Текст книги "Старые раны (СИ)"

Автор книги: Александр Артемов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц)

Крес бросил грязную одежду в общую кучу. Если уж у них такое везение, одежду следовало бы заодно и выстирать – от портков уже несло порядочно, наверняка в них завелись какие-нибудь паразиты. Крес поднялся и машинально провел пальцами по страшным шрамам на груди и животе. Четыре рваные полосы и одна незаметная черточка чуть выше и левее пупка. Памятная метка.

Ада визжала, вцепившись в его плечи, пока они медленно входили в воду. От прикосновения ее влажного бедра Крес покрывался мурашками, ниже живота происходило нечто совсем пугающее, так что он постарался быстрее зайти по пояс. Горячие волны обступали со всех сторон, обжигали замерзшее, уставшее тело, но не причинили боли. Дарили лишь покой и блаженство.

Крича во все горло, Ада обхватила его за талию и крепко прижалась к спине. Крес охнул и чуть не ушел под воду. Озеро все же оказалось глубже, чем он себе представлял, и им следовало бы держаться поближе к мели. Гладкие камни на дне постоянно скользили под пятками, приходилось оценивать каждый следующий шаг, чтобы не навернуться. Когда вода коснулась груди, Крес зажал пальцами нос и погрузился с головой. Медленно поднялся над волнами и почувствовал себя другим человеком.

На поверхности его ждала хрустальная горсть воды. Крес зажмурился и поднял ладони, защищаясь от новой атаки. Ада хохотала, пускала пузыри и фыркала. Крес не остался в стороне и поднял целую волну. Ада отступила, не прекращая смеяться. Ее взгляд разгорелся озорным блеском. Она выбежала на берег, разбрызгивая воду. Крес бросился за ней, стараясь поймать беглянку, то ли от проснувшегося в нем ребенка, то ли от родительского чувства – ой, если дурочка сейчас поскользнется! Они носились по нагретым камням, как сумасшедшие, голося на всю округу. Крес в какой-то момент испугался, когда Ада, сверкая красными пятками, направилась в сторону, где камни торчали, как острые зубы, но та в последний момент вывернулась из его рук и пища упала в воду с головой. Наружу выскочила цветущая и живая.

Тут Крес изловчился, подскочил к ней и заключил ее в объятия. Ада широко улыбалась своими вновь налившимися розовыми губами. Крес ощутил жжение, когда поднимал девушку на руки, но не обратил на рану внимания. Пусть ругается, противная.

Он уже не замечал ни Леса, ни гор, ни Лешего, ни Вассу, винившего его во всех смертных грехах. Про предстоящий тяжелейший переход на другую сторону Пылающих гор он забыл напрочь. Перед ним оставались только эти улыбающиеся губы. И не чувствовал он страшной тяжести, которая давила на плечи последние несколько месяцев. Тяжесть вины, заключенная глубоко и вшитая намертво, которая подтачивала его день ото дня, исчезла. Теперь он позабыл все это, осталось только тепло и эти сладкие губы.

Она была здесь, она была близко, а он хотел еще ближе.

Крес почти переступил черту, чуть не потерял голову. Он прижимал и прижимал девушку к себе, пока не почувствовал, что та как-то разом напряглась всем телом, и из мягкой и упругой, одним движением превратилась в жесткую и скользкую. Девушка поначалу легонько, потом все настойчивей стала отстранять его. Манящие губы искривились от омерзения, разошлись и открыли опасно заостренные зубки. Тепло и свет в ее глазах растаяли, на их место тяжелой стопой упал животный страх. Тихий голос уже не пел, стонал и рычал. Ада изменилась в лице, рыкнула и начала биться, стараясь вырваться из его жадных рук. Она оттолкнула его, уже сотрясаясь всем телом, и пустилась к берегу вся белая и дрожащая. Крес провожал ее взглядом, до мурашек осознав, наконец, что он чуть не сотворил. Весь пылая от стыда, готов был провалиться сквозь землю.

Девушка таки поскользнулась и ударилась бедром о камень. Поднялась, обернулась и стала пятиться, не сводя с Креса озверевшего взгляда. Вдруг вся разом свернулась в комочек и замерла на берегу, хлюпая носом. Слезы катились по ее разгоряченным щекам. Она закрыла вмиг сморщившееся лицо руками и разревелась быстро, горько, как могут плакать только жестоко обманутые маленькие дети.

