Текст книги "Э. Д. Фролов Рождение Греческого Полиса(СИ)"

Автор книги: Алекс Грин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)

гатства и оскудение знати, в частности и собственное, у поэтов-аристо╜

кратов вроде Феогнида). Члены захиревших аристократических родов

или обойденные наследством младшие сыновья знатных семей также

устремлялись в город, где они задавали тон оппозиционным настрое╜

ниям и выступлениям. Именно эти отпрыски младших аристократиче╜

ских фамилий, достаточно образованные и предприимчивые, близкие

по своему положению и к старой родовой знати, и к новому сословию

горожан, с общего ли согласия, по желанию ли демоса, или, наконец,

по собственному побуждению, становились инициаторами проведения

различных мер, имевших в виду преобразовать общественные отноше╜

ния с позиций разума, в интересах новых прогрессивных групп.

Можно без труда назвать целый ряд выдающихся представителей

греческой знати, чье обращение к активной политической деятельно╜

сти могло быть более или менее стимулировано ущербностью их об╜

щественного положения. Здесь достаточно будет привести три-четыре

примера, чья хрестоматийная известность не должна служить препят╜

ствием к их использованию. Вот древний спартанский законодатель

Ликург: прежде чем обратиться к реформаторской деятельности, он

недолгое время был царем, но затем должен был уступить царство сво╜

ему племяннику– сыну своего старшего брата (Plut. Lyc., 1-3). Другой

литии, т. е. умеренной цензовой демократии, и наличием достаточно многочислен╜

ного гоплитского ополчения. Ср.: Pol., II, 3, 9, р. 1265 b 26-29; III, 5, 3, р. 1279 b

2-4; III, 11, 11, р. 1288 а 12-15; IV, 10, 8, р. 1297 b 1-2; VI, 4, 3. р. 1321 а 11-13.

52Относительно перемен в военном деле подробнее см. также: Snodgrass A. 1) The

Hoplite Reform and H isto ry // JHS. Vol. 85. 1965. P. 110-122; 2) Archaic Greece.

P 97-107, 223 (библиография); о принципиальной связи фаланги с полисом –

Nilsson М. Р. Die Hoplitentaktik und das Staatswesen / / Klio. Bd XXII. 1929. H. 3.

S. 240-249; Detienne M. La phalange: problХmes et controverses// ProblХmes de la

guerre en GrХce ancienne. Paris; La Haye, 1968. P 119-142. Для общей оценки ср.

также: Яйленко В. П. Архаическая Греция. С. 171-173; Bengtson H. GG4, S. 110╜

111, 118-119; Jeffery L. Н. Archaic Greece. P.41, 67-68.

– Page 123–

пример – коринфский тиран Кипсел: будучи по материнской линии, –

но только по ней одной – Бакхиадом, он поначалу в силу нечистого

происхождения был обречен на прозябание (Her. V, 92). В Афинах –

Солон: этот, прежде чем стать законодателем, должен был заниматься

торговлей, чтобы поправить пошатнувшееся семейное состояние, хотя

и принадлежал к высшей афинской знати – был отпрыском рода Ко╜

дридов (Plut. Sol. 1, 2). В тех же Афинах уже на рубеже архаики

и классики замечательным примером homo novus был Фемистокл: его

крайнее честолюбие, болезненное стремление к первенству, равно как и

его политический радикализм, в немалой степени объяснялись ущерб╜

ностью происхождения, ибо хотя по отцу он принадлежал к знатному

роду Ликомидов, но считался незаконнорожденным, поскольку мать

была неафинянкой, а может быть, даже и негречанкой (Plut. Them.

1; Nep. Them., 1).

Приведенных примеров достаточно, чтобы судить о самом явле╜

нии, о том, как это, собственно, было. Что же касается его значения,

то оно очевидно: присоединение к демократическому движению части

знати, младшей или обедневшей, доставило этому движению развитых

интеллектуально и политически лидеров, внесших в стихийно разво╜

рачивавшуюся борьбу важный рациональный момент. Присутствием

этого рационального духа объясняется то, что решение первоочеред╜

ных социальных проблем, как, впрочем, и завершение всего дела, бы╜

ло осуществлено посредством законодательной реформы – кодифика╜

ции права, разумной реорганизации социально-политического строя и

достаточно организованной колонизации. Оговоримся: мы не отрица╜

ем объективный характер демократического движения в архаической

Греции, поставленных тогда самой жизнью проблем. Но мы хотели бы

подчеркнуть весьма рациональный, т. е. субъективно осознанный, а по╜

тому и весьма конструктивный метод их решения греками, особенно

на начальной и заключительной стадиях архаической революции.

