Текст книги "Лабиринт Данимиры (СИ)"
Автор книги: Агата Бариста
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 48 страниц)
Кайлеан выпотрошил из меня всё, что касалось Чудовища… почти всё. То, что относилось к чёрной степи, затаилось совсем в другой области и осталось незамеченным. Эти воспоминания напоминали осторожного зверька, свернувшегося калачиком и пережидающего грозу в своей отдалённой и потаённой норке.
Наконец, насилие кончилось. Я почувствовала, что железные тиски на висках ослабли, и вновь обрела волю.
Я открыла глаза. Всё внутри вибрировало от обиды, в сознании царил хаос.
Кайлеан стоял рядом, вид у него был оглушённый, на скулах горели два красных пятна.
– Ты полюбила его… – пробормотал он хрипло. – Этого урода… этого недоумка… Полюбила истинно… бескорыстно… но он же… я… действительно был чудовищем!
– Некоторым не понять, – сквозь стиснутые зубы процедила я.
Кайлеан с тем же недоумённым выражением лица поднял руку и зачем-то снова потянулся к моей голове, но я отбросила его руку, а затем толкнула в грудь так, что он качнулся и отступил на шаг назад.
Ярость захлестнула меня штормовой волной.
– Не смей!.. Ко мне!.. Прикасаться!.. – задыхаясь от гнева, выкрикнула я. – Если ты… ещё раз… – мне не хватало ни воздуха, ни слов, – … залезешь в мою голову… то я… я никогда в жизни с тобой не заговорю! Я… вообще никуда с тобой не пойду! Можешь убираться в своё демонское королевство один! Ещё раз тронь меня – и я лучше здесь навсегда останусь, чем пойду с таким… с таким…
Наверное, по степени угрозы я походила на шипящего и выгнувшего спину котёнка, что упал в клетку с тигром, но мне было всё равно. Не закончив предложения, я выскочила из кухни и напоследок грохнула дверью так, что сверху посыпалось что-то белое, а в гостиной звякнула люстра.
Широкими размашистыми шагами я направилась к себе. Там я от души грохнула и своей дверью (снова что-то посыпалось с потолка), бросилась было на кровать, но потом вскочила, за пару секунд придвинула к входу тяжеленный комод, который в обычном состоянии и с места не смогла бы сдвинуть, опять упала на кровать и, наконец, заревела.
Рыдала я долго и бурно, будто оплакивала весь мир. Впрочем, мой мир действительно давно уже дал трещину, которая, казалось, становилась всё больше и больше, открывая путь в бездну. Всё, что я любила, находилось в недосягаемой дали, а тот, кому я только-только начала доверять, обошёлся со мной самым бесцеремонным образом.
Выплакавшись, я обессилела и затихла, лёжа лицом в подушку, и тогда почувствовала, как прогнулись пружины кровати – кто-то тяжёлый присел на кровать…
Я вскинулась и метнула взгляд на вход – комод был на месте.
Я опять упала на подушку, отвернувшись к стене, и буркнула насморочно:
– Как вы сюда вошли?
– Я же говорил, эти стены для меня не преграда, – ответил Кайлеан.
– Отсутствие приглашения, как я понимаю, для вас тоже не преграда.
Кайлеан помолчал, потом произнёс:
– Я пришёл с миром.
– Не надо мне вашего мира. Не хочу вас больше видеть, – сказала я, уставившись на обои в цветочек. Кое-где обои были порваны, и из-под цветочков выглядывали полосочки. – Вы всё испортили.
Кайлеан снова помолчал, а затем спросил:
– Помните, когда вы были кошкой, я говорил, что вам удаётся пробудить во мне эмоции?
– Мне всё равно, что вы там когда-то говорили.
– Вы стали человеком… девушкой… и стало ещё хуже…
– Давайте-давайте. «Она сама виновата, что пошла вечером в парк в короткой юбке»… Любимый довод насильников. Давайте, скажите вслух, что я сама виновата.
– Только отчасти. Мне же надо было узнать… – начал объяснения Кайлеан, впрочем, с какой-то безнадёжной ноткой.
