Текст книги "Э. Д. Фролов Рождение Греческого Полиса(СИ)"

Автор книги: Алекс Грин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

a Diehl3, где выразительно обрисованы жестокие в обращении с плен╜

ными "чубатые фракийцы" – ??????? ?????????) и даже бранливые

выходки по адресу этих "дикарей" (см. fr. 51, 48, где брань адресована

"фракийским собакам" – ???'? ???????).

Столетием-другим спустя развитие оппозиции эллинов и варваров

достигает большой остроты. У Гераклита (рубеж VI-V вв.) встречаем

характерный пассаж: "Глаза и уши – плохие свидетели у людей, име╜

ющих варварские души (????????? ?????) (Heracl. ар. Sext. Emp, VII,

128 = DK 22 [12] В 107, пер. A. Ф. Лосева). Здесь понятие варварского

употреблено в переносном смысле, но это-то и показательно. Самая

метафоричность использованного Гераклитом, этим ранним идеоло╜

гом полиса, образа "варварские души" предполагает большое реаль╜

ное основание, широкий спектр социокультурного, по сути классиче╜

ского, восприятия и трактовки мира негреческого, неполисного, стало

быть, по меркам античности, не равняющегося на разум, нецивилизо╜

ванного, как мира варварского.

Завершая этот экскурс, попытаемся определить те главные импуль╜

сы, которые обусловили развитие первоначального простейшего, оче╜

видно, по языковому признаку обособления греков от их соседей в ис╜

полненную широкого социально-политического и культурного смысла

оппозицию эллинов и варваров. Как нам представляется, таких им╜

пульсов в век архаики было три.

Во-первых, рано осознанный греками собственный особенный куль╜

турный потенциал, диктовавший отношение превосходства ко всему

негреческому. Этот потенциал складывается из микенского наследия и

нового, найденного к началу архаики, прогрессивного пути развития.

Отражение этого раннего ощущения превосходства мы, естественно,

находим у Гомера, стоящего в преддверии новой эпохи.

Во-вторых, колонизационная практика, усугубившая это отноше╜

ние греков к негрекам (карийцам, сикулам, фракийцам), как это вид╜

но, в частности, у Архилоха применительно к фракийцам.

Наконец, начавшаяся в последний век архаики общая конфронта-

– Page 145–

ция греков с практически единым миром варваров, объединенным под

властью персидских царей Ахеменидов. Наверное, не случайно, что с

характерным уничижительным перетолкованием понятия варварско╜

го, выдававшим глубинную духовную оппозицию, мы сталкиваемся

именно у Гераклита, современника этой конфронтации.

– Page 146–

Глава 5.

КОЛОНИЗАЦИЯ И ТИРАНИЯ

Отметив важное исходное значение первоначальной законодатель╜

ной реформы, продолжим обзор интересующего нас исторического пе╜

реворота и перейдем к характеристике двух других важных явлений, с

которыми конкретно был связан для греков переход на античный путь

развития, – колонизации и тирании. В самом деле, в зависимости от

степени социальной напряженности, а вместе с тем и готовности обще╜

ства разрешать назревавшие конфликты преимущественно в духе ра╜

ционального компромисса или, наоборот, путем вооруженной борьбы,

дальнейшее развитие, дальнейшее преодоление трудностей, вставав╜

ших на пути формирующегося у греков полисного строя жизни, мог╜

ло реализовываться двумя различными способами: вынужденным, но

более или менее общественно согласованным и организованным высе╜

лением за пределы отечества части населения, недовольной своим по╜

ложением на родине, или же открытым столкновением приниженных

и недовольных социальных групп, в первую очередь демоса, с господ╜

ствующим слоем знати, следствием чего нередко было установление

тиранических режимов. И как колонизация явилась форсированным

методом разрешения социально-экономических проблем, так тирания

фактически (на свой лад) становилась таким же методом разрешения

проблем социально-политических.

1. ВЕЛИКАЯ КОЛОНИЗАЦИЯ VIII-VI ВВ. ДО Н. Э.

