Текст книги "Э. Д. Фролов Рождение Греческого Полиса(СИ)"

Автор книги: Алекс Грин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

сти индивидуального хозяйства, что имело следствием решительное

утверждение принципа частной собственности. Ведь если даже для

9 Предание о Фидоне Аргосском, скудное и противоречивое, вызывает много спо╜

ров; в особенности дискутируется (и сейчас по большей части отвергается) роль

Фидона как зачинателя монетного дела. Ср.: Berve H. Die Tyrannis bei den Griechen.

Bd I–II. MЭnchen, 1967 (I, S. 6-7; II, S. 518-519); Bengtson H . Griechische Geschichte.

4.Aufl. MЭnchen, 1969. S. 83-84; Jeffery L. H. Archaic Greece. P. 134-136 и 143. Специ╜

ально о чеканке монет: Cook R. М. Speculations on the Origins of C oinage// Historia.

Bd VII. 1958. H.3. P. 257-262; Kagan D. 1) Pheidon's Aiginetan C oinage// TAPhA.

Vol. 91. 1960. P. 121-136; 2) The Dates of the Earliest C o in s// AJA. Vol. 86. 1982. N3.

P. 343-360 (статьи Д. Кэгена специально посвящены защите традиционного взгля╜

да).

10 О начале выпуска греками правильных металлических денег ср. также:

Зограф А .Н . Античное монеты (МИА СССР, N16). М.· Л., 1951. С. 23-24; Selt-

тап Ch. Greek Coins. 2nd. ed. London, 1955. P. 13 ff.; Kraay C. N. Archaic and Clas╜

sical Greek Coins. Berkeley; Los Angeles, 1976. P. 20 ff.; Starr Ch.G. The Economic

and Social Growth of Early Greece. P. 108 ff. – Для общей оценки ср. также: Heichel╜

heim F. М. The Ancient Economic History. I. P. 212-222.

– Page 99–

гомеровского времени невозможно доказать существование общинно╜

родовой собственности – общинное начало уже тогда едва ли выра╜

жалось в чем-то другом, помимо общего контроля за распределением

земли и охраны владельческих прав индивидов, – то для века архаики

торжество частновладельческого принципа, по крайней мере в эконо╜

мически и социально развитых регионах, стало фактом. Но вместе с

тем стало фактом и высвобождение личности из-под общинной опеки,

иными словами – торжество индивидуализма.

Показательна засвидетельствованная уже для середины VIII в. до

н.э. свобода человека распоряжаться своим личным достоянием, в

частности и земельным наделом. Мы имеем в виду известный эпизод

с переселявшимся в Сицилию в составе колонистов, которым предсто╜

яло основать Сиракузы, коринфянином Эфиопом. По свидетельству

Архилоха, сохраненному Афинеем, он во время плавания из-за край╜

него чревоугодия "продал своему сотоварищу по застолью за медовую

лепешку клер (??????? ??? ??????), который ему предстояло получить

в Сиракузах" (Athen., IV, 63, p. 167d).n

А для чуть более позднего времени, для рубежа VIII-VII вв., мы

располагаем уже совершенно аутентичными современными свидетель╜

ствами о практически неограниченном праве человека распоряжаться

своим достоянием, о свободной купле-продаже земельных владений

даже в самых консервативных аграрных областях, вроде Беотии, где

общинные начала должны были сохраняться долее всего. Эти свиде╜

тельства доставляет нам беотийский поэт Гесиод, который подтвер╜

ждает и право свободного раздела сыновьями унаследованного от отца

имения:

Мы уж участок с тобой поделили (?????? ?????????')12, –

и куплю-продажу наследственных земельных наделов:

Жертвы бессмертным богам приноси, сообразно достатку....

Чтобы к тебе относились они с благосклонной душою,

Чтоб покупал ты участки других, а не твой бы –другие

(???' ????? ??? ??????, ?? ??? ???? ?????)

(Op. et dies, 37 и 336, 340-341,

пер. В. В. Вересаева).

Но люди не только стали свободно распоряжаться своим состояни╜

11 Разбору этого сюжета посвящен специальный этюд Д. Ашери: Asheri D. Il caso

di Aithiops: regola о eccezione? / / PP. Vol. 29. 1974. P. 232-236. Для оценки ср. также:

Яйленко В. П. Архаическая Греция. С. 133-134.

