Текст книги "Левый берег Дона"

Автор книги: Александр Масалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 26 страниц)

– Да, – сказал директор «Форварда». Директор «Ренессанса» кивнул.

Смотрящий улыбнулся.

– В таком случае, господа, у меня к вам деловое предложение. Сто тонн гринами с каждого – и через неделю агентства «САП лимитед» не будет. Остальное – зависит от вашей расторопности.

Сотрапезники переглянулись. Длинный кашлянул, а Сухарь уставился в окно.

– Какие гарантии? – спросил директор «Ренессанса».

– Заплатите по факту.

Пауза.

– Я согласен, – сказал «Ренессанс».

– Я – тоже, – сказал «Форвард».

– Очень хорошо, – сказал Брюнет. – Первый год будете отстегивать по тридцать процентов. Потом – как обычно… Господа, я вас больше не задерживаю.

Директора обалдело глянули на свои тарелки, к которым они почти не притронулись, попрощались и удалились.

– Круто ты их сделал, – сказал Длинный.

– Ничего особенного, – ответил Брюнет. – Они делают деньги из воздуха, а я – на разводке кроликов…

– У Стася закончилась проверка, – сообщил Длинный.

– Я ж обещал ему, что скоро все закончится… А теперь помолчи немного.

Когда Брюнет закончил трапезу, он подозвал к себе официанта и сказал:

– А коньячок у вас ничего. Скажи хозяину, чтобы он положил ящик в мою тачку.

– Момент, – сказал официант.

Брюнет вытер губы салфеткой, поднялся из-за столика и направился к выходу. Здесь он встретил официанта – неловко откинувшись назад, он нес перед собой ящик.

– Моя машина – черный джип, – сказал Брюнет.

– Я знаю…

Но поставить коньяк в багажник официант не успел. Едва они подошли к машине, рядом остановился Соболь. С грохотом откатилась дверь, и на тротуар стали выпрыгивать люди в масках, в бронежилетах, с автоматами в руках.

– Что здесь происходит? – спросил Брюнет.

– Ваши документы! – потребовал старший.

– Ты знаешь, кто я? Один мой звонок – и тебя не возьмут даже в участковые…

– Заткнись, козел! – произнес старший, и от удара автоматом Брюнет рухнул на асфальт.

Длинный не мог смотреть, как обращаются с паханом. Он выхватил пистолет…

Глава семьдесят вторая

– Пойти с тобой? – спросил водитель.

– Не надо, – ответил Полонский. – Присутствие свидетеля мне будет мешать.

Он взял за пробку двухлитровую бутыль пива, захлопнул дверцу и направился через детскую площадку к самой обычной панельной пятиэтажке. В одной из квартир на втором этаже жил Гвоздь.

По дороге Вася успел запугать рассказами о нравах и обычаях Гвоздя – оказывается, он много слышал о нем. На минуту Станислав успел пожалеть, что сразу не взорвал Сяву. А вдруг он уже позвонил Гвоздю и все рассказал? Ладно, поздно пить боржоми, когда почки уже отвалились... Кроме того, это не в его интересах. Сяве очень нужно заполучить оригиналы.

Станислав поднялся на второй этаж, чуть помедлил и надавил звонок. Дверь была роскошная – металлическая, с деревянной облицовкой и с медной ручкой в виде головы льва. На пороге появился парень лет двадцати, худой и бледный, с бритой головой. Он был в трусах и майке. Похоже, после сявина звонка он снова завалился спать.

– Ты Гвоздь? – спросил Полонский.

– А ты кто?

– Я Вова. – По его лицу Станислав понял, что это имя ему ничего не говорит. – Ну, тебе Сява звонил минут пятнадцать назад.

– А... Чего тебе?

– Поговорить надо.

– Ну, говори.

– Серьезные дела на пороге не делаются.

– Ну, заходи.

Квартира была очень захламлена. Дорогая мебель и электроника странно контрастировали с пустыми бутылками, выстроенными вдоль стен. На журнальном столике в гостиной стояли тарелки с объедками. Судя по всему, мальчики вчера гудели в полный рост.

– Ты один?

– Ну. А что?

– Лишних ушей нет, – сказал Полонский. – Это хорошо. Стаканы давай. Мне тоже поправиться надо.

– Щас.

Гвоздь куда-то вышел и вернулся с двумя высокими стаканами. Полонский свинтил крышку и налил пиво.