Я запальчиво перебила:
– Мне всё равно, что вам там надо было. Это не повод творить разбой и насилие. Вы обошлись со мной грубо и жестоко, хватали меня своими железными пальцами как вещь. Как вашу вещь. А я вам никто. Я – на минуточку – даже не ваша подданная. И вообще непонятно, почему я пробуждаю в вас только негативные эмоции… – Я дёрнула плечом и постаралась вложить в следующие слова годовой запас яда: – Впрочем, отчего ж, всё как раз понятно. Сколько вы человеком ни притворяйтесь, а как демоном были, так демоном и остались. А теперь можете пепелить меня сколько угодно, всё равно это правда.
Выпалив эту тираду, я решила, что мне нечего добавить, и больше я с Их Высочеством разговаривать не буду.
Вообще никогда.
Наступила долгая тишина, в которой ничего не было слышно, кроме моего гневного сопения. Кайлеан сидел так тихо, так неподвижно, что я даже подумала, не прошёл ли он снова сквозь стены.
Наконец кровать скрипнула, и я услышала:
– Произошедшее было ошибкой… в выборе средств – определённо. Приношу свои извинения. Я был не прав.
Это прозвучало негромко, но довольно твёрдо.
Я вытаращила глаза, благо лежала, отвернувшись.
Промолчать было выше человеческих сил.
– Мышка в камне утонула, – горько сыронизировала я. – Вы – и не правы? Как у вас язык-то повернулся, Ваше Высокоблагородие?
– Да вот как-то повернулся. Могу даже повторить. Я был не прав и сожалею о произошедшем. Так вы меня прощаете?
Стало понятно, что дальше разговаривать со стеной не удастся, пришлось подняться и сесть. После часовой истерики и лежания лицом в подушку выглядела я, должно быть, ужасно – растрёпанная и опухшая, но сейчас меня это мало заботило. Я собралась с мыслями и заговорила.
– Когда-то ваша няня Мелисса назвала меня божьей коровкой. Может быть. А ещё мне сказали, что я неженка и выросла в аквариуме. И это, наверное, тоже правда. Я не боец, Ваше Высочество, и не могу похвастаться особой твёрдостью характера. Но и у божьей коровки есть предел, который не растоптать и слону. Считайте, вы подошли к этому пределу на опасно близкое расстояние. «Есть только цель и достижение цели»? Что ж. Попробуйте ещё раз, и я навсегда вычеркну вас из списка порядочных людей… или демонов, неважно. И поверьте, вернуться в этот список будет очень сложно. – Я сделала несколько глубоких вдохов и продолжила: – Мы с вами в одном положении и должны двигаться дальше, поэтому извинения приняты, но приняты чисто формально. Я, пожалуй, смогу взять себя в руки и общаться по нашему общему делу. Большего обещать не могу.
Кайлеан выслушал и с покаянным видом произнёс:
– Для начала будет достаточно, если вы хотя бы притворитесь, что простили. Но отнеслись же вы ко мне снисходительно, когда… когда я был этим убогим созданием… этим чудовищем… – он скривился. – Ваша симпатия выше моего разумения, но вы как-то смогли… может и сейчас… – Он не договорил.
Я слабо улыбнулась, не столько Кайлеану, сколько образу Чудовища, возникшему передо мной.
– Сравнили! Вы тогда были страшненьким, но милым.
– А теперь?
Я посуровела и отрезала:
– А теперь всё наоборот.
– То есть, вы находите меня милым внешне? – подумав, вдруг спросил Кайлеан. Он уставился на меня так, будто этот вопрос не был софизмом, а имел практический смысл.
Я смешалась, но быстро сообразила, что разговор сворачивает куда-то не туда. Их Высочество был большим мастером заводить рака за камень. Ещё минуту назад я уверяла себя, что отныне общение с Кайлеаном будет происходить без каких-либо эмоций и исключительно на деловой почве. Но от внимательного взгляда серых глаз у меня что-то трепыхнулось внутри, и если бы не полный абсурд данного предположения, можно было бы подумать, что это некая бабочка пытается выбраться из кокона. Я опомнилась и безжалостно прихлопнула глупое насекомое.
