Текст книги "Левый берег Дона"

Автор книги: Александр Масалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)

Злые языки говорили, что Артура посадили, когда у него стали заканчиваться деньги и предприниматель стал более разборчив: этому дам, а этому больше не дам...

Чиновники, привыкшие к кормушке, якобы страшно обиделись на жмота, организовали фирме "Лидер" маски-шоу, и налоговая полиция с легкостью накопала мошенничество в особо крупных размерах. Артур настолько был уверен в дружбе с сильными мира сего, что даже бухгалтерию, как таковую, упразднил.

Уже в ходе судебного процесса он вдруг заявил, что часть денег была истрачена не на спонсорство, а на взятки высокопоставленным чиновникам и силовикам. И факты дачи взяток по принуждению он может доказать: встречи с наиболее известными людьми он фиксировал скрытой камерой.

После этого Аркадий огласил 83 фамилии, услышав которые судья сразу объявил перерыв, чтобы собраться с мыслями, а все находящиеся в зале буквально офонарели. Дело отправили на доследование.

Я внимательно следил за ходом скандала. Сперва следователи все отрицали. Типа: я этим не занимаюсь. Какие еще кассеты? В первый раз слышу!.. Потом пошла информация, что какие-то видеозаписи Аркадий все-таки предоставил и их отправили на экспертизу в Москву. После экспертизы кассеты были приобщены к уголовному делу, возбужденному Генпрокуратурой, – о коррупции в высших эшелонах власти. И наступила тишина.

На возобновившемся судебном процессе Аркадий о видеозаписях больше не вспоминал и, неожиданно для всех, получил срок всего семь лет – по нижней планке.

А примерно через год в администрации области и в силовых структурах Дона произошли кадровые перестановки, в основном коснувшиеся лиц из списка 83-х...

Лично я никогда не сомневался, что видеозаписи Каспарьяна существуют и что запечатлено на них именно то, что он сказал на суде в своем заявлении.

***

– Где находится архив? – спросил я.

– Не знаю, – сказала Карина.

Я вскинул на нее глаза.

– Милый, я правда не знаю... Генка скрывал это от всех.

– Ясно, – сказал я и задумался.

– Что тебе ясно?

– Четыре дня – это очень много. За это время можно успеть раздать долги. Например, факельщикам, которые спалили мою квартиру и все сбережения. Вадиму, который меня сдал "Факелу". Убийцам Генки...

– Ты узнал, кто это сделал? – быстро спросила Карина.

– Пока нет. Брюнет назовет имена не то сегодня вечером, не то завтра утром.

– Очень хорошо, – сказала Карина негромко. – А дальше что?

– А потом мне будет все равно. Зато я уйду в иной мир без долгов. Не люблю, знаешь ли, долго мучаться.

– А я?!

– Со временем найдешь себе хорошего достойного человека.

– Дай сигарету, – сказала Карина сразу севшим голосом.

Я дал, и она нервно закурила.

– Милый, не торопись отчаиваться, – сказала она между затяжками. – Долги, конечно, мы отдадим. Все получат сполна, по заслугам, поблажек не будет. За пару-тройку дней я смогу сделать фальшивые, но качественные паспорта. Прикинемся челноками, уедем в Турцию. Паром из Новороссийска ходит два раза в день. Находиться там можно хоть всю жизнь. Виза на месяц стоит десять долларов. Оформляется прямо на пароме. Родственники помогут деньгами. В крайнем случае я готова работать посудомойкой. Ты – внештатно писать для русскоязычных турецких газет. Гонорары у них тоже наверняка платят наликом, никто не спросит, есть у тебя вид на жительство или нет...

Я мог бы шутя разбомбить ее план, но я не стал это делать. Я не садист.

"Тешь себя химерами и прожектами, девочка моя, – подумал я. – Я-то для себя уже все решил. Я поставлю тебя перед фактом. Трупы воскрешать ты не умеешь – следовательно, смиришься с неизбежным... Тебе, конечно, будет очень больно. Особенно – первое время. Но время лечит любые душевные раны..."

– Прекрасная идея, – сказал я. – Давай за нее выпьем!

