Текст книги "Старые раны (СИ)"

Автор книги: Александр Артемов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)

Глава V. Каменные сердца

Вьюга ревела, выла во все голоса, рвалась похоронить путников, норовило сунуться под своды пещеры и заморозить всех четверых, но пока была бессильно справиться с каменными стенами и человеческим упорством.

Нынче ночью на свободу вырвалось нечто действительно жуткое.

– Есть еще ослятина?

Крес чуть приподнял веки и смог разглядеть только мутное пятно сильно исхудавшего лица. Два зрачка грустно блеснули в свете костерка. Ада по обыкновению засыпала почти мгновенно, истомившись за очередной дико тяжелый день. И буря ее совсем не беспокоила – она по-кошачьи примостилась рядом с волчонком, и Крес мог разглядеть только вылинявший волчий череп, который белел из темноты.

– Еще вчера всю съели, тебе просто не сказали, – отозвался Леший из своего угла. Травника видно не было совсем.

– Че это?

– А то бы ныл всю дорогу. Теперь будем жевать сухари. А потом перейдем на мясо, как закончатся.

– Какое еще мясо? У нас есть еще какое-то мясо?! Где?

– У нас еще много свежего мяса. Больше кости и жилок, правда. Но язык мясистый.

– Да, иди ты!

– А ты как хотел, малец? – хохотнул Леший. – Думал, мы тебя терпим только потому, что ты такой интересный собеседник? Если трое идут в тяжелый поход, двое обязательно съедят третьего. Это золотое правило всех отчаявшихся путников.

– Крес не даст меня съесть!

– Ага, он первый перегрызет тебе горлышко. Ведь выбор не велик – кого съесть. Без его удивительной подружки весь поход окажется пустой тратой времени. А без меня вам ни за что до Приюта не дойти. Так что… Слышишь, Крысолов? Я бы начал с его языка и шел бы по наименее важным органам – щеки, уши, пальцы, пиписька…

– Я сейчас с твоего языка начну, если ты не заткнешься, – проворчал Крес, пытаясь уснуть. – Оба заткнитесь!

Замолчали. Вьюга ревела, подражая крику раненой босорки, только гигантских размеров. Может быть, стихия еще поднатужится и унесет весь снег в море?

– Ты… – не выдержал Васса. – Ты правда съел бы мою пипиську?..

– Ага.

– Ну, ты реально не в своем уме, Леший!

– Я ел кое-что и похуже, маленький Васса. Захочешь жить, чего угодно сожрешь. Подожди, еще чуть-чуть и сам себя грызть начнешь – сухарей у нас немного.

Крес застонал и пожалел, что под рукой у него не было подушки, – обязательно нахлобучил ее на свою бедную голову или запустил в этих двоих говорунов. Но под рукой оказалось только седло. Все что осталось от их доброго друга. Зачем Леший все еще тащит его с собой?

– Признайся, Леший, что ты не знаешь куда идти, – продолжал разгонять эту страшную ночь Васса. Крес хотел было бросить в него ботинком, но сдержался. Возможно, волчонок просто боится рева этого ветра еще сильнее, чем сам Крес, и таким образом пытается не думать о собственных страхах.

– Почему ты так решил? – охотно отозвался травник.

– Потому что горы не кончаются.

– А что они не кончаются по естественным причинам или потому что ты решил, что я вожу вас кругами?

– Они должны были уже кончиться!

– А ты знаешь их истинные размеры?

– Нет.

– Тогда почему решил, что они уже должны кончиться по твоему хотению?

– Ну… мы идем уже слишком долго!

– Можешь пойти домой, если хочешь.

– Я просто хочу знать, сколько еще идти, – надулся Васса.

– Я не буду тебя обманывать, мальчик. Мы можем и не дойти.

Волчонок замолчал. Надолго замолчал. Все же не стоило так расстраивать мальчика – все же он держался молодцом всю дорогу и почти не жаловался. Разве что разрыдался, когда стало очевидно, что их дела совсем плохи. Например, в то утро, когда осел не смог встать на ноги. Леший прикончил его, не моргнув глазом. У них появилось много еды, но и ее надолго не хватило.

За кого ему было особенно боязно, так это за Аду – кому-кому, а девушке приходилось тяжелее остальных. К Кресу она совсем не подходила, за ней присматривал Васса. Но волчонок был намного слабее их с Лешим, и иной раз тащить девушку через сугробы было настоящим мучением для парня. И вот тогда волчонок начинал жаловаться. Ворчал и ворчал всю дорогу, заканчивал, как правило, уже ночью, когда не оставалось сил не только идти, но и ворочать языком.

