Текст книги "Лабиринт Данимиры (СИ)"

Автор книги: Агата Бариста

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 48 страниц)

Полицейский смерил взглядом Кайлеана:

– Где служил, Николай?

Я напряглась, опасаясь, что болезный Кайлеан Георгиевич ответит в духе «когда я на почте служил лесником»…  или «в Иностранном Легионе», но он подсобрался, выпрямился и хрипло произнёс:

– Десант.

– А-а-а…  ВДВ…  – решил дядька. – Не сезон вам ещё в фонтанах купаться…  Где ж ты, десантура, надрался-то так?

– В Купчино начали…  – обтекаемо ответил Кайлеан.

– А порезал тебя кто?

– Мы с Серёгой отбились, – махнул рукой Кайлеан. – А потом снова выпили…  за победу. Отметили.

– Отметили они…  – проворчал дядька и уже с интересом спросил: – А Серёгу куда дел?

Кайлеан покачнулся и загадочно приложил палец к губам.

– Серёга? Серёга где надо. Познакомился…  с одной…  – Он начертил в воздухе нечто гитарообразное. – Но это не моя тайна. До Перми не дойдёт. Пермь должна спать спокойно.

– Вот, видите? А Коля ни с кем знакомиться не стал! Он хороший! Мне очень-очень надо его до дома довезти! А я выскочила, чтоб его забрать…  и без кошелька…  испугалась очень…  только жетончики в кармане…  и у Коли денег на такси уже нет. А нам домой надо! Пожа-а-алуйста!

Полицейский ещё раз смерил взглядом Кайлеана и вздохнул:

– Ладно, проходите…  дочка у меня такая же…  дурёха…

– Спасибо! Спасибо! – я расцвела и поскорей увлекла за собой Кайлеана, пока страж порядка не передумал.

На эскалаторе Кайлеан обмяк было и навалился на поручень, но внизу он уже выпрямился. Выйдя на перрон, он остановился посередине, расправил плечи и глубоко задышал.

– Хорошо-о-о…  – с мучительным удовлетворением наконец выдохнул он он.

– Давай спустимся на вторую платформу, – обрадовалась я и потянула Кайлеана к следующему эскалатору. – Там ещё глубже!

Внизу я усадила его на скамью под ярким мозаичным панно, воспевающим радости спорта.

Кайлеан глядел перед собой отрешённо…  я сидела рядышком и помалкивала.

С шумом приходили и уходили поезда, платформа то наполнялась народом, то становилась безлюдной…

Через какое-то время я отметила, что его лицо наконец приобретает здоровый оттенок.

– Тебе лучше?

Он скривился и неопределённо пошевелил пальцами.

– Удовлетворительно. Пока сойдёт…  Это собиратели милостыни? – вдруг заинтересовался Кайлеан, указав на двоих, вышедших из вагона прибывшего поезда.

Я пригляделась.

Мальчишки в мешковатых штанах, с причёсками из заплетенных косичек – может быть, моложе меня, увешанные бусами, фенечками и прочими атрибутами богемной жизни. Они остановились у колонны неподалёку и бренчали мелочью, выгребая её из кепки. Поскольку у одного в руках была гитара, а у другого – сдвоенные экзотические барабанчики-бонги, я предположила:

– Да, наверное. Но эти не нищие…  Так просто, по вагонам ходят, играют что-нибудь…  на пиво набирают…  лето…

– А что у вас говорят, когда…  на пиво набирают?

Я пожала плечами:

– Ничего не говорят. Музыку играют…  «спасибо» иногда говорят. А те, кто без музыки, как-то так изъясняются: «Люди добрые, сами мы не местные, памажите, кто сколько может» и повторяют – «кто сколько может, кто сколько может» и это дикое «памажите»…  Но «сами не местные» – это мафия. Мафия нищих. Все знают, но иногда подают – попрошаек жалко. Грустная, в общем-то, тема…  – Я спохватилась: – А что? Ты же не хочешь…

– «Кто сколько может?» Хм-м-м…  Великолепно! – Кайлеан хищно осклабился, порадовавшись неизвестно чему. – Идём!

Он повлёк меня к музыкантам; те опасливо покосились на приближавшегося Кайлеана, засуетились и подхватили рюкзачки, явно намереваясь смыться.

– Стоять. – Кайлеан оказался у них на пути и, подняв руку, пощёлкал пальцами. – Имена!