Тяжесть быстро вернулась на свое место – она и не отходила далеко. Просто стояла в сторонке, готовясь сделать шаг обратно. Страшное бессилие вслед ей вцепилось в плечи хищной птицей, но виной был не иссушающий пар. Нужен он ему…

Крес медленно вышел из воды, ссутулившись и прикрывая свой срам ладонью, старался не смотреть на любимую, что сотрясалась от страшных рыданий. Купания с Креса было довольно. Одежду следовало как можно быстрее постирать и разложить сушиться на камнях. На берегу огненные язычки уже весело лизали котелок. Вассы не было. Снова куда-то сбежал, засранец.

Но до своих портков Крес так и не добрался. Что-то щелкнуло совсем рядом и заставило его обернуться.

Одинокий камешек слетел с высокой скалы и с бульканьем ушел под воду. Вот и еще один.

Крес даже не думал, что может случиться что-то еще более пугающее. Но это случилось.

– Здравствуй, ром.

Ни оружия, ни одежды. Один разгоряченный позор болтается между ног. Бежать тоже бесполезно – вокруг холодная смерть.

Солнце медленно спускалось за гряду, вырисовывая четкие, темнеющие черты. Абель стояла на самом краю скалы, за которым жарила пропасть, и сладко улыбалась во весь зубастый рот.

– Что нужно сказать, когда к тебе обращается старший по званию, а, ром? – крикнула она с высоты.

И, раскинув руки, сделала шаг вперед.

Ее мешковатый плащ раскрылся и надулся подобно парусу, заколыхался под толщей горячего воздуха. Капюшон слетел и откинулся на плечи. Пока падала, абель Мерай не сводила с него взгляда темных глаз. Пар полностью утопил ее высокую, вытянутую фигуру, медленно и плавно опускавшуюся к озеру, словно ей приходилось скользить вниз по невидимому канату. Острый носок латного сапога легко и непринужденно коснулся водной глади, потревожив поверхность не сильнее пары камешков, что слетели со скалы ей вслед. Но те ушли прямо в воду, а абель осталась стоять прямо на поверхности озера, словно была невесомой.

Пока она приближалась сквозь клубы пара, Крес отступил к берегу: горячее озеро вмиг стало для него враждебной стихией.

– Быстро же ты одичал, – сказала она, подходя. – Я-то уж решила, ты свою подружку под хвостом нюхать будешь.

Абель была выше далеко не маленького Креса на целую голову. Ослепительно белые волосы, сплетенные на затылке в две толстые косы, свисали ниже колен и ничуть не пострадали после падения. Довольно длинный нос был единственным недостатком, который мешал этому тонкому, бескровному лицу казаться совершенным.

– Ах, какая улыбка сверкает! Раньше я такой уродливой зарубки не замечала. Это что знак посвящения в новую собачью семью или ты настолько рад меня видеть?

– Чего тебе надо?

– Как грубо, ром, – покачала абель головой. – Верно, совсем себя вольным почувствовал. Нехорошо. Мне докладывали, что ты окончательно превратился в шавку, которая кусает руку кормящую ее. Скольких своих бывших товарищей ты убил той ночью? Троих? Пятерых? А скольких обрек на погибель в лапах твоих новых друзей? Пару десятков славных погонщиков, которые рисковали своей жизнью и здоровьем, отправляясь в это гнилое место по твою предательскую душонку. А скольких собак ты задавил, пока жил среди них? Ну-ка похвастайся перед начальством о своих успехах в деле истребления выродков.

Пока она говорила, Крес посматривал ей за спину, пытаясь разыскать вороненка. Так и есть, разглядеть черную животину размером со здоровую собаку удалось довольно быстро. Она застыла на ветке, словно горгулья. Добраться до нее у него точно не выйдет.

– Мне нечем хвастаться, Мерай, – Крес нагнулся и нащупал голыш. – Я пришел сюда не для того, чтобы убивать, и если и убивал, то защищаясь. И обсуждать это у меня желания мало.

Он швырнул камень прямо ей в грудь. Булыжник прошел сквозь ее тело, и с хлюпаньем ухнул под воду. Абель даже не поморщилась.

