Текст книги "Э. Д. Фролов Рождение Греческого Полиса(СИ)"

Автор книги: Алекс Грин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)

При этом, по крайней мере здесь, на второй стадии, развитие протека╜

ло в острой внутренней борьбе. Проснувшись от летаргии Темных ве╜

ков, греческое общество решительно покончило с наследием прошлых

эпох, с пережитками микенского (традиции авторитарной монархи╜

ческой власти) и еще более древнего родового строя (засилье зна╜

ти). Переход – теперь уже окончательный – на стадию цивилизации

свершился в ходе подлинной социальной революции, важнейшей дви╜

жущей силой которой был демос – широкая народная группировка,

сумевшая сломить сопротивление цеплявшейся за свои наследствен╜

ные привилегии родовой знати и построить новое, гражданское обще╜

ство.

При этом, соответственно обстоятельствам и уровню исторического

развития, политическое творчество греков в архаическую эпоху оказа╜

лось отмечено рядом весьма своеобразных черт. Именно следует под╜

черкнуть, что их новое общество явилось в известном смысле моди╜

фикацией древнего, естественно сложившегося этнического единства;

что формирование у них новых порядков было следствием столько

же стихийно развивавшихся социальных конфликтов, сколько и со╜

знательных политических урегулирований; и что свободное состояние

исконных членов общины, ставших гражданами, было обеспечено уко╜

ренившейся и узаконенной практикой обращения в рабство чужезем╜

цев.

Вообще интерес представляет не только самое объективное истори╜

ческое движение, запечатлевшееся в определенных общественных яв╜

лениях, событиях и институтах, но и его субъективно-психологическая

– Page 233–

мотивация и окрашенность. В этом плане историческое своеобразие

движения греков к цивилизации нашло отражение в таких особенных,

выработанных жизнью и ставших чертами национального характера,

явлениях, как ярко выраженная склонность к соперничеству и состя╜

занию, или то, что с легкой руки немецких ученых стали называть аго╜

нальным духом (от ???? – состязание), как, далее, повышенная роль

традиции и рационализма.

Корни агонального духа восходят к первобытной поре, к элемен╜

тарному состязанию членов родового коллектива, в особенности в мо╜

менты инициаций, при переходе из одной возрастной группы в дру╜

гую. Стойкое сохранение у греков этой черты объясняется длитель╜

ным сохранением самой питавшей ее среды – общины. И в микенское,

и в гомеровское время община оставалась основной социальной ячей╜

кой, по крайней мере для большинства народа. Правда, в микенскую

эпоху сельские общины подпали под опеку дворцов, а в гомеровское

время они также, в конце концов, оказались под властью знати. С

ограничением социального равенства утеснению подвергся и агональ╜

ный дух –он стал по преимуществу проявлением аристократической

доблести (?????). Однако с трансформацией позднеродовой общины в

гражданское общество вновь обретенное всеми членами этого обще╜

ства равенство привело к возрождению и общей компетитивности, со╜

ревновательности (?????????), что составляет неотъемлемую черту вся╜

кого, более или менее основанного на принципах равенства, коллекти╜

ва. И если в архаическую эпоху эта агональная наклонность поощря╜

ла социальную смуту, то в классическое время, в эпоху сравнительной

стабилизации греческого общества, она оказалась мощным импульсом

политического и культурного творчества.1

Та же, по сути дела, причина лежит в основе и двух других на╜

званных выше черт – традиционализма и рационализма. Длительное,

практически непрерывное существование общины в качестве главного

структурообразующего элемента обернулось на практике сохранением

некоего традиционного стержня, или начала, с известной присущей

ему суммой социальных и духовных ценностей. Этим и объясняется

удивительное с первого взгляда переплетение и взаимодействие кон╜

сервативно-традиционалистских и новаторских, проникнутых духом

рационализма мотивов, что так было характерно для развития грече╜

ской цивилизации и что, несомненно, придавало ей особенную глубину

и устойчивость. Показательно, во всяком случае, что в век архаической

революции новаторски-рационалистическое начало, носителем которо╜

1 Великолепный анализ проблемы агонального начала в жизни древних греков

см. теперь в кн.: Зайцев А. И. Культурный переворот в Древней Греции VIII-V .