– Я считаю, что вы заговариваете мне зубы и намеренно сбиваете с толку всякими личными вопросами. Перестаньте. Я уже сказала: извинения приняты. Умом, но не сердцем. Не знаю, что ещё можно тут сделать.
– Ну, что-то, наверное, можно… – раздумчиво произнёс Кайлеан. – Подумайте над этим, в моих силах многое, если не сейчас, то потом. Я готов искупить вину. Для начала же, в качестве декларации о намерениях могу научить ставить надёжную блокировку против чтения мыслей. Мой личный рецепт, вернее его не найдёте. – Не успела я взвесить это предложение, как он добавил: – Не то в нашей семье вам придётся туго.
Я оторопела.
– А причём тут ваша семья?
– Вам придётся какое-то время побыть гостьей в моём фамильном замке, – пояснил Кайлеан. – А у нас чтение чужих мыслей – можно сказать, национальный вид спорта.
– Я не собираюсь гостить в вашем замке, – возразила я. – Какие «гости», Кайлеан Георгиевич, вы что? Мне домой надо, у меня родители с ума сходят. Они же вообще ничего не знают, может, они умершей меня считают, представьте, каково это? Для ваших родных вскоре всё закончится, а мои пусть мучаются, что ли? Потом Снежинку вызволять надо, и про Женьку мне ничего неизвестно… Ещё я должна в институте восстановиться, не работать же всю жизнь официанткой. Я хочу вернуть свою прежнюю жизнь как можно скорее. Потом, не забывайте, есть Мартин и его ковен, их надо остановить…
– Я не смогу переправить вас в другое измерение сию же секунду по прибытии в Эрмитанию. Границы наших измерений запечатаны заклинаниями и охраняются с обеих сторон. И с вашей, возможно, более тщательно. Чтобы незаметно осуществить переход, потребуется серьёзная подготовка.
В вопросе пересечения границ я была полным профаном. Мне-то казалось, что после возвращения в человеческое тело всё будет проще простого.
Я воскликнула:
– Но вы же каким-то образом посещаете наш мир, я помню, у вас бизнес! Почему бы мне просто не вернуться через ваш портал?
Кайлеан вздохнул и заговорил, тщательно подбирая слова.
– Не всё так просто. Да, у меня есть имперская виза. Потому что я – Карагиллейн, с нами вынуждены считаться даже по ту сторону. Но именно поэтому моим визитам уделяется пристальное внимание. Я могу приходить в ваш мир только через определённый портал в Мадриде и не имею права использовать волшебство на территории Империи. Отпечаток моей магической ауры хранится в соответствующем ведомстве, нарушение будет сразу же отслежено, а это чревато серьёзными дипломатическими осложнениями. Словом, мой путь чересчур официален. Неужели вы думаете, что если пройдёте через королевский портал, вашей загадочной персоной не заинтересуются?
– Ну и что? Я, может, хочу, чтобы моею персоной, которая вовсе не загадочная, заинтересовались, – сказала я. – Пусть узнают про Мартина и его подручных. Я лицо невинно пострадавшее, мне скрывать нечего. По-моему, я могла бы вернуться домой нормальным способом, а не какими-то там контрабандными козьими тропами.
– Вы не попадёте домой. По-крайней мере, сразу. Вас изолируют и будут тщательно проверять. Имейте в виду, на слово вам никто не поверит. Возможно, проверка займёт неопределённо долгий период. В это время вы не будете иметь возможность связаться с родными и близкими, и вообще не будете принадлежать самой себе. Официальный путь может оказаться намного длиннее козьих троп.
Объяснения Кайлеана меня просто подкосили.
– Да зачем это всё? Кому я вообще нужна?
Он пожал плечами.
– Вы придёте с другой стороны. Это вопрос имперской безопасности, в данной истории есть много странных и пока необъяснимых моментов. Но более всего вами будут интересоваться в свете знакомства со мной. Не забывайте – я принц правящего дома Эрмитании.
– Кто забудет, что вы принц, трёх дней не проживёт, – мрачно сказала я. – Но честное слово, я не собираюсь хвастаться знакомством с вами! Я вообще никому ничего не скажу. Только маме с папой. И Жене – если разрешите. Ещё, может быть, когда-нибудь внукам – если повезёт, и они у меня будут. А больше никому. Тем более ничего не собираюсь рассказывать каким-то незнакомым людям.