– Хотела бы я, чтобы ты осмелился на подобное лицом к лицу, – вздохнула она. – Но ты трус, как и все люди. Те собаки тоже тряслись от страха, пока мы выжигали этот собачий гадюшник, превратив его в кратер, заваленный горящим мясом. Вон как трясутся твои ручки, как сморился и торчит нелепый стручок. Чтобы ты делал, если бы камень таки ударил меня? Наложил бы… эхх, у тебя даже штанов нет, чтобы их испачкать. Какая жалость.

– Я вовсе не против твоей компании, – криво ухмыльнулся Крес, пусть он действительно дрожал с головы до пят. – Присоединяйся, только поспеши, мы долго ждать не будем. Здесь отличное место – твоим старым, замерзшим костям должно прийтись по вкусу. Всего-то нужно преодолеть Тайгу полную опасностей и ловушек, и ты сможешь поплавать вместе с нами! Я уверен, что тебе с твоими способностями это раз плюнуть.

– Не паясничай, Крес! Ты и так уже мертвец, не заставляй меня думать о тебе, как о сумасшедшем.

Теперь Крес ясно видел, как солнечные лучи проходят сквозь ее грудь – его старая знакомая была практически прозрачной. Призраком.

– Так чего же ты прислала эту курицу с фантомом? Чего не пришла сама? Почему не обрушилась своей яростью на деревню с жалкими псоглавцами, которых ты и в грош ни ставишь, и сама не вырвала эту безделушку из моих холодеющих рук? Ведь у тебя была куча времени, а ты посылала несчастных погонщиков, которых Лес хватал, как беспомощных цыплят. Ага, не можешь оторваться от вашей грызни даже на недельку, чтобы не получить нож в спину от доброй сестрички?! Даже ради памяти своего ненаглядного Клода и отмщения презренному человечку, который размозжил ему лицо. Подожди!

Крес бросился к своим вещам и выудил вожделенный кругляшок.

– Посмотри на него! – крикнул Крес, показывая драгоценность вампирше, глаза которой метали молнии. – Посмотри на него в последний раз! Это все, что осталось от беля Клода. Мне пришлось повозиться, чтобы вытащить его у него из желудка. У тебя же там такой же, верно? Тогда ты в накладе не останешься.

– Крес, ты явно сумасшедший, – процедила она сквозь зубы. – Ты вообще понимаешь, что ты наделал?

– Конечно, понимаю. Убийство этого мерзавца было непростым, но приятным делом.

– Ты хоть немного понимаешь, что за штука у тебя в руках, идиот?

– Уж поверь, я найду ей применение. Тебя и твоих сестричек это не должно волновать. Можете рвать друг другу глотки дальше, я больше не собираюсь принимать участие в ваших играх.

– Дурак, тупой дурак, – Мерай уже шипела, словно змея. – Куда ты несешь философский камень?! К какому безумцу на этом Севере? Неужели…

– В Приют. К Белому Алхимику. Это все, что тебе следует знать.

– Я за свою жизнь видела много предателей, – вампирша не повышала голоса, но ее глаза горели двумя алыми огнями, очень похожими на сияние камня, когда он был накормлен до отвала. – Много разной мрази и скотства давила я сапогами. Ради своей собственной выгоды, мошны или дырки под подолом люди идут на очень много разной гадости. Но ты, Крес… Ты перещеголял их всех. Твое имя поставят рядом с именами Викты и Рокши, которых проклинают спустя столетия. Если ты сделаешь хоть шаг…

– Не тебе рассказывать мне про скотства, Мерай. Я слишком долго сидел в вашей змеиной яме.

– Очень жаль, что я вовремя не разглядела такую гадюку, как ты, – проговорила Мерай. – Впрочем, нет ничего удивительного. Ведь тебя гложет вина, Крес. За то, что ты сделал и на что обрек людей, которые доверяли тебе и которые пострадали из-за твоего поступка, ты лишь ищешь удобное оправдание, как и все предатели. Помнишь юношу, с которым ты был дружен? Ален, не так ли? Видела вас вместе очень много раз. Почти сладкая парочка.

– Так это ты послала его в Лес?..

– Да, – ухмыльнулась вампирша самой паскудной из своих многочисленных улыбок. – Он пропал, знаешь ли, как и очень многие из погонщиков.

Мерай расхохоталась. Крес никак не смог скрыть тень, внезапно упавшую на его лицо. Это раззадорило абель еще больше.