– Page 124–

Глава 4.

ПЕРВОНАЧАЛЬНАЯ ЗАКОНОДАТЕЛЬНАЯ РЕФОРМА

В самом деле, начало социально-политических преобразований,

давших толчок к превращению аморфного, но социально уже нездо╜

рового позднеродового общества в гражданское общество античного

типа, связано в Древней Греции с исполненными разумно-волевого

принципа фигурами социальных посредников и устроителей (?????╜

?????), законодателей (?????????) и основателей колоний (????????). По╜

лулегендарный Ликург в Спарте, деятельность которого древние от╜

носили к началу VIII в. до н.э. позднейшие, от VII-VI вв., исто╜

рически вполне достоверные Залевк в Локрах Эпизефирских (Юж╜

ная Италия), Харонд в Катане (Сицилия), Драконт и Солон в Афи╜

нах, Питтак в Митилене на Лесбосе –вот имена лишь наиболее

значительных и известных из этих первых устроителей греческого

мира.

Все они, как правило, несмотря на нередко приниженный, "сред╜

ний" реальный свой статус (на что только и обращает внимание Ари╜

стотель, Pol., IV, 9, 10, р. 1296 а 18-21), были выходцами из старинных,

уходящих своими корнями в микенское время, аристократических се╜

мей, стало быть, выступали носителями древнего, отстоявшегося соци╜

ального опыта и мудрости. Нередко они и сами – особенно законодате╜

ли – являлись, по общему признанию, мудрецами. Во всяком случае,

замечательно, что фигуры этих древних законодателей и реформато╜

ров являются в античной традиции окруженными ореолом мудрости.

Для древних они всегда были живым вооплощением опыта и знания,

носителями народной мудрости (?????), за которыми и закрепилось по

преимуществу название мудрецов (?????).

Позднее систематизирующий ум греков сложил даже канон семи

мудрецов, состав которого весьма примечателен. Платон относил к

числу семи мудрецов Фалеса Милетского, Бианта Приенского, Пит╜

така Митиленского, Солона из Афин, Хилона из Спарты, Клеобула

Линдского и Мисона Хенейского (Plat. Protagor., p. 343 а). Диоген

Лаэртский указывает на те же, в общем, имена, только вместо Ми╜

сона называет коринфского тирана Периандра (Diog. L., praef., 13).

Иногда же в канон семи мудрецов, согласно свидетельству того же

Диогена, включали и другого тирана–афинянина Писистрата (Diog.

L., 1. с.).1 Во всяком случае, показательно присутствие в ряду важней╜

1 Подробнее о формировании н составе канона семи мудрецов см.: Barkowski.

Seben i Weise / / RE. 2. Reihe. Bd II. Hbbd 4. 1923. Sp. 2242-2264; Snell В. Leben und