– А как же вы объясните ваше появление в официальном королевском портале?
– Сочиню что-нибудь. Ну, вроде, шла в булочную, шла-шла, вдруг смотрю – портал какой-то, дай, думаю, зайду, может так быстрее будет… до булочной-то…
– А-а-а… – протянул Кайлеан понимающе. – Излюбленный метод, узнаю. Боюсь, что когда за вас возьмутся по-настоящему, он не сработает. Не советую даже начинать. Данимира Андреевна, в этих играх вы сущий ребёнок. В поисках вмешательства будет исследован каждый закоулок вашего разума… не самая приятная процедура…
Он осёкся и отвёл взгляд.
Как я ни сдерживалась, мои глаза снова стали наливаться слезами.
– Я в курсе, Кайлеан Георгиевич. Как раз сегодня и узнала, – произнесла я с попыткой сарказма, но таким жалким голосом, что самой было противно.
Опрометчивые слова внезапно вернули нас к тому, что произошло совсем недавно. Я опять повалилась на подушку, отвернув лицо к стене, и, из последних сил глотая слёзы, попросила:
– Всё потом. Прошу вас, уйдите, у меня разыгрались нервы, видите же, что я не могу остановиться.
Несмотря на просьбу, Кайлеан не уходил, а у меня не осталось сил прогнать его.
Ну и ладно, подумала я, кто не спрятался, я не виновата.
И стала, уже не сдерживаясь, похлюпывать носом, после чего произошло невероятное: кто-то очень осторожно начал гладить меня по волосам – сначала по голове, потом переходя ниже, на спину между лопаток.
Я подавилась всхлипами и затихла.
Невообразимо, но это Их Высочество пытались загладить вину – загладить в прямом смысле.
Сначала от неожиданности я напряглась до каменного состояния, а потом понемногу расслабилась: рука Кайлеана прокатывалась как тёплая убаюкивающая волна, приходящая снова и снова.
Затаив дыхание, я прислушивалась к лёгким прикосновениям.
Вдруг мне стало покойно и дремотно.
Я зевнула.
– Спите, Данимира Андреевна, – плавно произнёс голос сверху, и новая волна сменила другую. – Один час сна – и вам станет лучше… не будет больше слёз… спите…
Краем сознания я понимала, что делает Кайлеан, но решительного отторжения его действия не вызывали.
– Гнусный манипулятор, – тем не менее сказала я и снова зевнула. – Усыпитель невинных дев.
Сверху раздался смешок и прозвучало:
– За это извиняться не буду. Спите. Через час проснётесь с ясной головой.
Уже на краю сна я вдруг опять, как тогда, у ёлки, предельно отчётливо уловила настрой Кайлеана, и настрой этот не имел отношения ни к утешению, ни к терапии. Кайлеану просто нравилось меня гладить, причём нравилось настолько, что я сочла необходимым на пару секунд выскользнуть из сновидения обратно в реальность и предостерегающе пробормотать:
– Кайлеан Георгиевич…
– … Что? – помедлив, отозвался он.
– То, – пояснила я.
Снова раздался смешок, но рука убралась.
… Мне снилась огромная грозовая туча. Туча чернильно клубилась на горизонте, глухо погромыхивая в раздумьях, куда ей податься. Как это часто бывает во сне, я точно знала, что стоит сказать слово против – гроза пройдёт стороной. Но я почему-то промолчала, и туча начала приближаться.
15
Как Кайлеан и обещал, я проснулась через час, голова действительно была ясной. Такой головой надо было воспользоваться.
Я вышла в прихожую, сунула ноги в валенки, накинула вытертый кроличий полушубок, прихватила из-за вешалки фанерку, которую держала, чтобы не сидеть на холодном, и выскользнула на крыльцо.
Цвет неба был таким чистым, таким ярким, каким он бывает во второй половине зимы, когда воздух ещё холоден и прозрачен, но солнце уже начинает лить сверху золотые обещания. Тени на снегу, как и положено в ясный день, были тёмно-голубыми, а сугробы украсились хрупким кружевным серебром. Мне даже показалось, что свежесть, разлитая в воздухе, и не зимняя вовсе, а весенняя… и так захотелось свободы, что показалось – если в ближайшее время не выберусь отсюда, в моём характере что-то изменится… и не в лучшую сторону.