до н.э. Л., 1985. С. 75 слл.

– Page 234–

го в особенности выступала аристократическая, проникнутая агональ╜

ным духом личность, корректировалось в своих действиях известной

ориентацией на традиционную мудрость (?????), каковая корректи╜

ровка была непременным условием успеха политических деятелей –

строителей новой цивилизации.

Но что, собственно, представляла собой эта цивилизация? Здесь мы

обращаемся к другой проблеме – к оценке, по существу, того главного

итога, которым увенчалось развитие греческого народа в древнейшую

пору его существования. Ответить на это можно коротко: к середине

тип античного города, общества и государства –полис. В Европе это

был первый вид цивилизации, и своеобразие его заключалось в удиви╜

тельной, можно сказать, наивной простоте и чистоте главных струк╜

турообразующих элементов, равно как и в замечательном единстве

этих элементов, составлявших –все вместе – удивительный по своей

компактности и жизнестойкости организм.

В самом деле, полис являл собой прежде всего простейшее, элемен╜

тарное экономическое единство города и сельской округи, достаточ╜

ное для самодовлеющего существования исконного, обосновавшегося

в данной местности этнического единства.

Как тип общественной организации полис, далее, являл собой про╜

стейшее взаимодействие немногих, четко различимых по своему стату╜

су социальных групп, чье различие в положении, как, однако, и взаи╜

модействие, было обусловлено исторически необходимым разделением

труда. Иными словами, это была простейшая, но весьма эффективная

форма классового общества, где этнически однородная масса граж╜

дан противостояла в качестве привилегированного, господствующего

сословия массе угнетенных и бесправных чужеземцев – рабов и ме╜

теков. При этом четкости социального водораздела – особенно меж╜

ду полярными группами рабовладельцев и рабов – в большой степени

способствовало именно характерное для античности коренное этниче╜

ское различие, существовавшее в принципе между свободными (элли╜

нами) и несвободными (варварами).

Наконец, в плане политическом полис представлял собой простую и

вместе с тем весьма действенную форму государственности, республи╜

ку, которая естественным образом венчала здание сословно-корпора╜

тивного гражданства и высший свой смысл находила в непрестанном

поддержании и воспроизведении полисного строя жизни.

Суверенная гражданская городская община, основанная на рабстве

иноплеменников,–так можно было бы определить кратким образом

древнегреческий полис. Под это определение подходят все те много╜

численные государственные организмы, которые возникли у греков к

– Page 235–

исходу архаической эпохи. При этом в расчет должны идти как граж╜

данские общины, возникшие более или менее естественным путем в

Балканской Греции, так и их филиальные порождения – полисы ко╜

лониальной периферии, становление которых свершалось форсирован╜

ным путем, в порядке изначальной конституционной акции, опреде╜

лявшей статус нового поселения как независимой гражданской общи╜

ны, в существенных своих чертах повторявшей структуру и организа╜

цию общины-метрополии.

Разумеется, историческое развитие колониального полиса обуслов╜

ливалось не только законами, имманентно присущими полису как та╜

ковому, но и специфическими факторами и обстоятельствами, такими,

как взаимоотношения с варварским окружением, воздействие допол╜

нительного притока колонистов-эпойков, последствия внутренней ко╜

лонизации и проч. Этим определялось своеобразие исторических суде

колониального полиса, конкретных форм, в которые выливалось его

развитие на том или ином этапе. Чего стоит, например, своеобразие ти╜

ранических режимов, возникавших на периферии греческого мира, –

и более ярких по форме выражения, и более определенных (хотя и не

однозначных) по социальной направленности, и даже обладавших –

по крайней мере временами – качеством национальной монархии.

Тем не менее основной тип полисной организации был един для все╜

го греческого мира, как для метрополии, так и для зоны колонизации.