Начать естественно будет с колонизации, поскольку она была свое╜

образной формой продолжения открытой первичным законодатель╜

ством политики рационального устроения гражданских дел. Наука но╜

вого времени много уже сделала для прояснения процесса колониза╜

ции в эпоху формирования у греков полисного строя.1 Как справед╜

ливо теперь полагают, причину этого явления надо искать не в одном

1 Общий очерк и принципиальную оценку греческой колонизации VIII–VI .

до н.э. можно найти в трудах: Жебелев С. А. Греческая колонизация / / История

Древней Греции. Ч. I (История древнего мира / Под ред. С. И. Ковалева. T. II). М.

1937 С. 146-170; Яйленко В. П. Архаическая Греция / / Античная Греция. T. I. М.

1983. С. 128-154; Beloch K. J. Griechische Geschichte. 2.Aufl. Bd I. Abt. 1-2. Strass╜

burg, 1912-1913 (1, S. 229-264; 2, S. 218-238); Bengtson H. Griechische Geschichte.

4. Aufl. MЭnchen, 1969. S. 88-101; Jeffery L. H. Archaic Greece. New York, 1976. P. 50-

59; Graham A. J. The Colonial Expansion of Greece / / САН2 Vol. III. Pt 3. 1982. P. 83-

162. – Более подробное изложение см. в специальных работах: Колобова К. М. Из

истории раннегреческого общества (о. Родос IX-VII . до н.э.). Л, 1951. С. 143-258

– Page 147–

каком-то исключительном моменте, аграрном, торговом или социаль╜

но-политическом, а в сложном сплетении различных, но взаимодей╜

ствовавших факторов, порожденных социальной действительностью

архаической Греции. Тем не менее заглавным моментом, несомнен╜

но, было относительное перенаселение, созданное нехваткой земли –

этого главного в ту пору производственного основания – в условиях

резкого роста народонаселения, при сохранении примитивных, сугубо

экстенсивных форм хозяйствования. Именно это обстоятельство спра╜

ведливо подчеркивал и К. Маркс (а заметке "Вынужденная эмигра╜

ция", опубликованной в 1853 г.): "В древних государствах, в Греции и

Риме, вынужденная эмиграция, принимавшая форму периодического

основания колоний, составляла постоянное звено общественного строя.

Вся система этих государств основывалась на определенном ограниче╜

нии численности населения, пределы которой нельзя было превысить,

не подвергая опасности самих условий существования античной ци╜

вилизации. Но почему это было так? Потому что этим государствам

было совершенно неизвестно применение науки в области материаль╜

ного производства. Чтобы сохранить свою цивилизацию, их граждане

должны были оставаться немногочисленными, В противном случае им

грозило подчинение игу того изнурительного физического труда, ко╜

торый превращал тогда свободного гражданина в раба. Недостаточное

развитие производительных сил ставило права гражданства в зависи╜

мость от определенного количественного соотношения, которое нельзя

было нарушать. Единственным спасением была вынужденная эмигра╜

ция".2

Однако наряду с этим действовали и другие импульсы, хотя и не

столь решающего свойства, но тоже немаловажные. Так, нужды рож╜

дающегося города, развивающихся городских промыслов и коммер╜

ции сообщали колонизационному процессу дополнительную экономи╜

ческую направленность, говоря конкретнее, дополняли аграрный ин╜

терес интересом торговым. С другой стороны, растущее противостоя-

(текст) и 298-335 (примечания); Яйленко В. П. Греческая колонизация VII–III .

