Текст книги "California (СИ)"
Автор книги: yourwriterellen
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 35 страниц)
Полупустой зал ожидания словно оживает после недолгой спячки. Команда «Города Грёз» уже в сборе, и каждый считает своим долгом махнуть рукой запаниковавшей Эмме, дабы та следовала за ними. Алекс и Саманта встают со своих стульев, Джефф берет багаж девушки, неспеша следуя за членами команды. Эмма замирает на полпути. Сердце готово вырваться из грудной клетки, кажется, оно пульсирует всюду, тошнота подкатывает к горлу, а в глазах темнеет. К ней постепенно приходит осознание.
Она улетает.
Девушка цепляется за руку Джеффа. Он оборачивается с обеспокоенной улыбкой. «Улыбайся Джефф, улыбайся, иначе как ещё сдерживать себя, чтобы не перекинуть эту блондинку через плечо и не унести домой», – думает он, заглядывая в огромные голубые глаза, полные паники. Сэм раздражённо вздыхает и подходит к актрисе, хватая её за плечи.
– Эмма, ты – боец. А бойцы не дрожат перед выходом на посадку.
– Я боец? – дрожащим голосом спрашивает она.
– А кто почти угнал мою тачку, кто дал по яйцам Дито, кто оглушил маньяка, кто напал на тренера бойцовского клуба, кто с кулаками набросился на детектива? Только наша Эмма способна на такое, – Алекс поднимает брови. – Ты настоящий боец, так борись до конца.
Джефф благодарно пихает каскадершу плечом. Эмма вздыхает, уперевшись взглядом в спину Дэвида Тарино, что стоял в нескольких ярдах от неё, доставая из внутреннего кармана пиджака документы. Приходит время наихудшей части начала её путешествия – прощания. Сообщение о вылете повторяется, а потому Эмме приходится поторопиться: она обнимает подруг, целует Джеффа, позволяя себе разреветься на пару секунд, а затем смахивает слезы тыльной стороной ладони и берет ручку чемодана, окидывая взглядом весёлых подруг и поникшего Джеффа.
Нет, они правы. Эмма – настоящий боец. Всю жизнь она боролась за мечту: всё, к чему она шла долгие годы, находилось в нескольких ярдах от неё. Дрейфить перед, возможно, судьбоносным путешествием – удел слабых. Жизнь дала ей шанс, её главная мечта вот-вот исполнится, а она боится, как ребёнок перед уколом! Пора, пора это исправлять. Пора брать от жизни всё, пора быть счастливой и пора получать плоды своего таланта.
Пора, наконец, сделать шаг к известности.
***
12:06
Сиэтл, аэропорт Сиэтл/Такома, штат Вашингтон
Небольшой городок Ситак, находящийся между Сиэтлом и Такомой, в черте которого расположен аэропорт, встретил каст «Города Грёз» едва ощутимым морозом. Он не заставлял теплее кутаться в шарфы или мечтать о горячем чае – скорее, просто освежал мысли после продолжительного полёта. Всё то время, проведённое в небе, Эмма спала, сон её был чуток и прерывист, однако помог отогнать тревогу на второй план, уступив место каким-то неясным сновидениям. Она сидела посредине – между Рэем, что не переставал постанывать от похмелья, и Лиз, которая посвятила весь полет чтению книги. Начало прошло не так захватывающе, как она предполагала.
На выходе их ждал микроавтобус. Определённо, Джош подсуетился, и их незатейливый транспорт украшал огромный постер «Города Грёз». Эмме было странно смотреть на свое фото, растянутое по правому борту микроавтобуса, но все внимание девушки быстро переключилось на обстановку вокруг. Это была зима. Настоящая зима, к которой она привыкла. Здание аэропорта было огромным, а сам городок находился в нескольких милях от него, однако это не мешало даже здесь поймать ту рождественскую атмосферу, которую все так с нетерпением ждут. Девушка наклонилась и зачерпнула ладонью горсть снега, с улыбкой наблюдая за тем, как стремительно тает он в её тёплых руках.
– Ваш багаж, мисс, – водитель этого вычурного микроавтобуса касается плеча Эммы, вырывая её из мыслей.