И это имело важные последствия для жизни всего греческого народа.

Ведь если становление государственности в форме независимых го╜

родских гражданских общин имело своим следствием политическую

раздробленность греков, то однотипность социально-политической ор╜

ганизации этих общин, подкрепляемая более глубинным этническим

и культурным родством, создавала предпосылку для известного на╜

ционального единения, особенно в моменты крайней внешней опасно╜

сти, угрожавшей существованию всего народа. Как на практике могла

реализовываться потенция к такому единению, показывает история

Панэллинского союза, возникшего для отражения персидской агрес╜

сии в 481 г. до н. э.

При принципиальном типологическом единстве мир полисов не

был, однако, лишен внутреннего разнообразия. В частности, при бли╜

жайшем рассмотрении можно выделить два главных вида полисов,

соответственно двум различным формам рабовладения и принципам

гражданской корпоративности,– демократический и олигархический.

Их различие – продукт исторических условий и исторического разви╜

тия.

Олигархические полисы возникли главным образом в зоне до╜

рийского переселения, где завоевание диктовало раннее утверждение

– Page 236–

жесткой сословной корпоративности, а следовательно, в перспекти╜

ве, в силу естественного размывания гражданства и примитивности и

неразвитости системы социальных гарантий, появление и рост непол╜

ноправной гражданской прослойки. Так, в позднейшей Спарте немно╜

гочисленной группе так называемых равных – гомеев, сохранивших

наследственные клеры и возможность полноправного участия в обще╜

ственной жизни (в застольных товариществах –сисситиях, в войске и

проч.), противостояла обширная прослойка "умаленных" – гипомейо-

нов, т. е. людей с неполным гражданским статусом, утративших свои

клеры и, соответственно, активные политические права.

Наоборот, демократические полисы сформировались преимуще╜

ственно в зоне первоначального греческого расселения, в особенности

у ионийцев, в Аттике, на островах Архипелага, в Малой Азии, где

складывание гражданской общины свершалось более или менее посте╜

пенно, в силу внутреннего развития, в ходе спонтанно развившегося

демократического движения, а стало быть, и с более полным развити╜

ем демократических принципов и гарантий равноправия для граждан.

Исходными моментами, обусловившими специфическое качество

олигархического полиса в отличие от демократического, были, следо╜

вательно, завоевание, покорение местного населения и форсированное

учреждение у завоевателей гражданской общины и правильного госу╜

дарства. Таким образом, и у завоевателей-дорийцев, как и у афинян,

также могла существовать гоплитская демократия, но именно гоплит-

ская, а не крестьянская, как иногда неточно выражаются современные

исследователи (ибо спартиаты – владельцы клеров, обрабатываемых

илотами, крестьянами быть не могли),2 и не долго, а лишь в самом

начале.

Конечно, механически не следует прилагать эту схему ко всем слу╜

чаям. Под влиянием различных конкретных обстоятельств у дорийцев

иногда могла развиться демократия (например, в Аргосе, в Сираку╜

зах), а у ионийцев – олигархия (на Самосе). В зоне колонизации и во╜

все развитие приобретало своеобразный характер, исполненный чрез╜

вычайной социальной напряженности и резких политических перемен

(ср. историю тех же Сиракуз или Гераклеи Понтийской). Сказанное

выше о природе различий между полисами демократическими и оли╜

гархическими имеет в виду, таким образом, принципиальную сторону,

а не универсальное правило.

2 О крестьянской демократии в Спарте считает возможным говорить

Ю. В. Андреев. См. его статьи: 1) Античный полис и восточные города-государ╜

с т ва // Античный полис. Л ., 1979. С. 25; 2) Спарта как тип п о л и са// Античная

Греция. T. I. М. 1983. С. 215 (здесь эта мысль выражена более осторожно). Ср.,

однако: Lotze D. Aktuelle Aspekte der antiken Demokratie / /D ie Antike in der sozial╜

istischen Kultur. Jena, 1974. S. 62-64.