до н.э. М. 1982; BИrard J. L'expansion et la colonisation grecques jusqu' aux guer╜

res mИdiques. Paris, 1960; Boardman J. The Greeks Overseas. Harmondsworth, 1964

(3rd ed. –London, 1980); MossИ C. La colonisation dans l 'antiquitИ. Paris, 1970. Для

оценки роли колонизации в формировании греческого полиса ср. также: Доман╜

ский Я. В. О характере ранних миграционных движений в античном мире / / Архео╜

логический сборник. Вып. 14. Л. (Гос. Эрмитаж), 1972. С. 32-42; Блаватский В. Д.,

Кошеленко Г. А. Кругликова И. Т Полис и миграция греков / / Проблемы грече╜

ской колонизации Северного и Восточного Причерноморья. Тбилиси, 1979. С. 7-29;

Андреев Ю. В. Начальные этапы становления греческого полиса// Город и госу╜

дарство в древних обществах. Л ., 1982. С. 8-9; Кошеленко Г А. Греческий полис

и проблемы развития экономики / / Античная Греция. Т I. М., 1983. С. 217-220.

2Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 8. М., 1957. С. 567-568, 640 (прим. 363).

– Page 148–

ние демоса и знати, младшей аристократии и господствующих кланов,

поскольку оно разрешалось эмиграцией недовольных лиц или групп,

придавало колонизационным предприятиям определенный политиче╜

ский акцент.

Соответственно этому представлению о сложной природе греческой

колонизации должен решаться и другой вопрос –о характере грече╜

ских колоний, о том, какой преимущественно тип поселений они вопло╜

щали – аграрный или торговый. Надо думать, что новые поселения,

которые создавались как дочерние гражданские общины, главным сво╜

им назначением имели, как и метрополии, обеспечение своих сочленов

важнейшим средством жизни – достаточными земельными наделами.

Но, однажды конституировавшись как земледельческие общины, эти

новые поселения, которые в физическом плане, подобно метрополи╜

ям, являли собой агломерации сельских усадеб вокруг городского цен╜

тра,–эти поселения, естественно, становились очагами дифференци╜

рованной экономики, функционировавшей в условиях непрерывного

и все углублявшегося взаимодействия сельской округи с формирую╜

щимся городом. Более того, живой экономический диалог колоний и

туземных племен, колоний и метрополий в высокой степени стимули╜

ровал подъем коммерческой деятельности, что неизбежно придавало

этим аграрным поселениям черты также и торговых центров.

С этим связано ближайшим образом и значение того вклада, кото╜

рый колонизация внесла в экономический прогресс Древней Греции.

Без сомнения, она дала мощный толчок развитию обмена, в русле ко╜

торого из метрополий на колониальную периферию хлынули изделия

ремесленного производства и престижная продукция сельского хозяй╜

ства (вино и масло в первую очередь), тогда как обратно, из коло╜

ний в метрополии, устремился поток товаров, жизненно необходимых

для растущих городов Эллады, – массовых продуктов питания, в осо╜

бенности хлеба, которого чем дальше, тем все более не хватало, затем

различного сырья и, конечно же, рабов.

Очевидно, до какой степени справедливо видеть в колонизации

важную предпосылку экономических успехов древних греков и, в част╜

ности, становления у них в архаическую эпоху настоящих, развитых

городов. Вместе с тем не следует забывать и о той особенной роли,

которую колонизация сыграла в социальной истории архаической Гре╜

ции. Мы имеем в виду ее вклад в общий процесс формирования гре╜

ческого полиса постольку, в частности, поскольку она явилась для

греков важным дополнительным средством разрешения социальных

трудностей, притом – скажем об этом со всею определенностью – ме╜

тодом столь же рациональным, сколь и разбойным, а именно за чужой

счет, за счет варварской периферии. Необходимость оттенить эту роль

– Page 149–

колонизации заставляет еще раз проанализировать это историческое

явление, но именно с интересующей нас особенной точки зрения.

В самом деле, греческая колонизация VIII–VI вв. до н. э. которую

по справедливости называют великой, сыграла огромную роль в жиз╜

ни греческого народа, в переходе его именно на античный путь раз╜

вития. Колонизация разрядила социальную обстановку в Греции, дав

отток избыточному аграрному населению на неосвоенные – во всяком

случае, по представлению самих греков – заморские земли. Она дала

мощный импульс занятиям торговлей, ремеслами, товарными видами

сельского хозяйства, связав цепью более или менее взаимовыгодных

экономических сношений метрополии и колонии, греческие города и

варварскую округу. Она дала выход накапливавшейся векам энергии,

развязала инициативу, предоставила богатое поле деятельности для

всех, в ком, подобно Одиссею или Архилоху, бродила закваска аван╜

тюризма, жила тяга к новому, неизведанному, сулившему успех, бо╜

гатство, славу.

