Текст книги "Старые раны (СИ)"

Автор книги: Александр Артемов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)

Глава XI. Нет пути назад

На глубине он не слышал криков, топота сапог и проклятий, не улавливал ничего, кроме шума воды и стука сердца. Когда нечто скользкое и холодное прикоснулось к его ноге, его нутро на мгновение все сжалось от запоздалого страха, но он продолжил вгрызаться в темноту и утягивать Аду дальше в пучину.

Он чувствовал, как легкие все больше наполняются гнилой водой и горят от непосильной муки, сжатые со всех сторон невидимыми тисками. Тело словно взбесилось, восстало против него и норовило любой ценой зачерпнуть воздуха, которого не было, словно капризный и избалованный ребенок. Крес разгребал себе дорогу в этой непроницаемой мгле, увлекая Аду все дальше от света, ставшего для них смертельным.

Скоро невесть откуда взявшееся течение подхватило их и потащило за собой, замотало и забросало из стороны в сторону, не давая прийти в себя или хотя бы, как следует, испугаться. Крес сжал скользкую и почти невесомую Аду в объятиях. Он чувствовал, что их несет по узкому, неровному коридору, несет куда-то прочь.

Этот коридор походил на истинную дорогу в пасть Сеншеса. Или как говаривали на Юге – путь в Преисподнюю.

До них все-таки добрались. Он пытался сопротивляться, но сил хватило только на то, чтобы укусить одного из них побольнее. Чудовище запищало тонким, детским голосом и тотчас боднуло его. Свет, на мгновение вспыхнувший у него в голове, тут же потух.

Теперь тьма стала кромешной.

* * *

От яркой белизны глаза уже начинали слезиться, и Крес старался спрятать их хоть куда-нибудь. Удивительно, но он даже не успел выбиться из сил, как они подобрались к подножию парочки «титек», как Леший называл парочку этих полукруглых вершин. Перед ними раскрывалось ущелье, словно ложбинка между двух реальных женских…

Ах, Сеншес, эти горы и этот Леший его точно доконают!

– Что это там? – спросил Васса.

– Нас встречают, – вымолвил Леший.

На одной из вершин ясно вырисовывалась одинокая темная фигура, замотанная в черные, мохнатые шкуры. На голове у незнакомца лежала огромная широкополая шляпа. Ее поля слегка покачивались в такт завываниям ветра.

– Не сбавляйте шагу. Нас уже заметили, – предупредил Леший.

Их было уже двое. Нет, трое. И в руках шляпники сжимали длинные серебряные посохи, сверкающие на солнце.

– Кто это? – спросил Васса, испуганно посматривая на незнакомцев.

– Мне хочется думать, что друзья, – проговорил травник.

Крес хмыкнул – на друзей эти ребята уж точно не походили. Под шляпами их глаза горели ярче окружающих их снегов. Сверкали… голубым.

– Когда не знаешь, чего ожидать от окружающих, лучше делать вид, что все идет по плану, – изрек Леший.

– Сеншес… – процедил сквозь зубы Крес, не спуская глаз со шляпников. – Я думал, у тебя есть какой-то план, а мы только делаем вид?

– И да, – заметил Леший. – Не упоминай имени чужих богов в этом месте.

– Почему же? Боишься, что здешние боги обидятся?

– Богам наплевать, – ухмыльнулся Леший. – А вот людям нет. Вам лучше вообще помалкивать, пока мы не окажемся в Приюте.

– Хорошая мысль, блин, – кивнул Крес, подтягивая перевязь с Адой. Если придется драться, то ему надо будет быстро сбросить драгоценную ношу с плеч и лучше будет сделать это помягче. Он нащупал кнутовище под одеждой. Будет ли от нее толк, или лучше сразу хвататься за топор?

Крутые склоны обступили их с двух сторон, словно группа охотников загоняли дичь в ловушку. Еще пара сотен шагов и солнце скрылось за вершиной одной из «титек».

– Куда они делись?! – воскликнул Васса. – Они были там только что!

Волочонок не мог и шагу ступить, чтобы не оглядеться по сторонам. Крес тоже. Троица исчезла, как будто ветер сдул их со скалы и сбросил в пропасть.

– Мы это узнаем очень скоро, – отозвался Леший на удивление спокойным голосом.