Для меня это была уже третья доза. В общей сложности, полтора стакана первача. Несмотря на хорошую закуску, в голове начало шуметь. Меня это, в принципе, устраивало. Вот сейчас еще стаканчик приму и лягу отсыпаться перед бессонной ночью...

На секунду в флигеле стало темнее: это кто-то заглянул в окно. Я быстро оглянулся, но не успел заметить, кто подглядывал.

А потом в дверь три раза постучали – громко, с расстановкой, твердой рукой...

***

– Одну минуту! – крикнул я и прошипел Карине: – Мою сумку, быстро!

Она подхватила сумку с пола и бросила мне. Обломав ноготь, я расстегнул змейку и принялся шарить в скопканном тряпье.

А, вот ты где, тэтэшка!..

Руку с пистолетом я отвел за спину и крикнул:

– Войдите!

На этот раз гость бы мне незнаком. Был он среднего роста, лет тридцати пяти-сорока от роду. Одет в куртку-пуховку черного цвета, черные брюки, ботинки. На голове – кожаная кепка.

– Полонский Станислав Алексеевич? – осведомился он. Судя по тону – не то следователь прокуратуры, не то опер...

– В первый раз слышу, – сказал я. – А кто это такой?

– Я – полковник Федеральной Службы Безопасности. Моя фамилия Александр Сергеевич Лысь.

И он предъявил мне "корочки". В развернутом виде.

– Вы часом не родственник донскому губернатору? – спросил я.

– Как мне надоел этот вопрос! – сказал он с раздражением. – Нет, просто однофамилец... Нам надо поговорить, Станислав Алексеевич.

– Мне выйти? – деловито спросила Карина.

– Останьтесь. Это касается и вас.

Он с беспокойством глянул на меня и произнес:

– Давайте поступим следующим образом. Я на минуту отвернусь, а вы, Станислав Алексеевич, уберете подальше то, что прячете за спиной. Уверяю вас, оно вам не понадобится.

Я положил пистолет на столешницу перед собой. Чтоб был под рукой.

– Слушаю вас, Александр Сергеевич.

Он опустился на табурет и задумчиво поглядел не то на пистолет, не то на бутыль.

– Хотите выпить? – спросил я.

– Не откажусь, – сказал он. – Только самую капельку – я за рулем.

– Обычно говорят иначе, – сказал я. – "Я за рулем, так что лей больше...". За что будем пить?

– За то, чтобы ваши неприятности благополучно закончились.

– Неплохо бы...

Заедая горилку салом, полковник сказал:

– Вы хоть отдаете отчет, Станислав Алексеевич, в какие неприятности вы впутались?

– Еще бы!

– Верю. И все же я напомню. Вы лишились квартиры и всех сбережений, которые хранились в ней. Методы агентства "Факел" я, конечно, осуждаю, но готов понять. По большому счету, они сделали вам то, что вы хотели сделать им. Так сказать, око за око... Это раз. Ваша фирма закрыта. Работа аудиторов продолжается, но доказательная база против вас уже собрана достаточная, чтобы посадить по нескольким статьям. И никакой адвокат вас не вытащит. Даже если сам Кони восстанет из праха и согласится вас защищать... Это два. Вы объявлены в федеральный розыск и в Интерпол. Вопрос задержания – это вопрос дней или часов... Это три. Документов у вас нет. На территории другого государства вы находитесь нелегально, а это дело само по себе подсудное... Это четыре. Про незаконное хранение оружие я и говорить не буду. Сами знаете, сколько за это дают… Я вам честно скажу: я еще не видел человека, который за столь короткое время оказался бы в таком дерьме... Без малейшего шанса выкарабкаться и отмыться.

– Это я и сам понимаю, – проворчал я, поедая картошку с салом. – Стоило тащиться черт знает куда, чтобы разжевывать прописные истины...

– Стоило. Станислав Алексеевич, я имею полномочия решить все ваши проблемы.

– Э-э-э... – Сперва я не нашел, что сказать. – Каким образом?

– Уголовное дело в отношении вас будет прекращено. Досье, хранящееся в РУБОПе, я подарю вам. Делайте с ним, что хотите. Фирму, конечно, придется закрыть, но никто не мешает вам создать другую – агентство "Карина", например. О переходе российско-украинской границы и пистолете никто никогда не вспомнит. Против агентства "Факел" будет возбуждено уголовное дело по обвинению в умышленном поджоге и порче чужого имущества. Так что стоимость квартиры и имущества вам возместят в судебном или досудебном порядке.