– Юраш…  – как-то вдруг обмякнув и перестав беспокоиться, сказал гитарист.

– Ярик, – безучастно представился барабанщик.

Глаза обоих были пугающе пусты, они не отрывали взглядов от лица Кайлеана.

– За мной.

Кайлеан потянул меня к поезду, прибывавшему на станцию, Юраш и Ярик двинулись за ним как приклеенные. Я упиралась и бормотала.

– Ты их зачаровал? Это невинные люди, они тут не при чём! А это им не повредит? С ними же потом всё будет в порядке?

– Смотря как себя поведут, – холодно сказал Кайлеан. – Домой хочешь? – (Я насупилась, но кивнула.) – Тогда принимай всё, как есть.

– Мне никто не подаст, я не умею побираться…  У меня не получится!

Он глянул высокомерно, в зрачках я уловила отблески огня.

– Естественно, не умеешь. Это буду делать я.

В полном смятении я позволила увлечь себя в вагон.

Двери закрылись, поезд тронулся в сторону «Адмиралтейской».

Как только мы оказались в туннеле, Кайлеан сотворил пас и лампы в вагоне погасли. Через секунду освещение появилось вновь, но теперь свет стал багрово-тусклым и весьма зловещим…  Вагон будто застыл в безвременьи, и пассажиры застыли, повернув головы в сторону нашей компании. Я поёжилась. Как-то чересчур преданно все уставились на Его Высочество. Чем-то ситуация ужасно напоминала сцену допроса в королевской библиотеке.

Внешность Кайлеана как обычно при использовании им магии обрела оттенок монументальности – он будто увеличился в размерах, на голове обнаружилась широкополая шляпа с высокой тульей, волосы удлинились и заструились по плечам, за спиной затрепетал чёрный плащ – неосязаемый сгусток тьмы.

Кайлеан приказал музыкантам:

– Играйте.

Тотчас мерно, в гипнотическом ритме застучали барабанчики, Юраш тихо перебирал струны своей гитары и под его пальцами зарождалась странная нездешняя музыка – колокольчики на ветру, арфа Эола…

– Люди добрые! Сами мы не местные! – голосом Дарта Вейдера провозгласил Кайлеан. – Памажите наличными, кто сколько может! Кто сколько может! Наличными! Кто сколько может!

Он снял шляпу и сунул её мне.

– Собирай.

Я, слегка ошалевшая от «памажите» из уст принца Эрмитании, автоматически кивнула.

Кайлеан медленно двинулся по вагону, я за ним, наш маленький оркестрик позади.

В красном полумраке пассажиры слегка заторможено, но послушно шарили по сумкам и карманам, доставая купюры. Подавали практически все, шляпа наполнялась. Несколько человек с виноватым видом кинули одну мелочь, а один мужчина – хорошо одетый, с интересным породистым лицом, – вдруг прижал портфель к животу и фальцетом выкрикнул:

– Никому ничего не дам! Понаехали тут! У меня деточки, две родные кровиночки, – и то ни копейки алиментов от меня не получают!

– Кто. Сколько. Может, – с нажимом повторил понаехавший принц, нависнув над жадиной.

– Мерзавцы…  какие же вы мерзавцы…  ненавижу…  ненавижу-у-у…  – подвывал мужчина под стук барабанов. Слёзы текли по его благородной физиономии, когда он опустошал свой увесистый бумажник.

Руки были заняты шляпой, я локтём тронула Кайлеана, привлекая внимание.

– Может, не надо, ну его, скареда? Ты только посмотри, как его крючит…  пусть лучше детям своим деньги отдаст.

– «Кто сколько может» – это сейчас не просто слова. Формула достаточно ёмкая, я легко вплёл в неё нужное заклинание. Все отдадут только то, что действительно могут пожертвовать, необходимого не лишатся, не волнуйся. А этот, кстати, всё равно добровольно никому ничего не отдаст. Если нажать посильнее – может и скончаться…  от избытка чувств.

– Тогда оставь, – скривилась я, – пусть живёт, если может так жить.

Мы двинулись дальше.

– Кто сколько может! – продолжал заклинать публику Кайлеан под барабанный ритм.