Сущняк у пацана был будь здоров. За свой стакан он схватился, как утопающий за соломинку. Через несколько секунд стакан был пуст. Полонский налил еще.

– Так что за дело? – спросил он, приговорив второй стакан.

– Ты пацан крутой, так что я не буду волынить, – произнес Станислав. – Лёлика с Портовой знаешь?

– Допустим.

– Он меня достал. Так достал, что я не вижу другого выхода решить свои проблемы иначе, как его грохнуть. Сява сказал, что для тебя это дело плёвое. Я готов заплатить пять штук. Но с одним условием – чтоб его положили в течение ближайших трех дней.

– Погоди, я щас, – сказал Гвоздь и ушел. Судя по звукам – в уборную. Его тошнило.

Станислав тут же достал из кармана заряд, включил и спрятал его за диваном. Потом вернулся на место и, потягивая пиво из своего стакана, стал ждать возвращения.

***

Голова у Гвоздя была мокрая. По лицу текло. Кажется, вместо того чтобы умыться, он сунул голову под кран.

– Так, значит, ты хочешь заказать Лелика? – переспросил он.

Станислав кивнул.

– Лелик – это тебе не бомж на свалке. Грохнуть его – не два пальца обсосать...

– Сколько ты за него возьмешь?

– Десять штук. Аванс – пять штук. Остальное – в день похорон.

Полонский развел руками.

– Нет базара.

– Бабки при себе?

– Привезу сегодня ровно в семь часов. Кто будет работать – твои мальчики или наймешь залётных?

– Вова, это не твое дело.

– Ты прав, не мое. Ну, поправляйся. Вечером в семь я у тебя. Принесу аванс и оговорим детали.

Станислав встал и направился к выходу.

– Дверь за собой захлопни! – крикнул Гвоздь.

На лестничной клетке Полонский подумал:

"Согласие на заказ дал не наведя справки о том, кто я и почему хочу замочить Лелика... Что-то тут не так..."

И только выходя на улицу, он вдруг сообразил:

"Э, да он просто кинуть меня хочет! Когда я припрусь к нему в семь часов, он вытрусит из меня аванс, а потом либо сам грохнет, либо сдаст Лелику доверчивого и простого лоха... Хорошо, что я и в планах не имею ничего такого!"

***

Вася стоял у машины и курил. Увидев Полонского, он несколько приободрился:

– Жив – и на том спасибо! Как прошла встреча?

– По плану, – ответил Станислав мрачно. – Знаешь коттеджи у Солёного озера?

Глава семьдесят третья

Элеонора Хатламаджиян – директор и единственный владелец агентства "Факел" – года два тому назад продала свою городскую квартиру и купила дом под Батайском, у Соленого озера, в коттеджном поселке, построенном по канадским технологиям и из канадских же строительных материалов.

Из предосторожности они проехали мимо коттеджа и остановились в соседнем квартале. Из окна джипа Станислав увидел все, что его интересовало, и увиденное очень ему не понравилось. Двухэтажный дом с гаражом на две машины окружал высокий забор из кованых прутьев. Перелезть через него – дело плевое. Вот только поступать так нельзя: во дворе лежал снег, выпавший за утро, любой человек заметит следы чужака. И – самое главное! – в доме кто-то был.

На всякий случай Станислав заглянул в бумажку, на которую из досье Хатламаджиян выписал нужные сведения. Это был тот самый дом, никакой ошибки.

Он достал из коробки сразу три заряда, сунул в карман и вернулся к коттеджу пешком, изображая из себя праздношатающего обывателя.

Около ворот с калиткой остановился – якобы для того, чтобы закурить. Сигарета все никак не хотела разгораться – "мешал" ветер.

На улице никого не было. Оно и не удивительно: в коттеджном поселке жили солидные люди. Сейчас они в Ростове – трудятся в офисах фирм и правительственных учреждениях.

Наконец, он решился. Сунув руку в карман, на ощупь инициировал один заряд…

Вдруг зазвонил телефон.

– Черт, – проворчал Станислав. – До чего ж некстати… Да?

Это был Жоржик.

– ОН в изоляторе, – сказал Жоржик. – И по самые уши в дерьме…

– Через час встретимся у меня дома, – произнес Станислав.