– И много дикарок дали тебе на его могиле? Не понимаю, зачем вообще разговариваю с тобой, как с человеком. Может лучше, разговаривать как с собакой, которой ты уподобился? Гав-гав, – не понятно? Нет… Ведь даже собака, если укусит своего хозяина, очень сильно пугается своей глупости. Скулит, ползает на брюхе и вылизывает ботинки, вымаливая прощение и кусок колбасы. Некоторые особо провинившиеся сами дают себя забить, осознавая всю тяжесть проступка своим животным мозгом. Ты даже не собака, Крес. Ты крыса. Ты таракан. Ты блоха, которую мы в былые годы выжигали огнем. Но, похоже, гады всегда выползают обратно. Порода такая.

Крес промолчал. Не потому, что внезапно осознал свою вину. Нет. Пусть говорит.

– Что же ты? Будь мужчиной. Не можешь, так поднимись хотя бы на уровень собаки, если не знаешь, как поступил бы человек, который раскаялся в своих грехах. Ты же обрек всех своих близких на страшную участь. Не говори мне, что не вспоминал о своей матери… Как поживает старушка, ты знаешь?

Креса перекосило. Он нахлынувшего бессилия он даже не смог удержать камень в пальцах и он ударился о гальку. За те месяцы в этих диких местах, он ни разу не подумал о своей матери. Что же такое…

– А я знаю, – кивнула Мерай. – Ей очень плохо, Крес. Она переживает, что ее отпрыск оказался говном. С твоим покойным папкой они зачали, выносили, породили и воспитали кусок говна, которому не ведомо чувство совести и преданности. Я передам ей наш разговор. Передам ради чего ты решил, предать свой народ и уйти к нелюдям.

Она повернулась к Аде, которая все так же сидела на берегу, обхватив колени руками, и скалилась.

– Ради нее… – проговорила абель, закатывая глаза. – Ради этой сумасшедшей бедной девочки, которая всю свою жизнь только и делала, что удовлетворяла любое желание беля? Сделать все что угодно, только чтобы ей сунули Нектар, и она могла забыть о прожитых годах и утекающей красоте. Ты хоть узнаешь его, или теперь для тебя что мужик, что собака – все едино? – обратилась она к Аде, но та в ответ только гавкнула.

– Прекрати! – выпалил Крес. – Убирайся отсюда, Мерай!

– Хочешь правду? – облизала алые губы вампирша. – Я так понимаю, ты убил Клода не просто так, из-за вспышки ревности. Адой пользуется другой мужчина, более красивый и могущественный, и она теперь ходит в тончайших трусиках, а ты для нее что-то вроде временного увлечения. Новый особо паскудный сорт наркотика, которым она накачается по уши, прежде чем снова вернуться к истинному наслаждению. Убить ее было бы невозможно для твоего самолюбия – ничего лучше тебе все равно не светит. И ты выбрал Клода, который напоминал тебе о собственном ничтожестве. Складно, но нет, у тебя бы духа не хватило провернуть такое, не появись другая проблема. Значит, это было что-то вроде мести. За ее утраченные мозги? Верно?

– Верно, – Крес задыхался от ненависти. – Что он с ней делал?

– Он придал ее жизни смысл. Но если тебе интересно, возвращайся. Не ко мне. А хотя бы к своей драгоценной матери. Я шепнула ей на ушко пару интересных историй, и она – одна из немногих, кто знает, как вправить твой подружке мозги. Но ее знание не вечно. Если ты не поспешишь, старушка быстро все забудет.

– Пошла ты, сука! – крикнул Крес и запустил в нее еще одним булыжником. Тот, как и предыдущий, прошел насквозь, словно через дым, и ухнул в воду.

– Нет, ты все же не человек, и не собака, – покачала она головой. – Человек уже давно бы понял, что говорят ему старшие, а ты все кривляешься. Ты бросил свою жизнь в костер, Крес. Впереди только дни и ночи в компании с психами, и ни одного шанса что-то исправить. Не вертись и не обманывай сам себя. ТАМ ничего нет. Приют – это миф, обман, сказка для умалишенных. Ты идешь в никуда и тащишь туда свою ненаглядную дурочку. Я же предлагаю тебе исправить положение настолько насколько это еще возможно. Видишь птицу?

