Текст книги "Лабиринт Данимиры (СИ)"
Автор книги: Агата Бариста
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 48 страниц)
Немного устав от яркой роскоши дамских нарядов, я стала разглядывать мужчин. Тут царила такая же эклектика – сборище пиратов и джентльменов.
– Ну как? Составили впечатление? – спросил маэстро, почувствовав, что моё внимание начало рассеиваться.
– Почти. Но я ещё не видела главного. А где же Её Величество? Можно взглянуть на королеву Елену? На ней, кстати, тоже будет магическая вуаль?
Маэстро Лампль укоризненно покачал головой.
– Её Величество не нуждается в ухищрениях. Я же говорил вам про класс.
Он склонил большую голову – уши упали вперёд, произвёл пасс, и окружение сместилось с такой скоростью, что на долю секунды я потеряла равновесие. Перед нами предстало тронное возвышение, похожее на полукруглую сцену. Оба трона пустовали, королевская чета стояла неподалёку. Король держал золотой кубок, Елена положила руку ему на локоть и что-то говорила.
… Я поднималась по ступеням, пройдя мимо пышечки Луссии, стоявшей у подножия в одиночестве с унылым выражением лица, мимо оживлённой толпы девиц – над толпою возвышалась скучающая физиономия Химериана. (Подошёл бы к Луссии, может, минус на минус дал бы плюс, мелькнула у меня мысль.) Краем глаза я также выхватила Ариэля Аттиуса и магистра Мерлина, они стояли на ступенях и о чём-то оживлённо переговаривались. Но надо сказать, что даже вблизи речь людей оставалась невнятной, наверное, в хронику встроили защиту от прослушивания. В любом случае, всё моё внимание было захвачено королевской четой. Сердце вдруг застучало сильнее, словно изображения могли меня увидеть.
Приблизившись, первым делом я принялась разглядывать не платье Елены.
Отец Кайлеана… темноволосый, темнобородый, длинное загорелое лицо… нос крючковатый, напоминающий орлиный клюв. У Кайлеана эта линия была несколько смягчена материнскими генами, а король очень напоминал хищную птицу. Он стоял, широко расставив ноги. Холодные светлые глаза цепко оглядывали толпу подданных. Георгиан Второй и на балу оставался орлом.
Удивительное дело, увидев в первый раз королеву Елену, я уверилась, что Кайлеан является полным подобием матери, только в мужском варианте. Теперь же я глядела на его отца и видела, каким Кайлеан может стать годы спустя. У них была одна фигура, один разворот широких плеч, одна манера держать голову… характерная осанка, говорящая о том, что весь мир лежит у ног этого человека… неудивительно, что Кайлеану так хотелось собственное королевство… это в крови… это у него в крови… он никогда не откажется…
Усилием воли я отогнала призрак надвигающейся тоски.
Сбоку раздалось покашливание, очень похожее на моё предыдущее. Я вздрогнула.
– Ну и как вам? – невинно спросил Себастьян Лампль.
– Извините, что-то отвлеклась…
– Да, принц Кайлеан имеет много схожего с отцом, – заметил маэстро. – Но вы всё-таки вернитесь к нашей цели. Пора заканчивать, кристаллу вредно так долго проецировать, а Его Высочеству – голодать.
Я поспешно перевела взгляд на королеву.
Разумеется, никаких разрезов и заклёпок. Тёмный переливающийся атлас глубокого винного цвета; свободный крой, с первого взгляда простой, со второго – виртуозный; плечи обнажены так, чтобы оставаться для постороннего взгляда произведением искусства, а не объектом вожделения. Стоило королеве хоть чуть-чуть пошевелиться, атласные блики приходили в движение, на долю секунды обрисовывая линии стройного тела и вновь скрывая их. Да, королева не прогадала, когда не стала отказываться от услуг молодого портного с кроличьей головой.
Я обошла родителей Кайлеана последний раз.
– Теперь я видела всё. Пожалуй, мы можем закончить.
Маэстро Лампль произвёл движение, чудесная картина задрожала, размылась, закрутилась по спирали и скрылась в кристальном хранилище. У меня мелькнула запоздалая мысль, что хорошо бы взглянуть ещё и на наследника Леара, а так же на его супругу, но мы уже снова были в мастерской. Маэстро взглянул на часы, висящие над входом, усадил меня в кресло, сам сел в соседнее и быстро произнёс:
– Леди Данимира, я готов выслушать ваши соображения.