– А сгоревшие деньги?

– Вы можете предоставить доказательства того, что хранили дома крупную сумму в иностранной валюте?

– Разумеется, нет. Это был нал.

– Не отчаивайтесь. Вы – молоды, здоровы. Через полгода еще столько же заработаете. А может – и в два раза больше.

– Вы меня что, крышевать беретесь?

– Если договоримся, почему бы и нет? Мы рассмотрим этот вопрос после, в рабочем порядке...

– Короче. Что вы хотите от меня?

– Надо выполнить одну работу.

– Понимаю, – сказал я доверительно. – Вам нужен тайный агент... Полонский 007 – неплохо звучит. Мне нравится. А тебе, дорогая?

Карина хмыкнула.

– Вы сделали правильный выбор, – заявил я. – Всегда мечтал стать чекистом. Чистые руки, железное сердце – мое кредо.

На секунду полковник задумался. Он пытался понять – я серьезно все это говорю или стебусь над ним.

– Речь идет только об одном поручении, Станислав Алексеевич, – наконец, сказал он.

– Вам нужен архив покойного Мухина?

– Приятно иметь дело с умным человеком...

– А что будет, если я откажусь?

– Вас арестуют через пять минут.

– Так, значит, у меня нет выбора?

– Правильно.

– Такое решение на трезвую голову не примешь. Надо еще тяпнуть.

Карина и полковник пить отказались.

– Ну и черт с вами... – обиделся я. – Так и быть, я самостоятельно сделаю первый шаг к алкоголизму...

***

Я налил себе на два пальца, глотнул и старательно закусил. Пока я жевал сало с картошкой и огурцами, Лысь терпеливо ждал.

– Вы ставите меня в трудное положение, – сказал я наконец. – Четверть часа назад я обещал архив другому.

– Я в курсе, – сказал полковник. – Но разве гражданин будет выбирать между интересами Государства и интересами криминальных элементов?

– Так они ведь меня убьют...

– Не убьют. Вся мощь Федеральной службы безопасности выступит на вашу защиту!

– Разве программа защиты свидетелей в нашей стране существует?

Полковник скривился, как от лимона.

– Закон вообще-то принят, – сказал он. – Другое дело, что он несовершенен и, как всегда, не работает. Механизм реализации закона отсутствует, средства в бюджет не заложены... К превеликому сожалению.

– Но такой пустяк как новые паспорта вы можете сделать для нас, воспользовавшись всей мощью ФСБ?

– Вполне. На какую фамилию?

– Сикорский. Сергей Эдуардович Сикорский и Ирина Викторовна Сикорская. Неплохо звучит. Тебе нравится, дорогая?

Карина пожала плечами.

– Почему бы и нет...

– Кроме того, загранпаспорта. Не забудьте так же пару штампиков. Первый: с сегодняшнего числа мы – муж и жена. Второй: американская виза на год.

– Это всё? – спросил полковник.

– Да.

Лысь пожал плечами.

– Сикорский так Сикорский. По мне хоть Вася Пупкин – лишь бы дело было сделано... Российские паспорта получите сразу после того, как передадите нам архив. С загранпаспортами будет труднее. Чиновники в американском посольстве – бюрократы покруче наших!

– А какие гарантии? – вдруг спросила Карина.

– Гарантии – мое слово, слово офицера ФСБ! Помогите Государству и оно не забудет вас.

– Хочу надеяться, – сказал я, – что после выполнения вашего поручения государство все-таки навсегда забудет о существовании супружеской четы Сикорских.

– Само собой!.. – Полковник глянул на меня и махнул рукой. – Наливайте еще, Станислав Алексеич. На посошок... Или мне вас теперь звать Сергеем Эдуардовичем?.. Шучу-шучу!.. Кстати, как вы обратно в Россию намерены вернуться?

– Ползком, – буркнул я, наливая. – На брюхе.

– Несолидно, – сказал он. – Если вас вдруг задержат, мы потеряем много времени. Я провезу вас через границу в багажнике. Мою машину проверять не будут.

– Спасибо, мы уж лучше своим ходом, – сказала Карина.

