Текст книги "Лабиринт Данимиры (СИ)"
Автор книги: Агата Бариста
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 48 страниц)
Кайлеан в ответ пожал плечами – жест мог бы показаться безразличным, если бы его лицо не излучало поистине мальчишеское удовлетворение.
– Давно хотел узнать… можете не уходить в монастырь, Данимира Андреевна.
Я не смогла ответить – просто не знала, что сказать.
Он взмахнул рукой, щёлкнул пальцами, и рёв водопада вновь с силой ударил по ушам.
Кайлеан, глядя на меня, выговорил что-то ещё, но расслышать его слова было невозможно. Потом он показал мне сжатый кулак и начал отсчёт, выкидывая пальцы.
На счёт «три» мы, по-прежнему держась за руки, прыгнули вниз.
Вторая часть
1
Падение длилось вечность, но вечностью не закончилось. Приземлились мы относительно мягко, упав на упругую поверхность, покрытую тканью, однако какое-то время лежали, слегка оглушённые, не шевелясь и не расцепляя рук.
Широко раскрыв глаза, я смотрела вверх.
Помещение, в центре которого мы оказались, было просторным и круглым. Высоко над нами парило перекрытие – крыша красивой куполообразной формы, но при этом всё равно какого-то промышленного вида. Купол, собранный из листов серебристого металла, был опоясан трубами-воздуховодами. Подкупольное пространство перечёркивалось балками. По верхнему ярусу стены шли широкие арочные окна с частым переплётом, вдоль них – галерейка, огороженная тонкими железными перилами.
Сквозь окна проникал яркий солнечный свет и освещал цепи, спускающиеся с балок. На цепях на разной высоте были укреплены массивные деревянные брусья.
Спорткомплекс для Гулливера?
Мой взгляд опустился ниже.
Стены из прямоугольных блоков грубо тёсаного, красновато-коричневого – на солнце красно-оранжевого – камня были разделены по горизонтали на несколько этажей; многочисленные металлические лестницы, ведущие от уровня к уровню, переходы и площадки присутствовали в изобилии. Меж ними змеились трубы разнообразного диаметра и непонятного назначения. Примерно посередине, на уровне третьего этажа, располагались огромные запертые ворота с широкими подмостками перед ними.
Фабрика по производству… производству чего?
– Я когда-нибудь говорил, Данимира Андреевна, что вы умница? – прозвучало сбоку.
Я повернула голову.
Кайлеан глядел на меня и улыбался непривычно мягко.
По его умиротворённому виду сразу же стало ясно, что дела хороши, но мои брови вопросительно приподнялись.
– Можете говорить, всё закончилось. Мы дома.
– Нет, никогда! – вымолвила я с трагической горечью. – Вы говорили, что я пилю вас, и что вру всё время, и что я вас достала. Ещё вы сказали, что я толстая и голос у меня писклявый. А про умницу – никогда.
Он моргнул.
– Не говорил я, что вы толстая… – пробормотал Кайлеан. – С чего мне такое говорить?
– Вы предположили, что на мне брюки лопнут. Два раза. Ладно, если бы один раз. А то дважды!
Он снова моргнул, потом догадался и хмыкнул:
– Перестаньте дурачиться, прекрасно знаете, что я вовсе не то имел в виду.
Я рассматривала его довольное, но осунувшееся лицо… под глазами залегли глубокие тени, на подбородке и скулах проступила щетина… Сколько же мы шли?
– Тяжело было? – спросила я.
Кайлеан прикрыл глаза, затем взглянул вновь, пристально и остро.
– Вы умница, Данимира Андреевна, – произнёс он на этот раз без тени улыбки. – И мне нравится ваш голос.
От этих простых слов к голове прихлынула кровь. Я вдруг живо осознала, что лежим мы в опасной близости, по-прежнему держимся за руки, и что во взгляде Кайлеана начинает проступать некое не свойственное ему выражение. Именно такое выражение появилось у него перед тем, как он меня поцеловал – там, посреди водопада.
Вот теперь я испугалась по-настоящему… в основном, собственных желаний.