Я тоже машинально взглянула на часы. По-моему, мы с маэстро одинаково считали, что дело лучше решить без присутствия Его Высочества, который может начать давить авторитетом и требовать, чтобы я была «самая-пресамая» и тому подобное.
Я сосредоточилась и произнесла речь:
– Вот этого всего обнажения – не надо. Ходить полуголой в толпе таких же полуголых красавиц будет бессмысленной тратой сил. – Маэстро хотел что-то сказать, но я жестом остановила его. – Знаю, что вы можете смешать сексуальность и элегантность в нужной пропорции. Среди вещей, которые мне принесли, было одно серое платье… такое, со шляпой, помните? Я мерила, оно чудесное. Но у меня есть цель. Не думайте, никакого практического смысла моё желание не имеет. Но я хочу произвести достойное впечатление на родителей Кайлеана. Эротический стиль здесь не годится. Возможно, король Георгиан отнесётся к разрезам и вырезам более благосклонно, но тем менее они понравятся королеве. Понимаете, да? И ещё я хочу, чтобы было удобно. Поэтому прошу – поменьше магии. Чтоб не было ощущения, что с меня сейчас всё упадёт. Я всё-таки немножко смущаюсь.
– По вам не скажешь.
Я засмеялась и махнула рукой.
– Это от неизбежности. Да и вообще, не собираюсь портить свой первый и последний королевский бал каким-то там смущением.
Себастьян Лампль смотрел на меня с интересом, чуть склонив большую голову набок. Мне показалось, что ему очень хочется что-то сказать. Но он помалкивал.
– Вот такая концепция, – сказала я, разведя руками. – А в остальном доверяю вам полностью и охотно выдаю карт-бланш. И не беспокойтесь насчёт Кайлеана… то есть, принца Кайлеана… на самом деле, я ему нравлюсь любая… он меня всякой видел… но я и тогда ему нравилась. – Вздохнув, я добавила: – Однако это тоже не имеет практического смысла.
Он помолчал и как-то очень осторожно и очень неопределённо произнёс:
– А если вы ошибаетесь?..
Насчёт чего, хотела спросить я, но тут в мастерской возник Кайлеан, и мы замолчали как два заговорщика.
Кайлеан окинул нас внимательным взглядом (мне показалось, он заметил, как скомкался разговор):
– Вы закончили?
– Да-а! – ответили мы хором с интонациями детсадовцев, которых спросили, хорошо ли они себя вели, пока не было воспитателя.
Кайлеан Георгиевич прищурился.
– Наша договорённость соблюдена? – обратился он к маэстро.
– Разумеется, мой принц, – ответил тот с некоторым холодком.
Я посмотрела вопросительно, но маэстро ответил непроницаемым взглядом, учитывая наружность, это ему не составило труда. С официальными интонациями он произнёс:
– Ваше платье, леди Данимира, будет доставлено в день бала, к полудню.
– Без примерки? – Кайлеан нахмурился. – Данимира, ты уверена?
– Полностью доверяю маэстро и не хочу лишний раз отрывать его от дел. Думаю, перед балом у всех хватает забот. Мне и так неудобно, что я свалилась как снег на голову…
Себастьян Лампль склонил голову в знак признательности, но подбородок Его Высочества пошёл вверх.
– Никаких неудобств, – заявил Кайлеан непререкаемым тоном.
Я поспешно сказала:
– Нет-нет, мы обо всём договорились.
Кайлеан помолчал, потом, к моему облегчению, расслабился и безразлично пожал плечами:
– В таком случае мы откланиваемся. Маэстро, всех благ.
Он стремительно подошёл ко мне и за руку поднял из кресла.
Мгновение – и мы перенеслись в город.
8
От яркого света я сперва зажмурилась, затем завертела головой по сторонам. Извилистая улочка, на которой мы оказались, была такой крутой, что уходила вниз широкими каменными ступенями. Дома лепились друг к другу, на балконах с витыми перилами стояли горшки с цветами, кое-где сушилось бельё, на крыльце неподалёку сидел насупленный полосатый кот и поглядывал на нас с подозрением. Вообще старая часть Эрминара, расположенная у подножия замка, внешне не слишком отличалась от какого-нибудь южно-европейского городка с многовековой историей.