Девушка передаёт ему чемодан и самая последняя заходит в транспорт, занимая место рядом с Альбертом. Эмма берет в руки телефон и отправляет Джеффу и подругам сообщение о том, что она успешно приземлилась и теперь они отправляются в Сиэтл, чтобы разместиться в отеле. Странное ощущение, поселившееся в её душе, можно сравнить с тем чувством, когда ты просыпаешься среди ночи и не понимаешь, что происходит вокруг. Кажется, стоит лечь и доспать оставшееся время до окончательного пробуждения, но тебя вдруг везут в другой город.
Дорога до Сиэтла занимает чуть больше получаса. Всё время в пути Эмма безучастно смотрит в окно, изредка отвечая на вопросы Альберта. Так или иначе, у неё сложилось отличное алиби – болезнь, а потому никто не будет лезть с расспросами о причине её грусти. Все будут знать, что у девушки температура, и что ей лучше часик-другой провести в своём номере.
Отель «Четыре сезона» расположен в самом центре Сиэтла. Дэвид Тарино и его свита в виде Альберта и Джоша любят роскошь, но ещё больше они любят огласку и лесть. Пусть все журналы пестрят заголовками о том, что команда «Города Грёз» остановилась в самом известном и дорогом отеле города. Пусть сюда стекаются журналисты и фанаты, пусть толпятся у дверей и не дают прохода. В конце концов, на это и расчёт.
Дверь микроавтобуса отодвигается. Эмма сглатывает накатившую тревожность и не спешит выходить. За пределами тёплого салона уже слышатся восторженные возгласы. Это Рэй Голд вышел из автомобиля, улыбаясь своей приторно-сладкой улыбкой и застегивая пальто. Всё происходит как в тумане. Глаза девушки ослепляют вспышки фотокамер. Тысячи вопросов смешиваются в одну сумасшедшую какофонию звуков, пока она спешит поскорее оказаться у дверей отеля, где её деликатно ждут остальные члены каста.
– Мисс Холл, каково было сниматься у такого известного режиссёра?
– Мисс Холл, ответьте на пару вопросов нашего издания!
– Эмма, вы встречаетесь с Рэем?
– Эмма, остановитесь же!
– Мисс Холл, позвольте нам сделать фото!
Девушка теряется в панике. Она старается улыбаться и отвечать на вопросы, на те, которые вообще можно вычленить из этого безумия. Дорожка, ведущая ко входу в отель, огорожена, а за её пределами толпятся с десяток журналистов и фанатов, размахивающих постерами и телефонами в надежде сделать фото. Эмма чувствует мягкое прикосновение на плече и благодарно улыбается Альберту, что так по-джентельменски согласился проводить её от микроавтобуса к дверям отеля.
– Что происходит? Почему в Лос-Анджелесе такого не было? – осторожно спрашивает Эмма, наклонившись к Альберту.
– Сегодня утром мы выложили трейлер. Там колоссальное количество просмотров.
Эмма чувствует, как тепло разливается по всему телу. Она восхищённо вздыхает, вспоминая, как вчера вечером, после фотосессии, они смотрели трейлер к фильму и сошлись на мнении, что он вышел лучше, чем сам фильм.
– С ума сойти, – шепчет девушка.
Швейцар деликатно отходит в сторону, позволяя всему касту собраться вместе у дверей. Дэвид поправляет воротник рубашки и снимает очки.
– Добрый день, мы готовы ответить на ваши вопросы, – заявляет он, становясь чуть поодаль остальных.
Эмма отправляет Рэю удивлённый взгляд. Он пожимает плечами, и паника только усиливается в душе девушки. Но как! Незапланированное интервью? Она к этому не готова!
– Издание «Сиэтл-нау», мистер Тарино, – девушка-журналистка подзывает к себе оператора. – Скажите, что вдохновило вас на создание фильма, отличного от прежних картин?
Дэвид смотрит на всех свысока. Эмма видит лишь его спину, но даже отсюда заметно, как вздёрнут его подбородок, как он склоняет голову набок, задумавшись. Он здесь – дива, он режиссёр, он мастер и он король. Актриса ловит себя на мысли, что никогда не интересовалась им, как личностью, когда смотрела его фильмы ещё в подростковом возрасте. Ей даже не приходило в голову искать что-то о нем в интернете. А будут ли искать что-то об Эмме, когда посмотрят «Город Грёз»? И что найдут?
– Почему вы решили взять на роль актёров далеко не из категории «А»?