Тот поцелуй был так краток, я ничего не успела понять, не успела узнать, попробовать, почувствовать…
И ещё мне ужасно хотелось провести рукой по кайлеановской щетине…
Это были странные и очень неосторожные желания. В сочетании с реальным положением дел они могли породить только отчаянье и тоску.
– Кайлеан Георгиевич… – Настала моя очередь бормотать. – Ваше Высочество… отпустите, а?..
Не знаю, стало ли ему понятно, что просьба относилась не только к тому, что происходило сейчас, но он отвёл взгляд, нехотя разжал пальцы и наконец выпустил мою руку из своей. Затем живо вскочил на ноги.
Я с облегчением выдохнула, тоже поднялась, села на пятки и положила ладони на колени, выжидая, пока успокоится сердцебиение. Оказалось, мы находились на чём-то вроде большого футона, лежащего на помосте в центре круглого пространства.
– Что это за место? – Я завертела головой, озираясь по сторонам.
Позади обнаружилось нечто, привычное глазу, – длинный диван молочного цвета, изогнутый буквой «П», перед диваном пятнистый бело-коричневый ковёр с густым ворсом и неровными краями, на ковре приземистый стол из тёмного дерева… Рядом располагался камин. Во всяком случае, так я идентифицировала прозрачный параллелепипед, уходящий ввысь, потому что внутри в полуметре от пола висел железный поднос с пирамидкой из поленьев.
– Это моя Башня, – сказал Кайлеан с таким выражением, с каким другой человек произнёс бы «да, это мой бриллиант, чистейшей воды, кило семьсот весом».
Когда Кайлеан ранее упоминал своё жилище, на ум почему-то приходили сумрачные портреты предков в золочёных рамах, тяжёлая резная мебель на львиных лапах, гобелены с единорогами, бронзовые канделябры и прочий антиквариат.
– А почему она такая?
Он сошёл на пол и направился к какому-то сооружению у стены, накрытому полотном.
– Это бывший драконятник. Когда построили новый – побольше и подальше от города, этот оказался заброшен. Отец было хотел его снести, потому что здесь завелись призраки. – Кайлеан остановился перед сооружением, словно не решаясь снять покров. – Но я выпросил его для себя.
Драконятник, значит. Может, это и не для драконов вовсе. А для коней неведомой породы «дра». Для коней, которые любят качаться на гигантских качелях на высоте пятиэтажного дома… Драконы, призраки… в какой мир я попала…
– А что призраки?
Не оборачиваясь, он пожал плечами.
– Разобрался. Таково было условие отца. Испытание на самостоятельность. Я ведь тогда ещё совсем мальчишкой был. Не сразу, но с призраками разобрался и получил свою Башню. Тут прочные стены, отличное подземелье… постепенно перестроил кое-что. Но я всегда чувствовал, что мне здесь хорошо, поэтому многое оставил.
– А-а… – Я подняла голову и снова посмотрела на цепи и брусья. – Теперь понятно… э-э-э… очень стильно получилось, Ваше Высочество. У нас такое называется «лофт». Ну, когда берут старую водокачку или свечной заводик бывший и перестраивают под жильё. Не так чтобы сильно доступно – водокачек на всех не хватает, но стильно, этого не отнять.
Кайлеан сдёрнул покрывало.
Под покрывалом оказался часовой механизм… или что-то вроде того. Для меня в мире Кайлеана пока всё являлось «чем-то вроде того», приходилось опираться на ассоциации как на костыли. На стене в причудливой композиции были соединены зубчатые колёса, подвесы, пружины, трубки, циферблаты с непонятными, бледно нанесёнными делениями и значками. Ещё я заметила подобие маятника – стрела, указывающая вниз, пронзала золотой шар.
В целом, в механическом хаосе можно было увидеть определённую гармонию. Я даже не сомневалась, что всё это должно работать. И словно в подтверждение, указательный палец Кайлеана тихонько подтолкнул золотой шар. Маятник начал раскачиваться.
Устройство слабо засветилось, механизм дрогнул. Колёса начали медленно вращаться, подвесы сдвинулись с места – одни стали опускаться, другие пошли вверх. На циферблатах быстро проступали и так же быстро исчезали непонятные письмена.
– Х-хатшепсут!
Кайлеан обернулся, и глаза его яростно сверкнули.
– Три года!