– Ах, как хорошо, – заулыбалась я. – Кс-кс-кс! – сказала я коту.
Кот зевнул, на мгновение показал ауру фамильяра и отвернулся.
– Ой, – сказала я, – извините.
– Пойдём, тут есть одно место, – скороговоркой перебил Кайлеан, – там будет ещё лучше, там хорошо кормят. – Он потащил меня вниз по улице.
Да, не так я представляла себе эту прогулку. В мои представления не входил принц, мчавшийся со скоростью локомотива на запах котлет.
Место, где хорошо кормят, оказалось совсем рядом. На крохотной площади к стене, заросшей плющом, жался пяток пустых пластиковых столов, они казались брошенными – кое-где на них лежали опавшие листья. Рядом виднелся вход в подвальное помещение, над дверью не было решительно никакой вывески, но Кайлеан направился именно туда. Спустившись, мы попали в неожиданно обширное пространство, подвал оказался общим для нескольких домов. Низкий сводчатый потолок поддерживали ряды кирпичных столбов, грубо сколоченные столы и лавки расположились вдоль стен, по стенам же были развешаны щиты, к которым прибили головы каких-то жутких зверюг. Страшилища грозно пучили глаза и разевали бородавчатые пасти, демонстрируя клычища в три ряда, чёрные раздвоенные языки и тому подобные прелести.
– Теперь верю, – задумчиво сказала я, разглядывая стены, – здесь действительно должны очень хорошо кормить. Иначе просто кусок в горло не полезет.
Кайлеан хмыкнул.
– Ты про головы? Они для аппетита.
Я не успела спросить, чей это аппетит возбуждают такие ужасы.
Когда мы заходили, звякнул дверной колокольчик, и теперь в проёме позади барной стойки, расположенной в дальнем углу, показался человек. Он вышел из-за стойки, направляясь к нам, я увидела, что передвигается он с помощью костыля, потому что одна нога у него отнята выше колена, штанина джинсов была подвёрнута. Отросшие, тёмные с проседью волосы почти касались плеч, половина худого лица была испещрена шрамами, которые спускались на жилистую шею и уходили за воротник клетчатой ковбойки. Сначала мне показалось, что это человек в возрасте, но Кайлеан двинулся ему навстречу, они обнялись и принялись колотить друг друга по спинам. Одноногий именовал Его Высочество «Кайлом, чертякой живучим» и уверял, что никогда не верил в его гибель. Кайлеан называл одноногого «Дэном, дружищем» и обещал, что «не дождётесь». Наобнимавшись, они утихомирились, Кайлеан обернулся ко мне.
– Данимира, это Дэниал, здешний хозяин. Дэн, это Данимира. – Живой взгляд хозяина был исполнен любопытства, и Кайлеан добавил: – Если бы не Данимира, я бы сейчас здесь не стоял.
Приглядевшись, я поняла, что хозяин брутального трактира ненамного старше Кайлеана. Ранняя седина и увечья ввели меня в заблуждение.
Просто Данимира, никаких «леди», – я это тоже отметила. Кайлеан вводил меня в свой ближний круг, где его, принца Эрмитании, могли назвать «чертякой». И никаких поклонов от Дэниала не последовало.
– Спасибо за Кайла, – просто сказал он и протянул мне руку.
– … Так уж вышло, – пробормотала я, пожимая его жёсткую ладонь. Ответ был несколько неловок, потому что я не знала, что положено говорить в таких случаях.
Да бросьте, пустяки, дело житейское?
На моём месте так поступил бы каждый?
Что там ещё… Служу Эрмитании?
К счастью, Кайлеан Георгиевич счёл официальную часть законченной.
– Знаю, рановато мы заявились, но Дэн, сооруди там… хоть что-нибудь… не дай умереть с голоду…
Дэн метнул в мою сторону быстрый взгляд, затем снова посмотрел на Кайлеана.
– Пустую кружку нести?
– Обязательно. Я зайду сюда позже, завтра или послезавтра, но сегодня нам надо просто поесть.
