На пересечении Б. Парковой и переулка Шабашкинского он поднялся по бетонным ступеням в угловую дверь и оказался в приёмной областной ментовки. Слева на стенах висели телефоны, справа – несколько человек ждали, когда к ним выйдут. Полонский прошел мимо них и сунул журналистское удостоверение дежурному с автоматом:

– Я в пресс-службу.

Дежурный открыл потертую папку, в которой лежали заверенные печатями аккредитации журналистов, сверился и вернул корочки со словами:

– Выйдете во двор, потом пройдете до...

– Господи! – сказал Стасик. – Да я к вам как на работу хожу – раза три-четыре в неделю... Меня уже пора в лицо узнавать!

В пресс-службе было малолюдно. За столом сидел только старший лейтенант Вячеслав Гординский. Сослуживцы называл его иначе – "Гондонским". Он был в штатском.

– Здорово, Вячеслав, – сказал Полянский. – Что у вас новенького?

– А что у нас может быть новенького?

– А вдруг вчера губернатора грохнули, а я ещё ничего не знаю?

– Типун тебе на язык!

– И самом деле, – сказал Полонский. – Кто его грохнет? Кому он на фиг нужен? Он давно фигура номинальная...

– Сводки на подоконнике, – буркнул Гординский. Он был явно не в духе. Наверное, Леночка не дала...

Сводками здесь называли пресс-релизы сводок для средств массовой информации, и были они двух типов – для белых людей и для черных. Белые получали действительно пресс-релизы сводок, разрешенные к публикации руководством, а черные – выжимки из этих пресс-релизов. Вместо фамилий стояли первые буквы, адреса вообще отсутствовали, равно как и фамилии сотрудников милиции, выезжавших по вызову, присутствовавших при обысках, задержаниях...

И, разумеется, по количеству эпизодов криминальная жизнь области, если верить сводкам для черных, была скучна и убога. Сплошная бытовуха, раскрываемая по горячим следам.

Подойдя к окну, Стасик не мог сдержать тяжкого вздоха: на подоконнике лежали именно сводки для черных. Протестовать или возмущаться не имело смысла – себе дороже выйдет. Стасик достал блокнот, авторучку, уселся со сводками за ближайший стол и принялся изучать хронику происшествий за последние три дня, делая выписки. О перестрелке на «Эльдорадо» или о краже в Свердловском районе загадочного кейса ничего не было...

Гординский поскучал еще немного и, доставая на ходу сигареты, отправился на лестницу. Едва он покинул стены пресс-службы, Стасик бросился в приёмную.

Сводки для белых лежали в шкафу на второй полке. Из них Полонский узнал, что прошлой ночью двое шкетов, выкрикивая антисемитские призывы, произвели несколько выстрелов из пневматических пистолетов по окнам синагоги; что банда лиц кавказской национальности в Веселовском районе, связав двух чабанов, погрузила отару овец в два КаМАЗа и скрылась на территории Ставропольского края; что около поликлиники № 20 застрелили двумя выстрелами Александра Анчарова 35-ти лет, известного в определенных кругах под кличкой "Чинар", владельца новочеркасского спортивного клуба «Антей»…

На лестнице послышались шаги. Шаги приближались. Стасик торопливо сунул папку на место и рванул обратно, в общую комнату. В дверях он нос к носу столкнулся с Гординским.

– Ты чего? – спросил Гординский.

– Говорят, вчера на «Эльдорадо» разборка была…

– Кто говорит-то?

– Опера знакомого встретил.

– В первый раз слышу. В сводках смотрел?

– Там нет ничего.

– Позвони в Совдеповский ОВД, – посоветовал Гординский.

«Ага, – сообразил Стасик. – Туда звонить, значит, точно нет смысла...».

– Обязательно, – сказал он, глянул на часы и заторопился. – Ох, черт!.. Мне пора в редакцию.