Я по-прежнему ощущала неловкость. Народные деньги в шляпе были не последними, но всё равно чужими…  Я заставила себя помнить о том, что мама и папа нуждаются в помощи, и запретила себе думать о моральной стороне нашего мероприятия по отъёму денег у населения. Надо было добраться до дома. Однако при виде пассажирки, совершающей странные телодвижения, я заново почувствовала себя не в своей тарелке. Пожилая женщина с гладко зачёсанными седыми волосами то вынимала из кошелька одинокую купюру, то вытряхивала мелочь на ладонь и пересчитывала её, то ссыпала обратно, то пыталась снять с себя застиранную вязаную кофточку, то озабоченно копалась в сумке, извлекая какие-то мелочи – потрёпанную записную книжку, рекламные буклеты, карандаш, ручку…

Я опять потыкала локтём Кайлеана.

– Что с ней? – встревожено кивнула я на суетящуюся пассажирку.

– Не может подать. Вообще ничего. Но очень хочет помочь. Характер такой.

Я вдруг вспомнила, как уверяла речное божество, что не граблю старушек, и мне стало так стыдно, как не было никогда в жизни. Я выхватила из шляпы несколько бумажек и вложила их в сумку бедняги.

– Возьмите себе! У нас ещё есть! – с чувством сказала я.

Женщина просветлела. Она быстро достала из сумки то, что я ей дала, и торжественно опустила обратно в шляпу, глянув вокруг горделиво. Я всё-таки вынула часть купюр и опять положила в её сумку. Через мгновение деньги снова перекочевали в шляпу.

Пассажирка сияла, я хмурилась.

– Не возьмёт, не старайся, – обронил исподволь наблюдавший за этой сценой Кайлеан.

Перестав настаивать, я двинулась за ним. Дальнейший сбор подаяний прошёл гладко, не считая досадного эпизода, когда одна девушка – русоволосая, хорошенькая, но слишком, на мой вкус, активно раскрашенная, в шортиках, вдруг вытянула длинную загорелую ногу и поставила её перед Кайлеаном, преградив ему дорогу.

– Привет, – сказала нахалка, копаясь в сумочке. – Познакомимся? Меня Кристина зовут, а тебя?

Судя по тому, что она вела себя менее скованно, чем остальные пассажиры, Кристина была не лишена магических способностей. Наверное, заклинание Кайлеана действовало на неё слабее.

Кайлеан ничего не ответил, но и дисциплинарных мер предпринимать не стал. Просто стоял с непроницаемым лицом и ждал, когда магичка найдёт лишние средства.

Лишние средства всё не находились, а нога всё не убиралась…  моё терпение лопнуло.

– Кайлеан Георгиевич, вы идите себе, не задерживайтесь, – посоветовала я голосом ласковым, но слегка вибрирующим. – У нас работы непочатый край. Я здесь сама разберусь.

Краешек его губ приподнялся…  это наглое нарушение субординации, видите ли, забавляло Его Высочество!

Он двинулся дальше, легко перешагнув через препятствие.

– Кто сколько может…  кто сколько может…  – зазвучали слова заклинания.

– Ах, какой…  – мечтательно сказала девица, глядя вслед Кайлеану. – А задница-то какая…  М-м-м…  Нет, такого мужика упускать просто грех! – И она стала приподниматься.

Я преградила ей дорогу.

– «Ах-какой» занят, – сквозь зубы произнесла я. – В смысле, делом занят. Недосуг ему. Руки прочь. И ноги.

Ничуть не обидевшись, Кристина опустилась на место и покладисто сказала:

– Ладно, занят так занят…  Слушай, и где только такие водятся? – Она наконец опустила в шляпу свою лепту.

– Если скажу, ты не поверишь, – ответила я и пошла дальше, бдительно оглядываясь. Но магичка уже сидела смирно, только продолжала мечтательно улыбаться, глядя перед собой.

Когда мы дошли до конца вагона, шляпа наполнилась доверху.

Поезд начал тормозить – приближалась станция.

– Оставайтесь в вагоне, за мной не ходить, – велел Кайлеан музыкантам. – Когда двери закроются, вы всё забудете, выйдете на следующей остановке и пойдёте пиво своё пить.

– Ребятам надо тоже денег дать, – вполголоса сказала я. – А то они насобирали там копейки какие-то, а мы вон сколько! Они же нам помогли, помоги и ты им. Пожалуйста!

– Я дам им больше, чем «на пиво», – сказал вдруг Кайлеан. – Рукава засучите.