Он увлёк меня к ближайшему столу, стоявшему в нише. На стене ниши был распят какой-то странный скелет – что-то шестиногое, с позвоночником, из которого росли иглы. Я покосилась на скелет, но послушно села напротив Кайлеана.
– Что за пустая кружка?
– Сейчас увидишь.
– А что это за место?
– «Поверженный вепрь» – не просто трактир, тут неофициальная штаб-квартира «Зелёного братства», заведение только для своих. Дэниал – лесник в отставке. Мы все скинулись и выкупили это место, после того как Дэна сшили по кусочкам и надо было чем-то его занять.
– Скинулись? А разве…
– Я употребил массу усилий, чтобы на моё происхождение закрыли глаза. Во всяком случае, меня признали за равного. Поэтому я внёс столько же, сколько все остальные. Да, мог бы скупить весь квартал. Но это был бы дурной тон – в лесу все равны.
– А «Зелёное братство» – это, значит…
– Нечто вроде профсоюза лесников. Тех, кто следит за дорогами, ликвидирует прорывы, проводит спецоперации в лесу.
– Вы состоите в профсоюзе, Кайлеан Георгиевич? – спросила я, но тут же прикусила язык. Обратит внимание или нет?
Кайлеан Георгиевич обратил внимание. Он долго молчал и молчание было очень, очень красноречивым.
– Данимира, посмотри на меня, – наконец произнёс Кайлеан. Я сглотнула слюну и подняла глаза. Кайлеан Георгиевич сверлил меня мрачным взглядом. – Тебе не кажется, что мы уже не в тех отношениях, при которых обращаются на «вы»?
До сих пор я весьма искусно избегала конкретных обращений. Всё было чрезвычайно глупо. Я была влюблена в принца по уши, неоднократно целовалась с ним… и как целовалась!.. и уже не знала, что выйдет, если он захочет пойти дальше… но не могла заставить себя перейти с ним на «ты». Мне почему-то казалось, что церемонное обращение – мой последний бастион… под который Кайлеан Георгиевич усердно подкапывался. Если рухнут и эти стены, я окажусь в полной его власти. Как когда-то я оказалась во власти Мортена. Который, кстати, тоже не произнёс ни одного слова о любви, и это должно было заставить меня задуматься. Однако я летела как бабочка на огонь, не задумываясь ни о чём, и сгорела. Все эти соображения, теснясь, промелькнули передо мной, и я выпалила в отчаяньи:
– В этом всё и дело! Я не понимаю, в каких мы отношениях. Совсем, совсем не понимаю.
Он ещё некоторое время посверлил меня сердитым взглядом, но потом его лицо начало смягчаться.
– Потерпи немного. Скоро всё изменится.
– Опять «скоро»… Морген, морген, нур них хойте. Почему не сейчас?
Конечно, я хотела, чтобы он сказал, что любит. Прямо здесь и прямо сейчас. И тогда все магические клятвы полетели бы в пропасть. И я, возможно, вместе с ними.
– Ещё не время, – принуждённо сказал Кайлеан, глядя куда-то поверх меня. И мне показалось, что он досадует – не на меня, на самого себя.
Значит, всё остаётся по-прежнему – тайны, недомолвки и зыбкая почва под ногами. Я усмехнулась с горечью.
– Как скажете, Ваше Высочество.
Он ответил мягко.
– Чуть-чуть осталось. Потерпи.
– Что мне ещё остаётся делать, Кайлеан Георгиевич…
В этот момент подошёл Дэн с мальчиком лет четырнадцати в белом фартуке. Оба были нагружены снедью. Дэн поставил на стол огромную деревянную доску, которую, мастерски балансируя, принёс на одной руке. На доске покоилась зажаренная нога, по виду она принадлежала некоему поверженному вепрю (я невольно покосилась на скелет и на всякий случай решила не уточнять). Рядом с ногой лежал кинжал устрашающего вида, им очевидно полагалось кромсать мясо, высились горки маринованных овощей и зелени. Дэн тут же исчез, а мальчик расставил тарелки, мисочки с какими-то приправами и соусами, потом принёс кувшин, два стакана и пустую кружку, которую, уходя, перевернул вверх дном и поставил на краю стола.
Я посмотрела на кружку, но переспрашивать не стала. Кайлеан это уловил.