– Page 125–

ших представителей развивавшейся рациональной мысли тех, кто, по╜

добно Питтаку и Солону, одновременно прославился и на поприще го╜

сударственного строительства. Наконец, замечательно и то, что почти

всегда, начиная дело, эти ранние устроители припадали к старинному

авторитету, ставшему в это время, благодаря своей древней мудро╜

сти, своего рода координатором всех важных начинаний, – к оракулу

Аполлона в Дельфах.2

Первоочередными требованиями демоса в век архаики были сло╜

жение долгов и запрещение долговой кабалы, передел земли, установ╜

ление политического равноправия и фиксация его гарантий в писаных

законах. Обычно начинали с последнего – с записи законов – как де╜

ла более легкого для осуществления и вместе с тем очень важного для

придания политической жизни правильного, упорядоченного харак╜

тера. Первоначальная законодательная реформа, включавшая в себя

как систематизацию и запись обычного права, так и проведение ряда

сопряженных с этим социально-политических преобразований, и бы╜

ла первым шагом по рациональному устроению стихийно складывав╜

шихся общественных (классовых) отношений, по созданию правиль╜

ного государства. Нередко это было делом специально избранных в

момент смуты общественных посредников – эсимнетов, наделявшихся

чрезвычайными полномочиями. Сам факт возникновения в архаиче╜

скую эпоху такого института социального посредничества чрезвычай╜

но показателен. Он свидетельствует о большой роли рационального

момента в архаической революции. И в самом деле, многие из этих

эсимнетов оказывались важными устроителями, творцами конструк╜

тивного правопорядка и в таком качестве видными законодателями. В

свою очередь, многие из законодателей выполняли функции социаль╜

ных посредников, примирителей в смуте. Словом, речь идет, скорее,

о двуедином явлении, где не следует слишком строго разграничивать

законодательство и реформу.3

Meinungen der Sieben Weisen. 4.Aufl. MЭnchen, 1971.

2 Воздействие дельфийского оракула на общественную жизнь архаической и ран╜

неклассической Греции, как и многие другие факты античной истории, в которых

сами древние не сомневались, в новое время стало предметом дискуссии. Конечно,

было бы прямолинейным, как это делал некогда Эрнст Курциус (см. его "Грече╜

скую историю" / Пер. с 4-го нем. изд. А. Веселовского. T. I. М. 1880. С. 416 слл.),

говорить о форменном руководстве важнейшими предприятиями греков, в частно╜

сти их колонизацией, со стороны Дельф, но и чрезмерное скептическое отношение,

укоренившееся в новейшей литературе по примеру Р. Пёльмана (см. его "Очерк

греческой истории и источниковедения" / Пер. с 4-го нем. изд. С. Князькова. СПб.,

1910. С. 62; ср.: Bengtson H. Griechische Geschichte. 4. Aufl. MЭnchen, 1969. S. 88-89,

с указанием более специальных работ), едва ли до конца справедливо.

3Ср. заметки об эсимнетии в специальных словарях: Toepffer J. Aisymnetes

(1) //R E . Bd I. 1893. Sp. 1088–1091; Mannzmann A. Aisymnetai / / Der Kleine Pauly.

Bd I. 1979. Sp. 200. – В обоих случаях отмечается, что с преобразованием полити-

– Page 126–

Эсимнетия – важный феномен архаической революции, но ее зна╜

чение не исчерпывается ее реальным содержанием. Тема эсимнетии –

это своего рода пробный камень, на котором поверяется принципиаль╜

ное отношение современной науки к античной традиции о событиях

архаической поры, а стало быть, и к возможностям их идейной интер╜

претации в том духе, как это делали древние ученые, и в первую оче╜

редь Аристотель, и опиравшаяся на них классическая историография

нового времени в лице, например, Р. Пёльмана или Г. Глотца. Действи╜

тельно, отношение к традиции об архаической эсимнетии, а она пред╜

ставлена главным образом Аристотелем, различно: большая часть спе╜

циалистов оценивает ее позитивно (например, Г. Глотц, В.Эренберг,

Г. Берве, Л. Джеффри, в отечественной историографии –В. В. Латы╜

шев, А. И. Тюменев),4 но имеются и скептики, решительно отверга╜

ющие свидетельства Аристотеля, а вместе с тем и самое представле╜

ние об архаическом институте социального посредничества (Ф. Гшнит-

цер).5 Это заставляет нас обратиться еще раз к теме эсимнетии и в

сжатой форме рассмотреть главные ее аспекты.

Начать надо с того, что, безусловно, является реальностью. Это –

самое существование эсимнетии как известного политического инсти╜

тута, подтвержденное античной традицией, в частности и докумен╜

тальной, помимо Аристотеля. Действительно, существование эсимне╜

тии как ординарной полисной магистратуры высокого ранга хорошо

засвидетельствовано для классического и эллинистического времени.

У ионийцев эсимнеты были высшими должностными лицами, неред╜

ко эпонимного характера. Из надписей нам известны, в частности: в

Теосе – эсимнет в качестве высокого должностного лица (Ditt. Syll.3,

I, N38, после 479 г. до н.э.), в Милете – эсимнет мольпов в качестве

ческого строя в деятельности эсимнетов, как правило, связывалась и письменная

фиксация обычного права. Ср. также: Латышев В. В. Очерк греческих древностей.