– Эта история со сватовством произошла три года назад? – Я встала и сошла с помоста на пол. Пол был каменный, выщербленный, кое-где на плитах виднелись отчётливые борозды – от когтей, надо думать.
– Не было никакого сватовства!
Да? А что же это было, хотелось сказать мне, но я благоразумно произнесла другое:
– Если честно, я считаю, что вы легко отделались. Три года – это много, но всё могло быть гораздо хуже.
– Да. Если бы не вы…
Тема была скользкой, мне не хотелось к ней возвращаться. Бросив искоса взгляд на красную нить на своём запястье, я спешно задала вопрос:
– Что же с ней теперь будет, с этой вашей… как её там, на «И» начинается?..
– С Илгалеей? Пока не знаю – нужны доказательства.
– А вашего слова будет недостаточно?
– Недостаточно. Илгалея – правительница свободного королевства и, к тому же, далеко не глупа. Она могла тщательно замести следы. Да я и сам не уверен в её вине на сто процентов, – с досадой сказал Кайлеан, расхаживая туда-сюда. Он не любил находиться на месте, когда злился. – Последнее, что помню отчётливо, это прощальный приём… застолье… речи… Илгалея улыбается как ни в чём не бывало, хотя, мне кажется, она уже догадывалась, что не войдёт в клан Карагиллейнов… Дальнейшее смутно. Утренние сборы – отрывками, дорога домой – в тумане… мне даже мерещится, будто мы миновали пограничный камень и вступили на землю Эрмитании… Если подтвердится, что я действительно исчез на нашей территории, мне нечего будет предъявить на совете Конфедерации.
Он помолчал, затем объявил с сожалением, но решительно:
– Данимира Андреевна, в ближайшее время буду вынужден вас покинуть. Дела требуют незамедлительного вмешательства.
Я согласно закивала.
– Конечно-конечно, Ваше Высочество, понимаю, как вам хочется увидеть близких и узнать новости. Вообще не обращайте на меня внимания, занимайтесь делами. Но не могли бы вы, перед тем как удалиться, показать мне, где у вас тут… э-э-э… можно руки помыть с дороги и… э-э-э… всё такое? – Я обвела взглядом лестницы, цепи и брусья и тревожно осведомилась: – У вас же здесь есть… э-э-э… санитарная зона?
Ответ Кайлеана прозвучал слегка саркастически:
– Не поверите, мы тут все… э-э-э… моем руки с дороги. – Он подумал и добавил: – Ну, или почти все. Пойдёмте, до моего возвращения побудете в моих личных апартаментах, потом подберём вам что-нибудь.
Он провёл меня вдоль дивана и прозрачного камина к незамеченной ранее двери. Шляпки позеленевших медных гвоздей образовывали на дощатой поверхности вытянутый узор, напоминающий кельтский крест. В центре узора тускло сияла в медной оправе полусфера из чёрного камня.
Кайлеан коснулся камня, дверь отъехала в сторону и скрылась в стене.
Перед нами открылась комнатка метр на два примерно – пустое крошечное помещение без окон и дверей. Не успела я вопросить, что бы это значило, как заметила справа у входа панель с кнопками – «минус один», «один», «два», «три», «четыре», «пять». Цифра «два» светилась.
– Это что, лифт?!
– А что вас так удивляет? – Он жестом предложил мне пройти первой.
Я не ответила. Перед мысленным взором игривой иноходью проскакали пыльные гобеленовые единороги и резные сундуки на львиных лапах.
– Здесь есть электричество?
– Не совсем. Скорее смесь энергий. Но вы же сами видели, как я запустил генератор.
А! Так на стене был генератор. Магическая динамо-машина.
Я зашла, Кайлеан нажал на цифру «один».
Миг – и двери вновь открылись. Перед тем как выйти, Кайлеан указал на «минус один»:
– Вот этой кнопкой пока попрошу не пользоваться.
– Отличное подземелье? – проявила догадливость я. – Что у вас там? Рабы, вращающие подъёмный механизм? Скелеты в шкафах, призраки на цепях? Или попросту королевская сокровищница?
– Всего понемножку, – скромно сказал Кайлеан. – Позже я покажу всё, а пока настоятельно прошу в подвал не спускаться.