– Здесь так обозначают, что к столу подходить не надо. Ещё рано, но если вдруг кто-то заглянет, нас не потревожат, правило соблюдается неукоснительно. А то налетят с расспросами, никакого обеда не получится.
Саркастическое настроение всё ещё не покинуло меня.
– Удивительно. Я думала, если спрошу, вы скажете, что сие есть тайна великая. Которую мне знать ещё рано, но вы её непременно откроете… после бала… или после морковкиного заговенья.
– После чего? – с живым интересом спросил Кайлеан, берясь за кинжал и приступая к нарезке мяса.
– После морковкиного заговенья. Не представляю, что это такое, но у меня на родине так говорят. Наверное, на морковку иногда находит что-то такое… вроде бы духовно-религиозное. Но, судя по смыслу поговорки, очень редко.
Кайлеан переложил мне на тарелку ломоть мяса, овощей и пододвинул пару мисочек.
– С другими приправами будь осторожна, острые очень. Однако, какую интересную духовную жизнь ведут овощи на твоей родине. Вы там не испытываете угрызений совести, когда употребляете их в пищу?
По мимо своей воли я улыбнулась – не могла на него долго сердиться. Мне даже есть не хотелось, а хотелось только сидеть и смотреть, как героически Кайлеан сражается с куском мяса. Еда у него исчезала с фантастической скоростью.
Через некоторое время Кайлеан оторвал взгляд от тарелки.
– Ты знаешь, что приняла ритуальную позу?
Он был прав. Совершенно неосознанно я подпёрла подбородок кулаком и сидела, уставившись на Кайлеана. Я выпрямилась.
– Неужели я идиотски-жалостливо улыбалась?
– Канонически. Твой портрет можно было размещать на обложке учебника по народным традициям.
На минуту представив свою умильную физиономию в платочке на обложке, я засмеялась.
– Это на уровне инстинкта, я же говорила. С тем, что в крови, бороться невозможно.
– И не надо. Мне нравится.
Кайлеан взялся за кувшин и налил в мой стакан рубиновой жидкости – на треть.
– Вино?
– Лёгкое.
Другой стакан он наполнил до краёв.
Я взяла свой полупустой стакан, посмотрела на его полный и, поддразнивая, сказала:
– Что, Кайлеан Георгиевич, боитесь, что напьюсь и опять сделаю вам непристойное предложение?
Кайлеан Георгиевич в ответ улыбнулся широкой акульей улыбкой, в его зрачках вспыхнули красные точки.
– Рискни.
Мне сразу стало не до смеха.
– Ну? – Его улыбка тоже исчезла, он подался в мою сторону, нависая над столом. Точки в зрачках пульсировали.
Вроде бы зазвенел колокольчик, и вроде бы кто-то зашёл, громко разговаривая, потом смолк, но перед глазами стоял бассейн, до краёв наполненный лавой. Лава ворочалась, булькала и угрожала устроить мне персональный день Помпеи. Пригубив вино – терпкое, но и правда лёгкое, я произнесла:
– У меня действительно появилось предложение. Нам надо расстаться.
Кайлеан выдохнул и откинулся на спинку скамьи, огонь в зрачках погас.
– С чего это вдруг?
– С того.
– Отличное объяснение.
– Потому что с вами… ладно, с тобой… то жарко, то холодно, а я тоже не камень, так понятнее? – Я помолчала, ожидая насмешки – это объяснение было не лучше предыдущего, но он не заговорил, только смотрел на меня исподлобья. – Ты ведёшь свою игру, ожидая неких известий… Очень хорошо. Давай расстанемся до получения этих известий.
– На бал тебе всё равно придётся пойти со мной.
Я раздула ноздри.
– На бал пойду, а больше никуда.
Кайлеан положил руки, сцепленные в замок, на стол и долго их разглядывал. Потом сказал:
– Как скажешь. Какая жалость, что драконятник придётся отложить.
– Драконятник?! – Я распахнула глаза.
– Какая досада… – Кайлеан Георгиевич сокрушённо покачал головой. – На днях из яйца должен вылупиться новый дракончик.
– Дракончик…
– Они смешные такие, когда вылупляются. Следующее вылупление будет только через год. Рождение дракона – это редкое событие.
– Через год… – упавшим голосом повторила я.