Юраш и Ярик послушно закатали рукава и я вздрогнула, увидев дорожки из точек на их венах.

– Отныне только пиво, – сказал Кайлеан, несильно толкнув каждого в лоб. – Рукава спустите. – Он высокомерно поглядел на меня и добавил: – А их денежные проблемы – не моя забота.

– А-а-а…  о, господи…  спасибо…  – пробормотала я за Юраша и Ярика, которые, очнувшись, растерянно переглядывались между собой. Они явно не понимали, как оказались здесь и что с ними произошло.

Как только поезд вышел из туннеля, красноватый свет в вагоне сменился на обычный, облик Кайлеана стал прежним, и пассажиры задвигались в обычном ритме.

Двери открылись, Кайлеан вышел на платформу, я медлила.

– Данимира, идём, что с тобой?

Перед самым отправлением я козой проскакала к той женщине, что так хотела помочь нам, и всё-таки всунула ей в руки несколько крупных купюр.

– Потратить только на себя – это приказ! – выпалила я, копируя кайлеановские интонации, и успела выскочить из вагона, когда двери уже начали закрываться.

2

– Мы Рокфеллеры. – Я заглянула в шляпу. – Во всяком случае, по сравнению с нашим бедственным положением по прибытии сюда.

Кайлеан тоже посмотрел и с прохладцей уронил:

– Разве что по сравнению.

– Вообще-то считается, что если у человека есть еда, одежда и крыша над головой, он богаче, чем ему кажется, – поучительно сказала я. – Сейчас переоденемся в чистое, поедим, и жизнь заиграет новыми красками. А там и как добраться придумаем. Может, в Интернете пристроимся попутчиками в машину – хотя бы до Петрозаводска…  я, правда, сама так никогда не ездила, но надеюсь, паспорта в таком случае никто не спрашивает.

– Сперва поедим, потом переоденемся, – с голодным блеском в глазах уточнил Кайлеан Георгиевич.

– В таком виде нам только чебуреки из ларька продадут. Боюсь, я не смогу долго поддерживать иллюзию на другом человеке.

– Что есть «чебуреки из ларька»?

– Это лотерея, Ваше Высочество. Где ставкой может оказаться если не жизнь, то здоровье.

– Готов рискнуть.

Я вздохнула.

– Ах, какая выпечка в «Кофейном раю», там, где я работала…  Как бы нас там накормили! А ведь Роберт Ашотович, хозяин, вряд ли случайно назвал меня «Светлейшей»…  может, надо было сразу идти туда…  но боюсь, ловчая сеть раскинута и там. Мортен ведь приходил в кафе, и кто знает, не взял ли он позднее Роберта Ашотовича в оборот?.. Господи, мне теперь везде мерещатся засады и обман…  неужели так будет всегда?

Кайлеан пожал плечами:

– Теперь ты видишь жизнь такой, какая она есть, без прикрас.

– Жизнь в розовом цвете нравилась мне больше, – печально улыбнулась я.

– Никто не может оставаться ребёнком вечно.

– Знаю. Впрочем, за утрату иллюзий я получила кое-что не менее ценное…

Кайлеан приподнял брови:

– Что же именно?

– Встречу с тобой.

Мне хотелось отблагодарить Кайлеана, за то, что он сейчас со мной, и самое малое, что я могла ему дать, это подтверждение – не смотря на противодействие судьбы, он сумел занять особое место в моём сердце…

… Он ответил длинным взглядом и, протянув руку, поправил выбившуюся прядь моих волос и провёл пальцами по моей щеке. На его лице вдруг проступила какая-то светлая растерянность, как у человека, который получил хорошее известие, но ещё не в силах в него поверить…  куда-то спешили люди, толпа обтекала нас справа и слева, а мы всё стояли молча и глядели друг на друга, пока какая-то хмурая женщина с тележкой на колёсах не прошла между нами, бесцеремонно растолкав и разлучив. Очарование момента прошло, а Кайлеан вдруг снял нечто невидимое с моего рукава, в два прыжка догнал женщину – теперь я увидала, что это ведьма – и припечатал ладонь к её плечу. Ведьма гневно обернулась, но тут же её глаза расширились, она приложила руку к губам и неуклюже побежала прочь, волоча за собой тележку.