Наконец, – поистине last but not least – колонизация положила на╜

чало массовому обращению в рабство негреков-варваров, которых не

только подчиняли, прикрепляли к земле и превращали в рабов наподо╜

бие илотов, но, надо думать, и вывозили за пределы "освоенной" тер╜

ритории, поскольку они брались в плен во время войн или пиратских

рейдов в глубь материка, заселенного независимыми, непокоренны╜

ми племенами. В этом отношении Великая колонизация стала первым

этапом общего наступления античности на мир окрестных варваров.

Последующими вехами этого процесса станут в особенности военные

предприятия афинян (в заключительные десятилетия Греко-персид╜

ских войн) и поход Александра.

Колонизационная деятельность греков в век архаики развивалась

бурно и по всем направлениям: как на восток – в сторону Малой Азии,

куда дороги были проторены еще в микенское и субмикенское время,

так и на запад–в Южную Италию и Сицилию и далее, к берегам

Галлии и Иберии; как на север –в сторону Фракийского побережья

(полуостров Халкидика), в зону проливов и далее, в Причерноморье,

так и на юг – в Африку (Кирена и Египет). При этом колонизационное

движение началось очень рано, собственно, на рубеже гомеровского и

архаического времени. Об этом свидетельствуют, в частности, хоро╜

шо датируемые ранние –от VIII в. до н. э. – предприятия греков на

западе: основание халкидянами и эретрийцами поселения на острове

Искья (еще, по-видимому, рубеж IX-VIII вв.), Кимы в Кампании (се╜

редина VIII в.) и –тоже халкидянами, но без эретрийцев – Наксоса в

Сицилии (736 г.), а чуть позже вывод также и коринфянами колоний

на Керкиру и в Сицилию, где ими были основаны Сиракузы (735 г.).

– Page 150–

Это были, так сказать, первые ласточки, за которыми последовало ос╜

нование в Сицилии и Южной Италии целого ряда других греческих

колоний – еще, по крайней мере, десятка в последней трети VIII и бо╜

лее дюжины в течение последующих VII и VI вв. до н. э.3

Надо, впрочем, заметить, что не всегда и не сразу колонизацион╜

ная деятельность формирующегося полиса выливалась в заморские

предприятия. Бывали случаи, когда объектом колонизации станови╜

лись земли более слабого соседа в самой Греции. Так именно посту╜

пили спартанцы: для них своеобразным вариантом колонизации, го╜

раздо более важным, чем вывод колоний на остров Феру и в Южную

Италию (Тарент), стало покорение Мессении в ходе двух Мессенских

войн –первой, в 742–734 гг., и второй, начиная с 636 г. до н.э. (обе

датировки –по Евсевию, Chron., II, р. 182 Karst).4

Цель этих завоевательных войн великолепно отражена в заявлении,

которое традиция приписывает спартанскому царю Полидору при от╜

крытии кампании против мессенцев: "Иду на неподеленные земли (???

??? ????????? ??? ?????) (Plut. Apophth. Lac., p. 231 d). В результате

земли мессенцев были поделены на клеры между нуждающимися спар╜

танцами, а жители превращены в илотов, приписанных к этим клерам.

Завоевание Мессении доставило спартанцам возможность столь ради╜

кально и так широко решить за чужой счет свои больные проблемы,

что это, в сочетании с особенной крепостью спартанского космоса, из╜

бавило Спарту от ярма тирании. Аналогичная попытка афинян с ост╜

ровом Саламином оказалась менее удачной и менее значимой, чем,

возможно, и объясняются новый накал социальных страстей в Афи╜

нах после Солона и установление там тирании еще в середине VI в. до

н. э.5

Но вернемся к основному варианту – к выводу греками колоний за

пределы своей страны. В организации этого столь важного для фор╜

мирования классической цивилизации процесса вновь видна выдаю╜

щаяся роль сознательных и планомерных усилий тех, кто стоял тогда

3См.: D u n b a b in Т . J. The Western Greeks. Oxford, 1948; S ta u ffen b erg A . Schenk

Graf v. Trinakria. Sizilen und Grossgriechenland in archaischer und frЭhklassischer Zeit.