Ч. I. Изд. 3-е. СПб. 1897 С. 59, где, в свою очередь, указывается, что древнейшие

законодатели "по роду своей деятельности могут быть названы эсимнетами". Клас╜

сическим примером является, конечно, случай с Солоном, который, будучи избран

архонтом и посредником в смуте, осуществил всеобъемлющую реформу и законо╜

дательство. Схожесть или идентичность положения Солона с положением эсимне╜

та типа Питтака Митиленского подчеркивается не только В. В. Латышевым, но и

другими, например Г Бенгтсоном (см.: Bengtson H. GG4 S. 122).

4 Glotz G. La citИ grecque. Paris, 1928; Ehrenberg V Der Staat der Griechen. Tl. I.

Leipzig, 1957; Berve H. Die Tyrannis bei den Griechen. Bd I–II. MЭnchen, 1967; Jef╜

fery L. H. Archaic Greece. New York, 1976 (во всех этих работах см. предметный

указатель под соответствующим словом); Латышев В. В. Очерк греческих древ╜

ностей. I3 С. 58-59; Тюменев А. И. Революция VII-VI . Афины в VI в. / / Ис╜

тория Древней Греции. Ч. I (История древнего м и р а/ Под ред. С. И. Ковалева.

Т II). М., 1937 С. 174. – К этому надо добавить указанные выше (прим. 3) статьи

И.Тёпффера и А. Маннцманн.

5 Gschnitzer F. Aisym neten/ / Lexikon der Antike. IV. Geschichte. Bd I. MЭnchen,

1971. S. 93.

– Page 127–

N272 и 322, содержащие списки эсимнетов мольпов за 335/4 – 314/3

и 313/2-260/59 гг.), на Наксосе –два эсимнета в качестве эпонимных

магистратов (ibid., III, N955, рубеж IV–III вв.). У дорийцев эсимнеты

являются в роли дежурной части государственного совета, аналогич╜

ной афинским пританам. В таком качестве они засвидетельствованы

надписями, в частности в Мегарах (ibid., II, N642, около 175/4 г.) и ее

колониях, в том числе и в дочерней колонии – в основанном пересе╜

ленцами из Гераклеи Понтийской Херсонесе Таврическом (JOSPE, I2,

N352 и 690, где упоминается проэсимнет, т. е. председатель коллегии

эсимнетов, II в. до н.э.). По-видимому, были эсимнеты и у эолийцев,

в частности в малоазийской Киме, где, согласно свидетельству Ари╜

стотеля в "Кимской политии", эсимнетом назывался (высший?) маги╜

страт (Aristot., fr. 524 Rose3).6

Таким образом, нет оснований сомневаться в реальности существо╜

вания эсимнетии в сравнительно поздние классическую и эллинисти╜

ческую эпохи. Однако в нашем распоряжении имеются данные, ко╜

торые позволяют выявить элементы гораздо более древней природы

этого института. Так, обнаруживается связь эсимнетии с позднеми╜

кенским-раннеархаическим временем по линии политико-религиозной.

Это –два свидетельства Павсания: передаваемая им этиологическая

сага об Эсимнии (?? ?????????) – гробнице героев в мегарском булевте╜

рии, будто бы сооруженном после свержения древней царской власти

при посредстве некоего Эсимна (????????) (Paus., I, 43,3), и другое

сохраненное им предание о древнем, еще до дорийского вторжения в

Пелопоннес, культе Диониса Эсимнета в Патрах (в Ахайе) (ibid., VII,

19, 6; 20, 1-2; 21, 6). Если первое свидетельство Павсания позволя╜

ет заключить о явлении эсимнетии в качестве особого политического

института на смену древней царской власти на исходе микенского вре╜

мени, то второе подсказывает предположение о бытовании эсимнетии в

качестве высшей теократической власти в собственно микенскую эпоху

(ср. ситуацию с пилосским ванакой, в котором тоже находят теокра╜

тическое качество).7

Но можно обнаружить связь эсимнетии и с еще более глубинными

временными пластами по линии религиозно-агональной. Это, преж╜

де всего, уже использовавшиеся свидетельства надписей об эсимнетах

6Для правильного истолкования свидетельства Аристотеля, сохраненного в

двух позднейших переложениях, ср.: Доватур А. И. "Политика" и "Политии" Ари╜

стотеля. М.· Л ., 1965. С. 269; Berve H. Die Tyrannis bei den Griechen. I. S. 91; II,

S .571-572.