Но в эту жуткую ночь у его маленького друга, очевидно, проснулось второе дыхание.

Крес почти смог провалиться в сон, и тут:

– Слышь… Крысодав? Ты спишь?

Крес наивно полагал, что пацан сам отстанет, если промолчать. Но:

– Эй, Крес? – ткнул волчонок его в плечо.

– Да чего?! – разрозился Крес негодованием и вскочил. Он был готов уже придушить засранца.

– Там это… – забормотал тот испуганно. – Мне кажется Ада… Ей очень плохо.

Сердце Креса екнуло, и следующий его удар он встретил уже подле Ады. Волчонок не соврал – девушка вся горела.

– Я заметил, что сегодня весь день она была какая-то вялая, – принялся объясняться Васса. – Но решил, это она так… опять играется и не придал этому значения. И не ела она совсем ничего, так лизнула пару крошек и все…

Плохо дело. У Ады на лбу разгорался настоящий пожар, дело пахло очень большой бедой. В деревне рок’хи болезнь протекала трудно, и то все обернулось в лучшую сторону благодаря Кише. А на что они могут рассчитывать здесь, где и здоровым приходится изо всех сил сжимать зубы? Завтра придется вылезать наружу, отрывая вход руками, и снова покорять эти непроходимые горы. А если Ада не сможет идти… и без осла…

– Придется нести на себе… – прошептал Крес, приглаживая ее слипшиеся волосы. Как уже нес однажды через лес. Но там, по крайней мере, под ногами не лежали горы этого проклятого снега, но все же работа была та еще.

Не справедливо было отдавать девушку на попечение Вассы. Мальчик и так был среди них самым маленьким, и ему сложнее было перебираться через сугробы, а ему поручили еще и тащить строптивую девушку, вдвое его старше и тяжелее. Раз Крес сам решился на эту безумную авантюру – вот пусть и расхлебывает теперь.

– Может, мы останемся здесь, – предложил Васса, – на какое-то время?

– У нас еды в обрез… – покачал головой Крес. – Нельзя задерживаться из-за пустяков.

– Пустяков? – нахмурился волчонок. – Она и так-то с трудом ноги двигает, когда здоровая идет. А теперь ее тащить придется.

– Это уже моя проблема. Если она не сможет идти, то возиться с ней тоже не придется.

– Ааа, понял. И кормить тоже.

– Подзатыльник хочешь?

– Вам бы только подзатыльники и раздавать, – обиженно хмыкнул мальчик. – Я тут для вас из кожи вон лезу, а вы…

– Нет, ты молодец, волчонок. Падай на мое место, а я останусь с ней. Можешь отдыхать.

– Чего вы там кучкуетесь, голубки? – спросил Леший со своего места.

– У Ады жар, – ответил Крес. – У тебя с собой случаем нет микстурки на такой случай?

– Плохо дело, – вздохнул Леший. – Думал, не понадобится…

В темноте зазвенели стекляшки. Потом Леший опустился рядом с черной баночкой в руке.

– Приподними-ка ее, – сказал он, откупоривая пробку.

– Что это?.. – с сомнением покосился Крес на баночку.

– Лекарство на основе лесных трав, – пояснил Леший. – Не отрава, не боись.

Крес сделал, как он велел, и травник вылил снадобье Аде в рот. Потом отошел к сумке и позвенел еще.

– А это что? – спросил Крес, когда Леший вернулся с объемной бутылью.

– Спирт, – ухмыльнулся его спутник. – Хочешь?

– Нет, обойдусь, – Крес поморщился. Не хватало им еще и пить тут.

– Эхх, думал, повода не будет, – пробормотал Леший и отпил чуть-чуть прямо из горла. – Зараза! Ааа… Стягивай с нее все.

– Зачем?!

– Растирать ее будем, зачем же еще? Сам же видишь на ней можно яичницу жарить. Давай, не кривись, ловелас. Я сто раз рок’хи с того света вытаскивал. А твоя еще на этом – так что ситуация существенно проще.