– Как скажете, – произнес Лысь, двумя пальчиками поднимая стакан. – Я поговорю с погранцами. Они сегодня границу в этом районе вообще патрулировать не будут, чтоб нам операцию не сорвать. Можете идти в любой момент. Хоть через час после моего ухода.

– Дайте отмашку насчет федерального розыска и Интерпола, – сказал я. – Я не хочу, чтобы первый же встречный мент потащил меня в участок. Пока меня освободят – не без вашего участия, разумеется, – пройдет много времени...

– Дельное замечание, – сказал полковник, выпил и встал. – Будет сделано. Держите меня в курсе... Я не прощаюсь. Еще увидимся.

И он удалился.

***

– Ты ему веришь? – тут же спросила Карина.

Я повернулся спиной к окну и скорчил ей страшную гримасу.

– Конечно, верю, дорогая! – сказал я громко и четко. – Как я могу сомневаться в словах полковника Федеральной службы безопасности?! Он дал нам шанс. Мы обязаны воспользоваться им! Собирай вещи!

– Прямо сейчас?

– Ага. Эта "явка" уже провалена. У меня нет никакого желания в течение дня принимать и выслушивать гонцов из прокуратуры, из Законодательного собрания, из администрации области и полпредства... Словом, всех, кто имеет виды на архив Генки!

Глава двадцать восемь

Когда мы спустились в овраг, из склона которого торчал ржавый остов ЗИЛа, солнце уже было в зените.

В овраге мы остановились перевести дух. До хутора Татарского отсюда был час ходу. По моим расчетам, украинская граница осталась далеко позади.

Карина поставила сумку прямо в снег и села на нее. Я со своей сумкой поступил точно так же.

– Что-то мне этот Лысь не нравится, – сказала Карина.

– Не нравится – не ешь, – буркнул я, доставая сигареты. – Впрочем, я тоже воздержусь. Подавиться можно.

– Так что ты решил, милый? – спросила Карина, беря сигарету и прикуривая. – Будешь искать архив для Государства или для Брюнета?

Я мог бы сказать, что искать архив вообще не собираюсь. Пусть Брюнет и ФСБ сами жопы рвут...

Вместо этого я произнес:

– Мой опыт свидетельствует об одном. С ворами дело иметь можно – соблюдая, разумеется, меры предосторожности. Если они пообещают что-нибудь – сделают. А вот с нашими силовиками... Чтобы архив заполучить, они тебе черта лысого посулят. А потом глаза вылупят – какие такие новые паспорта? Ничего не знаю! Мы с преступниками не договариваемся!.. И тут же в КПЗ отправят.

– Так, значит, для Брюнета будешь стараться? – спросила Карина.

По ее интонациям я не понял – одобряет она меня или осуждает.

– Для самого себя я буду стараться, – сказал я. – Заключив джентльменское соглашение с двумя сторонами, я получил четыре дня жизни и свободу передвижения. За четыре дня я управляюсь со своими делами. А что дальше будет – увидим.

Она открыла было рот. Я ее опередил, сказав:

– Твоя идея с побегом в Турцию мне нравится. У тебя есть три дня, чтобы изготовить новые документы.

Карина кивнула, сунула в рот сигарету, от которой уже остался один фильтр, и затянулась.

– Губы не опАли, – сказал я.

– Что?.. – Она вынула сигарету, посмотрела и бросила в снег. – Дай еще.

Я дал.

– Милый, ты от меня ни чего не скрываешь?

– Разве что – двух жен. Одна из них негритянка...

– Почему они так уверены, что архив именно у тебя?

– Понятия не имею. Но их логику понять могу. Кому, как ни своему приятелю, бывшему журналисту, который собирается стать редактором очень желтой газеты, Генка мог доверить архив с компроматом?

– Да, наверное... – сказала Карина и замолчала.

Мы курили в полном молчании, и не могу сказать, что мне это нравилось. Карина о чем-то напряженно думала. Только б она не решила заявиться с архивом прямо в Управление ФСБ. Это походило бы на дешевый голливудский боевик…

Два героя – он и она – в разорванной одежде, окровавленные, пошатываясь от усталости, вваливаются в холл. К ним со всех сторон бросаются чекисты. Появляется врач в белом халате, а герои заявляют что-то типа: вот бумажки, которые вы хотели, а теперь позовите полковника Лысь – у него наши документы...