После долгого обоюдного молчания, во время которого Кайлеан крутил свой бокал, а я тщетно пыталась обуздать желание посмотреть на настоящих живых драконов, пришлось признать:
– Ладно. Против драконятника мне, конечно, не устоять. Но, между прочим, подлый приёмчик, Кайлеан Георгиевич!
– Меня научили, – немедля отозвался он.
Мои ноздри опять раздулись, но крыть было нечем. Выпрашивая у Кайлеана Дрю, я тоже прибегла к манипуляциям.
– Ладно, от драконятника не отказываюсь. Но сперва договоримся: в дальнейшем обойдёмся без красных огней.
– Каких красных огней? – с искренним недоумением спросил он.
С некоторым напряжением я начала объяснять:
– Таких красных огней. Сначала у кое-кого глаза начинают светиться красным, как горячие угли… – Не хотелось продолжать, но его взгляд оставался вопросительным. – … А потом ты лезешь целоваться!.. А если и не лезешь, то всё равно про это думаешь!
– Так очевидно про что я думаю?
В его вопросе сквозила явная ироничность, но меня это не смутило.
– В определённые моменты – да.
Кайлеан рассеянно пробормотал:
– Мне раньше никто не говорил… – Встретившись с моим немигающим взглядом, он скомкал конец фразы и сказал: – Но я же в зеркало не смотрюсь… в определённые моменты. Откуда мне знать, что происходит с моими глазами?
Раньше ему никто не говорил! В определённые моменты! Впрочем, какое мне дело, кто там и что там ему говорил. И будет ещё говорить. Я забарабанила пальцами по столу, потому что вдруг поймала себя на нелепом, но сильном желании швырнуть что-нибудь из посуды на пол. Чтобы всё разлетелось вдребезги. Как разлеталось вдребезги моё сердце при мысли о том, с кем он был раньше и с кем ещё будет. Я вдруг вспомнила слова Женьки о том, что когда я влюблюсь по-настоящему, всем надо будет спрятаться в укрытии. Выходит, она ещё тогда разглядела во мне что-то такое… Увидев, что Кайлеан наблюдает за моими пальцами, я перестала барабанить и начала похлопывать ладонью по столешнице. Потом перестала дёргаться и выпрямила спину.
– Я буду твоим зеркалом. Давай условимся. Если я подаю такой знак… – я сложила пальцы щепотью, будто держала спичку, а затем дунула на воображаемый огонёк, загасив его, – то ты немедленно берёшь себя в руки и остужаешь голову. Во избежание. Но надеюсь, нам обоим понятно – дело вовсе не в огнях. Это просто сопутствующий симптом. Ещё раз настоятельно прошу – будь джентльменом. Иначе, Кайлеан Георгиевич… – я вздёрнула подбородок (с кем поведёшься, от того и наберёшься), – я буду вынуждена вернуться к обращению «на вы» со всеми вытекающими последствиями.
Его губы скривились, он уронил:
– Даже не представляешь, до какой степени я оджентльменился после встречи с тобой…
– Ага… осетрина второй свежести, – пробормотала я. – У джентльмена не может быть какой-то там степени. Он или джентльмен, или нет.
Кайлеан нахмурился было, но потом с какой-то усталой обречённостью сказал:
– Да джентльмен, джентльмен я, не волнуйся. Просто иногда мне надо… к тебе прикоснуться. Ты же не понимаешь своей силы…
Допустим, кое-что насчёт своего влияния я уже начала понимать. Только моя сила была украдена у самого Кайлеана. Мне в который раз стало совестно и ужасно его жаль. Мучается и принимает владеющую им тягу за что-то другое. В голове снова промелькнула мысль – может отдать ему красную нить да покончить с этим заблуждением? Но вместо этого я тихо сказала:
– Пожалуйста, не порти мне впечатление от пребывания у тебя в гостях. Если будет продолжаться в том же духе, мы разругаемся и бал омрачится нашей ссорой. А мне так хочется оказаться в сказке и насладиться настоящим королевским балом. Навряд ли у меня возникнет такая возможность в будущем.
Кайлеан встряхнулся, выражение обречённости исчезло с его лица.
– Кстати о бале, – небрежно сказал он. – Ты же умеешь танцевать?