Я запахнула плотнее полушубок, положила дощечку на крыльцо и села, упершись локтями в колени. Надо было подумать. Хотя думать по-настоящему не хотелось совершенно. Напротив, хотелось закрыть глаза, запрокинуть голову и беспечно греться на солнышке, наблюдая за радужными огнями, дрожащими между ресниц. А если и размышлять, то о чём-нибудь несерьёзном, вроде того, что если долго подставлять лицо солнечным лучам, то веснушки станут темней и заметней… и что подумает Кайлеан Георгиевич… разумеется в том случае, если вообще обратит на это внимание… В некотором роде мысли были правильные. Про внимание Кайлеана Георгиевича надо было думать, только не размениваясь на пустяки вроде его отношения к каким-то там пятнышкам на коже.
Позади открылась дверь.
Нет, она не скрипела, и шагов командора в тиши не раздавалось, но я ощутила присутствие Кайлеана так же, как знала, проснувшись, что он находится в библиотеке, как он почувствовал, что я проснулась… вот об этой слишком явной зависимости, собственно, надо было поразмыслить в первую очередь.
Поразмыслить и решить, что с этим делать.
Но я оттягивала момент. Мне хотелось немного постоять на пороге сказки, а потом уже прямо взглянуть в лицо неумолимому факту – ко всему происходящему надо относиться без особых иллюзий относительно характера наших дальнейших отношений.
… Он сел рядом и протянул большой бокал из толстого стекла с двумя ручками, в котором было нечто горячее, цвета красного янтаря.
Пахло славно – корицей и чем-то ягодным.
– Что это?
– Это вроде вашего глинтвейна, только специи и фрукты наши, эрмитанские. Хорошо согревает.
– Там есть алкоголь? – осведомилась я.
– Вино.
– Отлично, давайте сюда ваш глинтвейн.
Я отхлебнула несколько раз и сказала:
– Очень вкусно. Верните мне Снежинку.
Эта мысль крутилась в моём сознании постоянно, с тех самых пор, как я обрела первозданный облик. Если Кайлеан сумел вернуть, казалось бы, потерянное навсегда человеческое тело, то что ему стоит воссоздать маленькую кошечку? Но было бы как-то неловко, едва обретя дар речи, приставать к Их Высочеству с просьбами. Тем более, что тогда он находился далеко не в лучшей форме. Поэтому я решила дождаться подходящего случая в виде задушевной беседы за чашкой чая… словом, надо было подловить демона в благодушном настроении и тогда уже поднять эту тему.
И вот он, подходящий случай. Правда, всё представлялось мне совсем по-другому… чай оказался не чаем… и настроение у нас обоих было отнюдь не благодушное, а какое-то непонятное… с другой стороны я уже начала привыкать к тому, что ожидания или не оправдываются, или сбываются в непредсказуемом виде.
В любом случае недавно мне было предложено просить услуги…
Молчание Кайлеана длилось так долго, что у меня заранее сердце ушло в пятки. Потом раздались ужасные слова:
– Тело вашего фамильяра потеряно безвозвратно, всё до последнего атома ушло на воплощение. Душа хранит точные данные изначального тела как некий вечный слепок, но что бы слепок обрёл реальную физическую трёхмерность, вторичное тело должно послужить основой, фундаментом для развития. Таковы законы магии воплощения, всегда приходится чем-то жертвовать.
Я оцепенела. Слова Кайлеана вылились на меня ушатом холодной воды. Вот чем обернулась моя глупость для храброй верной Снежинки…
– А вселить её в какое-то другое тело? Может, в тело умирающего животного? Найти в клинике какой-нибудь ветеринарной, или ещё где?
Кайлеан отрицательно покачал головой.
– Нет смысла. Умирающее тело погибнет независимо от того, кто его на данный момент населяет, и утянет за собой вашего фамильяра. Причём шансы на то, что на этот раз небытие станет окончательным, резко возрастут.
Мне показалось, что солнце потускнело, и сразу стало зябко.