12 Эти слова, как и последующие поучения, адресуются Гесиодом его брату Персу.

– Page 100–

ем –они становились в полном смысле слова хозяевами своей судьбы.

Чего стоит следующее горделивое заявление того же Архилоха, поэта

с Пароса, ведшего жизнь свободного авантюриста (середина VII в. до

н. э.):

В остром копье у меня замешен мой хлеб. И в копье же –

Из-под Исмара вино. Пью, опершись на копье.

(fr. 2 Diehl3, пер. В. В. Вересаева).

Или его же откровенное признание, бросавшее вызов всему тради╜

ционному аристократическому кодексу чести:

Носит теперь горделиво саиец мой щит безупречный:

Волей-неволей пришлось бросить его мне в кустах.

Сам я кончины зато избежал. И пускай пропадает

Щит мой. Не хуже ничуть новый могу я добыть.

(fr. 6 Diehl3).

Эта осознанная индивидуалистическая установка, это восприятие

своего "я" как всеопределяющего жизненного начала, а своего достоя╜

ния, унаследованного от предков или вновь приобретенного, равно как

и любого дела рук своих, как естественного приложения к этому "я",

находит свое дальнейшее выражение и в сфере творчества, а именно в

утверждении художником своего авторства. Так, в литературных про╜

изведениях, явившихся после эпических поэм "Илиады" и "Одиссеи",

писатели все чаще заявляют о своем авторстве, либо прямо, как это

сделано в конце гомеровского гимна "К Аполлону Делосскому" (стихи

165 слл.), в начале гесиодовской "Теогонии" (стихи 22 слл.), в первых

строках гекатеевских "Генеалогий" (fr. 332 Mueller), либо опосредован╜

но, через обличение других в действительном или мнимом плагиате.13

Мы уже не говорим о том, что личность автора вообще становится

центральным персонажем явившейся на смену эпосу лирической поэ╜

зии. Равным образом и в изобразительном искусстве утверждающееся

индивидуалистическое начало обнаруживает себя в характерных заяв╜

лениях, которыми мастера свидетельствуют свою работу, например на

расписных вазах: "Аристоноф сделал" (??????????? ????????, на ар╜

госском кратере 1-й половины VII в.), "Харес меня расписал" (?????

?? ??????, на коринфской пиксиде 2-й половины VII в.), "Эрготим ме╜

ня сделал, Клитий меня расписал" (????????? ?' ????????, ??????? ?'

13 Ср.: Зайцев ?. И. Культурный переворот... С. 155-156.

– Page 101–

ё???????, на афинском кратере– так называемой вазе Франсуа –2-й

четверти VI в.) и др.14

Разумеется, при оценке этих фактов не следует упускать из виду

исторической перспективы в развитии именно древнегреческого об╜

щества. Довольно скоро, в рамках все того же архаического времени,

охарактеризованные крайние проявления индивидуализма как в делах

собственности, так и в иных общественных отношениях будут погаше╜

ны или, во всяком случае, поставлены под контроль формирующейся

гражданской общиной, полисом. Раньше всего личная инициатива и

личная собственность будут закованы в жесткие оковы гражданского

порядка в Спарте. Но и в других греческих общинах в пору форми╜

рования полисного строя будут введены различные ограничения лич╜

ного начала, например, в делах собственности – запреты на приобре╜

тение гражданами земли сверх определенной нормы (закон Солона в

Афинах) или, наоборот, на отчуждение, на продажу или даже заклад

своей собственности и прежде всего своих первоначальных земельных

наделов (см.: Aristot. Pol., II, 4, 4, p. 1266 b 14-24; VI, 2, 5, p. 1319

a 6-14). Однако, повторяем, эти законодательные нормы явятся уже

выражением регулирующего полисного принципа, а до утверждения

этого принципа разложение патриархального общинного строя было

отмечено ростом индивидуалистических тенденций, что в конечном

счете являлось всего лишь отражением возросшей жизнеспособности

индивидуального хозяйства и самой личности – явления в ту пору, без╜

условно, прогрессивного.