7О пилосском царе-ванаке см.: Полякова Г. Ф. Некоторые черты социально-эко╜

номического устройства греческих обществ II тыс. до нэ. / / Античная Греция. T. I.

М., 1983. С. 62-64.

– Page 128–

мольпов в Милете. В особенности важна надпись 450/49 г. с текстом

принятого корпорацией мольпов постановления, которое регулировало

проведение важнейших религиозных церемоний (Ditt. Syll.3, I, N57).

Милетские мольпы (буквально – "певцы", а точнее – исполнители ри╜

туальных песен и плясок), как считают специалисты, – институт древ╜

нейшего религиозно-атонального корня, приобретший в историческое

время также и политическое значение. Сопоставление эпиграфических

свидетельств об эсимнетах мольпов в Милете с упоминанием у Гомера

об эсимнетах – девяти избранных народом судьях танцевальных состя╜

заний юношей у феаков (Od., VIII, 258-260), делает весьма вероятным

заключение о связи эсимнетии в древнейшую, доисторическую эпоху

с первобытным ритуалом инициативного агона.8

Таким образом, оказывается возможным как установление приро╜

ды и, во всяком случае, принципиальной линии развития, так и опре╜

деление самого понятия эсимнетии. Развитие шло, по-видимому, от

обязанности устроителя-судьи в инициативном агоне через должность

судьи в любом состязании или споре к правильной магистратуре с ши╜

роким спектром власти. Что же касается понятия эсимнетии, то оно,

очевидно, сложного состава. Первый корень, скорее всего, ????, что

значит "судьба", "(пред)определение", "(справедливая) доля". Второй

определяется по-разному: ???-, ср. ?????????? – "помнить", или ??????

"разделять", "уделять", или наконец, ????? – "песнь", "гимн".9 Так

или иначе, в слове "эсимнет" отчетливо проступает исконное значе╜

ние "блюститель права", что вполне соответствует усвоенной эсим╜

нетом функции судьи. В итоге складывается представление о древ╜

нем, традиционном, авторитетном, но вместе с тем и консерватив╜

ном институте судьи-устроителя, вполне способного к выступлению,

в частности, и в роли социального посредника в критический момент

смуты.10

Все это подводит нас к заключению о несомненной достоверности

свидетельств Аристотеля об архаической эсимнетии как о своего рода

выборной тирании, чрезвычайной единоличной власти, ненаследствен╜

ной, но законной, с особенной функцией социального посредничества в

8 Д ля суждения о древних корнях института эсимнетии ср. также: Luria S.

Kureten, Molpen, A isym neten// AAAH. T XI. 1963. Fase. 1-2. S. 31-36, где, одна╜

ко, проскальзывает скептическое отношение к аристотелевской концепции архаи╜

ческой эсимнетии. "Аристотелевское толкование этого имени как обозначения экс╜

траординарного законного руководителя государства, – говорится мельком в конце

статьи, – отражает лишь позднейшее словоупотребление и не находит подтвержде╜

ния в исторических фактах" (с. 35).

9Первый вариант находим, например, у В. В. Латышева и А. Маннцманн, вто╜

рой – у И. Тёпффера, третий – у С. Я. Лурье.

10Сходный путь рассуждений – у А. Маннцманн, которая вдобавок указывает на

отличную историческую параллель – институт судей в древнем Израиле.

– Page 129–

условиях смуты, ради скорейшего рационального устроение граждан

ских дел. Высказывания Аристотеля об архаической эсимнетии все

находятся в "Политике", в тех ее частях, где исследуются формы го╜

сударственного устройства: три – в 3-й книге, в разделе, посвящен╜

ном монархии, и еще одно –в 4-й книге, в разделе, посвященном ти╜

рании. Надо подчеркнуть это обстоятельство –то, что в "Политике"

об эсимнетии упоминается среди различных реально существующих

или существовавших государственных форм, т. е. что у Аристотеля о

эсимнетии говорится не как о какой-то философской фикции, а как

о действительном факте политической жизни греков в древнейшую

эпоху.