Они напрасно пытались высмотреть темные силуэты то на плече одной скалы, то на другой. Нервишки подтачивало гнетущее ощущение – те трое показались им на глаза отнюдь не случайно.

– Признавайся – ты знал, что за нами следят, – дернул Крес травника за плечо. – Ты знаешь этих? Они твои друзья?

Тот ничего не ответил, а только продолжил разгребать снег.

– Стой! Дальше ни шагу! – крикнул Крес в спину Лешему. Но тот никак не отреагировал на его окрик, шел дальше.

– Ублюдок, – ругался себе под нос Крес, пытаясь догнать травника, но тот только ускорил шаги. После целого утра марша с Адой на спине ему срочно требовалась смена.

– Крес… – тронул его за рукав Васса, но он только одернул руку.

Леший обернулся и посмотрел на них.

– Тебе бы следовало успокоиться для начала. Истерики здесь ни к чему.

– Кто это такие?!

– Ты хочешь обсуждать это здесь? Потерпи хотя бы до вечера, как станем.

– Нет, мы поговорим сейчас! – выпалил Крес и принялся догонять травника.

Леший быстро зашагал в прежнем направлении. Догонялки продолжались, пока Крес не споткнулся и чуть не рухнул на колени.

– Нам идти еще долго, а ты еле на ногах стоишь, – заметил Леший, поднимаясь на пригорок – легкий и свежий, как пушинка, чего не скажешь про Креса, который с трудом выпрямился.

– Заткнись… – тяжело дышал он, обливаясь потом. – Я ни шагу не сделаю, пока не узнаю…

– И зря, – покачал головой травник. – Я не собираюсь впустую болтать на полпути. Солнце зайдет – тогда остановимся и поговорим нормально, сейчас только время терять. У нас его очень немного. Если хочешь знать, то мне самому не по себе.

– Да что ты!

– Ты, кажется, видишь, что я пляшу от счастья? – сплюнул Леший. – Ходу.

Крес прошипел ругательство, и хотел уже сбросить Аду, чтобы точно остановить травника, но его уже опередили…

Болт вонзился в снег в то место, куда собрался ступить Леший. Тот зашатался, но устоял.

Ни шагу дальше.

Крес расстегнул ремень, и перевязь с Адой съехала в снег. Две темные тени приближались со спины. Снег захрустел спереди. Крес обвернулся, разматывая кнут, и бегло посчитал неприятелей – полдюжины шляпников стояли на скалах с тяжелыми арбалетами в руках. Железные наконечники стрел хищно нацелились прямо в ему лоб.

Еще трое застыли перед ними, сжимая в руках длинные, блестящие посохи.

Леший схватил Креса за предплечье.

– Бессмысленно, – прошептал он. – Я буду говорить, а вы молчите.

– Говори, говори, – бросил ему Крес, вырывая руку. – Ты нас в это втянул, ты и выпутывай.

– Потом скажешь «спасибо», – отвернулся Леший и, подняв руки в примирительном жесте, сделал шаг навстречу трем шляпникам впереди. Аккуратно обошел болт по широкой дуге и приблизился к незнакомцам. Один из них угрожающе наклонил оружие. Леший послушно застыл с поднятыми руками.

Крес присмотрелся и понял, почему их глаза были такими голубыми. Под шляпами все трое носили круглые очки с синими стеклами, которые отчего-то чуть подсвечивались изнутри.

Пока троица и Леший разговаривали меж собой на незнакомом Кресу языке, он поднял из снега Аду, и они с Вассой – дрожащем, как листочек на ветру – принялись снова усаживать ее ему на спину. Крес даже не успел лишний раз насладиться ощущением легкости, как снова пришлось накидывать ремни. Отдохнул и ладно.

Руки у волчонка с трудом могли справиться с застежками, и он то и дело пугливо посматривал на острия арбалетных болтов, которые ни на мгновение не забывали об их существовании.

– Крес… – пискнул он ему в спину.

– Молчи, – одернул мальчика Крес. – А то подумают, что мы придумываем какой-то план.

– А он у тебя есть?

– Вон у него есть, – кивнул Крес на Лешего. – Кажется.

– А мне кажется, что он с ними заодно, – не унимался Васса, бегая глазами по ущелью, ощетинившемуся железом. – Вдруг он предаст нас? Что делать?

– Вряд ли, – попытался успокоить Крес то ли себя, то ли волчонка. – Но если наш добрый друг сейчас ляжет в снег со стрелой во лбу… придется договариваться мне.