Глава пятнадцатая

Областная газета, в которой трудился Полонский, находилась в четырех кварталах от ГУВД. Здание было старинное, здесь находились еще три крупные газеты – бывшая собственность исполкомов, обкомов КПСС и ВЛКСМ.

Стасик пулей взлетел на второй этаж. И сразу же наткнулся на заместителя ответсека. Точнее – Юлька Скворцова с сигаретой в пальцах сама бросилась ему наперерез.

– Полонский, где тебя хер носит?! – закричала она. Сегодня она была огненно-рыжая.

– Фиолетовая ты мне нравилась больше, – сказал Полонский с сожалением.

– Ты мне зубы не заговаривай! Через полчаса сдача номера, а твоей криминальной херни всё ещё нет!

– Щас будет, – заверил Стасик.

– Не щас, а чтоб через двадцать минут она лежала у меня на столе. Иначе я тебе матку выдеру!

– Прямую кишку, – поправил Стасик. – Матки у меня нет, никогда не было и никогда не будет.

– Иди! Пиши! А то я на тебя, умник, докладную подам!

– А у нас в редакции что, туалетной бумаги не хватает? – спросил Стасик. – Вон – неликвидом сарай во дворе забит...

Юлька открыла рот, густо намазанный помадой, но тут увидела на лестнице фотографа.

– Юрчик, ё... твою мать! Где снимки?!

Фотограф был пьян. С его приближением запах перегара всё усиливался, достигая неимоверной плотности. "Ну, сейчас начнется!" – подумал Стасик и понесся в свой родной информационно-аналитический отдел. Наташа Райзман разговаривала с кем-то по телефону, а Марина Петрова что-то настукивала в комп, время от времени заглядывая в блокнот.

Писала Марина ежемесячно одну, максимум две статьи. Увидеть её за пишущей было всё равно, что лицезреть смеющегося Сфинкса.

Она была дама небедная. Сперва ее благополучие поддерживали состоятельные родители, потом подвернулся муж – сотрудник милиции, охраняющий "порядок" на одном из оптовых рынков. Да и сама она была не промах. Писала экономические обзоры, прославляя те или иные фирмы, якобы добившиеся небывалых успехов. За каждой строчкой чувствовалось, что автор неспроста поет соловьем. На планерках часто вспоминали ее обзор цен на меховые изделия, начинавшийся словами: "Ну какая уважающая себя женщина не чувствует себя комфортно в шубке из енота стоимостью от десяти тысяч долларов и выше!..".

У неё-то такая шуба была. В отличие от полунищих читательниц газеты, которые мечтали, чтобы их убогую зарплату выплачивали без шестимесячных задержек...

– Маришка, что с тобой? – спросил Стасик, проходя к своему столу. – Ты решила украсить нашу газету своей фамилией?

– Ну так, Стасик, я уже женщина не молодая, – заметила Марина кокетливо. – Я теперь на жизнь могу только журналистикой заработать...

Наташа положила, наконец-то, трубку и сказала:

– Привет, Стасик. Тебя Юлька искала.

– Я знаю, что ей надо...

– Полкило шоколада?

– Не, портвейна. Она сегодня злая. Похоже, вчера у Игорька с хера сорвалась...

Девочки захихикали. О том, как Скворцова дослужилась до работницы секретариата, знали все. И каким образом удерживается там – тоже.

Потом Марина сказала:

– Надо быть терпимее к людям. "Милого друга" читал? Сделай для себя нужные выводы. А то до пенсии в репортерах ходить будешь.

– "Я, быть может, и плодовит, как Доде, но не Альфонс," – провозгласил Стасик.

– Мне больше нравится другая твоя хохма: "Я бы и брал взятки... Да вот что-то не дают".

– "Я беден, но честен", – сказал Полонский.

– Сейчас это уже звучит ущербно, – сказала Марина. И она провозгласила: – "Хорошо, когда деньги есть. Остальное меня не е...т".

Наташа засмеялась и показала репортеру язык.

– Ну, что, Стасик? Получил?

– "Беспринципных сук надо вешать на столбах. Рядом с политиками, священниками, юристами и ментами".