MЭnchen; Wien, 1963.

4Подробнее о Мессенских войнах см.: М а н д е с М . И . Мессенские войны и вос╜

становление Мессении. Одесса, 1898; B elo ch К . J. GG2 I. 1. S. 206-207, 333-334;

2, S. 262-273; K ie c h le F Messenische Studien. KallmЭnz, 1959; O liv a P . Sparta and

her Social Problems. Prague, 1971. P. 102-114; C a rtle d g e P . Sparta and Lakonia. A

Regional History 1300-362 B.C. London; Boston; Henley, 1979. P. 112 ff.

5Остров Саламин невелик (всего 93 км2) и важен преимущественно своим стра╜

тегическим положением. За обладание им Афинам пришлось в VII-VI . до н.э.

выдержать долгую и трудную борьбу с Мегарами. См.: B elo ch К . J. GG2 I. 2.

S. 309-314; ML, N14 (надпись, свидетельствующая о существовании на острове в

конце VI в. афинской военно-земледельческой колонии).

– Page 151–

во главе греческих общин, или кому гр а ж д а н е спец и альн о д о веряли

руководство ответственным делом вывода колоний. Как правило, это

были представители знати, бравшие на себя инициативу либо из об╜

щего стремления содействовать разрешению трудностей, от которых

страдала их община, либо из более конкретных личных побуждений,

поскольку они тоже были недовольны своим положением на родине

и стремились поправить его участием в заморском предприятии. В

любом случае естественным было обращение этих инициаторов за со╜

ветом и санкцией к какому-либо почтенному общегреческому святи╜

лищу. Таким в особенности было святилище Аполлона в Дельфах –

не только религиозный патрон значительной части общин Балканской

Греции, рано сплотившихся вокруг него в особое религиозно-политиче╜

ское единство – Дельфийскую амфиктионию, но и традиционный хра╜

нитель народного опыта и аристократической мудрости.

В организацию колонизационного движения в архаическую эпоху

Дельфийский оракул, во всяком случае, внес свою лепту –если и не

в роли форменного руководителя всем процессом, как это представ╜

лялось некоторым ученым в позапрошлом веке, то в качестве своеоб╜

разного консультационного центра, обращение к которому за общей

санкцией или прямым советом считалось непременным условием (ср.:

Her, V, 42) и, надо думать, и на самом деле способствовало успеху

колонизационного предприятия.6 Ярким примером может служить в

данном случае ситуация, связанная с выводом колонии из Коринфа в

Сицилию в 735 г. до н. э.: инициатива правящего клана Бакхиадов со╜

четается здесь с корректирующей ролью оракула Аполлона в Дельфах

и планомерной деятельностью ойкистов Архия и Херсикрата.7

Сицилийский материал, поскольку он сравнительно хорошо отра╜

жен в общегреческой исторической традиции, опирающейся, кстати,

и на добротное местное предание, замечателен своей образцовостью.

Он доставляет нам возможность с уверенностью судить о всех важней╜

ших аспектах греческой колонизации – о причинах и характере самого

6 Организованный характер греческих колонизационных предприятий особен╜

но подчеркивает В. Эренберг, который справедливо ставит это явление в связь с

формированием полиса (E h ren b erg V. When did the Polls rise? / / JHS. Vol. 57. 1937

P. 155). Относительно инициативной роли знати ср.: B e n g tso n H . GG4 S. 91; об уча╜

стии Дельфийского оракула в колонизационном движении см. специальные обзоры

н исследования: P e a s e A .S . Notes on the Delphic Oracle and Greek Colonization//

CIPh. Vol. XII. 1917 N 1. P. 1-20; P a r k e H . W ., W o rm e ll D . E. W . The Delphic Oracle.