Васса сглотнул. Арбалеты говорили вполне конкретно о том, каковы перспективы подобного исхода.

– Не лучший план.

– Другого нет, – отрезал Крес, затягивая последний ремешок. Уж успокоил, так успокоил.

Они набросили ремни, как бог на душу положит, но времени на то, чтобы прилаживать их и играть в удобства, не было совсем. Если они выживут, Крес, так и быть, потерпит парочку мозолей. Не впервой.

Тут вся троица шляпников разразилась оглушительным приступом хохота. Кое-кто сверху тоже мерзостно захихикал, но большинство арбалетчиков холодно восприняли эту внезапную вспышку веселья. Болты все не опускались.

– Че это их так развеселило? – спросил Васса.

– Не знаю, – покачал головой Крес. – Леший вообще веселый человек. Таким и умирать не страшно.

Травник повернулся к своим спутникам и поманил их рукой. Несмотря на то, что все вокруг знатно веселились, на его лице особой радости не наблюдалось.

Крес кивнул волчонку и сделал пару шагов к их провожатому. Тот стоял с протянутой рукой.

– Что? – стрельнул глазами Крес то на Лешего, то в сторону шляпников.

– Тебе придется сдать им оружие, – поджал губы Леший. – Вообще все, что есть острого.

– Это с какого это рожна?! – сощурился Крес. – Мы что теперь их пленники?!

– Нет. Но вооруженными они нас дальше не пропустят.

– А кто они такие, чтобы указывать мне? Ты не ответил на мой вопрос, травник. Ты знаешь их?

– Да, – кивнул Леший, скосив глаза. – Когда-то и я носил такую шляпу.

– Зря снял, – сплюнул Крес и щелкнул костяшками. – Такую головушку надо бы всегда держать в безопасности.

– Оружие, – повторил травник, не опуская руки.

– А что если я откажусь?

– Лучше не надо, – покачал головой Леший, серьезный как никогда.

– Почему же это? Ты мог вполне забрать его, пока мы спали. А твои друзья взяли бы нас тепленькими. Не было бы этого ненужного спора.

– Они мне не друзья. Это сложно объяснить и долго рассказывать. Но если ты хочешь войти в Приют, тебе придется делать то, что просят. Как жест доброй воли. Поверь, мне самому неприятно.

Крес запрокинул голову и расхохотался. Он бы очень хотел, чтобы снег сейчас сошел с горных вершин и похоронил их всех здесь к Сеншесу.

– А наставлять на нас десяток арбалетов это жест какой воли?

– Это их земля, – ответил Леший, не моргнув и глазом. – И их правила.

– А что же ты раньше ничего не сказал про эти правила?! – не унимался Крес.

– Правила изменились, чужеземец, – отрывисто проговорил один из шляпников на альбийском. – Пройти нужно тебе, а не нам.

Арбалеты вторили ему молчаливым согласием.

– Ах, так ты говорящий, – Крес сделал шаг в его сторону. – Ну, так к чему эта комедия? Мне нужен Алхимик. У меня для него есть кое-что.

Слова Креса, казалось, никак не впечатлили их вожака. По крайней мере, по лицу скрытому за пушистым шарфом и голубыми очками нельзя было прочесть ни единой эмоции.

– У нас для тебя тоже кое-что есть, – с этими словами шляпник выразительно перекинул свой посох из одной руки в другую. – Выбирай. Либо сдаешь свою петельку со всеми железяками, либо свою бабу. Она тоже сгодится.

Все выразительно и чересчур громко загоготали. Крес готов был поклясться, что глаза, скрытые за толстыми, светящимися стеклами, сейчас горят лютым желанием подраться.

Только вряд ли эта драка будет честной. Не драка, а избиение.

Шляпники сами были не в лучшей форме, одежда была сильно изорвана и наскоро заштопана. Встань перед ними кто-нибудь посерьезней нескольких путников, измотанных парой месяцев непрестанной дороги, зрелище было бы совсем другое.

– Если обманываешь, травник, учти. Я заберу тебя первым, – пригрозил Крес Лешему и сунул ему кнут, топор и нож. Без них сразу почувствовал себя совсем голым. Васса безропотно отдал и свой кинжал.