– Хорошо…

Полонский бросил заряд через забор. Он хотел, чтобы заряд упал рядом с отводкой газовой магистрали, входящей в стену дома, – предположительно, это была кухня или котельная. Не добросил метра четыре.

Лишь вторая попытка оказалась более менее удачной. Третий заряд упал на крышу, рядом с трубой.

– Мавр сделал свое дело, – сказал Полонский бодро, вернувшись в джип. – Мавр может ехать домой...

Когда машина тронулась, послал SMS-ку на мобильник Вале

Vsjo v porjadke, dejstvuj

Через пару минут из далекой Чехии пришел ответ:

horosho

***

Полковник Свеклов был в ярости. С лицом, красным, как помидор, он орал:

– Ты что натворил, сопляк? Я тебе что говорил – ни одной операции без моей санкции!!!

Слюни летели по всей комнате.

– Мы проезжали мимо, – сказал Ветров. – Люди около ресторана «Бибигон» показались мне подозрительными. Я принял решение проверить документы. А они – оказали вооруженное сопротивление.

– Не валяй дурака!

– Я не валяю, товарищ полковник!

– Ты что, Брюнета в лицо не знаешь?!

– Фотографию видел, но лично – никогда ранее не сталкивался. Лицо человека показалось мне знакомым. Я хотел проверить его по картотеке – не числится ли он в розыске…

Свеклов фыркнул в ярости.

– Проявил, значит, бдительность… – И вновь заорал: -Перестрелка в центре города! Один труп и один раненый! Да еще следственный изолятор объявил сухую голодовку в знак протеста против ареста вора в законе и милицейской провокации!.. Что мне теперь прикажешь делать? Ну, скажи, если ты такой умный?

– Вооруженное сопротивление оказал не Брюнет, а его «шестерки». Один убит, другой в больнице. Выживший пойдет под суд. Наркотики, обнаруженные в машине, списать на него. А Брюнета – отпустить…

– Ишь ты какой умный! Теперь не могу. Дело получило огласку. Мне уже звонили корреспонденты местных и центральных СМИ! Вечером сюжеты по «ящику» пойдут!..

Свеклов помолчал немного, собираясь с мыслями.

– Значит, так. Сегодня же напишешь рапорт о случившемся на мое имя. Я буду ждать реакцию МВД. Если скажут, чтоб я тебя выгнал, – значит, пойдешь на все четыре стороны!.. Понял?

– Так точно, товарищ полковник!

– А теперь иди отсюда… с глаз долой!

***

В салоне автомобиля было тепло, уютно. Мотор работал ровно, убаюкивающе...

В общем, Станислав и сам не заметил, как после бессонной ночи и холодной улицы его разморило. Сперва он пару раз клюнул носом, а потом отключился совсем, привалившись щекой к запотевшему стеклу.

Проснулся он оттого, что Вася тронул его за плечо.

– А? Что?

– Приехали.

Потирая отдавленную щеку, Станислав глянул в окно. Джип стоял во внутреннем дворе дома.

– Хорошо, – сказал Полонский и поволокся через двор к дому. Со стороны он очень походил на Бориса Карлоффа в роли Франкенштейна. – Жоржик здесь? – спросил он мимоходом у охранника.

– Он в гостиной.

Не раздеваясь, в ботинках, с которых во все стороны летели ошметки снега, Полонский заглянул сперва на кухню. Он выпил кружку очень крепкого чая, но почувствовал, что привычное пойло его не берет. Пришлось заварить кофе – три чайные ложки легкорастворимого порошка на стакан кипятка.

С кружкой в руках он поднялся в гостиную. Жоржик сидел на диване, без всякого интереса пялясь на экран телевизора.

– Ты видел арест Брюнета своими глазами? – спросил Полонский.

– Да. Он крепко влип. Не отвертится. Как ты думаешь, кто будет смотреть Ростов вместо Брюнета?

– Михей.

– Неплохо бы. Он нормальный.

– Найди мне Вадима Башкатова, – сказал Полонский. – Чем быстрее, тем лучше.

– А че его искать? – удивился Жоржик. – Он отсиживается в хате на проспекте Ленина.

– И ты мне только сейчас это говоришь?

– А ты не спрашивал.

Станислав поднес к губам кружку, понюхал и скривился:

– Какая гадость!.. Как это только люди пьют?

– Я, например, пью. Ведрами.

– Некоторые, например, денатурат употребляют, тормозную жидкость и даже муравьиную кислоту… Впрочем, о вкусах не спорят. Где Карина?