* * *

Ему когда-то нравилось, когда Ада пила. Она становилась от этого веселее, смелее, шаловливей…

Крес чуть не ударил себя за эти мысли. Пещера вся и так провоняла алкоголем. Они плотно завернули Аду в одеяло и положили поближе к костру. В этом месте было большой проблемой найти что-то способное гореть, а теперь придется разжигать костер еще жарче и тщательно следить, чтобы Ада не замерзла. И где прикажешь искать еще топливо в этой ледяной пустыне? Ветер снаружи взвыл особенно яростно – пойди поищи!

– Айй, крепкая зараза!

– Ты б этим сильно не увлекался, – бросил Крес, вытирая руки снегом.

– Сугубо ради согревательных целей, – поднял Леший палец и опустился к себе на лежак закупоривать бутылку.

– Можно мне уже повернуться? – донесся нетерпеливый голос Вассы из самого темного угла.

– Можно, – разрешил ему Леший. – Мы уже закончили.

Васса угрюмо плюхнулся к костру и заявил:

– Я уже видел голых женщин! Ничего особенного там нет.

– Ну, раз нет ничего особенного, чего ты злой такой, а? – ухмыльнулся Леший.

– И вовсе я не злой, – глянул волчонок на него исподлобья. – Просто я не люблю, когда ко мне относятся, как к маленькому.

– Так ты ребенок или нет, ты уж определись, – проворчал Крес.

– Я ребенок, но не маленький ребе… Тьфу! Ну, вас, мудаков.

И волчонок показательно завернулся в свои одеяла и замер.

– Даа… помню себя в молодости, – вытянул Леший босые ноги поближе к огню. – Хрен бы дал себя вывести, когда в хате девку раздевают. Подглядывал, наверное?

– Заткнись, – опередил Крес зардевшегося Вассу. – Спать будем. Завтра тяжелый переход, а уже наверняка полночи прошло.

– И то правда, – согласился с ним травник и потянулся. – Утро вечера мудреней, как говорится.

Без дальнейших разговоров они все улеглись и затихли. Крес приобнял Аду и попытался отрешиться от безумия снаружи, от навязчивых мыслей. Девушка постоянно вздрагивала от каждого шороха, тяжело дышала под тяжелым мехом. А Крес боялся даже подумать, как они завтра будут собираться в путь. Как ему придется взваливать ее на спину и потом идти и идти – до самой темноты.

Словно у них и без этого не хватало проблем.

…

Вдыхая горький спиртовой душок и слушая треск пламени наперебой с вьюгой, Крес засыпал, и во сне вспомнил и треск пламени, и ненастье за окном, и запах алкоголя, который обволакивал его и душил изнутри.

* * *

Снаружи грохотал гром и сверкала гроза. Но Креса разбудили отнюдь не раскаты. Тревожные голоса, которые раздавались все ближе и ближе, вырвали его из беспокойного сна.

– Где он?! В этой комнате?

Теплое место рядом пустовало. Хоть и было очевидно, что буря пришла по его душу, Крес едва смог заставить себя оторвать голову от подушки. Да и подушки никакой не оказалось. Смятый и грязный мешок, набитый тряпьем, давно нестиранная простыня воняла вином и застарелым потом. А он лежал, вдыхал этот запах с радостью и раздумывал, сколько парочек раскачивали эту крепкую кровать, год за годом поливая ее своими выделениями. Отвратительней ничего и быть не могло. Именно поэтому Крес пришел именно сюда, а не в местечко посолидней. Там, где и женщины пахли, как женщины, а простыни сияли белизной и свежестью, он даже помыслить не смог бы, чтобы сделать с проституткой то, что задумал.

И все ради того, чтобы возненавидеть ее еще больше.

Дверь распахнулась, на пороге вырос огромный лысый шмат сала с дрожащей нагайкой в руках:

– Ты!

– Я, – ответил Крес, свешивая ноги с кровати.

– Ты на ней живого места не оставил, выродок! – рявкнул здоровяк и замахнулся нагайкой. Но дурак стоял слишком близко – или это конура маловата, чтобы было где разгуляться – и Крес опередил его. Двинул ногой в пах, а когда мужик взвизгнул, разбил ему нос ударом кулака.

Крови было много.

Шлюха уже неслась вниз по лестнице, ее визг затихал на первом этаже. Крес пока мордовал сутенера, чтобы тот даже не думал пробовать напасть снова. И когда разбил кулаки до крови, вытащил эту тушу в коридор и подпер дверь стулом. Быстро оделся, слушая треск угольков в маленькой печурке и вой ветра за окном.