Выбросив окурок, я подхватил сумку и сказал:

– Пошли.

Карина беспрекословно выбросила недокуренную сигарету и поднялась.

– Крепись, девочка, – сказал я. – Осталось уже немного.

– Я знаю, – сказала она. – Просто давно не ходила так много...

***

Из оврага я вылез первый. Едва моя голова оказалась на уровне земли, я увидел метрах в ста от нас трех человек, одетых очень скромно. Они шли в нашу сторону налегке, без всякой поклажи. Как на прогулке.

– Ч-ч-черт, – прошипел я и дал задний ход. Надеюсь, они не заметили... Или это первый сюрприз полковника?

– Что случилось? – спросила Карина.

– Тише, – сказал я. – Там кто-то есть...

Оглядевшись по сторонам, я сунул пистолет куда-то в ржавый остов ЗИЛа и спросил:

– Еще оружие, а также наркотики и боеприпасы у тебя есть?

– Нет, ничего такого...

Я притянул ее к себе и поцеловал в губы. Губы были холодные. Как у мертвеца. Я поцеловал ее еще раз.

– Ты что делаешь? – спросила Карина.

– Согреваю тебя. Совсем замерзла, моя девочка...

– Мне не холодно. Все равно ОНИ не поверят, что мы сюда миловаться пришли...

Чтобы пройти сто метров, надо минуты две-три. Мы стояли, обнявшись, на дне оврага минут пять, каждую секунду ожидая, что на гребне покажутся люди и крикнут: "Ни с места!.."

На шестой минуте я не выдержал и полез по склону. Идущие не стали спускаться в овраг. Они брели параллельно ему, явно направляясь в сторону украинской границы. От меня до их спин теперь было метров сто двадцать.

Я с облегчением перевел дух.

– Ложная тревога, – сказал я. – Это не граница, а проходной двор... Ждем еще пять минут для подстраховки.

– Дай сигарету, – сказала Карина.

– Много куришь.

– На себя посмотри, Сикорский...

Я не стал возражать. Четыре пачки в день – это действительно перебор. Эдак я до пенсии не доживу, а если и доживу, то сущей развалиной...

Я сунул пистолет обратно в карман, и мы вылезли из оврага.

***

Карина шла, надувшись, как мышь на крупу. То ли из-за сигарет, то ли ей не давали покоя три прохожих, которым именно сейчас, одновременно с нами, вздумалось пересечь границу.

Мне эта встреча, впрочем, тоже не нравилась. Вот только я еще не определился, что произошло: случайность или три офицера госбезопасности, осуществляющие наружное наблюдение, косили под селян.

"Ладно, ребята, старайтесь, – подумал я. – Все равно я вас переиграю...".

Когда впереди показался хутор, Карина остановилась, подула на пальцы и достала из кармана мобильник.

– Алло, папа, – услышал я. – Мы возвращаемся.... Потом расскажу, сейчас некогда... Скажи Васе, чтоб минут через тридцать приехал к пруду, около которого нас высадил... Он знает... Хорошо, ждем.

"Верно, – подумал я. – На попутках мы будем часа два добираться, мозоля глаза и шоферам, и мусорам...".

Сунув мобильник в карман, Карина зашагала вперед. Она совсем замерзла. Я видел это по лицу, белому, как мел, с посиневшим носом.

Сперва я хотел зайти к Ивану Даниловичу – чтоб она посидела в тепле, а потом по правую руку увидел магазин. Точнее – то, что внутри была распивочная.

Два мужика самого непотребного вида стояли у прилавка, и продавщица отмеряла им дозу мензуркой.

– Два по сто грамм, – сказал я и повел глазами по витрине. – Есть чем закусить?

Мужчины за спиной фыркнули. Что и говорить, для них закуска была пустой тратой денег...

– Это не ресторан, – сказала продавщица немного раздраженно.

– Тогда вот этот плавленый сырок, – распорядился я.

Пока нам наливали водку, я очистил сырок от фольги, отломил половину и сунул Карине.

– Вспомни студенческие годы, – сказал я, чтобы скрыть неловкость.