– Учту, – травник понуро кивнул и передал оружие северянам. Вожак крикнул что-то грудным голосом, и арбалетчики опустили оружие – медленно и неохотно, точно дети, у которых отняли любимую забаву.

* * *

Шляпники были обуты в снегоступы, и угнаться за ними оказалось непросто. Крес бы с удовольствием послал бы их к Сеншесу, но быстроногие северяне подпирали сзади и не давали сбавлять темп. Бок о бок с новыми спутниками они покрыли вдвое большее расстояние, чем прежде.

Уже поздним вечером вся троица лежала без задних ног от усталости.

– Куда они нас ведут?.. – был первый вопрос, который сошел с уст Вассы.

– В Приют, конечно. Здесь больше достопримечательностей нет, – спокойно проговорил травник. – Махалой с ребятами теперь проследят, чтобы мы не заплутали. Радуйся, Крес-Килса, ты теперь как под брюхом у матушки Шароши.

– Махалой, вот как? – хмыкнул Крес. – Ты даже имя его знаешь.

– Я знаю имена всей дюжины, – без обиняков признался Леший.

Тем временем шляпники соорудили костер и потихоньку принялись кашеварить. Желудки Креса и Вассы запели в унисон, когда их ноздрей коснулся запах пищи. Крес уже и вспомнить не мог, когда на его язык попадало что-то горячее. Аде тоже не мешало поесть, жар все не спадал.

– Я же говорил, что когда-то был одним из них, – продолжал Леший. – Махалой их десятник, – кивок на вожака, который единственный мог изъясняться на альбийском. – Я бы тебе не советовал в следующий раз испытывать его терпение. На расправу он скор и в отличие от Асы знает, что такое боевой кнут. Сам неплохо им владеет, и поверь – ты не захочешь проверить его искусство.

– Мне уже страшно, – проговорил Крес, наблюдая, как шляпники расхаживают тут и там и с подозрением зыркают на них. – Кто это такие?

– Дозорные, – охотно объяснил Леший. – Сами они себя называют Молчаливыми Филинами. Смотрят, чтобы к Приюту не подошли посторонние.

– Молчаливыми? Хех, это явно не про них.

– Повезло ж тебе, что ты меня встретил.

– Сам себя не похвалишь…

– Ты думаешь, что со своим норовом способен договориться хоть с кем-нибудь, кроме лошади? Как ты был дураком, Крес, так ты дураком и остался. Без обид.

– Нам дадут поесть? – Васса с надеждой взирал на весело булькающий котелок над огнем.

– Если они не убили нас сразу, то да, – успокоил его Леший. – В этих местах лишний рот всегда в тягость, и просто так едой не разбрасываются.

– О чем шушукаетесь, песье племя? – давешний шляпник-вожак подсел к ним, сверкая лысой головой. Бородой он зарос буквально до глаз – маленьких, узеньких щелочек.

– Да так о своем, о девичьем, – ухмыльнулся Леший.

– Что с бабой? Больная она чтоль? – ткнул северянин в Аду.

– Утомилась за время пути, бедняжка, – кивнул травник. – Поесть бы ей чего. И нам.

– Всему свое время. Сначала узнаем, что за птицы к нам прилетели. Как звать тебя, любезный? – обратился Малахой к Кресу. – Я не из любопытства спрашиваю, а сугубо ради облегчения совести. Чтоб знать, кого притащу к порогу. Может быть.

– Крысолов, – буркнул Крес, смотря северянину прямо в глаза-щелочки. На псоглавца он походил слабо, но и человеком в привычном Кресу смысле тоже был едва ли – не нравился ему этот вытянутый гладкий череп с каким-то бугорком прямо на макушке. Сеншес их тут разберет на севере, кем они тут друг другу приходятся. Этот пес-привратник, не иначе. Приспущенный шарф выглядел почти ошейником. Свой блестящий посох Малахой покойно держал на коленях, не сводя с Креса внимательно-настороженного взгляда. На вид посох был тяжелый. Даже не посох, а лом, которым только лед дробить. Крес бы с таким точно не управился.

– Недоброе имя, – покачал головой северянин. – Меня вот зовут Малахой, и, кажется мне, ты не принесешь нам ничего кроме неприятностей… Что за дело у тебя к Алхимику?

– Эта женщина, – не стал кривить душой Крес. – Мне сказали, что Алхимик может ей помочь. Вернуть ей разум.