– Позавидовала, – коротко объяснил Кайлеан, вернувшись. Его лицо приобрело прежнее жёсткое выражение. – Вернул ей сглаз. – Он деловито продолжил: – А насчёт твоего Роберта Ашотовича…  полагаю, нам стоит навестить его. Скорей всего, он – конфедерат, по каким-то причинам эмигрировавший в другое измерение. Жаль, я был не в форме и сразу про него не вспомнил. Можно было бы обойтись без всего этого цирка…  – он махнул рукой в сторону стоящих у перрона вагонов.

– Роберт Ашотович…  э-э-э…  практичный, знаешь ли…  Деньги у нас всё равно уже есть, может, ну его?

– Пойду я, ты подождёшь неподалёку.

– Практичный – это значит «прижимистый». И очень себе на уме. Не факт, что он захочет иметь с тобой дело.

Кайлеан скупо усмехнулся:

– Посмотрим. Если он догадывался, кто ты такая, тем более догадается кто я.

– Но раз на квартире установлена сторожевая сеть, значит, и возле моей бывшей работы тоже?

– Какое-то сигнальное устройство возможно установлено, но настроено оно, вероятнее всего, только на тебя. Кафе, в отличие от квартиры, – публичное место, где появляется множество посторонних людей. Настраивать сеть на всех не имеет смысла, колокольчики будут трезвонить каждые пять минут. Полагаю, как обычный посетитель я пройду беспрепятственно.

– Тогда нам надо вернуться обратно, пошли, вон наш поезд прибывает.

* * *

… По дороге к «Кофейному раю» нам попался маленький сетевой магазин, где Кайлеан Георгиевич с кислым видом обозрел ассортимент, указательным пальцем перебрал вешалки и всё-таки с моей подачи соизволил переодеться в нечто, отдалённо напоминавшее его прежнюю одежду.

– Вот теперь, Ваше Высочество, вы влились в коллектив, – одобрила я, когда мы вышли на улицу. – Как истинный россиянин – с головы до ног в изделиях китайской швейной промышленности. – Я взяла Кайлеана под руку и повела его в сторону «Кофейного рая».

– Бывало и хуже, – коротко ответил он.

– Ну-ка, ну-ка? – Избавившись от отягощающей необходимости облагораживать чужой облик, я ощутила лёгкость, будто скинула с плеч тяжёлый рюкзак.

Развеселившись, я потребовала от Кайлеана рассказать, когда это ему «бывало хуже». В ответ он преподнёс занимательную историю о своём визите в отдалённое южное княжество, где население происходило от итальянцев, вознамерившихся возродить угасшую славу Древнего Рима. Соответственно роль парадно-выходного одеяния выполнял трёхметровый кусок ткани, который следовало обернуть вокруг тела в виде тоги. Любая мужская особь, появившаяся на торжественном приёме в чём-то брюкоподобном, без снисхождений причислялась к слабакам, а король послал своего младшего сына с целью заключения союза, в том числе и военного.

Я с улыбкой внимала повести о драматических взаимоотношениях юного Кайлеана Георгиевича с трёхметровой простынёй, как вдруг заметила на одном из домов небольшую потемневшую от времени табличку. Она располагалась у входа под арку и на ней я с изумлением прочла нечто знакомое.

– Ой! – воскликнула я, остановилась и перечитала еле различимую надпись вслух: – «Алексей Абрикосов. Свадьбы и ню»!

Стрелка на табличке указывала на железную дверь, утопленную в стене. Наверное в старину в подворотне находилась дворницкая, а теперь тут устроена фотостудия.

– Давай зайдём, – взмолилась я. – Какая удача, что мы при деньгах!

– При деньгах?.. – рассеянно переспросил Кайлеан, уставившись на табличку с неопределённым выражением лица. Казалось, он перечитывает её снова и снова. Я тоже взглянула, осознала вероятный ход его мыслей и, смешавшись, заговорила быстро:

– Он снимал меня когда-то давно, во время прогулки по городу. Ну, Лёха Абрикосов, – помнишь, я тебе рассказывала? Раз уж мы рядом, я хотела бы выкупить свои фотографии…  просто на память о том времени…  и о своих розовых очках. Представляешь, я тогда даже в институте ещё не училась…  какой чудесный август был…  только потом поняла…  Вдруг эти снимки у него сохранились, есть же шанс?

– Это он бросил тебя в трактире? – холодно спросил Кайлеан.