– Можете не волноваться, я не блондинка из фильма ужасов. – И с этими словами я ступила в жилище Кайлеана, где царил полумрак, потому что плотные шторы на окнах не пропускали солнечные лучи.
Кайлеан небрежно пощёлкал пальцами, зажглось несколько светильников. Моё внимание привлёк центральный, самый большой, – напоминающий шарообразную клетку, собранную из переплетений тонких металлических прутьев. Внутри клетки, изображая броуновское движение, в панике заметались тусклые огоньки и по-комариному что-то запищали.
Кайлеан поморщился и повелительно выбросил руку в сторону шара, буркнув коротко что-то на своём древнеегипетском. Писк и мельтешение быстро прекратились. Полёт огоньков стал плавным, они засияли ярче, распределились равномерно и медленно закружили, каждый по своей орбите.
– Что они говорили? – полюбопытствовала я.
Кайлеан снова поморщился, но перевёл:
– «Мы все умрём, мы все умрём». И так пятьдесят раз.
– А вы им?
– «Отпуск закончился»… один раз.
Я засмеялась и продолжила осмотр.
После промышленных просторов обиталище Кайлеана показалось мне довольно уютным. Но каким-то… слишком обыкновенным. Белые оштукатуренные стены, невысокий потолок, отделанный натуральным деревом, пол закрыт узорным ковром в серо-коричневых тонах, камин традиционного вида – у стены, из каменных блоков. Возле камина стояла пара объёмистых кресел, обтянутых тёмно-зелёной кожей. Мужская такая гостиная. Немного напоминала папин кабинет. Всё добротно, основательно, в сдержанной природной гамме.
В одном глянцевом журнале я как-то прочла занятную статью о том, что психологический портрет человека можно составить, внимательно взглянув на интерьер его жилища. По гостиной следовало судить о том, как человек относится к окружающему миру, по кухне можно было понять философию питания индивидуума… или её отсутствие, по спальне вычислялись интимные привычки и так далее.
Эта оригинальная мысль запала мне в память, и в таком свете Кайлеан Георгиевич выглядел добродетельным приверженцем консервативных моральных ценностей, поклонником «Гринписа». О чём я не преминула – со смешком – сообщить, упомянув, правда, что так считаю не я, а колумнист из журнала.
Кайлеан поглядел на меня с неопределённым выражением и сказал:
– Пойдёмте, я покажу вам, где тут… санитарная зона, и где можно взять чистую одежду.
Чистую одежду можно было взять в гардеробной, вход в которую находился в спальне Его Высочества.
… Кровать с высоченным изголовьем, на котором был искусно вырезан распростёршийся в кудрявых облаках дракон. Чёрное, с антрацитовым блеском покрывало, затканное причудливыми золотыми листьями. Над всем этим – тяжёлый пурпур балдахина. Стеновые панели, обитые тёмно-фиолетовым муаром. Потолок с лепниной. Роскошная люстра из чёрного хрусталя, бросающая на муар и пурпур зыбкие отблески. В довершение картины, кровать целиком отражалась в прислонённом к стене огромном зеркале в бронзовой раме.
Если припомнить, что я сказала минуту назад… по-моему, я первый раз в жизни покраснела. Метнув взгляд украдкой, я обнаружила, что Кайлеан Георгиевич держит лицо невозмутимым, но откуда-то пришло ощущение, что мой приоткрытый рот доставил ему большое удовольствие. Похоже, Их Высочеству не хотелось выглядеть в моих глазах добродетельным поклонником «Гринписа».
Я посмотрела на зеркало, посмотрела на кровать… Наверное, из-за обилия тёмных тонов обстановка в спальне показалась мне вдруг зловещей. Почему-то вспомнился давний сон с Мартином и его ведьмами на чёрных простынях. Только на месте Мартина вдруг легко возник Кайлеан.
Настроение сразу испортилось. На этом обширном лежбище тоже можно было устроить нечто подобное. Может быть, и устраивалось. Может, это вообще местная традиция. Впрочем, меня не должны были волновать нюансы личной жизни Их Высочества. Мне-то что, я здесь проездом.
Ткнув пальцем в хрустальное великолепие на потолке, я спросила:
– Там тоже кто-то живёт?