– У вас в округе врачей-мозгоправов нет, что ли?

– Такое искусство заклинания душ, каким владеет Алхимик, не под силу никому, – сказал Крес и вздрогнул. Как же глупо это прозвучало…

Но северянин остался серьезен, как скала.

– Кто тебе это сказал?

– Цирюльник из Изумрудного города. Он уже давно умер.

– Ты должен знать, что мэтр не станет тратить свое искусство на подачки всем подряд, – ответил Малахой без тени улыбки на грубом лице. – Как бы ты не зря проделал такой путь, чтобы вернуться ни с чем. Откуда ты? Не похож ты на местных ни рожей, ни говором, да и твоя баба тоже. Тут таких куколок не водится.

– Мы из Альбии, как ты уже, наверное, понял.

– Мне почему-то так сразу и подумалось, когда углядел вот этого вот, – он наставил палец на Лешего. – Любитель притащить кого-нибудь из своих отлучек. Надоело по лесам шляться да кусты свои выращивать? Вот решил почтить друзей, а? Думаешь, тебе тут шибко рады?

– Узнаю лично у мэтра, – Леший не повел и бровью. – Если он решит, что я достоин наказания, то так тому и быть. А если награды, то тоже не откажусь.

Малахой прыснул со смеху, но руки, крепко сжимающие посох, даже не дрогнули.

– Самоуверенности тебе не занимать, – погрозил он пальцем. – Может, хоть добрые вести несешь с собой, а не как обычно? У нас с ними худо.

– С добрыми вестями всегда худо, – покачал головой Леший. – На юге огонь. Погонщики Мерай выжигают деревни одну за другой. Но и сами умирают сотнями, что не может не радовать.

– Эво как! – хохотнул Махалой. – Когда-то загнали же рок’хи в эту дыру, а теперь сами решили в ней сгинуть? Ну, туда им и дорога. Так ты, значит, решил заранее унести ноги, пока там все не заполыхало?

– Не я один, – ответил Леший, все еще сохраняя непринужденный вид. – Скоро здесь будут тысячи рок’хи, которые лишились родного дома. Им нужен будет кров. Приют. Только не говори, что не рад?

– Чему?

– Тому, что грядет, – сверкнул глазами травник. – Исход. И сюда доберутся только самые стойкие. И злые.

Кресу показалось, что в его взгляде на мгновение мелькнул призрак демона, который выходил из Шкурного дома в злополучный вечер их побега, но постарался не подавать вида.

– Да уж… – тяжело вздохнул Малахой в бороду. – Хорошее времечко они выбрали… И ты… До вас там вести совсем не доходят?

– Какие вести?

– Такие, – сплюнул шляпник в костер. – Нет, больше Приюта.

– Как? – спросил травник после непродолжительного молчания.

Как?! Что значит «нет больше»? – разом завертелось в голове у Креса. Он уже решил, что северянин просто решил позлить Лешего и это просто плохая шутка. Но травник резко поменялся в лице и выглядел так, словно ему только что авторитетно доказали, что завтрашний день больше не наступит.

– Захвачен, сожжен, а пепел тайн и знаний рассеян по ветру, – хмуро проговорил Малахой. Посох он все так же крепко сжимал в побелевших руках.

* * *

Тут момент, когда сознание вернулось к нему, отпечатался еще более смутно, чем в мгновение, когда оно покинуло его в туннелях. Крес даже был готов поклясться, что непродолжительное время он был мертв и… видел там что-то. Но стоило закопаться слишком глубоко в мысли, как голова начинала нестерпимо болеть, и он отбрасывал эти образы. Не до них было.

Когда смог привести мысли в порядок, то сразу узнал комнату, в которой очнулся. И человека, который ходил за ним и выносил ночной горшок, тоже – такого не забудешь. Громадная, черная туша по-прежнему возвышалась за своим рабочим столом и отрывала кусок угля от бумаги только тогда, когда Крес начинал стонать от нестерпимой, стыдной нужды.

К вечеру к нему за ширму заглянул и Джехил со своей малышней. Чумазые мордашки выглядывали из-за плеча цирюльника.

– Где Ада? – в лоб спросил его Крес вместо приветствия и попытался встать, но Джехил быстро уложил его обратно.

– На соседней койке, не волнуйся, – улыбнулся он как-то криво.