– Ну, было дело. Но мне от него ничего не надо, кроме снимков. Давай зайдём, спросим? Раз уж мы всё равно здесь. Это быстро: да – да, нет – нет…  Если что, найдётся же у него лишняя флешка, снимки перекинуть минутное дело. Или пусть на почту мне пошлёт, так даже быстрей будет.

Он пожал плечами:

– Если хочешь…

Я позвонила в звонок.

Долго никто не открывал, наконец послышался детский визг, перемежаемый чьими-то уговорами, и дверь отворилась. Пахнуло капустным запахом – видимо, здесь была не только студия, но и жильё.

На пороге стояла изящная бледная блондиночка с коротким хвостиком, прижимающая к себе такого же белокурого карапуза. Как только ребёнок перестал верещать и с живым любопытством уставился на незнакомцев, стало ясно, что мы попали по адресу – женщина держала на руках точную копию Лёхи Абрикосова.

– Здравствуйте, мы к Алексею, – сказала я, – по поводу фотографий. Приобрести хотим.

Блондинка в молчании переводила взгляд с меня на Кайлеана и обратно. Сцена затянулась и по сердцу вдруг пробежала тень тревоги. Почему-то вдруг вспомнились полустёртые буквы на табличке…  будто они уже не имели значения…

– Лёши нет, – сказала наконец хозяйка приятным хрипловатым голосом.

– Мы спешим. Может, вы сможете помочь…  – начала я нетерпеливо, но она вдруг расширила глаза и ожила, удивлённо проговорив:

– Это же ты!.. Это тебя он снимал тогда!..

– Э-э-э…  Да, Алексей снимал меня…  мы, собственно, по этому поводу…

– Что там произошло?

– Где? – хлопнув ресницами, спросила я.

– Во время съёмки! – с отчаяньем воскликнула блондинка.

– А что-то произошло?.. – пробормотала я, ничего не понимая. На мой взгляд, единственное, что произошло выдающегося, так это то, что её муж…  или сердечный друг…  в общем, её Абрикосов решительно бросил меня в кафе, заставив расплачиваться по счёту.

– Я вижу, многое нужно прояснить, – вмешался Кайлеан. – Так мы зайдём?

Хозяйка переместила увесистого малыша на другую руку, с напряжением изучила нашу внешность и разрешила:

– Заходите.

Из небольшого «предбанника» мы попали в такую же небольшую квадратную комнату, где у одной стены сгрудились штативы с аппаратурой, а затем в кухню, напротив, больше похожую на коридор. Стол был занят пакетами с овощами, лежала газета с очистками. На плите бурно кипел суп и блондинка мимоходом уменьшила газ.

– Садитесь, – сказала она, устроив малыша на детском стульчике, потом сдвинула пакеты, свернула и выбросила газету с очистками и махнула тряпкой по табуретам. – Меня Юля зовут.

– Меня Даня, а это…  – Я на секунду запнулась, потому что в голову пришло замечательное «Колян Георгиевич». – Это Коля…  Николай…  – Я послала Кайлеану предупредительный взгляд.

Помедлив, Юля всё же предложила:

– Чай, кофе?.. Только кофе у меня растворимый…  и сахара немного…  и чай не очень…

– Нам всё равно какой чай, и без сахара, пожалуйста, – сказала я поспешно, сообразив, что финансы в этом доме громко распевают романсы. – Но где Алексей?.. – После паузы я спросила: – С ним что-то случилось?

Она опять посмотрела на меня странно, налила в чайник воды, щёлкнула кнопкой, достала чашки и разложила пакетики с чаем.

– Лёша умер. Давно, когда я ещё беременная ходила. Сразу же после ваших съёмок. Позвонил, взбудораженный такой, сказал, что нашёл девочку с большим модельным будущим, сказал, что поймал удачу за хвост…  переслал фотографии и исчез. А потом…

– Как «умер»? – в ошеломлении спросила я. – Он же был абсолютно здоров! В смысле бодр, весел…  скакал, снимал и всё такое…

– Его нашли во дворах…  – Юля назвала адрес и я вздрогнула – это случилось по соседству с тем кафе, где я тщетно ожидала возвращения Лёхи Абрикосова. – Умер по необъяснимым причинам. Внезапная остановка дыхания. Его будто задушили, а следов на теле не осталось. Но рядом нашли разбитую камеру…  вдребезги разбитую, словно по ней камнем молотили…  Это был мой подарок ко дню его рождения, я полгода копила, чтобы маг наложил заклинание на объектив…  Лёша не знал. Я же магичка, а он из обычных людей…  Он и так талантлив был, без всякой магии, но я хотела помочь…  и вот…  так нелепо ушёл…  и так непонятно…

Лёха Абрикосов, весёлый маленький фотограф, вовсе не бросал меня…  ему просто не дали вернуться.