– Кажется, у себя в комнате.

– Подожди меня здесь…

Глава семьдесят четвертая

Чех, неплохо говорящий по-русски, сказал, что надо пройти до конца квартала и свернуть налево.

Валя старательно выполнил рекомендации, но улицы имени Яна Гуса там не оказалось. Тупо разглядывая табличку на стене ближайшего дома, она даже подумал: "Может, он специально соврал, чтобы поиздеваться над потомком русских оккупантов, некогда давивших танками "пражскую весну"?".

Когда она прилетел в столицу Чехии час назад, город ей необычайно понравился. Чистые мощеные улицы. Готические здания – как в детской книжке. Приветливые люди...

Теперь она буквально рвала и метала. Чтобы успокоиться, остановилась и закурила сигарету. После пары затяжек немного стало легче.

«Такси взять, что ли?» – подумала она.

Эта мысль показалась удачной. Валя достал сигаретную пачку, авторучку и размашисто вывела латинскими буквами: "Jan Gus, 54". Вообще-то ей был нужен дом № 46, но – осторожность превыше всего...

Когда она сунула пачку таксисту, тот усмехнулся и произнес длинную тираду.

– Ни разумию, – сказала Валя.

Водитель еще раз усмехнулся, кивнул на фасад ближайшего дома и выразительно пошевелил двумя пальцами – дескать, ножками топай.

Валя оглянулась на указанный дом и чертыхнулась. Если верить табличке, она находилась на улице имени Яна Гуса, у дома номер 53. Надо же, какие в Праге таксисты честные! Наш извозчик не преминул бы покатать лоха по городу. Минут сорок, как минимум. Да еще бы обиделся за маленькие чаевые...

– Сенкью, – сказала она.

Такси покатило дальше, а она направилась к дому № 46. Это был большой трехэтажный особняк, больше напоминавший средневековый замок. Именно здесь находился торговый дом "Krug". Михей числился скромным рядовым консультантом.

Секретарша, сидевшая за большим офисным столом у окна, ей понравилась. Казалось бы, ничего особенного – рядовая фигурка, средний бюст и такие же ноги, но какая-то очень ладная, милая и опрятная.

– Добри ден, – произнесла Валя, останавливаясь перед секретаршей.

Та произнесла что-то в ответ.

– По-русски говорите? – спросила Валя.

– Разумеется.

– Давно из Совка?

– Недавно... Что вы хотите?

– Не подскажите, где я могу увидеть Михеева?

– Вам назначено?

– Нет. Мне надо передать ему кое-какие бумаги.

– Представьтесь, пожалуйста.

– Валентина Николаевна Петрова из России. Я в Чехии проездом.

Секретарша расцвела в дежурной улыбке и скользнула взглядом по папке, которую Валя держал в руках.

– Офис номер семь, – сообщила секретарша. – Прямо по коридору и налево.

– Спасибо, – сказала Валя.

Михей сидел во вращающемся кресле и курил. Из окна был чудесный вид.

– Добрый день, – сказала Валя, заходя в кабинет.

– Добрый, добрый. Кажется, мы с вами земляки? Вы…

– Валя.

– Да, Валюша, помню. Мне Мухин про вас рассказывал. Надолго к нам?

– Нет, я в Чехии проездом.

– Как там Ростов? – поинтересовался он небрежно.

– Как стоял, так и стоит. Другое дело, что вас там часто вспоминают. Хотят, чтобы вы вернулись.

– И рад бы, но в ближайшие годы это невозможно, – сказал он.

Валя улыбнулась.

– Брюнет спекся, – сказала она и положила на столешницу папку.

– Что это? – спросил он.

– Ваш билет обратно.

Михей развязал тесемки. Валя ждала, пока он посмотрит лежащие в папке бумаги.

– Что и говорить, занятные бумажки... – сказал он наконец и вскинул голову, пристально рассматривая главбуха «САП лимитед». – Да, очень может быть, что я вернусь в Ростов раньше, чем надеялся... Что я вам должен за эту папку?

– Ничего.

– Вы все еще на Полонского работаете?

– Да.

– Наилучшие пожелания ему.

Когда за Валей закрылась дверь, Михей подумал немного, а потом набрал номер, который во всем мире знало два десятка человек.

– Здравствуй, Монарх, – произнес он. – Как ты?