Vol.I-II. Oxford, 1956 (I, p. 49-81; II, N2-3, 37-49, 60-62, 69-72).

7Об истории этого коринфского предприятия подробнее см.: С о к о л о в Ф. Ф. Кри╜

тические исследования, относящиеся к древнейшему периоду истории Сицилии.

СПб. 1865. С. 176 слл.; H o lm A d. Geschichte Siziliens im Altertum. Bd I. Leipzig,

1870. S. 116 ff. D u n b a b in T. J. The Western Greeks. P. 8 ff.; S ta u ffen b erg A . Trinakria.

S. 109 ff. См. также ниже, гл. 7.

– Page 152–

колонизационного движения, о судьбе вновь основанных поселений, о

своеобразии их исторического развития, при котором становление го╜

рода-государства свершалось в ходе внутренней колонизации (не си╜

нойкизма), а формирование гражданской общины происходило в усло╜

виях социально-политической борьбы, осложненной дополнительным

воздействием новых партий колонистов-эпойков и зависимого местно╜

го населения; наконец, о сущности взаимоотношений между гречески╜

ми колонистами и местным населением.

В частности, на примере основания коринфянами Сиракуз мы мо╜

жем убедиться в сложной природе колонизационного движения: в дан╜

ном случае массированное давление избыточного аграрного населения

(ср. указание традиции на происхождение большей части переселенцев

из сельской местности Теней) сочеталось с известной заинтересован╜

ностью в расширении сферы коммерческой деятельности (ввиду связи

правящего клана Бакхиадов с торговлей) и разрешающей, стимулиру╜

ющей ролью социальной распри (здесь именно распри в среде самой

знати, между Мелиссом и Архием). Замечательна также и последую╜

щая судьба вновь основанного поселения, которое постепенно из пре╜

имущественно земледельческого, с преобладающим значением земле╜

владельческой аристократии первопоселенцев-гаморов, превратилось

в развитое аграрно-торговое, с возрастающей ролью и значением го╜

родского демоса. Наконец, сиракузский материал великолепно прояс╜

няет суть этно-социального взаимодействия в зоне греческой колони╜

зации.

С характерными обстоятельствами основания и главными линиями

развития колониального полиса мы еще познакомимся подробно при

рассмотрении исторических судеб Леонтин, Сиракуз и Гераклеи Пон╜

тийской (см. ниже, часть III, гл. 6-8). Но на вопросе об отношениях

греческих колонистов с туземным населением необходимо остановить╜

ся уже сейчас. Этого требует как логика самого изложения, необхо╜

димость подкрепить конкретными данными сформулированное выше

принципиальное положение о греческой колонизации как способе раз╜

решения своих проблем за чужой счет, так и историографическое со╜

стояние вопроса, поскольку устойчивого единого мнения здесь так и

не достигнуто. В этом легко убедиться на примере отечественной ли╜

тературы.

В самом деле, казалось бы, нет ничего естественнее заключения

об империалистическом характере греческой колонизации. Ведь, за

немногими исключениями (например, в отдельных районах Причер╜

номорья), новые поселения основывались греками в местах, где было

свое исконное население, для которого утверждение новых поселен╜

цев означало более или менее очевидное утеснение, утрату своих вла╜

– Page 153–

дений и возможностей для самостоятельного развития. Такой имен╜

но взгляд, в полемике с бытовавшей идеализацией греко-варварских

отношений, был развит в русской дореволюционной историографии

Ф. Ф. Соколовым. Глубоко исследовав древнейший период истории Си╜

цилии, русский ученый сумел показать, что местные сицилийские пле╜

мена сикулов и сиканов, хотя и уступали во многом грекам, отнюдь все

же не стояли на стадии "новозеландской дикости", как это рисовалось

взору английского историка Дж. Грота, и что приход греков вовсе не

обернулся для них благодетельной миссией, а наоборот, прервал спон╜

танный процесс собственного оригинального развития.8

Однако это простое и с виду естественное мнение в дальнейшем бы╜

ло пересмотрено, и на смену ему явилось иное и, как стало казаться,

более верное воззрение на отношения греческих колонистов с местным

населением как на своего рода положительное, с выгодами для обеих

сторон, взаимодействие. Это воззрение нашло отражение, в частности,

у С. А. Жебелева, который в одной из последних своих работ писал:

"Было бы неправильно рассматривать греческую колонизацию как

своего рода ряд разбойничьих набегов или вооруженных экспедиций.