– Это еще что, – сказала она, принимая половинку. – Помнится, в колхозе мы как-то бутылку водки луковицей занюхивали...

Я представил, как это выглядит со стороны... Меня передернуло.

– Ни слова больше, – сказал я. – А то я потеряю веру в человечество... Ну, за то, чтоб у нас всё получилось!

– И чтоб нам за это ничего не было! – произнесла она негромко и выпила свои сто грамм одним глотком. – Пошли. Вася, наверное, уже прикатил...

***

Джип действительно уже стоял у пруда. В салоне громыхала музыка. Это была тупая безымянная попса, от которой у меня сводит скулы. Слушать такое можно или на дискотеке, или под наркозом – то есть, в состоянии сильнейшего алкогольного опьянения.

Когда мы подошли к черному "японцу", Вася – вчерашний охранник – убавил громкость.

– Что случилось? – спросил он. – Почему вернулись? Отец твой места себе не находит. Это очень, очень опасно.

– Правильно делает, что волнуется, – сказал я. – На то он и отец.

– Обстоятельства изменились, – сказала Карина. – Семья решила, где мы будем жить?

– У тетки, Виктории Николаевны.

Карина поморщилась. Я эту будущую родственницу успел повидать, и перспектива жить с ней под одной крышей меня тоже не радовала.

Во-первых, она пьет как лошадь. Справедливости ради отмечу, что все утро и день она работает, как негр на плантации. Зато с файф-о-клока как начнет квасить наливочки – так не может остановиться до поздней ночи. И фиг откажешься – она навязчива и непосредственна, как ребенок. От такого соседства у меня печень через нос вылезет.

А во-вторых, выпив, она немедленно начинала жаловаться на здоровье – и там у нее болит, и там колет, и голова все время кружится... Если б я так пил, у меня бы тоже все болело.

– Спасибо, – сказал я. – Лучше мы на вокзале забомжуем.

– Так она в Москву подалась, – сказал водила. Он меня прекрасно понял. – Ее неделю не будет.

– Ну, это другое дело... – Я открыл дверцу, намереваясь сесть рядом с водителем. – Хоть одна хорошая новость за день.

– Не одна, а три, – поправила Карина.

Щеки после водки у нее раскраснелись.

– Нет-нет, – вдруг запротестовал Вася. – Ты, Кариночка, на переднее сидение садись. А вы, Станислав, ложитесь на заднее. Вы же в розыске.

– Уже нет, – сказал я, захлопывая дверцу. – Поехали. Я от этой кантри скоро блевать буду.

Глава двадцать девятая

Виктория Николаевна жила в девятиэтажной свечке, сложенной из белого кирпича. Из окон открывался вид на Северное водохранилище. Пейзаж немного портили крыши генеральских особняков, помпезные и безвкусные.

Мне несколько раз приходилось писать о том, на какие шишы некоторые военачальники строят хоромы. Тогда я впервые познал, каково это, – знать, что тебя заказали... К счастью, всё обошлось.

Дома я у карининой тетки ни разу не был, поэтому не без интереса совершил экскурсию. Трехкомнатная квартира улучшенной планировки отвечала моим представлениям о том, как живут преуспевающие переводчицы с английского, немецкого и французского. У нее была хорошая мебель, электроника и пушистые ковры, устилающие пол. На стенах свободного места не было от деревянных полок, забитых книгами на иностранных языках.

Несколько минут я ковырялся в потрепанных покетах, а потом мне на глаза попался здоровенный том эссеистики Ивлина Во. Его эссеистика у нас почти не издавалась. Во всяком случае, отдельные статьи встречались мне лишь в коллективных сборниках…

Покрутив книгу и так, и эдак, я поставил ее на обратно на полку, матюкнулся и с непоправимо испорченным настроением отправился искать Карину.

***

Карина была на кухне. Я ухватил с разделочной доски ломтик сыра и положил на язык.

– Потерпи еще немного, – сказала Карина. – Сейчас сядем.

– Спасибо, я лучше пешком постою, – сказал я.

В сверкающей кафелем и деревянными панелями кухне пока делать было нечего, и я отправился в кабинет.

Здесь был компьютер с 17" монитором, сканером и парой принтеров, а на системном блоке лежал модем. Мне повезло – комп запускался без пароля. А чтобы войти в интернет, я воспользовался доступом с той машины, которая сгорела в квартире на Западном.