– Плохо, – сказала Марина. – Безвкусно. Выдохся... Ты уж лучше новости пиши, а то сейчас скворчиха прилетит и начнёт чирикать.

Стасик включил свой компьютер, запустил антикварный "Windows 3.11", и принялся выстукивать криминальную хронику, сопровождая каждую заголовком на грани фола.

Он резвился в полный рост. Так, заметку о похищении овец назвал "В Чечне не хватает своих баранов?", об обстреле синагоги – "Синагогу обдало православием", а о заказном убийстве криминального авторитета – "Чинарику понаделали дырок"... Всё равно Алла их заменит.

На двадцать третьей минуте – он специально засёк по часам, сколько времени займет написание трехсот строк – Полонский распечатал текст, скрепил рукопись скрепкой и отправился в секретариат.

Юльки не было. За столом с сигаретой в зубах сидел ответсек. Щурясь от дыма, который лез в глаз, он вычерчивал макет второй полосы. В самый раз, значит. Успел.

– Привет, Игорь, – сказал Полонский. – Это криминальная хроника.

Он положил листки на край стола. Ответсек, не поднимая головы, кивнул. Мол, сейчас я занят. Когда время будет, обязательно ознакомлюсь...

– А что это Скворцова на меня наезжает? – осведомился Стасик.

– Скворцова – это что, – сказал Игорь не поднимая головы. – Ты лучше б Аллы поостерёгся.

– А что такое?

– Утром было заседание редколлегии. Она тебя драла в хвост и в гриву. В том смысле, что у нас солидная газета, а этот Станислав Полонский всё никак не поймет, что фига в кармане – это вчерашний день. Дескать, прошли времена, когда бездумно резали правду-матку. Пора от критиканства и неуёмного стёба перейти к конструктивной критике.

– То есть, разносить только личных врагов Алки и областной администрации, – подсказал Стасик.

– Оно самое.

– Вот же сука!

– Сука, – согласился Игорь. – И еще какая! Держи ухо востро. А то вылетишь. Даже охнуть не успеешь.

– Ну и хер с ней! Я – журналист с именем. В половине ростовских газет сидят мои друзья и знакомые, которые любят меня и ценят. Давно зовут.

– Ну и шел бы, пока зовут.

– И ты туда же?

– Дурачок, – сказал Игорь почти ласково. – Я ж тебе добра желаю. Под Аллу ты не ляжешь – я тебя слишком хорошо знаю. Так что рано или поздно тебя попросят. Через месяц это произойдет или через год – не важно...

– Я приму это к сведению, – заверил Стасик.

Выйдя из секретариата, он выкурил на лестнице сигарету, чтобы успокоиться. Когда он бросил окурок в банку из-под кофе "Пеле", служившую пепельницей, на лестнице показались двое.

Они были очень холёные и представительные. При беглом взгляде сразу становилось ясно, что они пришли сюда не пешком и что прикид стоит больше, чем всё имущество Полонского.

– Простите, – сказал один. – Областная газета здесь находится?

– Да, а что вы хотите?

– Нам нужен кто-нибудь из журналистов.

– Ну, например, я корреспондент этой газеты. Моя фамилия – Полонский.

– Очень приятно. Я – президент торгово-промышленного комитета, – сказал первый. – Яковлев Вадим Семёнович. А это (президент кивнул на спутника) – директор центра поддержки бизнеса Королев Иван Демьянович.

– Очень приятно, – сказал Полонский. – Чем могу?

– Ознакомьтесь, пожалуйста.

Яковлев достал из папки три листочка, пробитых скобкой. Это было открытое письмо от предпринимателей город, которых обратиться в СМИ побудили некорректные действия местных властей.

Осенью намечаются выборы в Законодательное Собрание области. Так вот, по наиболее крупным предприятиям шатаются гонцы от кандидатов, которые выдвинули властные структуры. Все беседы протекают примерно по одной схеме:

«Я – (фамилия, имя, отчество) член инициативной группы кандидата такого-то. Он – человек из ближнего окружения губернатора... Как вы, собственно, относитесь к главе администрации области?»