Далее, в тесной связи с утверждением жизнеспособного парцел╜

лярного хозяйства, существующего в условиях частной собственности,

началось стремительное развитие частновладельческого рабства, при╜

чем не только в сфере домашнего хозяйства, но и в непосредственном

производстве, а главное – за счет захваченных или вывезенных из-за

рубежа чужеземцев-варваров. По преданию, первыми в широких мас╜

штабах стали пользоваться покупными рабами-варварами для различ╜

ных работ, в том числе, по-видимому, и для земледельческих, греки на

Хиосе, что было естественным в условиях быстрого экономического

роста ионийских центров. Античная традиция выразительно подчер╜

кивает отличительные черты того нового типа рабовладения – раб╜

ства не покоренных войною эллинов, а купленных за деньги варваров,

и, добавили бы мы, не общинного, а вполне частновладельческого,–

который впервые явился у ионийцев-хиосцев в качестве альтернати╜

вы более примитивному типу, утвердившемуся в свое время у заво╜

евателей· дорийцев. "Хиосцы,– свидетельствует историк Феопомп,–

14 Подробнее см.: Блаватпский В. Д . История античной расписной керамики. М..

1953. С. 89-90, 104 слл. Д ля общей оценки ср. также: Bengtson H. GG4. S. 69-71.

– Page 102–

первыми из эллинов после фессалийцев и лакедемонян стали исполь╜

зовать рабов, приобретали же они их не тем же самым способом, что и

те. Ведь лакедемоняне и фессалийцы окажутся поработившими элли╜

нов из числа тех, кто ранее населял находящуюся ныне в их владении

землю: первые поработили ахейцев, фессалийцы же – перребов и маг╜

нетов, и одни назвали порабощенных илотами, другие же – пенестами.

Хиосцы же владеют рабами варварского происхождения, платя за них

деньги" (Theopomp, ар. Athen., VI, 88, р. 265 b-c = FgrHist 115 F 122 а,

перевод В. Г. Боруховича; ср.: Posidon. et Nie. Damasc. ap. Athen., VI,

91, p. 266 e-f = FgrHist 87 P 38 et 90 F 95).15

Нельзя не видеть в этих фактах начавшегося обращения греков

на античный путь развития: индивидуализация экономического и со╜

циального быта, сопряженная с утверждением жизнеспособного пар╜

целлярного хозяйства, открывала перспективу перехода от аристокра╜

тических порядков к демократии, а использование покупных рабов-

чужеземцев делало возможным реализацию этой перспективы фор╜

сированным способом, за чужой счет, за счет варварской периферии.

Однако реализация этих возможностей оказалась делом не сиюминут╜

ным. На первых порах, как это не раз бывало в истории, экономиче╜

ский прогресс обернулся для греческого народа и некоторыми тене╜

выми сторонами, осложнениями и трудностями, преодоление которых

потребовало большого напряжения сил.

И прежде всего наступившие перемены до основания потрясли

главную ячейку древнего общества –сельскую общину. В самом деле,

интенсификация земледельческого хозяйства, все большая его ориен╜

тация на городской рынок и, после изобретения денег, все большие

возможности накопления и обогащения, открывшиеся для крупных

или крепких хозяев, имели своим ближайшим следствием усиление

того слоя в общине, который по традиции оставался главным владете╜

лем земли, – родовой знати. Напротив, значительная часть рядовых

общинников, крестьян, поскольку она не могла выбиться в крепкие

хозяева, беднела и разорялась, входила в долги и, ввиду отсутствия

в тот период гарантий личной свободы, попадала в долговую кабалу,

превращаясь в рабов-должников. Уже Гесиод, беотийский поэт рубе╜

жа VIII–VII вв. до н.э. сам бывший зажиточным землевладельцем,

страшится тех опасностей, которые угрожают крестьянскому хозяй╜

ству, и противопоставляет им не только вечную панацею от всех зол –

усиленный труд, но и такие, например, ухищрения, как ограничение

15См. далее: Шишова И. А. Рабство на Хиосе / / Каллистов Д. Il., Нейхардт А. А.

Ш ифман И .Ш . Шишова И. А. Рабство на периферии античного мира. Л.