Огромный ворон вспорхнул с ветки и понесся к ним. Очень быстро птица преодолела расстояние, разделяющее их, и опустилась на камни. Вблизи она выглядела еще более устрашающе. Тварь оглушительно каркнула и раскрыла клюв. Таким длинным и мощным инструментом легко она могла бы убить человека с одного удара.

– Бросай камень в глотку, это будет первым шагом к примирению, – предложила Мерай. – Вторым будет возвращение с повинной. Мы отведем тебя к матери, ты припадешь к ее коленям и ты признаешься ей во всех грехах. Если хочешь, можешь даже познакомить ее с женщиной, ради которой решил совершить главную ошибку в своей жизни. А потом тебя будут судить. Как акт доброй воли с моей стороны, обещаю, что, не буду выдвигать против тебя обвинения лично. Я вообще не буду присутствовать на разбирательстве, там довольно и без меня желающих тебя наказать. Мне достаточно, что ты станешь человеком, Крес. И понесешь ответственность за все, как человек, а не как шкура. Большего мне и не надо. На пустую и бессмысленную ярость я давно не способна. Я уже далеко не девочка, чтобы не понимать, что ты уже давно наказал себя сам.

Крес представил, как бросает камень птице, тварь смыкает клюв и уносится восвояси. На этом все заканчивается. Крес представил, как Мерай заключает блудного сына в материнские объятия, и он, смиренно пригнув голову, ступает на эшафот. Эта мысль обитала в его мозгу одно мгновение из тысячи.

В следующее мгновение нож, вылетевший из-за кустов, вошел птице прямо в глаз. Животина каркнула, взмахнула крыльями раз-другой и повалилась на камни.

Мерай удивленно моргнула и одним махом растворилась в воздухе, словно ее сдуло ветром.

Ворона билась на камнях, окрашивая их алым. Но ее мука была недолгой. Подскочив, Крес, раздавил ей голову тяжелым булыжником.

Из кустов вышел Васса.

– Отличный бросок, – сказал Крес. – Я бы так не сумел,

– Крысолов, – проговорил волчонок, не отрывая глаз от убитой птицы. – Я же правильно сделал?

– Я бы поступил так же, – ответил Крес и вдарил камнем еще раз. Так на всякий случай. – Устал от ее голоса.

Он вытащил нож и подал его мальчику.

– Твоя мама, – прошептал Васса. – Она теперь в опасности? Мы пойдем за ней.

Это был не вопрос.

– Нет, – покачал головой Крес. – Назад уже дороги нет. Только вперед.

– Но… – потупился волчонок. – Это же твоя мама.

– Да, – кивнул Крес задумчиво. Его сердце обливалось кровью. – Это моя мама.

Среди клубов пара показался Леший. Выглядел он не очень весело.

– Вы чего ужин поймали? – осведомился он, выходя из воды. – Надо же, жирный какой.

– Очень смешно, – скривился Крес. – Это саки. Ворон-посланник. Значит, Мерай теперь знает, где мы.

– Так-так, – задумался травник. – И что за послание?

– Крик отчаяния, – бросил Крес и побежал к Аде.

Девушка зарычала при виде его, и на четвереньках отбежала подальше. А Крес уже думал, что отучил ее от этой дурацкой привычки.

– Ада, постой! – кричал он, прыгая по камням. Девушка уже разодрала себе все ноги, пытаясь сбежать. Еще чуть-чуть и она разбила бы себе голову.

– Да, послушай ты, – скрипел зубами Крес, пытаясь докричаться до ее разума. – Ада! Я тебе не враг.

Но девушка ничего не слышала. Пыталась вырваться и укусить его. Пару раз ее заостренные зубы клацнули прямо у его носа.

– Ада!

Он подхватил ее на руки и отнес от опасного места, за что получил разодранную щеку и разбитый нос. Из ноздрей заструилось и закапало, стекая по подбородку. Поднеся девушку к лагерю, он не удержался на гладких камнях, и рухнул вместе с ношей. Обратно встать уже не смог, а только лежал, глотая ртом воздух и ожидая боли, которая не заставила себя ждать.

Ада от души пнула его и, постанывая, отползала подальше.

– Ну и вали, – прохрипел Крес, пытаясь успокоить дыхание и вытереть нос. Рана снова начинала нестерпимо болеть. Еще и бедро убил, идиот.