Директора, разумеется, заверяют гонца, что любят, ценят и уважают губернатора, дай ему Бог здоровья, отцу и благодетелю!..

«Ну, а раз так, перечислите, пожалуйста, на расчетный счет нашего кандидата пятьдесят тысяч рублей. Если вам удобнее внести сумму наличкой, то мы примем и наличкой. Либо прямо сейчас, либо когда вы загляните в предвыборный штаб, расположенный по такому-то адресу. Когда наш кандидат станет депутатом, а он наверняка будет избран вне зависимости от расклада, всегда можете на него рассчитывать. Он на память не жалуется. Всё помнит – и тех, кто оказал ему материальную поддержку, и тех, кто отказал...».

Предприятия, директора которых не пожелали отстегнуть, немедленно испытали сильнейший прессинг со стороны проверяющих организаций. Затраханные бессмысленными проверками, они были вынуждены свернуть деятельность…

Стасика поразило, что в открытом письме приводились конкретные даты и фамилии – гонцов, кандидатов и директоров. Обычно, жалуясь на произвол, люди предупреждают: "Только никаких ссылок на меня! Мне еще в этом городе жить и работать...". Значит, здорово припекло…

В конце текста на третьей странице шли подписи руководителей двух десятков наиболее солидных и известных предприятий города.

– Какое безобразие! – сказал Полонский искренне. Тут он спохватился. – А зачем, собственно, вы принесли это в газету? В прокуратуру надо идти, в ФСБ!..

– Там мы уже были, – сказал Королёв. – В устной беседе нам было сообщено, что факты, изложенные в тексте заявления, они проверили, и факты эти не подтвердились. Мы хотели бы это опубликовать. Если понадобится, то на коммерческой основе.

– Но почему вы пришли именно к нам?! – воскликнул Стасик.

– Ваша газета считается наиболее либеральной.

– Это был черт знает когда, в начале девяностых! – почти заорал журналист. – Поймите, мы – орган областной администрации! Неужели вы думаете, что мы опубликуем что-нибудь критическое без санкции пресс-атташе губернатора? А он это... – Стасик помахал листками, словно отгоняя мух – ... не пропустит. Голову готов дать на отсечение!

– Может, имеет смысл зайти к главному редактору? – сказал Королёв.

– Если хотите зайти – пожалуйста. Но это бестолку. Лучше не унижайтесь...

– Что же делать?

– Не знаю. Попробуйте заинтересовать собкоров центральных газет. Но и они скорее всего не захотят связываться.

– Я понял, спасибо, – сказал Королёв. – А вы, господин Полонский, похоже, очень не любите свою газету.

– Люблю, – сказал Стасик. – Но не эту, а ту, начала девяностых...

– Понимаю, – сказал Королев. И – своему спутнику: – Пошли, Вадим Семенович.

– Всех вам благ, господин журналист, – произнес Королев.

– До свидания, – сказал Стасик. – Извините, если что не так.

Когда они скрылись из виду, журналист выхватил сигарету и, нервно куря, пробормотал:

– Уволиться, что ли? Ко всем чертям собачьим!..

Ему было противно. От омерзения к самому себе и к тому делу, которым он занимается уже долгие годы.

Глава шестнадцатая

На столе перед Чернощековым лежал список сотрудников, работающих в агентстве, – всего пятьдесят четырех человека. Не считая внештатных специалистов, приглашаемых по трудовому соглашению на месяц-другой по трудовому соглашению, если в их услугах есть необходимость.

Сперва Чернощеков вычеркнул из списка себя, уборщицу, водителей служебного автотранспорта и повара, которая в час дня накрывала общий обеденный стол в актовом зале.

Потом та же участь постигла всех, кто в ночь ограбления дежурил на объектах. Теоретически можно было допустить вероятность того, что дежурные, сговорившись, ломанули "Федерал" и грохнули двух охранников, но это было маловероятно: слишком большой риск, что их отсутствие заметят.