– Нет. Это просто… для света.
– Удивительно.
– Почему?
Я снова бросила взгляд на зеркало и холодно произнесла:
– Мне показалось, вам нравятся большие компании.
Кайлеан Георгиевич фыркнул, ничего не ответив, но распахнул передо мной следующую дверь, как обычно, щёлкнув пальцами.
– Санитарная зона!
Я зашла.
Ну, что сказать… Тут было ещё гламурнее. Пол и стены, инкрустированные разноцветным мрамором, лепнина, хрусталь и зеркала – всего в два раза больше.
А посередине – она.
Она стояла на золочёных львиных лапах, толстостенная ванна-монстр, напоминающая небольшой бассейн, из чёрного, с белыми прожилками мрамора, на ступенчатом высоком постаменте.
Трон, а не ванна.
А я знала, я знала, вяло порадовалась я, разглядывая львиные лапы… потом присела на банкетку в углу и нахохлилась.
– Что? – спросил Кайлеан, от которого не укрылась перемена в моём настроении.
– Ничего.
Кайлеан внимательно посмотрел на меня, помолчал, обвёл роскошь небрежным жестом и пояснил:
– Это случайно, в общем-то, получилось.
– Конечно-конечно. Осталось от прежней жизни. Я помню – драконятник. Раньше здесь купали драконов. Купали, а потом укладывали спать под балдахином. Всей честной компанией. Перед сном драконы любили смотреться в зеркало. А вам просто лень было что-то менять.
Я сказала и пожалела. Не время было тыкать в уставшего Кайлеана сарказмом, к тому же его личная жизнь не имела ко мне никакого касательства… но какая-то иррациональная и неодолимая ревность заставила меня проговорить колкости вслух.
Кайлеан поднялся по ступенькам, сел на край ванны, чтобы покрутить один из золотых кранов. Вода хлынула бурной струёй.
Кайлеан закрыл кран и заговорил. Звук его голоса странно отдавался в этом мраморном пространстве.
– Я уже упоминал, что был слишком молод, когда Башня стала моей. Начал переустройство, понял, что ни черта не знаю. Несколько раз советовался с матерью… ну, про всё это. – Он снова повёл рукой перед собой. – Потом пришлось отлучиться. А когда вернулся – здесь уже было так. Мать решила сделать мне подарок, прислала королевского декоратора. Он всем руководил. Спальню тоже успел… задекорировать. Так что если вы сделали далеко идущие выводы относительно моих психологических особенностей, то они не мои, а Кристиана. Я вас познакомлю. Милейший старикан, хоть и обиделся, когда я его выпроводил. Но в одном вы правы – мне действительно лень что-то менять.
Кайлеановские объяснения были мне совершенно ни к чему, но настроение внезапно улучшилось. Чтобы это было не слишком заметно, я встала и пошла вокруг ванны, разглядывая стены и потолок.
– Я сейчас уйду, – снова заговорил Кайлеан, поворачиваясь и следя за мной, – я видела это в зеркалах. – Вернусь поздно, вечером. А вы – располагайтесь. Будьте как дома.
– А если сюда кто-то войдёт? Что мне говорить?
– В мою Башню никто просто так не войдёт. Я запечатаю входы, так что можете быть совершенно спокойны. В углу в гостиной – холодильник, пользуйтесь. Приводите себя в порядок, берите всё, что заблагорассудится, из гардеробной, а вечером я принесу что-нибудь подходящее на первое время… – Он помедлил. – … Может быть, какие-то предпочтения, Данимира Андреевна?..
Я отмахнулась, разглядывая хрустальные флаконы на мраморной полке. У одного из них я сняла притёртую пробку и вдохнула аромат. Что-то шипровое?
– Да какие там предпочтения… Ну, принесите мне то же, что и сами носите, только размером поменьше. Что-нибудь синенькое. Джинсы, например. – По воцарившемуся молчанию я поняла, что сказала что-то не то, закрыла пробку и поправилась: – Но я не настаиваю. Если у вас тут девушек, одетых в брюки, побивают камнями и кричат вслед «Распутница!», то принесите то, что считается приличным по здешним меркам. Хоть паранджу, мне совершенно неважно.