– Что случилось-то? – Леший подал ему руку. Крес поднялся, боясь прикоснуться к пылающему боку. Там растягивался и краснел сильный ушиб.

– Одно на другое, – прошипел Крес, выискивая глазами непутевую дурочку. Та, словно белое несчастное привидение, шаталась по округе и оглушительно выла в поисках пристанища и успокоения.

– Ей, Васса, – крикнул Леший. – Чего встал, как истукан? Успокой ее, видишь!

Волчонок недовольно зыркнул на него из-под густой челки, но послушался. Хоть у него хватило ума не усложнять положение. Крес готов был расцеловать его за это. Ада попыталась отпрыгнуть от мальчика, но не настолько энергично, как если бы к ней подошел Крес, и все же позволила увести себя. От Креса.

– И накинь на нее чего-нибудь, – крикнул ему Леший вдогонку. – Я конечно любитель женских прелестей, но не в такой ситуации. Эта истерика надолго, я угадал?

– Пока не устанет и не заснет. Я с таким большим трудом заставил ее доверять мне. Теперь все придется начинать сначала.

– Ты объяснишь мне, что произошло, кхамер ешь тебя? – допытывался Леший, когда они ковыляли к тому месту, где Крес оставил одежду. – Одно на другое – это ты верно сказал. Я видел какую-то черную фигуру на берегу, которая потом бесследно исчезла, а тут еще и эта уродливая птица. Твоя девчушка напугалась этого посланника?

– Да, – соврал Крес. – Я тоже испугался.

– Чего ей было надо?

– Торговаться пришла и угрожать, – пожал плечами Крес, натягивая так и не выстиранные портки. – Послала ворона и пришла трепаться – значит, силенок добраться досюда хватает только у птицы.

– Хочешь сказать, что волноваться нечего?

– Кто знает? Но срываться немедленно, я бы не стал. Незачем.

– Хорошо, – кивнул Леший. – Она пришла за камнем?

– Ты же лучше меня знаешь что это. Что за вопросы?

– Я предпочитаю узнавать о вещах с разных сторон, даже если одна из сторон серьезно заблуждается.

– А я заблуждаюсь?

– Зависит от того, поднимемся ли мы завтра с лежаков или нет.

– С лежаков?! Твой друг не хочет пригласить нас на огонек?

– Нету там никого. Ни его, ни подмастерья. Натура он ветреная, но я никогда не замечал за ним такого бардака. Еще и дверь запереть забыл…

– Думаешь, их убили?

– Ничего я не думаю. Все, что там было действительно ценного, не тронуто. Нет, нам они точно не пригодятся, если ты подумал об этом. Это ценности другого рода – в дороге бесполезны, их не купишь и не продашь. Если, конечно, не знать где.

– Ох, и крутишь ты, травник! Сам говорил, что здесь безопасно.

– Безопаснее некуда! Я уверен, это просто какое-то недоразумение.

– И что тебе так нравится отсутствие крыши над головой?

– Жарища там знатная, да и воняет, – сплюнул Леший. – Я предпочитаю хотя бы немножко воздуха.

– Ну как хочешь, а я бы полежал на нормальной постели.

– В этом я не могу тебе перечить. Хочешь – иди, там есть мостик, – махнул он рукой на противоположный берег и зашагал прочь. – Но, предупреждаю, ничего не трогай. Тебе же хуже.

Крес все же надеялся найти немного мыла и выстирать сегодня одежду. Другого шанса все равно не предвидится.

– Теперь тебе придется за ней приглядывать, – бросил Крес волчонку, собирая оставшиеся тряпки.

– Да? – тому это сильно не понравилось. – Ты доверяешь свою женщину мне? После всего того, что случилось?

– Я надеюсь, что нынче ты взрослее, чем тогда в Шкурном доме. А я возьму на себя осла. Как раз по мне работенка. Кстати, где он?

Васса удивленно осмотрелся по сторонам и пожал плечами.

– Испугался-поди, когда пришла эта твоя Мерай, – предположил он.

– Ага, рассказывай, – нахмурился Крес. – Твои пятки засверкали еще раньше. Ладно… не мог он ускакать далеко. Следи за Адой и проследи за тем, чтобы она поела.

* * *

Животину отыскать оказалось проще простого – на всю округу оглашались жалобные ослиные вопли.