– Page 237–

И последний вопрос –об относительной значимости названных

главных разновидностей полисного строя, демократии и олигархии.

Представляется несомненным, что демократия более соответствовала

тому коллективистическому принципу, который был заложен в приро╜

де полиса как гражданской общины, и с этой точки зрения справед╜

ливо говорить о нормативном значении демократии, и прежде всего

такого ее яркого примера, как афинская демократия, для мира грече╜

ских полисов.

Однако и здесь тоже необходима осторожность, и едва ли пра╜

вильно было бы абсолютизировать только что высказанное положе╜

ние. Ведь природа полиса не исчерпывалась общинно-коллективисти╜

ческими принципами; в ней, в силу этнической и классовой ограничен╜

ности гражданского общества, заключено было и другое, прямо про╜

тивоположное начало – сословно-элитарное, которому гораздо больше

соответствовала олигархия. Если афинская демократия была тем ре╜

альным образцом, на который более или менее равнялось социально-

политическое развитие массы по крайней мере экономически разви╜

тых полисов, то для состоятельно-аристократической верхушки гре╜

ческого общества идеалом всегда оставалась спартанская олигархия.

В этом плане можно было бы даже говорить о некой равновеликости

двух главных видов полисного государства. Во всяком случае, к кон╜

цу архаического времени демократические Афины и олигархическая

Спарта представлялись в глазах греков двумя одинаково сильными

и жизнеспособными политическими формами, – точно так же, как к

исходу собственно классического периода, к рубежу V-IV вв. до н.э.,

одинаково ущербными и несостоятельными оказались и их крайние

проявления – радикальная демократия в Афинах и кастовая олигар╜

хия в Спарте.

– Page 238–

П р и л о ж е н и е .

ГРЕЧЕСКИЙ ПОЛИС В ОТРАЖ ЕНИИ ДРЕВНЕЙШ ИХ

ЭПИГРАФИЧЕСКИХ ДОКУМ ЕНТОВ 1

Естественным традиционным основанием для реконструкции важ╜

нейших этапов и явлений античной истории служит совокупная лите╜

ратурная традиция древних. В частности и для суждения о рождении

и формировании греческого полиса главными опорами оказываются

свидетельства древних историков, в первую очередь Геродота, допол╜

няемые данными, почерпнутыми из эпической поэзии и архаической

лирики, в особенности из творений Гомера и Гесиода, из стихотворных

отрывков Архилоха, Тиртея и Солона, Алкея и Феогнида, Симонида

Кеосского и др. Их сведения составляют и костяк и самую плоть ар╜

хаической истории.

Однако нельзя сбрасывать со счетов и данных древнейшей эпигра╜

фической, т. е. собственно документальной традиции, сколь бы скудна

и фрагментарна она ни была. Можно думать, что ее осколки могут до╜

ставить полезные иллюстрации, дополнения и коррективы к богатому

массиву литературной традиции. Это убеждение опирается на плодо╜

творную работу с эпиграфическими документами, выполняемую на

протяжении вот уже ряда поколений специалистами в эпиграфике –

историками и филологами. На Западе, если ограничиваться приме╜

рами из последнего (прошлого) столетия, это такие известные уче╜

ные, как В. Диттенбергер, У. фон Виламовиц-Мёллендорф, В. Эрен╜

берг, Г. Уэйд-Джери, М.Тод, Л. Джеффери, А. Грэхем, Р. Мейггс и

Д. Льюис, М.Гвардуччи и др. Среди отечественных ученых выделим

С. Я. Лурье, В. П. Яйленко и Ю. Г. Виноградова, также внесших суще╜

ственный вклад в эпиграфические исследования, связанные с пробле╜

мой становления классической цивилизации.

Наше собственное обращение к эпиграфическим материалам гре╜

ческой архаики обусловлено как естественной исторической любозна-

1 Первоначально опубликовано в сб.: MNEMES CHARIN. К 100-летию со дня

рождения профессора А .И .Д оватура (Philologica classica, вып. 5). СПб., 1997.