1968. С. 149-192. О развитии рабства в Греции в архаическую эпоху см. также:

Starr Ch. G. The Economic and Social Growth. . P. 90-92, где, однако, роль и зна╜

чение этого феномена сильно принижены.

– Page 103–

деторождения, всерьез советуя земледельцу не иметь более одного сы╜

на, дабы наследственный надел не дробился между несколькими сы╜

новьями (Hesiod. Op. et dies, 376 слл.).

Однако Гесиод не ограничивается элементарными предупреждени╜

ями и житейскими советами. Он убежден, что наиболее эффективным

средством предупреждения бедности является энергичное стремление

к богатству, и этой целевой установкой определяется все содержание

его оригинального сочинения – поэмы "Труды и дни".16 Здесь пред╜

лагается сумма продуманных советов на предмет ведения земледель╜

ческого хозяйства, советов, опирающихся не только на традицию, но

и на личный опыт и личные наблюдения автора. И как он сам яв╜

ляет собою в столь раннее время замечательную фигуру рачитель╜

ного и расчетливого хозяина, так и произведение его представляет

оригинальную, первую в европейской литературе попытку рациональ╜

ной трактовки актуальной экономической проблемы, в данном слу╜

чае – проблемы выживания индивидуального земледельческого хозяй╜

ства.

Гесиод исходит из убеждения в всеобщности соревновательного

стремления к богатству. Эта тема раскрывается в начале первой, об╜

щей части поэмы в виде притчи о двух Эридах, из которых одна рож╜

дает раздор и войны, а другая побуждает людей к полезному сорев╜

нованию в труде (ст. 11-41). Симпатии поэта-труженика целиком на

стороне этой последней:

Эта способна понудить к труду и ленивого даже;

Видит ленивец, что рядом другой близ него богатеет,

Станет и сам торопиться с насадками, с севом, с

устройством

Дома. Сосед соревнует соседу, который к богатству

Сердцем стремится. Вот эта Эрида для смертных полезна.

(ст. 20-24).

И далее следует знаменитая гнома, метко выражающая суть отно╜

шений людей друг к другу в мире, где господствуют частная собствен╜

ность, товарное производство и сопутствующая всему этому всеобщая

жесточайшая конкуренция:

1бО Гесиоде и его поэме «Труды и дни» подробнее см.: Горнунг Б. В. Шеста╜

ков С. П. Гесиод и дидактический эпос / / История греческой литературы. T. I

/ Под ред. С. И. Соболевского, Б. В. Горнунга, 3. Г. Гринберга и др. М.; Л., 1946.

С. 164-175; Тренчени-Вальдапфель И. Гомер и Гесиод. М. 1956; Rzach A. Hesio╜

d o s // RE. Bd VIII. 1913. Sp. 1167-1240 (дополнение – Schwabl H. H esiodos// RE.

Supplementbd. XII. 1970. Sp. 434-486); Trever A. The Age of Hesiod: A Study in Eco╜

nomic History / / ClPh. Vol. XIX. 1924. P. 157-168; Hesiode et son influence (Entretiens

sur l 'antiquitй classique. T. VII). Vandoeuvres; Genиve, 1962.

– Page 104–

Зависть питает гончар к гончару и к плотнику плотник;

Нищему нищий, певцу же певец соревнуют усердно.

(ст. 25-26).

Основу – и притом здоровую основу – успеха на хозяйственном и

вообще жизненном поприще поэт видит прежде всего в неустанном

труде; с ним он связывает надежды на материальный достаток и со╜

ответствующее почетное положение в обществе:

Помни всегда о завете моем и усердно работай,

Перс, о потомок богов, – чтобы голод тебя ненавидел,

Чтобы Деметра в прекрасном венке неизменно любила

И наполняла амбары тебе всевозможным припасом.

Голод, тебе говорю я, всегдашний товарищ ленивца...

Труд человеку стада добывает и всякий достаток,

Если трудиться ты любишь, то будешь гораздо милее

Вечным богам, как и людям: бездельники всякому мерзки.

Нет никакого позора в работе: позорно безделье.

Если ты трудишься – скоро богатым, на зависть ленивцам,

Станешь. А вслед за богатством идут добродетель с

почетом...