Я вновь распахнула глаза. Во всех сказочных экранизациях принц и героиня непременно вальсировали, а это я как раз умела, мама мне показала шаги, когда я ещё была девочкой. Также я была уверена, что справлюсь с танцем типа «Встаньте, дети, встаньте в круг», тут, по-моему, можно было обучиться в процессе.
– Э-э-э… Ну-у, как сказать. Умею. Правда, может быть, не сколько умею, сколько люблю. Но я совершенно точно могу вальсировать.
– Тогда тебе будет легко. У нас, в основном, танцуют вальго. Это нечто среднее между вальсом и танго.
Танго?! Я представила себя перекинутой через руку Кайлеана – голова волочилась по полу, в зубах была зажата роза, ноги в сетчатых чулках скребли по паркету в напрасной попытке обрести устойчивость.
Наверное, ужас отчётливо нарисовался на моей физиономии, потому что Кайлеан засмеялся.
– Вальго очень простой танец, он создан исключительно для приятного комфортного времяпровождения. Не такой невинный как вальс и не такой манерный как танго.
– И никаких акробатических трюков? – с подозрением спросила я.
Он снова засмеялся и встал.
– Никаких. Пойдём, я тебе покажу.
Кайлеан уже стоял рядом и протягивал мне руку.
Я огляделась. Два стола были заняты. Пока мы выясняли отношения, зашли другие посетители. За одним столом сидела четвёрка молодых мужчин, за другим компания была разбавлена женским обществом, – там присутствовали две девушки, одетые в яркие платья. Наверное, это были боевые подруги лесников. Никто не обращал на нас внимания. Пока.
– Что, прямо здесь? На нас будут смотреть.
– А на балу не будут, да? Ты что, трусишь?
– Ничего и не трушу, – сказала я и встала. – Просто танцевать здесь как-то странно.
Он отмахнулся.
– Ничего странного, по вечерам здесь часто танцуют. – Он кивнул Дэну, стоявшему за стойкой: – Поставь что-нибудь для вальго.
Дэн выставил на стойку две кристальные пирамиды, которые, надо думать, работали наподобие акустических колонок. Пирамиды начали вращаться, подвальное помещение наполнилось музыкой, по стенам побежали хрустальные блики. Кайлеан одной рукой обнял меня за талию, другой взял мою руку и сплёл наши пальцы, затем придвинул к себе поближе и сказал:
– Положи вторую руку мне на плечо.
Я сделала, как он велел, но в сердцах сказала:
– И как это у вас так ловко получается, Кайлеан Георгиевич? Шипишь, шипишь на вас, и всё без толку! Не успеешь оглянуться – мы снова обнимаемся.
– Просто ты не можешь долго сердиться, – разъяснил Кайлеан, – потому что без ума от меня.
– Вот «без ума» – это верное выражение! Ты точно не забыл про мозг, когда восстанавливал моё тело?
… Он двигался на удивление легко – длинными скользящими шагами, увлекая за собой мягко, но уверенно, и оказался на удивление тактичным партнёром; я научилась этому вальго буквально за пять минут, а потом мы танцевали ещё и ещё, просто для удовольствия. Боевые подруги лесников, глядя на нас, стали вытягивать своих кавалеров из-за стола и вскоре обе пары присоединились к нам. Когда мы закончили, за столами нам похлопали – мне показалось вполне искренне, и я была счастлива. Мне показалось, что Кайлеан тоже остался доволен.
Потом он показывал мне свой прекрасный город, ту старинную его часть, которая раскинулась от предгорий до берега реки. Вёл себя Кайлеан Георгиевич вполне корректно, так что делать ему замечания не пришлось. Мы бродили долго, и в планах стояло полюбоваться ещё огнями вечернего Эрминара с палубы прогулочного кораблика, но когда сгустились сумерки, глаза у меня начали закрываться сами собой, а ноги и язык стали заплетаться. Кайлеан заметил это и закончил прогулку, перенеся нас в Башню.
Он поднялся вместе со мной на последний этаж, в моё жилище, которое я в шутку окрестила пентхаузом. Мы остановились у раскрытых дверей лифта.
– Сумасшедший был день, да? – выговорила я сонно. – Столько всего произошло, и сколько страшного было, но не смотря ни на что, этот вечер я буду беречь в памяти всю жизнь.