Последние были бы немыслимы, так как число являвшихся колонистов

значительно уступало количеству туземного населения, окружавшего

или жившего по соседству с основанной колонией.. Все усилия торго╜

вых колоний должны были быть направлены на то, чтобы обеспечить

между греками и туземцами такой modus vivendi, при котором каж╜

дая сторона могла бы извлекать для себя наибольшие выгоды. И если

греческие колонисты эксплуатировали туземцев в своих интересах, то

со своей стороны и верхи туземного населения извлекали из общения с

греками свои, хотя бы и меньшие, выгоды. В этом отношении было бы

антиисторично переносить на греческую колонизацию отличительные

свойства колониальной эксплуатации нового времени".9

Если бы дело ограничивалось у С. А. Жебелева оговоркою насчет

выгод, которые извлекали для себя из контактов с греками верхи ту╜

земного населения, то с этим можно было бы согласиться. Однако из╜

ложенное им мнение клонило именно к принципиальному пересмот╜

ру прежнего взгляда на греческую колонизацию как на явление по

существу разбойного характера. С этим нелегко было согласиться, и

показательно, что несколько позже К. М. Колобова, хотя и с оговор╜

кою относительно зависимости колонизационной инициативы греков

от возможности конструктивного взаимодействия (в частности, тор╜

гового обмена) с местным населением, а следовательно, и от уровня

развития последнего, все же вернулась к общей оценке греческой ко╜

8 Соколов Ф. Ф. Критические исследования. С. 227 слл.

9 Ж ебелев С. А. Греческая колонизация. С. 153.

– Page 154–

лонизации как явления по сути дела империалистского. Указывая, что

"колонизационная экспансия является характерным и составным эле╜

ментом развития рабовладельческого строя", она вполне справедливо

усматривала природу этого явления в характере самого (античного)

рабовладельческого общества: "Развитие за счет периферии характер╜

но для всех рабовладельческих обществ. Прежде всего оно обусловлено

необходимостью (при развитом рабовладении) приобретать рабов вне

территории своего полиса, а на определенной стадии развития грече╜

ских полисов –и вне Греции".10

Тем не менее недавно взгляд, обнаружившийся уже у С. А. Жебе╜

лева, вновь был поддержан В. П. Яйленко, который, опираясь главным

образом на археологический материал, развил этот взгляд до крайней

степени.11 Указывая на вовлечение туземных элементов в экономи╜

ческую деятельность греческих колоний, отрицая при этом порабо╜

щение греками туземцев, да и вообще какое бы то ни было насилие

греческих колонистов над местным населением, В. П. Яйленко счита╜

ет возможным говорить о "трудовой кооперации" и "мирной конвер╜

генции" греческого и туземного миров. "Результаты археологических

исследований в Великой Греции и Нижнем Побужье, – пишет он, – по╜

казывают, что в экономическую деятельность греческих колоний ши╜

роко вовлекались туземные элементы. При этом необязательно надо

стремиться. повсюду видеть порабощение туземцев греками: твер╜

дых доказательств порабощения местных элементов в греческих коло╜

ниях до конца VI в. у нас нет".12

И ниже он продолжает: "Одним из наиболее продуктивных, если

не основным, вариантом экономического взаимодействия между гре╜

ческим колониальным и туземным мирами была добровольная тру╜

довая кооперация. Повсюду более высокий сравнительно с туземным

уровень жизни в греческих колониях привлекал местные элементы.