– Она все это время была здесь?! – изумился Крес и вновь принялся ворочаться, но цирюльник остановил его одним движением.

– Ты только хуже сделаешь. Спит она, и тебе бы лучше поменьше дергаться. Ребятишкам пришлось приложить тебя пару раз, а то ты совсем обезумевший был, когда они нашли тебя – одного чуть не загрыз. Ты оказался на этой койке не иначе, как чудом – иного слова я подобрать не могу. Так что лежи и поменьше болтай. А то к кровати привяжу и скажу моему черному другу, чтобы кормил тебя с ложечки.

Крес послушно улегся и замолчал. Цирюльник шепнул негру пару слов и быстро удалился. Как бы Кресу того не хотелось, подняться и последовать за ними не получилось – ноги его не слушались. Он уткнулся лицом в подушку и пролежал так до глубокой ночи. Когда в комнате затих даже стук угля, Крес, превозмогая головокружение, вылез из-под одеяла и на карачках, рискуя остаться лежать на ледяном полу до утра, выполз из своей конуры и наощупь прокрался под тяжелое полотно – к соседней койке. Он ничего не видел перед собой, но ясно слышал дыхание и тянул вперед руку. Наконец, нащупал свежую простыню и сразу же наткнулся на тонкую, прохладную ладонь. Узнал ее с первого прикосновения.

Он долго сидел, вцепившись в эту бессильную руку, и не двигался. Сидел, вдыхая знакомый запах, пока не уснул.

Утром очнулся уже на своей койке. Привязанный к постели.

* * *

Помимо беспризорников и обычных клиентов, которым надо было стричься, бриться, рвать зубы, пускать кровь и делиться новостями, к ним приходили безутешные женщины. Мальчишки старались. Крес глядел в потолок и слушал, как шуршали бумажками, без конца всхлипывали и бормотали что-то. Научился на слух понимать, удалось ли им найти потерянных родственников или нет, оказалось несложно.

Так он считал дни, пока силы постепенно возвращались к нему. В те короткие моменты, когда Ада просыпалась и открывала глаза, Крес уже был рядом и старался поймать тот момент, когда она начнет говорить.

Но нет. Ее взгляд останавливался на его лице лишь на мгновение и плыл дальше, словно Крес был просто пустым местом. Она не узнала его. Даже негр вызвал у нее больше интереса, а уж полный дом ребятишек в особенности. Никакие разговоры не интересовали ее. Она часто плакала, сворачиваясь в клубок, особенно когда мальчишек не было рядом, и ее уже ничто не могло успокоить, никакие увещевания и теплые слова.

Для Креса все происходило, как в страшном сне. День ото дня.

Однажды он попытался взять ее за руки, но она только вскрикнула, отстранилась и зашлась истерическим плачем. Он пытался перекричать ее, но наткнулся лишь на отчаянный визг и затравленный взгляд, словно для нее он был чудовищем, которое пытается сожрать ее. Джехил с трудом оттащил его от койки. А мальчишки быстро задернули занавеску. Словно поставили точку.

Крес был раздавлен, чувствовал себя втоптанным в землю. Не верил, что так все и закончится…

Как-то вечером Крес опустился на стул напротив цирюльника. Он вместе с мальчишками начищал рабочие инструменты после трудового дня, особенно насыщенного зубами, слезами и кровью. Джехил густо смолил и что-то неразборчиво напевал себе под нос, пока точил бритву. Почти семейная идиллия.

– Джехил, давай без вертлявостей и недомолвок…

– Разве я когда-то?..

– Каковы ее шансы?

Цирюльник выпустил струю дыма:

– Она свихнулась, Крес. Увы, я не мозгоправ.

– Это где-то лечится?

– Мозги? Одно, может два места в стране.

– Где?

– Я бы не советовал. Они там сверлят дыры в черепе, опускают несчастных безумцев в ледяную воду, бьют электричеством – даже не спрашивай, что это. Нет места печальнее на свете, чем дом умалишенных.

– Может подождать?..

– Может быть, – пожал плечами цирюльник. – Вера – единственное, что остается отчаявшимся.

– Я еще не отчаялся, – сжал Крес кулаки.

– Хорошо, что ты такой оптимист. Но я насмотрелся на человеческое горе вдоль и поперек и могу констатировать – чудеса случаются, но крайне редко. Так что оптимизм мне по профессии не полагается. Хочешь правду?