– Пойдёмте, перед уходом хочу вам кое-что показать. – С этими словами он встал и вышел, поманив меня за собой.
В гостиной Кайлеан раздёрнул шторы и распахнул двери, ведущие на небольшой балкончик. Я ступила на балкончик и замерла от открывшегося вида.
Кайлеановская Башня, оказывается, стояла на вершине горной гряды. Скалы, поросшие зеленью, каскадом уходили далеко вниз, и город, лежащий у подножия и разделённый пополам блистающей лентой реки, был виден как на ладони.
Красные и серые крыши белых домиков, разбросанных по предгорью, спускаясь ниже, постепенно сливались в пёструю мешанину. Но далее начинали прослеживаться извилистые улочки, ещё дальше город обретал чёткую структуру. Многочисленные площади соединялись улицами и проспектами в ажурный паутинный узор. Реку пересекали многочисленные мосты, за рекой высотность домов постепенно росла, и на горизонте возвышались уже вполне современного вида небоскрёбы.
Над чашей, в которой покоился город, голубело небо, солнце заливало цветущие сады и парки, тёплый ветер овевал моё лицо.
После года в заточении, открывшаяся перспектива произвела на меня ошеломляющее впечатление.
Я оглянулась на Кайлеана.
– Господи, как красиво! – воскликнула я, прижав руки к груди.
Кайлеану явно понравилась моя реакция, его глаза засияли.
– Это Эрминар, столица королевства, – промурлыкал он. – Мне бы хотелось, чтобы вы полюбили этот город.
Я сообразила:
– А «эрм» что-то означает?
– «Дракон». На одном из древних языков. Эрминар – Колыбель драконов. Эрмитания – Страна драконов.
В отдалении слева на скалах возвышался потрясающей красоты замок, ожившая иллюстрация к старинной сказке.
– А там что? – спросила я, указав в ту сторону.
– Это королевская резиденция. Я там вырос.
Я восторженно выдохнула.
– Настоящий замок… Наверное, здорово было провести детство в таком месте?
– По-разному, – туманно ответил Кайлеан.
Замок был – ну совершенно сказочный. Он словно произрастал из самой скалы, как цветок вырастает из почвы. Зубчатые стены, башни с флагами и флюгерами, балюстрады, соединяющие одну террасу с другой – всё как в детской книжке с качественными картинками.
– Вы, наверное, чувствовали себя настоящим принцем, – сказала я и осеклась: – Ой.
– В сущности, да, – посмеиваясь, подтвердил Кайлеан, – чувствовал.
Мы ещё немного полюбовались Эрминаром, а затем вернулись в комнату.
– Ну, я ухожу, – сказал Кайлеан. Он подошёл к лифту, зашёл внутрь, но медлил, будто ожидая от меня какой-то реакции.
Что-то надо было сказать. Или сделать?
– А-а… ну это… пока-пока… – Я пошевелила пальцами в прощальном жесте.
Кайлеан усмехнулся.
– Пока-пока. – Дверь лифта за ним закрылась.
Первый раз за долгое время я осталась одна, и усталость наконец навалилась на меня ватным одеялом. Гудели ноги, ныла спина, внезапно заломило кисть руки, за которую меня протащили через миры.
– Ой-ёй-ёй-йё-о-ой… – простонала я, доплелась до холодильника, достала оттуда запотевшую бутылку минеральной воды с газом, отвинтила пробку и жадно выхлебала больше половины. Пузырящиеся ледяные струйки текли по подбородку, шее, груди, и это было похоже на счастье.
Я скинула кеды, стянула носки и встала голыми ступнями на пол.
– Ванна! – сказала я. – Ванна-ванна-ванна! Монстрик мой чернобокий на львиных лапках! Я иду к тебе!
Сверху послышалось тоненькое хихиканье. Я подняла голову, и увидела, что светящиеся крошки, живущие в клетке-люстре, сгрудились в нижней её части. По-моему, они разглядывали меня.
Я отсалютовала им бутылкой и допила оставшуюся воду. Потом, с наслаждением переступая босыми ногами по прохладному полу, прошла в гардеробную и устроила там инспекцию.