За дверью уже толпилась целая кавалерия. И все тридцать три воителя принялись долбиться в дверь и оглушительно ругаться, обещая вполне заслуженно сделать его калекой.

Крес ожидал чего-то подобного и поэтому, не теряя времени, полез в окно. Снаружи на него обрушился целый океан воды, и пока он перелезал из окна на крышу, вымок до нитки. Уже на краю чуть не споткнулся на мокрой черепице и не загремел вниз, но вовремя схватился за трубу. Третий этаж – до земли лететь далеко.

Сзади снесли дверь и заполнили всю комнату. Чтобы понять, куда подевался клиент, хватило пары ударов сердца. Но Крес уже свесил ноги с покатой крыши и примеривался спуститься по карнизу, чтобы зацепиться за выступающий портик второго этажа. Пока эти дебилы догадаются, в какую сторону сунуться, Крес давно будет на земле, а там…

– Вот он! – страшно завизжала женщина с улицы. – Там он! Там!

– Сука, – прошипел Крес. Съехал по карнизу и снова только чудом не полетел вниз. Шлюха стояла прямо под проливным дождем и тыкала в него пальцем. Надо было придушить ее одеялом еще в постели, когда у него еще была такая возможность! Но он от чего-то тогда ослабил хватку и дал ей забрать воздуха, прежде чем намотал одеяло ей на лицо. Не хотел видеть ее темных, сальных волос.

У нее были другие.

Еще в том переулке, где Крес встретил эту шлюху впервые, ему показалось, что она чем-то походила на нее, но ошибка вскрылась позднее – когда они остались наедине и шлюха полностью разделась.

– Хватай его, вон он полез! – загремели мужики. Крес был на втором этаже, и ему оставалось только спрыгнуть прямехонько на крышу сарая и там уже перемахнуть за забор. Но баба все не унималась. Стояла почти под ним и заливалась визгом, направляя свору по следу. Кулаки чесались пожалеть шанс уйти живым и закончить их страстный вечер.

Крес пронесся по крыше скособоченного сарая, каждое мгновение ожидая, что нога вот-вот соскользнет и он-таки свернет себе шею, но судьба оказалась не такой сукой. Крик проститутки поднялся на какую-то неведомую величину и чуть ли не перекрыл удар молнии, которая в одно мгновение ослепила одного из участников погони, и тот с диким воем полетел вниз.

Что там случилось с бедолагой, Крес не знал и знать не хотел. Он в это время уже перелезал через забор и в следующий удар сердца летел по улице, по щиколотку утопая в водянистой массе. Только бы подальше, и не дай Сеншес подвернуть ногу о не так легший камень.

Крики понемногу затихали за его спиной, Креса сопровождал лишь шум дождя, яростно барабанящего о каменный город, и его загнанное дыхание.

Куда он бежал? Идти ему было некуда.

Он побывал уже везде. И куда бы ни приносили его ноги, там ожидало одно – пустота. Пустота, которая и сейчас поселилась в его разгоряченном нутре.

Крес остановился под козырьком раскосого деревянного здания с заколоченными ставнями, когда решил, что погоня захлебнулась, тот дешевый блядушник навсегда пропал под кипящими лужами. За ним лежала уже добрых два квартала, и Крес чувствовал себя еще хуже, чем та баба, которую он истязал всю ночь. Так что они с ней квиты, и нечего было так орать. Крес заплатил бы ей за каждую ссадину и синяк, но дура сама убежала жаловаться тому козлу с нагайкой. Сама виновата, что теперь придется закрашивать синяки на свои кровные.

Ну и Сеншес с ней. Судя по ее роже, девке было не привыкать получать по морде от своего пахана. Она хотя бы отоспится под крышей, а вот Крес…

Уже с трудом волочил ноги. В голове все трещало и звенело из-за выпитого накануне. Ливень слегка освежил его, но завтра встать с кровати будет ой как не просто. Крес так быстро вылетел из комнаты, что даже забыл забрать ту бутылку вина, из которой потягивал помаленьку, пока упражнялся со шлюхой. Там наверняка было еще на один долгий глоток…

Облизнув холодные губы, которые уже давно забыли горький вкус того дешевого пойла, Крес выломал одну из ставен и забрался в дом. Крыша заброшки худая, как решето, но пересидеть здесь до того, как дождику надоест испражняться, никто не мешал. Пусть здесь и холодновато, но это лучше, чем ночевать в сточной канаве.