– Ну-ка, дружок, иди-ка сюда, – позвал его Крес, подходя поближе с морковкой в руках. Морковка и ласковое слово стали решающим фактором. Он схватил ослика за уздечку и стал выводить из скального лабиринта, куда животное сбежало со страху, но тут его глазам предстала деревянная постройка, выглядывающая между почти отвесными стенами. Лопаты, тяпки и мотыги. И отверстие, выдолбленное прямо в скале. На одной петле и на честном слове держалась дверь. Крес подал ее на себя и заглянул в жаркий мрак.

– Тебе лучше туда не соваться.

Крес вздрогнул и обернулся. За спиной стоял Леший с железным фонарем.

– Что там? – спросил Крес.

– Ишь, какой ты любопытный! – хихикнул травник. – Ступай лучше к своей благоверной. А я спущусь.

– Ты не ответил на вопрос.

– Грядки там, Крес. Просто растения да грибы всякие. Не видишь инвентарь что ли?

– В пещере?!

– Ага, там еще растет серица. Солнечный свет для этого растения вреден.

– Никогда такого не видел, – подивился Крес, принюхиваясь. Из подземелья несло гнильем. – Могу я взглянуть?

– Если хочешь получить химический ожог и задохнуться от спор, то, да. Валяй.

Крес еще раз бросил взгляд в этот черный и душный подвал и его передернуло. Лучше бы ему отправиться стирать свои портки.

– Пойду, наберу парочку на дорожку. Пригодится.

И не говоря больше ни слова, протиснулся в проем с зажженным фонарем. Свет заиграл на гладко обтесанных стенах и истертых ступенях. Леший осторожно спускался и насвистывал что-то.

– А тебе никак себя защитить не требуется? – поинтересовался Крес.

– Я привычный, – отозвался гулкий голос из подземелья. – Иди, отведи осла в лагерь, там поди уже ужин сготовился.

Сказал немного резковато. Но Крес сам был рад отойти подальше от этого проклятого места.

* * *

– Она не ест ничего, Крысолов!

– Я тебе с такого расстояния ничем не помогу. Но поесть она должна.

– Иди и сам попробуй!

– Рад бы. Но она и так с меня глаз не спускает. Подойду – убежит. Ловить будешь сам.

– Что же мне с силой в нее пищу впихивать?

– Ага.

– Не буду!

– Придется, волчонок.

– Аййй! Она меня укусила!

– Надо было за нос рот открывать.

– Покажи, я не знаю как.

– За нос хватаешь и поднимаешь, потом суешь ложку.

– Она, блин, как ребенок!

– Это ты как ребенок.

– Я и есть ребенок!

– Ага, а говорил уже взрослый.

– Слушай!..

– И правда. Пока я здесь ни черта она не съест. Придет Леший, скажешь, что я ушел в дом.

– Зачем тебе туда?

– Мыло пойду поищу. Здесь сидеть мне все равно радости никакой нет.

* * *

Ты жалеешь, что не бросил камень той вороне?

Нет. Ни капли.

Тогда зачем сидишь, горюешь?

Просто. Просто. Сеншес…

Не призывай его, любовь моя. Он все равно глух к мольбам смертных.

Мне больше некого призывать. У меня никого не осталось.

Не может такого быть. Я помню Кирию. Ты всегда был окружен друзьями, товарищами.

Как жаль, что половина из них полегла в Лесу ради того, чтобы взять меня за горло. А одного я сам взял.

Ален? Он сам виноват.

Как и все они? А в чем виновна моя мать? Я бросил ее в яму со змеями, только чтобы не сходить с намеченного пути. Чем она провинилась, что я так с нею поступил? Ответь мне, ты же такая мудрая и умная.

Не срывай на меня злость, Крес. Это ни к чему не приведет.

Я не сваливаю. Но это слишком тяжело, чтобы нести в одиночку.

А как же твои спутники? Васса и…

Не смейся. Леший просто случайный попутчик, он со мной только из любопытства, он ничем мне не обязан. Я даже толком не понимаю, кто он такой и чего хочет на самом деле. А Васса меня ненавидит за то, что произошло со всеми его родными. И тебя он тоже ненавидит, но гораздо сильнее. Ведь тебя невозможно ненавидеть по-настоящему.

Ему тяжело, дурачок. Но ты не можешь винить себя еще и за его горе.