Я машинально отхлебнула горячего.
– Также не думаю, что вам захочется лишить кого-то вполне здравствующего его законного тела, – продолжал безжалостный Кайлеан. – Хотя я могу, только скажите. – Он коротко хохотнул. – Я ведь злой адский демон и не столь щепетилен. Можно, положим, взять кого-то, кто это заслужил. Хотите, найдём ведьму Ангелину, выкинем её к чертям собачьим из тела и заселим туда вашу Снежинку.
Я вообразила эту картину – Геля, разговаривающая как Снежинка, и мне стало дурно. Я опять припала к горячему вину и сделала несколько больших судорожных глотков.
– Не надо, – сказала я, чувствуя, как жидкий огонь разливается по жилам.
– Наиболее вероятным выходом из положения мне видится сотворение гомункулуса, спроектированного специально под душу вашего фамильяра. Риск отторжения велик и в этом случае… но вероятность благоприятного исхода увеличится. Однако в любом случае всё это – не здесь и не сейчас.
Не здесь и не сейчас…
Я должна была что-то сделать для Снежинки.
– Ваше Высочество, давайте будем честными друг с другом. Скоро нас разделят разные миры. Я вернусь домой, а вы окажетесь в своей Эрмитании и не вспомните ни про меня, ни про моего фамильяра. У вас возникнет множество важных дел… чем там обычно занимаются принцы? Балы, охота, испепеление неугодных, купание белого коня… опять же, женитьба на развитой горно-рудной промышленности. Я разумный человек и всё понимаю… но у меня есть предложение…
Будучи в обычном состоянии, я никогда не выговорила бы того, что произнесла далее. Однако глинтвейн придал мне храбрости.
Как там говорят настоящие колдуны, сцепив зубы, думала я. Есть только цель и достижение цели?
– Дайте мне ещё одно королевское слово, что не забудете о Снежинке, что вернёте её в физический мир… и я постараюсь увидеть в вас человека… – я отхлебнула ещё и как со стороны услышала свой отчаянный голос, действительно какой-то тонкий и девчоночий: – Я постараюсь полюбить вас, Кайлеан Георгиевич… Вы ведь этого хотите?
Произнося такое, я смутно осознавала, что полюбить Кайлеана Карагиллейна – совсем другое, нежели в облике кошки полюбить несчастное, исковерканное злой магией полоумное существо… Кайлеан будет вправе по-своему трактовать моё обещание. Но я верила – не видать мне покоя, пока в судьбе Снежинки не наступит хотя бы гипотетическая определённость. Возможности Кайлеана производили сильное впечатление, и я посчитала их наиболее реальным ключом к возвращению Снежинки. Тем более, мне показалось, что я нравлюсь Их Высочеству.
И как бессовестная дрянь, я вознамерилась этим воспользоваться.
Он разом подобрался и посерьёзнел, я замерла.
Кайлеан взял меня за подбородок, повернув моё лицо к себе. Вся моя сущность тряслась как заячий хвост, но взгляда я не отвела, чтоб было понятно – матч состоится при любой погоде.
Мы таращились друг на друга так долго, что на какое-то время я позабыла, что ожидаю личный конец света, и впала в какое-то бездумное оцепенение от близости кайлеановских глаз.
– Нельзя вам пить, Данимира Андреевна, – сказал наконец Кайлеан, оборвав созерцание и отпустив меня. Он отобрал бокал с остатками глинтвейна. – Иначе бы вы сообразили, что демоны не такие дураки, как вам воображается. Даже адскому демону, – его усмешка вышла кривоватой и невесёлой, – известно, что есть вещи, которые нельзя купить ни за деньги, ни за услуги.
Он внезапно размахнулся и швырнул бокал в стену дома напротив. Стена была далеко, однако бокал долетел и брызнул в разные стороны острыми осколками.
– Держите. – Он сунул мне в руки какой-то серый светящийся шар чуть меньше футбольного мяча. Шар слабо покалывал ладони.
– А-а-а? – протянула я в замешательстве.