В подобие которой помаленьку превращался и Изумрудный город. Капля за каплей.

– Эй… – еле слышно прокряхтел сиплый голосок. – Это ты Пуль?

Не видно ни зги. Кто такие? Недобитые бродяги что ли?

– Ага, – ответил Крес темноте и на всякий случай кашлянул.

– Че-то ты долго, блин…

– Дождь льет, – ответил Крес хриплым голосом и уперся руками в стену. – Вы где вообще?

Тут что-то закряхтело, забряцало и стенка резко ушла в сторону. На ее месте открылся вход в полутемное помещение, в центре которого горела куча досок и другого мусора. Вокруг импровизированной жаровни столпились три настороженных мужичка, все заросшие бородами почти до глаз. Глядели на гостя больше с удивлением и страхом, чем с угрозой.

Обычные брошенные дети Изумрудного города.

– Эээ! Нихера ты не Пуль! – обиженно вскрикнул длинный плешивый дядька с обрубками вместо рук. На месте кистей у него были прикручены проволоки.

– Я просохнуть хочу, – поприветствовал их Крес, перешагивая порог. Тепло, сухо, хоть и воняло тут знатно.

– И мы тоже, – ответил ему второй: одноглазый, коренастый толстяк с черной бородой лопатой. – Но мы первые застолбили это местечко. Врать-то зачем?

– Все равно, – потряс Крес мокрой шевелюрой. Его патлы можно было выжимать, чем он и занялся. – Я вам не помешаю.

– Ты случаем не легавый? – спросил безрукий с прищуром.

– Нет, я сам по себе.

Он сам не знал, правду говорит или нет. Сейчас, решил он, скорее да, чем нет.

– Ну, раз нет, то падай. Только не слишком наглей, понял? – предупредил его калека, потрясая своими смешными крючками.

– Вон туда падай и просыхай, мил человек, – сказал третий, улыбаясь мелкими черными зубками – сам небольшого роста и в драной, мохнатой шапке не по сезону.

Крес плюхнулся на гнилую солому и с удовольствием стянул промокшие сапоги с чулками, вмиг превратившиеся в две сморщенные тряпки, и протянул замерзшие ноги к жаровне. Не стал говорить даже спасибо, что пустили к своему шалашу. Ну, их всех к Сеншесу.

Бродяги тоже рассаживались, то и дело с подозрением поглядывая на пришельца. Пытались расслабиться, но вид их нового знакомого их явно смущал – по их меркам даже драные, вонючие чулки Креса стоили целое состояние.

– Ты кто ж такой будешь, что ночью по старым домам ползаешь, а дружок? – наконец, подал голос коротыш.

– Я ночной гость, – сказал Крес. – Переночую и уйду.

– Эге, сначала говорил, что только просохнешь… – прокашлялся одноглазый.

– Какой смысл сохнуть и уходить, если дождь не угомонится до утра, ты бы сам подумал? – сказал Крес с презрением в голосе. Что-то ему не очень нравились их намеки.

– Э, мил человек, не груби ты нам… – покачал головой безрукий.

– Ну, так выкини меня, если сможешь, – сложил Крес руки на груди.

Он знал, что они даже не попытаются. Тех в борделе было тоже трое, но они привыкли нападать разом, поваливать на землю и топтать ногами. А эти только крыс ловить горазды. И то лишь двое. Тот, что с проволоками, не опаснее мухи.

– Да че я? Сиди, раз пришел, – махнул культей калека. – Сеншес с тобой.

– И Сеншеса своего с собой забери, – скрипнул зубами Крес.

Ноги еще не успели высохнуть, а эти отбросы его уже страшно раздражали. Ему было очень хотелось, чтобы они были позлее. Чтобы у этих троих хватило духу наброситься на незнакомца разом: чтобы двое топтали ногами, а третий пустил в ход свои крючья. То, чего не смогли мужики в блядушнике, смогли бы закончить эти бродяги. Убить его и прервать его мучения.

Избежать смерти в дешевом притоне, где он полночи издевался над женщиной, чтобы его покарала тройка бродяг? Вот это новость.

Но никто даже не почесался. Они тряслись даже рот раскрыть.

– Ты… почему такой злой?.. – промямлил одноглазый, недобро поглядывая на него из-под повязки. Ну, хоть кто-то из них имел какое-то подобие мужества.