Но приведем эти высказывания полностью, чтобы можно было с

должным основанием судить о ценности передаваемой Аристотелем

исторической информации. Первое из них – одновременно и самое раз╜

вернутое и самое ценное. В 3-й книге, определяя виды монархии, Ари╜

стотель, вслед за царской властью героических времен и царской вла╜

стью у варваров, специально выделяет эсимнетию: "Другой вид, су╜

ществовавший у древних эллинов (?? ???? ???????? ???????), носит на╜

звание эсимнетии. Она, так сказать, представляет собою выборную

тиранию (?????? ????????); отличается она от варварской монархии не

тем, что основывается не на законе, а только тем, что не является

наследственной. Одни обладали ею пожизненно, другие избирались

на определенное время или для выполнения определенных поручений;

так, например, граждане Митилены некогда избрали эсимнетом Пит-

така для защиты от изгнанников, во главе которых стояли Антименид

и поэт Алкей... Такие виды правления, с одной стороны, были и явля╜

ются тираническими, как основанные на деспотии, с другой стороны,

относятся к видам царской власти, потому что эсимнетов избирают,

причем добровольно" (Aristot. Pol., III, 9, 5-6, p. 1285 a 29-b 3, пере╜

вод С. А. Жебелева–А. И. Доватура).

Несколько ниже, при повторном перечислении видов царской вла╜

сти, опять, вслед за царской властью героических времен у эллинов и

царской властью у варваров, упоминается эсимнетия: в-третьих,

так называемая эсимнетия – выборная тирания" (III, 10, 1, р. 1285

b 25-26). И дальше, при рассмотрении вопроса о целесообразности для

правителя обладать вооруженной силой, Аристотель еще раз наряду

с царской властью и тиранией упоминает об эсимнетии: "Правда, по

отношению к (законному) царю вопрос этот может быть решен быст╜

ро и без затруднения: такой царь должен владеть вооруженной силой,

и она должна быть настолько значительной, чтобы царь, опираясь на

нее, оказывался сильнее каждого отдельного человека и даже несколь╜

ких человек, но слабее массы граждан. Такую именно охрану давали

– Page 130–

древние (?? ???????), когда они назначали править государством како╜

го-либо эсимнета или тирана" (III, 10, 10, р. 1286 b 34-40).

Наконец, в 4-й книге, при рассмотрении тирании, Аристотель спе╜

циально касается таких ее видов, которые, будучи именно тираниче╜

скими, в то же время близки и к царской власти: "В той же части на╜

шего исследования, где речь шла о царской власти (т. е. в III, 9-11.

Э. Ф.), мы установили различие двух видов тирании, так как свой╜

ства их обеих до известной степени совпадают со свойствами царской

власти: и та и другая покоятся на законном основании (у некоторых

варварских племен избирают самодержцев-монархов, и в старину и у

древних эллинов [??'? ?? ??????? ?? ???? ???????? ???????] избирались

такого же рода монархи, которые назывались эсимнетами). Упомяну╜

тые два вида тирании имеют некоторые отличия: с одной стороны, оба

они были видами монархического строя, как основанные на законе и

на добровольном признании их со стороны подданных; с другой сто╜

роны, это были виды тирании, так как власть в них осуществлялась

деспотически по произволу властителя" (IV, 8, 2, р. 1295 а 7-17).

Перед нами, таким образом, цепь свидетельств, исходящих от тако╜

го авторитетнейшего в вопросах теории и истории ума Древней Гре╜

ции, каким был Аристотель, – свидетельств, указывающих на суще╜

ствование у греков в древнейшую, а именно, судя по примеру с Пит-

таком, в так называемую архаическую эпоху особого вида единолич╜

ной власти, близкой одновременно и к царской власти, и к тирании, –

эсимнетии. С ними обеими ее роднили авторитарный, монархический

характер и опора на вооруженную силу. С царской властью особо ее

сближали установление посредством народного избрания и отправле╜

ние в соответствии с волей граждан, ради определенной цели и в тече╜

ние определенного (пусть даже пожизненного) времени, а с тиранией –

ненаследственность и неограниченность (деспотичность).