С .213-233.

– Page 239–

тельностью, желанием, в дополнение к анализу литературной тради╜

ции, подробнее ознакомиться с данными традиции эпиграфической,

так и убеждением, что в этой последней можно найти важные под╜

тверждения тем общим идеям, которые были развиты нами ранее в

специальной монографии, посвященной возникновению греческого по╜

лиса.2 Мы пытались там обосновать правомерность взгляда – не столь

уж оригинального и достаточно консервативного, высказанного ранее

в полемике с адептами критического направления,3 – что рождение

греческого полиса, понимаемого как своеобразное единство города, го╜

сударства и гражданской общины, относится к сравнительно раннему

времени, приблизительно к рубежу IX-VIII, а не VIII-VII или даже

VI-V вв. до н.э., как это упорно доказывается представителями исто╜

рической гиперкритики.4

Мы указывали на объективные факторы и линии того историче╜

ского развития, которое в послемикенское время, в так называемую

гомеровскую эпоху, или эпоху Темных веков (XII-IX вв.), привело

греческий мир к подлинной исторической революции, результатом ко╜

торой стало явление новой классической цивилизации. При этом мы

подчеркивали большую степень исторической преемственности меж╜

ду микенским и классическим периодами и, соответственно, большую

роль носительницы культурного континуитета – греческой аристокра╜

тии, которая, выдвинув из своей среды необходимых обществу зако╜

нодателей, реформаторов, ойкистов, доставила греческой архаической

революции высокое рационалистическое начало.

Теперь мы собираемся подтвердить эти выводы, и прежде всего

главнейший из них – о вероятном рождении греческого полиса на ру╜

беже IX-VIII вв. до н.э., использовав эпиграфический материал. Мы

следуем здесь примеру В.Эренберга, лишь несколько расширив круг

привлекаемых документов в соответствии с возможностями нашего

времени, располагающего новыми превосходными подборками эпигра╜

фического материала.

2 Фролов Э .Д . Рождение греческого полиса. Л. 1988.

3Мы имеем в виду статью В. Эренберга, написанную им в порядке полемическо╜

го отклика на работы Г. Берве, посвященные греческой аристократии времени позд╜

ней архаики и ранней классики. См.: Ehrenberg V When did the Polis Rise? / / JHS.

Vol.57. 1937 P. 147-159; ср.: Berve H. 1) FЭrstliche Herren zur Zeit der Perserkriege

/ / Die Antike. Bd. XII. 1936. S. 1-28; 2) Miltiades: Studien zur Geschichte des Mannes

und seiner Zeit (Hermes-Einzelschriften, H. 2). Berlin, 1937.

4Последняя дата, т. e. рубеж V I-V ., предлагается Г.Берве в вышеназванных

работах 1936-1937 гг.; в более раннем труде по греческой истории он указывал в

этой связи на рубеж VII-VI . См.: Berve H. Griechische Geschichte. Bd. I. Freiburg

im Breisgau, 1931. S. 134-178. Рубеж V III-V II . обосновывается Ч. Г. Старром:

Starr Ch. G. 1) The Origin of Greek Civilization, 1100-650 B.C . New York, 1961;

2) The Economic and Social Growth of Early Greece, 800-500 В. C. New York, 1977;

3) A History of the Ancient World. 3rd ed. New York; Oxford, 1983. P. 183-272.

– Page 240–

Для первичного анализа мы взяли группу архаических документов

из известного собрания Р. Мейггса и Д. Льюиса,5 а именно первые 17

номеров, датируемых VIII-VI вв. до н. э. (до 500 г.). Из них мы исклю╜

чили затем, как практически не относящиеся к теме, два документа:

N12, письмо Дария I ионийскому сатрапу Гадату, и N15, стихотвор╜

ную надпись с базы памятника, посвященного афинянами своей бо╜

гине-покровительнице после победы над беотийцами и халкидянами

около 506 г.