Девушка словно просыпается ото сна. Она пропустила ответ Дэвида? И кто это спрашивает?
– Что ж, хороший вопрос, – Тарино оборачивается, обводя тяжёлым взглядом Эмму. – У меня есть важнейший принцип – талант превыше всего, и не важно, являешься ли ты талантливой официанткой или талантливой голливудской дивой. Главное, что в душе. Мне повезло с Эммой и Рэем, искренне повезло, поскольку они полностью вложились в этот фильм, который вы совсем скоро увидите на экранах.
Эмма благодарно улыбается. Ей вовсе не обидно, что её назвали второсортной актрисой, гораздо приятнее слышать похвалу от режиссера в свой адрес.
– Мистер Голд, вопрос к вам, – актриса облегчённо вздыхает, надеясь, что, возможно, её эта участь обойдёт. – В трейлере мы видим романтичного и лёгкого Себастьяна. Кто стал прообразом этого героя для вас?
Прообраз Рэя – он сам, думает Эмма, похлопывая актёра по плечу и смеясь. Он отвечает так же. Новая пулемётная очередь из вопросов обрушивается на Дэвида. Эмму ослепляют вспышки фотоаппаратов и оглушают возгласы фанатов, и, когда она думает, что всё закончилось, один из журналистов направляет к ней микрофон.
– Мисс Холл, информации в интернете о вас не так много. Скажите, каково вам было сниматься в фильме такого именитого режиссёра? Вы чувствовали нервозность по этому поводу?
Что-то внутри неприятно сжимается в тугой узел. Она вдруг понимает – эта слава, эти возгласы принадлежат не ей. Постеры больше не сливаются в общую радостную яркую картинку, и на них она видит фотографии Рэя и Дэвида; толпа фанатов вдруг становится кучкой восторженных девушек, что выкрикивают просьбы сделать фото с актёром, а журналисты за все это время задали ей всего несколько вопросов. Несколько обидных, бестактных вопросов.
Хочется уйти.
Но слова Алекс и Саманты прочно врезаются в сознание. Эмма вспоминает: она – боец. Она должна бороться, должна доказывать, должна быть сильной.
– Никакой нервозности, у нас была довольно дружественная атмосфера, а это помогало расслабиться, – актриса наигранно улыбается. – Это было удивительное время.
Удивительное время, где Тарино орал на тебя каждые полторы секунды и грозился снять с фильма, где Кристи строила козни и всячески подставляла, где каждый третий считался предателем, где царила атмосфера хаоса и иногда страха, где перерывы между съёмок проходили в полицейском участке и где каждый плясал под дудку режиссёра, исполняя каждую его прихоть – начиная чёртовым кофе заканчивая приходом на площадку в пять утра, ведь ему в голову как раз пришла потрясающая идея.
Удивительное время.
Продолжай доказывать, Эмма.
***
21:39
Сиэтл, отель «Четыре сезона»
Эмма падает лицом в подушку. Она не беспокоится о том, что весь её макияж, над которым гримеры порхали без малого час, останется на этой белоснежной наволочке. Её не волнует, что часть её команды сейчас безбожно надирается в одном из самых известных клубов Сиэтла – отмечает первые полмиллиона просмотров трейлера. Ей плевать на красное шёлковое платье, что уже наверняка помялось, и на озноб от температуры, что сковал её тело. Она выдыхает и закрывает глаза.
Роскошная укладка вьющихся пшеничных волос, приоткрытые вишнёвые губы, идеальный макияж и потрясающее шёлковое платье, подчёркивающее безупречное женское тело, а на ровных загорелых ногах – босоножки на высокой шнуровке. Эмма – воплощение сексуальности, она – звезда этой фотосессии и этой пресс-конференции, теперь журналисты не игнорируют её, теперь папарацци ей выкрикивают просьбы остановиться, только бы они сделали её фото. Фанаты по-прежнему обращены к Рэю, но благодарно пищат, когда смущенная Эмма расписывается в их блокнотах. Всё блестит, переливается, везде постеры с её изображением, всюду шампанское и вспышки фотоаппаратов. Восторг, вопросы, вопросы, вопросы, фотографии, дорогое вино и тот ведущий, о котором она слышала по радио. Это только начало. Это первая остановка в их туре. И всё пропитано роскошью, шёлком и глиттером.