– Может, кто-то из твоей компании что-то знает? Они почти на каждом снимке, значит, всё время рядом были, могли заметить что-то странное, что бы объяснило случившееся.

– Из какой ещё компании?.. – цепенея, спросила я.

– Ну, парень с тобой был, светловолосый, эффектный такой, длинноволосый, и девушка…  итальянского типа, как мадонна…

Мартин и Ксения? Теперь замолчала я, переваривая услышанное.

– Эти снимки сохранились? – спокойно спросил Кайлеан.

– Конечно! Это же память о Лёше, его последняя работа!

Она вскочила и выбежала из кухни, но тут же вернулась с ноутбуком.

Мальчик оживился при виде компьютера, Юля пообещала:

– Лёшка, сейчас дяде с тётей картинки покажу, и потом мультики свои посмотришь. Подожди немного.

Маленький Лёша Абрикосов не согласился с отсрочкой и громко захныкал. Чтобы успокоить ребёнка, Юля взяла его на руки и кивнула на оживший ноутбук.

– Там на рабочем столе папка, «АА» называется. В ней другие папки, ищите с названием «Бэмби».

– «Бэмби»?

– Это Лёша так назвал. Он говорил, что ты напомнила ему оленёнка – на длинных стройных ножках, и такая юная, наивная, светлая, очень трогательная…  действительно…  на фото было похоже…

Я уловила некий скептицизм в её голосе и криво – совершенно в стиле Кайлеана – усмехнулась:

– Кроме ножек от этого мало что осталось, да?

– Кое-что осталось, – уклончиво ответила Юля, покачивая малыша.

Кайлеан развернул ко мне экран.

… Вот она я, семнадцатилетняя, свято верящая в то, что мир будет добр ко мне всегда…  вскинула руки, подняла лицо к небу – улыбка до ушей, видны все тридцать два зуба, а глаза зажмурены…  и Мортен на заднем плане тоже улыбается, скрестив руки на груди, – ни дать ни взять, добрый ангел-хранитель…  за левым плечом.

– О, господи…  – севшим голосом сказала я. – Почему же я его не замечала? Его же невозможно не заметить!

– Отвод глаз, – произнёс Кайлеан. – А камера неживая, к тому же, с наложением магии, её не обмануть.

Он медленно перелистывал картинки: я весёлая, я задумчивая, я снова хохочу…  и везде на моей физиономии ожидание счастья, которое ожидает буквально за поворотом…

– Я думала, вы друзья, – сказала Юля. – Эта парочка, они же везде.

Я искоса бросила взгляд на экран.

… Облокотившись о чугун перил, глупая девчонка свесила кудри вниз и уставилась на оливково-зелёную гладь канала Грибоедова. Дурацкая улыбка, разумеется, присутствовала и здесь – будто я ожидала, что прямо сейчас воды канала разойдутся и на гранитный берег выйдут тридцать три богатыря, и каждый предложит мне руку и своё мужественное сердце.

А в двух шагах позади стояли, обнявшись, Мортен и Ксения. Мортен что-то шептал Ксении на ухо, а она повернула голову в мою сторону и выражение её лица было раздражённым…  я ей активно не нравилась.

– Но я видела эту фотографию, – припомнила я, – на предпросмотре, Лёша мне показывал. Не было там ни Мортена, ни Ксении, я бы запомнила.

– Мортен обладает необычными силами, – признал помрачневший Кайлеан. – Должно быть, его присутствия поблизости хватало, чтобы полностью блокировать адекватное восприятие. Тем не менее, магическая камера зафиксировала истинную реальность.

Юля нахмурилась.

– Мортен – странное имя какое…  Немец, что ли, или швед? Или это кличка? Раз они не ваши друзья…  кто тогда они вообще, эти люди?

– Они маги, убившие вашего мужа, – без обиняков сообщил Кайлеан. – Вероятно, у меня будет возможность воздать им по заслугам.

– Но за что?! – Стон, вырвавшийся из груди Юли, слился с моим. – Лёшка, он же был такой безобидный!