Оставалось двадцать девять человек.

Минуту подумав, Чернощеков поставил жирные галочки рядом с фамилиями людей, которые имели представление о системе видеонаблюдения. Или помогали устанавливать. Или просто были в курсе дела по служебной надобности.

Четвертым в списке был Лютиков.

Выкурив сигарету, директор "Щита" еще некоторое время пялился на три листа бумаги, словно хотел их загипнотизировать. Ничего путного в голову не пришло.

– Вениамин Яковлевич, – сказал Чернощеков в селектор. – Загляни ко мне. – И когда коммерческий директор явился, приказал: – Отработай этот список. Особое внимание обрати на помеченных галочками.

– Хорошо, – сказал Лившиц, беря листки.

– Кислинский на территории?

– Уехал на перевязку. Скоро вернётся.

– Как он?

– Терпимо. Пуля прошла навылет. Через пару недель будет морды бить как прежде.

***

Из гаража, находящегося в поселке Молодежном (пригород Новочеркасска) два бритоголовых крепыша вынесли четыре предмета, узких и длинных, завернутых в мешковину.

Следом с дорожной сумкой, где лежали автоматные рожки, шел Константин Пауков, более известный под кликухой "Тарантул".

– Гранаты не забудьте, – напомнил он.

Мальчики оглянулись на лидера криминальной группировки.

– Как можно!

К гаражу подъехали и остановились три джипа, набитые бритоголовыми с помповиками и карабинами "Сайга". Оружие никто не прятал. Тарантул подошел, и в ближайшем джипе опустилось стекло. За рулем сидел Сашка-кондуктор.

– Все в сборе? – спросил лидер группировки.

Сашка-кондуктор кивнул. Потом сообщил:

– Мальчики Хачика тоже едут.

– Блин! – сказал Тарантул. – Хачик вообще-то водкой занимается!..

– Что-то сегодня будет, – сказал водила.

– Точно, – сказал Тарантул. Он повернулся к мальчикам, которые в это время заряжали автоматы, устроившись на капоте его джипа: – Принесите еще два калашника! – И снова Сашке: – Я еду первым. Ты – следом. Дистанция – сто пятьдесят метров. С гаишниками, если остановят, я сам разберусь. Не встревать!

Сашка-кондуктор снова кивнул. Правая рука Тарантула никогда не отличалась разговорчивостью. Особенно – накануне разборки.

***

В доме, поражающем своими размерами (можно было разместить детский сад), а не архитектурными изысками, совещались цыганские бароны.

Глава сельской администрации в своё время совершил крупную ошибку. Он разрешил мигрантам с Украины прописываться в селе Похлебкино. Власти рассчитывали, что хлынут обычные безработные украинцы и решат проблему рабочей силы – в Похлебкинском комбинате детского питания, в рыбхозе...

Расчет, в принципе, подтвердился. Другое дело, что кроме изголодавшихся работяг, с Украины перебрались несколько наркобаронов и развернулись в полный рост. Несмотря на то, что краснодарская конопля считается лучшей в стране, из Борисполя в Ростовскую область хлынули украинская марихуана и маковая соломка...

Наркобароны выясняли, сколько человек надо взять с собой для охраны. Они тоже собирались на сходку.

– Михей говорит, что беспредела не допустит, – напомнил Терещенко.

– А ты Михею больше верь! – сказал другой цыган. Его фамилия была Иванов. – Что хочешь дам – Шерхана завалили люди Михея. Рассказ о Черном – фигня. Чтоб Шерхана положил какой-то лох!..

– Черный не лох. Боевой офицер, был в горячих точках – не сопляк, в общем. А Шерхан под него копал. Это точно. Это все знают.

– Ладно, проехали... Без десяти человек я туда не поеду!

– Не вижу проблем. Будет тебе десять человек.

– С автоматами! – уточнил Иванов.

***