Коротко Аристотель определял этот вид авторитарной власти как

выборную тиранию, подчеркивая, таким образом, ее чрезвычайный ха╜

рактер народной диктатуры, призванной осуществить целесообразное

устроение общественных дел, ввести порядок в неустроенное и охва╜

ченное смутой общество. Кстати, с диктатурой у римлян выразительно

сопоставлял эсимнетию другой видный древнегреческий ученый Ди╜

онисий Галикарнасскии (Ant. Rom., V, 75), хотя это сопоставление и

страдает некоторой неточностью: римская диктатура являлась чаще

всего для исполнения внешнеполитических задач, тогда как греческая

эсимнетия была исключительно формою внутреннего социального по╜

средничества. Первая – по крайней мере в собственно республикан╜

ское время – воплощала в себе исполнительную власть, но и только,

между тем как вторая наделялась полномочиями самого всеобъемлю╜

– Page 131–

щего свойства, включая и исполнительную власть, и законодатель╜

ную.

Так или иначе, нет никаких оснований не доверять ясным и обсто╜

ятельным свидетельствам Аристотеля, ценным тем именно, что они

указывают на существование особого, важного звена в типологически

едином ряду древних греческих эсимнетий – на существование архаи╜

ческой эсимнетии, или своего рода выборной тирании. Свидетельства

эти выглядят тем более достоверными, что они подкрепляются други╜

ми данными, помимо "Политики" и даже помимо Аристотеля. Послед╜

ний в "Политике" выразительно называет эсимнетом только Питтака

в Митилене (III, 9, 5-6, р. 1285 a 35-b 1), но в "Афинской политии"

в роли посредника-эсимнета, только с другим названием (??????????,

что тоже значит "примиретель", "посредник"), выступает также и Со╜

лон (5, 1-2). А в традиции помимо Аристотеля можно найти сведения

и о других эсимнетах архаического времени. Назовем примеры, кото╜

рые в качестве достоверных фигурируют и в работе такого новейшего

авторитета, как Г. Берве: Пасикл в Эфесе (Aelian. V h., III, 26; Cal╜

limach., fr. 102 Pfeiffer), Эпимен в Милете (Nie. Damasc., FgrHist 90 F

53), Фэбий на Самосе (Theodor. Metochit. Miscell., 10).11

Завершая рассмотрение этого сюжета, подчеркнем еще раз значе╜

ние рационального момента в архаической революции VIII-VI вв. до

н.э. а именно – сознательное избрание народом социальных посред╜

ников для форсированного упорядочения гражданских дел. Эсимне╜

тия была, по выражению Аристотеля, выборной тиранией; в отличие

от обычной тирании, также являвшейся на гребне социальных смут,

но служившей низменным наклонностям отдельных честолюбцев (о

этом см. следующую главу), она должна была обладать повышенным

гражданским авторитетом, следовательно опираться на святость тра╜

диции, что и нашло отражение в ее имени: в отличие от заимствованно╜

го у восточных, малоазийских соседей понятия тирании эсимнетия бы╜

ла словом исконных греческих корней. Наконец, показательна природа

самого института: эсимнет – судья-устроитель в первобытном агоне, и

отсюда его роль судьи-правителя в более сложных политических ситу╜

ациях исторического времени. Таким образом, в теме эсимнетии, как

в фокусе, сходятся важнейшие черты древней греческой цивилизации:

агон, традиция, рационализм, и это отражение эсимнетией существа

греческого духа уже само по себе может служить порукой ее искон╜

ности.

Переходя от этой несколько особенной темы эсимнетии к более ши╜

рокому сюжету древнейшей законодательной реформы, ограничимся

11 Cp.: Berve H. Die Tyrannis bei den Griechen. I. S. 99, 100-101, 107; II. S. 577, 578,

582.