– Он мог помешать, и его убрали. Очевидно, в расчёты Мортена не входило восхождение Данимиры на модный Олимп.

– Я и так не собиралась никуда восходить! Я учиться собиралась!

Кайлеан пожал плечами:

– Мортен этого не знал и решил не рисковать. Ты нужна была ему под рукой.

– Странно, что он так долго меня обхаживал, – горько сказала я. – Их пятеро было. Зазвали бы котёночка в подвале посмотреть – и дело с концом.

– Во-первых, Мортен собирался пойти другим путём…  помнишь каким? И во-вторых…  знаешь, что для тёмного мага особо притягательно? Воспользоваться чужим доверием. У колдовства тогда появляется…  особый привкус…  кружит голову как вино. А высшее наслаждение – предать любящее сердце. Это особое удовольствие. Ты ведь чувствовала что-то к Мортену?

Я вдруг увидала как сузились его глаза и сжались губы, и осознала, насколько нелегко было Кайлеану принимать моё былое увлечение Мортеном.

– Ты сам говорил, что там присутствовал морок!

Юля, внимательно следившая за нашим диалогом, вдруг тревожно обняла Лёшу-младшего и пробормотала:

– Кто вы такие?..

Но мне было не до неё. Мне не понравилось, с каким знанием дела Кайлеан расписывал особый привкус предательства.

– Что-то ты много об этом знаешь.

Кайлеан чуть заметно дёрнул плечом.

– Ты – тёмный маг?

Он надменно приподнял подбородок.

– Я – ученик Мерлина.

– И что это значит?

– Мерлин воспитывает универсалов…  владеющих всем спектром магии.

– Весь спектр магии…  Вот как это теперь называется…

В зрачках Кайлеана вспыхнули красные угли, он рявкнул:

– Не собираюсь оправдываться! Когда мы встретим Мортена, чем больше во мне будет тёмной магии, тем лучше!

Нашу перепалку прервала Юля, которая ещё крепче прижала к себе ребёнка, отступила к стене и жалобно пробормотала:

– Только сына не троньте…

Я опомнилась.

– Простите. Мы не должны были вмешивать вас в свои отношения. Мы уже уходим. Эти фотографии я покупаю, но пусть они пока побудут у вас. Только не показывайте их никому…  это очень опасно.

Я отсчитала деньги и положила их на стол. По моему разумению, заплачено было с лихвой. На деле, снимки оставались здесь на вечное хранение, я не собиралась их забирать. Как говорится, у каждого есть друг, способный испортить фотографию.

Из дома Абрикосовых мы с Кайлеаном вышли, не глядя друг на друга. И шагали молча, пока вдалеке не показалась вывеска «Кофейного рая»». Тут я была вынуждена нарушить молчание.

– Почти на месте. Вон, видишь, круглая вывеска, где крыльцо и навес с коваными завитушками? Мне, наверное, ближе подходить нельзя. Я тебя здесь, в скверике подожду.

Он кивнул и решительно пошёл вперёд, даже не оглянувшись и не сказав ни словечка. Я присела на скамейку и, нахохлившись, смотрела ему вслед.

Злится.

А вдруг что-то произойдёт?

А вдруг он не вернётся?

… И как это у меня получается? Я ведь хотела поддерживать его и всячески выказывать свою благодарность, а потом взяла и нашипела. В который раз я напомнила себе, что будь Кайлеан хоть трижды тёмным магом, не стоило пользоваться его помощью, одновременно пиная за несоответствующий высоким идеалам моральный облик. И кто знает, до какой степени практическими были его знания о сладком вкусе предательства…  Не надо было заводиться, но я автоматически примерила ситуацию на себя и мгновенно потеряла самообладание. От одного только предположения, что со мной снова могут поступить бесчестно, страх выморозил душу.

Ещё меня неприятно задело упоминание об увлечении Мортеном. Мне было стыдно вспоминать, какой я была доверчивой.

Где-то я Кайлеана понимала – сама старалась не задумываться о личной жизни Его Высочества. А когда всё же задумывалась, испытывала море неприятных эмоций…  но, по крайней мере, не высказывалась вслух…  или высказывалась?

Уже на крыльце он всё-таки бросил взгляд в мою сторону, я прочувствованно выдохнула – всё-таки посмотрел! Откинувшись на спинку скамейки, я прикрыла глаза.