– Спасибо, не жалуюсь, – ответил низкий, хриплый голос.

– В Чехию не собираешься?

– Нет.

– Тогда я сегодня вечером прилечу в Россию на пару часов.

Монарх помолчал немного, затем спросил:

– Это связано с Ростовом?

– Да.

– Прилетай.

***

Полонский критически глянул на кучу из видеокассет и картонных папок, сложенных посреди двора. Потом – на Карину, которая возилась у видеокамеры на штативе.

Керосин в пластиковой бутыли стоял рядом, прямо на снегу. Отвинтив пробку, Станислав щедро полил кучу, бормоча:

– Хороший костер керосином не испортишь...

Наконец, бутыль иссякла. Полонский отшвырнул ее в сторону и сказал:

– Внимание. Начинаем. Мотор!

Карина уткнулась в видоискатель.

– Дамы и господа, а так же товарищи, хлопцы и братва, – громко произнес Станислав. – Я не знаю, в чьи руки попадет эта запись, поэтому обращаюсь столь широко. Куча, которую вы видите, – это архив покойного Геннадия Мухина. Я его нашел, как видите. Но читать не стал. Только посмотрел фамилии на корешках. Этого мне хватило, чтобы понять, какая это куча дерьма. Вы, вышеназванные, конечно, говноеды, но генкиным собранием даже вы подавитесь. Поэтому я принял решение никому не отдавать архив. Я решил его уничтожить – весь, до последнего листка и видеокассеты...

Полонский взял в руки верхнюю папку (она была подлинная, вот только этого политика давно не было в живых), глянул на обложку, усмехнулся, запалил ее зажигалкой и швырнул в общую кучу. Взметнулся столб пламени.

– А теперь, паскуды, рвите у себя волосы на жопе, – сказал Полонский, любуясь делом своих рук. – И не пытайтесь меня найти. Через полчаса у меня самолет в Стамбул. На туречине вы меня фиг найдете – даже если потратите на это сто лет... Выключай камеру!

Карина выключила.

– Ну, как я?

– Ты был великолепен, милый. Только зачем ты сказал о Турции?

– Потому, что мы туда не поедем.

Костер пылал. Вася, стоявший рядом, смотрел на пламя и ухмылялся.

– Когда все сгорит, – сказал Полонский, – не сочти за труд разрыхлить пепел лопатой.

Охранник кивнул. Станислав подхватил штатив с камерой и поволок в дом. Штатив был тяжелый. Нежелание таскаться с дорогостоящей аппаратурой, собственно, и побудила его еще на журфаке уйти именно в газетную журналистику, а не в электронные СМИ...

В кабинете Станислав поставил к стене штатив и сказал:

– Запись перепиши на две кассеты. Всего, значит, будет четыре кассеты – две с педофилией и две с нашим пионерским костром. Снабди оба комплекта сопроводительными надписями.

Тут Полонский осекся. На листе бумаги он размашисто вывел:

Один комплект – начальнику УФСБ, второй – Лысю.

Как только будет готово, пусть кто-нибудь отнесет в приемную ФСБ и вручит дежурному.

На расспросы пусть лепит любые отмазки: нашел на улице, его попросили передать за плату неизвестные люди…

– Ясно, – ответила Карина. – Ты такой умный!

И она смачно поцеловала Станислава.

– Кстати, – сказал Полонский. – Давно хотел тебя спросить: «Почему ты меня любишь?». Ведь есть немало более привлекательных, темпераментных и богатых людей…

– Ты умный, добрый, заботливый… И деньги для тебя – не самое главное на этом свете.

– Сколько я о себе нового узнал… – сказал Полонский. И гаркнул: – Жоржик, нам пора!..

– Ты куда? – спросила Карина.

– Хочу посмотреть в глаза кое-кому…

***

Машину они поставили во внутреннем дворе, а сами вошли в подъезд и поднялись на этаж. Полонский стал слева от металлической двери и глазами подал знак Васе – дескать, звони ты...

Вася надавил перламутровую бимбочку.

– Кто там? – послышалось из-за двери.

– Добрый вечер, Вадим, – сказал охранник. – Меня Элеонора Артуровна за вами послала. Вы ей зачем-то срочно понадобились…

Щелкнул замок, и дверь открылась.