Эмма открывает глаза.
И дерьмом.
Глаза болят от вспышек, ноги – от передвижений на этих ходулях, а губы – от натянутой неискренней улыбки. Это не премьера «Титаника» или «Дьявол носит Prada», и Джимми Фэллона здесь никакого нет, как журналистов из «Нью-Йорк Таймс» и Риты Оры, как исполнителя саундтрека к фильму. Здесь есть журналисты местных изданий, задающие бестактные вопросы, юные девочки-фанатки и дешёвое шампанское. Вот она – правда. Именитый режиссёр, парочка актёров со смазливым личиком и продюсер с толстым кошельком сделали своё дело – и трейлер набрал полмиллиона. А этот промо-тур – попытка охватить ещё большую аудиторию, привлечь ещё больше юных девочек и журналистов, работающих на пол ставки.
Это не искусство. Никто не спрашивает Эмму о том, как она готовилась к съёмкам и как максимально быстро выучить сценарий, как не смотреть в камеру и полностью погрузиться в сюжет. Никто не интересуется у Лиз, как она вдохновлялась в процессе написания сценария и что помогло Рэю так правдиво показать свою беззаботность. Всех волнует лишь та сторона, на которой можно срубить больше денег, написать больше сплетен и сделать больше компрометирующих кадров. Эмма вспоминает, как положила руку на плечо Рэя, пока тот отвечал на вопрос о своей личной жизни, и совершенно очевидно, что завтра же в интернете выйдет статья о том, как чувства с экрана перешли в реальную жизнь. Она словно и не уходила со съёмочной площадки.
Горячий душ помогает привести мысли и чувства в порядок. Эмма снова и снова прокручивает в голове моменты минувшей пресс-конференции, вспоминает свои ответы и ответы своих коллег, думает о сказанных в её адрес комплиментах, и всё это, наконец, смывается с пеной от шампуня. Девушка надевает тёплый отельный халат и выпивает порошок от простуды, заботливо брошенный в её сумку Джеффом, когда в дверь кто-то деликатно стучит. Эмма недоуменно хмурится: весь каст, кроме её и Альберта отправились в клуб. Скольких усилий ей стоило уговорить их оставить её в покое, побыть немного наедине со своей простудой, ведь так тяжело было отвечать на все эти сумасшедшие вопросы, стараясь не закашляться.
Эмма неуверенно открывает дверь, увидев перед собой молодую девушку. Незнакомка приветливо улыбается и поправляет светлые волосы, протягивая руку актрисе.
– Добрый вечер, простите, что побеспокоила. Могу войти?
– Э-эм, конечно, – блондинка кивает и отходит в сторону, впуская в свой номер незнакомку.
– Хотела лично познакомиться с вами. Я Эбби Макгвайр, ваш тур-менеджер. Мой рейс из Парижа задержали, поэтому я прилетела только сейчас.
Обведя удивлённым взглядом девушку, Эмма улыбается и качает головой.
– Очень приятно, Эбби, но…
– Я просто зашла познакомиться, – как-то слишком загадочно для знакомства проговаривает менеджер и снова поправляет прическу. – Я уже поболтала с Альбертом, жаль, что остальные ребята в Флэтстике. Почему вы не с ними?
Недоверие в душе Эммы поднимается настоящей бурей. Почему она не слышала ни о каком тур-менеджере во время собрания? Никто и не заикался ни о какой Эбби Макгвайр.
– Я неважно себя чувствую, – бросает актриса, уставившись на дверь. – Честно говоря, я бы хотела поспать сейчас.
– Ах, конечно! Ещё раз извините за беспокойство! – девушка подходит к двери, неловко держась за её ручку. – Что ж, приятно было познакомиться. Доброй ночи.
Когда невысокая фигура Эбби скрывается за дверью, Эмма в раздумьях прикусывает губу. Может быть, это в Голливуде – пираньи, но у неё было чёткое представление о таких бизнесвумен, как Эбби Макгвайр. И ничего милого в них нет. Неужели и правда их тур-менеджер?
– К чёрту, – шепчет блондинка и забирается на подоконник, прихватив с собой телефон.