В почтовом ящике на aport"е оказалось три новых письма. Одно было от Вали, другое – от неизвестного адресата, а третье явно содержало рекламный спам.

Я даже смотреть не стал, кто и на какой сайт приглашал меня заглянуть. Я удалил его и открыл валюшкино послание.

"Стасик, – писала она, - ни фига понять не могу...

С утра у нас вошкались налоговики – ты об этом, конечно, уже знаешь. А после обеда они вдруг отменили все вызовы на допросы и укатили. Правда, документы забрали, винты с компьютеров сняли и увезли с собой.

На словах сказали, что поступило указание оставить тебя в покое. Или я совсем от жизни отстала, или они рассчитывают, что ты вернешься, и тогда они тебя сцапают.

Какие будут указания?

В.Г."

Я написал ответ:

"Наезд на меня, судя по всему, был инспирирован ФСБ. Команду на выемку документов налоговики получили из Москвы в 9 часов утра.

С чекистами я вроде бы договорился, но, боюсь, что перемирие долго не продлится. Так что мне, моей конторе и моему бизнесу пришел п...ц.

Если завтра утром от меня не поступят другие указания, объяви сотрудникам о закрытии фирмы. Пусть ищут работу.

Если счета арестованы, получи судебное решение на выплату выходных пособий.

В ближайшие месяцы я в Ростов возвращаться не собираюсь.

Держи меня в курсе событий.

С.П."

Третье письмо гласило:

"Уважаемый Станислав Алексеевич!

Вы меня не знаете, но это не важно.

Несколько лет назад Геннадий Мухин помог выпутаться мне из очень непростой ситуации, и я пообещал, что, как его вечный должник, с радостью выполню любую просьбу.

Месяц назад Мухин нашел меня и попросил в случае его смерти или исчезновения разыскать вас и передать одну вещь, которую он мне дал на хранение.

Как вы знаете, позавчера Мухин был убит, и теперь я озабочен тем, как бы побыстрее выполнить просьбу покойного.

На работе вас нет, мобильный телефон выключен, поэтому я решил связаться с вами по электронке.

Нам надо встретиться.

В любое удобное вам время.

Алексей".

Я несколько раа перечитал это немудреное послание, чтобы понять. Потом откинулся на спинку кресла и задумался.

Что это – происки воров, ментов или чиновников? Вряд ли. Хотели бы замочить или повязать, ничто не мешало сделать это на Украине.

Что хотел мне передать Генка? Явно что-то очень важное. Иначе он бы не воспользовался услугами Алексея – человека, судя по всему, надежного, но случайно попавшего в поле его зрения...

Неужели речь идет именно об архиве?

Я кликнул по кнопке "Ответить" и написал в появившимся окне:

"Алексей!

Ваше письмо получил. Готов встретиться. Например, сегодня в 17:00 или завтра в 8:00.

Место встречи: у входа в бассейн «Волна».

Чтоб я вас узнал, держите в левой руке газету.

С.П."

Отправив письмо, я вышел из интернета и, оставив компьютер включенным, отправился на кухню, а то Карина уже дважды заглядывала в кабинет, а я только руками отмахивался: «Да-да, милая, сейчас!..»

– Что-то важное? – спросила Карина.

– Кажется, да, – сказал я.

***

Обед она приготовила из того, что нашла в холодильнике и в шкафчике. Мне предстояло набивать брюхо похлебкой из «Анакома», пюре с жаренной колбасой и бутербродами с сыром. Ладно, сегодня как-нибудь перекантуемся, а завтра Вася привезет настоящего хавчика.

– Рассказать ничего не хочешь? – спросила Карина.

– Когда я ем, я глух и нем, – провозгласил я, с аппетитом черпая "Анаком" из глубокой тарелки.

Вообще-то я его не люблю. Пару дней поешь – и лицо приобретает явственный желто-зеленый оттенок. То ли у меня печень начинает шалить, то ли на коже проступает искусственный краситель...

– Какие у нас планы на сегодня? – спросила Карина.

– Поедим. Полтора часа отдохнем. Потом, в половине пятого, я уйду. Хочу с пацанами Сявы побазарить. Они что-то знают об убийстве Генки. Мобильник я включу, но ты, пожалуйста, просто так не звони. Только если это вопрос жизни и смерти.