– День плохой выдался, – буркнул Крес. Сеншес, зачем он вообще с ними разговаривает?

– У тебя день плохой? – хмыкнул тот. – На нас посмотри!

– Вам не привыкать. У вас вся жизнь такая.

– Ну, конечно, – еще раз хмыкнул одноглазый и пробормотал: – Из князей в грязь всегда тяжело хлопаться…

– Чего ты сказал?! – скрипнул зубами Крес.

Это было уже слишком. Трус отвел глаза и поежился.

«Боишься меня? – подумал Крес. – Бойся, ты и должен меня бояться, собака».

– Слышь, Керкаш, заткнулся бы ты, – тронул его за плечо коротышка. – Не видишь мужику совсем херово, а ты со своими расспросами.

– Знаю, я чего ему херово, – завернулся в свои лохмотья одноглазый, прозванный Керкашом. – С бабой небось поругался, вот и петушится тут.

Крес в удар сердца уже оказался напротив него, хватая наглеца за бороду. Все всполошились и заорали.

– Отвали от него, урод! – верещал безрукий дергая его железками, пока Крес трепал одноглазого. – Чего он тебе сделал, а?!

Крес бы точно бросил всех троих уродов в жаровню заросшими, рябыми мордами, но ноги и желудок его подвели. Оказавшись к бродягам вплотную, он всеми легкими вдохнул запах их немытых тел, сгнивших глоток и блохастой одежки, так что рухнул как подкошенный и проблевался. Теперь завоняло еще и перекисшим ужином вперемешку с алкоголем. И это дерьмо он носил в себе с вечера?

– Бл… – вздохнул одноглазый, держась за всклокоченный подбородок. – Да ты точно ненормальный!

– Пьяный он, – покачал головой коротышка. – Мужик, тебе бы поспать, а?

Крес вытер губы, смычно харкнул и откинулся к стенке. К херам мелкий мог бы пойти со своей жалостью. Но в чем-то тот был прав – отрубиться бы сейчас было делом нелишним. Крес толком не спал почти сутки.

– Есть чего попить? – прохрипел он.

– Ишь, – хмыкнул безрукий. – Снаружи льет как из ведра. Иди – пей сколько влезет!

Коротышка же без лишних слов сунул Кресу засаленную кружку с мутной водичкой.

– Ты может в баньке его попарить хочешь, Шляпа? – проворчал одноглазый.

– А ты че предлагаешь, Керкаш?

– Он мне чуть бороду не отчекрыжил! – забурлил он.

– Погорячился малость, – хихикнул Шляпа. – А я за дружбу. Мы сейчас в одной лодке. Тем более, он сказал, что не легавый.

– Брешет, – сквозь зубы проговорил Керкаш, краснея на глазах. – По глазам вижу, что брешет. И одет он шибко хорошо.

– По сравнению с твоими шмотками, конечно, – огрызнулся Крес, бросая кружку на пол так, что она отскочила чуть ли не до потолка.

Одноглазый только махнул на него и уселся на свое место. Крес подарил ему презрительный взгляд.

– Не обижайся, если Керкаш задел тебя, – примирительно поднял маленькие ладошки Шляпа и улыбнулся своей мерзостной чернозубой улыбочкой. – Мы просто ждем здесь нашего доброго друга, Пуля. Он чего-то задерживается. Но – дождь, понятное дело.

– Не видел я вашего друга, – выдохнул Крес и захлебнулся кашлем. – А если бы и видел, срал я на него…

– Мужик, замолчи уже, – бросил ему безрукий. – Такое ощущение, что ты нарываешься на драку.

– Иди, целуй Сеншеса в задницу!

– Не, не, не, так не пойдет, – закачал головой Шляпа. – Никаких драк. Ты, Крюк, закрой свой хлебальник. А ты… как там тебя? А, не важно, – извиняй, но тоже того… помолчи. А то, чувствую, ночи этой мы четверо не переживем, и Пулю некуда будет возвращаться.

– Не пропадет ваш Пуль, – ответил Крес. – А на вашем месте, я бы не стал так уж цепляться за жизнь.

– Да, с чего бы это?! – тут же взбеленился Керкаш.

Шляпа застонал.

– Потому что блевать от вас тянет, – гнул свое Крес. – Че это за жизнь такая крысиная – по подвалам да по заброшкам ползать? Не понимаю. Я бы давно в петле болтался со стыда.