Наконец, у неё появляется возможность полюбоваться настоящими рождественскими пейзажами. Эмма благодарна за то, что окна в её номере выходят не на океан, к видам которого она так привыкла, а на обычные улицы центра Сиэтла, украшенные к празднику и несущие в себе всю торжественность Рождества. Девушка с трудом отрывает взгляд от слегка заснеженных дорог и нажимает на кнопку вызова.
– Я соскучилась, – говорит Эмма, когда гудки прерываются.
Смех в динамике телефона заставляет сотни колокольчиков зазвонить в её душе.
– По мне или моему члену? – говорит Джефф.
– О чём ты говоришь? Ты и так знаешь ответ.
– Значит, по наручникам.
– В тот раз в допросной ты переусердствовал, у меня до сих пор синяки.
– Так это же не я ручками размахивал, а ты.
Эмма вздыхает, прислонившись головой к толстому стеклу. Улыбка не сходит с её лица. Один звонок Джеффу лучше всякого лекарства.
– Я рад, что твой голос звучит бодрее, чем перед этой пресс-конференцией. Как всё прошло?
– Вполне… неплохо.
– Правда?
– Нет, это было ужасно. Они постоянно спрашивали почему я не встречаюсь с Рэем и как же такое могло случиться, что сам Дэвид Тарино утвердил на роль какую-то меня!
Капитан смеётся, с каждой секундой заставляя мышцы Эммы расслабиться. Она чувствует его присутствие, чувствует, что он так близко, что ещё мгновение – и он её обнимет. Но между ними тысячи миль и десять городов.
– Твоё эго задето?
– Нет, ну, может немного. Я не ожидала, что вопросы будут в этом ключе.
– Это шоу бизнес, родная. Введи свое имя в строку поиска и припиши слово «фото». Думаешь, там будет продолжение типа «Эмма Холл фото со съемок» или «Эмма Холл фото с друзьями»? «Эмма Холл фото в купальнике» – вот первый запрос. Какая разница, что внутри, если твоя совершенная внешность волнует всех в первую очередь?
Слова Джеффа дают девушке самую настоящую пощёчину. Она сглатывает обиду и с силой сжимает телефон.
– Зачем ты все это говоришь?
– Просто не хочу, чтобы у тебя были эти гребаные розовые очки, которые потом разобьются об эти дерьмовые реалии твоих голливудских протеже, – серьёзно говорит капитан. – Не хочу, чтобы ты приехала с разбитыми мечтами. Тебе нужно приспособиться к тому, что ты сейчас наблюдаешь и в чем участвуешь.
Эмма тяжело вздыхает. Она не хочет приспосабливаться! Это не для неё – подстраиваться. И разве творчество, разве мечта и дело всей жизни – это о том, что ты все время должен плясать под чью-то дудку, чтобы выглядеть счастливым? Джефф иногда бывает очень жесток и совсем не следит за словами, но он чертовски прав.
– Ладно, – она глотает обиду. – Как твои дела? Надеюсь, ты дома?
– Ты расстроилась, – Джефф вздыхает. – Прости, я не хотел быть таким резким, просто… я переживаю за тебя. Одна мысль, что ты сейчас черт пойми где черт пойми с кем заставляет меня терять рассудок.
– Меня тоже. Не могу поверить, что завтра я уже буду в Чикаго.
Разговор их длится ещё долго. Капитан немногословен: лишь улыбается и слушает бесконечные истории Эммы о том, какие все эти журналисты идиоты и какое шампанское невкусное, но ему и необязательно много говорить, чтобы она поняла, как безумно Джеффу её не хватает. На часах было около полуночи, когда Эмма пожелала своему копу доброй ночи, слезла с подоконника и забралась в тёплую постель, уставившись в потолок с мыслями о том, как пройдёт их поездка в Чикаго и будет ли у неё свободное время, чтобы посмотреть Город ветров. Она чувствует себя вымотанной, каждой дрожащей клеточкой тела, и даже ресницами, что утяжеляют веки, заставляя задремать лишь на ничтожную долю секунды. Ведь кто-то вдруг настойчиво тарабанит в дверь, вырывая актрису из долгожданной дремоты.
Она нащупывает телефон и смотрит на время. Почти час ночи.
Какого черта?
Когда стук возобновляется, Эмма натягивает на дрожащее от холода и температуры тело халат и спешит к двери. Ей требуется несколько секунд, чтобы собраться с мыслями и открыть дверь.