Я знаю.

Лучше дай ему время.

Я знаю. Но мне тяжело. И страшно за тебя.

Ты же не думаешь…

Нет. Все будет хорошо.

Тогда отойди от окна. Ничего со мной не случиться.

Нужно было забрать у него нож, и мой кнут остался в…

Отойди от окна.

Что-то Лешего давно нет.

Крес. Зачем ты сюда пришел?

Потому что ты не хочешь меня видеть.

Это не так. Я всегда тебе рада.

Это не ты говоришь. Ты сидишь сейчас на берегу, и с тобой борется Васса за каждую ложку того варева, которого самому противно глотать. А стоит мне сделать хоть шаг к тебе или просто показаться на глаза, как ты начинаешь кричать. Прости меня, пожалуйста.

Ты ничего не сделал, чтобы просить у меня прощения. Это была случайность, недоразумение.

Но я прошу. И ничего не могу поделать. Нет, это не было случайностью, и ты сама понимаешь, что я заслуживаю этой ненависти. Я действительно хотел тебя. Очень сильно. Еще чуть-чуть и…

Крес. Хватит! Почему я должна успокаивать тебя? Ты же не виноват. Уходи отсюда, это место очень плохое для подобных разговоров и мыслей. В этом доме произошло убийство. И ты это сам понимаешь. Леший попытался вытереть пятна крови, но оно все еще там. И осколки на полу, застрявшие между досками. Здесь боролись и колдовали. Все это место пропитано болью, кровью и насилием. Его спокойствие и умиротворенность – лишь иллюзия. Ты помнишь тот вход в подземелье и этот запах?

Да. Он до сих пор торчит у меня в зубах.

Так могут пахнуть только мертвые, гниющие тела.

Может быть это навоз? Они ведь чем-то удобряют землю для этих растений. Это запах удобрений…

Только не говори, что хочешь спуститься туда и проверить.

Леший не позволит, он следит за каждым нашим шагом. Да и кхамер с ним, я пришел сюда не для того, чтобы узнать, чем они тут занимаются. Завтра я натяну сухую одежду, пущу струю в это проклятое озеро и мы уйдем отсюда навсегда.

Ты уверен, любимый? Обратной дороги больше не будет. Перевал можно либо преодолеть, либо навеки остаться там, в снегах.

Это не выбор. Мы преодолеем его. Я знаю. Главное, чтобы осел выдержал и прошел хотя бы половину пути. А дальше я смогу дотащить тебя на руках.

Не надо. Сеншес, чем я заслужила такие жертвы?

Ты же сама говорила, что не нужно призывать тех, кто не внемлет мольбам?

Говорила. Но я не молю его, а призываю в свидетели. Ты не ответил.

Я…

– Эй! – послышался голосок с улицы. – Крысолов, ты там?

Крес устало поднялся и вышел. Волчонок стоял прямо перед дверью и выглядел до смерти напуганным.

– Что случилось? – спросил Крес, спускаясь с крыльца.

– Ты один? Я слышал, как ты говорил с кем-то.

– Послышалось. Где Ада?

– Она с Лешим.

– Ты оставил ее на берегу с ним?! Я же тебе сказал присматривать за ней!

– Да, но у него лучше получается с ней обходиться.

– У него? Она же боится его до мурашек.

– Так и есть. Но она еще и подчиняется ему беспрекословно.

– Вот так новости. Сюда-то ты чего пришел?

– Сказать, что Леший принес мыло. Ты чем там занимался в одиночку?

– Ничем.

– Что там внутри?

– Ничего интересного, – ответил Крес и захлопнул дверь. – Вещи, склянки, травы, бутылки с какой-то дрянью. Все перевернуто вверх дном и заброшено.

Снаружи уже ощутимо похолодало. Солнце давно закатилось за гряду, громадная тень от скалы накрыла почти все озеро. Несмотря на горячие пары, Крес начало знобить.

– Мне не нравится это место, – признался Васса, обнимая себя за плечи. – Здесь очень красиво и приятно. Озеро, горы, горячая вода, пар, пузырьки и все такое. Можно купаться, нырять, греться на камнях и смотреть на небо, сколько душа пожелает. Спокойно и тихо. Но… все равно у меня мурашки по коже. Не знаю в чем дело, но мне тревожно.