Стыд нехороший повсюду сопутствует бедному мужу, –

Стыд, от которого людям так много вреда, но и пользы.

Стыд – удел бедняка, а взоры богатого смелы.

(ст. 298-302. 308-313. 317-319).

Вместе с тем поэт прекрасно понимает, что труд, чтобы быть успеш╜

ным, должен быть рационально организован, и вот этой теме –ра╜

циональному ведению земледельческого хозяйства –он и посвящает

вторую и большую, конкретно-паренетическую часть своего сочине╜

ния (ст. 293 слл.). Здесь не только обосновываются необходимость и

значение труда, – выше мы только что привели подборку наиболее ха╜

рактерных отрывков из этого раздела (ст. 298-380), –но и методично

преподносятся советы о том, как следует осуществлять конкретные

виды сельскохозяйственных работ, связанных с двумя важнейшими

отраслями – хлебопашеством и виноградарством (ст. 383-608 и 609-

617), а затем, как реализовывать полученную сельскохозяйственную

продукцию с помощью морских перевозок для последующей продажи

на рынке (ст. 618-694). Напоследок приводятся различные житейские

советы (ст. 695-764) и календарь дней, более всего пригодных для за╜

нятия тем или иным делом (ст. 765-825).

В излагаемой Гесиодом программе целесообразного хозяйствова╜

ния показательно наличие таких моментов, которые выдают не про╜

– Page 105–

сто рациональный зачин, характерный для архаического времени, ко╜

гда стремительно свершался переход от мифа к логосу, но именно со╜

знательную установку на ведение хозяйства с должным размахом, с

использованием чужого труда и прибыльной реализацией продукции

на рынке, ради обогащения. И прежде всего показательно естествен╜

ное допущение Гесиодом использования зажиточным и расчетливым

хозяином чужого труда, а именно в двух, по всей видимости, фор╜

мах: труда наемных работников, батраков-фетов, и труда рабов. От╜

влекаясь сейчас от сложного и трудного вопроса о соотношении этих

форм – вопроса, разрешение которого упирается, в частности, в пра╜

вильное определение категории работников, скрывающихся за терми╜

нами ???? и ?????,–отметим самый факт привлечения идеальным

земледельцем Гесиода дополнительной рабочей силы, без чего и не

мыслится нормальное ведение хозяйства.

С соответствующими упоминаниями в поэме мы сталкиваемся до╜

статочно часто. Так, на пашне с плужными быками должны работать

женщина, "покупная, а не жена", т. е. определенно рабыня (???? <. . . >

?????, ?? ??????, ст. 405-406), и сорокалетний крепкий работник, чье

положение ближе не определяется (441). В другом месте говорится о

том, что за работу на пашне своевременно должны приниматься все –

и работники, и сам хозяин (????? ?? ??? ?????, 459), а несколько ни╜

же упоминается о помогающем при посеве мальчике-работнике (??????

<. . . > ?????, 469-470). Работники (?????) упоминаются и далее, при

описании дел, связанных с хлебопашеством: в общей форме (502), на

жатве (573), на молотьбе (597), на отдыхе после работ (608). Для вре╜

мени по окончании главных сезонных работ рекомендуется обзавестись

бездомным батраком-фетом и бездетной, также, по-видимому, наемной

работницей (???? ?' ??????? ????????? ??? ??????? ?????? ????????, 602–

603). В общей форме работники – "домочадцы" (?????) упоминаются

и в начале росписи дней, пригодных для разных работ (766).

Заметим, что неясность контекста, где у Гесиода упоминаются ра╜

ботники – ?????, не позволяет безоговорочно рассматривать их, подоб╜

но аналогичной категории у Гомера, как рабов. Тем не менее, очевидно,

что в хозяйстве милого сердцу Гесиода крепкого хозяина работали не

только батраки, но и рабы, а главное, что штат всех этих дополни╜

тельно привлекаемых работников был достаточно велик.17

Таким образом, можно думать, что осуществлявшееся с исполь╜

зованием чужого труда идеальное земледельческое хозяйство Гесиода

было достаточно крупным и что производило оно не только минимум

необходимого для жизни, но и какую-то избыточную продукцию. Вто╜

17Об использовании чужого, в частности рабского, труда в идеальном хозяйстве

Гесиода ср. также: Ленцман Я. А. Послегомеровский эпос... С. 61-67.