Та странная Эбби, Рэй, Альберт, Лиз, кто угодно мог появиться у двери, ведущей в её номер в час ночи. Это мог быть кто угодно. Но это был Дэвид Тарино. Пьяный Дэвид Тарино.
– Дэвид? – Эмма обеспокоенно касается его плеча. – Всё в порядке?
Режиссёр открывает глаза, уставившись на актрису в удивлении, так, словно он впервые её видит. Каштановые волосы, что обычно идеально уложены, теперь спадают на лоб, галстук ослаблен, в руках бутылка Джина. Эмма с усмешкой отмечает про себя, что их празднование прошло успешно.
– Нет, – оперевшись о дверной косяк, мужчина ставит на пол полупустую бутылку. – Всё дерьмово, Эмма.
Девушка нервно сглатывает. Неужели что-то с туром? С фильмом? Что, что могло привести его в такое отчаяние?
Тарино отвечает на вопрос, повисший в воздухе.
– Могу войти?
– Я-я не уверена, уже поздно…
– Я лишь хочу поговорить, – он хмурится, словно неуверенный в своём же утверждении, что скорее звучит как вопрос. – Ты всегда меня избегаешь.
Внутренняя борьба с собой длится недолго. Эмма неуверенно выглядывает из прохода, а затем отходит в сторону, позволяя Дэвиду пройти. Девушка нащупывает выключатель, и в ту же секунду режиссёра ослепляет яркая вспышка света. Он протирает глаза, усевшись на небольшой диванчик рядом с кроватью. «Джефф меня убьёт», – думает актриса, застыв в проходе. Тысячи вопросов касаемо появления Тарино в её номере роятся в сознании девушки, мешая ей собрать мысли в кучу и сформулировать хотя бы один из них.
– Хочешь знать, какого чёрта этот пьяный мудак притащился к тебе посреди ночи? – Дэвид печально усмехается.
– Типа того, – пожимая плечами, Эмма не решается пройти дальше.
Тарино поднимает на неё взгляд своих карих глаз, в которых отчаяние плещется с печалью и решимостью.
– Я бы не пришёл к тебе, будь я хоть на унцию трезвее, чем сейчас. Но и не могу сказать, что пил для храбрости.
Эмма понимает. Понимает, к чему он клонит, к чему весь этот разговор и его визит к ней в час ночи. Нужно быть наивной идиоткой, отрицающей любую правду, чтобы не понять!
– Дэвид, я… – актриса сглатывает нервозность. – Я знаю, что вы хотите мне сказать.
– Ну да. Все знают, – печальный смешок слетает с его губ. – Господи, я так жалок. Я жалок, а ты сука. Сука с большим будущим.
Девушка в удивлении поднимает брови. Она вдруг набирается решимости и проходит к дивану, садясь на самый его край.
– Простите?
– Ты слышала.
– То, что я не испытываю к вам ответных чувств, ещё не значит, что я сука.
– Да покончим уже с этим «вы»! – вдруг кричит он, заставив Эмму испуганно вздрогнуть. Дэвид переводит на неё взгляд и хмыкает, зарываясь рукой в волосы. – Я пришёл не признаваться тебе в любви, Эмма, мне не пятнадцать лет, чтобы напиваться, а потом бежать среди ночи к девчонке, чтобы она в очередной раз дала мне пощёчину. Моральную, физическую, неважно. Я пришёл по другому поводу.
За его словами следует длинная пауза. Эмма может почувствовать и даже потрогать напряжение, образовавшееся в номере отеля, и она не решается даже вздохнуть, дабы не издать никакого звука. Но, кажется, сердце, что бешено колотится в груди, слышно даже на пике Спейс Нидл. Она переводит взгляд на поникшего Дэвида и решается задать вопрос:
– По какому?
Он поднимает взгляд. Смотрит на Эмму так, словно она несмышленый ребёнок, которому предстоит доложить какую-то очень важную, а оттого сложную к пониманию информацию. Девушка чувствует, как целая буря волнения поднимается в груди, потому что он смотрит так… словно она в чем-то провинилась. Наконец, режиссёр выпрямляется, зарывается пальцами в волосы и шумно выдыхает, когда говорит:
– Ты не справляешься, Эмма. У тебя ни черта не получается.
Комментарий к Глава 33.