Не знаю, о какой черте характера хозяина надо было судить по гардеробной – в той статье гардеробные не упоминались. Поскольку на полках и вешалках царил идеальный порядок, можно было бы логически предположить, что Их Высочество – педант и аккуратист, но после эпизода с декоратором Кристианом я полагала, что, вероятней всего, аккуратистом был кто-то из обслуживающего персонала. Какой-нибудь местный Дживс.
Из любопытства я бегло перебрала вешалки.
Появилось ощущение, что нахожусь в костюмерном цеху, предназначенном для съёмок фэнтезийного блокбастера. Всё вещи вроде бы имели реальные исторические прототипы, но были неуловимо переиначены. Узкий, замысловато простёганный камзол из парчи – чёрной, но с поблескивающим узором… дымчато-серый кожаный жилет с серебряными заклёпками в виде драконов, и каждая заклёпка – маленькое произведение искусства… куртка со шнуровкой и бахромой, подбитая пёстрым мехом… мне хотелось рассмотреть всё, но на это потребовалось бы слишком много времени.
Я понадеялась, что ещё увижу Их Высочество, одетого подобным образом. Зрелище обещало быть живописным.
На одной из штанг я обнаружила вешалки с обычными для моего мира деловыми костюмами и рубашками… если можно было назвать обычными вещи с этикетками «Бриони», «Эрменеджильдо Дзенья», «Тед Бейкер» и тому подобным. Я не то чтобы являлась отменным знатоком мужских костюмов, но хорошо помнила, как мама однажды выбирала отцу костюм для поездки на важные переговоры. Отец всегда относился к одежде наплевательски, и только мамиными стараниями ему удавалось выглядеть солидным человеком. Увидев, сколько стоят предлагаемые мамой «Бриони» и «Дзенья», папа взвился на дыбы. На эти деньги, язвительно сообщил отец, он лучше проведёт чудесные полгода на Мальдивах. Победила, как всегда, мама, приведя кучу аргументов – начиная с народной мудрости «по одёжке встречают» и заканчивая простой констатацией факта, что всё равно её трудоголик муж сбежит с Мальдив максимум через неделю… так что сэкономленных денег как раз хватит на костюмчик. В конечном итоге, решающим доводом оказался тот, что человек, с которым папе предстояло встретиться и от которого так много зависело, сам питает слабость именно к «Бриони».
Хм, подумалось мне, взглянуть на Кайлеана Георгиевича в деловом костюме тоже было бы интересно… Перед глазами вдруг ясно возникла картина: мама повязывает папе галстук, и сразу же одно видение сменилось другим: я повязываю галстук Кайлеану. Мы стоим близко друг к другу, пальцы касаются его тела… тёплые мурашки наполнили мою грудь, и я очнулась.
Мурашки сменились возмущением на саму себя.
Что, собственно, происходит? Мы расстались менее получаса назад, и я мало того, что всё время думаю об Их Высочестве, да ещё и воображаю невесть что, ванильно-розовое! Может, мне ещё начать прикидывать, кто у нас будет первенцем – мальчик или девочка?
Да, не будем лукавить – я уже давно не сомневалась, что нравлюсь Его Высочеству. Любая девушка прекрасно знает, когда она кому-то нравится – в особенном смысле нравится. И стоит мне только сделать шаг навстречу…
Но всё, что я должна была думать на эту тему, это то, что даже если я дрогну, и у нас с Их Высочеством случится чудесная история любви, закончится она скверно и гадко. У меня уже вышло так один раз, и ради сохранения целостности души повторения нельзя было допустить.
Я сердито сорвала с одной из «фэнтезийных» вешалок белоснежную рубашку, оглядела и приложила к себе. Длина меня удовлетворила – до середины бёдер дойдёт, всё прикрыто, и ладно. Вечером оденусь как человек, и надеюсь, практичный Кайлеан Георгиевич не забудет про нижнее бельё. Пусть щёлкнет пальцами кому надо. А пока я нашла и позаимствовала спортивные шорты с верёвочной завязкой.
Я вышла в гостиную. Огоньки в клетке при виде меня вновь оживились. Виртуозный порядок их танца смешался, они пометались немного, а потом распределились по кругу и принялись кружиться так быстро, что слились в светящийся диск. У диска была тёмная середина, и от этой середины будто расходились волны.