– Да… – сглотнул Крес.

– Я тщательно осмотрел ее, пока ты валялся в отключке. В первый же день, когда вас обоих только принесли. Я как-то упоминал, что живых нам вылавливать не доводилось. Что ж, вот оно чудо – вы живы. Ты не доволен?

– Какое это чудо?!

– Поверь мне, все могло быть еще хуже, – отвернулся Джехил, но Крес не отставал от него.

– Ты издеваешься?! Она меня даже не узнает!

– Пообвыкнет, только дай время. Во всяком случае, руки-ноги у нее на месте, Крес. Лицо цело, пара синяков, чего тебе еще нужно? – в глазах цирюльника зажегся уголек злобы. – Показать тебе, в каком состоянии мы вылавливаем большинство? Вон, журнал лежит на столике, полюбуйся.

– Ты намекаешь, что…

– Я тебе говорю прямо – физически она в порядке. За исключением одного «но». Забеременеть она больше не сможет.

– Плевать.

– Очень хорошо, что тебя не смущает такой «пустяк»! Так что…

– Как мне вернуть ее?

Цирюльник тяжело вздохнул.

– Оставь это, Крес. Если ты любишь ее, то лучше не мучай, а будь счастлив, что она вообще осталась жива. Может быть, все и наладится через какое-то время. Чужая душа – потемки, а степень ее проблемы я измерить не могу. И дать какие-то гарантии тоже.

– А кто может?!

– Время.

Крес ударил кулаком по столу и закрыл лицо руками. Железяки громко звякнули, парочка попадала на пол. Джехил молча поднял их и продолжит начищать бритву до блеска.

Крес сидел, не двигаясь, довольно долго. Все это время сердце отбивало дробь в его ушах.

– Простой цирюльник не станет рисковать жизнью и укрывать у себя человека, которого видит второй раз в жизни, – бормотал он себе под нос, его голос звучал все тверже. – И просто так показывать мне, чем вы тут с твоим… другом занимаетесь.

– Ты видишь тут что-то противозаконное? – ухмыльнулся цирюльник, не прерывая своего занятия.

– Нет, – глянул Крес на беспризорников, которые раскладывали инструменты по местам, – вылавливать обглоданные трупы из каналов и искать родственников убитых законом прямо не запрещено.

– Спасибо уж, – невесело хохотнул Джехил. Мальчишки не показали ни следа веселья, а только подозрительно посматривали на Креса.

– Но только не говори, что делаешь это от чистого сердца, – сказал Крес, откидываясь на спинку стула. – Не поверю. Я вообще не верю в чистые сердца. И не верю, что я тебе так сильно понравился, что ты решил за даром спасти меня в том заброшенном доме, даром спасаешь и сейчас. Может быть, я знаю тебя?

– Ты? Вряд ли.

– Хочешь, чтобы вопрос прозвучал по-иному? Мы раньше встречались?

– Нет. Лично нет.

– В смысле?

– В смысле, да, ты довольно известная персона. Если бы ты заимел привычку внимательнее вглядываться в лица, то заметил бы, сколько взглядов задерживаются на тебе дольше, чем дозволяют приличия.

– Снова темнишь?

– Ты что считаешь себя невидимкой? – Джехил посмотрел на Креса, как на неразумного ребенка. – Изумрудный город, Крес, имеет тысячи языков и ушей, и глупо думать, что один из приближенных абель Мерай – незаметный, серый щенок. Слухов и толков о тебе ходит масса. Не заставляй меня пересказывать самые дикие из них.

– Не знал, что ты еще и верующий. Все дело в абель Мерай, да?

– …да, – признал цирюльник с усмешкой. – И не только в ней. В тебе тоже.

– Говори начистоту, цирюльник… Ты же действительно цирюльник?

– А что есть сомнения? – хохотнул Джехил, показательно проводя ногтем по лезвию отточенной бритвы.

– Еще бы! Эта цирюльня лишь прикрытие для чего-то большего. А ты?..

– Повторю то, что сказал тебе в первую нашу встречу, – спокойно прервал его Джехил. – Ты был у меня как на ладони. Если бы мне нужно было навредить тебе – для этого достаточно лишь одного точного движения…

– Я у тебя и так, как на ладони. Что тебе от меня нужно?

– Это так ты говоришь «спасибо»?