– А ты сам-то себя нюхал? – бросил ему Крюк. – От тебя тоже не розами пахнет.

– Мы, может, и не мылись нормально уже месяц, но нас-то понять можно, – заметил Керкаш. – А ты выглядишь и пахнешь так, словно специально в говне вывалялся, друг.

Шляпа вскочил и не знал к кому броситься первым – то ли к Кресу, то ли к Крюку, то ли к Керкашу, но ни тот, ни другой, ни третий даже не думали переходить от слов к делу. Остались сидеть на месте и сверлить друг друга в пять глаз.

– Спросили мы, не легавый ли ты, – продолжал Керкаш. – Теперь точно видно, что нет – ты просто псих-фосфер. Чего реально плохой день выдался, что ты такой… модненький, и с тремя нищими свой вечерок проводишь, а не обжимаешься с девкой и не дуешь ртуть?

– Да пошел ты… – отвернулся от него Крес. Че толку с ними вообще разговаривать. Отбросы и есть отбросы.

– Ага, вижу – в яблочка, – ухмыльнулся Керкаш. – Ничего-ничего. Помиритесь.

– Я сказал, закрой свой зубастый рот! – крикнул на него Крес, пытаясь нашарить, чем бы ему двинуть. Сердце гремело в его груди набатом. Перед глазами все плыло, и встать уже стало каким-то испытанием. И спать ужасно хотелось. Сеншес, натопили словно в бане!

– Закрой его, Керкаш, – попросил его Шляпа.

– С чего бы это? – продолжал бурлить Керкаш.

А одноглазый оказался смелее, чем Крес ожидал от него.

– Не я пришел сюда бухой, как скотина, и не я оскорбляю пусть и нищих, но незнакомых тебе людей! Я все больше начинаю подозревать, что он хочет, чтобы мы зарезали его. Ты решил так себя убить, парень?

– Лучше бы пошел в конюшню и повесился там на вожжах, если так херово, – проворчал Крюк. – И не смущал бы других.

– Когда у меня в кошеле еще было что-то кроме крошек, – начал быстро рассказывать Шляпа. – Знавал я одного парня, который слонялся по самым злачным кабакам с огромным мешочком на поясе и тряс им под носом у каждого жулика. Не прошло и пары ночей, как его нашли в канаве с перерезанным горлом, а тот разномастный бренчащий мусор, который он выдавал за серебро, разбросали по переулку. Не ожидали такого, походу, и разозлились. Выяснилось, что накануне его подружка убежала к другому. Дурак вспылил, получил от того любовничка по шее и решил… В общем, не надо так, парень. Не знаю, что у тебя за душой, но она у тебя одна.

– Я сам как-нибудь разберусь со своей душой, – проговорил Крес. – А ты в Сеншеса свято веруешь, как я погляжу?

– Кто же не верит? – растянул Шляпа губы в блаженной улыбке.

– Тогда знай, пресвятой дуралей, что сегодня ночью я совершил тяжкий грех, – выпалил Крес и закрыл глаза. Хотелось раздеться. Так жарко. Но не перед этими троими же. И чего он ушел из того блядушника? Там было так тепло и спокойно…

– Ты… убил кого-то? – замершим голосом проговорил Шляпа.

– Нет, – покачал Крес головой. – Я был бы просто счастлив убить кого-нибудь. Но я всего лишь изнасиловал и чуть не задушил женщину.

Нищие не произнесли ни слова. Слышно было только, как трещали доски в жаровне и как дождь барабанил по крыше.

– Она была твоей девушкой?.. – спросил Шляпа наконец.

Крес не ожидал, что они продолжат этот разговор, и уже начал засыпать, поэтому ответил не сразу.

– Нет, – скривил губы Крес. – Просто проститутка из одного злачного места. Она была страшно похожа на мою… девушку – по крайней мере, так мне показалось сначала – и я снял ее на ночь. Не думал, что буду душить и кусать ее, бить и сжимать ей сиськи до боли, пока трахаю ее. Но сделал. И мне это очень понравилось. Я даже кончил так, как не кончал никогда в жизни.

– Ты точно мудак, – произнес Керкаш с отвращением. – Истязать женщину и хвастаться этим?.. Чего она тебе сделала?

– Ничего, – пожал плечами Крес. – Я просто сделал.

– Странно, – скептически заметил Крюк. – Как же ты умудрился бить ее под носом у сутенера? И он ничего не услышал?