– Page 106–

рым важным моментом, помимо привлечения дополнительной рабочей

силы, и была широко уже практиковавшаяся реализация по крайней

мере части произведенной продукции на рынке, по всей видимости в

каком-либо городе, куда товар доставлялся морским путем. Об этом

свидетельствуют достаточно подробные рекомендации о том, как на╜

до совершать морские перевозки (а что они в принципе необходимы –

это предполагается само собой разумеющимся, см. ст. 618-694). По╜

дробно разъясняется, как следует содержать свой корабль (????), под

которым, скорее всего, надо понимать небольшую парусную барку, как

выбрать время для плавания, а главное, как лучше всего загрузить ко╜

рабль ценным грузом (??????, ??????, ???????????), чтобы воротиться

домой с наибольшей выгодой, с барышом (??????) (см., в частности,

ст. 631-634, 643-645, 671-673, 689-691).18

Заявленный, таким образом, интерес к барышу заставляет нас еще

раз вернуться к вопросу о главной жизненной установке Гесиода. Оче╜

видно, что ее надо видеть в стремлении к материальному преуспея╜

нию, в стремлении к богатству. Чтобы не загружать наше изложение

пересказом соответствующих рассыпанных в поэме признаний (а их

предостаточно), ограничимся приведением двух характерных приме╜

ров–двух заявлений, одно из которых открывает, а другое заключает

главный корпус практических советов Гесиода. Начальное обращение

гласит:

Если к богатству (???????) в груди твоей сердце стремится,

то делай,

Как говорю я, свершая работу одну за другою.

(ст. 381-382).

И та же, по сути, мысль выражена в заключении:

Тот меж людьми и блажен и богат (???????? ?? ??? ??????),

кто, все это усвоив,

Делает дело, вины за собой пред богами не зная,

Птиц вопрошает и всяких деяний бежит нечестивых.

(ст. 826-828).19

Завершая обзор главных экономических идей или представлений

Гесиода, подчеркнем, что его поэма "Труды и дни" вводит нас прямо

18 О товарности гесиодовского хозяйства ср. также: Л енцман Я. А. О возникно╜

вении товарного производства. С. 59-62.

19Об ориентации на прибыль и стремлении к богатству ср. также: Starr Ch. G. А

History of the Ancient World. P. 222.

– Page 107–

и непосредственно в хозяйственную деятельность людей архаической

эпохи. Мир этих людей рисуется охваченным яростной конкуренцией,

суровой борьбой за выживание, полярными следствиями которой были

обогащение одних и обеднение и обнищание других. Успех первых по╜

эт склонен объяснять их трудолюбием и рассудительностью, неудачу

вторых – соответственно леностью и недальновидностью.

Такая интерпретация, не учитывающая сложного сплетения объек╜

тивных факторов, действующих в массе своей, в условиях частной соб╜

ственности и товарного производства, против мелкого хозяина, стра╜

дает очевидной субъективностью и односторонностью, но она показа╜

тельна для жизненной установки Гесиода, который сам был зажиточ╜

ным земледельцем и стремился сохранить и приумножить свое состо╜

яние. Для него именно характерно полярное отношение: отвращение к

бедности, с недвусмысленным осуждением тех, кто обеднел, и влече╜

ние к богатству, со столь же осознанным и открытым отождествлением

материального преуспеяния и счастья. Что может лучше подтвердить

разложение традиционных общинных принципов и форм жизни, чем

эти характерные, заявленные в поэме Гесиода со всею откровенностью,

установки: признание закономерности и как бы естественности идущей

среди людей конкурентной борьбы, которая сопровождается обогаще╜

нием одних и обнищанием других, убеждение в решающем значении в

этой жизненной борьбе за личной, исполненной надлежащей энергии

и рационализма, инициативой, провозглашение не только материаль╜

ного, но и социального и даже этического превосходства богатства над

бедностью.