Оставшиеся 15 документов представляют, на наш взгляд, репрезен╜

тативную выборку, позволяющую провести системный исторический

анализ, а именно по трем рубрикам, материалы которых позволяют

характеризовать соответственно три рода важных явлений: 1) тради╜

ции древнего аристократического порядка (в частности симпосий и

агон); 2) элементы возникшего или формирующегося полисного строя

(по двум, в свою очередь, подразделениям – внутренняя конституци╜

онная жизнь и внешние межобщинные отношения); и 3) явления, со╜

путствовавшие становлению классического полиса, такие, как колони╜

зация, наемничество и тирания. Рассмотрим по порядку эти три рода

материалов и соответствующих, рисуемых ими, явлений.

1. Традиции аристократического порядка

К этой рубрике мы отнесли надписи N 1 и 9. Первая –это знамени╜

тая теперь надпись на так называемом кубке Нестора, скифосе геомет╜

рического стиля, найденном в погребении на острове Искья (древние

Питекуссы). Датируемая в широком диапазоне от 750 до 700 г., эта

надпись во всяком случае относится к VIII в., более того, это наиболее

длинная из известных нам надписей первого века архаики, Надпись яв╜

ляет собой комбинацию прозаического вступления, характеризующего

предмет (???????? ?[??]1 ?????[??] ???????[?] – "я есмь удобная для пи╜

тья чаша Нестора"), и гекзаметрического двустишия, развивающего

эту характеристику далее.

И очевидные эпические реминисценции (имя Нестора, гекзаметри╜

ческие стихи, характерная возвышенная лексика), и самая изыскан╜

ность надписи, контрастирующая, впрочем, с бедностью сосуда, свиде╜

тельствуют о продолжении в рассматриваемое раннеархаическое вре╜

мя симпосиальной аристократической традиции, но, возможно, если

судить по качеству сосуда, уже на ином, более низком социальном

уровне. Соглашаясь с мнением большинства исследователей, видящих

в этой надписи реплику на гомеровское предание (ср.: IL, XI, 624 слл.),

5Meiggs R., Lewis D. A Selection of Greek Historical Inscriptions to the End of the

Vth Century B.C. Oxford, (1969) 1971.

– Page 241–

мы получаем важный terminus ante quem для создания, письменной

фиксации и распространения гомеровского эпоса, во всяком случае

"Илиады", – 750 г. до н. э.6

Другой документ той же группы – посвятительная надпись Ари╜

стиса, сына Фидона, клеонейца, происходящая из Немей, из гимнасия,

раполагавшегося близ храма Зевса, и датируемая около 560 г. Эта над╜

пись, также древнейшая в своем жанре, свидетельствует о практике

гимнических состязаний на Немейских играх, справлявшихся в возоб╜

новленном или вновь учрежденном виде во всяком случае с 573 г. (по

датировке Евсевия – Гиеронима) и бывших существенным элементом

общественной жизни классической Греции.

Вместе с тем ряд признаков говорит о сохранении аристократи╜

ческих традиций или колорита гимническим агоном в позднеархаи╜

ческую эпоху. Посвятитель, четырежды побеждавший в панкратии

Аристис, сын Фидона, из Клеон, если и не был сыном знаменитого

аргосского царя или тирана Фидона (последнего теперь обычно от╜

носят к середине VII в.),7 то мог быть, по крайней мере, отпрыском

того же царского рода, жившим в изгнании в Клеонах.8 Показатель╜

ны также элементы старинной и вместе высокой культуры: обращение

к Зевсу Крониону, именуемому притом владыкой-ванактом, попытка

организации текста посвящения в элегический дистих (до середины

5-й строки надписи).

Как в первом, так и во втором случае мы сталкиваемся, таким обра╜

зом, с чертами старой аристократической культуры (симпосий, агон),

продолжающими свою жизнь в новой социальной среде, сплавленны╜

ми с новой общественной практикой и новым бытом. Нельзя не видеть

в этом подтверждения культурного и социального континуитета, отли╜

чающего, на наш взгляд, историческую жизнь Греции в век архаики.