– К Сяве я с тобой пойду.

Я мотнул головой.

– Ты мне будешь мешать. Разговор будет сугубо мужской.

– Возьми с собой Васю. Или еще кого-нибудь из охраны...

Я снова мотнул головой. Тут Карина поняла, что невольно допустила бестактность.

– Ты не так меня понял. Я знаю, что тебе все по барабану, ты на танки в конном строю ходил с авторучкой в руках... Возьми людей для солидности.

– Налей, пожалуйста, чая, – сказал я.

– Ты еще картошку не доел.

– Вот и хорошо. Постоит немного, остынет...

Карина тяжело вздохнула. Она поставила кружку – демонстративно, со стуком – у моей тарелки, села на место и больше не пыталась расспрашивать.

Управившись с картошкой, я откусил кусок бутерброда и взялся за кружку. Но когда я поднес ее ко рту, меня словно кто-то толкнул в бок.

Я бросился в кабинет. Так и есть. Пришел ответ от неведомого Алексея. Донельзя лаконичный:

"Вас понял. Сегодня в пять ноль-ноль.

Алексей".

Предстояло убить пару часов. Впрочем, имея под рукой комп, это нетрудно. Я сел за машину и открыл проводник. В папках, находящихся на диске Цэ, были либо рабочие программы, либо текстовые файлы. Тетка удалила даже набор игр типа «Сапер» и «Пасьянс», входящих в стандартный пакет «Windows».

Я матюкнулся. Ладно, алкоголичка-трудоголичка, я знаю, где можно раздобыть что-нибудь забойное...

Пока комп скачивал из интернета "Quake-2", я вернулся на кухню и быстренько допил совсем уже остывший чай.

– Чем думаешь заняться до половины пятого? – спросила Карина.

– Буду монстров валить, – сказал я. – Время пролетит как одна минута.

Карина осеклась. По-моему, на ближайшие полтора часа у нее были другие планы. Например, опробовать не без моего участия роскошную двуспальную кровать с водяным матрасом...

Извини, дорогая. Я не расположен. В другой раз, любимая...

Чтобы не слышать звукового сопровождения, выстрелов и рева чудовищ, Карина запустила в гостиной видик и плотно затворила дверь. Все равно акустика была будь здоров. Она смотрела "Пятый элемент". Очень, знаете ли, в тему...

***

Играя, я, как всегда, увлекся. Вроде бы регулярно на часы посматривал, а тут вдруг глянул – батюшки светы, уже без двадцати пять!..

Я выключил машину и бросился в гостиную.

– Мне пора, – сказал я. – Скоро вернусь. Если что – позвоню.

Она кивнула, глядя на экран.

– Не огорчайся, девочка. Чтоб человека не спугнуть, мне надо одному идти.

– Я понимаю, – сказала она негромко.

Накинув куртку, я вышел на лестничную площадку, захлопнул дверь (замок был английский) и побежал ловить такси. По правилам, я должен был, конечно же, подстраховаться: менять машины, чтобы сбить со следа наружку (или хотя бы обнаружить ее), приехать на место раньше, осмотреться, нет ли топтунов...

Нет уж. Буду крутиться – меня точно засекут. Лучше уж все сделать с налета. Тем паче, парнишка явно не наш, случайный. Потому-то на него не смогли выйти ни воры, ни менты, ни чекисты....

Такси остановилось. Я сунул водителю купюру, и быстрым шагом направился прямо в "Волну". Людей у входа было немного. Какой-то мужик вытирал сопливый нос своему чаду. Да еще молодая женщина поднималась по ступенькам.

А слева от входа нетерпеливо переминался с ноги на ногу парень лет тридцати с газеткой в руках. Типичный компьютерщик-программист, знающий о криминалитете и бизнесе лишь по публикациям в желтой прессе...

***

Алексей меня в лицо не знал. Я его – тоже. Сперва, пока я приближался, он пожирал меня глазами, а потом, убедившись, что я иду мимо него, к ступенькам, потерял всякий интерес и нервно глянул на часы.

Я резко изменил траекторию, достал из кармана сигарету и огляделся по сторонам, как бы ища, у кого прикурить.