Вот тут мне всё-таки пришлось загасить воображаемую спичку. К чести Кайлеана, надо сказать, он среагировал немедленно, отпрянул и сразу шагнул назад в кабину. Уже оттуда он промолвил:
– Спокойных снов, Данимира Андреевна.
Его зрачки полыхали, но двери закрылись и лифт пошёл вниз.
Я поплелась к кровати. Дрю нигде не было видно. Думая, что сразу же усну, я быстро переоделась в свою роскошную ночную сорочку и залезла в кровать. Но заснуть не смогла – перед глазами проносились картины сегодняшнего дня. Поворочавшись с боку на бок, я села и позвала Дрю.
Дрю вылетела из шкафа.
– Добрый вечер, Дрю. Ты что, спала в шкафу? Прости, что разбудила.
– Да я и не сплю никогда, – отмахнулась Дрю, – я ж привидение. Просто в шкафу уютненько и думается хорошо.
– О чём?
– О вечности, о чём же ещё?
– Здорово, – позавидовала я. – А у меня в голове только сиюминутное мельтешит. Посмотри на меня, Дрю. – Я слезла с кровати и встала босыми ногами на ковёр. – Я тебе никого не напоминаю?
Она честно подумала, повисев в воздухе передо мной, потом облетела вокруг и пожала плечами:
– Да нет, никого.
– А если бы у меня глаза были зелёные, а волосы прямые и белые?
Дрю задумалась и что-то такое промелькнуло в её глазах, но она снова пожала плечами…
– Нет, всё равно никого.
– Дрю, милая, – взмолилась я. – Ну даже если я хоть чуточку на кого-нибудь похожа, всё равно скажи!
– Ну хорошо… Я вас как в первый раз увидела, так сразу и подумала… – Я затаила дыхание. – У меня в детстве книжка была со сказками, старая такая, большая, с картинками во всю страницу… Картинки были очень красивые, я любила их разглядывать… Так вот вы просто копия принцессы Даннеморы из той книги. И зовут вас похоже.
– Я – копия принцессы из детской книжки?.. – разочарованно протянула я. – Нет, я, конечно, рада, что оказалась копией принцессы, а не сватьи Бабы Бабарихи какой-нибудь… Но всё равно, это совсем не то.
– Ну, извините. Больше мне сказать нечего. А что такое?
Я села обратно на кровать.
– Сама не знаю, что… Просто так спросила, наугад. Постоянно мерещится – все вокруг что-то знают, одна я, наивная ромашка, в неведении. И принц Кайлеан когда-то спрашивал про женщину, очень на меня похожую. Это его очень интересовало. Может, он в детстве тоже сказок начитался и воображает теперь, что я потерянная принцесса?
Дрю помолчала, потом спросила:
– Как там у вас с принцем – уже или ещё нет?
– Ещё нет… – скорбно ответила я, потом спохватилась: – Тьфу! Разумеется, нет!
– Привередливая вы, леди Данимира, – хмыкнула Дрю. – У нас тут, понимаешь, пол Эрмитании по принцу Кайлеану сохнет, а вы… – Она скорчила надменную физиономию. – «Разумеется, нет!»
– А другая половина сохнет по принцу Химериану? – сказала я первое, что пришло в голову, чтобы отвлечь Дрю от наших с Кайлеаном отношений. Сейчас я была не в настроении делиться интимными переживаниями. Нынешний вечер напоминал чашу, наполненную драгоценными минутами, и мне не хотелось расплескать ни капли.
– Конечно, – убеждённо сказала Дрю. – Даже гораздо большая половина.
– Ещё бы, – безразлично сказала я, – такой красавчик.
– Не только поэтому. – Дрю огляделась по сторонам и заговорила вполголоса: – Принц Химериан весёлый… и он как-то… попроще. Ваш-то, сумрачный такой всегда, и все у него должны по струнке ходить. Говорят, у него вместо сердца счётная машина, и он никогда ничего не делает просто так. Даже удивительно, что он так к вам привязался. В смысле, что у него вообще, оказывается, чувства есть.
Скрипучим жабьим голосом я сказала:
– Что ж тогда пол Эрмитании по принцу Кайлеану сохнет, если он такой-рассякой?