6 В дополнение к литературе, указанной у Р. Мейггса и Д. Льюиса, укажем на

работы отечественных антиковедов: Чистякова Н. А. Древнейшая греческая эпи╜

грамма (надпись Нестора из Питекусс) / / ВДИ. 1975. N4. С. 28-40; Зайцев А. И.

Лексико-стилистические особенности надписи на "Кубке Нестора" из Питекусс / /

Язык и стиль памятников античной литературы (Philologia classica, вып. 3). Л.

1987. С. 59-65.

7Предание о Фидоне Аргосском см.: Her. VI, 127; Ephor, ар. Strab., VIII, 3, 33,

p. 358; 6, 16, p. 376 = FgrHist 70 F 115, 176; Paus. VI, 22, 2; Marm. Par., ep.30, vs. 45-

47. Для датировки и истории см. также: Berve H. Die Tyrannis bei den Griechen.

MЭnchen, 1967. Bd. I. S. 6–7; II. S. 518-519; Bengtson H. Griechische Geschichte. 4.Aufl.

MЭnchen, 1969. S. 83-84; Jeffery L. H. Archaic Greece. The City-states с. 700-500 В. C.

New York, 1976. P. 134-136, 143-144.

8 Ср. также: Jeffery L. H. Archaic Greece. P. 137.

– Page 242–

2. Элементы полисного строя

К этой рубрике можно отнести надписи N2, 4, б, 8, 10 и 17. Эти

материалы, в свою очередь, можно разделить на две подгруппы, отно╜

сящиеся соответственно к темам внутренней, конституционной жизни

и внешних межобщинных отношений.

а) Внутренняя конституционная ж изнь

Надписи N2, 6 и 8. Первые две надписи относятся к разряду чи╜

стых законоположений. Надпись N2, найденная на Крите, на месте

древнего городка Дрероса, в руинах святилища Аполлона Дельфиния,

датируется временем между 650 и 600 гг. Она представляет собой древ╜

нейший сохранившийся на камне памятник греческого законодатель╜

ства. Это – закон, устанавливающий правила отправления должности

высших магистратов – космов.

Во вводной формуле (??' ?^??? ???? – "следующее угодно полису")

замечательно присутствие – здесь именно впервые в эпиграфике – по╜

лиса вместо обычного в документах, происходящих из критских об╜

щин, этнонима. Что более конкретно подразумевается под решением

полиса – воля высших магистратов или постановление народного со╜

брания, – сказать трудно.

Заключительный перечень должностных лиц, приносящих клятву

на верность закону, – космы, дамии и коллегия или совет двадцати

(?????? ??? ?????? ??? ????? ?? ??? ???[???]), – свидетельствует о разви╜

той государственной структуре. При этом космы (в этом месте надписи

названные собирательно ??????), как и в других общинах Крита, яв╜

ляли собой высших магистратов, дамии, по общему мнению издателей

и толкователей надписи, – специальных финансовых контролеров (ср.

очевидную связь понятий ?? ?????? и ?? ???????? [????????] – государ╜

ственная казна), а "двадцать полиса", по убедительному предположе╜

нию В. Эренберга, – государственный совет.9

Что же касается самого принятого закона, то содержащийся в нем

запрет занимать повторно должность косма ранее чем через десять

лет может указывать сеорее всего на необходимость принятия превен╜

тивных мер против возможной узурпации и тирании, – мнение перво╜

издателей надписи П. Демарня и А. ван Эффантерра, нам представля╜

ющееся вполне убедительным.10

9 E h re n b e rg V. An Early Source of Polis-Constitution / / ClQu. Vol. XXXVII. 1943.

1. P. 102-103.

10D e m a r g n e P ., V an E ffe n te r r e H . Recherches a Dreros, II / / BCH. T. 61. 1937.