– Page 132–

поначалу кратким перечнем наиболее ярких исторических примеров,

из которых какой-либо один можно будет выбрать затем в качестве

предмета более обстоятельного рассмотрения.12 Самый ранний в ря╜

ду этих примеров – это Ликург в Спарте, деятельность которого, как

было сказано, древние относили к началу VIII в. до н. э. (важнейшие

источники – Her., I, 65-66; Xen. Lac. pol.; Aristot. Pol., II, 6, 8, p. 1270

a 6-8; 7, 1, p. 1271 b 24-27; 9, 1, p. 1273 b 27-35; 5, p. 1274 a 25-31; IV,

9, 10, p. 1296 a 18-21; fr. 533–538 Rose3, из "Лакедемонской политии";

Strab. VIII, 5, 5, p. 365-366; X, 4, 19, p. 482; XVI, 2, 38, p. 762; Plut.

Lycurg.; Euseb. Chron., II, p. 180 Karst, под 795 г. до н.э.).13 Тради╜

ция приписывает ему проведение в Спарте первичного общественного

устроения: наделение землею членов господствующего сословия спар╜

тиатов и зависимых и неполноправных периэков; оформление важней╜

ших социально-политических институтов – илотии, рабства покорен╜

ного земледельческого населения, и сисситий, застольных товариществ

спартиатов; создание правильной системы государственных органов

в лице народного собрания – апеллы, совета старейшин – герусии и

двойной царской власти; учреждение особенной системы воспитания

(?????) и пр.

Свою конституцию Ликург, по преданию, представил спартанцам

после посещения Дельфийского оракула в качестве своеобразных ре╜

комендательных изречений божества, ретр, которые позднее береж╜

но сохранялись в Спарте. Плутарх в биографии Ликурга приводит

текст так называемой Большой ретры, содержащей предписания от╜

носительно государственного строя, и текст этот своим архаичным,

трудным для понимания языком выдает глубочайшую древность са╜

мого документа: "Воздвигнуть храм Зевса Силланийского и Афины

Силланийской. Разделить на филы и обы. Учредить тридцать старей╜

12 В античной традиции систематический обзор деятельности древнейших зако╜

нодателей дал Аристотель (Aristot. Pol., И, 9, р. 1273 b 27 sqq.). Из новейших иссле╜

дований назовем: A d c o c K F . Е . Literary Tradition and Early Greek Codemakers / / The

Cambridge Historical Journal. Vol. II. 1927. N2. P. 95-109; MЭhl M. Untersuchungen

zur altorientalischen und althellenischen Gesetzgebung (Klio-Beiheft 29). Leipzig, 1933.

В плане общей оценки важны также: Я й л е н к о В . П . Архаическая Греция / / Ан╜

тичная Греция. Т I. С. 174-179; B e n g ts o n H . GG 4, S. 111-112; J e ff e r y L . Н . Archaic

Greece. P 42-44.

13 Проблема первоначального социально-политического устроения Спарты –од╜

на из самых сложных и дискуссионных в античной истории. Д ля общей ориентации

см.: Ш м и д т Р. В . С п ар т а// История Древней Греции. 4.1. М., 1937. С. 207-233;

А н д р е е в Ю . В . Спарта как тип п о л и са// Античная Греция. T. I. С. 194–216; B e n g t╜

s o n H . GG4 S. 102-106, 115-119. Специальные обзоры исследований по вопросу о

законодательстве Ликурга: А н д р е е в Ю . В . К проблеме "Ликургова законодатель╜

ства" / / Проблемы античной государственности / Под ред. Э .Д . Фролова. Л., 1982.

С. 33-59; O liv a P . Sparta and her Social Problems. Prague, 1971. P. 63-98. – См. также

следующее примечание.

– Page 133–

шин с вождями совокупно. От времени до времени созывать собрание

меж Бабикой и Кнакионом, и там предлагать и распускать, но господ╜

ство и сила да принадлежат народу" (Plut. Lycurg., 6, 2, литературный

перевод С. П. Маркиша).

В новое время вокруг личности и законодательства Ликурга раз╜

вернулась дискуссия. Значительная часть исследователей отказыва╜

ется верить античному преданию: в Ликурге хотят видеть персонаж

древней легенды, иногда даже божество, а его законодательство при╜

знают творением ряда позднейших поколений, по эфора Хилона вклю╜

чительно (556/5 г. до н.э.).14 Мы должны признаться, что не разде╜

ляем этого скепсиса новейших критиков и на прямой вопрос, отчего в