Вообще характерной чертой времени была растущая имуществен╜

ная дифференциация, углубляющаяся поляризация собственности. Те╜

мы богатства и бедности являются одними из заглавных в архаиче╜

ской поэзии, нашем главном литературном первоисточнике. Стремле╜

ние людей к наживе, вечный страх перед разорением и нищетой, спо╜

собы обогащения, необходимость соблюдения разумной, справедливой

меры в делах собственности – все эти сюжеты социальной действи╜

тельности на разные лады обсуждаются различными поэтами, кре╜

стьянином Гесиодом и родовитыми аристократами Алкеем и Феогни╜

дом, авантюристом Архилохом и исполненным уравновешенной муд╜

рости Со лоном. О воззрениях Гесиода было сказано уже достаточно.

Разве что следовало бы упомянуть еще одну его сентенцию, в кото╜

рой признание общего стремления к богатству сопровождается харак╜

терной оговоркой относительно безрассудства чрезмерного влечения,

оговоркой, выдающей ориентацию также и Гесиода, при всем его ин╜

дивидуализме, на некую норму, диктуемую этикой складывающегося

гражданского общества. Порицая стремление иных людей совершать

– Page 108–

плавания ради прибыли даже весной, в не установившуюся еще погоду,

поэт замечает:

Но в безрассудстве своем и на это пускаются люди:

Ныне богатство для смертных самою душою их стало

(??????? ??? ???? ??????? ???????? ?????????).

(ст. 684-686).

Нашедшая, таким образом, известное отражение уже у Гесиода, эта

тема меры достигает своего полного развития в архаической поэзии на

рубеже VII–VI вв., когда формирование гражданского общества, поли╜

са, с его принципами социальной справедливости и законности, всту╜

пает в решающую фазу. Подтверждения можно найти в особенности

в произведениях Солона, а затем также и Феогнида.

Но тема меры –тема, так сказать, вторичная, определяемая кор╜

ректирующим воздействием полисной этики на исконное влечение лю╜

дей к богатству. А первоначальным заглавным мотивом было имен╜

но самое это влечение, воспринимаемое как естественное и вечное,

равно как и убеждение в определяющем значении богатства для об╜

щественного положения человека. Отголоски этих распространенных

мнений мы обнаруживаем и у названных только что представителей

высокой, проникнутой гражданскими мотивами лирики Солона и Фе╜

огнида. Вот элегия Солона, условно именуемая "К самому себе" (fr. 1

Diehl3).20 Афинский поэт отмечает всеобщность влечения к богатству:

Если иной небогат и томится от бедности тяжкой,

Все же мечтает всегда деньги большие (??????? ?????)

иметь.

Ищут по-разному все: тог по рыбообильному морю

Плавает на кораблях, думая в дом привезти

Прибыль (??????); он носится всюду, ветрами по свету

гонимый,

И не жалеет ничуть собственной жизни нигде;

Этот батрачит год за год, взрывая садовую землю;

Будет иному удел – плугом работать кривым;

Тот же искусство Афины и мастера, бога Гефеста,

Тонко усвоив, рукой хлеб добывает себе.

(ст. 41 слл., пер. С. И. Радцига).

20 О мотивах поэтического творчества Солона ср. также: Новосадский Н. И. Лири╜

к а / / История греческой литературы. T. I. М.; Л., 1946. С. 197-202; Ziegler Н. Solon

als Mensch und D ich ter// NJb. Bd XXV 1922. H. 1. S. 193-205; Reinhardt K. Solons

Elegie ??? ??????// RhM. Bd 71. 1916. S. 128–135; Christes J. Solons M usenelegie//

Hermes. Bd 114. 1986. H. 1. S. 1-19.

– Page 109–

При этом Солон подчеркивает ненасытность свойственной людям

страсти к обогащению:

Ясных пределов нигде не положено людям в наживе

(??????? 5' ????? ????? ?????????? ??????? ??????).

Кто между нами сейчас разбогател больше всех,

Вдвое еще тот стремится. И кто же насытить всех мог бы?

(ст. 71-73).

Поэт признает, что и сам он охвачен желанием разбогатеть, но

только честным путем, на чем и делается в элегии особенный акцент:

Также стремлюсь и богатство (???????) иметь, но владеть

им нечестно

Я не хочу: наконец Правда (????) ведь все же придет.

Ежели боги богатство (???????) дадут, оно прочным бывает

От глубочайших корней вплоть до вершины самой.