Глава вышла не очень удачной, простите! :( Вся информация по будущим главам здесь – https://vk.com/wealllovecaptainjeff
Спасибо за вашу поддержку и любовь! ❤️ Люблю бесконечно ❤️
Анимация к главе:
https://s3.gifyu.com/images/original74032fb8be9f9d60.gif
https://s3.gifyu.com/images/19445.gif
https://s3.gifyu.com/images/ZH0v.gif
https://s3.gifyu.com/images/1Je2.gif
========== Глава 34. ==========
14:51
Нью-Йорк, штат Нью-Йорк
Радиостанция «New York Talks» расположена на самом севере Манхеттена, на сорок восьмом этаже потрясающей красоты небоскрёба, окна которого выходят на холодный и манящий атлантический океан. Всю атмосферу этого города можно прочувствовать, лишь встав с этого неудобного высокого стула и подойдя к панорамному окну. Нью-Йорк будет на твоей ладони. Не в твоей власти, но в твоём сознании закрепится прочно, оставит свой след на всю жизнь. Ты будешь возвращаться туда, где вырос, туда, где мечтаешь побывать или туда, куда занесёт тебя судьба, но все равно с трепетом и тоской будешь невольно думать «а вот в Нью-Йорке…».
Это была любовь с первого взгляда. После изнурительной поездки в Чикаго, где Эмма не видела ничего, кроме пробок, небоскрёбов и лиц журналистов, шумный и пыльный Нью-Йорк стал для неё буквально глотком свежего воздуха! Несмотря на то, что это одна из ключевых точек их тура, здесь им предстоит всего одно интервью на радио и пресс-конференция в отеле, а весь вечер будет в распоряжении каста. Эмма твёрдо решила: она направится бороздить просторы города. Сначала на Бродвей, следом Таймс-сквер, музей Метрополитен, Бруклинский мост, тот винный магазинчик, а ещё обязательно заглянет в Центральный парк! Но самое главное – Рокфеллеровская ель. И столько всего нужно успеть посмотреть, а на это у неё вся ночь. В Пенсильванию каст отправляется в половину двенадцатого. Она успеет, обязательно все успеет!
– Эй, о чём задумалась?
Эмма оборачивается, чтобы увидеть Рэя с обеспокоенной улыбкой. Пока идёт эфир, болтать нежелательно, но пока Дэвид в миллионный раз рассказывает, как это было потрясающе каждый день встречать калифорнийский рассвет ради лучших кадров – это желательно, ещё как желательно. Актриса бросает беглый взгляд на ди-джея, что увлечённо слушает режиссёра, а затем поворачивается к Рэю.
– Думаю, что посмотреть сначала в наш перерыв, – шепчет она.
Актёр ухмыляется и поправляет пшеничные волосы.
– Если ты не против, я могу составить тебе компанию. Я родился и вырос в Нью-Йорке.
– Да ладно?! – слишком громко восклицает Эмма, настолько, что все взоры мгновенно обращаются к ней.
Девушка замирает в неловком оцепенении. Она прервала самого Дэвида Тарино, вмешалась в его несравнимый монолог! Надо включать актрису, надо выкручиваться. А Рэй, как назло, смеётся! Предатель.
– Я просто поражена рассказом нашего режиссёра, продолжайте, – с милой улыбкой тупоголовой куклы лепечет девушка и с пылающими от стыда щеками поворачивается к Рэю, у которого вот-вот начнутся судороги от беззвучного хохота.