– Нет, – покачал головой Крес. – Пока я не уснул, никто ничего не слышал. У меня есть некоторый опыт, как заставить людей не кричать, когда это не нужно.

– Ты точно легавый.

Теперь Крес кивнул:

– Чего греха таить…

– И еще и псих в придачу, – заключил Керкаш и сплюнул в огонь. – Все вы психи. Всегда знал, что легавый способен на все.

– Не тебе меня осуждать, бродяга, – поднял Крес веки и взглянул ему в глаз. – Лучше про свои грешки расскажи – за что Сеншес отправил тебя в эту клоаку?

– Мои грешки касаются только меня, я не собираюсь исповедоваться первому встречному подонку, – сплюнул тот еще раз. – Или это тоже такой способ самоубийства?

– Я уже понял, что вы трое, кроме как языками чесать, больше ни на что не годны. Сейчас проблююсь еще раз – так вы мерзки.

– А ты? На что годишься ты, кроме как избивать женщин?! – спросил Крюк.

– О, я способен на многое, – проговорил Крес. – И до утра не успею рассказать все, что мне приходилось делать с теми, на кого мне указывал перст абель.

– Так ты служишь самой абель Мерай? – Керкаш удивленно раскрыл рот. – Ты правда фосфер?

– Ага, – улыбнулся Крес. – Но пока не успел нализаться этой дряни достаточно, чтобы подсесть. Но все еще впереди. Меня ждет долгая, счастливая жизнь…

– От такого счастья не грех и удавиться…

– Так подойди и убей меня, убогий, – Крес склонил голову и развязал тесемки рубашки. – Мне сейчас настолько херово, что я, скорее всего, и сопротивляться не смогу. Бери и бей во-он тем заостренным прутом, которым вы угли ворочаете. Хочешь в сердце, хочешь сразу по голове. Тебе должно понравиться – собственноручно забить любимого щенка Мерай.

Керкаш бросил быстрый взгляд на кочергу, которая буквально просилась в руку. Вот сейчас реально урод схватит ее и бросится на него с диким воплем. Ну…

Бедолага только скривился и снова сплюнул в огонь.

– Трус, – хохотнул Крес. – Боишься, что я сейчас встану и засуну железяку тебе в грязную жопу? Вы все трусы! Я поливаю вас самыми последними словами, а вы только глаза отводите и отбрехиваетесь. Потому что я прав – вы настолько жалки, что и пальцем не двинете, чтобы защитить остатки самоуважения, что в вас еще остались. Ссаные крысы! Вы мне отвратительны. Давил бы вас дальше. Неудивительно, что вы оказались на самом дне жизни.

– Нет, – произнес Шляпа, хватая злосчастную кочергу.

Сердце Креса испуганно екнуло, но тот только пошевелил дровишки.

– Он не станет тебя убивать, потому что ты уже и так мертв, – сказал Шляпа, не поднимая глаз.

– Что ты сказал, мразь? – приподнялся Крес, но тут же рухнул обратно.

Голова кружилась все больше. Как же хотелось спать…

– Ненавижу. Презираю…

– Спи, дурак, – выпалил Шляпа. – Тебе еще долго спать, падла.

– Что…

Крес хотел вырвать у наглеца кочергу, но тело только беспомощно дернулось. Он мешком повалился на бок. Перед тем, как сознание заволок морок, он заметил кружку, из которой он недавно пил какую-то кисловатую водичку. Она сиротливо лежала в углу всеми забытая.

* * *

– … и чего делать с ним думаете?

– А разве с ним надо че-то делать?

– Он видел ваши лица?

– Еще бы.

– Еб вашу ж мать, дебилы! Ну, вот с такими как вы и надо было связаться мне?!

– А, че Пуль? Думаешь, мы нужны особо ему?

– Ясен хер! Кто ему говно какое-то в кружку подсыпал? Ты, Шляпа?

– Он вообще конченный сукин сын был. Бабу какую-то избил, сам на драку нарывался. Надо было его как-то успокоить. Видел, какой он огромный? Че прикажешь с ним бороться?

– Это что было в кружке?

– Гриббих.

– Ты чего напоил его целой кружкой?! Он уже, понятное дело, коньки двинул. А кто его пустил сюда, а?

– Ну… мы.

– Нуу мээ. Ты че пароль забыл, идиот?! Только мычать и косячить и можете.