– Это королевское слово, – хмуро сказал Кайлеан, и не успела я сообразить, что бы это всё значило, невыразительной скороговоркой произнёс: – Я, Кайлеан Карагиллейн Третий, чаша крови Карагиллейнов, ковчег костей Карагиллейнов, даю второе королевское слово Данимире Андреевне из рода Шер Гина, что не забуду о судьбе её фамильяра Снежинки и постараюсь вернуть Снежинку в физический мир. Клятва даётся безвозмездно, получатель слова свободен от каких-либо ответных обязательств.
Шар с тихим шелестом рассыпался на искры, которые на мгновение облепили мои руки и тут же растаяли, точно растворились под кожей.
Всё произошло буквально за секунды и совсем не так эффектно, как при первом слове.
Я поморгала.
– А в прошлый раз? Шум, гам, молнии?
– А в прошлый раз вы меня достали, Данимира Андреевна, – произнёс он так выразительно, что стало ясно – глагол «достали» относится и к нынешнему случаю.
Потом Кайлеан встал и ушёл.
Входной дверью он грохнул так, что крыльцо подпрыгнуло вместе со мной. Определённо он умел это делать лучше, чем я.
… Да-а, как-то нехорошо получилось. Адский демон продемонстрировал вершины благородства, а я, значит, выхожу здесь полной скотиной, собравшейся торговать своей благосклонностью… и кто из нас теперь больше человек?
Я немного посидела, разглядывая ладони, – никаких следов от колдовских искр не осталось, потом встала и поплелась в дом.
… Он сидел в библиотеке, за столом, но не работал, а, закинув сцепленные руки за голову, недвижимо уставился в окно.
Я тихонечко прошла и заняла своё место в кресле неподалёку.
Мы посидели в молчании. Кайлеан разглядывал заснеженный куст за окном, я сидела на краешке кресла, выпрямив спину, благонравно сложив руки на коленях, и разглядывала его профиль.
Хороший такой профиль, вполне царственный, на монетах, наверное, будет неплохо смотреться… особенно если волосы не кромсать в домашних условиях кухонным ножом, а нормально постричь в парикмахерской, и ещё хорошо бы сверху лавровый венок пристроить…
– Зубы показать?.. – наконец произнёс Кайлеан.
Это прозвучало иронично, с намёком на первый случай нашего общения, и слегка приободрило меня.
– Спасибо, не надо, я уже видела. Очень хорошие зубы, Кайлеан Георгиевич.
– Вы находите? Благодарю вас, Данимира Андреевна.
Снова повисла тишина.
Я вздохнула и приступила к объяснениям.
– Не умею торговаться. Как-то раньше не приходилось.
Кайлеан ничего не ответил.
Я снова вздохнула:
– Я свинья, да?..
На этот раз он снизошёл до ответа и уронил:
– Есть немного. Не то чтобы зрелая полновесная свинья… Так, маленький поросёнок.
Я приободрилась ещё больше.
– Хочу покаяться. В наших ссорах есть доля моей вины. Наверное, иногда я вас провоцировала. А вы предупреждали… а я всё равно… а вы снова предупреждали… а я опять… ну, в общем, я извиняюсь.
Кайлеан оторвался от созерцания куста за окном и взглянул на меня с насмешливым удивлением.
– Надо же. Рыбка в камне утонула.
– Мышка. В камне утонула мышка. Но если хотите, в камне может утонуть кто угодно, хоть гиппопотам. Давайте не будем больше ссориться. Мне жаль, что я обзывала вас демоном, тыкала в адское происхождение… ну, и это… за всё такое тоже извиняюсь.
– «За всё такое» – за что именно? – Его голос был прохладен, но я уже видела, что Кайлеана начал развлекать этот разговор: уголки губ слегка приподнялись.
– «Всё такое» – это недавнее непристойное предложение. Мне жаль, если ваша нравственность оказалась шокирована. Такое больше не повторится.
– А оно было непристойным? Возможно, я погорячился с отказом… Впрочем, попробуйте как-нибудь ещё раз… – снисходительно посоветовал он. – Вероятно, в другой ситуации – более подходящей – вас будет ждать успех.
Угу, подумала я, нет уж, одного раза достаточно, но, следуя новопровозглашённой политике, кротко пролепетала:
– Непременно воспользуюсь любезным предложением Вашего Высочества. Здесь главное – не ошибиться в ситуации, да?