Архаическое греческое общество еще не знало противопоставления эл╜

лин–варвар, и это облегчало взаимодействие обоих миров. Трудовое

участие туземцев в экономической деятельности греческих колоний

предоставляло и им более высокий жизненный стандарт. Такая эконо╜

мическая заинтересованность местных элементов в трудовой деятель╜

ности на полях и в мастерских греков в сочетании с потребностью гре╜

ческих колоний в трудовых ресурсах и породила возникновение сель╜

ских поселений со смешанным населением, проникновение туземцев в

греческие поселения и греков в туземные, а в конечном счете матери╜

альное и культурное сближение греческого и туземного миров".13

10 Колобова К. М. Из истории раннегреческого общества. С. 154.

11 См.: Яйленко В. П. Архаическая Греция. С. 149-154.

12Там же. С. 149-150.

13Там же. С. 152.

– Page 155–

На каком основании делаются такие далеко идущие выводы? На

что ссылается В. П. Яйленко? На результаты археологических исследо╜

ваний в Великой Греции и Нижнем Побужье, на возникновение кое-где

поселений со смешанным населением (в расчет могут идти жившие по

соседству с Ольвией каллипиды, или эллино-скифы, Геродота [IV, 17]

и миксэллины ольвийского декрета в честь Протогена [IOSPE, I2, N 32,

В 16-17]), но более всего на сицилийский материал. Однако археоло╜

гические данные, не подкрепленные соответствующими письменными

свидетельствами, могут допускать самое различное истолкование и, во

всяком случае, не являются надежным источником для суждения о

этно-социальных отношениях. Равным образом не имеет решающего

значения и ссылка (кстати, использованная уже С. А. Жебелевым) на

смешение греков с туземцами: такое смешение является обычным спут╜

ником этнических контактов, но не может служить показателем их ха╜

рактера (ср., например, наличие в Спарте категории мофаков, проис╜

ходивших от сожительства спартиатов с илотками). Что же касается

сицилийского материала, то он истолкован В. П. Яйленко отнюдь не

лучшим образом: за переложением тенденциозных (или тенденциозно

толкуемых) выводов некоторых современных археологов14 он прогля╜

дывает красноречивые указания античной традиции, которые в массе

своей совершенно опровергают развитый им взгляд.

В самом деле, начнем с того, что нам известно об утверждении

греков в Сицилии. В трех случаях из четырех, когда традиция фик╜

сирует внимание на первоначальных контактах греческих переселен╜

цев с туземцами, речь идет о насильственном изгнании последних с

мест их обитания: Архий основал Сиракузы, "прежде всего прогнав

сикулов (???????? ????????) с острова", т. е. с Ортигии, где греки и

обосновались в первую очередь (Thuc., VI, 3, 2); халкидяне с Фуклом

во главе, двинувшись из Наксоса, основали Леонтины, "войной про╜

гнав оттуда сикулов (?????? ???? ???????? ???????????)" (ibid., VI, 3,

14?. П. Яйленко опирается, в частности, на выводы археологов П.Орландини и

Э. Сьоквиста. Последнему принадлежит обобщающий труд: SjЖqvist Е. Sicily and

the Greeks: Studies in the Interrelationship between the Indigenous Populations and the

Greek Colonists. Ann Arbor, 1973.– Надо, однако, заметить, что тема греко-тузем╜

ных отношений трактуется в названном произведении отнюдь не однозначно, но

по-разному для двух различных групп греческих колоний. Если отношения неболь╜

ших ионийских (халкидских) поселений (Наксос, Леонтины, Катана) с сикулами

строились, по мнению Сьоквиста, на началах мирного сосуществования и коопера╜

ции (с. 21 слл.), то для мощных дорийских городов (Сиракузы, Гела, Акрагант) он

придерживается более традиционного взгляда: их политика в отношении туземцев

отличалась враждебностью, вела к подавлению и порабощению греками сикулов

и сиканов (с. 36 слл.). Последствия этих различий Сьоквист прослеживает вглубь,

в классическое время, усматривает их, в частности, в позиции, занятой сикула╜