– Заходи, – сказал Вадим. – Я сейчас, только оденусь…

Тут он увидел Полонского и Жоржика. Все цвета, кроме белого, исчезли у Вадима с лица.

– Шеф?! – пробормотал он. – Д-д-добрый в-в-вечер...

– Здорово, сука! – сказал Полонский и, не размахиваясь, ударил его в скулу.

Вадима отбросило в прихожую. Спиной он сорвал со стены вешалку и сбросил телефон с тумбочки. На ногах он все-таки устоял.

Полонский шагнул в прихожую.

– Да не я это!.. – запричитал Вадим, прикрываясь руками. – Меня оклеветали, шеф!.. Богом клянусь!..

– Бога не трогай, – сказал Полонский.

Вадим дома был, похоже, один. Это хорошо...

– Для тебя сейчас Бог я – альфа и омега, жизнь и смерть... – со смаком произнес Станислав. – Сколько тебе заплатили?

– Это какая-то чудовищная ошибка, Станислав Алек...

Вадим не договорил. Полонский схватил его за грудки, разворачивая спиной к гостиной, и ударил в челюсть, коротко бросив:

– Не пи...ди!

Он попал. Вадим рухнул на паркет. Жоржик наклонился над ним и удовлетворенно хмыкнул: классический нокаут.

– Ищи веревку, – приказал Станислав.

– Какую веревку? – спросил Вася.

– Любую. Хоть бельевую. Нет бельевой – давай ремень от брюк или подтяжки!

Вася заглянул в ванную и бросился на кухню – за ножом.

– Давай быстрее, чего ты копаешься! – сказал Полонский раздраженно.

Глава семьдесят пятая

Бумаги, с которыми Лысь работал последние два часа, он запер в сейфе. Он изучил материалы на два десятка воров в законе, имеющих или имевших когда-либо отношение к Ростовской области, но не один не подходил на роль смотрящего.

«Как все некстати, – подумал он, снимая с вешалки куртку-пуховку. – Ладно, утро вечера мудренее. Завтра об этом буду думать…».

Александр Сергеевич погасил свет в кабинете, вышел в коридор и полез в карман за ключами. Полез – и замер. А потом оглянулся, чтобы посмотреть, кто так спешит, с каждым шагом приближаясь к нему.

Дежурный офицер, чьи обязанности на сегодня исчерпывались беседами с посетителями, обратившихся в приемную ФСБ, сказал:

– Товарищ полковник, это вам.

И вручил две видеокассеты. Самые обычные – без боксов или хотя бумажной коробки.

– От кого?

– Какой-то бомж принес пару минут назад.

– А у бомжа откуда видеокассеты?

– Попросили передать «хорошие люди». За бутылку водки.

– Ты составил со слов бомжа портрет этих «хороших людей»?

– Да, но ничего особенного: мужчина около тридцати лет, славянин, в камуфляже, который носят охранники…

– М-да, – согласился Лысь. – Под такое описание в Ростове попадают несколько тысяч человек… Ты смотрел, что здесь?

– Никак нет. Кассеты адресованы вам…

Тут он заметил, что к каждой кассете прилеплена скотчем бумажка с надписями. На одной значилось «Для Александра Сергеевича Лыся-1», на другой – «Для Александра Сергеевича Лыся-2». Текст был не рукописный, а распечатанный на лазерном принтере.

– Спасибо, – сказал Лысь. – Можешь идти.

На уровне интуиции полковник вдруг понял, что спокойный вечер отменяется. После просмотра записей ему предстоит более чем беспокойный вечер, а возможно – даже ночь…

Он вернулся к себе в кабинет. Не раздеваясь, подошел к видеоплейеру и засунул в него первую кассету. Затем сунул сигарету в рот, затянулся и сел за стол.

Смотреть записи не хотелось. Докурив, Лысь раздавил сигарету о дно пепельницы и взял в руки пульты – от телевизора и плейера.

Первую кассету, записанную поверх какого-то американского боевика, он посмотрев, открыв рот. Когда запись кончилась, откомментировал сцену уничтожения архива отборным матом, смысл которого сводился к тому, что завтра Полонскому будет полный капут…

Поток ненормативной лексики прервал телефонный звонок по внутренней линии.

– Ты еще на месте? – спросил замначальника ФСБ самым дружеским тоном.

– А с кем ты разговариваешь? – огрызнулся Лысь. – С автоответчиком, что ли?