Кайлеан одобрительно кивнул.
– Именно.
– Я буду анализировать ситуацию очень тщательно, – пообещала я. – Малейшее сомнение – и ситуация будет признана неподходящей.
– Здесь главное – знать меру, – пошёл на попятный он. – Слишком суровые критерии отбора могут только помешать. Ещё мой учитель Мерлин говорил, что постоянно подавляемые желания – главная причина неврозов.
– Уверена, скоро он повторит это лично вам ещё раз.
Кайлеан нахмурился было, а потом вдруг захохотал. Смеялся он долго, от души, во всю демонстрируя вышеупомянутые хорошие зубы. Отсмеявшись, он взял в руки свои расчёты и сказал:
– Данимира Андреевна, считайте, что мы уже на пороге портала, ведущего к свободе. Давайте-ка лучше используем вашу способность к анализу ситуации для решения насущных проблем. Двигайте сюда кресло, я объясню вам суть задачи…
Как я уже говорила, Кайлеан Карагиллейн был мастером менять тему разговора там, где было удобно лично ему.
* * *
Начиная с того дня наши отношения неожиданным образом улучшились, хотя во время последней ссоры я была искренне уверена, что обоюдная неприязнь останется в виде осадка. Работа на общее благо сплотила нас. Иногда общение даже приобретало оттенок приятельства. Обращались мы по-прежнему на «вы», но порой это звучало шутливо, будто два старых знакомца удовольствия ради поддразнивают друг друга. Да и само поддразнивание было теперь более осторожным. Мы миновали стадию взаимных обид, никому не хотелось возвращения к прошлому. Едва кто-нибудь из нас подходил в разговорах к опасному пределу, то тут же отступал назад.
Как было обещано, Кайлеан научил меня ставить блок на чтение мыслей. Он даже отметил, что я быстро схватываю, и заверил, что теперь никто – ни в этом измерении, ни в том – не сможет проникнуть за этот барьер без моего на то разрешения.
– А вы? – подумав, спросила я. – Сможете… без разрешения?
Кайлеан помедлил, но ответил честно:
– А я смогу, я же автор. Барьер, который вы поставите, опознает во мне своего создателя… Обещаю, что не собираюсь этим пользоваться.
Всё в моей недоверчивой душе по привычке восстало против такого положения дел, но я придушила сомнения на корню.
– Ладно, поверю вам на слово. Уж так и быть, на обычное человеческое, не королевское.
Кайлеан полуприкрыл глаза и скроил загадочную мину.
– Между прочим, получить третье королевское слово… совсем не просто…
– А что так? Если я получу третье, то стану полным кавалером королевских слов, и вы будете вынуждены выплачивать мне пенсион?
– Хуже.
Он ответил коротко, я не стала расспрашивать дальше. В конце концов, больше никаких слов с него я брать не собиралась, обещания вернуть Снежинку было более чем достаточно. Да и столь тесно общаться нам осталось недолго. Кайлеан уже предрёк, что совсем скоро мы вырвемся на свободу, а в Эрмитании, мы, наверное, будем видеться не так часто. Я надеялась, что мне удастся забиться в какой-нибудь укромный уголок королевского замка и там, в пыли и паутине, тихо-мирно пересидеть то время, которое понадобится для подготовки перехода в мой мир.
Если быть честной, у меня появилась ещё одна причина желать, чтобы это невероятное приключение закончилось как можно скорее. Мне и раньше мерещилось, что Их Высочество затрагивает какие-то романтические струны моего сердца, а после безвозмездно данной мне клятвы я с тревогой признала факт: Кайлеан Карагиллейн начинал нравиться мне больше положенного… мне, бесприданнице и простолюдинке из другого измерения.
Ничего глупее и придумать было нельзя, но этот перекос в мировоззрении произошёл незаметно и как бы минуя рассудок, а с тем, что закрадывается в мысли тихой сапой, бороться труднее всего.
Хуже всего было то, что и от Кайлеана шли определённые волны. Нет, вёл он себя вполне… в своей манере, конечно, но сдержанно… но волны от него всё же шли… нечто неуловимое… впрочем, нет, иногда очень даже уловимое.