«Тупоголовая кукла» – новая роль Эммы Холл в этом балагане. Она мысленно возвращается в ту ночь в Сиэтле, когда Дэвид ясно дал ей понять, что в шоу бизнесе не место зацикленной и анализирующей всё подряд «простушке», а именно так он её и назвал, описывая реакцию девушки на толпу фанатов. Тогда Эмма не на шутку расстроилась, даже почти расплакалась от досады и такой жестокой правды. Тарино милосердием не отличался, даже если и питал к ней чувства, отличные от похоти и желания в очередной раз блеснуть своим превосходством. Он сказал: «Ты, возможно, меня ненавидишь за правду. Не надо делать такой вид, словно она тебя оскорбляет. Ты сама в этом виновата. В каком настроении ты летела в этот тур? Представляя себя будущей звездой, радуясь тому, сколько городов ты успеешь посмотреть? О, нет, дорогая, ты была в трауре, и я это видел. Не знаю, твой коп тому ли виной, хотя я всегда знал, что ты и без него не от мира сего, и нет в тебе этой животной жадности, которая ведёт всех к желанному пику славы. Может быть, всё из-за твоей болезни, но вид у тебя страдальческий весь этот чёртов день. Послушай, Эмма. Я говорю это не как режиссёр, я говорю как мужчина, который тебя, мать его, любит и который хочет, чтобы женщина, которая впервые смогла меня так увлечь, добилась успеха. Ты хорошая актриса. Так играй! Если сейчас тебе тяжело адаптироваться, не показывай это никому, кроме стен этого номера. Потому что, в конце концов, это и есть суть любого промо-тура: улыбаешься и машешь, создаёшь иллюзию счастья, чтобы потом настоящее счастье сыпалось в твой кошелёк. Это шоу бизнес, моя дорогая, всё, что ты делаешь, сводится к деньгам. Для меня главное – донести идею, погрузить людей в свой мир, но до этого, Эмма, я работал на аудиторию, я работал на рейтинги и говорил то, что хотят от меня услышать, чтобы потом люди слушали меня».
О, Дэвид Тарино любил говорить! И говорить много. Его вдохновляющие спичи перед началом съёмок и после заставляли или пойти грызть землю или умереть на месте. Он говорил долго и по делу, его правда была суровой, приправленной редкими утешительными фразами из разряда «но я в вас верю», которые, на самом деле, никакого эффекта не производили. Та ночь в номере отеля отпечаталась в памяти девушки как одна из судьбоносных, потому что именно тогда, слушая Дэвида с обливающимся кровью сердцем, она чётко определила для себя границы. Размытые силуэты приобрели свои очертания. Это было… как пощечина после долгого и беспощадного нытья. Она встала на ноги, расправила плечи и увидела, наконец, ту цель, к которой она шла всю свою сознательную жизнь.
– Сейчас мы получаем сотни твитов от фанатов вашего фильма… итак, зачитаем один из них! – резвый голос ди-джея вырывает актрису из мыслей. Она замечает его весёлый взгляд, направленный в её сторону, и мысленно давит на рычаг механизма. Она улыбается. – Эмма, вопрос к вам от Синди из Мельбурна. Какие общие черты у тебя с Мией? Можешь ли ты сказать, что вы похожи?
Эмма выпрямляется, качая головой и улыбаясь. Она ловит на себе взгляд Дэвида, что прикрывает глаза, отправляя ей едва заметный кивок. «Говори то, что люди хотят услышать, чтобы затем слушали только тебя», – вспоминает она свою мантру и сладко-сладко улыбается.
– Ох, несомненно, мы с Мией – родственные души! – звонкий женский смех сотрясает стены радиостудии. – Общие черты, да? Надо подумать! Наверное, мы обе такие мечтательные!
Я реалистка.
– Я имею в виду, что мы обе идём к своей мечте несмотря на преграды и трудности.
Если не считать тех раз, когда я спотыкаюсь и падаю, не желая вставать и идти дальше.
– Ох, а ещё, пение и танцы – смысл нашей жизни!
Когда я пою, даже глухой может вдруг начать слышать, потому что ультразвуковая терапия – очень полезная штука. Ох, а те уроки танцев в мастерской Карен! Кровь и слезы.
– И, конечно же, самое главное! Мы такие лёгкие на подъем романтичные натуры! Я тоже, тоже верю, что любовь – это дар, данный свыше, и что любящий человек непременно найдет тебя, без каких-либо препятствий или трудностей.
Пристрелите меня…
– Вау! Это круто, – паренёк с дредами переворачивает табличку с твитом и снова обращается к Эмме. – Вопрос от Джейсона из Остина. Это правда, что ты отклонила предложение сниматься в картине самого Ди Марио?
Несколько удивлённых взглядов мгновенно находят Эмму. Девушка на секунду теряется под таким вниманием, но снова берёт себя в руки.
– Ох, ну что вы! – актриса активно качает головой. – Никакого официального отказа не было, я пока думаю над этим. Всё-таки, триллеры – это что-то совершенно иное для меня. Но я скоро дам свой ответ! И ты узнаешь об этом одним из первых, Джейсон, ведь скоро мы приедем в Техас с промо-туром «Города Грёз».