Крес сжал зубы и выругался.

– Хочешь не верить и не верь, – покачал головой цирюльник с невинным видом. – Лучше знай, что ребятишки действительно нашли тебя случайно, когда обследовали каналы. Думали, выловят очередную рыбку, а нашли тебя – полуживого, вцепившегося в свою подружку, как коршун в индюшку. Без обид.

– И ты даже не задашь ни единого вопроса?

– И так все понятно. Тебя выбросили, как старый изношенный башмак, предварительно вывернув наизнанку. И ее тоже, естественно. У нее там всеразворочено так, словно ее неделю пользовала рота солдат. Я сделал все, что мог, но… я не волшебник, увы. Типичная судьба носморхи, когда абелям надоедает с ними играться. Хотя ей все же повезло. Она еще жива, пусть и серьезно повредилась рассудком.

– Это еще не конец…

И тут цирюльник откинул голову назад, вытянул ноги под столом и от души засмеялся. Даже его чернокожий друг, который все это время спокойно занимался своим зловещим ремеслом, ошарашенно оглянулся на коллегу.

– Серьезно?! – спросил он сквозь смех, мерзко похрюкивая. – Ты еще на что-то надеешься?

Крес не ответил. От этого смеха у него забегали мурашки по спине, он поежился от одного воспоминания о том, что им пришлось пережить в тайном зале беля Клода.

– Мерзавец… Если Мерай узнает…

– Нет, Крес, – закатил глаза Джехил. – Они занимались этим всегда.

– Кто… они? Речь о Клоде.

– Нет, это тебе кажется, что речь о Клоде. Речь о них обо всех. Об абелях. О вампирах, если говорить начистоту.

– Ты хочешь сказать, что в Альбии убийство невинных людей поставлено на поток?!

– У меня есть друзья в других городах, и они могут подтвердить. Кирия – лишь точка на карте. Вплоть до самой столицы – там вампиров сотни. А значит и…

– Молчи, грязный лжец! – крикнул Крес и наставил на собеседника указательный палец. – Зачем ты мне лжешь, цирюльник? Или кто ты, черт тебя дери?!

– Я? – сверкнул глазами тот. – Я не шпион, если ты об этом. Ни Фебор, ни Цекья, ни Пениальский Союз меня не купили и не подослали. Или мы уже с кем-то другим воюем?

– Засунь свою иронию подальше и сам туда отправляйся.

– Я судья, Крес. И сейчас я тебе докажу, что те, кому ты так верно служил, заслуживают самого сурового обвинения.

Он вскочил и подошел к столу, долго возился с бумагами и, наконец, вернулся. Крес сидел, уставившись на свои руки, и пытался унять ворох мыслей и чувств. Пальцы мелко подрагивали.

– Вот.

Джехил положил ему на колени здоровенный журнал в потрескавшемся алом переплете. Перелистнул пару десятков страниц, заполненных рисунками обезображенных трупов. Листал, пока не нашел нужную. Самую жуткую.

– Убери это, – Крес оттолкнул от себя журнал. – Дрянь какая!

– Нет, смотри, и смотри внимательнее, доблестный гвардеец.

С удовольствием Крес бы сейчас врезал цирюльнику промеж глаз, но тот уже показывал страницу, на котором изображалось нечто отдаленно напоминающее обезображенное женское тело со вспоротым брюхом.

– Слышь, черный, – обратился Крес к негру. – Это у тебя увлечение такое или тебе за это платят?

– Рисовать такое намного благороднее, чем служить этому за Нектар, – горячо проговорил Джехил, ткнув пальцем в рисунок. – Смотри, смотри! Вот это истинное лицо твоего беля!

– Пошел ты! – сплюнул Крес прямо в книгу. – И не мой он бель. Я присягал абель Мерай.

– Она точно такая же, и скоро ты в этом убедишься. Ты не видишь? – он все тыкал и тыкал в свой безобразный рисунок.

– Что я должен увидеть?! Убери нахер это от меня! – взорвался Крес и швырнул журнал в стену. Тот с грохотом рухнул на стол, перевернув там все вверх дном. Негр бросил на Креса осуждающий, усталый взгляд и молча стал наводить порядок. Мальчишки побросали свои занятия и принялись ему помогать, презрительно поглядывая на Креса. Цирюльник не стал отвечать на эту вспышку гнева, лишь улыбнулся.