– Ну-ну, не заводись. Я ж понимаю – у тебя трудный день был… Зайди ко мне минут через пятнадцать – поговорить надо.

– Очень хорошо, – сказал полковник. – Мне тоже надо с тобой кое-какие вопросы перетереть.

Вторую запись до конца он смотреть не стал. Он и так помнил, чем все тогда закончилось…

«Ну, Полонский, – подумал Лысь. – Я тебя, тварь, и в Турции найду!..».

Минуту он боролся с желанием прямо сейчас позвонить в Центральное управление и сделать все, чтобы этого шантажиста хренова задержали прямо в Стамбуле. При условии, что он действительно смотал в Турцию.

Нет, после того, как он упустил архив, за подобную самодеятельность дадут по голове. Сперва надо согласовать санкцию с замом…

Лысь без стука вошел в кабинет заместителя начальника регионального отделения ФСБ. Высокий седовласый мужчина с внешностью бывалого аппаратчика как-то странно поглядел на него и сказал:

– Сегодня Михей разговаривал с Монархом. Он будет смотрящим вместо Брюнета.

– Сходки еще не было.

– Монарх согласился. Значит, сходка утвердит Михея. Вероятность – девяносто девять шансов из ста. Напрасно ты сделал ставку на Брюнета. Он был очень непопулярен.

Лысь промолчал.

– Архив Полонский сжег.

– Вам тоже передали кассету с записью?

– Не мне, а начальнику. И не одну кассету, а две.

Полковника словно окатили холодной водой.

– Александр Сергеевич, у тебя табельный пистолет есть? – спросил вдруг зам.

– Да.

– А ты его давно чистил?

– Вчера, когда из тира пришел.

– Почисть еще раз. И хорошенько! Можешь идти!

Как пьяный, Лысь вернулся в свой кабинет и плотно прикрыл за собой дверь.

Через минуту грянул выстрел.

Глава семьдесят шестая

Вадиму связали руки и ноги. Залепили рот скотчем. Потом Станислав сходил на кухню и принес чайник с газовой плиты. Но когда он вернулся в прихожую, ренегат уже очнулся сам. Глаза у него были безумные от страха.

– Знаешь, что это такое? – спросил Полонский, извлекая из кармана заряд. – Это радиобомба. – Он щелкнул кнопкой на торце. – Одно нажатие на кнопку, и она взорвется. Да так, что от тебя ничего не останется... Понял?

Вадим старательно закивал.

– Жить тебе осталось полчаса, не больше.

Станислав положил заряд на верхнюю полку. Вадим не мог его достать со связанными руками. Даже в том случае, если ему удастся встать на ноги.

– Ну вот и всё. Последнее желание есть?

Вадим закивал.

– Ладно, говори, – сказал Полонский, сдирая скотч с его губ.

– Господи, шеф!.. Я не хотел вас предавать... Это как-то случайно вышло...

– "Факел"?

– Они предложили мне работу... В связи с тем, что "САП лимитед" не сегодня-завтра накроется... И стали интересоваться нашими делами... Ну там – контракты, приоритеты, стратегические разработки, база данных, клиенты... Я как в тумане был... Я, значит, рассказываю, а они бабки на стол кладут... В зависимости от ценности информации... А у меня долги... И сроки жмут!..

– Понятно, – сказал Полонский и тяжело вздохнул. – А я, признаться, в тебе сомневался. Думал – врут люди, клевещут на честного паренька...

– Простите меня, шеф... Я отработаю... Вы не пожалеете... Я возмещу вам стоимость квартиры и имущества... Не сразу, конечно... Лет за пять...

– Балда, – произнес Полонский почти ласково. – Квартира – это ерунда!.. Там мои бабки хранились. Много бабок. Даже если ты будешь не есть и не спать, а вертеться двадцать четыре часа в сутки, тебе сто лет понадобится... Ты все гадости, сделанные мне, только своей жизнью искупить можешь!

С этими словами он снова залепил ему рот скотчем.

– Пошли отсюда, хлопцы…

Вадим жалобно замычал вслед.

Он мычал и после того, как входная дверь захлопнулась, но никто его не услышал…

***

Жоржика отвезли на проспект Комарова, где он жил. Потом покатили домой.

В последний момент Станислав вдруг вспомнил, что после вчерашних поминок закончились лимоны. То есть, в холодильнике стоит тарелка с засохшими ломтиками – все, что осталось, но это лучше выбросить, чем есть.