Внезапно мне померещился запах речной воды.
Как странно, рассеянно думала я, глядя на кольцо из светлячков, в недоумении шевеля ноздрями, не в силах определить, на самом ли деле возникло сырое дуновение… и вдруг меня словно током ударило. Я вздрогнула, расширив глаза.
«ПРИ-И-НЯТО-О-О…» – услыхала я как наяву.
Я вспомнила! Я совсем забыла, а теперь вспомнила! Там, на Тучковом мосту! Я ведь дала клятву! Никогда и никого!
Неверными шажками я дошла до кресла у камина и села, уронив одежду на колени.
Столько необычного произошло за последнее время, что обещание, данное на мосту в порыве отчаянья, совершенно вылетело из моей бедной замороченной головы. Только-только освободившись из одной ловушки, я чуть было не угодила в другую – ловушку невыполненных обещаний. Как любой носитель магии я знала, что возмездие могло быть ужасным.
Я поёжилась. Как опрометчиво было принесено в жертву самое прекрасное, что может быть у человека в жизни… Что за судьба ждёт меня при таких обстоятельствах? Единственное, что приходило в голову, – по возвращении вернуться к Тучкову мосту, связаться с могущественным существом и попытаться изменить договор. Я смутно помнила события той ночи, однако ощущение некоего великодушия, исходившее от хозяина портала, не пропало… Придётся броситься ему в ноги… если они у него есть.
Но это задача на будущее, сейчас ничего сделать было нельзя.
Немного посидев, повздыхав и поразмыслив, я решила взглянуть на ситуацию с другой стороны. Всё, что ни делается, к лучшему. Помощь пришла, откуда не ждали. Как знать, смогла бы я устоять против искушения в лице эрмитанского принца, а теперь, хочешь не хочешь, придётся исполнять клятву.
Ну что ж, будем живы – не помрём, подбодрила я себя. Фортуна преподнесла лимон, так пойдём же поищем сахар, обратимся к маленьким доступным радостям в виде королевской ванной комнаты. И нечего больше страдать.
– Спасибо, ребята, – сказала я на всякий случай светлячкам и отправилась куда собиралась.
… Ладно, признаю, на самом деле там было здорово. И разноцветный мрамор, и сверкающий хрусталь, и обширный резервуар на львиных лапах показались мне теперь очень даже к месту. Наверное, это была самая продолжительная ванна в моей жизни. Я плескалась и фыркала, имитируя тюленя из зоопарка, впервые в жизни увидевшего море. Я сунула нос во все хрустальные флаконы, испробовав всё, на что упал мой взгляд. Я взбила горы пены высотой с Гималаи.
И я пела песни.
Громко.
Во-первых, потому что не воспользоваться такой акустикой было бы непростительным грехом. А во-вторых, надо было заглушить горечь, которая камнеломкой пробивалась сквозь праведность моих мыслей. Сердце всё-таки ныло, будто его сжимали в кулаке.
Не сразу удалось мне распеться, потому что начала я с русских народных песен. А ведь, казалось бы – беспроигрышный вариант для желающих утопить горе в песнопениях.
– На Муромской дорожке стоя-а-а-али три сосны-ы-ы… – с чувством вывела я, вытянула ногу вверх ногу и полюбовалась ею. Длинная, стройная, розовая от горячей воды… пенные разводы, сползая вниз, облегали её экзотическим чулком… эх, жаль, такая красота, и никому не достанется… Я прибавила громкости: – Проща-а-ался со мной ми-и-илый до бу-у-удущей весны-ы-ы…
Но до конца не допела, потому что расстроилась. Ни к чему сейчас была песня про то, как кто-то любил одну девушку, а потом взял да и женился на другой. Неприятный какой-то сюжет.
– Ми-и-иленький ты мой, во-о-озьми меня с собой… – начала было я и снова замолчала. Тут миленький вообще изначально оказался женат – очень некрасивая история. У меня даже сложилось впечатление, что речь идёт об одном и том же рецидивисте по кличке «Миленький». Он шнырял из одной русской народной песни в другую и везде измывался над доверчивыми девушками. Только в «Окрасился месяц багрянцем» ему не повезло. Он думал, что всё будет как обычно в других песнях, но крепко ошибся.