P. 333-348.

– Page 243–

В свою очередь, надпись N8, происходящая с Хиоса и датируе╜

мая чуть более поздним временем (прежними исследователями – око╜

ло 600 г., но теперь, по примеру Л. Джеффери, между 575 и 550 гг.),

содержит законоположения, регулирующие деятельность местных ма╜

гистратов – демархов и басилевсов, устанавливающие их ответствен╜

ность и наказание за взятки и, наконец, определяющие порядок апел╜

ляции (возможно, по поводу несправедливых действий магистратов) и

рассмотрения апелляционных жалоб так называемым народным сове╜

том (???? ? ???????).

Этот документ рисует несомненно еще более развитый тип полис╜

ного демократического государства. Замечательно определение дей╜

ствующей конституции выражением "народные ретры" (???? ??????).

При этом особенно примечательно явление термина "ретра", обычно

ассоциируемого с миром пелопоннесских общин или их колоний, в ио╜

нийской среде. Замечательно, далее, явление народного совета, изби╜

раемого по филам (по 50 представителей от каждой), собирающегося

регулярно в 9-й день каждого месяца и рассматривающего как апел╜

ляции (????? ????????), так и прочие дела народа (?? ???? ?? ????). В

этом совете надо, очевидно, видеть новый демократический институт,

который возник в параллель и в противовес более древнему и более

консервативному совету знати.

В целом документ представляет несомненную и важную параллель

законодательствам Солона и Клисфена в Афинах. Неясным, однако,

остается вопрос с приоритетом, а именно – предшествовало ли хиос╜

ское законодательство только Клисфеновым законам, или же и Соло-

новым тоже. Решить этот вопрос непросто ввиду сложностей с дати╜

ровкой хиосской надписи.

В любом случае надпись с Хиоса чрезвычайно важна, поскольку

приоткрывает для нас историческую ретроспективу. Новое исполнен╜

ное демократической тенденции законодательство, принятое на Хио╜

се на рубеже VII-VI вв. до н.э., предполагает завершение известного

этапа социально-политических смут, открывшихся с устранения или

перерождения древней царской власти в тиранию (ср. свидетельства

традиции о легендарном хиосском царе Амфикле [Hippias, FgrHist 421

F 1], и древних тиранах тоже Амфикле и Политекне [Ion, FgrHist 392 F

1]). Надо думать, что чередою этих исторических вех (древняя царская

власть – тирания – демократическая или, по крайней мере, тяготев╜

шая к демократии конституция рубежа VII-VI вв.) начальная стадия

формирования полисного государства на Хиосе отодвигается далеко в

глубь веков.11

11 Для общего исторического контекста см. также: Шигиова И. А. Раннее зако╜

нодательство и становление рабства в античной Греции. Л., 1991. С. 93 слл. Jef-

– Page 244–

Что касается древности афинского государственного строя, то

здесь у нас есть интересное свидетельство – надпись N б, состоящая из

нескольких фрагментов, найденных на афинской агоре и датируемых

около 425 г. Судя по всему, эта надпись содержала список афинских

архонтов-эпонимов, начиная с Креонта, который был первым годич╜

ным архонтом (683/2 г.) и кончая Исархом (424/3 г.). В надписи видят

свидетельство возросшего историко-антикварного интереса и соответ╜

ствующих ученых занятий, характерных для последней трети V в.

времени Гелланика Лесбосского и Гиппия из Элиды, но в ней можно

видеть и подтверждение древней хронографической традиции, восхо╜

дившей по крайней мере к середине VII в. и таким образом подтвер╜

ждавшей складывание у афинян уже к тому времени основ правиль╜

ного государственного устройства.12

б) Межобщинные отношения

Надписи N4, 10 и 17. Первая из них, надпись N4, найденная на

Керкире и датируемая приблизительно 625-600 гг., является стихо╜

творной эпитафией, составленной из гекзаметров и высеченной на

гробнице-кенотафе, воздвигнутом в память о погибшем в море кер╜

кирском проксене Менекрате, сыне Тласия, из Эанфии (городка в Ло-

криде Озольской). Памятник воздвигли совместно народ керкирян и

соотечественник и сородич погибшего Праксимен. Надпись выдает ха╜