Пришлось остановиться и побывать в супермаркете.

Когда он вошел в холл, Карина крикнула со второго этажа:

– Стасик, это ты?

– Возможно, – ответил он.

Сбросив пальто, он прошлепал тапочками в гостиную. Кучка березовых дров лежала справа от камина. Он соорудил из тонких чурок нечто, похожее на пионерский костер в миниатюре. Затем сунул в центр скомканный лист газеты. Взял с каминной полки специальные спички – каждая была размером с авторучку. Станислав критически поглядел на нее, чиркнул о коробку и попытался поджечь бумагу. Немного погорев, огонь потух.

– Дымоход закрыт, – сказала Карина за спиной. – Вот ручка.

– Ясно, – сказал Полонский, проворачивая ручку. Из камина потянуло вечерним морозцем. К нему примешивалась вонь горелой бумаги. – Пакет в прихожей видела? Там коньяк, коробка шоколадных конфет и лимоны. Порежь лимоны и принеси все сюда.

– Что будем праздновать?

– Торжество справедливости.

***

С открытым дымоходом дело пошло лучше. Затрещали березовые дрова. Станислав подкинул еще несколько чурок и лег на шкуру белого медведя.

Через минуту пришла Карина. Поставила поднос рядом с оскаленной пастью, села, обняв мужа за шею, и спросила:

– Или я не все знаю, или справедливости еще рано торжествовать…

Станислав глянул на часы.

– Да, до полного торжества осталось шесть с половиной минуты. Я успею открыть коньяк.

Привстав на локте, он взял в руки бутыль и свинтил пробку. Затем разлил коньяк по фужерам.

– Рассказывай, – потребовала Карина.

– Мы живем в дурацкое время. Справедливости можно добиться только откровенно преступным путем. И все же справедливость есть справедливость. Не важно, в результате чего она наступит, – судебно-правовых действий или принципа «око» за «око», то есть – «по понятиям»…

– А чуть конкретнее можно, без философии анархизма?

– Конечно. Меня предал сотрудник, мою квартиру спалили, а отморозки убили моего друга и твоего дядю. Все это – уголовно наказуемые деяния, но я сомневаюсь, что виновные когда-нибудь понесут адекватное наказание в законном порядке. Придется все взять в свои руки.

Станислав достал из кармана пультик.

– Первая кнопка – предатель. Вторая – люди, которые знали, кто убил Генку. Третья – убийцы Генки. Четвертая, пятая и шестая – инициатор пожара в моей квартире. Как видишь, все очень просто.

Станислав коснулся первой кнопки. Красный огонек погас. Карина смотрела на пульт, как зачарованная.

– Все, предателя больше нет, – сказал Полонский и надавил вторую кнопку.

– Кто это был? – спросила Карина.

– Мразь, которая знала фамилии исполнителей, но покрывала их. Наглая, как танк, самоуверенная и не умеющая фильтровать базар.

– А где здесь генкины киллеры?

– Кнопка номер три.

– Дай мне пульт…

Станислав дал. Карина надавила на кнопку, и лицо у нее окаменело. Потом она еще раз надавила. И еще...

– Хватит, дорогая, – сказал Полонский мягко. – Их больше нет.

– Забавно, – сказала она одними губами. – На охоте я в зайца выстрелить не смогла. А тут одним касанием убила кого-то и ничего не почувствовала. Ну, словно в компьютерной игре монстра завалила...

Она нервно выпила стопку коньяка.

– Согласен с тобой, – сказал Полонский. – В радиоуправляемых фугасах есть что-то ирреальное. Сказывается эффект отстраненности... Надо быть либо законченным мясником, либо находиться в состоянии аффекта, чтобы топором порубить на кусочки десяток человек... А вот так, не видя и не слыша взрыва, только надавив на маленькую безобидную кнопку, – проще пареной репы… Я полагаю, что за индивидуальным терроризмом – большое будущее.

Он положил палец на четвертую кнопку и вдруг сообразил, что убивать жильцов особняка Хатламаджиян будет неверно: ведь когда сгорела квартира на Западном, люди не пострадали …

– Момент, – сказал Полонский. – Я сейчас…

Поднявшись в кабинет, он достал из сумки, которую принес из архива, еще один «непаленный» телефон и набрал номер, заглядывая в бумажку.