Если же дерзостью (??' ??????) люди берут, не по чести приходит,

Несправедливым делам будет служить и тогда

Против желания. Но быстро приходит беда роковая.

(ст. 7 слл.).

В том же духе высказывался веком позже мегарский поэт Феогнид,

в элегиях которого темы бедности и богатства представлены столь же,

если даже не более, выпукло, как и у Солона.21 Феогнид признает до╜

стойным благородного человека лишь один способ обогащения – тот,

что согласуется со справедливостью, и он даже заявляет, что чест╜

ная бедность предпочтительнее дурно нажитого богатства (ср.: ст. 29-

30, 145-158, 197-208 Diehl3). Вместе с тем он сетует, что на практике

несправедливый и бесчестный чаще обретает богатство, а удел спра╜

ведливого – бедность (743-752). Сам он, лишившись во время смут на

родине своих наследственных владений (ср.: 345-350, 667-670, 1197–

1202), более всего страшится бедности (173-182, 351-354, 649-652) и

мечтает на старости обладать хотя бы скромным достатком, чтобы,

помимо немощи, не испытывать других мук (1155-1156). И он, разу╜

меется, хорошо представляет себе могущество богатства, способного и

приукрасить и облагородить кого угодно:

210 Феогниде ср.: Новосадский Н. И. Лирика. С. 202-207; Доватур А. И. 1) Фео╜

гнид М егарский// ВДИ. 1970. # 2. С .41-59; 2) Феогнид и Мегары / / ВДИ. 1971.

N3. С. 38-46; 3) Аргирида (Феогнид, 1211-1216) / / Античность и современность /

Под ред. М. Е. Грабарь-Пассек, М. Л. Гаспарова, Т. И. Кузнецовой. М., 1972. С. 223-

229.

– Page 110–

Всех ты божеств, о Богатство, желаннее, всех ты прекрасней!

Как бы кто ни был дурен, будет с тобою хорош.

(ст.1117-1118,

пер. В. В. Вересаева).

Но, быть может, самым точным образом выразил всеобщее убеж╜

дение во всемогуществе богатства, в прямой зависимости социального

значения человека от его имущественного состояния лесбосский поэт

Алкей, живший, как и Солон, на рубеже VII-VI вв. Алкей повторяет

суждение, высказанное будто бы легендарным царем Спарты Аристо╜

демом, но, на самом деле, отражающее дух современной поэту эпохи:

Помнят в Спарте Аристодема

Крылатое слово: в силе слово то.

Царь сказал: "Человек– богатство (??????' ????)".

Нет бедному славы, чести нищему.

(Alcaeus, fr. 360 Lobel–Page,

пер. Вяч. Иванова).

Надо, однако, заметить, что богатство чаще было спутником знат╜

ности; характерное обязательное сочетание этих двух моментов и опре╜

деляло высокое положение аристократии в архаическом обществе (ср.

указания Аристотеля на принцип замещения должностей в досоло╜

новских Афинах –по благородству происхождения и по богатству,

?????????? ??? ??????????, Aristot. Ath. pol., 3, 1 и 6). Разумеется, и

аристократы могли беднеть, и простолюдины становиться богатыми.

Однако разорение знатного человека не означало для него полной

и, во всяком случае, немедленной социальной гибели: у него остава╜

лись важные родовые связи, традиционный престиж, возможность,

наконец, поправить свои дела, женившись на богатой простолюдин╜

ке (ср. по этому поводу: Theogn., 183-196 Diehl3). Между тем состоя╜

тельность, обретенная человеком из народа, в условиях традиционно╜

го господства аристократии не повышала существенным образом его

социально-политического статуса, тогда как обеднение и обнищание

буквально бросали его на самое дно, ибо это было сопряжено для него

с утратою даже тех небольших прав, которые знать еще оставляла на

долю народа, а нередко, в случае большой задолженности и невозмож╜

ности выплатить долг, – с утратою самой свободы.

Замечательным подтверждением массового обнищания и закабале╜

ния простого народа в архаической Греции может служить афинский

материал, и прежде всего те данные, которые могут быть извлечены

– Page 111–

из показаний такого важного современного свидетеля, каким был Со╜